Текст книги "Беременна от нелюбимого"

Глава 13

Даня тащит меня за собой – я ору. Даня молчит – я ору. Даня встряхивает меня хорошенько, когда я случайно поскальзываюсь на скользких ступеньках, потому что не смотрю под ноги, – я все еще выкрикиваю ругательства прямо ему в лицо. Как только не обзываю его. И твердолобым верблюдом, и упертым ослом, и демоном из ада. Даже мужиком с мозгом как у ракушки. Но он стоически молчит, лишь плотно стиснутая челюсть, желваки на лице и злой огонек в глазах выдают, что он на пределе и сдерживает себя из последних сил.

Я не понимаю, какой черт в него вселился и как вообще он здесь появился. Мы все дальше и дальше отдаляемся от здания клиники, рука уже нещадно болит от его железной хватки, а прохожие то и дело оборачиваются в нашу сторону, с интересом разглядывая развернувшееся представление.

И тут у меня словно щелкает что-то в голове. От понимания происходящего я резко замолкаю и даже перестаю сопротивляться, а потом с раздражением произношу:

– Я, вообще-то, на консультацию записалась, мне на учет нужно встать.

Даня все так же не реагирует на мои слова.

– Ау, Да-ня! Мне анализы нужно сдать, – пытаюсь обратить на себя внимание.

Работает.

Он останавливается настолько резко, что я впечатываюсь в его твердое тело. Окидывает меня недоверчивым взглядом.

– Какие еще анализы? – Прищуривает глаза и немного ослабляет хватку на моей руке.

– Откуда я знаю какие? – щетинюсь я. Раздражение звучит в каждом моем слове. – Я что, каждый месяц беременею? – вскрикиваю, а потом уже более спокойным голосом добавляю: – Я же в прошлый раз выскочила как ошпаренная с приема и толком ничего не спросила, вдруг витамины какие-то нужно принимать? Вот и решила снова записаться.

Все это выглядит так, словно я оправдываюсь. А больше всего на свете я ненавижу оправдываться. Конечно же, сразу после Кравцова. Да, именно так, номером один в моем списке «ненавистных вещей» стоит именно этот парень, потом глупые оправдания, а потом молочные каши, от которых меня воротит.

Несколько секунд Кравцов сканирует меня взглядом, словно мог бы различить, вру я или нет. Думает о чем-то, кивает каким-то своим мыслям.

– Ладно, идем. Только, Решетникова, если ты соврала, клянусь, найму охранника, который везде будет таскаться за тобой, пока я буду на работе. Даже в туалет.

Я лишь фыркаю в ответ, гордо задираю подбородок, резко разворачиваюсь и иду обратно, не заботясь о том, следует за мной Даня или нет. Как же он раздражает меня своей тупостью.

В клинике меня уже ждут. Опоздала на пятнадцать минут, а у них все по времени, никаких заминок. Кравцов, конечно же, протискивается вместе со мной в кабинет. К моему раздражению.

– Решетникова Мила, – читает мое имя на экране компьютера гинеколог. – Решетникова, Решетникова, – повторяет себе под нос, словно пытается что-то вспомнить.

Я сразу думаю: о, неужели слышала обо мне или читала в журнале одну из статьей? Но, конечно же, ошибаюсь.

– А, это вы та дамочка, которая четыре раза на аборт записывалась и ни разу не явилась? – переводит на меня свой пронзительный взгляд.

Я покрываюсь краской стыда. Специально же записалась к другому врачу, а не к Александре Ивановне, но, видимо, база у них общая в компьютере. Ну либо тут уже вовсю поползли слухи о нерешительной горе-беременной.

– Да, это я. – Прячу взгляд от женщины и чувствую, как усилилась хватка Дани на моем плече. Злится? Или же, наоборот, понял, насколько трудно было мне принять решение? – Но сейчас я твердо намерена оставить ребеночка и хочу знать все, что нужно делать, чтобы он родился здоровеньким, – быстро произношу я, прежде чем врач успевает спросить цель моего сегодняшнего визита. Даня же одобряюще качает головой рядом со мной.

