Текст книги "Немир"

«Несмотря ни на что, там до сих пор весна», – подумал Ленни. А ему казалось, что он провёл над книгами несколько месяцев.

Амбер очень удивился, увидев Ленни на пороге кухни в неурочный час.

– Да ты никак забыл ботинки! – изумлённо воскликнул он, глядя, как тот переминается босыми ногами на холодном полу.

– Я не про ботинки, – проникновенно сказал Ленни, – я про другое. Можно мне пойти пройтись?

– Давно пора, – сказал Амбер. Потом выглянул из кухни и крикнул вслед: – Я-то думал, ты уже весь дом успел обойти!

Ленни остановился не сразу, а когда он обернулся, Амбера на пороге кухни уже не было. Ноги понесли Ленни дальше, и уже на лестнице его нагнала мысль, доселе беспокойно буравившая подсознание. «Понял ли он, что я собираюсь выйти на улицу?» – в растерянности подумал Ленни. Солнечные лучи, выскользнувшие из оконных витражей, гладили его по голове и робко тянули за волосинки. Ленни вернулся в комнату, надел ботинки и вышел на свою первую прогулку.

Было раннее утро, и редкие прохожие не очень досаждали любопытными взглядами. Ленни понял, что опять просидел за книгами всю ночь. Странную ночь, потому что он, хоть убей, не мог вспомнить ничего из прочитанного. С другой стороны, совершенно очевидно, не мог он и спать. Усталость в каждой клеточке тела буквально кричала об отдыхе, но Ленни заставил себя встряхнуться с помощью приятной мысли – в кои-то веки он не проспит завтрак! – и ускорил шаг.

Он побыстрее свернул с главной улицы, и пошёл наугад, отворачиваясь от солнца. Миновав несколько маленьких, ничем не примечательных двориков-колодцев, Ленни, к своему немалому удивлению, вскоре дошагал до окраины. Здесь на несколько метров возвышалась городская стена, а за нею открывался пологий склон горы, поросший молодыми деревцами и цветущим кустарником, имени которого Ленни не знал. Цепляясь за неровности каменной кладки, Ленни перелез через стену и зашагал к рощице.

От земли поднимался утренний туман; по мере того, как Ленни продвигался вглубь рощицы, он становился всё гуще, а деревья вокруг – всё выше и, казалось, старше. Это удивляло, но не вселяло тревоги, хотя иногда Ленни в задумчивости останавливался, прислушиваясь к торжественной тишине, не нарушаемой гомоном вездесущих птиц. Эти последние каждое утро под окном библиотеки восхваляли весну, от их непрестанных песнопений просто некуда было деться! А здесь не было слышно ни единого звука. Ленни пожимал плечами и снова шёл наугад.

Он не знал, долго ли, коротко ли тянулся этот путь, но внезапно из тумана прямо перед ним возникло что-то вроде надгробия. Строки, начертанные на нём, казалось, были сочинены только вчера, – словно дуновение свежего ветра почувствовал Ленни, читая вслух:

«Здесь лежит Великий Магистр Гуманитарного Зла Селон Монтернор»

и ниже:

«Покойся с миром!»

и ещё ниже:

«ТЕПЕРЬ ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!»

Ленни вздрогнул, не узнав собственного голоса. Последняя фраза прозвучала так убедительно, словно имела прямое отношение к нему самому; словно это у него, у Ленни, непременно ДОЛЖНО БЫТЬ всё хорошо. Зябко поёжившись, Ленни покинул это место, и, пока не вышел к городской стене, ни разу не оглянулся.

– Кто такой Селон Монтернор? – спросил Ленни за завтраком.

– Магистр Гуманитарного Зла, – не моргнув, отозвался Амбер. Но его невозмутимость была абсолютно наигранной. Впервые с тех пор, как Ленни поселился в Немире, он присутствовал на завтраке. Одно это возбуждало подозрения.

– Что Магистр, я знаю. Что с ним случилось? Утром я, похоже, видел его могилу.

– И спрашиваешь, что с ним случилось?! – Амбер сморщил лицо в болезненную гримасу. – Это всего лишь предание.

– Расскажи.

