Текст книги "Гномка в помощь, или Ося из Ллося"

Глава двадцать первая

Я отдала ему семь с половиной золотых. Считай, две тысячи двести шесть пирожков, лишь бы он умолк и более меня не подначивал. Умолкнуть-то он умолк, но глазами блестеть не перестал и, довольный, позвякивал монетами, пока мы мчались к «Старому фениксу», а приехали к королевской кондитерской.

– Одну секунду, – сообщил маг и ворвался в двери самой дорогой шоколадницы во всей Дагатии. Там сразу же раздались испуганные вопли, звон разбитого стекла и тихий голос Реггена, увещевающий не паниковать и не пытаться выпрыгнуть на улицу через окно – шрамы дам не украшают.

Он вернулся так же быстро, как и сбежал, попросил извозчика отвезти нас к пристани Воздушника. Карета повернула.

– «Старый феникс» в другой стороне…

– Знаю, – ухмыльнулся задохлик, в очередной раз звякнул явно поредевшими монетами, но решения своего не отменил.

Мы летели по заснеженным улицам к неизвестной пристани. Мимо проносились уютные домики и мастерские, магазинчики цветов и покрытые морозом аллейки, довольные погодой горожане, играющая в снежки детвора. В столице впервые за долгое время был солнечный и оттого немного слепящий день, ветер более не рвал одежду и не закидывал снегом. Бушевал где-то в вышине дворцовых шпилей, изредка раскачивал верхушки высоких деревьев и стряхивал на прохожих морозную шелуху.

И если не думать о том, что где-то там, далеко, стоит закрытая после взрыва академия, бегает непойманный шпион, бесчинствует возмущенный чем-то Врадор и кто-то неизвестный оставляет в кузне следы, то день был поистине прекрасным, мое настроение приподнятым, а внимание мага – приятным. Пусть он не смотрел на меня как прежде и за руку не держал, но пальто надеть помог, как и спуститься по лестнице, подняться в карету. И время от времени поправлял мой капюшон, с тяжелым вздохом скользя взглядом по моим губам.

– Эх, если бы были только бакенбарды… А так… и борода, и усы.

– А усы откуда? Что-то не припомню, чтобы вы, описывая мой «новый» вид, их перечисляли.

– Появились. А вслед за ними шрам на лбу и скол на верхнем правом резце.

– Это как же вы его рассмотреть сумели? – удивилась я, невольно прикоснувшись к губам. – Из-под усов-то.

– А он блестит, как золотой.

– Вы шутите… Это что ж за галлюцинация такая лживая? Да ни один гном настоящее золото ни за что и никогда бы не потратил на такую ерунду! Скол прикрывать, х-ха! Да на такое могут пойти только приморские. Вон как тот!

Я указала на гнома, чинно вышедшего из кафе. Усатый и бородатый, при этом коротко подстриженный, как все приморские, он был облачен в темно-синий кафтан и красные сапоги. Взволнованный и восторженный, поднимался по мраморной лестнице, не сводя счастливого взгляда с какого-то объекта впереди.

– А что там? – полюбопытствовала я, приникнув к стеклу, но все еще ничего не видя.

– Пристань, – ответил Регген, загадочно улыбаясь.

– И что же к ней пристает? – спросила, продолжая краем глаза следить за гномом. – Заграничные морские корабли?

– Воздушные, – ошеломил меня маг. Коротко стукнул в стену кареты, приказывая вознице остановиться, и возвестил: – Прибыли, выходим.

– Но зачем? – Я выскочила вслед за ним, упустив из вида поданную руку, но требовательно ухватившись за маговский локоть. – Регген, что вам тут нужно, а?

– Я забронировал билеты. Нужно оплатить.

В это самое время толпа расступилась, открыв вид на стенд с расписанием полетов и их заоблачной стоимостью. Я опять подверглась удушью, засипела.

– Пять золотых за двоих?! Вы с ума сошли, такие деньги…

– Ося, – хмуро окликнул граф, – я хотел произвести впечатление, а не выговор получить.

– На кого произвести? – удивилась я и сникла под его возмущенным и оттого пронзительным взглядом. – А, простите. Я не должна была… все же это ваша личная жизнь.

