Текст книги "Беременна от нелюбимого"

Глаза открываю, когда за окном начинает темнеть. И сразу же прислушиваюсь к звукам в доме.

Тихо.

Поднимаюсь с постели и спускаюсь вниз. Свет не горит. Во дворе автомобиля нет. По-прежнему никто не вернулся.

Что ж, я могу заказать ужин. Кравцов вернется с работы, и я встречу его как радушная хозяйка. Он точно не сможет устоять перед таким.

Точно. Так и сделаю.

Все же не могу удержаться, набираюсь наглости и звоню Дане спросить, где он. А вдруг он в командировку улетел, а я здесь как дура сижу и жду его?

К моему разочарованию, Даня сбрасывает звонок после нескольких гудков и следом отправляет сообщение:

«Не звони мне».

Снова чувствую вкус горечи во рту. Снова обидно становится и плакать хочется. Словно надоедливого котёнка, вышвырнул меня из своей жизни.

«Дурак», – пишу в ответ и сажусь в мягкое кресло. Свет во всем доме выключаю, чтобы, если вернется, не заподозрил моего присутствия раньше времени.

Ну где же ты, Даня?

Времени – почти одиннадцать ночи. Телефон Оли вне зоны доступа. Дозвониться ей не могу. Меня заполняет разочарование, граничащее с обидой. Наверное, стоит домой поехать. Это намек от судьбы: не нужно было сюда приезжать.

Я в последний раз обхожу некогда родные стены. Какое-то время стою на заднем дворе перед бассейном, уже собираюсь вызывать такси, как вдруг телефон оживает.

Безруков.

После того вечера я с ним больше не разговаривала. Ведь он мог Дане все объяснить, но почему-то не стал. Неужели и он против наших с Кравцовым отношений? Есть хоть кто-то, кто считает, что мы и в самом деле подходим друг другу?

Мне хочется проигнорировать Сергея, но не могу упустить возможность узнать, где сейчас Даня. Слишком уж заманчиво.

– Алло?

– Мил, привет, – хмуро начинает он и тяжело вздыхает. – Ты сейчас где?

– Эм-м, дома. – Оглядываюсь по сторонам и решаю не уточнять, где именно дома.

– Ясно.

Напряженная тишина между нами. Сергей словно не может решиться сказать мне что-то.

– Говори уже. Зачем звонишь? – резко и с неприязнью.

– Это по поводу Дани. Я… я пообещал ему не говорить тебе ничего, но я так не могу, Мил. Я не одобряю его действий и считаю, что ты должна знать правду.

– Даня что, изменяет мне? – в моем голосе проскальзывают истеричные нотки. Только не это. Как же так?

– Изменяет? Нет, конечно. Он тебя, дуру, любит.

– Любит? – переспрашиваю я, а в голосе так и звенит возмущение. – Ага, так любит, что выставил из дома. Ему все равно, Серёжа. Он даже не пишет мне.

– Мил, Даня в больнице, – Безруков так быстро произносит это предложение, что я не успеваю поймать суть.

– Где? Что случилось? Боже, он в аварию попал? Серёжа, не молчи! – Я чувствую, как меня настигает истерика. – Что с Даней? Почему мне никто не сообщил?

– Даня болен, Мила. У него лейкемия, и он запретил всем говорить тебе об этом, чтобы ты не волновалась.

Сергей расстреливает меня одними словами. Автоматная очередь попадает прямо в цель. Мое сердце начинает кровоточить. Разум в шаге от безумия.

Что он только что сказал?

Это, должно быть, недоразумение.

– О господи, – всхлипываю я и прикрываю ладонью рот. Не может быть. Нет. – Это неправда. Ты врешь. Скажи, что ты врешь, прошу, – медленно срываюсь на истерику. Что-то начинает душить изнутри. Перекрывает весь кислород. Мешает сердцу качать кровь.

По ту сторону слышится лишь тяжёлый вздох.

– Ты нужна ему Мила, как бы он ни старался отгородить тебя от всего этого. Ему нужна твоя поддержка. Я заеду сейчас за тобой, и мы поедем ко мне. Здесь и Оля, и Давид, нам всем теперь нужно вместе держаться. А утром отвезу тебя к Даниилу. Только не волнуйся, ладно? Все будет хорошо, он выкарабкается. Выздоровеет. Он сильный мужик.