– Полная чушь и бред, который стыдно вспоминать! – твёрдо заявил Хранитель. – И потом, это произошло задолго до моего рождения…

– Вот видишь, – с упрёком заметил Ленни, – значит, всё-таки было! Расскажи. Что тебе, жалко?

– Не жалко, но я не люблю говорить о том, чему не был непосредственным свидетелем. Вот почему мне всегда так туго приходилось на экзаменах. Никто никогда не видел, как обезьяна превращается в человека…

Тогда, в тот первый раз, Ленни ему поверил. Но, впоследствии он имел возможность убедиться, какими разными путями идут по жизни Амбер и его утверждения.

ИСТОРИЯ О МАГИСТРЕ ГУМАНИТАРНОГО ЗЛА, РАССКАЗАННАЯ АМБЕРОМ

– Ладно, ладно, – поторопил Ленни, возвращая Хранителя к исходной точке. – Так ты говорил…

Амбер ещё немного поломался, недовольно бормоча: «Ну, это всего лишь предание… Никто не поручится за его правдивость. Так и наврать недолго», а потом неожиданно начал:

– Ну так вот, был он Великий Магистр Гуманитарного Зла. Не спрашивай меня, что это такое, – предостерёг он Ленни. – Никто не знает. Было ему пророчество, что внесёт он Великую Смуту в существование тогдашних народов, ну, так оно точно и вышло. Причём никто не знает, как он это делал. Доподлинно известно только то, что он никогда не выходил из своего кабинета и всё время строил там козни, всю свою жизнь. Великий король Галахад шестьдесят лет шёл к Монтернору и много претерпел лишений, а всё из-за того, что пророчество уполномочило его идти и в неравной борьбе одолеть Зло. Но когда он, наконец, дошёл до дверей личного кабинета Монтернора, то обнаружил, что тот уже умер, и лишь тело его ещё сидело за письменным столом, погружённое в прежние думы о вечном. Безутешный Галахад тело похоронил… и с тех пор на земле настали мир и благодать. О чём, вероятно, ты и прочёл в эпитафии.

– Да, я прочёл… Но скажи, верно ли, что все смуты вызывал именно Монтернор? Ведь он даже не выходил из кабинета.

– Да ты что?! – Амбер изумлённо воззрился на друга. – А кто же ещё? Если хочешь знать именно в тот период Оседлые Гады напали на Нирвалан, а этого никто не делал аж со времён Третьей Оторопи!

– Но если Галахад так и не смог одолеть Монтернора в неравной борьбе… – медленно, обдумывая каждое слово, проговорил Ленни, – значит, пророчество ошиблось?..

– Не знаю, – серьёзно сказал Амбер. – И этот вопрос беспокоит многих. Что-то тут не вяжется.

По мнению Ленни, здесь много чего не вязалось, но он промолчал.

Вечером Амбер постучался к нему и долго стоял возле открытой двери, морща лоб и ни единым словом не нарушая молчания. «Только он, я и звёзды», – почему-то подумал Ленни и отправился к окну задёрнуть шторы. А потом, само собой разумеется, пришлось зажечь лампу.

– Как бы тебе объяснить, – сказал Амбер, садясь на край кровати.

Он надолго замолк, и Ленни приготовился к тому, что продолжение может быть невесёлым.

– В таких случаях я всегда жалею, что нет Рамзеса. Когда не надо, он выступает со своими теориями целыми днями, постоянно торчит на моих глазах и… ну, ты понимаешь. А сейчас его нет. Одним словом, вот.

Начало было многообещающим. Ленни даже испугался.

– Если коротко, то вышло распоряжение о закрытии границ и высылке отсюда всех отмирков, которые прибыли сюда в последние полгода. Всех зарегистрированных отмирков. Но у тебя регистрации ещё нет.

– Я – нелегал? – спросил Ленни.

– Это недолго продлится, – поспешно сказал Амбер, думая, что сможет таким образом успокоить Ленни. – Хоть и дольше, чем у других. Так бы всё решилось в несколько дней, а теперь жди, когда народ оформят, перепишут. Опять же всех сразу выдворить нельзя.

– Они не взбунтуются? – спросил Ленни. Он бы взбунтовался.

– Как знать. Вы все ужасно непредсказуемы.

– Я если я не хочу уезжать?

Амбер хлопнул себя по лбу и засмеялся смехом странным и отрывистым.

