Текст книги "Немир"

– Земля не хочет носить тебя, архаик, – ответил неизвестный. – Магистр недоволен тобою.

«Велика тайна», – подумал Сантариал. А вслух произнёс:

– Магистр снова желает меня видеть?!

Фраза прозвучала невинно и естественно, но «снова» сыграло свою роль: собеседник заподозрил – ему не верят. На миг из-под надвинутого капюшона блеснули две зелёные искры – внимательные острые глаза.

– Не угадал, – раздался старческий голос.

– Ну, ещё бы! – сказал архаик с саркастической усмешкой. – Ведь он видел меня только вчера, а это чересчур для его хрупкой психики…

Неизвестный (кто угодно, только не посланник Монтернора, это было уже ясно) содрогнулся всем телом, как если бы ему нанесли неожиданный удар. Чувствуя, как враг истекает бессильной злобой, точно дурной кровью, Сантариал продолжал издеваться.

– Кстати, а почему Магистр не назначил мне свидания в более приличном месте? Я слышал, в этом городе ещё остались кафе, рестораны и закусочные, – Сантариал пожал плечами. – Не всё ли равно, была бы крыша над головой. Раз он так разгневан, ему куда проще было бы обрушить мне на голову потолок, чем небесный свод…

– Продолжай в том же духе, нелюдь, – пробормотал старец, тщетно стараясь скрыть досаду. – Не терпится попасть на другую сторону? Попомни моё слово: окажешься там – и ужас вывернет тебя наизнанку, и это будет самая правильная твоя реакция.

– Хочешь меня запугать? – внезапно Сантариал ощутил подступивший к горлу комок и сам удивился: болтовня старика как разновидность многозначительного бреда не смогла бы так его взволновать. Прочесть его мысли архаик не мог: очевидно, сказывалось вековое отвращение, которое их сообщества испытывали друг к другу. Во всяком случае, существовала такая научная теория…

– Да на кой мне это? – резонно возразил старец. Неожиданно он вскинул руку, словно творя заклинание: – Ты превысил свой лимит, нарушив первостепенные пункты Кодекса! Я пришёл покарать тебя.

Сантариалу стало смешно, но он сдержался. Не стоит раньше времени распалять этого старого маразматика. Нужно выяснить, что происходит.

– Ты обязан предъявить обвинения в письменном виде, – проговорил он, своим тоном давая понять, что если начало разговора не сильно его обрадовало, то продолжение нравится ещё меньше. – Иначе ты нарушаешь Кодекс.

– О, конечно. Я их предоставлю.

Воцарилась тишина. Старец беспардонно разглядывал свою жертву: так смотрит кошка на беспомощную мышь, выбирая, как лучше приступить к поеданию – с головы или с хвоста. И вдруг он выбросил вперёд обе руки, словно желая замкнуть архаика в невидимый контур. Тот попытался уклониться, но почувствовал, что попал в тиски. Не только тело Сантариала, но и сама его воля оказались порабощены этой неистовой силой, легко поглотившей слабый встречный порыв к сопротивлению. Под ногами разверзлась чёрная пропасть, и архаик рухнул вниз, навстречу оглушительному рёву, исходившему из недр планеты. Миллиарды призрачных рук взметнулись, приняв его в свои объятья, и бережно повлекли во тьму, туда, где никто из живых доселе не бывал… эхо донесло его последний отчаянный крик, и скорбный шёпот пробежал по земле, повторяемый травами и деревьями, птицами и зверями.

Призрачная звезда блеснула и вновь исчезла с небосклона; в рабочем кабинете Монтернора вздрогнули чаши хрустальных весов. Качнулись – и вновь пришли в равновесие.

А рана земли быстро затянулась, и на том месте, где минуту назад стоял Сантариал, осталась лишь свежая насыпь, похожая на могилу. Человек в серебристо-сером плаще в традиционном жесте приложил руку ко лбу.

– Когда-нибудь Галахад поймёт, что я был прав, – произнёс Дарслаг. – Сегодня я избавил его от злейшего врага.

