Текст книги "Стражи Арктиды"

– Приветствую, – отозвался тот. – Прихватил меня Янг, – вздохнул. – Ты полуфантом, Дива, активированный потомок Марии Магдалины. Но сейчас ты находишься в зоне действия Великого Нага, они испытывают свою адскую аппаратуру.

– Активированный потомок? – удивленно замерла женщина. – Я не просто потомок… – И тут же бросилась к чешуйчатому чудищу. – Росс освободит свою Судьбу! – запальчиво вскрикнула.

– Пусть освобождает, хы-хы, – хрипло вырвалось из глотки Янга, – я чту Закон. Кха-кха, – прокашлялся, – не сможет – удавим.

Но тут с железным скрежетом рявкнул аппарат, возле которого восседал под полтора метра роста чешуйчатый человекоящер, Великий Наг. (Наги невысокие, головастые.)

– В Ином Мире – человек! – вопил аппарат. – Или получеловек. Или полуфантом. Начинаю отсчет Добра. Прошу информацию! Ячейки Зла замыкаются биополем Добра.

– Добро в нашем ведомстве?! – отвисла челюсть у Янга.

Алк краем сознания уловил – это иная реальность, там его Судьба, его тонкоматериальный фантом в клети.

– Информацию! – рявкнул аппарат и защекотал лучом волосатые ноздри Янга.

– Я нервный! – завопил тот. – Расколочу изделие…

Голова без шипов повернулась, уставились желтые неподвижные глаза.

– Где толмач Великого? – раздраженно привстал Янг.

– Пытают, – ответил здоровенный черт-охранник, аггел. – Шипит, продался, хмырь!

– А толмачит кто? – впился Янг огромными когтями в горло аггелу. – В падлу!

– Янг, – вкрадчиво прошелестел шипением наг, – я без толмача скажу: получишь сто невинных девочек, если расколотишь мое изделие.

– Глызь, рвань и врань! – успокоился Янг. – Где вы, ваше Высочайшее, их найдете, сто невинных? Прямо новорожденных доставят? А из колбы не принимаю – я не извращенец.

– Аппарат требует информацию – похерил приказ?

– Я чту повеления, – нехотя отозвался двойник. – Когорта Начинающих на земле настолько активна, что их потенциал создал собственного фантома. А он силой совокупного таланта решил убыстрить в людях идею всемирного Добра. Утопия? Людишки и есть носители этой утопии, у них созревает такая идея. Можно и искусственно, подумал Начинающий и создал торсионный вихрь. Но генератор требуется… Я предоставил ему Судьбу, обкоргал маленько этого росса, соблазнился его кодами. Потребовалась эмоциональная закваска, так как наги способны лишь логично выводить средний уровень житухи. Похвально! Мы и людишек научили такой мухлевке, и недоразвитый социализм накрылся моим половым органом, – развалился в кресле Янг.

– Пришибленный Страж, – сверкнула очами Дива, – ты думаешь освобождать Судьбу?

– Слава Янгу! Слава! – взревели бесы, черти и нанасы и бурно зааплодировали.

А прутья Клети тем временем запылали, лучистый лик Судьбы обозначился четче.

– Обидно, Великий Наг, – продолжал двойник, – людишки увлекаются идеей Господа. Он у них провозвестник справедливости и любви. Он искупил грехи человеческие… И что? Грехов стало меньше? Страданий меньше, бесы голодают? Фиксируй, Великий: Господь знал, что никому не дано искупить грехи человека, кроме самого человека. В противном случае теряется смысл человеческой жизни. Точнее сказал пророк Анаксагор о людях: «Чувства наши ограничены, дух слаб, течение времени кратко, а истина лежит глубоко; только мнения и привычки господствуют повсюду, для истины не осталось места, все покрыто мраком». Вечно Начинающий уперся своим гениальным лбом в мощнейшую вибрацию Зла. Мой соратник, учитель, вождь и противник, – торжественно привстал Янг, – Великий Наг, ваша змееподобная личина, повелитель подземных шрастров, вот тут-то и происходит казус: люди – пленники зла, но их чувства, эмоции устремлены к добру и любви. И как ни изгаляйся, а получается: только сам человек может освободить себя из Клети. Пусть пыжатся… А я хочу еще раз увидеть агонию Господа на кресте, мы воздвигнем пыточный крест Земле и уйдем на другое жнивье, – фанатично сверкнул глазами Янг. – Кто распинал Господа, я? Извините, граждане, я не настолько подонок, чтобы посмел распять Господа. Вы распяли, граждане, вы в своем мракобесии, корысти и невежестве страшнее меня. Вы мильоны раз распинаете сограждан и одного нарекли после этого Господом. И не потому, что замучила совесть. А так было надо, чтобы зародить веру.

