Текст книги "Открытый перелом души"

Глава 13

Это не было сном, я в этом уверен.

Где-то в глубине души я знаю, что для попадания в Навь мне больше не нужно засыпать. Этот мир стал слишком близок, как никогда ни для кого.

Я уже знал, что меня здесь ждут, поэтому просто стоял на месте. Она скоро появится. Осмотревшись по сторонам, я заметил маленькую деревянную табуретку. Медленным шагом я пошёл в ту сторону. Эхо шагов гулко разнеслись по всему пространству.

– Влад… – Протянул моё имя любимый голос.

– Мару…

– Ты всё узнал… Нет, мне не стыдно… О, а сейчас ты думаешь сожалею ли я? Нет, я не сожалею. Мне всегда было плевать на твои чувства. – Дерзко сказала она.

– Тогда зачем мы оба тратили своё время? – Я пытался скрыть за маской безразличия ураган эмоций.

– Ты нужен был мне для некоего статуса, да и папке ты нравился. Я могла делать всё, что захочу, если папочка был уверен, что ты со мной. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, но это уже не имеет никакого значения.

– Кое-что имеет значение, Владик…

На запястье я ощутил её холодное прикосновение. Она широко улыбнулась мне, но это улыбка больше походила на оскал. Мы быстро шли по извилистому коридору, Мару что-то напевала себе под нос, а потом резко остановилась.

– Пришли! – Она повернулась ко мне. – Это место, этот мир, удивителен. Мы долго пытались его понять. Зачем мы здесь? Для чего? Почему ты тут? А потом мы стали понимать некие правила этого места. А ещё этот мир, если очень захотеть, покажет тебе жизнь, которая могла бы стать твоей… Ты её прожил, да? Тихая, размеренная, правильная, со мной… А сейчас посмотри на мою жизнь. Жизнь, которую я никогда не проживу…

В просторной комнате, в которой мы оказались, было навалено кучами слишком много игрушек. Словно 2 магазина детских товаров скинули сюда игрушки с прилавков. В середине комнаты на маленьком коврике сидела девочка. Она была не такая реальная, как Мару, но всё же я её видел.

– Моя дочь, – прошептала девушка, – я нашла её здесь. Такой бы она была, если бы не ты, Влад. Посмотри на неё… Посмотри…

Я старательно отводил глаза от неродившегося ребёнка. Я знал о двойной жизни её матери, но теперь увидел наглядно. Она точная копия своего отца…

– Мы просто тупо просрали лучшие годы своих жизней, Мару, – от накопившейся усталости я опустился на пол и прикрыл глаза, – имей вы больше смелости и признайся мне, всё было бы иначе. Вы жили бы вместе, вынашивали бы плод вашей любви. Кто знает, может, у меня бы тоже кто-то был. Скорее всего, мы бы не отдыхали вместе, да, и все бы избежали той аварии. Понимаешь? Ваша ложь… Она породила столько проблем…

– Виноваты мы, а не ты?

– Поехал бы я с вами на твою дачу, зная о том, что ты год спишь с моим другом? Ехали бы мы все вместе, зная, что ты беременна от него?

Вот и всё… Я вижу, как образ Мару расплывается перед глазами, это означает, что я возвращаюсь в Явь.

Ей нечего мне возразить. Наверное, в глубине своей низкой души она, наконец, всё поняла.

Главное, что и я теперь всё понял.

***

Я больше не пытался скрыться от боли. И даже если временами всё ещё было сложно дышать, приходится сталкиваться с реальностью и просто принимать эту ситуацию такой, как она есть.

Алина права, я слишком долго скрывался, но от правды так и не убежал. Да и боль, если и прятал, то очень неумело.

Говорил: «У меня всё хорошо», а в глазах только тоска и разочарование.

Я провожу рукой по дневнику Стеши, который заменяет мне её, и грустно улыбаюсь. Порой мне кажется, что она оставила здесь слова для меня. Будто знала, что и когда мне нужно будет услышать.