– Это наша личная жизнь, Ося, – буркнул он и, подхватив меня под локоток, вывел на посадочную площадку. – Идем.

– Так летать будем мы? – спросила, не зная, то ли цепенеть от счастья, то ли дрожать от растрат.

– Да.

– На этом?

– Да.

– Святые угодники! А я о таком и не мечтала…

– Начинай мечтать, – шепнул он, уводя меня к толпе пассажиров на дирижабль, пришвартованный под мраморной аркой с броским названием «Воздушный круиз».

Поднимаясь по мраморным сходням вслед за Реггеном, я смотрела на результат маговской идеи с ужасом и восхищением. Дирижабль был огромен, размером с два графских поместья или даже три. И казался нереальным. Мерцающий в солнечном свете магический купол-баллонет с парными парусными крыльями и прозрачная трехъярусная гондола, схожая по форме с судном корабля, смотрелись сказочно и романтично вместе с тем. Эффект усиливался прозрачным килем, сплошь состоящим из кристаллов, что разбрасывали мириады разноцветных искорок вокруг, и сверкающими магическими путами, изящной паутинкой тянущимися от парусов к гондоле.

Пока маг забирал билеты и расплачивался с контролером, я теребила его рукав, боясь и в то же время с нетерпением ожидая, когда же мы поднимемся на палубу, вцепимся в деревянные поручни и будем с наслаждением смотреть вниз. Вернее, это я буду. Как задохлик отреагирует на полет я знать не знала. Но догадывалась, что если он и был здесь ранее, то с Эллен.

– Лучше всего подойти к левому борту. Когда мы летали с герцогиней, а бывало это не раз, дирижабль при взлете кренился вправо, чтобы, разворачиваясь над причалом, крылом задеть фонтан. Летом с той стороны веселее, брызги летят. Но сейчас только ледяная крошка и снег. – Он в очередной раз поправил упавший с моей головы капюшон и удивился взгляду, коим я его одарила. – Что не так?

– Вы летали на дирижабле с герцогиней?

– Как и все выдающиеся воспитанники ее приюта. То есть вообще все воспитанники. Мы старались заслужить эту привилегию каждую четверть… – Маг улыбнулся воспоминаниям.

– Вы были в приюте? – Эта новость оказалась столь ошеломительной, что крен, как и взлет над столицей, прошли мимо меня. Запомнилась лишь рука Реггена на плече. Ее быстрое появление и столь же стремительное исчезновение. – Как долго?

– С десяти до восемнадцати. До того меня воспитывали бабушка и дедушка… А после – Леройская.

– Воспитывала. Совершеннолетнего? – переспросила я. Выходит, с его стороны свекрови нет. Лишь герцогиня и ее опека – это плюс. Но любовь оружейника к тратам перечеркивает даже его.

– Вплоть до получения диплома в НАМе, когда я разорвал купол над ее поместьем в Бурфо… и стал графом. – Он потер явно занывшую шею, поднял взгляд к облакам. – Этот надсмотр неудивителен. Под ее руководством я был единственный маг. Аре и Врадор-младший не в счет. Первый приезжал на каникулы – поиграть, второй заглядывал по праздникам – подраться, а потом за девчонками приударить.

– То есть опять драться, – улыбнулась я и получила одобрительный взгляд, а затем и предложение:

– Вина?

Граф чуть посторонился, открыв вид на палубу и девушек в тонких платьях и белых полушубках. Они раздавали пассажирам искусные улыбки и разносили игристое в бокалах, фрукты, нарезанные тонюсенькими дольками, тарталетки в кружевных корзинках и шоколадные трубочки минимально возможного размера.

Посмотрела на ополовиненные бокалы и просвечивающие сквозь нарезку тарелки, вспомнила ценник и ответила:

– Нет.

– Тарталетки?

– Нет.

Теперь я с удвоенным вниманием смотрела на раскинувшиеся за бортом столичные пейзажи. Угадывала под снежными шапками шпили, насчитывала окна в оранжерее королевского дворца, над которым мы пролетали, и старательно не смотрела на нехорошо прищурившегося мага. Пусть только скажет, что я считаю чужие золотые. Все же гномка я или нет?

Но он удивил.

– Как насчет зонтика на память? – взглядом указал на девицу справа от нас, что продавала не столько зонты, сколько опахала на хлипком штоке.

