Текст книги "Тайны мировой истории. Трагедии и мифы человечества"

18. Банда «Черная кошка»

В ХХ веке Россия прошла через три тяжелейшие войны: Первую мировую, Гражданскую и Великую Отечественную. Каждая из этих войн породила волны преступности, обескровливавшие страну. Благодаря решительным и мужественным действиям сотрудников правоохранительных органов удалось остановить кровавый беспредел. Однако людская память недолговечна – и со временем личности и деяния самых кровожадных бандитов обрели налет романтики. Больше того, об этих изуверах стали снимать фильмы и рассказывать красивые легенды. Пришло время все расставить на свои места...

Налетчики двадцатых

Сразу же после революции произошел резкий всплеск российской преступности. Рухнули устои старого мира, а вместе с ними и представления о добре и зле, о Боге, о семье и обществе. Страна, так и не успевшая оправиться после Первой мировой войны, опустилась в трясину нищеты и братоубийства.

В те годы жители крупных городов были напуганы грабежами и разбойными нападениями. Резко поползла вверх кривая статистики по тяжким преступлениям.

В Москве в период с 1917 по 1919 годы самой крупной была банда Николая Сафонова по кличке Сабан, в которую входило 34 человека. За два года банда совершила несколько десятков вооруженных нападений. Самым громким преступлением стало убийство в январе 1919 года шестнадцати постовых милиционеров. Бандиты действовали хладнокровно: сидя в автомобиле, подзывали к себе постового, чтобы узнать, как проехать в то или иное место, а когда он приближался к машине, производили несколько выстрелов в упор.

Жестокие преступления породили среди москвичей волну разных слухов: говорили о «черных мстителях», которые действуют в одиночку и уничтожают представителей власти. На поиски бандитов были подняты лучшие силы Московского уголовного розыска, но Сабан оставался неуловим.

В городке Лебедянь Липецкой области, где он намеревался скрыться, Сабан во время ссоры зверски убил восемь человек – членов семьи его родной сестры. После этого жестокого преступления его и схватили. По требованию лебедянских жителей изувера казнили прилюдно.

Но банду его возглавил Павел Морозов по кличке Паша Новодеревенский. Преступники зверствовали до весны 1920 года. На их счету более 30 загубленных жизней. Несмотря на то, что многих бандитов удалось арестовать, Павла Морозова так и не поймали: он был убит собственными товарищами во время одной из ссор.

Известным преступником Москвы был и Яков Кузнецов по кличке Яшка Кошельков. Это потомственный грабитель. Отец его умер в Сибири осужденным за разбой. Сам Яков к 1917 году имел за плечами десять судимостей.

С этим преступником связаны две любопытные истории. В 1918 году Яшку арестовали в городе Клязьме. Когда его этапировали под конвоем в московскую ЧК, арестованному передали от друзей буханку хлеба, в которую был запечен револьвер. Ровно через минуту после получения посылки Кошельков застрелил двух конвоиров и сбежал.

Другая история связана с вождем мирового пролетариата. 19 января 1919 года Владимир Ильич Ленин ехал со своею сестрою Марией Ильиничной по Сокольническому шоссе. Близ Краснохолмского моста, угрожая оружием, автомобиль остановили люди Кошелькова. Не зная, кто находится перед ним, Яков лично отобрал документы у Владимира Ильича, выгнал из машины его, Марию Ильиничну и водителя, сел с товарищами в машину и укатил. Только через несколько километров Кошельков удосужился посмотреть документы жертвы. Узнав, что это был сам товарищ Ленин, Яков велел немедленно возвращаться к Краснохолмскому мосту. Однако Владимира Ильича уже и след простыл.

Интересно, как повернулась бы вся эта история, если бы Кошелькова и его банду не ликвидировали летом 1919 года на одной из «блатхат». Операцию по поимке особо опасного преступника возглавлял лично начальник Московского уголовного розыска Трепалов. В перестрелке, завязавшейся между бандитами и милиционерами, Кошельков был тяжело ранен и через восемнадцать часов скончался.

