Текст книги "Немир"

Так было и теперь. Птицы каламбурили на разные голоса, вниз убегал крутой склон, устланный ковром из цветов, а над ним сидели Ленни и Рамзес и болтали ногами, уничтожая прихваченный на кухне завтрак. Только Ленни было далеко до покоя умиротворённой природы. Странные мысли тяготили его душу, не давая сосредоточиться на диалоге, который Рамзес с блеском поддерживал на самом высоком уровне. Обмен мнениями зашёл в тупик, и его собеседник уже начал подыскивать себе другое занятие, когда, Ленни, наконец, почувствовал, что не в силах дольше убивать гармонию.

– Скажи, а ты действительно всё-всё на свете можешь объяснить? – храбро спросил он, глядя в затылок Рамзесу, отвернувшемуся поглазеть на далёкие горы.

Тот вяло повернулся и уставился на Ленни глазами, в которых еще маячили призрачные силуэты ускользающих мыслей.

– Кто тебе это сказал? – поинтересовался он.

– Магистр Немира.

– А-а, – протянул Рамзес. Подумал и прибавил: – И что я должен ему объяснить?

– Не ему, а мне.

– А-а, – опять сказал Рамзес, – жалко. Я бы объяснил ему кое-что. Но с ним так трудно встретиться.

– Не очень, – сказал Ленни, – если, конечно, ты любишь летать.

Рамзес посмотрел на него так, будто Ленни был шутом, которого отрядили приглядывать за королевскими детьми, а он в их присутствии сморозил какую-нибудь пошлость.

– Шутишь, – произнёс он, но по тону Ленни догадался, что Рамзес явно собирался сказать что-то другое. И очень много.

Никто из них не двинулся с места. Оба продолжали сидеть, не меняя позы. Минутой раньше Ленни уронил под стол стеклянную ложечку и теперь чувствовал, как хрустят под ногой осколки окончательно убитой гармонии. И даже солнце на небе казалось лишь собственным отражением в старом замутнённом зеркале.

Ленни направился в дом; сейчас он как никогда нуждался в утешении и знал: дом поможет. Здесь всегда было прохладно, аромат чая и фиалкового варенья смешивался с запахом пыли, кожи и старения… Сама история, одетая в твёрдые переплеты, постоянно проживала в этих стенах, водворённая сюда волей поколений. Немного отдавало сыростью: явный признак того, что Амбер вдохновился стараниями ближних и тоже взялся за уборку, охватив опечатанные помещения и наиболее труднодоступные места. К удивлению отмирка, он и до кухни добрался: сказать, что там всё блестело, значило безбожно преуменьшить его заслуги. Даже плиты на полу не просто сверкали, но слепили глаза своей белизной.

– Теперь тут такой же порядок, как в гостиной, – порадовался Ленни, усаживаясь за стол.

– То есть никакого, – уточнил Амбер.

Ленни решил проигнорировать его слова. Амбер, как он уже понял, был склонен к излишней самокритике. К счастью, интеллектуалам свойственно раздумывать на самые разнообразные темы, и Ленни поспешил этим воспользоваться

– Никак не могу понять, что у тебя делает Рамзес, – признался он. – В библиотеку он почти не заходит.

– Рамзес, – внушительно сказал Хранитель Архива, – помогает мне жить!

– Помогает жить! – Ленни с удовольствием повторил эту фразу. У него она прозвучала несколько иначе. Видно, Хранитель просто знал, о чём говорил. – Там, откуда я пришёл, такого не услышишь.

– Чаю или кофе?

– Не обязательно.

Нацедив себе полную кружку тёмной жидкости, которая могла быть в равной степени тем и другим, Амбер сел напротив отмирка.

– Что ж… тогда поговорим.

Вот они – последствия вчерашнего полёта. Ленни инстинктивно напрягся. Амбер вяло помешивал в кружке слишком маленькой ложечкой, за судьбу которой Ленни уже начинал опасаться. Хранитель имел обыкновение не допивать, а потом избавляться от остатков, выплёскивая их не глядя.

– Рамзес этим летом идёт в аспирантуру. Будет профессором.

