Текст книги "Беременна от нелюбимого"

Глава 20

Даня

Когда целуешь любимую женщину, совсем не ожидаешь, что ее от тебя вывернет наизнанку. У меня были грандиозные планы на ту ночь, но с Решетниковой, как и всегда, невозможно ничего предвидеть.

Обломала так обломала. Мне начинает казаться, что тот единственный наш раз будет и последним. К Снежной Королеве не подобраться ни на хромой кобыле, ни на белом лимузине. Беда. А терпеть уже сил нет. Стоит почувствовать ее запах, услышать голос, притронуться к ней, как крышу срывает. От таких баб подальше держаться надо, а я жизнь с ней свою связал.

Две недели в Германии думал, что сойду с ума. Хотел обратно рвануть, ведь тут Мила. Боялся потерять ее, боялся, что свадьба лишь сном была, и каждый раз улыбался как идиот, смотря на обручальное кольцо на пальце. Не верил. Не верил, что все так просто, а ещё надеялся, что можно все изменить.

Дурак.

И вот я дома.

За две недели с Милой всего несколько раз поговорили. По минуте, не больше. Она, как обычно, была раздражена и зла, я же с удовольствием слушал ее голос. Жаловалась на тошноту, на то, что набрала несколько килограмм, и во всех красках рассказывала, как ненавидит меня.

Взаимно, Мила. Я тоже безумно тебя ненавижу за то, что двенадцать лет без тебя с ума сходил. Но моя ненависть не настолько сильна, чтобы вытеснить из сердца глупую щенячью любовь…

Бесит.

Я достаю из багажника чемодан, бросая злой взгляд на своего охранника, который пытается ухватиться за ручку и отобрать у меня сумки. Останавливаюсь перед высокими глухими воротами дома. Частный сектор, охраняемая территория, влиятельные соседи, бассейн на заднем дворе. Идеальное место. Когда-то я о таком даже мечтать не смел.

– Я не немощный, Юрий. Езжай к своей семье, наберу, когда понадобишься.

– Но, босс, – пытается перечить мне охранник.

– Я хочу побыть со своей женой. Наедине, – чеканю каждое слово и с силой сжимаю кулаки. Могу поспорить, Сергей приказал ему не спускать с меня глаз. Параноик. Как будто меня киллер пасёт.

– Хорошо. Я займусь тогда набором людей для охраны дома и проверю систему безопасности.

– Как знаешь.

Сердце колотит словно сумасшедшее от одной мысли, что вот сейчас зайду в дом и увижу Милу. Перехватывает дыхание. Сколько раз мечтал об этом, но даже подумать не мог, что мои мысли воплотятся в реальность.

Открываю калитку и прохожу во двор. Рабочие закончили здесь все в начале месяца. Прямо перед свадьбой. Мебель еще не всю заказал, но со временем обустроимся. На улице уже начало темнеть, но света в окнах нет.

В доме меня никто не встречает, хотя я еще вчера написал Решетниковой, что сегодня прилетаю. В доме холодно, тихо, как в гробу, а ещё до сих пор воняет краской. Щелкаю выключателем и хмурюсь. Ничего здесь не указывает на то, что в доме кто-то живет. Никаких вещей, ничего. Все выглядит точно так же, как когда я уезжал, а клининговая компания как раз заканчивала уборку.

Я иду в сторону кухни. Нехорошее предчувствие подкрадывается к горлу.

Я спросил ее, хорошо ли она устроилась.

Она ответила: «Да».

И она не соврала.

Я не спросил ее, хорошо ли она устроилась в нашем новом доме, и, зная Милу, понимаю, что она специально не стала развивать эту тему.

Холодильник не подключен. Внутри пусто. Все эти две недели в доме никто не жил. Злость зарождается внутри меня, хочется прибить идиотку. Неужели не может хоть что-то сделать, как я прошу? Почему Давид не сказал, что Мила не переехала? Хотя я знаю брата, он предоставил бы нам самим разбираться в своих отношениях, а не стал бы ябедничать на мою жену.

Набираю номер Милы, но никто не отвечает. Она два дня не писала мне, на вчерашнее сообщение не ответила до сих пор. Наряду со злостью поселяется страх. Страх за нее и ребенка. А вдруг что-то случилось?

Ну почему все не может идти так, как я задумал? Уверен, сейчас закатит скандал и снова скажет, что никуда не переедет.