– Рада, что вы приняли именно такое решение, – мягко улыбается мне врач, а потом переводит взгляд на Даню. – А вы, молодой человек, полагаю, отец ребенка? Что ж, не стойте над головой, присаживайтесь, – кивком указывает на свободный стул у стены, и Даня наконец-то отцепляется от меня.

Даже дышать становится легче.

Я засыпаю Алису Петровну множеством вопросов, получаю рекомендации и направления на анализы. Когда черед доходит до осмотра, настойчиво прошу Кравцова покинуть кабинет. Он упирается, доктор смеется, а мне вот вообще не смешно. Не хватало еще, чтобы Даня наблюдал за этим всем.

Кабинет покидаю раскрасневшаяся и прибитая объемом информации, которая свалилась на мою голову. Особенно меня интересовал вопрос, сколько обычно в весе набирают беременные, и ответ меня ни капельки не вдохновил. Почему никто не возводит памятники женам? Они же жертвуют своим здоровьем, красотой, многими годами упорной работы над собой, рожая ребенка своему супругу. Я считаю абсолютно несправедливым игнорирование этого всего!

Даня подпирает стену у кабинета, ощущение, что все это время пытался подслушать, что происходит по ту сторону двери. Он уже не выглядит злым, скорее спокойным и немного грустным каким-то, что ли.

Мы молча идем вдоль коридора плечо к плечу. Так же молча выходим из клиники, при этом Кравцов, как настоящий джентльмен, открывает передо мной дверь и пропускает вперед. На ступеньках Даня придерживает меня за поясницу. Почти невесомо, но это касание словно обжигает всю спину. Хочется немного поорать на него, но я сдерживаю свой порыв. Я же мудрая женщина, пусть его совесть помучает. Сделаю вид, что обиделась на него за глупые мысли.

Мы идем в сторону парковки, наконец-то к Кравцову возвращается дар речи.

– Ты на машине или тебя подкинуть куда-то? – спрашивает обыденным тоном, словно это не он полчаса назад закатил тут настоящее представление.

– На машине, – бурчу я и облизываю пересохшие губы.

– Хорошо. Если что-то нужно будет – сразу пиши. Или звони. Как тебе удобно будет. Если вдруг станет плохо – тоже сразу набирай, я приеду. И сбрось мне копии своих документов для заявления в ЗАГС.

– Я не уверена, что стоит так спешить. Особенно после сегодняшней твоей вспышки гнева. Ты вообще способен контролировать это? Знаешь, мне будет страшно жить рядом с мужчиной, который абсолютно себя не контролирует и срывается без причин, – невинно произношу я, состроив несчастный вид.

Кравцов хмурится. Оглядывается по сторонам, словно избегает смотреть мне в глаза. Ага, совесть, значит, заела!

– Ладно, Мил, признаю, в этот раз переборщил, – с трудом выдавливает из себя. – Но сама подумай, как все это выглядело со стороны.

– Со стороны это выглядело так, словно ты застал жену за изменой и тащишь ее на казнь, а я всего-то записалась на консультацию к врачу, – ёрничаю я. – Откуда ты вообще узнал, что я в клинику собралась?

– У меня здесь знакомый работает, – нехотя выдает он, – попросил вчера на всякий случай, чтобы мне сообщили, если ты запишешься на прием. Но я и представить не мог, что мне позвонят утром следующего дня. Представляешь, что я надумал, Мил, пока тебя ждал? Но я рад, что все так получилось. Не хотелось бы в тебе еще больше разочаровываться.

– Больно мне важно твое мнение обо мне, – фыркаю я, сама же злюсь. Слежку, значит, за мной устроил. Миленько.

Мы стоим друг напротив друга, пялимся в глаза, между нами какая-то неловкость и напряженность. Подумать только, и от этого мужчины я забеременела. И жизни не хватит, чтобы понять, как это могло произойти. Нет, технически я, конечно, прекрасно понимаю, откуда берутся дети, но вот как появился малыш Кравцов-Решетников, будет проблемно объяснить нашим общим знакомым.

– Ладно, мне пора на работу. Будь осторожна за рулем и не забудь о документах, – прощается Даня, но не двигается с места, пока я не завожу мотор своей ласточки и не выезжаю с парковки.