И это было правдой: сегодня Дарслаг действительно избавил короля от самого страшного врага, – а именно, от себя. Больше рыцаря не видели в здешних местах.

Часть вторая

Не постель из роз

Глава первая

Прав был старый упрямый крот:

Под землёй не всегда могила.

Анна Сургур

…с наступлением весны зацветает кустарник, растущий на границе пустыни Чёрных Скал, и лишь тогда осознаёшь, что у него на самом деле есть имя – жимолость или шиповник, жасмин или акация. Зимой это лишь голые ветви, воздетые к небу подобно указующим перстам. И так во всём.

Таков мировой порядок. Обвинять в этом Творца – значит допустить, что он мог заинтересоваться нами настолько, чтобы… но я никогда не касался теологических вопросов, они всё равно что звук свирели, порождающий эхо на горных склонах. Нечто неуловимое, не из нашей жизни, не для наших органов чувств.

Каждый хотя бы единожды приносит в мир радость – самим фактом своего рождения. Раньше я не задумывался об этом, но, вполне возможно, со мной было то же самое. По крайней мере, я надеюсь, что порадовал своих родителей, хотя в дальнейшем это никак не сказалось на их отношении ко мне. Они были слишком хорошими родителями и слишком ревностно относились к своим обязанностям. И мне никогда не приходило в голову жаловаться, ведь я был не одинок – остальные дети росли точно так же, зеркальные подобия друг друга, отростки той культуры и цивилизации, что их породила…

Я хорошо помню тот день, когда я внезапно, – ничто тому не предшествовало, видит Творец, – но с отчётливой ясностью осознал, что моя жизнь не изменится. Я стал тем, кем мне предначертано быть. Это сложно объяснить: просто исчезла некая лёгкость, которая одним постоянным своим присутствием давала понять, что моё время ещё не пришло… её больше не было ни во мне, ни в зримых пределах горизонта. Теперь я – состоявшаяся личность, сложившийся индивид, ценная ячейка общества, в которую загружалась необходимая информация, и откуда получался результат в соответствии с заданной программой, – был надёжно законсервирован в своём отныне непреходящем состоянии. Нельзя сказать, чтобы меня это устраивало, но кто интересовался моим мнением?..

«Тяжело в мучении, легко в раю», – кажется, кто-то принёс эту пословицу из Настоящего Мира, хотя я могу ошибаться. Когда это случается, появляются они. Потому что это их работа, ради этого они готовы подняться ночью с постели и брести незнамо куда по первому зову Свыше. Рано или поздно ты предстаёшь перед ними, чтобы доказать, что ты годен. Оправдать их представление о тебе, которое сложилось ещё в те времена, когда ты считал мир неотъемлемой частью себя. Это чушь. Но попробуй скажи им…

Ты должен. Вставай и дерись, иначе у тебя никогда не будет своего лица, говорят они, и, как правило, желают тебе только добра. Чего опасаться, если бой идёт до первой крови… однако, это может быть и кровь из размозжённого черепа, а об этом вряд ли упомянут. Они это проходили, но плох тот из нас, который не верит в своего собрата, и они искренне, исступлённо верят, что ты сможешь, что у тебя получится лучше, чем у них когда-то. А когда кровь прольётся (потому что она проливается всегда), они скажут – слишком поздно, ты должен был остановиться раньше. Однако они не знают, что в этой игре «слишком поздно» не бывает. Момент, когда ты пролил первую кровь, и есть тот самый, ключевой, ради которого всё затевалось… и ты можешь стать либо убийцей, либо жертвой, но выбирать – тебе…

Они явились с запада, с моря, из бухты Чёрного Грота. Дождавшись затишья между пыльными бурями, миновали ледяную пустыню, окружавшую скалы. Оставили позади полосу переменного климата. Прячась в рощах у подножий холмов, обогнули перекрёсток трех дорог. Где они проходили, песок покрывался сотнями следов; песок до неузнаваемости изменял свой облик там, где до этого безраздельно властвовали лишь солнце и ветер.