Я набираю ее снова и снова – не знаю, после какого раза, но моя жена наконец-то поднимает трубку, и я выдыхаю с облегчением.

– Если я не отвечаю, значит, я занята, Кравцов. Хватит наяривать, я работаю, – ее голос звучит раздраженно. Она совершенно не рада слышать меня.

– Я прилетел, – ровно произношу я.

– Рада за тебя.

И видеть она тоже меня не будет рада.

Как же бесит! До чертиков! До зубного скрежета! Ну чего ей не хватает? Я же как на побегушках у нее. Клубника посреди ночи? Пожалуйста! Свадьба? Будет свадьба! Привезти в четыре утра минералки, потому что ее тошнит? Конечно, Даня уже мчит на помощь!

А сама даже не может изобразить ни капли радости, услышав меня.

– Где ты? – сквозь зубы спрашиваю я. Захотелось посмотреть в ее глаза. Сейчас же. Вытрясти из нее всю ту дурь, что внутри находится, а еще лучше объяснить, что теперь я муж и она обязана хоть немного, но прислушиваться к моему мнению. И если я сказал переехать, она должна переехать!

Черт, я же с несколькими давними знакомыми на ее счет даже пообщался, чтобы на съемки ее взяли, забочусь о ней, думаю, а она не может хотя бы притвориться, что ждала моего возвращения.

– На съемках я. Буду часов до девяти, – уже немного спокойней произносит Мила.

– Ты беременна, какие съемки? Еще и такие долгие.

– Обычные, Дань, пока живота не видно, я не собираюсь сидеть дома.

– Я заеду за тобой. Адрес дай.

– Я на машине.

– Тогда я приеду на такси и поведу твою машину. Не зли меня, Мила, нам нужно поговорить серьезно. Сегодня. Поэтому напиши чертов адрес, чтобы я мог к тебе приехать, – начинаю заводиться я.

– Греческая десять, студия «Лофт». Меня зовут уже, как освобожусь – наберу.

– Я буду ждать, и не вздумай сбежать, – произношу я и с силой пинаю стул.

Размечтался сыграть в настоящую семью, мать твою! Похоже, за двенадцать лет, что я знаю Милу, у меня так и не открылись на неё глаза. Не будет у нас долго и счастливо. Она самовлюбленная эгоистка, а я все ищу в ней идеальные черты.

Глава 21

Вспышка камеры, и я меняю позу. Я уже немного устала, но фотограф сегодня в ударе. У меня четвёртый месяц беременности, и, к счастью, животика вообще не видно. Поэтому до конца месяца я собираюсь отработать все заказы, а потом… не знаю, что буду делать потом, если честно.

Две недели прошло с дня свадьбы, и мне начинает казаться, что мне все приснилось. Если бы не редкие сообщения Дани и токсикоз, все было бы как и прежде.

– Мила, дорогая, постарайся еще немного. – Я понимаю, что задумалась, меняю позу и выражение лица. – Отлично, ещё несколько кадров…

Сегодня я работаю для каталога нижнего белья. В студии немного прохладно, и ноги уже превратились в ледышки. На мне черные кружевные трусики и бюстгальтер, на очереди несколько пеньюаров, и могу быть свободной.

– Молодой человек, сюда нельзя! Молодой человек! – слышу голос Светланы, нашего стилиста.

Я перевожу взгляд в сторону, и глаза расширяются от удивления. Даня, словно хищник, быстрыми шагами движется ко мне. На ходу снимает с себя пальто, внимания ни на кого не обращает, кроме меня. На его лице застыл свирепый оскал. Кажется, он готов убить меня на месте, только я не понимаю за что.

– Съемка закончена, мы едем домой, – рычит он, останавливаясь передо мной, накидывает мне на плечи свое пальто и практически укутывает меня им. В нос сразу же ударяет до боли знакомый аромат туалетной воды.

– Покиньте, пожалуйста, студию, иначе я вынужден буду позвать охрану, – подходит к нам Виталий, я же пока и слова не могу произнести. Слишком обескуражена его внезапным появлением.

– Можешь даже полицию вызвать, парень, но съемки на сегодня окончены и мы с женой едем домой, – твёрдым голосом произносит он.

Даня дергает меня за руку, заставляя встать с дивана. Первый шок проходит, уступая место злости. Я вырываюсь из его захвата, смотрю на него с раздражением.

– Какого черта, Даня? Я на работе. Что за сцену ты здесь устроил?

