Текст книги "Беременна от нелюбимого"

Глава 27

– Что между вами двумя происходит? – интересуется Таня, пока я отыскиваю в шкафу для нее пижаму.

– А что между нами происходит? – переспрашиваю, не оборачиваясь к ней, и отчего-то начинаю нервничать.

– Вы не выглядите как люди, которые не терпят друг друга. Вы скорее похожи на влюбленную парочку, которая ждет желанного первенца. И не говори, что этот спектакль для Серёжи и Дани, они ведь в курсе настоящего положения вещей.

– Тебе показалось, – раздражаюсь я, не желая оправдываться. – К тому же у нас что-то вроде перемирия с Даней, я не хочу нервничать, воюя с ним. Все, что чувствую я, чувствует и ребенок.

– Что-то не верю я в искренность твоих слов, – протягивает Таня и заваливается спиной на кровать.

– У тебя получилось с Сережей поболтать и договориться о свидании? – спешу сменить тему, потому что обговаривать наши с Даней отношения совершенно не хочется.

– Сережа мне не подходит. Он не серьезный, – заключает подруга, задумчиво сверля потолок.

– Даня тоже, но это лишь обертка. Сережа хороший парень. Вот, держи, – протягиваю ей вещи для сна. Сама же без стеснения стягиваю с себя одежду и переодеваюсь в черную шелковую ночнушку, сверху накидываю такой же коротенький халатик.

– Выглядишь так, словно ступаешь на тропу соблазнения, – заключает подруга, окидывая меня внимательным взглядом. – А когда появится живот? Разве ты не должна уже быть похожа на арбуз? – смеется она.

– Не знаю, через несколько недель, скорее всего.

Я по привычке прикладываю ладонь к все ещё плоскому животу, до сих пор так и не осознавая своего положения. Интересно, когда начинаются первые шевеления? Нужно посмотреть в интернете.

– Спокойной ночи, Тань. Еесли что-то надо будет – зови. Хотя… Можешь позвать кого-то из мальчиков, уверена, они с удовольствием помогут тебе, – подкалываю подругу и подмигиваю ей. На что она бросает в меня подушкой, сама же громко хохочет.

Я останавливаюсь перед дверью, ведущей в спальню Даниила. Несмело переминаюсь с ноги на ногу и толкаю ее в надежде, что муж уже спит.

Но, конечно же, он не спит.

Развалился на кровати, руки под головой, одеяло скрывает его до пояса, торс обнажен. Смотрит на меня взглядом довольного кота. Улыбка чуть ли не до ушей. На такого посмотришь и забудешь обо всех наставлениях бабушки, что мужикам от нас одно лишь нужно и до брака стоит держаться от них на расстоянии. Правда, я официально замужем, поэтому без зазрения совести могу находиться в опасной близости к этому «Мистеру плавлю мозги одним своим видом».

– Тебе плохо, Кравцов? – спрашиваю нейтральным голосом, подходить к кровати пока не спешу. Задергиваю на окнах шторы, провожу пальцами по поверхности комода. Оттягиваю момент, когда придется лечь с мужчиной под одно одеяло.

– В смысле? – растерянно спрашивает он.

– У тебя лицо странно так перекосило, – ехидничаю я.

– О, это от счастья, Решетникова! Потому что ты добровольно пришла ко мне. Обведу в кружочек эту дату. Буду смотреть и вспоминать об этом дне.

– Закатай губу, я пришла к тебе, потому что свою комнату отдала Тане.

– Но ты могла остаться ночевать с подругой, кровать там побольше этой. Уверен, вы часто так делали, устраивая девчачьи посиделки. Но нет, ты выбрала меня! – самодовольно заявляет он, я же теряю дар речи. Замираю на месте, и глаза расширяются оттого, что Даня прав. Я даже ни на секунду не задумалась об этой возможности.

Кажется, замешательство и растерянность на моем лице отражаются так ярко, что Кравцов замечает их.