– Зимой? Не стоит…

– Цветы?!

Это уже не маг спросил, а стройная красавица, подошедшая к нам с букетом подмороженных хризантем.

– Спасибо, обойдусь, – ответила резко. Лишь бы эта девица перестала на задохлика смотреть. Да куда там, на меня и не взглянули.

– А вы?.. – продолжила настырная и взмахнула длиннющими ресницами, показала ямочки на щеках.

– Тоже откажусь. Благодарим за внимание. – Он демонстративно перекинул трость из одной руки в другую. Усмехнулся, услышав «ох» растворившейся в толпе красавицы, и стал словно бы выше, шире в плечах. – Одно понять не могу… Почему ты отказалась, Ося? Дело в деньгах?

– В цветах! – заверила я. – Они вялые. И не входят в стоимость билета.

Тяжелый, прямо-таки мученический выдох был мне ответом после десятисекундного сопения мага.

– Н-да, за тобой ухаживать – одно удовольствие.

– А вы уха… – начала было я, но, напоровшись на мрачный взгляд, нехотя пояснила: – Я не привыкла, чтобы на меня тратились.

– А надо бы, хоть по чуть-чуть, – заметил он, снова выдыхая. И этак странно у него получилось, словно бы «Злося» произнес.

– Угу…

Ничего себе чуть-чуть! Пять золотых за час полета, при этом неизвестно, сколько на конфеты ушло. И я, чтобы отвлечь его от неприятных мыслей, указала на дерево, раскинувшее ветви над обширной частью дворцовых угодий. Не дерево – гигант, на котором снег не то золотится, не то серебрится.

– Это что?

– Длань сверца, магическое творение одного из старых зеленых мастеров. Постоянно в цвету и процессе роста. Его саженец высадили в грунт у западной стены, и за пятьдесят лет вот как он разросся.

– Краси-и-иво.

– Точно красиво? В смысле, нравится? – уточнил граф, а я поспешно кивнула и указала на озеро, а затем и на террасу странного вида, как оказалось, воздушный причал для мелкоразмерных королевских дирижаблей. И я еще долго на что-либо указывала, а он рассказывал, прежде чем ветер прорвался сквозь защиту палубы и Регген предложил спуститься в трюм.

– Мы на втором ярусе, – протянул мне билеты и приказал: – Выбери приглянувшийся столик и закажи все самое сытное. Обед оплачен.

– Да уж знаю.

Ценник услуг на дирижабле все еще стоял перед глазами, мешая дышать.

Я спустилась в трюм по изящной тиковой лестнице, сдала пальто в просторной гардеробной с зеркальной стеной от пола до потолка и прошла в зал второго яруса. Здесь за столиками сидело от силы пятьдесят человек и один приморский гном, плюнувший на траты. Тот самый, что завороженным шел к воздушному причалу, не сводя с дирижабля взгляда. Он, как и я, выбрал место ближе к прозрачной обшивке, взял мясное меню и теперь вдумчиво его рассматривал, временами цокая языком и вздыхая. Я была с ним солидарна, однако сделала внушительный заказ.

И вдруг мирно реющий дирижабль совершил повторный вираж. Правда, опустился ниже над дворцом и создал крен к левому борту. Я вцепилась в стул, официант – в колонну. По залу волной прокатились испуганный визг и ор, звон посуды и далекая ругань, судя по оборотам, поваров. Не прошло и минуты, мы вновь парили в облаках, наслаждались видами, вином заливали перенесенный страх, думали о будущем, а кое-кто и о запропастившемся Реггене. Но стоило вспомнить…

– Вот ты где!

Воодушевленный граф-задохлик широким шагом вошел в зал, давя улыбку и что-то пряча за спиной. Не иначе опять потратился! Вот я его сейчас… Но вместо того, чтоб подойти ко мне, он прошествовал к столу приморского гнома.

Выждал, пока на него посмотрят, и опустил на кружевную скатерть маленькую веточку той самой длани сверца с тремя золотисто-розовыми соцветиями и парой серебристых листков.

– Держи! Неподмороженная и абсолютно бесплатная.

«Да он издевается!» – поняла я и осталась сидеть. Все же вид тут прекрасный, слышимость тоже.