Даня делает глубокий вдох. Пытается успокоиться, я вижу, что он на пределе.

– Что за сцену? Что за сцену, Мила? Я приехал за женой – и что я вижу? Она стоит перед левым мужиком в чем мать родила и томно улыбается на камеру. Оденься! Сейчас же! – уже не сдерживая эмоций, орет он.

– Ты с ума сошел? – завожусь я. Мне становится стыдно за то, что он здесь устроил. Все взгляды направлены на меня. Да он репутацию мою всего за минуту сможет убить.

– Это ты с ума сошла, если думаешь, что я позволю тебе и дальше разгуливать вот так вот перед мужиками.

– Знаешь что, дорогой мой муж? Ты забываешь, что брак наш фиктивный, – понижаю голос до шепота, чтобы никто не смог услышать, кроме него. – Никто из нас никому ничего не должен, и слушать я тебя не буду. Так что выметайся отсюда! Сейчас же! Я отработаю до конца, потом оденусь, сяду в машину, и мы сделаем вид, что ничего не произошло.

– Черта с два!

Я не ожидаю от Дани подвоха, поэтому удивленно вскрикиваю, когда он поднимает меня на руки и, укутанную в его пальто, несет в сторону выхода.

– Отпусти, дурак! – бью его кулачками. – Может, мне кто-нибудь поможет? – выкрикиваю в сторону персонала и смотрю с надеждой на растерянные лица.

– Комплект белья можешь не возвращать, тебе он сегодня пригодится, – улыбается Светлана и качает головой.

Когда мы оказываемся на улице, я морщусь от холодного воздуха. Я без обуви. Да что там – я даже без брюк!

Даня тяжело дышит, пока несет меня к машине, открывает дверцу, усаживает меня на пассажирское сиденье, нервно дергает ремень безопасности.

– Я из-за тебя заболею, – гневно выдаю я, отворачиваюсь от него и с силой сжимаю губы.

Даня громко хлопает дверью, но в машину не садится. Идет обратно, в студию. Господи, надеюсь, этот псих не собрался там с Виталиком драться или угрожать им всем? Через пять минут Кравцов возвращается. Молча забирается на водительское кресло и бросает в меня шубку и пакет с одеждой.

– Оденься, – говорит холодно и смотрит так же. Сканирует каждый миллиметр моего тела. В его взгляде сквозит неприязнь и плохо скрываемая злость.

Я не говорю ему ни слова. Знаю, что стоит мне открыть рот – и будет громкая ссора, наши отношения испортятся окончательно. Не знаю, почему волнуюсь из-за этого, но понимаю, что лучше подождать, когда он успокоится. Сделаю вид, что обиделась. У меня есть полное право на это.

Я откидываю в сторону пальто мужчины. Знаю, что он смотрит на меня. Нарочито медленно одеваюсь, каждой клеточкой чувствуя на себе его взгляд, и замираю, когда его прохладная ладонь накрывает мой все еще обнаженный живот.

– Разве он не должен вырасти? Ты была у врача? С ребенком точно все нормально? Ты вообще ешь что-нибудь? Это ненормально, что беременность не видно.

– Он сейчас не более девяти сантиметров и весит грамм тридцать, так что все в порядке. Еще немного, и он начнет набирать вес более активно, тогда и начнет расти живот, – спокойно произношу я и застегиваю пуговицы рубашки. Пытаюсь делать вид, что его прикосновение никак не действует на меня, но на самом деле проигрываю. Вот минуту назад я была зла на Даню, убить хотела, а сейчас плавлюсь, словно сахарная вата на солнце.

– Хорошо. – Он отстраняется от меня и заводит мотор. – Где твое обручальное кольцо? – спрашивает внезапно, и я вскидываю на него взгляд. Его кольцо на безымянном пальце. Зачем надевает его, если брак ненастоящий?

– Дома.

– Постарайся не забывать о том, что оно должно быть не дома, а на твоем пальце, – чеканит он.

– У тебя что, день плохой выдался? Или ПМС настиг? – Разворачиваюсь к нему полубоком и ожидаю ответа. – Что это только что было? Только без криков, пожалуйста. Ненавижу, когда на меня кричат, а еще не забывай, что я беременна и мне нельзя нервничать. А сейчас я делаю именно это.

Я замечаю, как Даня с силой сжимает пальцами руль. Потом ерошит волосы и трет лицо.