Я снова и снова прокручиваю в голове события сегодняшнего дня, и чем больше думаю обо всем, тем больше мне хочется что-то учудить. Чтобы позлить Даню. Отомстить как-то за позорное представление. Боже, а если бы там кто-то из знакомых был? Вы только представьте, идете вы по улице, а тут Милку Решетникову, с которой вы по соседству живете, тащит за руку какой-то злой тип, а она упирается и орет на него. Позор.

К одиннадцати ночи моя уверенность в том, что нужно что-то сделать, чтобы жизнь нашему папочке сахаром не казалась, только возросла. Особенно после того, как пришло письмо от моего агентства, напоминая о разбившейся вдребезги мечте. В полдвенадцатого я наконец-то поняла, как это сделать.

Хватаю телефон, устраиваюсь поудобней в кровати и набираю Даню.

Гудок. Один. Второй. Нет ответа. Гад.

– А говорил: звони хоть ночью, хоть днем – сразу же примчу! – пародирую его вслух.

Звоню ещё раз.

Наконец-то в трубке слышится взволнованный сонный голос:

– Алло, Мил, что-то случилось?

– Случилось, – вздыхаю я.

– Тебе плохо? Мил, говори! Скорую вызвать?

– Нет, мне не плохо.

– А что тогда? – допытывается он.

– Клубники хочу, – хнычу я, и на лице растягивается коварная улыбка.

Глава 14

– Какой клубники? – спрашивает Даня с недоумением.

– Ну, красной, спелой, сочной, сладкой. Хочу так, что умираю.

– Решетникова, ты издеваешься? – недовольно бурчит он. – Ты время видела? Где я тебе клубнику сейчас искать буду? Еще и зимой.

– Это все беременность, Кравцов. Твой ребеночек требует клубники, а ты ему отказываешь.

– Мой ребеночек размером с фасолину, ему пока ничего не хочется, – отрезает он и громко дышит в трубку. Зол.

– Ты слышишь это? – тихо шепчу я после непродолжительной паузы.

– Что? – так же шепотом напряженно спрашивает Даня.

– Папа, хочу клубнички! – я пытаюсь изобразить детский голос и не начать громко смеяться. – Клубнички. Хочу клубнички, папа!

– Мил, ты что, пьяна?

– С ума сошел? Ты ведь знаешь, что я никогда бы. Просто это все гормоны. Пытаюсь уснуть, а перед глазами клубника. А ты ведь отец ребенка, кому мне еще звонить?

– Мила, полдвенадцатого ночи. Ты не могла раньше захотеть ее?

– Я не могу контролировать желания ребеночка, – хнычу в трубку. – Алло, Дань, ты здесь? – зову его, а потом понимаю, что этот бесчеловечный мужчина просто взял и отключился.

Какой же он… гад.

Вот что значат его эти обещания-заверения: звони – и я примчу!

Обиженно соплю в темноте, поворачиваюсь на бок, пытаясь уснуть. Но Кравцов все настроение испортил. Ко всему прочему, мне и в самом деле начинает хотеться клубники. До безумия. Так, что живот скручивает голодными спазмами.

Ворочаюсь в постели, злюсь, потом снова набираю Кравцова. Нет, это абсолютно несправедливо: я здесь мучаюсь, а он дрыхнет. Но Даня, как и следовало ожидать, на мои звонки не отвечает.

Черствый сухарь!

Ну, погоди, я тебе еще устрою!

Проходит где-то час, я наконец-то успокаиваюсь, прикрываю глаза, и тут по всей квартире разносится трель дверного звонка.

Я напрягаюсь.

Глаза расширяются от страха.

Может, почудилось?

Но нет, к раздражительной мелодии присоединяется стук в дверь.

А на часах начало второго, на минуточку!

Я осторожно поднимаюсь с кровати и тихонько крадусь к двери. Трусиха я еще та. Почти не дышу. А в дверь кто-то стучит и стучит.

Смотрю в экран домофона и не верю своим глазам. Кравцов. Собственной персоной. Посреди ночи. За моей дверью.

– Что тебе надо? – спрашиваю недовольным голосом.

Динамик хрипит, Даня хмурится, находит взглядом камеру, смотрит на меня прямо из небольшого экранчика.