Наконец, на исходе третьего дня, точно уложившись в намеченные сроки, они вступили в лес. Лесные тропинки спрятали их следы, а они пробирались всё дальше в чащу, во владения деревьев-исполинов, чьи кроны закрывали небосвод. Здешние пичуги посвящали песни солнечным лучам, не видя самого солнца. На лесной просеке, в кольце старых, но ещё мощных дубов с крепкими корнями и раскидистыми ветвями, пришельцы разбили лагерь, построив командный пункт и несколько жилых строений.

Они пришли покорить Нирвалан.

Они были здесь совсем одни – среди праздника Лета, вступающего в свою законную силу, среди хоровода красок и звуков. Они захотели разрушить идиллию своим неподходящим настроением. И стражи Нирвалана – высокие деревья с гладкими стволами – смотрели на них сверху вниз, негодующе шелестя листьями. Поверхность листьев была необычной: солнечный луч скользил по ней, рассеивая блёстки, как бывает с рябью на воде, и блеск этот быстро становился невыносимым для глаз. На ветру листья издавали тихий мелодичный перезвон – нечто подобное Нандоло не раз слышал в офисе Инферналиса, в подборке «Музыка для релаксации». Волшебство Нирвалана не просто стучалось в двери людских сердец, оно свободно проходило сквозь эти двери. Но такая бесцеремонность бесконечно раздражала Нандоло.

Предводитель архаиков сидел в кабинете командного пункта, положив локти на стол, слишком высокий для него. Гиганты наспех соорудили его из грубо обструганных досок, но не рассчитали, спроектировав под свой исполинский рост. Среди изумрудного вихря нирваланской растительности Нандоло ощущал себя как в эпицентре всепоглощающего циклона. Этот вихрь уносил любые мысли, которые могли стать обременительными. Наверно, поэтому никто и никогда не мог захватить Нирвалан в летние месяцы.

Нандоло сознавал, что ему ещё сказочно повезло: простой смертный, не входящий в число подданных Инферналиса, рисковал навсегда расслабиться умом в этом странном месте. Но, даже несмотря на врожденный иммунитет к подобной красоте, Нандоло не в состоянии был полностью избежать такой атаки, гибельной для его кампании.

– Зелёная зона, чтоб её…! – подумал архаик, неприязненно глядя в окно. – Симфония бешеной листвы! Здесь можно только отдыхать!

Он закрыл глаза и на минуту представил себе скупые на краски, безжизненные зимние пейзажи. Лето в Нирвалане не вечно; в конце осени царство лиственного золота здесь, как и везде, превратится в царство ржавчины. Так было с тех пор, как Великий Галахад покинул родину. Зимы, конечно, не будет, от неё благословенный край избавлен… и нигде в Немире не будет этого, как же он назывался?

Белого, он ещё падает с неба… его давно здесь не видели, а рассказы о нём встречались разве что в книгах, которые Нандоло не читал. Вот Сантариал – тот читал. Но тоже забыл.

А раз так, долой всё это из головы!

Нандоло улыбнулся, чувствуя, как возвращается к нему душевное равновесие.

Скоро оно восстановилось полностью, и даже неуклюжие действия подчинённых не причиняли их командиру серьёзного беспокойства. Наряженные в специальную униформу, призванную предохранить их от чар местных растений, гиганты выкорчёвывали лес, вяло переругиваясь, спотыкаясь о коряги, сплошь и рядом применяя хозяйственный инвентарь не по назначению. Перед этим им пришлось преодолеть целую рощу сторожевых деревьев, чьи разлапистые листья очень напоминали ладони. Стоило незваному гостю подойти поближе, как все ветви в едином порыве тянулись пожать ему руку, и нередко торжественная встреча затягивалась до бесконечности. Поэтому армия оснащалась весьма тщательно, но, хотя приказы Инферналиса казались исчерпывающими, Нандоло с лёгкостью читал между строк. Повелителю НИЦИАД война была не нужна. Только видимость конфликта, и никто лучше гигантов не справился бы с такой задачей. Валить деревья в лесу – работа как раз для них.