– Меня не было две недели. Это были не самые лучшие две недели в моей жизни. Я приехал домой, ожидая, что меня встретит жена, а застал пустоту. Она не только не встретила меня, она даже не соизволила переехать в наш дом. Зато она с удовольствием упорхнула в студию, где крутила своим задом перед левыми мужиками.

– Это моя работа.

– Ты бы еще полностью обнажилась там, – скалится он.

– Были и такие фото. – Я замечаю, как лицо Дани перекашивает от злобы, поэтому быстро добавляю:

– Не сейчас, давно. Даня, я сегодня всего лишь снималась для каталога «Шай». Это известный бренд нижнего белья.

– Я не хочу, чтобы ты принимала участие в таких съемках, – упрямо произносит мужчина.

– Можешь радоваться, потому что через несколько недель я вообще ни в каких съемках не смогу участвовать. Я поправилась на два килограмма. – Откидываюсь на спинку сиденья и прикрываю глаза. Чувствую, как по щеке скатывается соленая влага.

– Ну я же обещал тебе, что после того, как родишь ребенка, устрою к Крамор, так что не стоит так убиваться, – хмыкает он и включает проигрыватель. Из динамиков звучит мелодия. Спокойная. В отличие от того, что творится сейчас внутри меня.

– Ты опозорил меня. Теперь по всем тусовкам пройдут слухи о том, что мой муж – неотесанный мужлан и запрещает мне работать.

– А мне кажется, что все решат, что твой муж жуткий ревнивец и собственник, – уже спокойным голосом произносит он. – И очень тебя любит.

– Ну да, ну да, – усмехаюсь я и понимаю, что он везёт меня в сторону моего дома.

Даня глушит мотор перед моим домом, выходит из машины и следует за мной. В воздухе между нами словно натянута нить, которая держит нас в напряжении. Мы поднимаемся в лифте, игнорируя друг друга, Кравцов молча забирает из моих рук ключи и вставляет в замочную скважину, пропускает меня вперед, с насмешливым взглядом наблюдает за моими нервными движениями.

– Тебе домой не пора? Уже поздно, – спрашиваю его, снимая с себя верхнюю одежду.

Даня же, кажется, чувствует себя хозяином квартиры. Бросает ключи от машины на тумбочку, вешает пальто в шкаф и плюхается на диван.

– На ужин есть что-нибудь? – спрашивает меня, сам же что-то печатает в телефоне.

– Рукола и творог, – бурчу в ответ, понимая, что от него не отделаться просто так.

– Тогда мне просто чай. – Даня останавливается перед дверью, ведущей в гардеробную, и заглядывает внутрь.

– Сам себе сделай, я тебе не прислуга.

– Ага, ты просто жена. Ты много вещей будешь перевозить? Есть коробки?

– Я тебе уже сказала, что не собираюсь переезжать, – в моем голосе звенит раздражение.

– Давай ты не будешь со мной сегодня спорить, – отрезает Даня. – О, здесь есть коробки, отлично.

Я быстрым шагом преодолеваю расстояние между нами и выдираю из его рук свой чемодан, а следом и картонный ящик.

– Ничего здесь не трогай.

Даня же в ответ снова цепляется пальцами за ручку и тянет злосчастный чемодан в свою сторону.

– Я помогу тебе собрать вещи, оценим объём, завтра либо сами перевезем, либо наймем машину. Не спорь, Мила, мне так спокойней будет. Ну, или есть еще один вариант: я перевезу свои вещи к тебе, но здесь тесновато будет вдвоем. Ну, так что выбираешь?

– Ненавижу тебя! – Отворачиваюсь от него и иду к холодильнику. Дышу глубоко, стараюсь усмирить свой гнев. Заставляю себя успокоиться и не обращать внимания на поведение Кравцова. – Есть курица, вчера ко мне Таня в гости приходила, а еще ветчина и даже хлеб. Могу сделать сэндвичи, – предлагаю я, заглядывая в холодильник.

– Буду благодарен. Мне нужен скотч, чтобы собрать коробки. Можно взять для начала весеннюю одежду, а летнюю здесь отставить, потом перевезем.

– Ты можешь все оставить здесь, потому что через несколько месяцев я мало во что влезу. Мне придется покупать новый гардероб.

– Ну, тогда проблема решилась сама собой. Так что паковать? – смотрит на меня, ожидая команды. Я тяжело вздыхаю.

Сдаюсь.

