Текст книги "Гномка в помощь, или Ося из Ллося"

Глава одиннадцатая

Сдается мне, родные мои бабушка и матушка нагло врали или, как говорят у нас в Ллосе, ехидно лукавили насчет доли гномской крови в нашей семье. Ибо я, как неразбавленный потомок горных предков, трижды за ночь проверяла, свободен ли в гостиную путь. А может, меня просто будили громкие звуки и мысль о том, что Урген Врадор обещался заглянуть в полночь. Но вопреки всем ожиданиям глава контроля так и не явился, а пауки не исчезли, прерывая мои вылазки устрашающим «пи!». Эх, был бы при мне лобастый, он бы в гостиную портал открыл. Но он не вернулся. А Реггена я б не попросила, даже будь он в силе.

Еще в первый день знакомства я поняла, что задохлик страшный мот. Но то, сколько он вознице сверх положенного заплатил, ни в какое сравнение не идет с тратами на восстановление корпуса в ВАМе. Это же надо было рассчитаться за разрушения в двойном размере! Да еще гордиться жестом доброй воли. И чего ради? Ради тюфяка и голодного пайка студента… Да скажи такому, что в подвале золото на стеллажах лежит, оно за неделю истает и потрачено будет отнюдь не на личные нужды.

С рассвета взялась за готовку завтрака и теста на пирожки. Рассудив, что торговки близ академии появляются загодя не просто так, я решила обойти их всех и заранее примелькаться у стен. В этот раз количество пирожков уменьшила втрое, чисто для запаха, учуяв который Регген проснулся.

– Доброе утро! – Радостный оскал во все клыки и не менее восторженное: – Я чувствую пирожки!

– Они с капустой.

– А с чем-то другим приготовить нельзя?

– Вы все еще на диете, Регген. Обойдемся без послаблений.

– Но мне нужно хоть что-то для восстановления сил!

Он даже вскочил на тюфяке, не удержался на коленях и снова опустился назад.

– Вначале восстановите желудок.

– А если килограмм… – проникновенно протянул задохлик, прижимая к впалой груди подушку, – пять килограммов хорошо прожаренного мяса, горчица и буханка хлеба вернут щенка?

– А они вернут? – Я крепче перехватила скалку и шагнула к тощему лжецу – все же лобастый уменьшался от ударов магии, а никак не от скудной еды. – Ну так что?

– Э-э-э-э, – издал маг, «у-у-уру-ру» отозвался его живот. – Кхм, возможно, вернут.

– Проверим позже. Вы сейчас слишком слабы.

Получив в ответ собственный довод, он приуныл, правда, ненадолго. Посмотрел на меня лукавым взглядом и, понизив голос, вопросил:

– А если я расскажу историю поместья?

– То я расскажу, кому вчера отдала все пирожки.

Прошли долгие десять секунд, прежде чем Регген полузадушенно выдохнул:

– Что? Ты, гномка, отдала пирожки?! Бесплатно… – сделал глубокий вдох и схватился за сердце. – Ты не настоящая Ося, тебя подменили!

– Чего?

– Хотя, хм, нет. – Регген кивнул на скалку, что я продолжала держать в руке. – Это твой уверенный хват палицы, его ни с чем другим не перепутаешь… – Он прочистил горло. – Так что там произошло с пирожками?

– Провал, – не стала я скрывать, а больше ничего и не сказала. Выложила в корзинку последние пирожки, укрыла их скатеркой. – Садитесь завтракать, Регген, пока не остыло.

Задохлик уже не жаловался на кашу, малое количество соли, масла или недостаток мяса в этой самой каше. Он был заинтригован и оставлен не у дел. Ибо не на ту напал, да и не с той приманкой. Историю поместья я все равно узнаю, от самого графа или же от магов третьей группы захвата.

– И все же, – попытался задохлик настоять, а в ответ получил:

– Ешьте, я сейчас…

В гостиную не шла, кралась.

Прислушивалась к скрипу ставен на ветру, шороху в печных трубах и свисту слизняков, что временами раздавался под полом. Экие шумные они сегодня. Дверь отворила с осторожностью, выждала несколько долгих секунд, крадучись вошла и оторопела. Дыры в потолке и провала в подвал как небывало. И только от хлама остались щепки, а кое-где – покореженный металл.