– Только не говори, что об этом варианте ты вспомнила только сейчас. – Качает головой и улыбается, а потом протягивает руку в мою сторону. – Иди уже сюда, я не кусаюсь, – его голос становится ниже на октаву, слышатся отголоски хрипотцы. Глаза в мгновенье темнеют, а с лица исчезает беспечная улыбка.

Я сглатываю подступивший к горлу ком. Чувствую, как сгущается воздух вокруг, как горячо становится внизу живота. Я знаю, чем закончится эта ночь. Потому что на уровне первобытных инстинктов шла сюда именно за этим, хоть никому и не признаюсь.

– Свет выключу, – произношу севшим голосом, вмиг теряя всю смелость. Щёлкаю выключателем, погружая комнату в темноту, а потом несмело подхожу к кровати.

Сама себя не узнаю, ведь мне не присущи робость и смущение. Особенно в отношении Дани. Но именно сейчас чувствую себя как на первой ночевке с парнем.

Стоит мне забраться под одеяло, как рука Дани обнимает меня, притягивая ближе к крепкому телу. В темноте все чувства обострены. Поэтому, когда он ведёт губами по моему плечу, я забываю даже, как дышать.

– Мне кажется, тебе стоить напомнить правила, – начинаю сопротивляться я, но скорее просто ради приличия.

– Мила, – его горячее дыхание щекочет шею, – правила созданы для того, чтобы их нарушать. И сегодня я собираюсь нарушить все.

Я не успеваю ответить, как тело Дани накрывает мое, вжимая меня в матрас. Губы находят в темноте мои. Руки исследуют каждый миллиметр моего тела, заставляя изгибаться и дышать часто-часто. Он безошибочно отыскивает все мои чувствительные точки, знает, куда нажать, знает, как сделать так, чтобы я забылась и растворилась в нем.

Я вся горю. Царапаю ногтями спину Дани, из моего рта вырываются хриплые стоны, Кравцов же все не перестаёт шептать мое имя.

Спинка кровати ударяется о стену. Одеяло скользит на пол, вместе с моей ночнушкой. Простыни под нами сбиты. Даня перехватывает кисти моих рук, заводит назад, замирает, несмотря на мои протесты, и прислоняется своим лбом к моему.

– Это такой кайф, Мила. Ты даже не представляешь. Ради этого я готов умереть.

– Кажется, у тебя начала развиваться зависимость, – с трудом отвечаю заплетающимся языком и тянусь к губам Дани, призывая его продолжать.

– Я уже давно зависим. Очень давно, – хрипло шепчет он и продолжает двигаться.

Я жадно прижимаюсь к нему ещё ближе. Я так близко. Это ни с чем не сравнимое удовольствие. С Даней почему-то все по-другому. Он словно разговаривает на одном языке с моим телом, я же в ответ откликаюсь на каждое его движенье.

– Я больше не могу, Мил. Не могу… – рычит он, и я чувствую, как мы вдвоём улетаем. Удовольствие растекается по венам, заглушает весь шум вокруг, кроме звука наших бьющихся в унисон сердец.

– Мне кажется, мы отлично ладим, как только наступает ночь. Нам стоит избегать друг друга днём, чтобы не портить отношения, – смеюсь я, расслабленно устроившись на груди у Кравцова.

Даня рисует пальцами узоры на моей спине. Его сердце под моей ладонью бьется все так же часто.

– Знаешь что? – Я приподнимаюсь и вглядываюсь в темноту, пытаясь разглядеть черты лица Даниила.

– Что?

– Я скажу это всего раз, так что наслаждайся. Ты мог стать для кого-то очень хорошим мужем, потому что ты отличный парень, хоть и жуткий сноб. А ещё до чертиков раздражаешь меня с первой нашей встречи. И мне жаль, что все так обернулось и ты из-за своей порядочности женился на мне. Ведь я не дура, дело не в бумагах на усыновление.