– Все, что вон в том комоде, и косметику, остальное я сама переберу.

– Отлично. Рад, что мы поняли друг друга, – широко улыбается Даня и подмигивает мне.

А дальше я делаю сэндвичи и чай, а Даня трудится как пчелка. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки, закатал рукава по локти, оголяя черные узоры татуировки. Он сосредоточен и задумчив, совершенно не обращает на меня никакого внимания. Я же разглядываю мужчину, попивая зеленый чай без сахара, и чувствую, как злость медленно отпускает меня. На смену же приходит странное умиротворение.

– Еда на столе, поешь, я сама закончу. – Подхожу к нему и киваю в сторону кухни.

– Спасибо.

Я окидываю взглядом комнату. Два ящика уже заполнены. Осталось выбрать, что из обуви возьму с собой на первое время и некоторые безделушки. В гардеробной я долго пересматриваю свои вещи и натыкаюсь взглядом на коробку с фотографиями.

Пальцы касаются старого школьного альбома. На лице появляется улыбка. Я сажусь прямо на пол и перелистываю страницы. Как же давно это было! Вот я иду в первый класс и несу огромный букет в руках. А вот Новый год в седьмом классе. На лице растягивается улыбка. Как же было хорошо в детстве, самой огромной проблемой казалась тройка по математике и Сережка, который был влюблен в Маринку из параллельного класса. И с Даней я ещё не была знакома.

Листаю дальше, фотографии из старших классов, и на некоторых из них есть Кравцов. Как-то так получилось, что в кадре мы всегда стояли рядом. Он часто портил фото: то задирал мне юбку, то толкал локтем, то щипал, то ставил «рожки». Да, хорошее было время.

– А у меня этих фоток нет. Разрешишь? – Я вздрагиваю от голоса мужчины. Он присаживается рядом со мной и забирает с моих коленей альбом. – С ума сойти, это что, и в самом деле я?

– Странно, что у тебя нет этих фото, их же делал фотограф для всех в классе.

– У меня тогда, Мила, не было денег, чтобы заплатить за них, – грустно улыбается он, переворачивая страницы. – У меня в альбоме всего штук десять есть, не больше. Мне было неудобно просить тетю дать денег, поэтому я месяц не покупал обеды, чтобы выкупить фотографии из выпускного класса. Вот эта у меня есть, – указывает пальцем. На фотке мы сидим с Даней за одной партой, руки сложены, как у прилежных учеников, взгляд направлен на камеру. – И вот эти две тоже.

И снова мы с Даней вместе. Он обнимает меня за талию, я же пытаюсь его отпихнуть от себя. И улыбки на наших лицах такие искренние и счастливые.

– Жаль, что никто не сказал нам в прошлом, что через десять лет мы поженимся. Я бы не поверил, – усмехается Даня, переводя на меня взгляд. В глазах смешинки, на лице блуждает его фирменная улыбочка.

– Я бы улетела на другой конец мира и не высовывала бы нос.

– Ну, на встречу выпускников все равно прилетала бы, да? – Даня поигрывает бровями, намекая на то, что случилось между нами в ту ночь, а потом, к моему удивлению, наклоняется вперёд и легко целует меня в щеку. Это получается у него так естественно, что я замираю, не в силах даже моргнуть. – Я в душ, полотенце мне дашь?

Он поднимается на ноги, а я все так и сижу на полу, ошарашенная его поведением. Щека до сих пор горит огнём от прикосновения его губ, и, кажется, я краснею.

– А? Да, сейчас. – Отвожу взгляд в сторону, чтобы Даня не смог разглядеть мое замешательство.

Пока Даня принимает душ, я заканчиваю паковать свои вещи. Их вышло не так уж много. Брать мне и в самом деле нечего, особенно учитывая, что впереди беременность. Переезжать мне совершенно не хочется. Я привыкла к своей квартире, срослась с моей малышкой, здесь так уютно и по-домашнему… Оглядываюсь по сторонам, и слезы наворачиваются на глазах. С этой квартирой связано так много хороших воспоминаний.

– Ванная свободная. Уже почти двенадцать ночи, тебе давно пора спать, – проходит мимо меня Даня, ничуть не стесняясь своего вида.

Он в одних боксерах, вытирает полотенцем мокрые волосы. Дух перехватывает от его подкачанного тела.

– Ты похудел, – произношу я.