– Несколько слов о Диве, – скрипучим голосом потребовал аппарат.

– «Воскресши рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине… Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь?» (Евангелие от Иоанна, 20: 15). Жена! По свидетельству отцов церкви – проститутка! Людишки и тут оказались проворней нас и распяли и это Благородство, не очень думая о том, что их собственный конец в пантеоне Вселенной будет сиять предупреждающим символом распятого благородства. Какая еще греховная любовь у Господа, мы, недостойные, истинно поклоняющиеся Ему, соизволим наречь Магдалину покаявшейся проституткой. И никаких потомков Иисуса и Марии! Но, господа, – сверкнул глазищами Янг, – даже я ведаю, что истинная любовь ни при каких обстоятельствах не бывает греховной перед Богом. Астрейка, – хрипло хихикнул Янг, – косила под Магдалину, космонаблюдательница. Родила Диву во Франции.

– Мамочка Дивы – Магдалина? Дива – гиперборейское отродье от Наблюдателей. Не выпускай ее, Янг. Мочи!!!

– Дива, – злобно уставился Янг на женщину, – вселяет свой Дух в плоть и становится полуфантомом, ибо способна пребывать в человеческих низах плотного мира. Сананда, звездное существо восьмой плотности, наблюдая, как человечество погружается в невежество, воплотил часть себя как сын Иосифа и Марии. Я, как и вы, Высочайший, – потребители энергий низкой плотности, жрем страдания, а Иисус совершенно другой – не враг и не друг нам, Он дитя просветления и любви. Каждому свое… Вокруг Иисуса плодятся легенды религиозного толка, монополия церкви навязала образ идола «непорочного зачатия». Чушь! Некоторые инопланетные группы, – мрачно усмехнулся двойник, – обладают способностью оплодотворить женщину, не вступая с ней в сексуальный контакт, но в случае с Иисусом не было никакого «непорочного зачатия», не было никаких дурацких голубков, все произошло с помощью обычного акта, чтобы в эмбрион была внедрена духовная частица Сананда. Мария и Иосиф оказались возле Мертвого моря, где нашли приют у ессеев. Ясновидящий Иисус знал, что идет на смерть, но до последней минуты призывал людей к любви. И что? Сколько же войн и убийств после этого последовало, – победно усмехнулся Янг. – Великий Наг, вы требовали информацию – вот подлинная информация о божеской сути Иисуса, Магдалины и Дивы. Кстати, к нашему сожалению, Магдалина не была и не могла быть проституткой, актриса, танцовщица, певица – дочь Астрейской звездной цивилизации, дочь Афины от Космонаблюдателей. Косила под Магдалину… А теперь Дива, доченька Иисуса и Марии из Магдал, способна «закосить» под кого угодно.

– Информация принята, – сухо подытожил аппарат и женщина, ощутив свободу, кинулась к Вечно Начинающему, дотянулась к его груди.

– Послушай, милый умница, ты больше всех сейчас нуждаешься в помощи, твое смятение проникло в мое сердце. – Она обвила руками шею Начинающего и зашептала: – Ищи истину в человеческом сердце, разум довольствуется информацией и коммерцией, а сердцу дано болеть. Идея свободы привлекательна, да не угодить бы в цепи, вот как угодил ты. Начинающий, – вскрикнула, – фантом талантливых, отрынь цепь, провозглашая свободу!

Она еще что-то хотела сказать, но Янг сорвал ее с цепей и бросил к своим ногам.