А вот Сантариал продвинулся немного дальше. Он всегда оказывался на полшага впереди, за что его чрезвычайно ценили одни и ненавидели другие. Уничтожению сильфанейского Храма предшествовала длительная подготовка, в ходе которой Сантариалу удалось внушить деревьям-стражам, что он… нет, не друг, упаси Творец, а просто никто. Скажем так: доброжелательно настроенный к ним предмет обстановки. Благодаря чему деревья не задушили его в объятиях, а спокойно пропустили в лес. Когда архаик положил на стол начальству отчёт о своем эксперименте, никто поначалу не хотел верить (одно дело люди, а тут, понимаешь, деревья!), вот только Храм к этому времени уже лежал в руинах, так что…

Короче, именно опыт Сантариала использовался при организации вторжения. И за это его стали ещё больше ценить. И ненавидеть.

Что до самого Нандоло, то он, как и все архаики, вдохновенно ненавидел сильфанеев. Он искренне сочувствовал тем, кто в своё время отправился повидать «прекрасную страну сказочных цветов и деревьев»; он предполагал, что большинство этих «ботаников» так и не вернулось из своих экспедиций. Сильфанеи не были извергами, но считали себя истинными хранителями природы и не любили чужаков. «То же мне, хранители! – усмехнулся про себя Нандоло. – Убогие создания, убогие до такой степени, что даже не могут запятнать грешной землёй края своих одежд! О чём с ними вообще можно говорить!» Он с удовлетворением вспомнил, что его гиганты сейчас торчат на виду у принцессы Аве Розы, вызывая у неё интенсивные спазмы раздражения. С точки зрения сильфанеев гиганты только портили пейзаж; для Нандоло они были неотъемлемой его частью.

– А ещё говорят, будто это мы деградировали! – прошептал архаик.

Гиганты жили в землянках по берегам рек, питались рыбой и были абсолютно равнодушны к техническому прогрессу. Эти дети природы познавали действительность с помощью инстинктов, по минимуму используя свой скудный разум. Немногие из них владели навыками чтения и письма. Политические конфликты их не касались, но, когда по соседству затевалась какая-нибудь заварушка, противоборствующие стороны торопились привлечь гигантов в свои ряды, чтобы в полной мере использовать силу и выносливость речных жителей.

Гигант мог запросто разорвать архаика на мелкие кусочки за пять минут. Сильфанеи, рослые, красивые и гордые, отнимали у жителей рек немного больше времени. Нандоло почти сразу запретил подобное членовредительство, и его солдаты ограничивались тем, что сворачивали противникам шеи. Правда, иногда промахивались в пользу руки или ноги.

Один из этих экземпляров сейчас стоял перед Нандоло, и архаик вполуха слушал его невразумительный доклад. Благодаря тому, что это был не простой воин, а офицер, дело с пятого на десятое всё же продвигалось. Впрочем, удачно начав, гигант вскоре позабыл согласовать придаточные предложения и совсем скис, окончательно запутавшись в падежах.

Нандоло перебил подчинённого.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросил он, мотнув головой в сторону окна.

– Волшебство.

– Тс-с, – произнёс Нандоло, подняв руку.

– Ну, это не то волшебство, которого не существует, – сказал гигант, переминаясь с ноги на ногу и глядя в потолок.

– Очень тонкое замечание. Быть может, здешние чары влияют на вас в обратную сторону, и вы умнеете?

– Никак нет, – буркнул воин.

– Продолжай.

Воин шумно вздохнул. Судя по его виду, он желал как можно быстрее прекратить этот разговор. Обычно гиганты избегали смотреть в лицо архаикам, поэтому в присутствии начальства у них проявлялось спонтанное косоглазие. Вот и сейчас правый глаз воина, устремлённый на Нандоло, нервически помаргивал, левый же пытался уклониться: зрачок то и дело убегал, выискивая другой, более приятный для обозрения объект. Однако нынешнее поведение гиганта было вызвано иными причинами: он просто напрочь забыл, как следует именовать старшего по званию.

Нандоло держался по-командирски уверенно, но его душа маялась о том же. Для него все гиганты были на одно лицо, точнее, одну морду, и вообще он не понимал, почему творческих людей заставляют заниматься подобными глупостями?! «Интересно, это тот, кто приходил вчера… как там его звали, или его брат-близнец?» – лениво размышлял командующий, наблюдая, как по скользкой гладкой коже гиганта волнами пробегают мурашки, отчего она меняет цвет с серо-стального на бурый. Когда гиганты волновались, они делали это почти буквально.