– Ты же клубнику хотела. Или уже передумала? – Мне кажется или его голос и в самом деле звучит немного неуверенно?

Я распахиваю перед ним дверь, поздно соображая, что вообще-то в одной ночной сорочке. Очень короткой и с кружевами.

Но отступать поздно. Даня уже прямо передо мной, с пластиковым прозрачным контейнером с клубникой внутри. Смотрим друг на друга и не двигаемся.

Мне становится неуютно от его изучающего взгляда. Неужели в прошлый раз не все рассмотрел? Но стесняться мне нечего. У меня идеальное тело. Ни грамма жира. Правда, надолго ли?

– Держи. – Протягивает мне желанные ягоды, не дожидаясь приглашения, переступает порог моей квартиры и закрывает за собой дверь.

Мы оказываемся близко-близко. Кравцов приносит в мою квартиру прохладу, а еще аромат того самого парфюма, который мне так нравится, но я никогда не признаю этого вслух. Поэтому придерживаюсь истории, что меня от него тошнит.

– Снова ты переборщил со своей туалетной водой. – Морщу носик и не понимаю, какого черта Даня сейчас снимает с себя верхнюю одежду, вместо того чтобы отчалить домой.

Он громко втягивает в себя воздух, удивленно вскидывает брови.

– Да я вроде бы перед выходом ничем не пользовался.

Мне кажется или он и в самом деле немного смущен?

– Значит, пропитался, – с раздражением произношу я, не зная, куда себя деть. – Где ты взял клубнику? – кивком указываю на контейнер с ягодами. Если честно, выглядит клубничка не очень, явно не первой свежести.

– В морозилке, – холодно отвечает Даня. – Моя бывшая девушка с фанатичностью замораживала на зиму фрукты и ягоды, как видишь – пригодилось, – отвечает на мой вопросительный взгляд.

– Пф-ф-ф, ты привез мне клубнику, которую морозила твоя бывшая?

– Ну, это единственная клубника, которая находилась поблизости. Если тебя что-то не устраивает, могу выбросить, – с вызовом смотрит на меня, а я же вдруг понимаю, что Даня сорвался посреди ночи по моему звоночку и сразу же бросился исполнять мою просьбу. Вот это поворот. Что ж, возможно, быть беременной от него не так уж и плохо. Клянусь, отыграюсь за все обиды и унижения, которые мне достались от него в школьные годы.

– Она холодная, – морщусь я, когда моя рука становится ледяной. – Хочешь, чтобы я заболела?

– Так подожди, пока разморозится, – с раздражением и каким-то разочарованием во взгляде.

Смотрит на меня как-то странно, словно и не было того Дани, который орал на меня утром. И вчера.

– Спасибо.

Неужели я и в самом деле это сказала? Ох, это точно все гормоны.

– Не за что. Всегда рад стараться, – его голос сочится сарказмом, он шутливо отвешивает мне поклон, а потом проходит вглубь квартиры, снимая на ходу свитер.

– Эй-эй-эй, ты что делаешь? – ошарашенно наблюдаю за тем, как он тянется к пряжке ремня.

– Спать собираюсь, – как ни в чем не бывало выдает он.

– Спасибо за клубнику, но спать ты будешь дома. – Хватаю со стула его свитер и бросаю в Даню. – Не смей снимать джинсы! Клянусь, если ты это сделаешь, накормлю тебя этой клубникой так, что всю жизнь не забудешь.

– Мне утром на работу рано вставать, пока доеду до дома, уже и рассвет наступит. Поэтому, Решетникова, сегодня мы будем спать как самая настоящая семья: папа, мама и фасолинка.

– Не-а, Кравцов, нам с фасолинкой будет тесно с тобой в одной кровати.

– Не волнуйся, я не займу много места. – Посылает мне нахальную улыбочку, стягивает с себя штаны и нагло заваливается на мою постель.

– Я предупреждала тебя, Кравцов. – Я осторожно вылавливаю из контейнера одну из оттаявших ягод, прицеливаюсь и бросаю в Даню. – Упс, – выпучиваю глаза, когда он с недоумением смотрит то на меня, то на клубнику, которая приземлилась на его грудь. А потом с непроницаемым выражением лица подносит ее ко рту и съедает.