– Я сейчас хочу. Хочу сейчас увидеть его, пожалуйста, Сереж, – умоляю я, а мысли мечутся с безумной скоростью в голове.

– Клиника уже закрыта для посещений. Завтра утром, Мила. Я позвонил тебе сейчас, чтобы к утру ты взяла себя в руки и к Дане в палату вошла с улыбкой. Жди меня, я уже выезжаю.

– Хорошо, – стираю пальцами слёзы со щёк, – только я не у себя, я в нашем доме. Приехала, а здесь никого нет.

– Тогда еду на Палубную. Ты пока вещи собери с собой. Только без нервов, хорошо? Не заставляй меня жалеть, что пошел против друга и сказал тебе все. Если с ребёнком что-то случится, я себе не прощу этого. Поняла?

– Да, конечно. Я справлюсь. Только быстрее, пожалуйста.

Я отключаюсь, а потом даю слабину. Сажусь прямо на ступеньки, прикрываю ладонью лицо и горько плачу.

Как же так? Как? Почему Даня? Почему мне ничего не сказал? Неужели поэтому кровь из носа так часто шла? Почему не доверился мне? Мы бы вместе что-нибудь придумали. Вместе прошли бы через все. А сейчас что? Я даже не знаю, насколько все серьезно и где он.

– Боженька, пусть с ним хорошо все будет. Обещаю, я стану лучшей женой в мире. И не нужен мне никакой моделинг. И есть буду булки и торты, как Даня и хотел, только пусть поправляется. Я ведь не переживу… не переживу, если его потеряю, – сквозь слёзы шепчу в небо в надежде, что меня услышат сверху. – Я ведь люблю его. Так сильно люблю. Он нужен нам с малышкой…

Глава 47

Даня

Тишина сводит с ума. А еще одиночество и то, что я не могу прикоснуться к Миле.

Девочка моя, как ты там без меня?

Я не должен был проводить с ней ночь после встречи выпускников, и уже точно не должен быть искать ее после. Это было эгоистично с моей стороны. Ведь нет ничего хуже, чем потерять близкого человека. А для Милы я стал близким. В этом я ни минуты не сомневаюсь.

Нос разъедает от запаха препаратов. Больничные белые стены давят. Я до последнего надеялся что медекаментозное лечение поможет, но ни черта. Врачи настаивали на госпитализации еще месяц назад, но я все тянул. Не мог решить как поступить с Милой. Хотел ещё хоть один день прожить нормальной жизнью, но все было мало и дни в недели переросли.

Говорить ей о своей болезни я не собирался. Не хочу видеть ее полный сочувствия взгляд. Не хочу чтобы она застала меня таким: беспомощным, больным. Шансы на выздоровления хорошие, но болезнь моя коварная штука. То ремиссия, то рецидив.

Без Милы жизнь невыносима. Все еще помню ее глаза, когда выставил за дверь. Полные разочарования, немой мольбы и неверия. А еще она сказала что любит меня. Невольно улыбаюсь, вспоминая об этом.

Дверь в палату открывается. Наверное, утренний обход. Я медленно поворачиваю голову в бок и глаза расширяются от неверия.

– Мила? – голос не слушает меня. Получается непонятное карканье. А в голове сотни вопросов. И главный: какого хрена она здесь делает? Кто тот смертник, который ослушался меня и все ей рассказал?

Наши взгляды встречаются и меня заполняет волна тепла. Решетникова несмело проходит в палату. Моргает своими огромными глазищами. Сканирует меня взглядом. Выглядит уставшей, словно всю ночь не спала. Топяется на месте, кусает губы. Ладонью поглаживает выпирающий животик.

– Дань, – жалобно и с надломом. А потом бросается ко мне. Обнимает и плачет. Навзрыд. Громко. Разрывает мне душу на клочья этими звуками.

– Мила, солнышко, ну чего ты? Все хорошо будет. Тебе нельзя волноваться, – глажу ее по волосам, в попытке успокоить, а у самого ком поперек горла стоит и говорить с трудом могу.

Эмоции переполняют меня, бьют через край. Воздуха недостаточно. Я задыхаюсь.

Мила все плачет, ухватившись за мою руку так, словно я прямо сейчас умереть собрался, а я не знаю что делать. Хочется убить Сережу, не удержал языка за зубами, но и в то же время хочется его поблагодарить. Он сделал то, что я и не смог.

Признаться в своей слабости.