Понимая, что терпение начальства не вечно и чувствуя, что молчание вот-вот взорвётся с громким треском, воин рискнул выдавить из себя несколько слов:

– Там… это… опять раненых привезли… – сказал он.

– Сколько?

– Трое.

– Знаешь, что, – сказал Нандоло, постукивая концом ручки о стол, – лучше не мелочись, а то уволю.

– Да я честное слово, – выпалил воин, от усердия опасно качнувшись вперёд. Нандоло выглянул во двор, где стояли рядком пять носилок, вздохнул и перечеркнул написанное в журнале.

– Можно идти? – гаркнул гигант. Его грудь выпятилась ещё больше, а сам он до такой степени раздулся от переживаний, что в кабинете стало тесно. У Нандоло немедленно начался приступ клаустрофобии.

«Ну вот опять», – с досадой подумал Нандоло. Клаустрофобия у архаиков противоестественна, а то, что она всё же иногда проявляется, официальная медицина приписывает недостатку витаминов. Впрочем, если копнуть поглубже, выясняется: многие неканонические авторы высказывают предположение, что архаики не всегда были подземными жителями… и об этом ему тоже говорил Сантариал.

Охота была Сантариалу мешаться во всё…

– Выметайся, – буркнул архаик. – Давно пора идти и не действовать мне на нервы.

– Простите, военачальник. Вы сказали «не действовать»?

– Да уж, – Нандоло хмыкнул. – Так и быть. Не действуйте часика два-три. Может, поможет.

Воин отсалютовал, развернулся и вышел, топая и припадая на левую ногу. Гиганты привыкли к ровным ландшафтам речных долин; узловатые корни здешних древесных исполинов доставляли им массу хлопот. Не спасала даже казённая обувь.

Чуткий ко всякому движению и звуку, Нандоло подождал, пока снаружи всё не стихло, и, придвинув к себе электронный дневник, начал диктовать отчёт. Ежедневный ритуал, совершаемый без особого удовольствия. Минимум художественных подробностей, скупое на детали, монохромное повествование. Нандоло понимал, что раз за разом его репортажи с места событий становятся всё короче, а он сам рискует сильно упасть в глазах начальства. Но, как ни старался он призвать вдохновение, оно не приходило.

Накануне он вывернулся, загрузив Инферналису совершенно никчёмную информацию больше для отвода глаз. Переговоры с сильфанейским штабом ничего не дали, сообщил Нандоло, они ждут официального мнения принцессы Аве Розы, а эта дамочка всё тянет… Зато он получил важные сведения стратегического свойства непосредственно от подчинённых. Лорд навострил уши и немедленно вышел на связь.

– Какие сведения?

– Что Небесной Воды ждать ещё очень до-олго, – обронил Нандоло, возводя глаза к небу.

– И что это значит?

– Не представляю, – не моргнув, соврал архаик, – но они чем-то встревожены. Всё время показывают наверх и повторяют: «Плохое место!»

– М-да. Они ещё глупее, чем я думал. Нирвалан – плохое место?! Всенемирно известная здравница курортного типа, где тепло, и вечное лето, и женщины…

Похоже, начальник на секунду забылся. Чёрные пески его доконали. Нандоло кашлянул. Инферналис встрепенулся.

– Я имею в виду, это звучит довольно абсурдно. А Вы не могли бы, так сказать…

– Нет, – быстро ответил Нандоло, – только не в мозгах гигантов. Я в этом не силён. Их мысли – это… как бы объяснить… представьте, что Вы оказались в кольце Чёрных скал и попали под метеоритный дождь…

– Всё, всё! – содрогнувшись, молвил Лорд. Быстрая смена декораций сделала своё дело. – До связи.

Да, маловероятно, чтобы в следующий раз так повезло… Нужно что-то придумать. Инферналис, конечно, весьма либеральный руководитель, но злоупотреблять этим не стоит.