– М-м-м, вкусно, – усмехается он, изображая высшую степень наслаждения.

– Я не шучу, возвращайся в свою пещеру плебея, эта мягкая кроватка не для тебя, – заявляю я, сама же пробую одну из клубничек и нарочито долго облизываю пальцы. Глаза Кравцова загораются. А еще он очень быстро накрывается по пояс одеялом. Какой стеснительный мальчик.

– К твоему сведению, Мила, плебеи не жили в пещерах. Плебеи – это представители низшего сословия в древнем Риме, которые не имели прав. Все же историк ставил тебе пятерки за длинные ноги, а не за знания, – тяжело вздыхает он, откровенно насмехаясь надо мной.

– Ты прекрасно знаешь, что все мои оценки были заслуженными, – гордо вскидываю подбородок.

– Согласен. Двойка по географии и тройка по химии были заслуженными, – произносит серьезным тоном, в глазах же пляшут черти.

Я возмущена. Вообще-то, двойка по географии за первый семестр в десятом классе была именно из-за него. Он спер мою тетрадь для контрольных и подменил атлас, который я сдала на проверку. И он об этом прекрасно знает!

Очередная красная ягода летит в Кравцова, правда в этот раз я промазываю и она приземляется на подушку рядом с ним, оставляя пятно. Черт.

– Иди сюда, Мила, – протягивает в мою сторону руку, в один миг становясь серьезным. – Тебе уже давно пора спать.

Я недовольно поджимаю губы. Упертый баран. Но сама виновата, нужно было не открывать дверь. Я подхожу к нему, но лишь для того, чтобы убрать чертову клубнику с постели. Теряю бдительность, чем Даня и пользуется. Тянет меня на себя, и уже через мгновенье я оказываюсь под ним, прижатая к кровати и обездвиженная.

Мы оба замолкаем. Смотрим друг другу в глаза, не моргая. Я начинаю задыхаться от такой близости. Голова кружится от запаха мужчины. А еще оттого, что кожа к коже. Наверное, это из-за того, что внутри меня его ребёнок. Одна кровь, так сказать. Поэтому и чувствую странное притяжение, и сердце так часто грохочет. И язвить уже не хочется. Скорее уткнуться носом в крепкую мужскую грудь и…

– Будь хорошей девочкой и открой ротик, – сипло произносит Даня.

– А?

И в этот же момент у меня во рту оказывается клубника.

– Вкусно? – интересуется он, а взгляд хитрый, порочный. Зрачки чёрные, расширенные. Словно под кайфом. От меня.

Я отрицательно качаю головой.

– Ты, наверное, плохо распробовала. – Он тянется через меня к прикроватной тумбочке, где я оставила клубнику, берет ещё одну и снова подносит к моему рту. Я обхватываю ее губами не задумываясь. Вместе с его пальцами. Отчего он делает глубокий прерывистый вдох, а выдохнуть уже забывает. Просто смотрит на меня, замерев. И все.

Мне интересно вот что. Той ночью я перебрала, а вот Даня был за рулем – значит, трезв как стёклышко. Значит, он осознавал все происходящее. Не оттолкнул меня. Не наговорил глупостей. А набросился словно изголодавшийся по женской ласке зверь. Он мог выбрать кого угодно той ночью. Но выбрал меня. Значит ли это, что я ему нравлюсь? Или же это была обычная месть? Спор? Но в таком случае он не был бы рад ребёнку.

Я с силой прикусываю губу и отворачиваюсь от него, не в силах больше выдержать этот взгляд. Кажется, мы пылаем оба. С ним всегда все так странно: вот минуту назад ненавидела, а сейчас, могу поклясться, покрылась румянцем.

– Не мог бы ты слезть с меня? Я, вообще-то, беременная, а ты тяжёлый, как слон, – сквозь зубы шиплю я, желая избавится от назойливого огонька, что медленно разгорается внизу живот.

– Да, конечно, прости. – Даня скатывается с меня и прикрывает глаза. Дышит все так же тяжело.

– Зачем ты сделал это? – все же спрашиваю я.

– Что именно?