Я и в самом деле так думаю. Потому что где-то там есть девушка, с которой судьба должна была свести Кравцова. Которая должна была стать его женой и родить ему детей. С которой он должен был быть счастлив.

Он ведь и в самом деле заботливый мужчина. Уверена, если попрошу сейчас поехать в магазин за арбузом, он это сделает. За это время Даня открылся для меня с другой стороны. Той, которую раньше я не замечала.

– Нет, Мила, ты все же дура, – вздыхает он, напрягаясь. – Я и так самый лучший муж. И ни о чем не жалею, – сдавленно произносит он, и мы замолкаем.

Что он имеет в виду? Что и в самом деле рад, что я забеременела от него и теперь мы повязаны на всю жизнь?

Переспросить не решаюсь. Засыпаю уже через несколько минут, нежась в тёплых объятиях мужчины.

Глава 28

Утром меня будят посторонние звуки, я разлепляю веки и привстаю, упираясь на локти. Даня стоит спиной ко мне, волосы влажные, наспех застегивает пуговицы на белоснежной рубашке.

– Который час? – сонно выдыхаю я, а потом краснею от воспоминаний того, что мы делали прошлой ночью, и от откровенного взгляда Кравцова, направленного на меня.

– Спи, еще только семь утра. Мы с пацанами позавтракаем тем, что не доели вчера, и поедем на работу. – Даня подходит ко мне и легко целует в губы, отчего я теряюсь. Он ведет себя непринужденно, я же словно попала в параллельную вселенную, где по утрам просыпаюсь с ним в одной постели, обмениваюсь ласками и провожаю на работу.

– Мне в среду на УЗИ, поедешь со мной? – спрашиваю внезапно я.

– Конечно, только напиши во сколько, чтобы я отменил встречу, если понадобится. – Щелкает меня по носу и отстраняется.

– Хорошо. – Я опускаюсь обратно на простыни и подтягиваю выше одеяло.

– Ладно, мне пора. Не скучай здесь, – усмехается Даня и покидает комнату. Дышать становится в разы проще. Я тру ладонью лицо, пытаясь понять, что вообще такое происходит вокруг и с каких пор мы с Кравцовым превратились в примерную семью.

Когда поднимаюсь с кровати и выхожу в гостиную, дом пустой. Таня тоже уехала, даже не попрощавшись. Скорее всего, парни подбросили ее до центра. Я пытаюсь занять себя чем-то весь день, но я так отвыкла от того, что у меня есть уйма свободного времени, что понятия не имею, чем его заполнить.

Решаю поехать в гости к родителям, потом долго гуляю по торговому центру, скупая одежду для младенцев. Возвращаюсь домой ближе к вечеру, перед самым приездом Дани. Я как раз набиваю корзину с покупками всякими товарами для дома в интернет-магазине, когда снаружи слышится гул мотора, а потом хлопает входная дверь.

– Ты сегодня рано, – не отводя взгляд от экрана, произношу я, сама же чувствую каждой клеточкой тела, как Даня пожирает меня глазами.

– Перекинул работу на своего зама, должны же у меня как у начальника быть хоть какие-то привилегии, – усмехается он, останавливаясь у раковины.

Я наконец-то отлипаю от компьютера и перевожу взгляд на мужчину. В его руках пакет, явно не из супермаркета. Он кладет его в раковину, поворачивается ко мне и задает вопрос, от которого у меня расширяются глаза:

– Я рыбу купил, почистишь?

Я молчу. Перед глазами кровь и бедная рыба, голову которой мне придется отрезать.

– Странный вопрос я тебе задал, – сам себе отвечает Даня, – вряд ли ты когда-нибудь чистила рыбу и имеешь понятие, как это вообще делать, – как-то невесело усмехается он, а потом быстрыми движениями расстегивает пуговицы на белой рубашке и снимает ее с себя, обнажая торс.