– Аппарат нагов щелкает зеленым, накопляя биополе Добра, – издал яростный вопль, и глаза монстра заголубели бессмыслием, которое бывает у новорожденных. – Ребята! – кликнул трехметровых нанасов, и те хлынули гурьбой. – Я первый ее… А потом – очередь, – сорвал с Дивы лифчик. – Она выносливая, бывшая росска.

Женщина укусила Янга за плечо, вырвалась и бросилась к Огненной Клетке.

Алк подобное допустить не мог. Звонкой струной лопнули прутья, выжигая чертей и нанасов сверкающими молниями обломков. Судьба на лету подхватила Диву, выпяченной дланью отведя от нее огонь, коленом поддела Янга.

– О, моя печень! – простонал тот и завалился.

Росс ощутил, как в Тонком Мире воссоединяется со своим фантомом и на вытянутых руках Судьба поднесла потерявшую чувства Диву к груди пленника:

– Вот твоя любовь, Вечно Начинающий. У вас в энергетических вихрях неземной любви родится Божий ребенок, вы наречете его именем – Наука. Я срываю цепи, Начинающий! – И цепи, звякнув потусторонним звоном, исчезли.

Лаврак очнулся от видения и ощутил цельность своей души, остро вспомнил: он Страж от Арктиды, превращается в лаврака, но подумал, что там, в мире, где пребывала его Судьба, он совершил все правильно: без нее, Дивы, в которой признал Фею, Начинающий будет несчастен. Магдалина две тысячи лет назад нашла свое счастье. Но первый земной путь Иисуса закончен, Бог призвал Его к последующему свершению. А Мария будто и поныне приходит рано, когда еще темно, и видит: камень отвален от гроба…

– Он меня насиловать вздумал, я тебе покажу паритет! – И Алка пронзила тревога.

По позвонку пробежала знакомая изморозь, тело закололо иголочками. Обернулся…

– Спокойно, росс, – вытянула руки к его вискам, и стало спокойно.

Светятся, повисли над землей, ну и хрень, подумал. Хотя эфирные тела – запросто.

– Мужиков не бойся, – показала Дива себе за спину, и свечение угасло, женщина встала на почву. – Алкид, ты все события за глюки принимаешь или как? От своих видений, как страус, голову готов зарыть в песок?

С испугом хрипло спросил:

– Мои видения – не глюки? И ты, полуумная, – помрачнел, – в какой спецухе лежала?

Невольно при этом покосился на розовые соски.

– И этот туда же! – схватилась за груди, прикрывая. – Совсем забыла… Поверишь, что моя одежда осталась в другой реальности?

– Если поверю – придушу! Ты меня бросила, Фея! Ты оставила меня одного с этим мечущимся миром, а из тела выходить запретила. Такие астрейские законы, Богиня? Космонаблюдательница… Впрочем, вот в это я готов поверить.

Охрана с высоты и со смешком начала опускать на Диву переливчатый сарафанчик, за обладание которым на подиуме устроили бы потасовку.

– Нет, ты не готов к инициации, – настороженно заметила, окидывая его пытливым взглядом. – Бродит в тебе дух раздражения и злости, ты – лаврак. Тебя еще в детстве, в глыбах у моря, частично затемнил Янг. Ты владеешь высшими дарами, но инициировать Светом тебя в данный момент нельзя. Тебе нужно духовное размягчение. Ослаб ты, прими немного светлой энергии. – И прикоснулась к его затылку.

Алка выгнуло дугой…

– А дикарь может действительно свихнуться, – заметили помощники.

Она бросилась к россу, прижала его трясущуюся голову к груди.

– Не смей! Не сходи с ума, миленький… Я могу сделать так, что ты все забудешь, но нельзя. Ничего нельзя вычеркнуть из жизни, препятствия всегда были и будут, не все этот плотный мир способны выдержать, их убивают, провоцируют и оговаривают, они спиваются, самоубийства, инфаркты… Прошлое маячит за спиной, а ты, росс, выдержи.

– Ты действительно дочь Иисуса и Магдалины? – тихо, но внятно спросил Алк.