– Так это из-за вас мы чуть не разбились! – возмутился гном, и его бас отвлек жадно пьющих от бокалов. – Вы что, мозги подрастеряли?

– Отнекиваться не буду, подал идею я. Но в стане команды меня радостно поддержал капитан. Так что бери, не вредничай.

Маг с улыбкой пододвинул ветку к гному и погладил того по руке.

– Что вы себе позволяете? – взревел приморский, вскочив и сжав кулаки.

– Брось! Никто не хватится. Мы ее нечаянно срезали крылом, а затем уже поймали, – заговорщически признался Регген и присел на соседнее место.

– Я не о том!

– А о чем, моя радость?

Маг со вздохом откинулся на спинку стула, вытянул ноги, положил трость на стол.

– Я не ваша радость… – гневно начал гном и умолк, вперившись ошалелым взглядом в ярко-красный атрибут одержимых. В зале стало тихо, приморский моргнул. Затравленно посмотрел на графа, с тревогой – на трость, на мага мельком, явно высчитывая фазу луны. Подсчитал, глянул на Реггена с оторопью и опять на трость, со священным ужасом на сереющем лице.

– Вы-ы-ы-ы ошиблись…

– Опять на «вы»? – вздохнул задохлик. И столько в голосе досады, будто действительно принял вот этого усато-бородатого за меня и расстроился, что не угодил. А это значит… Святые угодники, неужели я столь мужеподобна?!

– Может, примешь наконец тот факт, что я для тебя Вардо? – долетел до меня упрек. – А не Регген, граф Лофре или…

– Одержимый оружейник! – простонал житель приморья и упал на стул. Подошедший к ним официант стремительно отпрянул, другие пассажиры вскочили с мест, чем отсрочили мое вмешательство в беседу.

– Так называть тоже не стоит. Терпеть не могу, – продолжил маг сквозь зубы. – Все моментально пугаются.

И все испугались.

– Белеют.

Побелели в цвет скатертей.

– Пытаются в обморок упасть.

Двое брякнулись как под заказ.

– Я не падаю!

Приморский с самым несчастным видом оглядел пустеющий зал. Он бы и сам сбежал, но Регген ладонью накрыл его колено.

– Вот за это я и ценю тебя, моя бесконечно дорогая Ося.

– Кто? – просипел гном, растеряв весь свой бас.

– Гномочка? – предложил не понимающий курьеза оружейник и вздрогнул, стоило мне налететь на него со спины. Крепко обнять. Фух, добралась!

– Все-таки вашего врача надо бы отдать под трибунал, – сообщила я громко, чтоб услышали все, кто пытался залезть под стол и спрятаться в гардеробной. – Из-за его лекарств вы опять зрение потеряли. А еще слух и координацию движений.

– Ося? – Маг с недоверием обернулся и сразу признал. – Ося!

– Она самая, – погладила его по вмиг напрягшимся плечам и отступила. – Идемте, Вардо, наш столик там. Трость не забудьте и цветы, раз уж они для меня.

– А ты… – Он покосился на старательно рассматривающего скатерть гнома, затем на меня, вновь на него, на меня. Смутился, кашлянул. – Простите. Я не хотел оскорбить. Ни словом, ни делом.

– Ни-н-ничего, ваше превосходительство. Граф… я все понял.

На ярусе мы остались одни. Пассажиры изъявили желание есть хоть под трюмом, хоть на продуваемой всеми ветрами палубе. Официанты с опаской принесли наш заказ и сбежали, не спросив: «Что-нибудь еще?»

– Я уничтожен! – признался Регген спустя долгие пять минут, так и не притронувшись к своей тарелке.

– Ну что вы, – прошептала я, накладывая ему копченую курицу, манты и ребрышки в соусе. – Ситуация вышла веселая… кхм… почти. Пострадал морально только гном. А приморские знаете какие стойкие? – налила ему соуса, выбрала самый вкусный гарнир. – Словом, переживет.

– Я не о том. Ты… с каждым часом становишься все больше похожей на мужчину. Проклятье! Чем больше симпатия, тем больше изменений, – произнес маг сквозь зубы и на мой удивленный взгляд пояснил: – Стандартная реакция приворота на закрепитель.