Банда Пантелеева

В те годы по уровню криминогенности Петроград нисколько не уступал столице. В пригородах города в течение двух лет орудовала банда Ивана Белова. К весне 1921 года на совести бандитов было 27 убийств и более 200 краж, разбоев и грабежей. Выследили преступников при помощи внедренного в их среду агента ленинградского угро Ивана Бодрова. Это о нем написал книгу «Мой друг Иван Бодров» писатель Юрий Павлович Герман, а его сын Алексей Юрьевич Герман снял замечательный фильм «Мой друг Иван Лапшин».

Но, пожалуй, самым знаменитым налетчиком того времени был Леонид Пантелкин по кличке Ленька Пантелеев, в банде которого насчитывалось около десятка человек. Между прочим, в криминальный мир Ленька Пантелеев попал из ГПУ, где он служил рядовым сотрудником вплоть до 1921 года. Однажды, когда Пантелкин вместе со своим другом любопытства ради или с целью поближе познакомиться с людьми, против которых он боролся, посетил один из петербургских притонов, чекисты устроили там облаву. В числе задержанных оказался и 23-летний Пантелкин. Начальство не стало долго разбираться и уволило его из органов. На бирже труда, куда ему пришлось ходить в течение долгих месяцев, он сдружился с неким Дмитрием Гавриковым, вместе с которым и еще двумя сообщниками Пантелеев и совершил свое первое ограбление. Его жертвой стал меховщик Богачев. Ровно через две недели Пантелеев со товарищи ограбили квартиру доктора Грихилеса. И снежный ком покатился...

После нескольких громких ограблений и убийств ни в чем не повинных людей Пантелеев и Гавриков все-таки попались. Чекисты задержали их и еще двух бандитов на одной из «блатхат». В газетах сообщалось о поимке знаменитого преступника, следственные органы начали готовиться к шумному процессу, жители города спокойно вздохнули. Но процесса тогда не получилось. Заместитель начальника тюрьмы за хорошее вознаграждение взялся вызволить бандитов из-под стражи. Ноябрьской ночью 1922 года Пантелеев вновь оказался на свободе.

И тут он как с цепи сорвался. Только за январь 1923 года он совершил 10 убийств, около 20 уличных грабежей и 15 вооруженных налетов. Он словно дразнил оперативников, каждый раз уходя буквально из-под носа. Не помогали ни засады на «блатхатах», ни «подсадные утки».

Так продолжалось до 12 февраля 1923 года, когда чекисты устроили засаду на одной из самых надежных пантелеевских «блатхат» на Можайской улице. Едва бандиты переступили порог квартиры, из комнаты ударил залп, и Пантелеев с Гавриковым были убиты.

Для того чтобы разрушить легенды о неуловимом Леньке Пантелееве, власти разрешили всем желающим доступ к его телу в морге, где бандит пролежал несколько дней.

«Черная кошка» в Москве

Любой россиянин хоть раз в жизни видел великолепный телесериал «Место встречи изменить нельзя» режиссера Станислава Сергеевича Говорухина о работе в послевоенной Москве специальной группы МУРа во главе с Глебом Жегловым. Сериал породил своего рода субкультуру, а его герои Глеб Жеглов и Володя Шарапов стали фигурами если не нарицательными, то уж по меньшей мере – культовыми. Примечательно, что в основу фильма положены реальные расследования, а уж о страшной банде «Черная кошка» в Москве с содроганием вспоминают до сих пор. Однако самое интересное заключается в том, что таких банд было несколько...

Кошка с цветом шерсти чернее ночи – одно из тех существ, которые в силу многочисленных предрассудков вызывают у человека сверхъестественный ужас. Потому и пользуется такой популярностью в уголовной среде название «Черная кошка», что оно само по себе вселяет страх, а это для налетчиков и грабителей очень важно, ведь запуганная жертва не способна к сопротивлению и с радостью отдаст любые ценности. Как говаривал опытный оперативник молодому Шарапову: «Чтобы, значит, лапки вверх и не чирикай».