– Живой! – радостно вскрикнула женщина. – Благодарю, Господь! Погляди на молодца, – потрепала по загривку претендента на инициацию, – спокоен, как удав перед броском. Зовут меня Дива… А Магдалина? Это было так давно. Две тысячи лет спустя сердцем мира и веры станут просторы России, вот почему я здесь. – И подтолкнула интеллигентного вида мужчину. – Это Мигль. А этот здоровенный детина – Бизрн. Оба Стражи неземных прерий. Я вроде как обрусевшая еврейка французского происхождения. Я действительно дочь Магдалины, две тысячи лет назад родилась во Франции. Меня друзья по КОНу даже путают с моей бабушкой Афиной, не отличишь. Но я – Дива, понахваталась у вас русского мата и сама скоро запью горькую. На данный момент я представляю частицу отряда от Конфедерации Объединенных Наблюдателей. Основу отряда составляют силы Плеядианской и Астрейской цивилизаций. Зевс – бывший бог-руководитель, он не астреец – сирианец от Сириуса А. Ох и бабник был… Обожал земных женщин. То было Начало Конфедерации Наблюдателей. Зевс согрешил с Алкменой, загулял с дубиной Геракл – так говорят легенды и сказания. Но Афина еще моей мамке поведала, что это чушь. Зевс карал всех, кто сомневался, что это он зародил Геракла. Кому охота была связываться, сирианцы слегка сшибленные на власти и ревности. А на самом деле Алкмена уже была беременна от Стража от Красного Карлика, но только заикнись – Зевс кишки натянул бы Алкмене на голову вместе с приплодом и пришельцем. Сама Алкмена была еще той штучкой, отдаваться – так от всей души и богу. У Геракла было аж три отца. Амфитрион, тот, кто тянул лямку. Зевс, тот, кто считал себя отцом. И действительно генетический отец: Страж Космоса, сделал дело и скрылся куда-то за шестьдесят световых лет. Ты, росс с легендой Алкида – от Страж, арий, – усмехнулась, – воин. Тебя затемнили чешуйчатые, от этого никуда не денешься, возможно, ты реализуешься с меньшими потерями для тебя и людей, но потом помни: негоже тебе, арию, мелочиться и оставаться лавраком. Мы должны быть уверены в каждом, предательство отбрасывает нас на окраины борьбы. В наших рядах нет места слабым и глупым! Мы готовы помочь состоявшимся, но за ручку никого не водим.

– Нам пора, – вскинулся Мигль. – Эти наги со своими аппаратами… Вот: проявил слабость Вечно Начинающий – и тут же его поимел Янг. Солнечная система под несколькими космическими завесами – Земля инфицирована нефилимским истязанием души.

К вечеру следующего дня взбурлила в поселке волна ажиотажа, дети с сачками, а за ними и взрослые с наметами бежали к бывшему вольному пляжу. Сдуревшая от неожиданного сгона рыба заходила в бухту, где вода оставалась теплее. Подошла низовка, семиградусная донная вода по каким-то стихийным причинам вытеснялась наверх, перемешиваясь с теплой водой. Снизу с течением захватывался сероводород, рыба задыхалась, выискивая в бухте у самого берега очажки спасения.

Лаврака-Алка сгон застал в камнях, подставлял вечернему солнцу волосатую грудь. Люди бежали в одном направлении, побежал и он, схватив рюкзак и ружье. Прибежал и застыл, увидев вакханалию, людей, опьяневших от легкой наживы и азарта. А со стороны моря пировали дельфины, зажав рыбу в бухте. Орали чайки, суетились бакланы и нырки.

– Чего стоишь? – весело закричал Петька-участковый. – Мне на дежурство, – а всего-то, – показал на вещмешок с десятком кефалин. – А ну дай, – выхватил ружье.

Петька разогнал пацанов, которые на камнях дежурили с сачками, прицелился и саданул сверху по плавникам. Стрела взвизгнула, пролетая по воздуху, утробно зашипела в воде, дернула линь так, что Петька не устоял, едва не упал в воду.

– Твою мать! – перепуганно оглядел ружье. Вытащил заморенную кефальку, рыба и не трепыхалась. – О-го-го! А ты стоишь… Ну и ружьишко! Буду бить лежа.

Лавраку вздумалось «взглядом» вырвать ружье, в последний миг опомнился – житья после этого ему не видать, подбежал и силой забрал у Петьки ружье.