Чтоб не уронить, аккуратно отложила соусник и задала наиважнейший для меня сейчас вопрос:

– Так я вам нравлюсь? – В ответ раздалось отчетливое «гр-р-р!», почти как у лобастого. – И все же скажите… – «Гр-р-р» продолжилось. – Да что вы рычите? – всплеснула я руками. – Неужели трудно понять: если на меня никто не тратился, не ухаживал, завтраки не готовил, значит, что? – Молчит, глазами пылает. – Что никто не признавался мне в симпатии, не говорил слов нежности, за руку не держал, за талию не притягивал…

– Зацеловал бы! – выдохнул потянувшийся в мою сторону маг и остановился на полпути. – Потом. Обязательно.

– Ага, буду ждать. А теперь ешьте. Нам еще Ургена нужно забрать.

Когда мы спускались по сходням, что примечательно – первыми на большом расстоянии от остальных, – нас догнал капитан «Воздушного круиза». Тонкокостный светловолосый мужчина лет сорока, запыхавшийся и счастливый, он пожал руку графу, пообещал прислать приглашения и побежал обратно на дирижабль.

– Какие приглашения? – насторожилась я.

– На его свадьбу с девушкой, что торговала на палубе зонтами. Она оказалась под впечатлением от преподнесенной длани сверца, а может, и от смертельного виража – история умалчивает. Но итог один: впервые за три года она согласилась на брак.

– Теперь ясно, почему он вас поддержал. Одно понять не могу: что ж капитан раньше не додумался?

– Додумался. Осуществить не мог, – улыбнулся Регген. – Видишь ли, Ося, курс дирижабля выверен до градуса, особенно над королевским дворцом. Любая самодеятельность чревата трибуналом. А тут я, буйный, идеей одержимый. Как такого не послушаться?

– То есть капитан и цветы подарил, и ответственность на вас перекинул?

Я остановилась как вкопанная, уперла руки в бока.

– Не волнуйся, – меня аккуратно потянули за рукав, – согласно закону, некоторые нарушения мне позволительны.

– Угу. Скажите еще, что подмоченная репутация только на руку одержимым. Тут вам вираж приписали, а в Тмине за счет Ургена взвинтили цены на муку. – Я невесело улыбнулась, он тоже. – Вардо, и многие так поступают?

– Кто знает.

Мы узнали, и очень скоро. Стоило только выйти из кареты напротив «Старого феникса».

* * *

Урген Врадор был в стельку пьян, грязен и сердит. Одетый лишь в штаны, он, босой, явно мерз. И потому, в попытке согреться, развел костер не где-нибудь, а на крыльце таверны, под носом Тораниуса Тобириуса и праздно одетых обывателей, испуганно жавшихся в стороне.

Бочкообрачный толстяк бегал рядом, размахивал руками и не своим голосом орал: «Помогите! Палют… жгут!» Завидев нас, он сменил речевку на пылкое: «Заберите! Чтоб его сейчас же тут не было!», а за скорость обещал заплатить серебром. И нам бы поторговаться, но Регген уже взял буяна в охапку и потащил в карету.

– Ося, надеюсь, аптечка у тебя с собой, – процедил он, гася слабое сопротивление главы контроля. Увидел мой кивок и хищно улыбнулся. – Есть та гадость от перееданий?

– Не надо, – вполне осознанно прохрипел начинающий поджигатель, – я в порядке.

И замолчал, буравя взглядом пол и собственные ступни. Мы долго ехали в тишине, пока он не заговорил хриплым голосом:

– Слышали новость? Меня отстранили от должности. Я нынче буйный одержимый псих… Еще вчера меня приняли как короля, холили и лелеяли, но какая-то тварь в «Выжимай» предала огласке мое озверение. Мое! На Совете! – Тут он за голову схватился, просипел: – От меня все тотчас отвернулись. Все! Массажистка сослалась на болячку сына и не пришла, цирюльник в кратчайшие сроки сломал себе ногу, прачка сбежала вместе с портным. Оставила меня с единственной нестираной рубашкой, – тяжелый вздох. – Ко всему прочему, моя постоянная пассия ушла к другому!

– К Шуркому? – предположил задохлик.

– К Целемману! – воскликнул страж и откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, переживая утрату. – Она такая красивая была, нежная… а теперь стерва стервой.