Ленни с облегчением кивнул, недоумевая про себя: он мог представить Рамзеса кем угодно, только не профессором.

– И большая наука отнимет его у меня. Большая наука – как большая вода…

Глаза Амбера подёрнулись туманной дымкой, голос зазвучал глухо. Хранитель Архива точно был странным человеком.

– Рамзес сказал, что больше не хочет работать в Архиве?

– Не может, – подчеркнул Амбер. – Он вернётся к учёбе.

– Он сам так решил?

– Творец, ну конечно, а почему тебя это удивляет?

– Да просто… – Ленни не знал, как объяснить: у него не укладывалось в голове, что можно вот так взять и уйти отсюда навсегда, ведь это целый мир… мир внутри Немира.

Амбер оперся руками на стол, спокойно его разглядывая, словно что-то прикидывая в уме.

– Скажи мне, – вдруг спросил он, – кто-нибудь ждёт тебя дома?

Такого Ленни не ожидал и не сразу нашёлся что ответить.

– Насколько я понял, твои родители умерли, – продолжал Хранитель. – Прости, что говорю об этом сейчас, мне только надо знать…

– Погоди, – прервал его Ленни. – Всё нормально. Мой отец действительно умер, но дело в том, что мы все ожидали этого… Нет, не так. У него с детства было слабое здоровье, и врачи говорили, что он долго не протянет, так и останется младенцем, потом ребёнком, подростком, не дотянет до двадцати лет и тому подобное. А он дожил до сорока, да ещё такого понаделал, о чём не каждому удаётся даже помечтать.

– Ясно, – Амбер кивнул. – А мама?

– Мамы давно уже нет. Она была гораздо старше отца.

– А что до твоей тёти…

– То ей, наверно, пока лучше побыть одной, – заявил Ленни тоном, в котором было гораздо меньше уверенности, чем ему хотелось продемонстрировать.

– Это ты так решил, – заключил Амбер и усмехнулся. – Извини, я просто пытаюсь тебя понять – почему ты такой?

– А разве я какой-то не такой?

– Мы с тобой похожи, это главное, – резюмировал Хранитель. – А Рамзеса скоро здесь не будет. Вот тогда мне и понадобится твоя помощь. Умеешь ухаживать за книгами?

Теперь Ленни растерялся. Мало того, что Амбер был странным, он ещё и весьма непонятно выражался. И что ему отвечать? Ленни расцеловал бы любого, кто предложил ему работу в Отделе старинных рукописей. Даже собственную тётю!

Нет, всё-таки не тётю. Это слишком.

Амбер смотрел на него. Глаза Хранителя смеялись.

– Для начала, – улыбаясь, сказал он, – мне достаточно твоего желания.

Ленни ни минуты не сомневался, что именно визит к Монтернору оказал такое волшебное воздействие на его судьбу. И всё же каждый, у кого нежданно исполняется самая заветная мечта, на первых порах склонен усматривать в этом некий подвох. Неизвестно почему, но такова человеческая природа. Чтобы поскорее заглушить в себе голос этой природы, действующий ему на нервы, Ленни торопился приняться за дело. Амбер попросил расставить книги на стеллажах и приложил алфавитный перечень; однако, очень быстро обнаружилось, что он далеко не полон. Сперва отмирок вносил исправления в тетрадь Хранителя, но это выглядело неряшливо, и тогда он взялся за составление нового перечня. Амбер наблюдал за новичком с доброжелательной снисходительностью, быстро переросшей в уважение, когда он обнаружил, что работоспособность и усердие Ленни не идут ни в какое сравнение с профессиональными «качествами» прежних работников, включая Рамзеса.

– А эти очень ветхие, – рассказывал он. – Их можно перемещать только силой мысли.

– И где мне взять такую силу? – спрашивал Ленни.

– Не торопись. Дай им к тебе привыкнуть.

Ленни кивал, делая пометки в блокноте. Когда дело касалось книг, он принимал всё безусловно. Чего не случилось бы, зайди речь о людях.