Выходит, золото мне не показалось, иначе с чего бы паукам дыры латать и остатки рухляди из подвала поднимать? Будь по-другому, они бы все поместье в порядок привели, а так… Вон, даже пол не помыли и пыль не протерли. Ну и пусть. Убираться здесь в третий раз не собиралась. И прежде чем вернуться к изнывающему от любопытства графу, я пошла в следующую по коридору комнату и оценила объемы работ. Ничего сложного, к обеду управлюсь, а затем поспешу к стенам академии, чтоб застолбить место для торга.

Когда я вернулась в кузню, Регген уже спал, едва ли не лицом в пустой тарелке. Пока его на тюфяк уложила, пока завтракала сама, пришло время для уборки, а затем и для похода в столицу. В этот раз чепчик надевать не стала, да и белые перчатки сменила на добротные теплые, и правильно сделала. Близ ворот Верхней Академии Мастеров ветер дул нещадно, гонял по снежным улицам кем-то утерянные шляпы и перчатки, завывал, расталкивал по подворотням и без того редких прохожих.

В этот раз я первым делом пошла к церкви Всех Святых, надеясь, что, сменив маршрут, изменю судьбу, и прогадала. Ни у церкви, ни у музея, ни подле библиотеки я за три часа блужданий так никого и не повстречала. И только площадь у гостиницы «Кромвеля» порадовала меня толпой горожан и наличием десятка студентов, что толкались у фонтана.

От них то и дело доносилось:

– Моя очередь!

– Нет, моя, ты свою попытку уже использовал!

– Перестаньте, сопляки, дайте дорогу великим…

– Да ты ее сейчас просто уничтожишь! Нет уж, дай я.

– Вы забываете про очередность!

Понятия не имею, отчего так волновались студенты, но вот горожане меж собой уже заключали пари.

– Я за здоровяка, Нэрбога Нильса! Десять медяков…

– Я за щупленького!

– Ставлю на девчонку! – проревел кто-то громким басом. – Пятьдесят.

– С ума сошел, – ответили ему, – у этой смуглой ничего не получилось…

– Но она хотя бы прикоснулась к ручке, а эти даже близко подойти не смогли.

Они бы еще долго спорили, но мелкая дрожь, прокатившаяся по площади, оборвала всех на полуслове. Кто-то охнул, кто-то за сердце схватился, а студенты в один голос помянули угодников и помчались к воротам академии. Их отступление заставило разойтись разочарованную толпу и позволило увидеть предмет спора и пари. Вернее, даже предметы. Ими оказались большая чашка, скатерка, записка с размашистым «спасибо» и перо. Все это располагалось в сияющей магической сфере, что зависла над любимым местом вчерашнего советчика и не позволяла неизвестным забрать мои вещи.

– Надо же, сподобился вернуть, да еще поблагодарил.

Я подошла к сфере и беспрепятственно выудила из нее скатерку, потянулась за чашкой, как вдруг на листке с благодарностью появилась новая надпись:

«А пирожки у вас еще есть?»

– Есть, – ответила я, и перо дрогнуло, напоминая, что надо писать. Отписалась, что пирожки еще есть, но в меньшем количестве.

«Сколько?»

«Сорок».

«Возьму все. Поместите их в сферу».

И не успела я сообщить общую стоимость, в чашку упали одна серебрушка и тридцать шесть медяшек. Ты смотри, еще и цену за десяток запомнил! Довольная я забрала чашку, выудила из корзинки пирожки и вместе со скатеркой передала их магу. Предметы истаяли, вслед за ними растворилась и сфера, на голой площади остались только я, выручка и безмерное чувство счастья. У меня появился первый клиент!

Я вернулась в поместье, и счастье мое стало беспредельным. Во-первых, пауки не вернули рухлядь в свежевымытую комнату, во-вторых, Регген начал ползать на четвереньках, в-третьих, он обрадовался мне больше, чем серебрушке с медяшками, которые я принесла. За одно лишь это я могла бы его расцеловать, но поднадоевшее «а можно мне мяса?» уничтожило благодарность на корню. В оставшийся вечер я приготовила восемь десятков пирожков, наметила план работ на завтра, легла спать.