Я молча слежу за тем, как он берет черный стильный передник, надевает поверх обнаженного торса, а потом достает нож и берет в руки рыбину.

Божечки, какое завораживающее зрелище!

– А тебе идет. – Закрываю крышку ноутбука и с интересом наблюдаю за Даней. Хотя нет, скорее поедаю его взглядом. Разглядываю мощную спину, широкий разворот плеч. Он хоть и не качок, но все мышцы на месте.

Вдруг захотелось подойти и обнять его со спины, прижаться щекой к обнаженной коже, запустить руки под передник…

Но это желание проходит быстро и резко, так как в следующее мгновенье Даня вспарывает брюхо рыбине и в моих глазах рябит от крови. Тошнотворный ком подкрадывается к горлу. А вид кишок заставляет мой ужин подняться вверх. Или же это просто токсикоз так действует на меня?

– Люблю жареных карасей, а ты как?

Даня поворачивается в мою сторону, его руки выпачканы в крови, и это становится последней каплей.

– Прости. – Прижимаю ладонь ко рту, с трудом сдерживая тошноту, и бегу в сторону ванной комнаты.

– Мил, с тобой все хорошо? Вызвать врача? – слышу стук в дверь.

– Дай мне пять минут, это всего лишь токсикоз. И ради бога, выброси к черту эту рыбу, смотреть не могу на то, как ты потрошишь ее, – выкрикиваю, умывая лицо.

Шаги Дани отдаляются от двери. Когда я привожу себя в порядок и выхожу из ванной комнаты, никого на кухне нет. Я обхожу дом и понимаю, что Кравцова нигде не видно. Замечаю его случайно в окно. Он сидит во дворе на стуле, рядом миска, упрямо чистит свою рыбу, опустив голову. Все в том же переднике и черных брюках.

Упертый.

Неужели ему так рыбы захотелось? Мог купить тогда готовую, заказать в ресторане, в конце концов, а не возиться с ней посреди ночи.

Я тяжело вздыхаю, смотря в спину мужчине, а потом поднимаюсь на второй этаж. На мгновенье задерживаюсь у спальни Дани, гадая, как лучше поступить. Лечь в его комнате или у себя? Все же решаю пойти к себе. Без приглашения к нему соваться не собираюсь.

Мне не спится. Прислушиваюсь к тишине. Когда выхожу в туалет, улавливаю запахи жареной рыбы. Правда, в этот раз меня не выворачивает от нее. Видимо, только от вида сырой.

Даня ложится поздно. Я узнаю это по поступи его шагов в коридоре. На часах уже полночь, когда он приближается к моей комнате. Замирает. Я вся напрягаюсь, ожидая, когда он войдет, подбираю более выгодную позу в кровати, до неприличия задираю край ночнушки, но ничего не случается. Даня просто постоял у двери и ушел к себе.

Со злостью взбиваю свою подушку. Искушение пойти к нему, забраться в его постель и спать под одним одеялом слишком велико. Но меня что-то останавливает. Поэтому эту ночь мы проводим порознь.

Утром я не нахожу в доме ни Дани, ни рыбы, несмотря на то, что проснулась я, как и всегда, рано. Решаю, что сегодня не помешает заняться домашней работой. Вызвать клининговую службу. Заказать доставку свежих овощей и фруктов. А еще заказываю несколько пар обуви и свободных джинсов.

Ночевать Даня не приезжает. И я ощущаю укол в самое сердце. Порываюсь позвонить ему, но каждый раз, беря телефон в руки, с раздражением бросаю его на кровать.

Мы друг другу ничего не должны – вспоминаю я. Он волен делать все, что хочет, и проводить время как вздумается.

Так я думаю. Да. Но потом все же не выдерживаю и звоню ему.

Трубку почему-то берет Сережа.

– Да, Мил?