Мощь Лорда Повелителя была величиной из разряда легендарных: никто не пожелал бы испытать её на себе.

– Сейчас полдень. На позиции никаких изменений, – Нандоло весь напрягся, силясь вспомнить, где эта самая позиция находится. Но от таких нешуточных умственных усилий у него пробудились плотские желания. Нандоло распахнул дверь и приказал дежурному принести ещё один завтрак.

«Если так пойдёт дальше, нас возьмут измором, – сказал он себе, задумчиво дожёвывая куриную ногу. – Счастье ещё, что гиганты тупы и бесчувственны и слабо реагируют на здешние чары. Иначе собирай вещи и моё почтение. Надо, надо что-то делать. Долго я здесь не протяну».

После полудня, прохаживаясь перед рядами гигантов, Нандоло размышлял о создавшемся положении, и морщины на его лбу всё углублялись.

– Солдаты! А теперь слушать внимательно, это важно. Знаете ли вы, что в грядущей сече каждый третий из вас рискует потерей головы, руки или ноги?

«Слишком сложно для них», – подумал он, но не останавливаться же на полпути.

– А теперь шаг вперёд те, кто опасается потерять голову. На месте те, кто боится за руки или ноги.

Строй не шевельнулся. Гиганты глядели на главнокомандующего, вытаращив и без того круглые глаза, и старательно соображали. Но что-то не соображалось.

– Наши воины абсолютно бесстрашны, военачальник, – наконец нашёлся командир взвода.

– Очень хорошо. Потому что им придётся биться, не щадя живота своего.

– Прикажете покрыть бронёй голову и конечности и обнажить живот?

«Никакой дисциплины», – подумал Нандоло, но, как ни старался, не смог удержать приличествующий моменту грозный вид и прыснул.

– Но мне говорили… – командир счёл возможным понизить голос до шёпота, наклонившись к самому уху Нандоло. – Мне говорили, живот – самое мягкое место, его нужно тщательно оберегать.

– Ну нет, – в упор на него глядя, проронил Нандоло. – Самое мягкое место находится сзади, вот почему ни в коем случае не следует показывать врагу спину. Что неясно?! – рявкнул он. – Встречать противника грудью!

– Вас понял! – гаркнул командир и строевым шагом направился к своим. Уходя, Нандоло ещё расслышал, как он зычно рычит на своих:

– Что неясно?! Встречаем противника грудью и отбрасываем животом!

«В этой войне не будет победителей, – сказал себе Нандоло, спускаясь с холма, – Там, где дерутся безрукие и безголовые, всё всегда заканчивается бесславно. Но как символично, что всем заправляет одна бессердечная женщина».

До этого момента он старался не думать о ней, но теперь мысли понеслись одна за другой, как испуганные лошади. Напрасно Нандоло пытался удержать их в узде здравого смысла. Если понесли, то понесли.

Принцесса Аве Роза стояла у бойницы сторожевой башни. Подходила к концу очередная бессонная ночь, силы у повелительницы Нирвалана таяли, но утешительных вестей всё не было. На востоке полчища гигантов, мобилизованные архаиками для тяжёлых работ, выкорчёвывали вековые деревья, расчищая подступы к столице. На западе пока было спокойно… Только дымок вился над деревьями, и это было единственное, что указывало на лагерь противника…

Вторгаясь в пределы Нирвалана, предводители архаиков привели в качестве основания пункт 5.4.1 Претензии, которую их далёкие предки отправили предкам нынешних сильфанеев ещё во времена той, первой войны. Претензия так и не была удовлетворена вследствие того, что конфликт насильственно задавили Высшие Силы, и теперь архаики заявляли, что их армия застрянет в Нирвалане до тех пор, пока принцесса не найдёт возможность решить эту проблему. Архивариус, срочно посланный в Хранилище бумаг, достал-таки упомянутый документ… составленный на древнем наречии архаиков, ключ к которому был утрачен ещё в Незапамятные Времена! Кипя возмущением, Аве Роза хотела швырнуть в лицо захватчикам их мерзкие инсинуации, но не могла же она признать, что понятия не имеет, о чём идёт речь! Тем более что и с одной, и с другой стороны уже появились первые жертвы…