Утром убрала еще одну комнату, затем собралась и отправилась к воротам академии. В этот раз время зря не теряла, быстро обошла все порталы, напоследок оставив тот, что выходил к гостинице «Кромвеля». Там, как и вчера, погода к прогулкам не располагала, однако горожане все равно толпились у фонтана. Спорили о пари, ждали студентов и смотрели все больше на академию, а не на сферу со второй скатеркой, запиской и пером внутри. Они были так увлечены, что не заметили ни моего приближения, ни переписки с первым оптовым покупателем, ни сделки, в ходе которой маг получил пирожки, а я – две серебрушки и семьдесят две медяшки.

Точь-в-точь так же прошел следующий день, а за ним и еще один. Я выдраила две комнаты, пожарила в общей сложности двести сорок пирожков и заработала восемь серебрушек и шестнадцать медяшек. Студенты, да и горожане, что все еще силились понять действие сферы, заметили меня лишь на четвертый день, и то с трудом. Никто не поверил, что столь необычное магическое плетение из каких-то там струн маг сотворил ради пусть и вкусных, но простых пирожков с капустой. Студенты даже взяли пару десятков на пробу – те, что я на всякий случай придержала. С опаской надкусили, прожевали. И, не поняв ничего, сообща решили, что помимо капусты в начинке есть что-то еще.

И чего только в их головы на этот счет не пришло! Увеличение умственных способностей, пополнение магического резерва, способность не спать неделями, улучшение памяти, умножение сил, работоспособности и сопротивляемости к ядам… Последнюю идею почти сразу отмели, сосредоточились на пополнении резерва. Иначе с чего бы одному магу покупать столько пирожков! Других причин они придумать не смогли, а вот у меня одна неприятная возникла.

А вдруг этот прохвост круглолицый моими пирожками приторговывает в самой академии? У меня покупает по низшей цене, а там продает по завышенной? Вдвое, а может, и втрое…

– Регге-е-ен! Регген! – Я ворвалась в кузню, не глядя бросила корзинку на кресло и устремилась к столу. То есть к тюфяку и магу, на нем возлежащему. – Регген, вставайте, говорю же вам. Скорее! – Я вручила ему пальто и пиджак, решительно направилась к шкафу взять сапоги. – Мне срочно нужен ваш портал, чтобы попасть в академию, выследить одного подлеца и вытащить из него правду!

В кузне раздался смешок, и я мысленно с ним согласилась. Действительно, как я, гномка, буду выколачивать правду из крепкого мага, имея в наличии только скалку и задохлика в не лучшей форме?

– И возьмите ваше ружье, оно ускорит переговоры, – бросила я на ходу. Сапоги Реггену подала, деньги взяла, прибыль в блокнот записала и только потом услышала: «Ося, Врадор…»

– А что – Врадор? Он может помочь? – отбросила косу на спину и сверила время с оставшимся планом на день. Если не уйдем сейчас, то на рынок я не успею, а муки мне хватит едва ли на сотню пирожков. – Хотя какой с главы контроля помощник! Он скорее убьет, чем расспросит.

– Ося! – позвал граф-задохлик с тревогой.

– Да тута я, не кричите. И не смотрите так строго. Врадор вас, может, и не добил, но меня-то обманул. Обещался являться каждую ночь, а сам невесть где пропадает.

– В настоящий момент я здесь… – раздалось веселое позади меня.

Я медленно обернулась.

Глава контроля действительно был здесь, и, судя по всему, давно. Сидел в кресле, поглаживал мою корзинку и улыбался во все клыки. Этот его оскал-ухмылку я видела впервые, и рука моя как-то сама по себе начала искать что потяжелей.

– Не советую, – нахмурился он, и кочергу я начала искать взглядом. Ибо улыбка самого главного стража была не так страшна, как напряженный оскал.

– Урген Врадор, держите себя в руках, – подал голос задохлик и подкинул вверх знакомый клубок из петель.

Не знаю, что так смутило Врадора: кочерга или клубок, но скалиться он перестал и до треска сжал мою корзинку.

– А ну, дайте сюда! – с трудом вырвала любимицу из потемневших и заострившихся пальцев стража. – Я не для вас ее покупала. И нечего зубами скрипеть и глазами зыркать. Хотели бы другого приветствия, не пропадали бы!