– Данечка, как же так? Почему? Почему не сказал мне, миленький? – Она поднимает на меня свой взгляд, а я в нем тону. – Исхудал совсем. Бледный. Все же хорошо будет, правда? Скажи что все будет хорошо, прошу. Я же не смогу без тебя. Мне только ты нужен, Даня. Можешь даже еще раз из дома меня выставить. Только борись, прошу. Нашей девочке нужен отец. Самый лучший в мире.

Мила долго не успокаивается. Заливает слезами все одеяло. Потом придвигает стул к моей постели и садится рядом со стаканом воды в руке. Икает. Смотрит на меня красными глазами. Я на нее. Молчим. Просто переплетаем пальцы на руках и наслаждаемся долгожданным воссоединением. Я начинаю боятся что это лишь сон.

– Я была у твоего лечащего врача, – наконец-то собирается с силами Мила. – Он сказал что шансы хорошие и не стоит волноваться.

Конечно он ей так сказал. В ее то положении по-другому никто и не скажет.

– Да, нужно только немного полечиться, – стараюсь чтобы мой голос звучал беззаботно. Ей новые потрясения не нужны.

– Когда ты узнал? – спрашивает она, а мне и не нужно уточнять о чем именно я узнал.

– За несколько месяцев до встречи выпускников. Я собственно поэтому и пошел туда. Чтобы тебя в последний раз увидеть.

– Не говори так, – резко произносит она.

– Ладно, тогда так: пришел, чтобы затащить тебя в свою берлогу.

– Тебе почти удалось, – она пытается улыбнуться, но губы дрожат. – С тем лишь исключением, что в берлогу тебя затащила я.

Шутит, значит все не так плохо.

– Ты должен был сказать мне все сразу, Даниил. Мы должны были через это вместе пройти. А так… ты был один.

– Я не был один, Мила, – качаю головой, на мгновенье прикрываю веки чтобы собраться с силами. – Ты была со мной все это время. И это было прекрасно. Я ведь даже не мечтал о таком когда-то. Да и если бы я тебе сразу выложил все о своей болезни, не получилось бы у нас счастливой беззаботной семьи. Все были бы зациклены на том, что я могу умереть. А так мы прожили вместе прекрасные полгода.

Мила размазывает ладошками слезы по своим щекам.

– И что дальше? Что будем делать дальше, Даня? Доктор сказал, что это излечимо, нужно лишь время.

– Не волнуйся, милая, ради вас с малышкой я очень быстро встану на ноги, – заверяю ее. – Если все анализы будут в пределах нормального, то через неделю меня отправят в Израиль, там мне сделают трансплантацию стволовых клеток. Донора уже нашли. Это один из самых действенных методов борьбы с лейкемией. Я пройду там курс лечения, восстановление займет время, но обратно вернусь к вам живым и здоровым.

– Я с тобой поеду, – вызывается она.

– Нет, Мила, тебе рожать скоро. Сейчас твоя задача беречь малышку. Для меня. Ты останешься здесь, будешь много гулять и хорошо питаться. Мы будем постоянно на связи. Я не хочу чтобы ты нервничала.

– Я и так нервничаю.

– Мила, ты поняла о чем я.

Мы снова замолкаем. Я подношу ее руку к губам и целую ее длинные пальцы. Обручальное кольцо все еще на ней. Не выбросила после ссоры. На душе сразу же потеплело.

– Ты же не поверил ей, Даня? – внезапно задает Мила вопрос.

– Кому?

– Тане. Я тебя люблю. А с Сережей встретилась потому что он хотел мне о тебе рассказать. Но не успел.

– Конечно же я ей не поверил.

– Тогда почему? Почему разозлился и выставил меня? Даня, ты и в самом деле собирался развестись со мной и отобрать ребенка? Это ведь не честно.

Я морщусь. Этого вопроса следовало ожидать.

– Давай начнем по порядку. С того момента, когда я узнал что ты беременна от меня и решила не оставлять ребенка.

Мила кивает, соглашаясь.

– Я тогда сильно разозлился. Я морально готов был к худшему, врачи не давали стопроцентных гарантий на хороший исход, и тут случается чудо – после меня может остаться ребенок. Но одна дурочка не поняла какое это счастье и обесценила человеческую жизнь.

– Ты же знаешь что я жалею об этом, – перебивает Мила, нахохлившись.