– И это стало началом прекрасной любви, – пафосно высказался Амбер по этому поводу. – Ну, или хотя бы дружбы…

Амбер, безусловно, был эксцентриком. Правда, его эксцентричность обычно не достигала крайних форм, способных отпугнуть обывателей. Как-никак, эти самые обыватели помогали приподнять планку его доходов, что позволяло приобретать редкие издания. Одним жалованием Хранителя Архива здесь не обойдёшься – Амбер был достаточно практичен, чтобы это понимать. Впрочем, в кругу его близких друзей толстосумов не водилось, и здесь его бдительность ослабевала. Странности могли проявиться в любой момент и где угодно.

Например, на кухне.

Так, однажды Амбер, встав из-за стола, собрал посуду и заявил что хочет «сделать её чистой». Для Ленни это сулило некое магическое действо, однако Хранитель как ни в чём не бывало отправился к мойке.

А в самых заброшенных уголках библиотеки, содержащих стеллажи, годами ожидавшие каталогизации, Амбер писал на стене мелом следующее изречение: «Порядок важен всегда. И не говори, что он не важен».

В одну маленькую дверь Ленни долгое время не решался заглядывать, поскольку на ней висело оповещение: «Осторожно! Внутри – энтропия!»

Над своим рабочим столом Амбер прикалывал список дел, «требующих немедленного завершения», и ежедневно вносил в него изменения. Дела, однако, в основном продвигались в сторону увеличения списка…

И так далее.

Глава седьмая

Надежды луч – для страждущих отрада.

Надежды нет лишь в тёмной бездне ада,

И оттого страшнее он стократ.

Лопе де Вега

Как вдохновение и жизнь несовместимы!..

Андрей Григорьев

Из окна кабинета Верховного Магистра разворачивалась панорама песчаной равнины с грядой Чёрных Скал на горизонте. По вечерам небосклон навещало заходящее солнце. Огромное и ярко-алое, как всегда в этот час, оно нависало над скалами, а над ним простиралась чёрная беззвёздная пустыня наступающей ночи…

В этом кабинете никто никогда не видел, куда исчезает светило в конце своего пути: Скалы закрывали его от любопытных взоров, прежде чем оно успевало раствориться в волнах моря или – кто знает, где? Магистр часто проводил вечерние часы, любуясь двухцветной красно-чёрной палитрой различной интенсивности, которую в избытке являли небеса и земля. Смерть уходящего дня, его величие и бессилие находили в его душе отклик давно забытых страстей, а затем приносили успокоение и мир, немыслимый до этой минуты.

Но сейчас Монтернор был не один. Генеральный директор НИЦИАД зашёл для обычной субботней беседы, и его нервозность, хоть и тщательно скрываемая, огорчила Магистра на этот раз.

Первым делом гость извинился за обманутые ожидания.

– Боюсь, мне нечего Вам сказать. Статистические отчёты еще не готовы, и неизвестно, когда будут.

– Значит, мы не узнаем реальной картины? – слегка приподняв брови, бесстрастным голосом поинтересовался Магистр, на что Инферналис, называемый в народе просто Лорд Повелитель Ада, только фыркнул.

– Вы же знаете, какую роль в нашем деле играет кадровый вопрос.

– Всё, что делается за кадром… да, понимаю.

– Работать некому, – сказал Инферналис.

Что делать, истина не блещет новизной, – читалось между строк. А заодно выражалась надежда, что Магистр проглотит самооправдания подчиненного, как поступал бесчисленное количество раз.

– В штате зарплата ниже некуда. А мы не можем получить от Вас финансирование, поскольку не показываем убедительных результатов нашей деятельности, но мы их не показываем потому, что нет кадров, которые бы этим занимались. Получается замкнутый круг.

– Все круги замкнутые! – утешил Магистр.

– Главное, чтоб они не превратились в круги на воде от тонущего корабля.

– Вы же знаете, что всё не так уж плохо.

– Хуже некуда, если я не могу отчитаться перед Вами в срок, – резонно заметил Инферналис. – Или Вы не за этим меня вызывали?

– Я вовсе не вызывал, а пригласил, – мягко сказал Магистр. – Мне известны Ваши проблемы, и в своё время я одобрил Ваше решение перевести профессионалов на контрактную основу. Разве работа не стала эффективней после этого?