– Я пропадал по важным вопросам. А вот вы… где вы гуляли? – И, не давая ответить, он поднялся из кресла, навис надо мной, процедил: – Вас видели близ Верхней Академии Мастеров сегодня, вчера, позавчера и поза-поза…

– Последние четыре дня, – подсказала я. – А что, мне ходить там нельзя?

– Конечно, нет. Это недопустимо. Вы должны следить за одержимым! – припечатал он с высоты своего немалого роста.

– И это мне говорит куратор-враче-адвокат! – Я отложила корзинку и уперла руки в бока. – Сами-то вы три в одном и ни за одно не в ответе! И что это за вопросы такие, что отследить меня вы успели, а Реггена проведать не смогли?

– Полнолунные, – ответил глава контроля, блестя глазами, а еще женской помадой на подбородке, шее и воротнике мундира. – С этого дня вы, Ося, отвечаете за отчеты о графе Лофре. Жду вас каждый день в своем кабинете до девяти вечера.

– А почему только до? К нам вы обещали являться после двенадцати! – возмутилась я, когда этот наглец ошрамованный легко вскрыл портальные ячейки на двери и заменил мой выход в парк на выход в свой кабинет.

Мстительный жмот! Лишил меня прогулок в центре и прямо-таки лучился ехидством.

– Потому что после… у меня дела.

– У ваших дел помада потекла, – ответила я мстительно и указала стражу на выход. – До вечера!

– Ося! – в очередной раз окликнул задохлик, но я лишь отмахнулась. Дождалась ухода незваного гостя и решительно произнесла:

– Одевайтесь, Регген, мы идем разбираться.

– С кем? – спросил он, даже не пытаясь подняться. – Куда и зачем?

– С негодяем, решившим на мне поживиться! Не для того я пирожки пекла, чтоб на мне какая-то гадость спекулировала и продавала товар по взвинченной цене!

– А это плохо?

– Да! Он обрубит оборот и отвратит от выпечки студентов. – Я сама натянула на Реггена пиджак, плащ и взялась за сапоги. Тугие, сволочи, но ничего, я справлюсь, а попутно и объясню. – Купить десяток пирожков за тридцать четыре медяшки в столице, да еще в Верхней Академии Мастеров, можно лишь за счет капусты. Она у нас бесплатная, так что в цену не идет, – натянула на мага один сапог и со вздохом утерла лоб. – Не все возьмут десять пирожков, многим хватит и трех-четырех по… четыре медяшки, – округлила я для ровного числа. – Так что останутся деньги на компот, проезд, какие-нибудь мелочи и черный день.

– То есть их экономия – еще один стимул к покупке пирожков?

– Да! В то же время удвоенная цена – это удвоенные траты студента. А между пятью пирожками и студенческим пайком выбор несложный. Итого, спрос упадет, студенты опять останутся голодными, а я без дела. И безделье это мне уже надоело! – сказала и легко натянула на графа второй сапог, оценила свои труды, улыбнулась. – Вставайте, Регген, время не ждет.

Он с тоской покосился на меня, затем на протянутую к нему ладошку, аккуратно сжал мои пальчики и вместо того, чтоб подняться, спросил:

– Ося, ты уверена, что тебе эти разборки нужны… и я вместе с ними?

– Еще как! Вы откроете портал, вы позовете Бурю. А с ним уж я легко найду нужного мужика. К слову, ружье ваше где?

Ружье-то он взял, но мне не отдал, стоял у стеночки, опирался на него и с кривой улыбкой смотрел, как я все растолковываю Буре. К счастью, ледяной был лишь на голову выше меня, шею ломать не пришлось, однако его невысокий рост совсем не способствовал взаимопониманию. Он дважды попросил повторить историю с самого начала, а затем задал абсолютно нелогичный вопрос:

– Почему вы решили, что он их продает?

– А что, съедает? – удивилась я, быстро подсчитав все проданное и подаренное: – Четыреста восемьдесят пирожков – не многовато ли на одного?

– Так он и не один. Он ими студентов кормит… в процессе образования.

– И ректор позволяет? – хмыкнул Регген.