Наугад открываю страницу и тяжело вздыхаю…

«Я знаю, что у тебя будет трещина в сердце, когда ты узнаешь правду. И если бы я могла, то отдала бы тебе своё сердце. Но, прости, у меня на нём тоже трещина. И я приняла её, пытаюсь всё исправить. Каждый чёртов день. И поэтому я понимаю тебя.

Как бы ты не пытался сейчас выдавить из себя позитивные эмоции от боли никуда не денешься. Позитив не спасает, я проверила. И вообще, как ты собираешься чувствовать себя лучше, если боишься признать, что тебе нужна помощь?

От боли невозможно убежать! Невозможно убежать ни от одного чувства. И как бы ты долго не прятался, как бы долго не скрывался, боль даёт о себе знать. Рано или поздно… И в этом случае лучше если рано. Переболеть и жить дальше…

Чем дольше мы прячемся от себя и своих чувств, тем больнее потом падать. Чем дольше мы прячемся от себя и своих чувств, тем больше времени мы теряем. Я потеряла три месяца, а ты?

Проблемы имеют особое свойство – накапливаться. Как накопительная система скидок, но раздача бонусов может не порадовать…

Знаешь, я долгое время чувствовала себя лишней, когда все вокруг были жизнерадостные, а я тонула в грусти. Но потом я кое-что поняла и ты должен понять: а что если многие вокруг тоже скрывают свою боль? Оглянись. Присмотрись. Больно не только тебе.

Мы все порой ходим в масках.

Мы все порой пытаемся скрыться от своих чувств и проблем.

Пришло время принять эту боль.

Сейчас самое время для этого».

Глава 14

Записи Стеши…

Я чувствовал необходимость узнать правду, о ком она пишет…

Засыпая, я физически ощущал её присутствие, но так и не увидел. Казалось, что она не хотела этой встречи, в то время как я чувствовал её необходимость.

Я не понимал, что происходит, до этого утра пока не увидел на столе записку, написанную её рукой: «Сейчас не моя очередь. Лёля».

Что я должен узнать о Лёле, если я и при жизни мало чего знал.

Мы гуляли в одной компании, но она была подругой Мару, а не моей.

Со злостью скомкав записку, швырнул её в дальний угол комнаты.

Даже из другого мира эта девчонка указывает, что мне делать!

Пусть у Лёли так же были тайны от меня, пусть! Жить мне это никак не мешало и не мешает! Пле-вать!

Единственное, что я хочу знать – из-за кого страдала моя подруга.

– Влад, – мама приоткрыла дверь, – идём завтракать.

– Иду, сейчас.

За завтраком я внимательно смотрел на маму. Просто хотел убедиться, что хоть один дорогой мне человек в порядке.

– Как ты? – Спросил я.

Мама удивлённо посмотрела на меня, а затем искренне улыбнулась.

– Хорошо. Я, наконец, записалась на курсы. Всегда хотела, но никак не получалось.

– Отец был против, – с усмешкой поправил её я.

– И это тоже. Сегодня первое занятие, надеюсь я не буду динозавром в группе.

– Мама, во-первых, учиться никогда не поздно, а во-вторых, ты любой студентке фору дашь!

– Ну, конечно! – Мама заливисто рассмеялась. – Спасибо, сынок.

Она с теплом сжала мою ладонь.

– Мам, помнишь, когда я был мелким, часто хотел приводить домой друзей?

– Ну?

– Почему отец всегда был против всех, кроме Стеши?

– Оу… Я не знаю, Влад. Стеша нам просто очень нравилась. С самого детства. Она была наша… Просто наша…

– Ладно, но почему он был категоричен к Лёле больше, чем к остальным?

– Влад, – резко сказала мама, – я не знаю и знать не хочу, почему отец так себя вёл! Но, если тебе интересно моё мнение, мне эта девица так же не нравилась!

– Из-за чего?

– Такая же, как её мать… Пропащая.

– Как глупо судить детей по их родителям, мама…

– Но, к сожалению, я знаю, что говорю.

Оставшееся время за завтраком мы не проронили больше ни слова. Я совершенно не хотел разбираться в тайнах Лёли при жизни, но, признаюсь, мне стали интересны причины чувств, граничащих с ненавистью, моих родителей к ней.