– Так у него помимо Эллен еще и пассия была? – спросила я у Реггена.

– И не одна.

Вот так сволочь! Он и ко мне клинья подбивал.

– …и челядь при таверне, – между тем продолжил Врадор, – вдруг на меня ополчилась. Представляете, все как один отказались обслужить. Обвинили меня в порче, погроме и насилии! Будто бы я в безумстве кладовую разгромил, а затем дочь владельца обрюхатил.

– А ты?..

– Кладовую не трогал. Девчонку, каюсь, ущипнул! Но кто ж за такое тащит к алтарю?!

– Деревенские, – ответила я и только сейчас обратила внимание на браслет, обхвативший руку стража. – Святые угодники, Вардо, да он женат!

– Один час и двадцать минут, – признался новобрачный. – Так что, Ося, у меня помимо дома теперь есть таверна и полное право ее сжигать.

– У Оси есть поместье в Бурфо. И как говорил наш глава контроля, «небольшое недопонимание еще не повод мстить», – отрезал Регген, припомнив Ургену его же слова. Тот дернул головой и отвернулся, граф же просиял. – Не стоит печалиться. Вас разведут, как только об этом инциденте узнает генерал. – Короткий стук тростью в стенку и приказ вознице: – Остановите.

Из кареты вышли чинно, подхватили стража и потащили к вспыхнувшему при нашем приближении порталу. Быстрая пробежка к зеркальной глади и еще более быстрый переход сквозь нее. И если кто и удивился, заметив, как двое одетых ведут под белы рученьки одного раздетого и разутого, то вряд ли так же сильно, как мы с Реггеном, увидев на полу новый грязный след. Он, как и прежний, смотрел носом в кузню, но в этот раз был один. В смысле, от одного лишь левого сапога.

– Новый знак от пауков? Или в этот раз от слизней?

– Нет, но про прикорм мы опять забыли, – заметила я.

Нетрезвой походкой Врадор добрался до кресла и рухнул в него. Спросил:

– И что тогда этот след означает?

– В том-то и дело, что ничего. – Граф выудил спицу из кармана, посмотрел на грязный отпечаток и вздохнул. – Источник грязи неизвестен. Магии нет, проклятий нет. Ни яда, ни приворотов, ни рунных сообщений – просто след. Я даже не знаю, каким порталом сюда прошел визитер. Стационарные перекрыты и снаружи, и изнутри, мобильные создавать могут лишь трое: Маррет, герцогиня, ранее ты, а теперь генерал.

– Н-да… Хотелось бы узнать, кто сюда рвется, – с зевком протянул бывший глава контроля. – Упертый.

– Да уж, вам не чета. – Я сбросила пальто и, сменив сапоги на домашние туфли, отправилась к печи. – Такой бы свадьбы избежал, а вы…

– Без магии из кандалов не так-то просто вырваться, Ося, – кашлянул Врадор и отвернулся, разглядывая полки. – К тому же отец просил не тревожить его по пустякам. Сегодня ночью ожидается очередное вторжение на Совет глав, финальный аккорд.

– Почему?..

– Почему не вырвался? Я без магии, Ося, как и Вардо, – ткнул он пальцем в мага, вытирающего грязь. – Мой резерв на нуле. Все, что я мог, – отбиваться своими руками.

– Надеюсь, не забывал кричать о своих правах? – съехидничал Регген. – Таким был один из пунктов предложенной тобой самообороны.

– Но не против толпы! – вспылил бывший глава контроля.

– А, точно, от толпы ты предлагал сбегать и ни в коем случае не отмахиваться тростью от летящих в спину вил. Казенное имущество как-никак.

– Я не…

– Да стойте вы спорить! Я о другом спросила. Урген, почему твой отец…

– Он не любит, когда его отвлекают, – опять невпопад ответил страж. Обратил взор холодных глаз на графа и почти прорычал: – Я не запрещал отбиваться. Я просил трость не терять. Сверхпрочное терракотовое дерево с рунным изломом и латунные вставки с серебром стабилизировали зверя.

– А по-моему, с этим лучше справляется клыковое кольцо.

– Возможно. Но изобретение Аре не проверено лабораторно.

– Уже, – улыбнулся Регген.