– Не запрещает, так точно, – ответил охранник и с почтением вопросил: – Можно, я покажу ей на примере?

– Нужно. Я тут подожду.

– А может, вы в кузню вернетесь, к тюфяку… – начала было я, припомнив, с каким трудом тащила задохлика от стола до портала. Еще свалится здесь, несмотря на ружье, и как я потом его подниму?

– Тут, Ося. Идите. Я жду.

И мы пошли: Буря – загадочно улыбаясь, а я – думая о том, что, если граф таки свалится, его никто не поднимет. Побоятся подойти, разозлить и, как следствие, получить.

Коридоры с горгульями и химерами, как назвал стеклянных ящериц мой провожатый, сменились вначале закрытыми галереями, а затем и более узкими коридорами с тонкими колоннами, арочными сводами и стенами, сплошь покрытыми графическими рунами, плетениями, схемами и зарисовками эпизодов из жизни академии. Вот толпа студентов чествует какого-то парня, вот профессор утирает скупую слезу, вот взрыв, вот улетающий из-за взрыва маг-недоучка, вот надгробная доска… и все тот же профессор, вытирающий руки. Выражение лица не разобрать, но кажется мне, что на нем ехидная улыбочка знатока.

– Это что? – Я указала на рисунки.

– Сказания о Непутевом, – ответил Буря. – Так называют самонадеянных студентов, коим слова мастеров не указ, устав не документ, отчисление не смерть.

– И много здесь таких?

– Хватает, – улыбнулся он. – Мы пришли.

И действительно, остановились мы как раз напротив смотрового окна, что располагалось над огромным каменным лабиринтом со множеством странных железяк в коридорах и вялых студентов, что пытались эти железки собрать в нечто полезное. Где-то что-то вспыхивало, где-то кто-то ругался, однако общая атмосфера была отнюдь не напряженная.

– Аттестационный экзамен по техномагии, третий курс, третья пересдача… – Ледяной демон указал вперед: – Видите постамент в центре? Это конечная точка их пути. В прошлом году до нее дошли двадцать студентов из сорока, в этом всего лишь три, и то нечаянно.

– Как это?

– Прилетели в ходе взрыва. Никто не умер, но не все еще в сознании, – кашлянул он и поспешно объяснил: – Все дело в мотивации. Студентов перестали привлекать поощрения в виде практики в столице, материалов для лабораторных работ, ночных часов в мастерских, книг, плавающих выходных и даже денег.

– Сколько? – поинтересовалась я.

– Пять серебрушек – сумма приличная. Правда, студенты из состоятельных семей ею не прельстились. А студенты из простых стали более рисковыми и менее внимательными. Отсюда несколько взрывов, обвал, госпитализация и пересдачи.

Бедолаги! На их фоне я в попытках заработать просто счастливица.

– С этим понятно. А зачем пирожки?

– Для мотивации. Голод не тетка, на четвертом часу экзамена есть хотят все.

– А эта идея уже проверена? – спросила с сомнением. – Все же если состоятельные студенты едят отнюдь не постные пайки, они вполне могут потерпеть, и…

Вот тут внизу раздался радостный вопль: «Я чувствую пирожки!» Всего-то возглас, всего-то констатация запаха, но ситуация кардинально изменилась в тот же миг. Студенты, что еще минуту назад вяло собирали по лабиринту железки, вдруг встрепенулись и ускорились.

– Ну вот. – Буря расплылся в улыбке. – Через полчаса экзамен сдадут все, и пирожки попробуют тоже все.

– Ой, что-то сомневаюсь, – ответила я, наблюдая за тем, как один из экзаменуемых забрался на стенку лабиринта и, махнув рукой, что-то произнес. Парень был рослый и явно голодный, ибо, подчиняясь его воле, с постамента всплыли все пирожки и стройной вереницей потянулись к дармоеду. Наглец не прошел и трети лабиринта, а на угощение уже позарился!

– Э-э-э-это что такое? Это он их сейчас все себе заберет? И больше никто их не попробует?

– Вряд ли, – демон прищурился, вглядываясь в темноту, что зависла над постаментом, – но зачет по левитации он сдаст. – Загребущие руки оголодавшего студента уже потянулись к первому румяному пирожку, как вдруг вся вереница развернулась и полетела назад, издевательски помахивая хвостиком. – Заклинание возврата. Позволяет добычу рассмотреть, учуять и возжелать.