– То, из-за чего рождаются дети, – поясняю я и устраиваюсь поудобней. Тянусь за клубникой. Все же вкусная, хоть и была замороженной.

Даня не отвечает. Неопределенно пожимает плечами. Потом открывает рот, как бы намекая, что тоже не против заполучить ягодку. Я кормлю его из рук. Странно все это. Не должно так быть. Я выставить его за порог должна, а не лежать в одной постели и заводить разговоры по душам.

– Хреново мне было, Мил, вот и решил забыться. А утром понял, что натворил, и ушёл. Вообще-то, по моему плану мы не должны были никогда больше увидеться.

– Провалился твой план. С треском, – невесело усмехаюсь я и прикладываю ладонь к плоскому животу. – Ладно, раз уж ты здесь, в моей постели, то установим правила. – Откладываю в сторону пустой контейнер и кладу одну из подушек посередине кровати. – Это моя часть, это твоя. Подушка – граница. За неё не заступать. Никаких поползновений и неприличных предложений. Никаких посягательств на мое тело. Все ясно? – в свои слова вкладываю как можно больше серьезности и твёрдости.

– Боже, Решетникова, а ты, оказывается, та ещё зануда. Но я не могу за себя ручаться, пока ты не сменишь свою ночнушечку на закрытую пижаму.

Я краснею. Серьезно. Он так смотрит, что несложно догадаться, что именно у него на уме сейчас.

– Спокойной ночи! – Я выключаю свет и укрываюсь одеялом до подбородка. Рядом раздаётся чужое дыхание. Как так вообще получилось?

В следующий раз буду просить оставлять еду у порога и отойти на десять шагов назад. Быстро открою дверь, подхвачу пакет и забаррикадируюсь в квартире. Да. Точно. Так и сделаю. Как же бесит. Не прошло и минуты, а его нога уже касается моей!

Глава 15

Границы были нагло разрушены, иначе почему мне сейчас так жарко из-за разгоряченного мужского тела, которое так тесно прижимается ко мне со спины? Тяжело дышит мне прямо на ухо, рукой крепко прижимает к себе.

Сначала решаю больно пнуть наглеца, но сладкая нега берет свое: я расслабленно нежусь в крепких объятиях, закрывая глаза на то, что, вообще-то, это Даня. Просто мне так не хватало мужской ласки все это время, что даю себе немного времени помечтать, а потом и сама не замечаю, как засыпаю вновь.

В следующий раз просыпаюсь от какого-то шума в квартире. Утыкаюсь взглядом в спину Дани. Он что-то нарезает на кухонном столе, шипит чайник, телефон противно жужжит, оповещая о входящем сообщении. Несколько минут я притворяюсь спящей, потом не выдерживаю и резко поднимаюсь в кровати.

– Ты не мог бы проявить хоть немного уважения к моему чуткому сну? А еще лучше – исчезнуть сразу после того, как оделся? – спрашиваю с раздражением и замечаю, что подушка, которая обозначала границы моей части кровати, вновь на своем месте. Вот хитрец!

– И тебе доброе утро, – мрачно произносит Даня, поворачивается ко мне, поджимает губы, а потом прячет руки в карманы и оглядывается по сторонам. – Я тебе завтрак приготовил. Мне уже пора на работу. На тумбочке моя банковская карта, там нет лимита, можешь использовать как угодно. В обед пришлю брачный договор. Есть какие-то пожелания на его счет?

Я обескураженно смотрю на Кравцова. Завтрак? Карточка? Серьезно?

– Фамилию только свою хочу оставить, – мрачно произношу я.

– Хорошо.

Больше он не произносит ни слова и даже не смотрит на меня. Снимает с вешалки верхнюю одежду, обувается, позвякивает ключами от автомобиля. Проверяет, не забыл ли телефон. Прощается, на ходу набирая кого-то, и уходит, осторожно прикрыв за собой дверь.

Обиделся, что ли?

Я встаю с кровати и подхожу к столу. На тарелке несколько хлебцев с авокадо и лососем. Две чашки чая. И ни одна не тронута. И в самом деле приготовил завтрак. Неужели обиделся на мои слова и сбежал? Ну нет, Даня не такой чувствительный, скорее всего, соврал: завтрак сделал для себя, а я просто не вовремя проснулась и застала его за этим.