Отошел к леску. Нет, это рыба не его. Вскинул рюкзак – домой. Тело играло мышцами, он ощущал в себе неведомую силу. Уяснил, это «индукция», подъем сверхъестества от соприкосновения с Дивой и восстановленная связь со своим фантомом Тонкого Мира. Издалека движением руки начал гнуть ствол молодого деревца – получилось. Взглядом поднял камень и метнул в дерево, удар получился такой силы, что деревцо сломалось. От неожиданности и стыда вначале застыл на месте, потом подбежал, возомнил, что тут же срастит растение. Сколько ни сращивал – не вышло. Крушить умеет, а давать жизнь не созрел. На кокон всегда не хватало энергии, все тренировки накрылись, а сейчас? Занемел, представил зеркальную сферу и крутанул… Все смешалось, на миг мир ушел из сознания и… что? Только бешено колотится сердце. Хотя это его ощущения… А со стороны? Катят пацаны на велосипедах… Резко выбросил вперед руку: «Стоп!» – мысленно приказал. Три пацана завалились. Хуже пришлось великам – искореженные колеса и рули.

– Пипец, – прошептал пацан, встав на четвереньки. – Откуда тут стена?

– Смотрите на меня, – подошел. – Потом расскажете, что видели. Постараетесь – дам деньги на ремонт великов. Внимание, готовсь! – И крутанул кокон.

От перенапряжения сел, задыхаясь.

– Что видели?

– Ни хрена не видели… Темное пятно, а потом ты исчез. А раз появился – гони монету, а то заявим в милицию.

– Монета будет… Приходите завтра с утра на лодочную. У меня дежурство. Начнете трепаться – дырку от бублика получите, а вас засмеют.

Пошел по дороге и вспомнил: прямой проход закрыт. Саданул ногой, вышиб доску…

 
Дали нам сухого,
Шала-ла-ла,
Совсем недорогого,
Шала-ла-ла.
Выпили стаканчик,
Шала-ла-ла,
В голове туманчик,
Шала-ла-ла, —
 

хороводили вокруг костра дамы в плавках.

 
Море мое ласковое,
Безответное.
Счастье мое чистое,
Недопетое, —
 

упоительно выводили надтреснутыми голосами три обнявшихся жирных мужика.

– Митя, хочу ночного купания, – вскочила дама, забыв о семиградусной воде сгона.

– Охладись, охладись, – заплясал вокруг нее, словно бес из преисподни, то ли беленький, то ли синенький от худобы черноволосый мужичок, тряся бородкой. Он усердно заплясал, по-идиотски изображая «цыганочку». С задышкой приговаривал в такт:

– А я весь расслабился, ух, ух. Славно мне, славно мне, ах, ах.

Костер раскочегарил Разумовский. С пьяной отрешенностью, сопя, ломает ветки дуба и сосны. Наломал и потащил к костру. Живая хвоя дымится секунду и вспыхивает смоляным пламенем. Дамы разбежались, ошпаренные жаром.

– Нельзя ходить посторонним – марш отсюда! – подскочил жирный мужик. – Ишь, тля! – рванулся толстогубый, перегораживая тропу. – Каков, а? Супер!

– Да оставь его, – махнул рукой один из них.

– Нет! Никанорыч прав – никого! Имеется мандат и – баста! Сразу всех отлучить! Ох, вмазать! Вмазать, – надвинулся толстогубый.

– У меня ксива, – усмехнулся росс, – видишь пень от дуба?

Рука сама по себе словно удлинилась, невидимым воображаемым усилием «схватил» мужика за загривок, заставил резко согнуться и влупиться лбом о пень, который служил у очажка вместо стола. Мужик заревел медведем, сел, в шоке выпучив глаза.

Мужиков словно ветром сдуло, перепуганные обступили Разумовского.

– Ты чего, паря, чудишь? – строго прикрикнул Разумовский. – Мало имел приключений на свою задницу, еще захотел? Вызвать команду или и моей охраны хватит?

– Судьбу свою вызволил, – улыбнулся.

– Чего? Послушай ты, шиз недобитый, помнишь, предлагал тебе человеком стать? Ну, сберег себя, молокосос? Опустился… На дне. То ли совесть, то ли душу свою берег. И живешь в дерьме и нищете. Кичишься великой Россией? А я вот не кичусь, я трезво знаю ей действительную цену, – подошел впритык.