– Вкус победы… – прошептала я, цепенея от невероятного открытия. Мои пирожки задарма прославились на всю академию. У меня будет спрос! Масштабный. Ведь тут лишь сегодняшняя порция! – Где еще использовалась моя выпечка?

– На трех экзаменах и двух зачетах, – последовал ответ.

– Святые угодники! Немедленно верните меня к порталу. – Я потянула охранника за рукав.

– Что случилось? – насторожился он, заглянув в мои глаза.

– Мне нужно на рынок за мукой.

Всю обратную дорогу я почти бежала. Бурю искренне поблагодарила, Реггена в кузню затащила, а затем сама приволокла из Тминя два мешка с меня размером.

Счастливая, я не жалела трат, купила муку, купила тележку для перевозки, еще пару скатерок и корзину вдвое больше прежней.

Глядя на мою активность, задохлик не переставал улыбаться, пусть и лежал теперь еле живой.

– Взяла все, что хотела?

– Да!

– И узнала все, что хотела?

– Да!

– И кто же тот мужик, что скупил у тебя все пирожки? – допытывался маг, пока я ставила опару и пересевала муку.

– Клиент и благодетель! Устроил мне рекламу за свой счет. Не зря я ему тогда пирожки отдала, не зря. Гномий обычай работает лучше некуда!

– Так ты не знаешь, кто он? – насторожился Регген и даже чуток поднялся над подушкой. – И Буря не сказал?

– А какая разница – мастер он, декан или завхоз по общежитиям? Главное, что работает он до семи и любит прятаться за фонтаном! – отмахнулась я. – А все остальное уже не важно.

Задохлик хотел бы возразить, но силенок не хватило. Уснул до того, как я взялась за пирожки, отварила кашу и сделала овощное рагу с крошечными кусочками мяса. Как-никак у меня сегодня праздник. Ближе к девяти, зажав в руке магический кристалл, я прошлась по отмытым комнатам, наметила новый фронт работ и отправилась с докладом к Врадору.

Приглушенный свет, два бокала из дорогущего хрусталя, бутылка вина во льду и букет темно-бордовых роз наводили на мысль, что он ждал меня. Или не меня… о чем сообщили удивленный взгляд и распахнутый ворот рубашки, который глава контроля начал застегивать.

– Ося?

– Добрый вечер, – поприветствовала я и, пресекая неучтивые: «А что вы здесь делаете? В такое время… Что-то случилось?» – ласково ответила: – Случилось. Склероз. Вы сами просили меня отчитываться о Реггене ежедневно около девяти. Помните?

– Я? А… да.

– Так вот, у нас все хорошо, – сообщила я. – У вас, судя по всему, тоже. Так я пошла?

– Да.

Уже закрывая за собой портал, услышала звон вызова и женский голос. Знакомый женский голос. Настолько знакомый, что я бы с радостью повременила с уходом, но Врадор, заметив мое замешательство, быстро все пресек. Взглядом, от которого меня бросило в мороз. Так что портал я закрыла с радостью. Предчувствуя продуктивный завтрашний день, спать легла пораньше, и правильно сделала. Усни я после двенадцати, ни за что бы не услышала, как задохлик вытаскивает мясо из подливки и запихивает его в освобожденные от капусты пирожки. Три пирожка испортил, дурень, и чего ради? Чтоб после первого укуса лицом побелеть и просипеть протяжно: «Ося!» Подавился. Берегите боги его супругу!

После такого пробуждения сон как отрезало. И сколько бы я ни вертелась на тюфяке, уснуть так и не сумела. Пошла убирать. Мусор и хлам выносила в коридор с удовольствием, остатки полов и окна драила с предвкушением, а все потому, что пирожков я напекла втрое больше вчерашнего и с упоением ждала развития событий.

И дождалась… торговок в снежно-белых чепцах, перчатках и фартуках поверх пальто, с простыми наплечными лотками, лотками на колесах и корзинами, что носятся на голове. Они были у всех ворот академии и даже у фонтана, который я с недавних пор называла своим. К сфере я подошла под тихий гул недовольства и ехидное: «Ну что я говорил? Видите – пришла!» Да, пришла. Завязала письменный диалог с постоянным клиентом и на вопрос, сколько пирожков с собой взяла, гордо сообщила:

«Триста шестьдесят».