Согласно разрозненным преданиям жителей Немира, последним, кто владел древним языком архаиков, был Великий Непосвящённый, живущий на Самой Высокой Горе. Для успокоения совести принцесса откомандировала к нему гонцов, но не питала особых надежд, поскольку в сильфанейских легендах этот Великий Непосвящённый никогда не появлялся, а доверять чужим источникам Аве Роза не привыкла. Кроме того, на гору надо было ещё влезть. Короче, то был жест отчаяния, что уж говорить. Не нужно было начинать первой, нападать на них без объявления войны – а теперь они говорят, что знать не знают ни о каком разрушенном храме… Но иначе она поступить не могла.

Потому что они все убийцы. Банда убийц.

Задумавшись, Аве Роза обратила взор на север, туда, где на берегу Дивной виднелись руины храма. Гневная дрожь побежала по её телу, но звук шагов на лестнице заставил взять себя в руки… Вошёл Первый советник.

– Ваше Высочество, – произнёс он с порога, и Аве Роза почувствовала в этом знакомом, давно изученном ею голосе сильное волнение, – на связи командующий западным фронтом архаиков…

Он поспешно протянул передатчик; кнопка включения монитора горела сигнальным красным. Принцесса колебалась; ей подумалось, что советнику следовало бы для начала поинтересоваться, хочет ли она говорит с командующим вражеской армией, и в другое время она непременно бы указала на промах. Но сейчас возбуждение советника передалось ей, так что Аве Роза схватила передатчик и направилась вглубь башни. Здесь на время обороны устроили комфортно оборудованную спальню-кабинет, снабжённую пультом и монитором. Аве Роза придвинула стул и села, кивнув советнику.

– Останьтесь, – сказала она. – Вы можете понадобиться.

Экран осветился.

– Нандоло Грободел, командующий западным фронтом, желает говорить с Вами.

Нандоло появился в кадре довольно неожиданно и сразу заговорил на чистом сильфанейском, чем привёл слушателей в неописуемое удивление. Нандоло приветствовал принцессу, поинтересовался состоянием её здоровья, выразил восхищение красотой и царственностью и Бог знает чего ещё наговорил бы, если бы Аве Роза не прервала его.

– Я полагаю, – произнесла она со слабой улыбкой, – Вы вызвали меня так рано не для того, чтобы расточать комплименты? Я жду от Вас настоящих слов. И, прошу Вас, перейдём на общий, не хочу, чтоб меня считали варваркой.

– Помилуйте, Ваше Высочество, – нимало не смущаясь, ответствовал Нандоло, – разве могу я, обычный скромный архаик, вызвать Вас, сильфанейскую принцессу, словно Вы – бутылочный джинн или кто похуже?! Простите великодушно, я бы не осмелился беспокоить царственную особу в такой ранний час, но Ваше окно светилось всю ночь, и я подумал, что Вы, возможно, не спите и сможете уделить мне пару минут для важного разговора.

Традиции в Немире всегда почитались. Аве Роза могла быть врагом, но она также была принцессой крови и, главное, племянницей легендарного Галахада. Нандоло следовал традициям, и всё же было в его поведении что-то чрезмерное, возможно, как знать… даже неприличное?

Принцесса побледнела с досады. Закусив губу, она взглянула прямо в эти умные, чуть раскосые глаза и внутренне сжалась. Нандоло не внушал ей симпатии, хотя и ненависти, подобной той, что она испытывала к Сантариалу, здесь не было и в помине.

– Ваши… – в голосе Нандоло послышалось напряжение, – … чудесные подданные – настоящие головорезы и не дают никакой возможности обойтись малой кровью. Гибнут люди, гиганты… счёт идет уже не на сотни, а на тысячи убитых и раненых. Впрочем, – прервал он сам себя, – возможно, Вы не до конца в курсе того, что происходит на поле битвы…

Как ни старался Нандоло быть дипломатичным, тут он перегнул палку. Лицо Аве Розы вспыхнуло от гнева, она с трудом удержалась от грозной отповеди врагу… Не время, подсказал внутренний голос. Её силы окружают с запада и с востока, подходят с севера, скоро переберутся через Дивную и, возможно, Нандоло заговорит по-иному. Не время. Принцесса сложила руки на коленях и заставила себя улыбнуться.