«Черная кошка» появляется то тут, то там, заставляя обывателей дрожать за свою жизнь и кошелек, а сотрудников правоохранительных органов мобилизовать все силы на поимку распоясавшихся преступников. В архивах МВД можно найти информацию о десятках банд, называвших себя «Черной кошкой», и часть из них действительно орудовала в Москве. Впрочем, для обычного гражданина все эти банды – на одно лицо, а потому и сегодня живуч миф о неуловимой группе беспощадных грабителей-рецидивистов, которые не останавливались ни перед чем, чтобы завладеть чужим добром. На самом же деле подлинная история московской банды «Черная кошка» гораздо скромнее той, какую режиссер Говорухин показал нам в своем фильме.

После Великой Отечественной войны столицу вновь захлестнула криминальная волна. На руках у населения скопилось огнестрельное оружие. В связи с Победой было амнистировано множество уголовников. Появились беспризорные дети, потерявшие родителей, возросла подростковая преступность, расцвело хулиганство. МУР выбивался из сил, пытаясь справиться с этим бедствием.

14 декабря 1945 года была совершена кража, и на месте преступления грабители оставили записку, сообщив оперативникам, что здесь побывала «Черная кошка». Затем последовала целая серия дерзких ночных ограблений. Целью преступников были склады и магазины, и каждый раз они оставляли соответствующую записку или углем рисовали на стене черную кошку. Однако долго банда не просуществовала. В течение месяца сотрудникам МУРа удалось выйти на след и арестовать грабителей. Оказалось, что банда состояла всего лишь из пяти подростков, самому старшему из которых не было и семнадцати. И уже через три дня задержали «Черную кошку» из Харькова, возглавляемую неким Владимиром Орловым. Так оно и повелось: не проходило недели, чтобы в городе не объявлялась новая «Черная кошка».

Деятельность этих банд быстро обрастала «жуткими» подробностями. Но удачный выбор названия придавал деятельности грабителей определенный оттенок благородной романтики. Например, москвичи очень любят рассказывать историю о том, как два члена банды «Черная кошка» напали на девушку, поздно возвращавшуюся домой, но обнаружив, что сумочка у нее пуста, одарили капроновыми чулками.

Однако самая страшная «Кошка» водилась вовсе не в Москве, а много южнее – в славном городе Одесса.

«Черная кошка» в Одессе

После освобождения Одессы от фашистской оккупации в 1944 году в городе и его окрестностях создалась довольно сложная криминогенная обстановка.

В активную борьбу с преступниками вступили сотрудники Одесского уголовного розыска во главе с Давидом Михайловичем Курляндом (он послужил прототипом Давида Гоцмана в новом российском телесериале «Ликвидация»). В течение нескольких недель были выловлены и уничтожены терроризировавшие город банды «Додж 3/4», «Одесский Тарзан» и «Черная кошка».

С последней пришлось повозиться. Возглавлял ее некто Николай Марущак, а помощником у него был отпетый бандит Федор Кузнецов по кличке Когут. В этой группе насчитывалось 19 рецидивистов. За короткий срок банда совершила двенадцать убийств, налетов и ограблений.

Именно члены шайки «Черная кошка» зверски убили участкового инспектора милиции Небита, сотрудника госбезопасности и несколько войсковых офицеров. Все это производилось с целью присвоения оружия и форменной одежды, в которую экипировались бандиты, когда шли «на дело». Как правило, трупы убитых уголовники прятали в катакомбах.

Курлянд поставил перед своими подчиненными задачу во что бы то ни стало и в сжатые сроки взять или уничтожить банду «Черная кошка» и, по возможности, захватить живым Марущака. По предположению начальника угро, тот наверняка знал и других своих сообщников и встречался с ними.

А Марущак и его шайка в это время скрывались в катакомбах и развалинах. И все же по полученной от населения информации сотрудники угрозыска шаг за шагом сжимали кольцо вокруг Марущака. Однажды оперативникам удалось выследить вожака. А он, хорошо знавший многие надежные ходы в катакомбах, нырнул в один из них и через некоторое время очутился в глубокой пещере на Куяльнике, где находилась его штаб-квартира. Марущак считался битым волком и обложить его было не так-то и просто.