***

Я давно сюда не приходил. Долго стоял у главных ворот и боялся… Боялся, что не найду их могил…

Идя мимо аккуратных рядов ухоженных могил, накрашенных оградок, крестов и стел с памятными надписями, я остановился у одиноко стоящей заросшей могилки. Деревянный крест вызывающе покосился.

Я старался не замечать пристально любопытный взгляд старушки и терпеливо поправил крест.

– Ну, привет, – прошептал я в никуда, отпускаясь на корточки, – выходит, к тебе никто не заглядывает. Тебе, конечно, плевать, но, думаю, там, в Наве, ты обиженно поджимаешь губы.

Я с грустью смотрел на могилу Лёли, на аккуратно выведенные буковки на пластмассовой табличке. Неосознанно я начал щипать траву, чтобы могила выглядела более ухоженной. Странно, очень странно, что Лёлина мать сюда не приходит. Даже смерть дочери не подтолкнула её на путь исправления.

– Я ничего не захватил. Что тут обычно приносят? Цветы, конфеты? Знаешь, я просто сел в автобус и поехал, даже не задумываясь куда. А потом понял, что приехал на кладбище. Наверно, ты сама и привела меня сюда, но зачем? Может, ты хочешь мне помочь или что-то здесь показать?

Я сидел около 30 минут и слушал тишину.

Конечно, никто мне тут не ответит.

– Влад? – Хриплый голос старухи раздался прямо за моей спиной.

– Мы знакомы?

– Нет, я просто знаю тебя и твою семью. И Оленьку вот тоже знала. Молодцы, что навещаете могилку… Молодцы! Матери всегда не до неё было…

– Простите, кто её ещё навещал?

Старуха удивлённо посмотрела на меня, а затем, цокнув языком, быстрым шагом пошла прочь. Ничего не понимая, я бросился за ней.

– Подождите! – Крикнул я.

Стая ворон взлетели с одной изгороди и возмущённо закаркали.

– Кто приходит к Лёле?

– Твой отец, – тихо сказала старуха, приложив палец к губам.

Глава 15

«Тебе только кажется, что ты готов к правде. Когда ты всё узнаешь, то захочешь многое забыть».

Снова подруга говорит со мной со страниц своего дневника. Всегда в точку. Всегда то, что нужно.

Из дневника выпала наша совместная фотография. Весёлые, беззаботные. Школьный выпускной.

Кажется, девчонки улыбаются так широко и искренне, что никому не удаётся сдержать ответную улыбку.

Но я теперь вижу и другое…

Грустные люди на счастливых фотографиях.

Я больше не уверен, что поступаю правильно. Может, всё-таки не стоило копаться в прошлом? Может, лучше было бы оставить всё, как было? Сохранить в памяти светлые образы…

Нет, тогда бы я жил в кромешной темноте лжи и предательства.

Пусть лучше так…

Отчасти я благодарен тем, некогда важным людям, хоть и после смерти, но они признали свой обман.

Но зачем мне прошлое Лёли и почему мой отец навещает её могилу, я не понимаю до сих пор…

Как знать, может он навещал всех троих? В конце концов он же у меня не конченный сухарь…

***

Дождливым утром я выехал из дома на встречу с Алиной.

Мы давно не разговаривали, и хоть раньше я и отрицал это, но общение с ней помогает мне разобраться во многих вещах.

Дождь бил по лобовому стеклу с такой злостью и остервенением, ветер срывал последние, казалось, самые стойкие желто-красные листья.

Звонок на мобильный заставил меня остановить машину. Странно, звонок то был, но никакого пропущенного или входящего нет…

– Снова ваши шутки из Нави? – Я был в ярости, целиком и полностью, охватившей моё сознание и мою душу. – Какого чёрта вам всё ещё от меня что-то надо?

Вышел из машины и набрал полную грудь воздуха. Я не понимаю, почему этот псевдо звонок так вывел меня из себя, но от злости потемнело в глазах и зазвенело в ушах.

– Вас нет, вас нет! – Твердил я в пустоту. – Оставьте меня в покое! Нельзя так просто вмешиваться в мою жизнь, сидите в своём мире!