– Я же сказал – что-нибудь да случится, – он перестал смеяться и задумался. – Ну, скажи, а кто хочет?

– И я никогда-никогда не смогу попасть сюда?

Амбер покачал головой.

После его ухода Ленни улёгся и натянул одеяло до самого подбородка. Но брожение в голове было настолько сильным, что потребовало немедленной физической разрядки. «Полнолуние, что ли», – проворчал про себя Ленни, страшась случайно обнаружить иную причину этого странного состояния. Он завернулся в одеяло и, пошатываясь, пустился в бредовый путь по ночному коридору. Его тень пересекала лунные дорожки, и Ленни с удовольствием подмечал, как меняется ночью этот старинный дом. Он уже не кажется старым, нет. Он со всеми запрятанными внутри чудесами становится даже более реальным, чем ты сам, ведь тебя почти не видно в темноте, а твоя тень – кто знает, может, она и не твоя вовсе…

Повинуясь внезапно возникшему чувству голода, Ленни двинулся на кухню. Но, приблизившись к двери, он потерял всякое желание заходить внутрь. В кухне кто-то был. В приоткрытую дверь Ленни не мог их видеть, зато слышал голоса, громкие и отрывистые. Он узнал их.

– …мы его спрячем.

– Нонсенс! Никто не сможет укрыться от Магистра.

– Обратимся к волшебству. Ты понимаешь, о чём я…

– Он не сумеет!

– Найди других!

– Их нет… ты же знаешь!

– Я не знаю, и ты не знаешь, и вообще весь этот бред не по теме! Где твоё чувство товарищества?

– Я не стану подставлять тех, кто мне доверился.

– Ленни тоже тебе доверился. Почему ты ничего не предпримешь, ты же можешь!..

Хранитель молчал – пафос Рамзеса мало кого мог оставить равнодушным. Ленни ощутил неловкость: всё из-за него.

– Заметь! – отчеканил Рамзес, и в свете лампы по стене метнулась гигантская тень, которую породил его указательный палец, поднятый вверх. – Я не строю нереальных планов. Принципиально.

Глава шестая

Легенды создавались буквально из ничего, так сказать, за неимением лучшего.

Сабин Баринг-Гоулд

Дни потекли за днями, и ничто не нарушало этого унылого ритма. Ленни покинул библиотеку и часами сидел в своей комнате. Чтение книг больше не доставляло удовольствия. После вердикта Магистра Амбер не разрешал ему показываться на улице.

Подавленный и разочарованный, Ленни забрался на подоконник в одной из пустующих комнат верхнего этажа, и теперь проводил дневные и вечерние часы, созерцая Немир сверху вниз.

Выбрав наиболее удобную для созерцания позу, Ленни отчасти утешился. Вид открывался великолепный, подоконник был гладким и широким, солнце исправно грело макушку, и нужно было только следить, чтобы ставня не прихлопнула созерцателя сзади. Конечно, доставали мухи, а под вечер и комары, но их микроскопические уколы не воспринимались истерзанным в борьбе с собой сознанием, ибо Ленни не сомневался, что он и только он один виновен в собственных злоключениях. Говорила же тётя…

Кто-то, возможно и сам Амбер, приносил ему еду. Стоял в комнате, сверлил взглядом спину Ленни и вздыхал. Ничто не помогало: Ленни чувствовал, как на него наваливается хандра, готовая задавить насмерть, а это противник в тяжёлом весе. С каждым днём его плечи всё больше опускались, а спина сгибалась выразительной дугой. Он тосковал по жизни.

Всё же ставню нужно было чем-то подпереть, но Ленни считал кощунственным использовать для этой цели книги, в изобилии громоздившиеся по углам его собственной комнаты. Где-то он раздобыл большой кирпич. Теперь, когда опасность свалиться вниз больше ему не угрожала, Ленни в полной мере предался своей душевной скорби.

А потом всё это прошло…

Он вдруг осознал, что его оставила тоска, которая постоянно была с ним там, только он её не чувствовал. Новая реальность медленно затягивала его, но не как водоворот или зыбучие пески. Просто каждый день он находил у себя новую привязанность к Немиру, новую сердечную радость от пребывания в нём, и постепенно уверился, что иначе не может быть. Теперь он знал, отчего человек, всю жизнь глядевший на звёзды, ощущает родство с ними, потому что сам попал на такую звезду. И он не хотел другой жизни. Он был нужен здесь, а не там. Неважно, зачем, ничто не важно, здесь он просто жил.