– Тебе кажется, – пожимает плечами и заваливается на кровать. Нагло смотрит на меня. У меня же ком поперёк горла встает, а ещё дышать почему-то становится так трудно. Неприличные картинки с Даней в главной роли мелькают перед глазами, и я спешу скрыться в ванной комнате.

Долго стою под душем, осознавая что Кравцов снова в моей квартире. В моей постели. И нам придётся провести ночь близко друг к другу. Почему я позволила этому случиться? А ещё вспоминаю, каким злым он был сегодня. Неужели и в самом деле приревновал? Или побоялся, что испорчу его репутацию, если появлюсь в журналах в одном нижнем белье?

Глава 22

Когда я выхожу из ванной, в комнате горит приглушенный свет, а Даня лежит с закрытыми глазами, развалившись на кровати. Я подхожу ближе к нему. Его лицо на удивление умиротворенное. Непривычно видеть его таким.

Я боюсь разбудить его, не хочу встречаться с ним взглядом, поэтому осторожно ложусь рядом, укрываясь одеялом, и щелкаю выключателем у тумбочки. Комната погружается в темноту. Мое сердце гулко бьется в груди оттого, что рядом спит мужчина. Вернее, мой муж. Усмехаюсь про себя и прокручиваю на пальце обручальное кольцо, которое Даня заставил меня надеть, как только мы вошли в квартиру.

Муж. Ага. Как бы не так. Самое худшее, стоит мне представить, что в свою командировку он летал с другой женщиной, как внутри меня вспыхивает злость. Наш брак ненастоящий, но я не смогу терпеть в нашей жизни другую.

Почему? Мне ведь должно быть все равно.

Я слышу тяжелое дыхание Кравцова. Чувствую тепло его тела. По коже ползут мурашки от такой его близости. Хочется прижаться к нему…

Боже, Мила, о чем ты только думаешь?

Я переворачиваюсь на спину.

Не спится.

Начинаю представлять реакцию наших общих знакомых на новость о том, что мы супруги. Вырывается смешок. О да, все будут в шоке.

Даня дергается во сне, его нога касается моей. И снова глупые мурашки по всему телу. Силюсь вспомнить, было ли мне хорошо с ним той ночью после встречи выпускников. Что я чувствовала? О чем мы говорили? Почему он ушел и не пытался созвониться? Даже не отсыпал колкостей на мой счет.

Внезапно ладонь Дани ложится на мой живот поверх шелковой маечки, и я понимаю, что он уже не спит. Я задерживаю дыхание. В висках стучит пульс. Руки начинают дрожать. В темноте все чувствуется по-другому. В темноте нет противостояния между нами. В темноте не нужно смотреть друг другу в глаза, поэтому, когда его пальцы пробираются под шёлк и касаются моей оголенной кожи живота, я не останавливаю его. Наоборот, ожидаю, что будет дальше.

Он знает, что я не сплю. Просто невозможно не заметить того, как рвано я дышу и как резко вздымается моя грудь. Мне бы стоило его оттолкнуть, но сил нет. Я чувствую себя парализованной, а еще мне нравится, как его пальцы почти невесомо выводят узоры на моем животе. Там, где находится наш малыш.

Малыш.

Я все ещё не могу осознать в полной мере, что скоро стану матерью. Боюсь, что не смогу полюбить его. Боюсь, что однажды он узнаёт, как я была против его рождения.

– Мила, ты такая красивая. – Даня утыкается носом в мою шею и произносит эти слова с таким восторгом, что мне становится не по себе. Эти его перепады настроения нервируют. Никогда не знаешь, чего ожидать в следующую минуту. Но и в то же время подкупают. – Безумно красивая, – его голос хриплый и тихий. Он щекочет меня своим дыханием, а потом совершенно неожиданно проводит губами дорожку по моей шее.

Я замираю. Пальцы с силой сжимают простыню. Я разрываюсь в своих желаниях. Хочется возмутиться, оттолкнуть Даню – и в то же время притянуть еще ближе, почувствовать под своими ладонями его крепкое тело и найти губами его губы.

Несколько мгновений мы так и лежим, не двигаясь. Я – с силой вцепившись в простыни и поджав пальчики на ногах, и Даня – лаская своим дыханием мою кожу и поглаживая большим пальцем вокруг моего пупка.

Воздух между нами сгущается. Напряжение практически осязаемо. Наше громкое дыхание в тишине комнаты подобно раскатистому грому.