Быстро сел в машину и прикрыл глаза, сердце колотилось, как после марафона, а потом я почувствовал это…

– Вас нет, вас нет, оставьте меня в покое, сидите в своём мире…

Воздух в машине наполнился ароматами яблок и корицы. На заднем сидении сидела Стеша.

– Какого…

– Хеллоушки, – подмигнула она и словно телепортировалась на пассажирское сидение, – прости, что разозлила тебя.

– Как ты это делаешь? Ты реальна вообще?

– Нет, меня видишь только ты.

– Но как?..

– Я должна тебе помочь, миленький, у тебя осталось мало времени. Поехали.

– Куда?

– В школу.

Кажется, я слишком долго смотрел на туманную дорогу, прежде чем нажал педаль газа.

Мысленно делаю отметку – записаться на приём к психиатру. Нет, лучше сразу брать направление на госпитализацию. Всё-таки я поехал кукухой. Везу в школу свою погибшую подругу.

– Владик, – она громко рассмеялась, эхо её мелодичного смеха разнеслось по салону автомобиля, – какой ты смешной, я и забыла. Ты так громко думаешь и всё это очень забавно и мило. Я всё объясню и покажу тебе, только поехали, пожалуйста, быстрее.

– Ну, ты можешь начать объяснение уже сейчас и как смотришь на то, чтобы рассказать мне, как ты здесь оказалась?

– Ты напуган, я понимаю. Но я не могла не прийти, а говорить, как мне удалось я не стану.

Я судорожно сжимал руль и гнал… Несколько минут и мы остановились на школьной парковке, я выразительно посмотрел на подругу, мол, давай, объясняй мне всё.

– Весь этот год я наблюдала за тобой и мне не нравится тот, кем ты стал. Ты используешь сон, как средство сбежать из этого мира. Ты называл это жизнью, но только потому, что ты дышишь, ещё не значит, что ты жив.

– Я любил тот мир во сне больше, чем реальность, ведь там мы снова были вместе…

– Это и странно, понимаешь. Живым там делать нечего… Почему ты сейчас так странно улыбаешься? – Она нахмурилась.

– Знаешь, не имеет значения, как ты сюда пришла, просто, когда ты рядом – у меня чувство, что именно так правильно. Будто вот он и есть настоящий я. Будто я год искал себя, искал и сейчас, наконец, нашёл. Вспомнил кто я, а всё, что было до – глупое недоразумение.

Она грустно улыбнулась и опустила глаза, прежде чем начать говорить.

– Ты всегда был таким весёлым мальчиком и почему-то именно у тебя такая невесёлая жизнь… Но каждое испытание имеет конец. Всё проходит, частично забывается, перестаёт болеть. Только в редких случаях раны остаются гнить под бинтом, не заживая никогда… Но это, как ты понимаешь, не твоя история. Идём, Влад, я всё покажу.

Когда мы вышли из машины я машинально осмотрелся по сторонам, неужто и правда никто не видит Стешу?

– Конечно, никто меня не видит, поэтому веди себя нормально!

Девушка уверенной походкой шла впереди меня, а я всё смотрел ей в след и не понимал, почему это всё происходит. Она быстро дошла до школьной двери и обернулась, на её лице заиграла улыбка.

– Помнишь, мы тут первую сигарету выкурили, как и полагается одну на двоих?

– Помню, конечно! Нам тогда жутко не понравилось и мы так и не поняли, почему многие так зависят от этой привычки.

Она засмеялась. Так искренне. Так по живому… На одно мгновение я забыл, что её на самом деле больше нет…

– Послушай, вся эта игра в путешественника по мирам уже знатно затянулась, я больше не могу на это смотреть. Конечно, мне хотелось бы дать тебе время, чтобы ты потихоньку узнавал сам, получал правду по крупицам, но тянуть больше нельзя. Тебе будет больно, но этот пластырь мы оторвём резко! Поболит, конечно, не без этого, но это всё закончится. Настанет новый день. Ты, наконец, проснёшься нормальным человеком и сможешь жить. Жить, миленький…

В следующее мгновение Стеша взяла мою руку и подошла так близко, что расстояние между нами стало слишком неприличным для друзей, я понимал, что вокруг что-то происходит, меняется, но не мог перестать смотреть на неё. Она что-то бормотала себе под нос с закрытыми глазами, а затем быстро отошла от меня и глубоко вздохнула.