– Стала. Но, будь моя воля, я бы избавился от контрактников в первую очередь.

– Избавились, вот как?

– Уволил бы всех к доброму дяде, и не набирал новых. Я не люблю, когда кадры позволяют себе излишние вольности. Хотя, – тут тон Инферналиса сделался более умиротворённым, и Повелитель Ада зажурчал, как весенний ручеёк, – Вы правы, вы, конечно, правы, трудятся они на совесть…

«Они и не могут по-другому», – подумал Монтернор. Для него не было секретом, что контрактников Инферналис набирал из жителей мыса Аджано на западе Побережья. Они по большей части были потомками архаических волшебников, в основном утратившими свои способности или превратившими их во что-то более приземлённое, типа чтения мыслей. Их с юных лет постепенно подготавливали к службе в НИЦИАД, и даже не предполагалось, что они могут заниматься чем-то иным. Такая предопределённость участи не раз вызывала у Магистра сочувствие, но, как всякая капля в море житейских проблем Немира, она тонула в бездне себе подобных.

– Причём войдите в их положение, – продолжал Инферналис, – Можно сказать, заживо погребённые под землей, на нудной, неинтересной работе! Да, они учились, веками оттачивали свои умения в поколениях, но, по большому счёту, что им с того? Всякий задним умом силён в метафизике, но когда нет практики… да это Вам любой теоретик подтвердит! – Инферналис сделал красноречивый жест, отсылающий Монтернора к поколениям древних философов. – Но они крепились, они готовили себя к великой Миссии – отворить двери в Новую Реальность, и каждое поколение надеялось, что эта честь выпадет на его долю!..

– Согласен, – подхватил Магистр. – Совершать деяния, в обычных обстоятельствах недопустимые, осознавая, что находишься в зоне божественного попущения – это дорогого стоит.

– Вы преувеличиваете, – возразил Инферналис, поморщившись. – Ничего подобного мои сотрудники не делают. У них есть чёткие инструкции, они им следуют, только и всего. Ни больше, не меньше. А если нас всех подвести под Ваше мерило нравственности – где тогда мы будем?!

Магистр слушал, вежливо кивая.

– Кроме того, мы с Вами ни в коем случае не должны допустить стихийного развития событий, – рассудительно продолжал собеседник. – Вы же знаете, там, где на первый план выходят пассионарии, мы говорим об ошибке управления. Во главе любого дела должны стоять грамотные руководители, способные просчитать любую ситуацию, а не герои, призванные исправить всё в последний момент!

– Тут мне нечего Вам возразить, – заметил Монтернор, подумав, что бы сказал Инферналис о его беседе с Галахадом, произошедшей каких-то пару недель назад.

Солнце почти зашло. Повеселевший Инферналис с чашкой чая расположился напротив Магистра, разговаривая с лёгкой ленцой в голосе, происходившей от многолетней сидячей работы в мягком кресле за офисным столом. Теперь он говорил об неотмирках – тема довольно заезженная в свете последних событий. Зато интересный собеседник, напомнил себе Магистр.

– Они совершенно не ведают, что творят, Селон, – в завершение десятиминутного монолога молвил Лорд Повелитель Ада.

– Это естественно после того, как Департамент Кармы взял на себя роль Министерства Просвещения, – откликнулся Магистр. Инферналис кивнул: во многих вопросах они были единомышленниками.

– Никто не любит карательных мер, Ваша Светлость. Но это же люди…

Инферналис развёл руками и широко улыбнулся.

– Поэтому мы вынуждены шевелиться. Однако наши методы совсем не те, что раньше.

– Но результаты те же.

– Нет, совсем нет! – вскричал Инферналис, выпрямляясь в кресле. – Наши результаты стали намного лучше!

– Тем хуже для людей, не так ли?

Повелитель Ада снова развёл руками.

– Вы, кажется, хотели познакомить меня с кем-то из Ваших архаиков?

– Я?! Даже не мечтал. Это Вы меня заставили! Должен признаться, я надеялся, что всё и так обойдётся, – с юмором сказал Инферналис. – Он ждёт в приёмной.