Прошло некоторое время. И как-то раз при очередной облаве на барахолке в числе других был арестован сообщник Марущака. Об этом стало известно, когда при выявлении личностей задержанных его опознал один из бывших полицаев – спасая свою шкуру, он сдал преступника. Так оперативники и вышли на штаб-квартиру банды «Черная кошка».

Ранним утром сотрудники угро окружили вход в пещеру. Бесшумно подошли вплотную к логову. Но бандиты, почувствовав опасность и понимая, что они заперты в пещере, решили прорваться сквозь кольцо. Выскочив наружу, открыли ураганный огонь. Оперативники моментально отреагировали на это, начав стрельбу на поражение. Бой был коротким. Тяжело раненный вожак еще пытался отстреливаться из пистолета, но его схватили и обезоружили. В последний момент Марущак все же успел раскусить ампулу с ядом. Он прекрасно понимал, что за содеянное ему спуску не будет, и предпочел умереть добровольно.

19. Сексуальная революция в Советской России

В 1917 году большевики совершили не только политический переворот, но и сделали реальностью первую сексуальную революцию. Многие из тех, кто состоял в коммунистической партии, слишком буквально воспринял призыв к обобществлению собственности. Женщина, которая в традиционном российском обществе, по мнению большевиков, была приравнена к товару, получала свободу от каких-либо обязательств перед семьей и мужем. Новая коммунистическая семья подразумевала свободный выбор партнера и беспорядочные сексуальные связи...

«Дорогу крылатому Эросу!»

Главным идеологом сексуальной революции в большевистской России стала Александра Михайловна Коллонтай.

«Сохранится ли семья в коммунистическом государстве? Будет ли она точно такая, как сейчас? – спрашивала Коллонтай. – Этот вопрос мучает многие сердца женщин рабочего класса, заботит он и товарищей мужчин».

Коллонтай и другие партийные теоретики считали семью буржуазным институтом. В ноябре 1918 года на первом Всероссийском съезде работниц и крестьянок Коллонтай выступила с докладом «Семья и коммунистическое государство». Затем вышли написанные ею брошюры «Новая мораль и рабочий», «Работница за год революции» и другие.

Выступая на партийном съезде в марте 1919 года, Коллонтай говорила: «Не нужно забывать, что до сих пор, даже в нашей Советской России, женщина трудового класса закрепощена <...> бытом, закабалена непроизводительным домашним хозяйством, которое лежит на плечах. Все это мешает ей отдаться <...> активному участию в борьбе за коммунизм и строительной работе. Мы должны создавать ясли, детские садики, строить общественные столовые, прачечные, то есть сделать все для слияния сил пролетариата – мужского и женского, чтобы совместными усилиями добиться общей великой цели завоевания и построения коммунистического общества».

Коллонтай призывала не только к социальному раскрепощению женщины, но и утверждала ее право на свободный выбор в любви. Об этом она писала в своих беллетристических произведениях: в сборнике «Любовь пчел трудовых» и повести «Большая любовь». Наиболее ярко идеи Александры Коллонтай прозвучали в нашумевшей статье «Дорогу крылатому Эросу!»

В 1917 году Коллонтай призывала революционных солдат и матросов не только к радикализму, но и к свободной любви. Шесть лет спустя, уже в мирное время, она бросила клич не сдерживать своих сексуальных устремлений, раскрепостить инстинкты и дать простор любовным наслаждениям.

На практике это теоретизирование едва не привело к узакониванию проституции. По мнению Коллонтай, этот род деятельности должен был стать не профессией, а хобби.