– Прибыли, – подруга выдавила из себя грустную улыбку, – я не буду спрашивать готов ты или нет, потому что – нет, Влад, ты не готов к этой правде. Запоминай, тебя сейчас здесь никто не видит, ты – как я, только живой.

– Ничего не понимаю…

– Помнишь, как Гарри Поттера засосало в дневник Тома Реддла?

– Ну?

– Ты Гарри Поттер, а это его дневник, – невесело усмехнулась она, – идём. Нужно торопиться.

Стеша быстро поднималась по школьной лестнице на второй этаж прямо в актовый зал. Я понимал, что это наша школа, только выглядела она словно из старого фильма.

Остановившись около стенда с расписанием, она обернулась на меня.

– Ты всегда очень гордился своими родителями, но теперь ты знаешь, как они жили на самом деле. Уже не выглядит, как образец для подражания, да?

– Причём тут мои старики? – Ощетинился я.

– Для тебя не причём, но кое – чья история началась именно здесь.

Подруга замолчала и устремила взгляд в длинный тёмный коридор. Спустя несколько минут мы увидели тощую фигуру девушки, присмотревшись, я с трудом узнал в ней Лёлину мать.

– Вот это жесть! – Присвистнул я. – Ты умеешь перемещаться в прошлое?

– Заткнись и смотри.

Девушка шла, озираясь по сторонам, так забавно, Лёля тоже так ходила по школе.

– Эй! – Раздался позади неё знакомый голос. – Привет!

– Чего тебе? – Неуверенно пропищала та в ответ.

– Мне нужна твоя помощь, не откажи, а. Я без тебя в жизни не сдам этот экзамен по алгебре.

– Да уж, куда ты без меня. Только помогать я тебе совсем не хочу! Я слышала, как ты смеялся надо мной со своими дружками. Если ты думаешь, что со мной так можно поступать, то ты ошибаешься.

– Ну и завелась! – Громко рассмеялся мой отец. – Какая разница, что я говорил своим друзьям, ведь важно только то, что слышишь от меня ты.

– Да ничего я от тебя слышать не хочу. Господи, какой же ты упырь всё-таки, просто оставь меня в покое.

– Ну, уж нет, – отец оскалился, но, думаю, он считал это улыбкой, – со мной так нельзя!

Стеша сильно сжала мою ладонь, а я почти и забыл, что она рядом. На лице подруги читалось презрение и страх, я испытывал тоже самое.

Мы видели, как отец схватил за волосы девушку и затащил в мужской туалет. Мы слышали, как она кричала и звала на помощь. От её крика стыла кровь, и волосы встали дыбом. Почему никто не бежит ей на помощь? Неужели в школе никого нет?

– Отпусти! Нет-нет! Пожалуйста! Умоляю тебя…

Стеша присела на корточки и зажала уши руками, а я стоял и смотрел на закрытую дверь в мужской туалет, где мой отец уничтожает будущую нормальную жизнь девушке.

Через какое-то время он вышел с довольной улыбкой на лице, поправляя ремень и не оборачиваясь, ушёл туда, откуда пришёл.

Как же мне хотелось стереть с его лица эту самодовольную улыбку. Так, чтобы он никогда больше не смел так улыбаться.

Стеша вновь подошла ко мне практически вплотную и начала что-то шептать, а уже через мгновение мы стояли на школьном дворе, украшенным шарами.

– Просто досмотрим, молча, – прошептала она, я не смог ответить, поэтому просто кивнул.

Выпускной моих родителей. Я видел его на фотографиях.

Все нарядные, веселятся, поют песни, кто-то играет на гитаре. Всё, как в старых тёплых фильмах, по-простому и по-доброму.

Я увидел её сразу, она отличалась ото всех. У неё не было праздничного платья и причёски.