– Конечно, милая, – глажу ее по руке. Я пытаюсь приподняться в постели, голова слегка кружится. – Поэтому я решил любыми путями удержать тебя от ошибки. Предложил карьеру модели, а ты взяла и согласилась. Я был безумно зол на тебя.

– Я не согласилась, Даня. Я просто так ляпнула, мне было интересно что будет дальше.

– Но в моих глазах это выглядело так, словно ты согласилась. Тогда я решил проверить тебя, проучить. Вписал в договор пункт о том, что после развода ребенок останется со мной, а с тобой мы договорились же, что брак будет недолгим. Родится ребенок, оформим свидетельство о рождении и разбежимся. Я ждал твоей реакции, но ты даже не возмутилась тому, что у тебя заберут ребенка.

– Я не читала весь договор, – отводит от меня взгляд Мила, вспыхивая. А потом с возмущением произносит:

– Это же ты, Даня Кравцов, я тебе доверяла и не ожидала подвоха. Обычно я все пересматриваю по несколько раз, консультируюсь с юристами, но… Черт, ты не вызывал у меня недоверие в этом плане. Ты ведь не человек, который жаждет прибрать к рукам чужое. Именно поэтому я прошлась по пунктам насчет имущества, убедилась что там все нормально, но даже подумать не могла, что ты мог туда такое вписать! Как только в голову тебе пришло?

Я лишь пожимаю плечами. Глупышка моя.

– Ну, в общем, я знал что времени у нас немного и пытался понять как заставить тебя любить нашего ребенка больше всего на свете, и заботиться о нем, а не о своей карьере. А потом понял, что для того чтобы начать что-то ценить, нужно его потерять. Я не хотел чтобы ты знала о болезни, собирался оттолкнуть тебя, но не могу придумать как. А тут с Таней и Сережей случай подвернулся удачный и… я не горжусь своим поступком, Мила. Но я и в самом деле не хотел чтобы ты видела меня таким, – развожу руками. – А впереди еще химиотерапия. Я облысею. У меня даже бровей не будет. Я не хочу быть слабым в твоих глазах, понимаешь? – повышаю голос, эмоции бьют их меня. Признаваться в своих слабостях любимой женщине непросто.

Глава 48

– Но это жестоко, Даня, понимаешь? – я смотрю на него с возмущением. – Знаешь что я чувствовала, когда ты приказал мне убираться из дома? И что ребенка после развода отнимешь!

– Просто, мне казалось я поступаю правильно, – он тянется рукой к моим волосам, пропускает их сквозь пальцы, а я с трудом сдерживаю себя, чтобы вновь не впасть в истерику.

Все утро храбрилась. Держала себя в руках, чтобы перед Даней сильной быть, но хватило одного взгляда на его изнеможённое бледное лицо, чтобы забыть о всех данных себе установках.

Мы всего две недели не виделись, а смотря на изменения, которые произошли с Даней – словно годы прошли.

– На самом деле у тебя на руках липовый договор, – продолжает Даня после небольшой паузы. Его голос звучит глухо и слабо. На висках капелька пота. – Настоящий находится у меня и юриста. В случае чего тебе с малышкой отойдет половина моего имущества, вторая достанется сестре.

У меня не муж, а хитрый лис.

Я фыркаю в ответ, давая понять что думаю о его действиях. Отворачиваюсь, утыкаясь взглядом в белую стену.

Я все еще не верю в то, что это происходит в реальности, а еще я очень зла на него. За то что не сказал мне, за то что врал и строил непонятные мне многоходовки. Нужно было просто сесть и поговорить. Мы бы вместе что-то придумали. Для этого ведь и нужна семья.

– Не нужно больше принимать решения, не поставив меня перед этим в известность. Возможно, раньше мне и было все равно на тебя, хотя нет, скажу как есть – мне никогда не было плевать на тебя, Кравцов. Даже когда в школе делала очередную глупость. Потому что ты это ты, и моя ненависть не была настоящей. Я просто любила тебя задевать и всегда с нетерпением ждала твоей реакции. А еще ты бесил меня. До чертиков.

– Ты меня тоже. Поверь, – усмехается он.

Мы замолкаем. Слышно как тикают в палате часы. Малышка взволнована как и я. Совсем скоро она появится на свет, осталось ждать еще немного. И я очень хочу чтобы Даня в этот момент был со мной.

– А ты и правда любил меня? Все эти годы? – несмело спрашиваю я, вновь возвращая все свое внимание своему мужу. Раз уж у нас сегодня день откровений, то стоит выяснить все до конца.