Кольцо?! Святые угодники! Я вспомнила, как несколько дней назад Регген нацепил зверю Врадора какое-то кольцо. Представила реакцию главы на эту новость и поспешила отвлечь обоих от назревающей драки.

– Урген, почему генерал опять ожидает вторжения на Совет? Разве не глупо ожидать в третий раз подряд?

– Глупо?! – удивились оба и развернулись ко мне.

– Но к этому есть предпосылки.

– Они должны сделать третий ход.

– Еще как глупо! Вардо сказал, что маги, вскрывшие охрану зала, по привычке поставили подписи и дату. Это дата первого дня Совета, я права? – Маг кивнул, и я продолжила с напором: – То есть шпионы узнали о провале первого подставного в тот же день. – Кивнули теперь уже вдвоем. – Тогда зачем они направили второго провального? Да еще и третьего хотят, согласно вашим этим… предпосылкам? Они что, еще что-то в отделе вскрыли, забрали, кого-то завербовали?

– Нет, – с уверенностью ответил Регген, – они не сделали ничего. Мы с Тримирным жнецом перепроверили все, от стражей до охранных связей.

– Они мою репутацию втоптали в грязь. Уничтожили карьеру и косвенно женили на бревне, – буркнул отстраненный от должности глава. Покосился на широкую и очень довольную улыбку задохлика, скрипнул зубами. – И кстати, граф, с каких пор генерал привлекает к проверке тебя? Нормальных экспертов не нашлось?

– Нашлось. Правда, согласно уставу буйного на голову У.В., нормальные эксперты закрыты в академии, – фыркнул в ответ. – Надеюсь, теперь ты понимаешь всю дурость положения о ЧП.

– Буйного, – повторил этот самый У.В., стремительно развернувшись к магу.

В это самое мгновение сквозь дверь вдруг прошла нога в грязном сапожище. Наступить на чистый пол не смогла, мазнула мыском и начала исчезать.

– Нога! – заорала я.

Одержимые дернулись к двери и остолбенели, так ничего и не предприняв.

– Излом в пространстве? – предположил первый, проведя рукой по дереву.

– И точечное вскрытие стационарного прохода, – ответил второй, коснувшись узора на ручке. – Лезут через портал близ Центральной библиотеки.

– Идиоты, – припечатала я.

– Да нет, Ося, умные, – ответили «умники», но о стычке забыли.

До самого ужина потом сидели у двери, в засаде на грязеносителя. Ибо, если написать излом кристаллом и вовремя, расширить трещину каким-то рунным хроном, можно этого самого визитера в кузню затащить и допросить. А так как караулить нужно двоим, я замещала Врадора, ушедшего мыться, затем Реггена, принесшего прикорм паукам и слизням. Ужинали и на ночь готовились так же попеременно. Спать согласились посменно – вначале я, затем кто-то из них. Так что засыпала я под тихие переговоры двух одержимых, засевших в засаде. А проснулась под двойное удивленное: «Аре?!»

Ректор ВАМа?

Я вынырнула из-под стола, чудом не стукнувшись головой о крышку и не запутавшись в покрывале. Щурясь, просеменила к двери и застывшим подле нее магам.

– А вы кого ждали? – прохрипел бледный ректор в жутко грязных сапогах и запыленном костюме. – Впрочем, не важно. – Он как-то странно хохотнул. – Я так долго к вам прорывался, так долго искал… Уже ни на что не надеялся, а тут даже Врадор-младший собственной персоной.

– От должности отстраненный, – добавил вредный Регген, но услышан не был.

– Урген, у меня пропали студенты. Старшекурсники и несколько мастеров. Из общежитий.

– После взрыва? – вскинулся бывший глава контроля. – Почему не сообщили генералу? Известно, что убиты лишь двое… вернее, исчезли. Куда Буря смотрел?! Куда ты смотрел, почему проворонил?

– Они исчезли после опечатывания академии, – огорошил нас Аре, едва ли не плюясь с досады. – Демоны обезоружены и заперты в изоляторе, студентов и преподавателей твои стражи опечатали в общежитиях. А я сутки разбирал развалины книгохранилища, чтобы оправдать Бурю и его парней. Вернуть охрану академии в надежные руки… – захрипел он и закашлялся.

Я подала ему воды.

– Получилось?