Беру чашку чая и возвращаюсь в постель. Провожу пальцами по пластиковой банковской карте. Какой заботливый. Утыкаюсь носом в подушку. Черт, пахнет Кравцовым. Пропитал тут все собой, невозможно же дышать!

Я решаю, что стоит продолжать жить как и прежде, с единственным различием: теперь три раза в день принимаю прописанные мне витамины для беременных.

Утром иду на йогу. Потом в салон красоты. Маникюр, педикюр и массаж помогают мне расслабиться. Проверяю свое расписание. Пока я в форме, съемки и показы не отменяю. На этой неделе у меня фотосессия для каталога одежды и одна для рекламы. К сожалению, от них я ничего не получу, потому что моему агентству все-таки выставили счет с неустойкой за то, что я разорвала договор. Неприятная, конечно, ситуация, но я честно объяснила реальную причину своего отказа, и, кажется, за меня даже порадовались.

К обеду в мессенджер приходит сообщение от Дани с прикрепленным файлом брачного контракта. И только сейчас до меня начинает доходить, что все это не шутки. Я и в самом деле в ближайшие дни могу стать его женой.

Щеки в мгновение вспыхивают, становится не по себе. Скольжу глазами по строчкам на экране и ничего не соображаю. В конце концов нахожу то, что меня интересует больше всего: имущество (движимое и недвижимое), приобретенное Супругами во время брака, является личной частной собственностью того из супругов, на чье имя оно зарегистрировано. В случае расторжения брака приобретенное во время брака имущество остается тому из супругов, на чье имя оно зарегистрировано.

Я: «Все ок», – пишу ему в ответ.

Даня: «Точно все устраивает?»

Я: «Да».

Даня: «Хорошо, послезавтра подпишем у нотариуса, через две недели назначим день бракосочетания. Успеешь подготовиться?»

Параллельно пишу знакомому флористу.

Я: «Привет, третьего марта свободна? У меня снова свадьба, срочно нужен лучший букет невесты в стране».

Аня отвечает без замедлений: «О боже, вы помирились! Я так и знала! Вы такая чудесная пара, вы просто обязаны были снова быть вместе!»

Пальцы замирают над клавиатурой. Пока не знаю, что ответить, переключаюсь на чат с Даниилом и коротко отвечаю:

Я: «Да. Все успею».

Даня: «Хорошо, я пришлю список гостей со своей стороны. Ресторан без согласования со мной не утверждай, все остальное на твое усмотрение».

Я: «Я пришлю тебе варианты. Вернее, один. Я уже определилась».

Даня: «Надеюсь, это не то место, где ты планировала свою несостоявшуюся свадьбу?»

Я: «Тебе обязательно каждый раз вспоминать об этом?» Я злюсь, а потом все же добавляю: «Нет, это ресторан, который не понравился Матвею, но понравился мне. Доволен?»

Даня: «Кинь ссылку».

И еще через несколько минут:

Даня: «Сойдет. Все оплачивай моей картой, я проверю».

Я: «Обязательно».

Делаю глубокий вдох и отвечаю Ане.

Я: «Матвей в прошлом. У меня случилась сумасшедшая любовь, вчера сделал предложение, через две недели свадьба. С ума сойти, правда?»

Знаю, я завралась и скоро утону под тяжестью своей лжи, но… Аня дружит с фотографом Семеном, а тот с Кариной, которая ведет колонку сплетен в одном интернет-издании, а слухи распространяются быстро. Не могу же я сказать, что случайно залетела от нелюбимого мужчины и теперь придется выйти за него замуж. А еще почти решилась на аборт из-за выгодного контракта.

Аня: «Я в шоке и жажду подробностей. Когда приедешь выбирать букет?»

Черт, общаться ни с кем не хочется.

Я: «Я уже выбрала:) Пионовые розы. Времени очень мало, может, уже после церемонии заскочу. Буду ждать от тебя варианты оформления зала».