– Безумно.

– Почему не сказал тогда?

Даня выгибает бровь, смотрит на меня с насмешкой.

– Я ведь на выпускном поцеловал тебя. Хотел признаться, знал что не увидимся больше, но смелости не хватило.

– Я была зла, – качаю головой, вспоминая тот день. Словно вчера все случилось. – Ты украл мой первый поцелуй.

– А ты берегла его для Безрукова, – он хочет показать что безразличен к этому факту, но скрывать ревность умеет плохо.

– Безруков в далеком прошлом. Забудь о нем. Тем более у него вроде как большая неземная любовь, – фыркаю я, вспоминая парочку влюбленных, на которых смотреть уже тошно. Слишком много розовых соплей. Если мы с Даней со стороны так же выглядели, то очень странно что людей вокруг нас не начало тошнить.

– Знаю я о его большой любви, – недовольно фыркает Даня.

– Оу, – мои глаза расширяются от удивления. Похоже, я многое пропустила.

Наше уединение прерывает медсестра. У Дани по плану процедуры, поэтому мне приходится покинуть палату.

– Поправляйся скорее, а потом я с чистой душой устрою тебе скандал с битьем посуды, за то что ты так со мной поступил, – сжимаю его руку, не желая расставаться.

– Обязательно. У меня еще как минимум двое детей в планах. Так что о модельной карьере можешь забыть навсегда.

Я улыбаюсь ему в ответ, стараюсь не заплакать в который раз. Я ему хоть десятерых рожу. Только пусть все хорошо будет. Я не могу потерять его. Не тогда, когда только обрела настоящее счастье. Осознала, что рядом со мной тот самый мужчина. Привыкла к его любви к рыбе. А еще жуткому упертому характеру.

Я выхожу на крыльцо клиники и делаю глубокий вдох. Горячий воздух обжигает грудь. Мы со всем справимся. Обязательно.

Безруков ждет меня в машине. Дома остались Оля и Давид. Я спускаюсь вниз по ступенькам, как вдруг взгляд цепляется за небольшую церквушку, возведенную на территории клиники.

Я замираю на месте, меня словно тянет что-то туда. Никогда раньше не задумывалась о том, что в церковь мы в основном ходим только когда у нас произошло что-то плохое. Почему-то мало кто возвращается, чтобы поблагодарить за счастливое окончание чего бы то ни было.

Я покупаю всего одну свечу. Не знаю кому молиться, да и молитв не знаю никаких кроме «Отче наш», но останавливаюсь перед иконой Николая Чудотворца и прошу. От всей души прошу его о здоровье для Дани. О помощи. Наблюдаю за пламенем свечи и шепчу одними губами свою просьбу о помощи. Если кто-то есть там наверху, он обязательно поможет. Не может не помочь. Ведь хороших людей оберегает Ангел-хранитель. Отводит беды, помогает справиться с трудностями.

Из церкви выхожу с уверенностью что все у нас будет с Даней хорошо. Молча сажусь на заднее сидение автомобиля Сережи и наблюдаю за городом за окном.

А потом наступает самый трудный период в моей жизни.

Даню на чартере транспортируют в Израиль. А я остаюсь здесь. Со своими страхами и переживаниями. Не нахожу себе места. Не расстаюсь с телефоном. Надеюсь. А еще до чертиков боюсь плохих новостей.

Эти дни, которые тянуться до безумия долго, помогают мне до конца осознать одну большую истину – мне не жить без Кравцова. Ненавижу себя за то, что поняла это только сейчас, когда почти потеряла его. Хочу снова увидеть его насмешливые глаза. Почувствовать вкус губ. Потереться щекой о колючую щетину. Хочу просто лежать и наслаждаться его объятиями.

И с нетерпением жду когда он вернется и я смогу воплотить в жизнь все эти желания.

Даня пропускает самые важные события нашей жизни. Роды проходят без него. Было мучительно больно. Кажется, я даже сыпала проклятья в его адрес и обещала при встрече убить. А потом увидела свою малышку и мир вокруг перевернулся, засветился другими красками, начал восприниматься по другому.

Она – абсолютная копия Дани. Маленькая, сморщенная копия. И я уже ее безмерно люблю. А стоит подумать что по глупости могла отказаться от такого чуда, сотворить непоправимое и тогда она бы не появилась на свет, как слезы душат меня.