Поэтому, чем громче и отчётливее звучали встревоженные голоса друзей, призывавшие прислушаться к доводам рассудка, тем ожесточённее Ленни им сопротивлялся, потому что не желал вытравлять из сердца Немир, который был так прекрасен – словно создан специально для него.

«Стану деревом, врасту корнями, – упрямо думал он. – Здесь моё место!»

Вечером Ленни долго лежал без сна, пытаясь с помощью медитации выкурить из головы впечатления последних дней. Они вереницей проходили перед его мысленным взором, похожие то ли на мух, то ли на слонов. В окне виднелся кусочек ночного неба. Вселенная ломилась в комнату светом мириадов звёзд, и на Ленни снизошло удивительное умиротворение. Он задремал.

Что-то разбудило его. На полу лежало пятно света. Ленни встрепенулся, приподнялся на локте, но, узнав голос Амбера, успокоился. Если бы не странное обстоятельство, что Амбер разговаривает с кем-то в коридоре посреди ночи, Ленни, возможно, и заснул бы снова. Но тут он поневоле напряг слух, а, разобрав отдельные слова, до предела обострил своё внимание.

– Ты имеешь хоть какое-нибудь понятие о волшебстве?

Ответа не последовало, и вскоре Ленни уже не смог бы поручиться, что голос ему не приснился. Однако у него осталось неприятное ощущение чьего-то незримого присутствия… ему так и не удалось расстаться с этим чувством, и пришлось с ним уснуть, но и тогда страх не прошёл. Страх – потому что Ленни был именно испуган.

И вот, часы на тумбочке роняли свои секунды в бездонную вечность, а Ленни даже во сне продолжал напряжённо вслушиваться. Хотя и знал, что любой, пусть самый невинный шорох, способен сейчас повергнуть его в ужас. Именно поэтому он ничего не услышал – сначала. Совершенно бесшумно перед ним открылся овальный коридор с гладкими стенами и полом, сделанным из плит с затейливой мозаикой. По стенам коридора вверх-вниз сновали лифты, и скоро Ленни увидел людей – точнее, не людей, а толпу, какую-то тёмную волнующуюся массу, которая обволокла его со всех сторон. И тогда он ощутил прикосновение, а не звук, незнакомого голоса. И страх покинул его.

Ленни заметил, что начинает сливаться с толпой; он оказался в просторном зале, где в большом кресле восседал невысокий человечек. Ленни собирался обернуться и хорошенько рассмотреть обладателя голоса, но никого не увидел. Зато голос снова зазвучал в его мозгу, и каждое слово порождало эхо его собственных мыслей:

«Существует Абсолютное Зло – идеальное и деятельное».

«И существуют его хранители».

«В последнем никто никогда не сомневался. Зло – непреходящая ценность мира, не альтернатива, но противовес добру в вечной борьбе за кармическое равновесие. Зло – смертно, потому относительно. Но возрождается, потому абсолютно. Становится безвредным, если понять его умом и простить сердцем. Но люди не слишком любят думать, а их сердца в последние века стучат уже не в унисон с космическим ритмом».

«Потому и нужны хранители».

Невысокий человек поднялся из глубин своего кресла и поднял руку, прежде чем заговорить.

«Послушай, что он скажет», – произнёс тот, кто стоял рядом.

– Вы ни в коем случае не должны испытывать чувство вины. Существует Абсолютное Зло – идеальное и деятельное, которое не нуждается ни в порицании, ни в восхвалении. Вот что должно стать вашей целью. Вот куда вам следует двигаться.

– Мы долго ждали, не предпринимая ничего. Теперь пора действовать. Люди сами дали нам этот шанс. Мы востребованы.

– Равновесие нарушено, потому что так захотели люди. Не мы! Мы лишь следуем процессу и усиливаем его, ибо ничто в природе не движется вспять.