Я теряюсь и сразу же напрягаюсь всем телом. Множество картинок происходящего вертятся в голове.

– А Даня где? Хотела спросить, ждать ли его сегодня, или могу запереть дверь изнутри, а то я спать ложусь, – придумываю на ходу, чтобы никто не решил, что меня очень волнует местонахождение собственного мужа. Но уже тот факт, что он с Сережей и трубку берет не какая-нибудь девица, успокаивает меня.

– Он вышел. У нас проблемы в офисе, скорее всего переночуем в комнате отдыха или в отеле напротив. Даня должен был предупредить тебя, видимо забыл, – тяжело вздыхает он, но отчего-то я сразу понимаю, что врет. Не знаю, что именно его выдает. Интонации или то, как осторожно и продуманно он строит свою речь.

– Ясно. Тогда удачи в решении ваших проблем.

Я отключаюсь и резко щелкаю ладонью по пластиковому включателю над тумбочкой. Комнату озаряет тусклый свет. Если у Дани кто-то есть, наверняка в его спальне должно быть что-то, что укажет на это.

Веду себя словно ревнивая жена, но мне все равно. Себя убеждаю, что это ради ребенка. Не хочу подцепить что-то от его отца.

Я открываю шкаф и проверяю каждый карман его пиджака и брюк. Но, кроме дурацких беленьких помятых носовых платочков, ничего не нахожу. Я даже осматриваю воротники его рубашек и принюхиваюсь, пытаясь убедиться, что от них не несет женскими духами.

Я с ума сошла – делаю заключение и громко хлопаю дверью. Это уже ни в какие рамки не входит. Даня превратил меня в параноика. Заставляет чувствовать то, что я ненавижу больше всего. Глупую ревность. Это ведь ревность, правда? Ее спутать с чем-то другим просто невозможно. Я уже проходила через это, второй раз не хочу!

Этот факт злит меня еще больше. Последнее, чего мне не хватает в этой жизни, – ревновать Кравцова к кому-либо.

Уснуть долго не удаётся. Я запуталась ещё больше, но завтра же объявлю своему мужу ультиматум: в нашей постели я не потерплю еще кого-то. Либо он со мной спит, либо вход в мою комнату ему воспрещён…

Глава 29

Даня влетает в клинику за три минуты до назначенного мне времени. Уставший, с красными глазами, бледный и какой-то встревоженный.

– Прости, приехал как смог, я ведь не опоздал? – тяжело дыша, спрашивает он и сканирует меня своим взглядом.

– Нет, все хорошо, – качаю головой и хмурюсь. Все обиды на него вмиг исчезают.

Я немного встревожена его внешним видом, и если вчера я допускала мысль, что он может быть с другой женщиной, то сейчас все эти предположения кажутся глупыми.

– Дань, с тобой все хорошо? – прищуриваюсь я, внимательно осматривая его. – Ты выглядишь… ну, словно заболел. Может, тебе стоит отдохнуть? Отпуск на несколько дней взять? Обратиться к врачу?

– Нет, все хорошо. Просто… работы много, – нервно улыбается он. – Но скоро это закончится. Прости, что не набрал вчера, Сережа говорил, что ты звонила.

Мне все же кажется, что не все у него в порядке. Впалые щеки, мутные глаза – он явно не блещет здоровьем. Но решаю, что Даня уже большой мальчик – если говорит, что все хорошо, значит, так оно и есть.

– Решетникова? – зовет меня медсестра, не давая нам с Кравцовым закончить разговор.

Мы с Даней следуем за ней в кабинет доктора, я внезапно забываю обо всем и начинаю волноваться, что с малышом может быть что-то не так.

– Давай я подержу. – Даня протягивает руку в мою сторону, и я отдаю ему сумочку.

– Сначала мы взвесим вас, я померяю давление, а потом вас осмотрит Алиса Петровна и проведем УЗИ. – Улыбчивая медсестра указывает в сторону весов, и я снимаю ботинки, заменяя их на бахилы.