– Я скажу Вам, что мне нужно. В Ваших силах помочь мне… и себе. Вы знаете, из-за чего началась война… Не знаете? – быстро спросила он, заметив, как взметнулись вверх брови Нандоло.

– Понятия не имею, – сказал архаик. – Мы лишь защищаемся, агрессию проявляете Вы, а вот почему…

– Но Вы же слышали о Храме Галахада! – прервала его принцесса. – О нём все слышали!..

– Божественный Творец!.. – произнёс Нандоло; он растерянно уставился на Аве Розу, изо всех сил изображая невинное изумление. – Значит, те идиотские слухи подтвердились, и это вовсе не геополитика, а месть… Да-да, припоминаю. Последним был объект, имеющий неоспоримую историческую и культурную ценность…

– Не смейте кощунствовать! – закричала Аве Роза.

– И не думаю. Так написано в нашем пособии для туристов.

Казалось, если бы не невидимая стена между ними, Аве Роза плюнула бы в своего оппонента. Невозможно было остаться равнодушным к пафосу этой прекрасной женщины.

– Её Высочество имеет в виду Храм Великого Галахада в Нирвалане, недавно разрушенный, – болезненно морщась, уточнил советник принцессы.

Нандоло мученически вздохнул.

– Лично я в этой операции не участвовал, – угрюмо произнёс он. – Надеюсь, Вы понимаете, что я должен свериться с бумагами?

– Не смейте! – с жаром вскинулась Аве Роза. – Если Вы будете трясти передо мной своими погаными бумажками, я не остановлю битву! Война будет вечной!

«Не надо нервничать, не надо так его пугать, – уговаривала она себя. – Спокойнее, спокойнее».

– Сантариал Деанж, – продолжала Аве Роза, усмирив внутреннее волнение, – лишил наш народ самой древней святыни. Думаю, это имя вам известно. Разыщите его.

Если бы она могла догадаться, какой переворот произойдёт в голове Нандоло от её слов! Он и понятия не имел, что принцесса знает истинного виновника; и на минуту ему стало нехорошо. Но она ничего не заметила, а он быстро пришёл в себя и теперь разглядывал Аве Розу с невесёлой усмешкой, значения которой она не могла распознать.

– И что будет, когда… то есть, если я его разыщу?..

Принцесса подпёрла голову рукой, выставив перед собой точёный, словно алебастровый, локоток.

– Я хочу его голову.

– Только голову?! («Нет, ну дикое, совершенно дикое племя!» – с восхищением подумал Нандоло) Что Вы будете с ней делать? Одна голова, без тела…

– …иногда наводит на чудесные, умиротворяющие мысли, – подхватила принцесса. – Возможно, я передумаю убивать лично Вас и Ваших солдат. А, возможно, случится чудо, и тогда все архаики смогут покинуть этот лес целыми и невредимыми.

– Ого! – проговорил Нандоло. – Я понимаю Ваши чувства, но нельзя же быть такой злопамятной, о Принцесса. Что бы ни сделал Сантариал, всё от чистого сердца, и уже за одно это можно многое простить.

– Так Вы его знаете?

– В нашем тесном подземном обиталище мы все знаем друг друга, – цинично заметил Нандоло. – Даже больше, чем хотелось бы. Он идеалист. То ли дело я – я обожаю деньги, власть, да и Ваша красота мне очень по душе, Ваше Дорогое Высочество. А так я ещё, чего доброго, подумаю, что Вы к нему неравнодушны.

Эта мысль очень позабавила его, и он долго смеялся.

Аве Роза недоверчиво взирала на него. «Надо, же, это первый архаик, которому я сказала больше двух фраз!» – подумала Её Высочество. И что же? Если он и был бандитом и убийцей, то каким-то несерьёзным. Ей нравились серьёзные мужчины.