– А теперь о главном. Люди поверят Вам, если Вы в доступной форме расскажете им о наших идеях. Потому что они привыкли доверять очевидному и не любят думать. Подведите людей к тому пониманию событий, которое не обременительно, но очень удобно нам. Покажите им, как глупо выглядит тот, кого обманули; как слабость вызывает презрение, а грубая сила становится объектом поклонения. Не стесняйтесь приводить примеры! А после этого расскажите, как нехорошо быть жадным, злым, завистливым и жестоким! Дайте им дурную мораль после хорошей басни, и побольше нравоучений: именно этого люди не терпят, и любая светлая мысль, высказанная подобным тоном, будет ими отвергнута. Сделайте так, чтобы люди перестали доверять своим чувствам, привейте им зависимость от чужого авторитетного мнения; в конце расскажите им о добром и справедливом герое, который придёт и спасёт всех от всех, а им самим при этом ничего не нужно будет делать – и вы достигните своей цели!

– Помните – у каждого во Вселенной есть миссия. У кого-то – мыть полы… да-да, не смейтесь! У кого-то – править миром. Ваша миссия – сеять Зло. Это творческая работа и требует полной самоотдачи. Я надеюсь, вы не ждёте от людей благодарности за свои действия. Было бы глупо на неё рассчитывать. Но вы ни в коем случае не должны испытывать и чувство вины.

– Люди получат то, чего они достойны.

Когда он закончил, всё вокруг вдруг пришло в движение. Тёмная масса заколыхалась и словно сгустилась, а тот, кто стоял рядом, отступил и соединился с ней. Ленни подался вперёд с желанием схватить его и вытянуть обратно, но проснулся прежде, чем сумел это сделать.

Открыв глаза, он без страха, но с удивлением увидел возле своей кровати печальную женщину с длинными чёрными волосами. Поражённый, Ленни был уже готов признать в ней Лилит, древнюю царицу ночи, но она улыбнулась ему так тепло и понимающе, как зловещий дух при всём желании не сумел бы… а потом она исчезла, растворившись в Рамзесе, который, теперь уже точно наяву, подошёл и сказал:

– Вид у тебя просто больной. Пошли, прогуляемся за чипсами.

– Да мне же нельзя выходить, – пробурчал Ленни, протирая глаза, словно засыпанные песком.

– Со мной можно, – уверенно сказал Рамзес. – Я – это совсем не то, что… не я. Короче, собирайся, что-нибудь придумаем.

Умывшись и одевшись, Ленни выскочил на улицу, где Рамзес поджидал его, и они сразу отправились восвояси. Как понял совершенно растерянный Ленни, думать они будут потом.

– У Вас здесь принято видеть сны? – небрежно поинтересовался Ленни, стараясь примериться к широкой, уверенной походке Рамзеса. Тот загоготал, но оборвал себя и взглянул на Ленни с жадным интересом.

– Ну, бывает. Случаются даже цветные.

– А вещие?

– Нет! – Рамзес энергично мотнул головой. – Только Принцесса Тайна их видит, но… – он запнулся и покачал головой, потом решительно зашагал вперёд. – Это – отдельная тема, совсем отдельная. Даже я пока не готов тебе рассказать.

– Ну, скажи хотя бы, как она выглядит? – крикнул Ленни вдогонку. Загадочная женщина не покидала его мысли.

– Да такая… подожди, я сейчас, – голод погубил беседу на корню, только хлопнула дверь ближайшего магазина.

Ленни стал разглядывать пейзаж.

Отсюда открывался вид на побережье, ещё затянутое туманной утренней дымкой, но здесь, на возвышенности, солнце светило вовсю. Краски ландшафта были на много ярче, чем где-либо в Настоящем Мире, как если бы недавно прошёл дождь. Газон возле магазина покрывала сочная травка, пробивавшаяся сквозь прошлогоднюю, жухлую листву, и смешанный дух весны и осени будоражил сознание и щекотал ноздри.

Возле дверей восседал на привязи огромный дог странной тигровой масти, а рядом стояла порожняя пивная бутылка. На пороге магазина показался Рамзес, прижимая к груди вожделенный пакет чипсов, Рамзес задумчивый и философичный. Новый друг поймал Ленни за локоть и, убедительно жестикулируя, принялся рассуждать о концепции Кармы в свете последних научных открытий. Как обычно, Ленни не понимал ни слова и сегодня старался не особенно вслушиваться. С Рамзесом иногда случались подобные приступы. А так общаться с ним было весьма приятно.