– Великий Творец! Почему же он в приёмной?! – Магистр нажал на кнопку звонка и на связи появился секретарь: – Пусть накроют стол на троих.

– О, не нужно! Сантариал не останется надолго. Он у меня полностью загружен.

– Надеюсь, Вы соблюдаете нормы трудового законодательства?

– У нас контракт, – напомнил Инферналис. – Это совсем другое.

«Современная форма рабства, – подумал Монтернор. – Проверку, что ли, там назначить?»

Он задумался над этой возможностью настолько глубоко, насколько сейчас позволяли приличия. Он знал, что Инферналис не способен читать мысли. Бог-Творец и Мать-Природа, весьма щедро наградившие его качествами несомненного лидера, не предусмотрели такой возможности. В то же время, любой архаик шутя читает чужие мысли с расстояния пяти метров. Говорили, что, чтобы обезопасить себя от собственных подчинённых, Лорд Повелитель Ада изобрёл какой-то хитроумный аппарат…

– Значит, его зовут Сантариал, – задумчиво протянул Магистр. – Красивое имя.

– Длинное – как у всех архаиков. Наследие недобрых времён. Ещё есть фамилия – Деанж.

– Похоже на анаграмму, – пробормотал Монтернор.

– Древние фамилии архаиков все такие, Вам ли не знать – сакральные смыслы тра-ля-ля… короче, анахронизмы. Сейчас многие носители переводят их на современный язык, чтобы не возникало затруднений.

– Но не этот.

Инферналис улыбнулся.

– Потому что ему безразлично. Называйте, как хотите.

– Думаю, какие-то предпочтения у него всё же имеются…

– Разве что касательно сроков оплаты: лучше авансом. Но главное, он абсолютно предан нашему делу, – подчеркнул Инферналис.

Магистр важно кивнул. Он-то знал, что преданность любой деструктивной силе никогда не бывает абсолютной. Такие союзы возникают, действуют и распадаются ко взаимной выгоде сторон. Вряд ли Повелитель Ада позволяет себе обманываться на эту тему.

– Так пусть он войдёт, – сказал, наконец, Монтернор. Он снова протянул руку к кнопке вызова, однако Инферналис его опередил. Повелитель повернул на циферблате наручных часов какой-то винтик и поднял палец вверх, будто начиная отсчёт. С точки зрения Магистра это вряд ли было корректно, если не имело целью произвести впечатление, но Инферналис прошептал:

– Так быстрее.

– А мы куда-то торопимся?..

Через минуту за дверью послышались лёгкие шаги.

Беглый взгляд длиною в четверть секунды позволил Монтернору судить о происхождении этого примечательного существа. На своём долгом веку Магистр видел немало лиц, иные были прекрасны, а некоторые из них – въедались в память подобно кислоте… или грязи? Магистра нисколько не удивлял тот факт, что Творец миров периодически вновь запускает в Немир свои лучшие модели. Скорее удивляло, что это происходит так редко. Монтернор улыбнулся своим мыслям, ни минуты не сомневаясь, что архаик успел их прочесть.

– Я Вас где-то видел, – произнёс он вместо приветствия.

– Осмелюсь предположить: не его, а некий архетип, – вмешался Инферналис.

– Пусть так… но мне всё-таки кажется, видел я именно Вас, – проговорил Магистр, упорно вызывая Сантариала на разговор. – И первое, что бросается в глаза – Вы несёте в себе удивительное несоответствие.

Сантариал неопредёленно повёл плечом: сам жест – так, ничего особенного, но, проделывая это, архаик словно отделял себя от остального Немира. Оставалось только гадать, как ему это удавалось.

– Своё лицо я получил от Творца, – тихо сказал Сантариал. – Видимо, он был плохим физиономистом.

Монтернор убедился в верности первого впечатления: собеседнику случалось размышлять на абстрактные темы, но не приходилось делиться этими размышлениями.

– Я не имел в виду несоответствие внешнего внутреннему, – глаза Монтернора вспыхнули синим огнём, обнаружив узкие кошачьи зрачки. – Но к делу. Как я понимаю, Вы и Вам подобные вносите хаос в нашу тихую мирную жизнь?