В синем сарафане в мелкий горох мама Лёли, в будущем мама Лёли, уверенной походкой шла в сторону моего отца. Нашу сторону. Стоя так близко к нему, я не мог сдержать ярость. Я ненавидел его…

– Нам нужно поговорить, – уставшим голосом сказала она.

– Что ты хочешь мне сказать, милая? – Загоготал он. – Кстати, почему ты не пришла на экзамены? Ты же отлич…

– Я беременна…

– Что? – На мгновение на его лице проступил страх, я увидел его.

– Что мне теперь делать? Это твой ребёнок. Ты изнасиловал меня!

– Закрой рот, дрянь, – прошипел он, – никогда и никому не смей говорить об этом, поняла? Мой отец полковник полиции, а мать судья, тебе всё равно не поверят. Ты просто нагуляла этого ребёнка и хочешь повесить на меня, не выйдет!

– Это твой ребёнок!

– Ну, так избавься от него, идиотка! Не думаешь же ты, что я расстанусь с Верой и буду воспитывать с тобой этого ребёнка?

– Я ненавижу тебя, – прошептала девушка, – будь ты проклят…

Я не сразу понял, что мы вновь перемещаемся во времени, но вот перед нами больничная палата, в которой лежит Лёлина мама.

– Она оставила ребёнка от моего отца…

– Давай проходи сюда! – Громко крикнула медсестра. – О, девочка, вот веду к тебе компанию! Будет тебе хоть с кем поговорить.

В палату зашла моя мама и остановилась, увидев бывшую одноклассницу.

– Вера, – равнодушно сказала девушка, – у тебя тоже скоро будет ребёнок, поздравляю.

– Я не знала, что ты беременна. Ты поэтому тогда на экзамены не пришла? Как хорошо, что мы встретились! Кто у тебя будет?

– Девочка, уже скоро…

– А у меня мальчик, через три месяца ждём. Надо же, представляешь, они ведь могут подружиться, пойти в одну школу. Лёнька обрадуется как!

– Лёнька обрадуется… Знаешь, Вера, надеюсь, этот ребёнок, – она ткнула пальцем в живот моей матери, – никогда не будет рядом с моей дочерью. Потому что подобно своему отцу он сможет ломать жизни тем, кто рядом с ним.

– О чём ты говоришь?

– Это ребёнок Лёни… Он меня изнасиловал, а я просто тупая сентиментальная дура и не смогла избавиться от неё…

– Ты всё врёшь!

– Желаю тебе удачи в жизни с этим чудовищем. И терпения, Вера, терпения.

Глава 16

Стеша села по-турецки на траву и, щурясь от солнца, посмотрела мне в глаза.

Прошло долгих полчаса после нашего путешествия и всё это время мы молчали. Моими первыми чувствами были ярость и возмущение, я почувствовал ненависть к отцу, чувство на грани отвращения.

Но теперь во мне есть и другое чувство – презрение к своему существованию.

Лёля, девчонка, которая никогда не нравилась моим родителям, да и мне самому тоже, с этим вечно вонючим травяным чаем, оказалась моей сестрой.

– А ведь самое паскудное то, что он знал, что Лёля его дочь, – сказал я мысли вслух.

– Лёня – Лёля, – усмехнулась с горечью подруга, – да, её мать смогла подколоть его и дать напоминалку на всю жизнь… Такие созвучные имена не просто так. Только Лёльку жалко, она ведь не просила, чтобы её рожали.

– А вышло так, что самим фактом своего рождения она осталась вечным напоминаем своей матери, как один ублюдок из её класса изнасиловал её прямо перед выпускными экзаменами…

– Мы всегда втихую смеялись над ней, помнишь? Мама вечно пьяная, обзывает её…

– Какие мы придурки!

– Влад, – тихо сказала подруга, – Лёля знала всё… Нашла у матери старый дневник, прочитала и узнала правду о своём рождении. Это ужасно, я даже не представляю, что она чувствовала.