– Скажи, что там было с этой принцессой! – попросил Ленни, дёргая Рамзеса за рукав. Споткнувшийся на полуслове и упустивший мысль, тот остановился, хлопая глазами. Несколько секунд он простоял, хватая воздух ртом, точно надеялся, что туда залетят какие-то умные слова. Потом быстро нашёлся.

– Я тебе лучше о концепции расскажу! – прямо захлёбываясь от восторга, воскликнул Рамзес. – Ну её, эту принцессу. Не будем переходить на личности, кому они сейчас нужны! Главное – текущий момент…

Тут ему захотелось газированной воды, и Ленни опять остался на тротуаре в полном одиночестве. Чтобы как-то скрасить ожидание, он начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, разглядывая дома на площади. Так он топтался несколько минут, подсчитывая оттенки серого цвета на стенах и гадая, чем вызвано это разнообразие и какой архитектор потрудился больше – время, пыль, или сама природа. В очередной раз изменив угол зрения, он вдруг увидел, как от блёклого серого фасада отделился такой же невзрачный силуэт и двинулся к нему.

Сердце гулко стукнуло и больше не напоминало о себе, затаившись глубоко в груди. Не то чтобы Ленни испугался, но ему вдруг захотелось, чтобы Рамзес вернулся побыстрее. Неизвестный подходил всё ближе, кутаясь в серебристо-серый плащ, доходящий до пят. Ленни заметил, что край плаща пообтрепался, и бахрома купалась в пыли, но сама ткань выглядела богатой и сверкала, словно рыбья чешуя. Лица незнакомца не удалось разглядеть, потому что он быстро стал спиной к солнцу.

Странно, но Ленни показалось, что он что-то задолжал этому удивительному гостю. Подтверждая его опасения, тот внезапно низко поклонился и тихо сказал, так что только один Ленни мог его слышать:

– Великий Магистр Монтернор ждёт Вас к себе. Я – Ваш проводник.

– Но я… – озадачился Ленни. Амбер не успел научить его, как следует разговаривать с магистрами.

– Великий Магистр Монтернор больше не может ждать, – произнёс проводник, и в то же мгновение Ленни поднялся в воздух. Неведомая сила несла его над крышами домов, легонько покачивая, будто он лежал на огромной прозрачной ладони.

– Летать умеют все, – сказал проводник, вдруг оказываясь рядом. – И почти все делают это в теле. Вам не приходилось?

– Нет, – признал Ленни, усиленно борясь с болезнью высоты. – Только во сне.

– А хорошо получается. Нет, я, конечно, Вам помогаю, но некоторые – просто неподъёмные. Особенно те, кто погряз в быту… и материалисты. Вы, наверно, большой мечтатель?

– А без Вас у меня не получится? – не отвечая, поинтересовался Ленни – ощущение начинало нравиться.

– Сейчас Вам не дадут. Чрезвычайное положение, и неопознанные летающие объекты в группе риска – их могут сбить. Особенно сильфанеи. Очень беспокойный народ. В последнюю войну их много бомбили. Впрочем, в черте Города…

Проводник замялся, потом вдруг попросил:

– Сделайте глубокий вдох.

Ленни почувствовал, как в его теле сразу прибавилось силы. Руки окрепли, он раскинул их и поймал в объятья ветер. Восторг охватил его и уже не отпускал от себя. Проводник смотрел на Ленни с явным удовольствием.

– В теперь выдыхайте. Нет-нет, не вздыхайте, просто выдохните. Надо же, сколько в Вас летучести!

– Я, наверно, тоже в чём-то погряз, – возразил Ленни, чувствуя необходимость защитить материалистов.

– А все так. Просто одни признаются, другие нет, – проводник засмеялся и добавил: – Умные люди называют это процессами.

Ленни вздрогнул и чуть не провалился в воздушную яму, представив себе Рамзеса, который с глупым видом стоит посреди улицы, и этот глупый вид совершенно оправдан. Потому что Ленни парит где-то в облаках.