Под пристальными взглядами становлюсь на весы и закрываю глаза. Ничего не могу с этим поделать, когда всю жизнь работаешь моделью и вылететь из агентства можешь из-за каких-то пятисот граммов, килограммы уже кажутся чем-то вроде приговора.

– Отлично, в пределах нормы. А теперь присядьте на свободный стул, а вы, молодой человек, не стойте у двери, проходите.

Даня выглядит растерянным, словно это ему рожать скоро предстоит. Вообще, обычно он собран, излишне неэмоционален, а сегодня какой-то не такой.

Наконец-то после нескончаемых манипуляций я ложусь на кушетку и задираю край рубашки. Алиса Петровна выдавливает мне на живот холодный гель и начинает водить датчиком. Я задерживаю дыхание, внимательно смотря на монитор. Даня же стоит рядом со мной и, кажется, даже не дышит.

– Та-ак, вот и наш малыш. Ручки, ножки – видно, да? – спрашивает женщина, я же не могу произнести ни слова. Перед моими глазами настоящий человечек. Человечек, которого я когда-то не хотела. Глаза наполняются слезами. На меня наконец-то в полной мере сваливается понимание того, что я скоро стану матерью.

– А это ничего, что у него такая голова огромная? Она выглядит больше туловища, – раздается взволнованный голос Дани.

– Не волнуйтесь, именно так выглядит плод на четырнадцатой неделе беременности. Никаких отклонений от норм я не вижу, малыш абсолютно комфортно себя чувствует. Сейчас послушаем его сердечко.

– Погодите, как это четырнадцатая неделя? – севшим голосом произносит Даня, а потом недоверчиво смотрит на меня. Даже гадать не нужно, какие мысли в его голове сейчас бушуют.

Алиса Петровна усмехается и смотрит хитро на меня.

– Объясните своему мужу, как считаются акушерские недели, или мне это сделать?

Я закатываю глаза, Даня же, кажется, на взводе.

– Не волнуйся, ребёнок твой, недели считаются не с дня зачатия.

– А как тогда?

– Кравцов, я не буду обсуждать с тобой свой менструальный цикл, ясно тебе? Просто смирись, что у нас четырнадцатая неделя вместо одиннадцатой.

Даня хмурится. Кажется, дошло. Мы ещё несколько секунд завороженно смотрим на монитор, а дальше комната наполняется ритмичными и гулкими звуками.

Тук-тук.

Тук-тук.

Тук-тук.

Сердечко моего малыша бьется так быстро, словно он бежит марафон, а не с комфортом разместился у меня в животе и спит сутки напролёт. Я с трудом могу дышать, меня захлестывают эмоции. Внезапно чувствую, как Даня находит мою руку и переплетает наши пальцы. Я отрываю взгляд от монитора, смотрю на Кравцова, на лице которого отражается такая растерянность и нежность одновременно, что мои губы растягиваются в улыбке, а дыхание захватывает.

– А когда можно узнать, мальчик у нас будет или девочка? – тембр его голоса совсем не такой, каким он обычно разговаривает. Немного глухой, с дрожью и волнением.

– Пол можно будет узнать начиная с двадцатой недели, так что придется еще немного потерпеть. – Алиса Петровна нажимает на одну из кнопок, и в кабинете вновь наступает тишина.

Мне хочется попросить ее вернуть звук, дать послушать сердечко ребенка еще немного, но я понимаю, что не могу находиться здесь весь день.

– У вас есть флешка, чтобы я могла вам сбросить запись сердцебиения ребенка? – словно читая мои мысли, спрашивает женщина. – Если, конечно, хотите, – улыбается она уголками губ.

– Да, конечно, хотим! – оживляюсь я и поворачиваюсь к Дане, смотрю на него вопросительно в надежде, что у того найдется флешка.