Вот так всего за десять минут мы определились с днем свадьбы и местом ее проведения. Казалось бы – идеальный мужчина. Денег дал, полную свободу действий дал, но на душе так тоскливо. Когда я готовилась к свадьбе с Матвеем, я горела этим днем. Ждала с нетерпением, тщательно подбирала каждую мелочь, а сейчас мне даже все равно, какого цвета будут салфетки и как долго будут стоять живые цветы в вазах.

– Алло, Тань, будешь моей свидетельницей на свадьбе? Конечно, не могу обещать, что мой брак не накроется вновь, но на всякий случай – выручишь подругу? – нервно смеюсь я в трубку, пытаясь понять, какого черта делаю и почему иду на поводу у Дани. Скорее всего, потому, что и сама хочу, чтобы у ребенка был отец. И если вдруг со мной что-то случится, о нем было кому позаботиться.

А еще…

Ладно, признаюсь вам. Таньке говорить стыдно, но когда представляю, что у Кравцова появится жена, а потом и дети, то понимаю, что о моем ребенке он может забыть. Ведь дети в браке и дети на стороне абсолютно несопоставимы друг с другом. Так что не бывать этому. Мой ребенок будет самым любимым и единственным.

Чувствую себя расчетливой и корыстной женщиной. Но все ради ребенка. Да. Именно так. А еще точно знаю, что противоречу сама себе. То хочу, чтобы он навсегда исчез из наших жизней, то чтобы у него больше никого не появилось. Умеет же Кравцов путать мысли!

– Ты что, приняла его предложение? – ахает в ответ подруга. Несколько секунд в трубке тишина, потом она начинает излишне эмоционально отчитывать меня: – Мил, одумайся, ты чего? Это же абсурд: ты и Кравцов! Через месяц будете со скандалом расходиться. Найди себе нормального мужика и забудь о том, что произошло, как о страшном сне. Пожалеешь ведь!

– Таня, хоть ты не накручивай меня. Я уже на грани того, чтобы улететь на несколько месяцев на Бали и скрыться от всех своих проблем. Но я действительно все хорошо обдумала, Даниил прав: ребенок должен родиться в браке. Хотя бы для того, чтобы в случае чего претендовать на часть имущества.

– Так ты что, из-за денег это все? Он настолько богат?

Я мнусь: деньги здесь, конечно, ни при чем, но Тане ведь не обязательно об этом знать.

– Вроде того. Он дал мне свою карту и сказал ни в чем себе не отказывать. Забронировала «Мюнхаузен» для свадебной церемонии, а еще заказала платье от «Валентино». Я погуглила Кравцова: оказывается, он не курьерскими доставками занимается, как ты говорила, у него международная транспортно-логистическая компания.

– Мил, ты моя лучшая подруга и знаешь, как я люблю тебя, поэтому прошу подумать обо всем еще раз. Знаешь, я так жалею, что вытащила тебя на встречу выпускников, – тяжело вздыхает она.

– Все будет хорошо, Семенова, уж кто-кто, а я за себя постоять сумею. Тем более перед Кравцовым. Да и знаешь, как мне надоели эти жалостливые взгляды родственников и знакомых? А еще и статьи эти в желтой прессе о том, что Матвей бросил меня ради любовницы прямо у алтаря! Знать бы, кто распространяет эти слухи! В общем, пусть теперь все думают, что свадьба сорвалась из-за того, что я увидела Даню и во мне вспыхнули давно забытые чувства. Я такое интервью для журнала придумала, – хитро протягиваю я. И да, теперь уже ни капельки не вру. – Пусть все завистники подавятся. И Матвей в том числе.

– Ох, Милка, Милка, пожалеешь же.

– Все, Тань, перестань отговаривать меня. Лучше приезжай, выберем пригласительные и торт. Мне срочно нужен дегустатор, ты же знаешь, что я не смогу попробовать и кусочка.

– Я еще не отошла от прошлой твоей дегустации. И вообще, все это выглядит так, словно ты свою фигуру бережешь, зато меня используешь по полной, – внезапно вспыхивает она. – А я, между прочим, уже вторую неделю на диете. Мне срочно нужно сбросить десять килограмм. Так что дегустируй сама. Все, мне пора. Дане привет.

Подруга отключается, я же не могу понять, какая муха ее укусила. На что обиделась-то?