Полёт продолжался, и Ленни настолько сросся со своими невидимыми крыльями, что уже не представлял, как мог раньше обходиться одними ногами. Он всё время летел за проводником. А тот оглядывался, манил, как будто хотел показать что-то интересное; но, вынырнув из облаков в очередной раз, Ленни вдруг обнаружил, что потерял высоту. Земля надвигалась на него, но ещё быстрее навстречу неслось странное здание, напоминающее чёрный куб, увенчанный полусферой. Ленни хотел замедлиться, уж больно это сооружение походило на космическую чёрную дыру (какой он её себе представлял). Но, то ли он опоздал, то ли близился конец пути, притяжение этого огромного магнита в виде здания только усилилось, и вскоре Ленни потерял власть над своим телом. Его затаскивало на площадку, располагавшуюся перед входом в полусферу. А потом, словно волною, поднесло прямо к раскрытым стеклянным дверям.

За дверьми в большой зале, склонившись над массивным письменным столом, восседал столь же массивный человек с длинной чёрной бородой. Его облик напомнил Ленни нечто, связанное с Настоящим Миром. Люди, которые с важными лицами сидят и планируют, с какой ноги вы встанете завтра. В следующую секунду Ленни мягко упал на четвереньки на выложенный плиткой порог. Полёт был завершён.

Встав на ноги, Ленни повернулся и проводил глазами нырявшую в облаках спину проводника. Потом расправил плечи и принял независимый вид, словно прибыл сюда без эскорта и по собственной воле.

– А-а, – сказал Магистр, подняв голову. – Прилетели?

Ленни ответил кивком, не очень уверенным. Он пытался восстановить в памяти те правила этикета, которые надлежит блюсти в присутствии Великих Магистров; но они были такими глупыми и так перепутались, что его разум, завлечённый в эту паутину, беспомощно повис в пустоте, утратив всякую связь с реальностью.

– Надеюсь, посадка была мягкой? – спросил Магистр, указав на кресло, которое Ленни тут же поспешил занять. – Мне кажется, скорость, с которой Вы перемещаетесь в Междумирье, гораздо выше той, которую Вам удалось развить в пределах Города. Я даже устал ждать, и пришлось выслать за Вами экипаж.

– Не экипаж, – осмелился возразить Ленни, – только кучера.

– Ну и как? Понравилось Вам летать?

– Да, – неуверенно сказал Ленни.

– Не беспокойтесь, я не собираюсь сталкивать Вас отсюда, – спокойно сказал Магистр. – Не то, чтобы я этого не хотел… просто не собираюсь. И за друзей можете не волноваться. Кстати, сколько их у Вас?

Ленни решил соблюдать осторожность.

– Вы третий, с кем я познакомился в Немире.

– А должен быть первым, – сказал Магистр. – Понимаете?

Ленни задумался. Потом он сказал:

– Нет. Только вторым. Первым идёт секретарь с заявлениями на регистрацию, которые Вы потом подписываете.

– Разумно, – произнёс Магистр, пряча улыбку в бороду. Его борода была настоящим хранилищем запрятанных улыбок. – Ну и представьте, каково это – отнимать работу у собственного секретаря?

– Наверно, так же грустно, как сидеть в четырёх стенах посреди незнакомого города, разговаривая только о процессах и на тему еды, когда вокруг столько интересного, – ответил Ленни и, расхрабрившись, поднял глаза на Магистра.

Магистр не смеялся. Магистр смотрел серьёзно.

– А теперь представьте, – сказал он тихо. – Я должен всех вас выдворить.

– Вам не хочется? – только теперь Ленни понял его загадочную интонацию, и в сердце вспыхнула надежда.

– А чего хочется Вам?

– Остаться здесь, – ответил Ленни. – Нет, не совсем… сейчас… вот! Остаться здесь навсегда! – спокойно и твёрдо проговорил он, только теперь почувствовав облегчение.

– Я Вас понимаю, – сказал Магистр. – Здесь красиво. Да и социальная напряжённость мала. То есть была мала. Сейчас положение дел таково, что всё, окружающее Вас в данный момент, очень быстро может исчезнуть.

– Исчезнуть?!!

– Ну да. Кануть в Лету, – сказал Магистр. – Улетучиться.

– Я не совсем понимаю, – медленно произнёс Ленни после паузы, заполненной борьбой между возмущением и страхом в его душе. – Объясните, пожалуйста, что значит «улетучиться»!