Он давно задумал эту провокацию, желая выяснить, насколько архаики политически грамотны. Многовековая изолированность жителей Чёрных скал успела войти в легенды. Никто, даже высшие сферы, куда относился и Монтернор, не знали наверняка, что они такое…

Инферналис ничего не сказал, а демонстративно принялся созерцать стены, но там, как на грех было не на чем остановить взор. В конце концов, всё это ещё ничего не значило.

Видимо, Сантариал думал так же.

– Нет, Магистр, при всём уважении. Хаос всегда ведёт к разрушениям, а мы не должны ничего разрушать.

Монтернор воспринял это без удивления. Он продолжал вопросительно смотреть на архаика, ожидая пояснений и, всё-таки, не особо на них надеясь. Опасаясь увязнуть в затяжном молчании, Инферналис счёл нужным поддержать беседу:

– В его контракте сорок пунктов. Можете проверить: нигде не говорится, что он должен разрушить Немир.

– Я верю и так, – мрачно прервал Монтернор. – Но что, если в результате его действий Немир будет разрушен?..

– О, это вполне логично, – согласился Инферналис. – Форма контракта – наша гордость. Его составляли абсолютно обученные люди. Прицепиться там не к чему, но, ссылаясь на него, я могу дать любые гарантии…

– Хорошо, хорошо! Ну, а Вы-то сами что думаете? – произнёс Монтернор, глядя на Сантариала.

– О, не спрашивайте его об этом! Ему не нужно думать. По контракту его никто к этому не обязывает.

– Я обязываю, – сказал Магистр. – И что же Вы думаете? На самом деле?

Но Сантариал молчал, уподобившись каменным статуям, про которые никак не скажешь, что они могут разговаривать, тем более отвечать на вопросы. Тем более на такие. Магистр уже начал бояться, что они могут досидеть до рассвета без всякого риска услышать хоть что-нибудь, когда архаик вдруг пошевелился и без энтузиазма выдавил:

– А Вы хотите знать… всё?

Ничего себе, подумал Магистр. Он подозревал, что архаики могут обнаруживать оригинальные способности, тем более, если на них надавить; это было поинтереснее чтения многотомных контрактов. И вот он откинулся в кресле и открыл свои мысли чужому взору, развернув перед ним всю палитру своих ощущений и переживаний за последние полчаса. Подобно тому, как вывешивают на балконе выстиранное белье, подставляя его щедрым солнечным лучам.

Он с удовольствием припомнил во всех подробностях разговор с Лордом Повелителем Ада, постаравшись не упустить ни одной детали. Он также не поленился воссоздать свои собственные суждения по предмету беседы, включая те, которые никоим образом не могли быть высказаны Инферналису. Он постарался быть максимально откровенным, не щадя ни себя, ни собеседника, не пытаясь приукрасить или смягчить реальность. Он стал «игроком без правил», по странному капризу судьбы оставшемуся в игре. Он больше всего любил эту роль. Власть давала ему такую возможность.

Но, поступая так, Магистр не грешил против канона. Этикет служебных взаимоотношений не запрещал ничего подобного. Такое просто было непостижимо. И потому невозможно.

Реакция последовала быстро и превзошла все ожидания. Вызывая Сантариала на обмен мыслями, Монтернор не мог не понимать, что вид ожившей маски способен всколыхнуть в нём неприятные чувства. Но никогда больше Магистру не случалось видеть такого взгляда. «Вы – убийца!» – без всяких полутонов заявлял он.

– Конечно, я не идеал, – спокойно произнес Монтернор вслух. – Но стремлюсь.

Инферналис, начиная что-то подозревать, беспокойно завозился в своём кресле.

– А знаете, – как бы между прочим заметил он, – вы задали ему некорректный вопрос.

Если бы Магистр сейчас обратился к нему с просьбой припомнить суть вопроса, беседа зашла бы в ещё больший тупик. Но Монтернор не стал вдаваться в подробности.

– Неужели? – спросил он. – Наверное, да. Но почему бы мне не быть некорректным?