– Если бы мы были близкими друзьями, то она бы смогла с нами поделиться…

– Не думаю, она бы в любом случае могла поделиться с Мару, но предпочла молчать и просто наблюдать за всем…

Теперь последние слова Лёли показались мне такими значимыми. Я закрыл лицо ладонями и тяжело вздохнул. Из глаз катились нормальные в этом случае мужские слёзы человека, испытывающего жуткую человеческую душевную боль и горечь…

– Стеша, – решился, наконец, спросить я, – ты никогда не говорила со мной о своей личной жизни, а в твоём дневнике на каждой странице такая боль… Ты так сильно кого-то любила, а я даже не знал об этом… Почему за столько лет ты ни разу не захотела поговорить со мной?

– А ты бы стал меня слушать?

– Почему ты спрашиваешь? Конечно! Я всегда был рядом с тобой и думал, что между нами нет секретов!

Девушка протянула мне руку и потянула вниз, я сел рядом с ней и она положила свою голову мне на плечо. Впервые после её смерти я почувствовал тепло от неё.

– Думаю, пришла моя очередь, раз про Лёлю ты узнал. Нет, я не заставлю тебя играть в очередной квест «Разгадай мои секреты», ты всё узнаешь от меня. Только, пожалуйста, не перебивай… Когда-то давно, я не помню точную дату, я поняла, что люблю одного парня. Он был полным придурком, но самым прекрасным, которого я только знала. Думаю, все так скажут про свою первую любовь… У него всегда было слишком много женского внимания, поэтому на меня он не смотрел. Но мы были друзьями. Он всегда был рядом, так же, как и я была рядом с ним. Мама всегда в шутку называла его или приличной сволочью, или своим будущим зятем. Она знала, что нам суждено быть вместе, но не учла одного – зачем ему я, если рядом столько доступных… Он всегда называл меня слишком умной, сейчас я понимаю, что это было проблемой. Он любил миленьких дурёх, а я умная… В какой-то момент меня немного отпускало от этой любви и тут его звонок… Ночью… Пьяный, ужас! Я срываюсь и бегу к нему, повсюду грязные стаканы и пустые бутылки и он… Страдает… Расстался со своей девушкой… Бедняга… Я жалела, успокаивала, а у самой сердце разбилось на тысячи осколков… До самого утра я слушала это нытьё и то, как он её любит… До тошноты мне было противно, а я сидела и гладила его по голове, понимая, что у нас ничего и никогда бы не вышло… Помню, на всё лето уехала к бабушке в Крым, чтобы не видеть. Думала, что за лето пройдёт у меня это и я снова смогу воспринимать его как друга, но нет, не было и дня, чтобы мы не созвонились по видео-звонку. Он говорил, что скучает, я тоже. Но это «скучаю» было разным, я понимала. Потом я узнала, что он снова сошёлся со своей девушкой. И, честно, разбитое может разбиться ещё раз… Я должна была ему сказать всю правду, но не смогла! Просто в какой-то день ко мне пришла Лёля и рассказала всё. Дала мне в руки козырь, а я не сыграла. Я не смогла причинить ему боль и рассказать об измене его девушки… Я так любила тебя… В тот день я решила тебе сказать правду, признаться, но эта авария внесла свои коррективы… Когда спасатели вскрыли машину и хотели достать меня единственное, что меня волновало – твоя жизнь. Я просто молила их – сначала его, пожалуйста, достаньте его… Эта минутная задержка спасла тебе жизнь, а о большем я никогда и не мечтала.

– Всё это время ты писала обо мне… А я ведь гнал от себя эти мысли, думал, что это невозможно.

– Кем я была для тебя? – Утирая слёзы, спросила она.

– Другом, – неохотно выдавил я, теперь понимая, что нагло вру, – самым лучшим другом.

Самой близкой. Самой родной.

Я знал, что в любую трудную минуту всегда мог прийти к ней, и она не откажет из-за срочных дел.

Но что-то изменилось… Теперь я знал, что она не была мне другом. Слушая её, я понял, что она единственная кого я любил по-настоящему.