– Я не даю объяснений. Но возле ратуши живёт человек, который с радостью объяснит Вам что угодно. Его зовут Рамзес.

– Он?!! – возмущение победило и прорвалось наружу. – Да разве он способен что-нибудь объяснить?

– Объяснить – многое. Вот прояснить – не очень. Ну, хорошо, – Магистр откинулся в кресле. – А если я приставлю к Вашим плечам свою голову? Так можно вообще обойтись без объяснений.

– Это ещё зачем? – испуганно сказал Ленни. – Мне этого не надо!

– Заметьте: Вы очень хорошо знаете, чего Вам не надо. Впрочем, в Ваши годы я и того не знал. Что ж! – вдруг сказал Магистр. – Вы – неплохой парень, лично мне нравитесь. Перейдём к документам.

– А разве мне не нужен адвокат? – краснея, спросил Ленни.

– Я Вас пока что ни в чём не обвиняю! – ехидно (а может, так показалось Ленни?) сказал Магистр. – А заполнить бланк Вы и сами сумеете. Написать заявление в Департамент – всё равно, что высказать свои пожелания Богу.

– А как же сам Бог? – удивился Ленни. – Он-то существует?

– Да, существует! Ещё как существует! – насмешливо проговорил Магистр. – Дай Бог каждому так существовать. Но только в Творца Миров почти никто не верит, ни у нас, ни у вас! Чем обратиться со своей просьбой прямо к Нему, что гораздо проще и дешевле, люди предпочитают писать в Департамент Корпорации и выстаивать длиннющие очереди! Кстати, Вы с Вашей проблемой как – прямо к Творцу или всё же будете писать?

– Я… Я напишу заявление, – пробормотал Ленни, чувствуя, что краснеет до ушей.

Магистр вздохнул и выдал пустой бланк.

– В трёх экземплярах, – предупредил он. – В свете только что сказанного должен предупредить: процесс может затянуться на несколько месяцев, – для иллюстрации своих слов Магистр махнул рукой в сторону стола, заваленного бумагами до потолка. – Прошу пока не покидать Города – мало ли, придётся уточнить кое-какие детали, так Вас известят.

Через полчаса титанического труда Ленни, наконец, сдал заполненный бланк с приложением предыстории, над которой трудился дома под наблюдением Амбера. Магистр внимательно прочёл и перечёл написанное.

– И это всё?! – спросил он.

– Да, – растерянно отвечал Ленни. – Разве этого мало?

– Не знаю, – незамедлительно произнёс Магистр. – Для кого как. Признаюсь, я не всегда понимаю запросы даже своих подданных, что уж говорить о вас, отмирках! Вы уж меня простите…

– Да ничего, – сказал Ленни, чувствуя себя весьма неловко. – Наверно, Вам трудно поверить, но для меня это целая проблема.

– Трудно, – согласился Магистр, – хотя и не отрицаю, что Ваша проблема может быть глобальной, даже в большей степени, нежели моя. Что нужно мне? Всего-навсего спасти всех от Беспредела. Что нужно Вам? Похоже, Вы и сами не знаете. Так чья проблема глобальней?

Ленни совсем растерялся. Он уже думал отозвать заявление, но Магистр спрятал его в верхний ящик бюро и запер на ключ. Тогда отмирок вздохнул и решился:

– А скажите, Вы, случайно, не потомок того Монтернора, который…

– Нет. Я его предок.

– Вот обалдеть-то! – вскричал Ленни в искреннем ужасе, – Я никогда у вас тут не разберусь!

– Ну что Вы, с Вашими-то данными… – неразборчиво пробубнил Магистр. – Не родился ещё тот Монтернор, который сделает Вас. Следующий! – буднично крикнул он, и Ленни пошёл домой.

Утро нового дня Ленни и Рамзес встретили на террасе западного склона, выстроенной со стороны моря. Жители Города говорили, что с этого места море кажется наиболее близким, сюда даже долетают солёные брызги, подхваченные морским ветром. Разумеется, такое утверждение противоречило всем законам физики, но люди не смущались. Они с удовольствием проводили на террасе часы и даже дни в приятной беседе с солнцем, приправленной рокотом далёких волн.