Сантариал низко опустил голову. Инферналис досадливо поморщился. Однако, оба дружно смолчали, что дало Монтернору основания подозревать, будто они обо всём сговорились. Заранее.

– Смотрите: Вы подразумеваете, что не знаете ответа (или молчите насчёт того, что знаете), и в то же время считаете, что с моей стороны некорректно задавать такие вопросы! По-моему, это абсурдно, разве нет?

Сантариал сверкнул глазами и отвернулся. Но Монтернору уже не было дела до эмоций, которые тот пытался скрыть.

– Ладно, – сдался он. – Беру свои слова обратно.

– Берите, – разрешил архаик, легко попадая в тон Магистру. На его лице показалась улыбка, которая так не нравилась его врагам; Монтернору она тоже не пришлась по душе.

– Что ж, – проговорил тот, поворачиваясь к Инферналису, – надеюсь, вы оба не откажетесь от ужина. А после… помните наш уговор? Я хотел бы видеть.

Повелитель Ада быстро взглянул на Сантариала, и тот кивнул. Подчиняясь повелительному взгляду хозяина, архаик поклонился Магистру и выскользнул за дверь, бесшумно, словно призрак.

– Да, всё готово, но я предпочел бы ещё раз… – Инферналис взял Магистра под руку и, склонившись к самому его уху, зашептал: – Возможно, это несколько опрометчиво. И преждевременно.

– Он не сомневается! – заметил Магистр, выразительно указав глазами на дверь. – А что смущает Вас?..

– Вы его не знаете.

– А Вы?

– О да! Больше, чем хотелось бы, – криво усмехаясь, сказал Инферналис. – Подумайте. Ещё не поздно всё отыграть назад.

– Хотите сказать, что он уже предпринял первые шаги? – тревога, пробежавшая по лицу Магистра, нашла выражение в его голосе, на миг ставшем напряжённым и тихим. Впрочем, он всё же последовал за Инферналисом и, выйдя из кабинета, оглянулся на архаика, остановившегося неподалёку в полутьме.

Сантариал, как и прежде, стоял совершенно неподвижно, что шло ему больше, чем любое движение. Магистр подумал, что с удовольствием заморозил бы эту примечательную фигуру прямо тут, особенно если бы после этого слухи о беспорядках в Немире перестали просачиваться сквозь стены его резиденции. И почему эти деструктивные силы всегда такие трудоголики, с тоской сказал он себе.

Размышления эти были безрадостны и, когда его отвлёк какой-то отдалённый звук, Магистр поначалу испытал облегчение. Но потом, проанализировав природу и происхождение звука, он пришёл в такой ужас, что сорвался с места и бросился бежать по коридору.

Звук нарастал, множился и скоро заполнил собою пространство коридора. Он был подобен многоголосому рычанию, тявканью и вою целой стаи свирепых хищных животных, страдающих одновременно от боли, голода и жажды. Никогда ранее здешние своды не осквернялись столь ужасающей какофонией, поэтому неудивительно, что Магистр намеревался немедленно положить этому конец.

Двое его гостей пару секунд приходили в себя от шока: последний раз Монтернора видели бегающим в Незапамятные времена; как выяснилось, он находился в хорошей форме, и быстро оставил их далеко позади. Инферналис при всём желании не мог освоить заданного темпа, поскольку от природы был низкоросл и кривоног. Заворачивая за очередной угол коридора, который нынче казался ему бесконечным, Магистр слышал отчаянные удаляющиеся крики Повелителя.

– Да стойте же! – было последнее, что ему удалось разобрать. – Ну куда Вы?!. Незачем так спешить! Вам ведь важен результат, а не процесс…

Сантариал легко скользил по коридору; он догнал Магистра и даже попытался его обойти. Монтернор почувствовал раздражение, но вовремя вспомнил, что специальная инструкция предписывает работникам всех спецслужб защищать особо важных лиц государства, с приложением соответствующего списка. Магистр Немира этот список возглавлял.

Он понял, что был прав, когда архаик на ходу вытащил из складок широкой одежды единственное разрешённое оружие – боевой самострел. Зная понаслышке, как замечательно все архаики им владеют, Магистр решительно оттеснил Сантариала от входа в подсобные помещения, откуда и доносился этот жуткий шум.