Что дальше? Ведь ясно одно: уснуть этой ночью не получится ни у кого. Молнии прошибают меня одна за другой. Ожидание невыносимо.

Даня становится смелее. Он словно прощупывает границы дозволенного, боится спугнуть меня, боится, что прогоню его. Глупый. Он даже не догадывается, насколько сильно я близка к тому, чтобы наброситься на него первой.

Его поцелуи целомудренные и легкие. Плечо. Подбородок. Висок. Его губы скользят, вызывая дрожь по всему моему телу. Его руки становятся смелее. Я не возражаю. А когда сил терпеть уже совсем нет, зарываюсь пальцами в его короткие волосы и притягиваю к себе. Требую настоящий взрослый поцелуй. Достаточно прелюдий, ведь еще несколько минут его нерешительности – и точно сбегу.

Его щетина царапает кожу, а поцелуй обжигает. Требовательный, сносит голову напрочь. И именно в этот момент нет никакого чувства неправильности. Наоборот, ощущение, словно все наконец-то встало на свои места. Я там, где должна быть, и с тем, с кем должна быть.

Страсть сжигает нас дотла. Волны удовольствия расходятся по всему телу. Не знала, что это может быть так – первобытно, жарко. Сравнимо со сладкой мукой и болью, граничащей с тягучим сладким наслаждением.

В голове ни единой мысли. Лишь бред, который мы шепчем друг другу в порыве страсти, и мои громкие стоны, которые Даня ловит своим ртом.

Не знаю, сколько это длится, но простыни под нами влажные, а моя спина в испарине. Последняя судорога удовольствия, и я возвращаюсь на землю. В реальность.

Даня громко дышит мне на ухо. Его сердце быстро колотится под моей ладонью. В ритм моему сердцу. Кажется, вот-вот – и выскочит из груди. Вот-вот – и я задохнусь от нехватки кислорода.

Перед глазами все еще пляшут звезды, а в ушах шум.

– Только не смей говорить мне, что это ничего не значит, – шутливо произносит Даня, прижимая меня к себе еще ближе. Целует в плечо, удобно устраиваясь в постели в обнимку со мной. Урчит, словно довольный кот.

Я с трудом могу выдавить из себя несколько слов заплетающимся языком.

– Это ничего не значит, – не могу упустить возможность подразнить его.

На лице растягивается улыбка. Хорошо, что в комнате темно.

– Ну да, конечно. Не порть момент, Решетникова, – хмыкает Кравцов. – И не говори, что этого больше не повторится. Не обламывай меня так. Нельзя дать попробовать десерт, а потом спрятать его в холодильнике. Тем более я твой законный муж и твоя обязанность – угождать мне, – самодовольно заключает он.

– Не буду, иногда мне тоже хочется нарушить свою диету и полакомиться сладким. Это ведь неправильно – искать встреч с другим мужчиной, когда под сердцем ношу твоего ребенка. Поэтому ты мой единственный вариант на следующие пять месяцев, – тяжело вздыхаю я, потому что и в самом деле так думаю. Да и не привыкла я по мужикам бегать, у меня их всего-то два было. За двадцать восемь лет. Господи, чем я занималась все это время?

Даня напрягается после моих слов. Его пальцы с силой впиваются в мою кожу. Ему не нравится то, что я сказала, но он никак не комментирует это. Молчит. А мне так хочется, чтобы сказал что-то колкое, разозлился. Мне не хватает эмоций. Я зависима от наших перепалок. Это как наркотик. Адреналин. Попробовала раз, а потом все мало.

– Спокойной ночи, Мил, – тяжело вздыхает он.

– И что, это все? Ты разочаровываешь меня, Кравцов, – шутливо толкаю его.

– Это был мой максимум на сегодня. Устал после перелёта. Но у нас ведь есть еще пять месяцев, верно? – Могу поклясться, что он сейчас улыбается. Как же бесит меня.

– М-м-м, если у меня не начнётся мигрень.

– Ты самая ужасная женщина из всех, кого я знаю.

– Взаимно, муж мой. Взаимно, – посмеиваюсь я и ерзаю, пытаясь удобно устроиться. Что ж, все не так уж и плохо. Хотя не могу не признаться, что эти странные отношения между нами безумно пугают. Потому что я не хочу привязываться к Дане. Любые проявления чувств под запретом. Рано или поздно нам придётся разойтись. И никому из нас не должно быть больно в тот момент.