«Для нас, для трудовой республики, – писала она, – совсем неважно, продается ли женщина одному мужчине или многим сразу, является ли она профессиональной проституткой, живущей не на свой полезный труд, а на продажу своих ласк законному мужу или приходящим, сменяющимся клиентам, покупателям женского тела. Все женщины – дезертирки труда, не участвующие в трудовой повинности <...> подлежат на равных основаниях с проститутками принудительной трудовой повинности. И тут мы не можем делать разницы между проституткой или наизаконнейшей женой, живущей на содержании своего супруга, кто бы ни был ее супруг, хотя бы и сам “комиссар”».

Провести сексуальную революцию во всероссийском масштабе Коллонтай не удалось, однако в провинции власти иногда делали попытки законодательно оформить отказ от института семьи.

«С 1 мая 1918 года, – говорится в одном из таких актов, – все женщины от 18 до 32 лет объявляются государственной собственностью. Всякая девица, достигшая 18-летнего возраста и не вышедшая замуж, обязана под страхом строгого взыскания зарегистрироваться в бюро “свободной любви” при комиссариате призрения. Зарегистрированной в бюро “свободной любви” предоставляется право выбора мужчины в возрасте от 19 до 50 лет себе в сожители <...> Мужчинам в возрасте от 19 до 50 лет предоставляется право выбора женщин, записавшихся в бюро, даже без согласия последних, в интересах государства. Дети, произошедшие от такого сожительства, поступают в собственность республики».

«Издержки» сексуальной революции

Активными сторонниками идеи насаждения свободной любви в коммунистическом государстве выступали такие видные большевики, как Лев Троцкий, Николай Бухарин, Владимир Антонов-Овсеенко.

Разумеется, не отставали от них и другие представители среднего и низшего звена большевистского актива, а особенно чекисты всех уровней, от воли которых во многих случаях зависело жить или умереть «подследственной» женщине и которые быстро научились использовать свою власть в личных целях.

По данным, приводимым С.Мельгуновым, многие рядовые сотрудники ВЧК имели по четыре-пять любовниц, а изнасилования и надругательства над беззащитными женщинами стали в силовых структурах большевиков обычным явлением.

Особая комиссия по расследованию злодеяний Советской власти, созданная Деникиным, опубликовала материалы о «социализации женщин» в городе Екатеринодаре уже в марте 1918 года. Захватив этот город, большевики издали соответствующий декрет, который был напечатан в «Известиях Совета» и расклеен на столбах. Согласно декрету, женщины в возрасте от 16 до 25 лет подлежали «социализации». Желающим поспособствовать процессу предлагалось обращаться в соответствующее революционное учреждение.

Инициатором этой акции был комиссар по внутренним делам Бронштейн, который и выдавал мандаты на «социализацию». Такие же мандаты предоставляли подчиненный ему начальник большевистского конного отряда Кобзырев, главнокомандующий Иващев, а также и другие советские власти, причем на мандатах ставилась печать штаба «революционных войск Северо-Кавказской Советской республики». Мандаты выдавались как на имя красноармейцев, так и на имя советских начальствующих лиц, – например, на имя Карасеева, коменданта дворца, в котором проживал Бронштейн: по этому мандату предоставлялось право «социализации» 10 девиц. Сам мандат выглядел так:

«МАНДАТ

Предъявителю сего товарищу Карасееву предоставляется право социализировать в городе Екатеринодаре 10 душ девиц возрастом от 16-ти до 20-ти лет, на кого укажет товарищ Карасеев.

Главком Иващев.

Место печати».

На основании таких мандатов красноармейцам подобрали больше 60 девушек – молодых и красивых, главным образом из буржуазных семей и учениц местных учебных заведений. Некоторые из них были схвачены во время устроенной красноармейцами в Городском саду облавы, причем четыре из них подверглись «социализации» там же, в одном из домиков. Около 25 девушек отвели во дворец Войскового Атамана к Бронштейну, а остальных – в «Старокоммерческую» гостиницу к Кобзыреву и в гостиницу «Бристоль» к матросам.

Некоторые из арестованных были затем освобождены – как, например, девушка, изнасилованная начальником большевистского угро Прокофьевым, другие же уведены отступавшими отрядами красноармейцев, и судьба их осталась невыясненной.