– Без моей команды не стрелять! – свирепо крикнул он, заранее зная, что это не подействует. И, приняв грозно-официальный вид, толкнул дверь и вошёл.

Но с первого взгляда ему стало ясно, что никакие позы не помогут. Здесь не было исполнительных подчинённых, на которых удалось бы воздействовать авторитетом. Двое представителей расы гигантов (Монтернор знал, что в НИЦИАД таких держат на чёрных работах, требующих большой физической силы), теперь утратившие всякое представление не только о служебных обязанностях, но и об элементарных правилах поведения в присутствии начальства, на его глазах превратились в диких зверей, моментально стряхнувших маски показной цивилизованности. Они стояли лицом к лицу, и из их глоток вырывался тот самый жуткий рёв; потом они бросились друг на друга и сцепились в живой клубок. Прямо перед Магистром.

А позади – Сантариал Деанж, изо всех сил стремившийся доказать, что его ведомство не зря получает деньги на финансирование…

За свою долгую жизнь Магистр накопил энциклопедические знания о Немире. Его осведомлённость не коснулась только архаиков – по вполне понятным причинам. Иное дело – все прочие расы. Он не знал этих двоих лично, но знал всё о гигантах вообще, и этого ему хватало.

До сегодняшнего дня.

Потому что происходящее перед ним сейчас невозможно было уложить в голове без ущерба для рассудка.

Они никогда не ссорились друг с другом, поскольку все имели схожие, одинаково примитивные желания. Среди них не было выскочек, рвущихся к власти, рвачей, жаждущих богатства; в целом это был вполне мирный, хоть и диковатый народ. Когда какой-нибудь представитель иной слабосильной расы по глупости лез к ним с кулаками, гиганты воспринимали это как проявление грубоватого юмора, свойственного им самим, и с радостью отвечали тем же. Многие забияки таким образом отправились к праотцам. Если же на них нападали с оружием, гиганты с укором глядели на агрессоров, после чего хватали их за шиворот и волокли в своё селение, где после короткой разборки пинками выгоняли за границы своей территории. Оружие же с почестями хоронили в реке, и Монтернор знал немало бедолаг, лишившихся всего боевого арсенала; им оставалось лишь повторять, что они сполна заплатили за свой опыт. Архаики использовали гигантов в военных компаниях, однако те были годны лишь на то, чтобы механически исполнять приказы, в основном военное дело энтузиазма не вызывало. Попадались, конечно, и гиганты-задиры, но такие, как правило, становились безработными гуляками, поскольку практичные архаики считали перевоспитание этих отщепенцев крайне невыгодным делом…

– Прекратить! – бросив в дерущихся эту короткую команду, Магистр приступил к ликвидации побоища голыми руками. Для начала он растащил гигантов на расстояние метра, но тут один из них заметил архаика, по-прежнему стоявшего в невозмутимой неподвижности. А дальше его глаза заволокло ненавистью, и топорик в руке задрожал.

Оттолкнувшись от пола сильными ногами, гигант сделал огромный прыжок, и Сантариал едва смог вывернуться из-под его руки. Следующее движение гиганта он отследил боковым зрением и успел кинуться тому в ноги. Расчёт оказался верен: гигант чересчур разогнался и потерял равновесие. Перекувырнувшись через противника, он воткнулся головой в каменную стену.

Монтернор, у которого всё происходящее не вызвало ничего, кроме омерзения, не смог вмешаться по причине головокружительной быстроты перемены событий и положений действующих лиц. Не считая бороды, вставшей дыбом от негодования, ничто не выдало его гнева, даже когда он понял, что поверженный гигант больше не поднимется.

Потрясённый этой смертью, он совсем забыл о втором драчуне.

…подобрав выпавший топорик, тот стоял над телом бывшего товарища, упиваясь своим торжеством и не замечая, что Сантариал вскинул самострел и аккуратно целится ему в лоб. Тяжёлая рука Монтернора, ухватившая архаика за локоть в последний момент перед выстрелом, спасла положение, но ненадолго.