– В машине должна быть, сейчас сбегаю принесу.

– Хорошо, мы как раз с Милой возьмем на анализ мазки, – кивает Алиса Петровна и подает мне бумажное полотенце, чтобы я могла убрать с кожи гель.

Через полчаса мы с Даней выходим из клиники в полном молчании. Но это не напряженное, тягостное молчание. Наоборот. Каждый из нас погрузился в радостные мысли, и, наверное, ничто не сможет затмить этот прекрасный день.

– Кажется, у меня наконец-то отлегло по поводу того, что ребенка мы зачали, когда ты была пьяна, – выдыхает Даня, притягивает меня к себе и целует в висок. – Не подумай, что это упрек с моей стороны, – быстро оправдывается он, – просто не мог выбросить это из головы и боялся, что может быть какое-то отклонение.

– Это я,6 вообще-то, должна упрекать тебя за несдержанность, – насмехаюсь над ним. – Уж ты-то из нас двоих был единственным, у кого была ясная голова и кто понимал, что творит.

– В голове все становится мутным, когда это касается тебя.

– Похоже на признание в любви. Скажи же, ты специально сделал это, чтобы привязать меня к себе? – шучу я.

– Вот еще чего. – Мы с Даней останавливаемся на парковке перед моей машиной и внезапно замолкаем. – Подкинешь мужа до дома? – внезапно спрашивает он, улыбается, и на его щеках появляются милые ямочки, которых я раньше не замечала.

– М-м-м, зависит от того, что мне за это будет. – Наклоняю голову набок и пристально смотрю на него.

Даня расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки, словно ему становится трудно дышать. На улице ветрено и холодно, а он без куртки.

– Простынешь же, Дань, и так вид у тебя, словно подхватил простуду. Садись уже, – снимаю машину с сигнализации я. – А что с твоим автомобилем? – спрашиваю, когда мы оказываемся в салоне.

– Я не спал почти всю ночь, не был уверен, что смогу доехать до клиники без приключений.

– Ты в курсе, что ты одновременно самый ужасный и самый правильный человек в мире?

– Но тебя это заводит, – не спрашивает, а утверждает. Со своей фирменной улыбочкой на губах.

Я неопределенно пожимаю плечами и выезжаю на дорогу.

– Осторожно, сбоку идет на обгон. – Я замечаю, что Даня пытается контролировать обстановку, словно не верит, что я могу хорошо водить. – Перестройся в средний ряд, из этого только поворот направо разрешен.

– Кравцов! Если ты сейчас не заткнешься, я высажу тебя прямо посреди дороги! – строго произношу я после десяти минут езды с ним. – Я вожу шесть лет и уж точно могу отличить знаки на дорогах от светофора. А теперь будь добр, включи музыку и тихо смотри в окно.

– Боже, ты такая злюка, – наигранно вздыхает он.

– Это потому, что ты меня сейчас раздражаешь.

– Я просто подсказываю тебе.

– Ты не инструктор по вождению, чтобы подсказывать.

Вот именно поэтому мы никогда и не ладили. Заводимся с полуоборота, и уже не остановить.

– Баба за рулём к беде, ты только что нарушила два правила дорожного движения. Останови, поменяемся местами.

– Ещё чего. Это моя машина. Сиди и помалкивай, – деловито сообщаю я.

– Ты невыносима. Осторожно, впереди какой-то идиот едет.

– Боже, больше никогда не сяду с тобой в машину. Ты зануда.

– А ты ездить не умеешь. Здесь две сплошные, Мила, – качает головой он, наблюдая за тем, как я сворачиваю во дворы, чтобы объехать пробку впереди из-за дорожных работ.

– И как мы ещё не развелись?

– Тот же вопрос, – бурчит Кравцов и наконец-то замолкает. Закрывает глаза, откидываясь на сиденье, а через несколько минут уже мирно посапывает. Вот гад. Раздразнил, а сам уснул.