Я чувствую себя виноватой. Перед ней. Перед Даней.

Кравцов пропускает выписку из роддома. Колики. Бессонные ночи. У меня из-за нервов пропадает молоко.

Я перебралась обратно в наш с Даней дом, но каждый день обязательно рядом кто-то есть. То Сережа, то Давид приедут. То Оля не отходит от нас с малышкой.

Мы назвали ее Настя. Выбрать имя так и не смогли, поэтому Оля написала на листочках женские имена, перемешала их, поместила в банку и я вытянула тот, на котором было написано Анастасия. Дане понравилось. Мне тоже.

Реабилитация длится безумно долго. Мы с Даней постоянно на телефоне, вот только на видеосвязь он выходить отказывается. Нас с Настей видит, а сам прячется. И от этого мне не по себе. Хочется послать все к черту и рвануть к нему, но туда никого не пускают кроме персонала клиники. Раковые больные из-за пандемии в группе риска. Иммунитет ослаблен, стоит чихнуть рядом с ними и неизвестно чем это обернется.

Бесит все. Единственная моя отдушина Настя. Я часами гуляю с коляской по парку, играю с ней, любуюсь ею спящей. Если так и дальше пойдет, то когда Кравцов вернется, она уже разговаривать начнет.

Холодным мартовским днем мы всей семьей собираемся в аэропорту.

Волнение зашкаливает. Ожидание сводит с ума. Руки дрожат, ноги с трудом держат меня. Сердце в груди колотит так сильно, что вот-вот и пробьет грудную клетку. Мой взгляд растерянно бегает вокруг. Рядом с выходом из терминала «А» скопилось множество людей. Каждый из них встречает кого-то из близких людей. На лицах, как и на моем – предвкушение.

Настя капризничает у меня на руках и я никак не могу ее успокоить.

– Давай я возьму ее, – предлагает Оля, но я отказываюсь. Мы с малышкой должны встретить Даню вдвоем.

– Написал, что забрал с ленты багаж, уже к выходу движется, – останавливается рядом Безруков.

– Поскорее бы уже, – прикусываю губу до крови, гипнотизируя взглядом автоматическую дверь.

Минуты кажутся вечностью. Словно в замедленной съемке замечаю как наконец-то разъезжаются створки и сердце пропускает удар. Не могу оторвать взгляд от любимых черт лица.

Даня замирает, взглядом пытается нас найти. Я же не могу пошевелиться. Мне нужно к нему идти. Окликнуть его. Сделать хоть что-то, но в этот момент все на что я способна – просто пялиться на своего мужа.

Даня обводит глазами толпу, и наконец-то наши взгляды встречаются. Его – изумленный и теплый, мой – сумасшедший и неверящий.

Ноги сами несут меня к нему. Даже Настенька перестает плакать, словно чувствует что сейчас должно произойти нечто важное.

Мы останавливаемся друг напротив друга. Его грудь тяжело вздымается, я же вообще забываю как дышать. Пожираем друг друга взглядами, не в силах налюбоваться родными чертами лица.

– Ты поправилась, килограмм на десять точно, – первое что произносит Кравцов, вгоняя меня в краску.

– Я подсела на булочки. Сорвалась. Слишком нервничала, – сдавленно произношу я и чувствую как по щекам скатываются слезы.

А потом взгляд Дани останавливается на дочери. Его кадык дергается. В глазах читается целый вихрь эмоций. Он смотрит на нее с благоговением. Словно на драгоценное сокровище.

– Я так скучала, Дань. Ты больше не делай так, пожалуйста, – прижимаюсь к нему всем телом и уже не сдерживаясь начина плакать.

– Не буду. Обещаю. Теперь я навсегда с вами.

Об обнимает нас с дочерью. Крепко так. Словно боится, что мы можем исчезнуть. Он похудел, осунулся, на висках, кажется, появилось несколько седых волос. Но запах все тот же. Запах любимого мужчины. Моего. Единственного. Без кого жизнь теряет смысл и с которым мы так долго шли на встречу друг другу.

К нам подтягиваются остальные члены семьи. Улыбки, слезы счастья, разговоры. Господи как же хорошо. Теперь все точно будет в порядке. Потому что мы вместе.

Навсегда.

Остался эпилог, а пока приглашаю присоединиться в историю про брата Дани – Давида) Книга «Не чужие» уже на сайте.