Ректор академии принял чашку с благодарным взглядом.

– Получилось. Я нашел кристаллы записей, где отчетливо видно, как два старых идиота при помощи печатей открывают портальную арку в Старгон.

Назвав со всеми враждующее королевство, что от Дагатии за десять земель, но поссориться с нами тоже успело, он покосился на Ургена:

– Печатей твоего отдела, выдаваемых под клятву крови…

Врадор побелел, качнулся, хватаясь за голову. Тут же за стража схватился Регген, не давая ему упасть на порядком заляпанный пол. Видимо, новость страшная.

– Ты сообщил генералу? – прохрипел бывший глава контроля.

– Не смог! – зло выплюнул ректор ВАМа и дрогнувшей рукой вернул мне чашку. – Совет глав в самом разгаре! Все письма, что я отправил, и все запросы были возвращены. А порталы перекрыты. В академии ЧП! – передразнил он кого-то и задержал дыхание, успокаивая себя. – Я пытался выехать, затем пытался сбежать. Меня разворачивали по самым разным причинам, а в последний раз закрыли в одном из учебных подвалов… по соображениям безопасности.

Маг замолчал. Кузню наполнили звуки ветра за окном и потрескивание углей в печке. И голос Врадора в этой идиллии зазвучал сказочно:

– А в это время на Совете глав появляется один подставной за другим, – произнес он с заминкой. – Что-то мне это напоминает

– Отвлекающий маневр, – подсказал ему Регген. – Когда мастеров отправили кланы двуликих усмирять, а боевиков – на закрытую выставку в Гросс. И ни те ни другие не могли сообщить о случившемся. А ты получил свое прозвище У.В.

– Не напоминай… – попросил страж и напомнить соизволил Аре.

– Урген Вездесущий! До сих пор смешно звучит.

– А что смешного? – не поняла я.

– «Вездесущий» раздели на два слова, – посоветовал граф-задохлик и получил тычок от бывшего главы. Рассмеялся: – Это он нашел ошибку в бланках! Вытащил из выставки боевиков и отправил нам на выручку. Жаль, к тому моменту мастеров уже покусали.

– А Ося догадалась раньше… – обронил Врадор.

Маги внимательно посмотрели на меня и, не сговариваясь, начали собираться, попутно согласовывая план действий. Как пройдут в академию, как аннулируют ее оккупацию, какой тайник вскроют, как пополнят резервы, что возьмут с собой, чтобы выпустить Бурю и его ледяных. А главное, как незаметно проникнуть в архив к портальной арке ВАМа? И стоит ли тревожить генерала, если в отделе скрывается крот?

Аре между тем рассказал, что, оказавшись в заточении, вспомнил, где в соседнем подвале несколько старшекурсников с артефактного практиковали излом. И хотя они потом получили нагоняй от декана, идею не забросили, настояли на своем и защитили на ее основе две курсовые и один диплом.

– По правилам, опытную основу дипломного проекта мы должны были хранить еще пять лет. Я вспомнил, как подписал на излом доплист с картой расположения. Верите или нет, но в этот подвал я пробивал проход собственными руками.

Он показал мне эти самые руки со сбитыми костяшками, мозолями, грязными пальцами и стертыми ногтями.

– Несчастный. Вы, наверное, еще и голодный?

Я всучила ему мокрое полотенце, чтоб руки вытер, а затем три завертушки с мясом, чтоб поел.

– Ося, ты чудо… – растрогался Аре, в два укуса оприходовав первую из них.

– Мое чудо, – заявил задохлик, застегивая куртку. – А теперь объясни, почему ты столько времени потратил на следы, вместо того чтобы оставить нам записку?

Ректор ВАМа фыркнул.

– Думаешь, не пытался? Записку, знак ректора, мантию… Я пытался неоднократно отправить их через мобильный портал генералу, королю и его советнику тоже. Но все превращалось в пыль. – Он покачал головой. – Найти портал за пределами академии было сложно, построить излом через него – еще сложнее, и почти невозможно через него пройти. Меня выкидывало вместе с вещами, рунами и проклятиями. Пока я не вляпался в подвальную грязь и не понял, что могу оставить знак чем-то не принадлежащим мне. Часть, несомненно, вылетит следом, но часть останется, и я оказался прав.