«Много, – ответили мне, остудив и пыл и радость. – Возьму сто двадцать, иначе объедятся».

– Главное, чтоб не подавились, – хмыкнула я и быстро отписалась: «Сто двадцать – значит, сто двадцать».

«По академии слух прошел, что пирожки с капустой пополняют магический резерв. Ажиотаж поднялся страшный, – решил он меня приободрить, но в итоге испугал. – Как бы не пришлось запрет наложить».

«Какой запрет? На что?»

«На пирожки», – ответил клиент, и я застыла.

Это ж надо! Только в удачу поверила, чуток разошлась и на тебе, опять! Но нельзя же вот так все оставлять!

«Так, может, сами ограничите их поедание? Два, нет… Три пирожка для резерва, остальные для себя», – написала несмело и закусила губу. Все же не покажи мне Буря, что выпечка ценна, я бы такого предложить не сумела. А вот сейчас стою, жду ответа и краем уха ловлю возмущенный шепоток торговок.

«Что ж, идея, – обрадовал меня маг и следом огорошил: – Тогда я возьму шестьдесят».

И кто за язык тянул?

Со вздохом придвинула тележку к фонтану, открыла малую корзинку, отсчитала шесть свертков по десять пирожков и, положив их в сферу, забрала вчерашнюю скатерку и оплату товара. Две серебрушки и четыре медяшки. Сфера истаяла, я прикрыла товар, развернулась и носом задела чью-то грудь.

– И кто это у нас тут завелся? – проворковала обладательница бюста и хриплого голоса.

– Я Ося из Ллося, а вы…

– А я погляжу, ты без лицензии, – ответила мне торговка, пригнувшись и заглянув в глаза. – Чепчика и перчаток нет, зубочисток и салфеток тоже.

– Как и выданного по патенту передника… – вторили ей ехидные товарки, ступившие ближе и с предвкушением расправы смотрящие на меня.

– Значит, права на торговлю тоже нет, – постановила самая крупная и, по ходу дела, главная из них. – Да где ж такое видано! – воскликнула она, всплеснув руками. – Чтоб какая-то гномка торговала капустной дрянью?! Подставляла честных торговок и беззаконно обогащалась за чужой счет!

Ор был знатный, под стать дородной фигуре, разлетелся по всей площади, отразился от фасада гостиницы «Кромвеля» и бодрым кузнечиком прыгнул к воротам академии. Иначе не объяснить, с чего вдруг от тех самых ворот раздалось:

– Где гномка?!

– Кто про капусту кричал?!

– Эгей! А ну разойдись, законницы, мне нужно два десятка!

– Бутербродов? – пропела крикуха, обернувшись на зов.

– Тарталеток? – предложила одна из ее подруг.

– Пирожков, – ответили им, прежде чем без особых усилий отодвинуть.

Смельчаком, расчищавшим путь, оказался здоровяк Нэрбог Нильс. Тот самый, что еще несколько дней назад пытался взломать магическую сферу, а вчера искал в моей выпечке магический баг или бад. – Мне два десятка! – объявил он гордо.

– Мне три пирожка, – раздалось сзади него.

– Мне пять!

– Мне семь…

– А сколько за один?

Еще мгновение я приходила в себя, а в следующее уже громко объявила:

– За один пирожок четыре медяшки, за десять – тридцать четыре!

Распродалась за полчаса, да еще десяток заказов на завтра получила. С площади уходила с улыбкой, не глядя на торговок, что остались не у дел. Еще бы! Их бутерброды, тарталетки, булочки, мясные рулетики, сласти и засахаренные фрукты рассчитаны на богачей, уже поевших дома, мои же пирожки – на всех. Правда, кое-что у товарок я решила перенять – дегустационные порции. Совсем крошечные бутербродики на пробу, тарталеточки на один укус, конфетки на один зуб. Маленькие изделия в кружеве салфеток смотрелись интересно, аппетитно и привлекательно. Мне нужно что-то такое же для пирожков.