– Это максимально странно, Стеша, – сказал я, накручивая прядь её волос на палец, – ничего нельзя изменить, а я только что понял, что всё это время любил тебя… Люблю до сих пор… Прости меня. Если бы я не был настолько тупым, то всё бы было иначе…

Окружающий мир поплыл перед глазами, будто бы мы были в Нави, а я так не был к этому готов, хотелось так много сказать Стеше, но она уже исчезала…

***

Вокруг белые стены палаты, пищащие приборы, у кровати капельница. Измученный голос матери, которая о чём-то шепчется с врачом. Её седые волосы и высохшее от переживаний лицо. Казалось, в моём рте килограмм песка и я не могу ничего сказать.

– У него активная динамика, думаю, он всё слышит и отвечает нам, но мозг человека настолько уникален и до конца не изучен. Я могу предположить, что его мозг не понимает, что тело может умереть. Он продолжает жизнь внутри своей головы, как бы создав для него альтернативный мир. Поэтому он так остро реагирует на некоторые вещи, как ваш развод с мужем или общение с подругой.

– Но каким-то образом он должен понять, что в его голове не реальная жизнь. Я здесь. Стеша здесь. Мы его ждём!

– Мы провели операцию и должен сказать, что если это не поможет, то нам придётся перевести его в хоспис… Мне жаль.

Врач с удивлением посмотрел на меня и подбежал к кровати.

– Влад? Вы слышите меня? – Светил он фонариком мне в глаза. – Моргните, если да.

Героическими усилиями я заставил свои глаза моргнуть.

– Вы помните, что произошло?

Моргаю.

– Можете пошевелить пальцами на ногах и руках?

Да, я мог. Ко мне внезапно вернулась способность мыслить, оживилась память, я пришёл в себя, понял, где я, что я, что на самом деле происходило.

Мама, зажав рот ладонью, смотрела на меня сквозь слёзы, не веря своим глазам.

Я не помнил, как несколько врачей забежали в палату и наперебой принялись меня осматривать, похлопывать, радостно поздравлять, обнимать мою маму и успокаивать её тихую истерику. Но я помнил, как она зашла в палату и уронила свой стаканчик с кофе, бросилась к моей кровати и горько заплакала. Позади неё стояла Диана и ошарашено улыбалась.

***

Тёплый воздух дул мне в лицо, когда Стеша катила мою коляску по больничному двору. Это наша первая прогулка без врачей и мамы. Мне хотелось с ней много о чём поговорить.

– Я тебе всё расскажу, – будто услышав мои мысли, сказала она.

Девушка припарковала меня около скамейки и села на неё, положив нога на ногу.

– Ты должен помнить саму аварию, но потом ты отключился, а я была в сознании. Спасатели хотели помочь мне первой, но я не позволила, они должны были достать тебя. Перед операцией я рассказывала тебе это, всё это время я рассказывала тебе что-то, надеясь, что ты среагируешь. Хоть на что-то.

– Я всё слышал, только это выглядело, как совершенно другой мир. Будто я остался жив, а ты нет. Вы все умерли и попали в мир после смерти, который называется Навь. И я жил, узнавая правду о вас.

– Это я рассказывала. Правду о нас. Потом, конечно, и мама твоя подключилась, у неё тоже были секреты, которые могли заставить тебя прийти в чувства.

– Если ты жива, а в моей голове было…

– Они погибли, Влад, – прошептала она, – ты же это хотел спросить?

– Об измене тоже ты мне рассказывала?

– Да, я надеялась, что именно это и вернёт тебя к жизни. Ты же её так любил…

– Оказывается, что нет. Это странно, но если верить врачу, то мой мозг показал мне настоящую жизнь, чтобы я переосмыслил некие вещи. И если верить тому миру, в котором я жил пока был в отключке, то ты меня любила…

– Больше всего на свете, – всхлипывая, прошептала она.

– Так вот, чтобы понять, что я люблю тебя, мне нужно было тебя потерять…

Я всегда знал, что можно сломать руки и ноги, даже позвоночник и затем поправиться, но я никогда не думал, что можно умереть душевно и потом всё-таки выздороветь.

Я смотрел на Стешу, и понимал как никогда, что впереди у меня целая жизнь.