Из-за разгула сексуальных свобод массовым явлением в России стала проституция среди несовершеннолетних.

Известный социолог П.Сорокин, исследовавший этот вопрос, писал в 1920 году: «Особенно огромна была роль в этом деле Коммунистических Союзов Молодежи, под видом клубов устраивавших комнаты разврата в каждой школе <...> дети двух обследованных колоний в Царском Селе оказались сплошь зараженными гонореей <...> Один знакомый врач мне рассказывал такой факт: к нему явился мальчик из колонии, зараженный триппером. По окончанию визита он положил на стол 3 млн. рублей. На вопрос врача, откуда он взял деньги, мальчик спокойно ответил: “У каждого из нас есть своя девочка, а у девочки есть любовник – комиссар...” Девочки, прошедшие через распределительный центр Петрограда, откуда они распределялись по колониям, школам и приютам, почти все оказались дефлорированными, а именно: из девочек до 16 лет таковыми было 86,7 процента».

Рецидивы сексуальной революции

Как только большевики укрепили свою власть, «дорога крылатому Эросу» была закрыта. Строители нового общества не должны были растрачивать свою энергию на сексуальные забавы. Классическая добропорядочная семья вновь становилась ячейкой общества.

Однако молодежь не собиралась мириться с новыми старыми табу. В СССР стали появляться нелегальные молодежные клубы, в которых царила половая распущенность. Правоохранительные органы боролись с этими объединениями, поскольку хотя их члены формально и не нарушали закон, но явно вступали в противоречие с идеологическими установками.

«Холостяцкие» братии, вовлекающие представителей слабого пола в фривольные празднества и устраивающие оргии, процветали в Красной армии, где командование называло их «порнографическими группами».

Объединения такого рода бытовали и вне армейских рядов. Так, юноши и девушки одной деревни в Челябинской области создали «кружок естествознания», в котором они занимались, скорее всего на практике, «изучением половых органов и половой связи», распределив между собой клички, перефразирующие названия гениталий.

А в педтехникуме под Калугой возникла своеобразная традиция общества «Юхбар» («Юхновский бардак»), которая продолжалась и после его не совсем добровольного расформирования.

Характерно, что работники местных органов иногда достаточно снисходительно относились к этим ассоциациям, – тем более что некоторые аппаратчики сами участвовали в «мероприятиях». По всей вероятности, в подобных забавах они видели развитие сексуальной революции, рожденной Октябрем.

Сексуальные контрреволюционеры

Тем временем позиция властей по поводу сексуальных связей ужесточалась. Государственная цензура тщательно удаляла из публикаций все, что могло напоминать сексуальность. Доходило до смешного – когда из книг, посвященных истории искусства, удалялись изображения обнаженного тела. Власти нашли предосудительными даже любовные альбомы подростков, которыми заинтересовалась прокуратура, упорно борющаяся против рукописной эротической литературы.

Сохранившиеся документы из архивов ОГПУ не позволяют предположить, что члены молодежных групп, практиковавших беспорядочные половые сношения, считали себя «борцами за свободу». Тем не менее в некоторых случаях их обвиняли именно в «контрреволюционной деятельности», что влекло за собой приговоры на длительные сроки заключения.

Попытки органов увязать деятельность молодежных клубов с политикой были обусловлены еще и тем, что в сексуальных забавах часто принимали участие представители комсомола. Доходило до того, что распространившийся в народных частушках неологизм «комсомолиться» стал синонимом выражения «заниматься половыми сношениями».

Интересно, что комсомольцы, влившиеся в ряды сексуально озабоченных сверстников, начали по своей привычке организовывать молодежные клубы в некие структуры с четко прописанным уставом и порядком проведения собраний.

Так, «Халяв-отряд» мясомолочного совхоза Ростовской области был организован четырьмя комсомольцами. Кандидат в члены «Халяв-отряда» должен был написать заявление на то, чтобы иметь половую связь с девушкой, исполняющей обязанность «штатного экзаменатора» этого общества, после чего на основе результата вступительного «экзамена» за ним закреплялась партнерша. Пары периодически отчитывались перед «отрядом», но только не по вопросам, решаемых в комсомольских ячейках, а об их удовлетворенности компаньоном или компаньонкой. Тех, кто не соответствовал ожиданиям, переводили работать на ферму отбракованного скота. Руководитель «отряда» составлял «поручения» и «наряды» для некоторых пар и, обзаведясь бланками для регистрации браков, производил «бракосочетание» между экзаменатором группы и одним из участников забав.

Недалеко от них действовал «Солонцовский совет» со своим «председателем», «предколхозом», «заведующим политчастью», «женоргом» и со своим «комсоргом», который действительно являлся комсомольским активистом. Отчитывались только члены «совета» мужского пола в присутствии девушек, после критики пары переизбирались. «Совет» вывешивал афиши с критикой отдельных членов и выпустил даже несколько номеров своей стенгазеты.

В районном центре Сталинградского края во время пьянки компания, вдохновленная «селькомами» и «комбедами» режима, создала «сельблядьком». Она сразу же «запротоколировала» распределение обязанностей между членами и «годовой план» работы. Об инициативе узнали милиционеры и арестовали зачинателей, изъяли их делопроизводство, но затем отпустили всех, ограничившись предупреждением. Почин был все же подхвачен молодыми служащими районного аппарата и получил широкий размах, так как по меньшей мере были образованы три «комитета». Они тоже составили «план», определяли обязанности каждого члена по вербовке неофитов и раздавали «удостоверения», порой напечатанные на машинке райкома партии и, во всяком случае, имитирующие стиль его мандатов, выданных уполномоченным по разным кампаниям: «Предъявитель сего командируется в село для налаживания работы по б[лядовому] делу. Просьба ко всем организациям оказать содействие: койки и девушек для использования».

Очень ответственно подошли к делу молодые работники районного земельного отдела из Омской области, которые собирались со своими друзьями и подругами в обществе, именуемом «Блядоходом». Эти затейники имели свой собственный «Центральный комитет» с «женотделом», с «фигурным отделом» и с отделом «кутил». Мало что известно об их практической деятельности. Зато их обширное делопроизводство детально цитируется в материалах прокуратуры и в докладе обкома комсомола, основанном на материалах расследования. «Директор ЦК», его «заместитель», «инструктор» и «секретарь» высшего органа, а также рядовые члены неутомимо вырабатывали «план» и «смету расходов» (включающую в себя и статьи по празднованию 1-го мая и годовщины Революции), издавали «приказы», писали «отчеты» о «числе покрытых и зараженных [паразитами и венерическими заболеваниями] женщин», налагали «выговоры» за «пассивную работу», оправдывались «объяснительными записками» и выдавали «наряды на покрытие».

Характерно, что лица, ведущие следствие и судебное разбирательство по данному инциденту, по сути дела не интересовались поступками членов этого клуба как таковыми. Они полагали, что «из приведенных фактов, свидетельствующих о плановости и последовательности руководства, систематичности отчетности, совершенно очевидно, что организация “Б...ход” является организационно-оформившейся контрреволюционной организацией, но не “шуткой”, что пытались доказать <...> обвиняемые».

Примечательно и то, что судили вначале только «директора ЦК» и лишь за служебные упущения, и то, что дело получило политическую окраску после вмешательства областного прокурора. Если местные правоохранительные органы не придали слишком большого значения увеселениям молодых людей, то региональные прокуратура и суд применяли статьи уголовного кодекса о «контрреволюционной агитации и организации», а также о «недонесении контрреволюционного преступления» – но никак не о правонарушениях в области половых сношений – чем и добились сроков тюремного заключения до семи и до десяти лет...

Сексуальные вольности все более уходили в прошлое. Всякое откровенное любовное заигрывание становилось априори запретной, а потому крамольной темой. Реакция была столь сильна, что очень скоро появились люди, искренне уверенные, будто бы в СССР секса нет...