– При чем тут Россия? Дворец себе, гляжу, варганишь?

– Хе-хе. Тут скоро только птица пролетит, а ты обижаешься. Тебя, видите ли, гонют. Быдлу нельзя, а тебе можно? Кстати, Павка привет просила передать при встрече…

– Спасибо. Так я могу пройти?

– Не в этом суть. Разворачивайся – марш к забору! Это ты жизнь лбом хотел расколоть. А «сэ ля ви» призывает баранов еще крепче биться лбом, а лоб – о моховик. Кому котлеты, а кому мухи, болван!

Алк собирал в тугой комок остатки нервов, изнемогая от непосильной сдержанности.

Тот лаврак чуть руку не отгрыз, а этот перекусит горло, поежился.

– Генератор наверняка в ружьишко втемяшил? Изобретение, идиот, замытарил, сам не гам и другому не дам. В дешевку «кольцевой генератор» сунул!

– Но ведь так и не поимел меня, Ким Никанорович.

– Тогда присядем, – решительно указал Разумовский на пни вокруг очажка. – Шевели жизнь, горячись, – заерничал Никанорыч, – сейчас это приветствуется. Нашевелившись, многие поймут: себя перепрыгнуть можно только хотеть. Так было и, учти, Витя, долго еще будет. Блок коммунистов, блок демократов, блок партии власти и умеренной оппозиции – тьфу! Наши неодемократы лишь создали грызню, коррупцию невиданных масштабов, державную импотенцию и кучу мошенников с этакими либеральными замашками. Ну-ка, гений, подскажи… И последует? – Лаврак-Алк молчал, тяжелел взглядом. – И последует очередной выкидыш! – с пьяненьким самодовольством ответил Никанорыч. – Последует попытка воздвигнуть идею. Красивые слова о демократии, волшебные слова о модернизации и экономическом подъеме заметелят, блеснут конфетти. А поезд уходит, еще видны лишь два огонька – догони! Теперь понял?

– Нет, – сквозь зубы ответил Алк.

– Правильно, не понял. Но все поймут, сраженные реалиями. Делай себе хорошо, если успеешь – вот клич, а все остальное прикрасы. Реалии! Я, Семиоков, тебя все же поимел, а вот коттеджик, – обвел рукой пространство, – в придачу. Поимел и поимею! Жизнь разделена, Витя. Мы знали, что и как делить! Ты отказался от своей доли… – развел руками строитель рыночной экономики или строитель всего-навсего фешенебельной дачи.

Никанорыч, подумалось Алку. Ника – победа, Норыч – нора. Победу утащит себе в нору. Нагло, как печенег длиннокосую русскую женщину. И растащут Россию по своим норам.

Как из-под земли выскочил охранник с автоматом и уставил ствол Стражу в лоб.

– Ну? – усмехнулся Разумовский. – Оставляй ружье с генератором и топай! Возникнешь – таких собак навешаю! Уничтожу, псих недобитый! Хочешь что сказать?

– Уже до меня сказали. Слушай, Высоцкий поет:

 
Лукоморья больше нет,
От дубов простыл и след.
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили все дубы на гробы.
Ты уймись, уймись, тоска,
У меня в груди.
 

Автомат охранника резко пошел вверх, вырываясь из рук. Качок упал.

– Полтергейст! – вытаращился Разумовский. – В тебя вселились дьявольские силы. Потрясающе! Теперь и я, – вскинулся, – пойду в церковь. – И в прыжке выхватил ружье, отбежал. – Возьми итальянские кроссовки, – издалека выкрикнул, – только пару раз надеванные, бери! У тебя сорок какой размер? Выбрось рвань свою парусиновую, лет десять проходил во мрази ширпотреба? Или ты жертва китайского экономического чуда? Слушай, изобретатель хренов, даю тысячу бакс. Ну? Приоденешься, человеком станешь. Нормальной жратвы себе купишь. С баксами ты враз будешь всем нужен. Ну, договорились?

Вроде как время тянет, подумал росс и решительно встал. Так и произошло. Кто-то вызвал оперативный наряд.

По верхушкам деревьев заметались высверки фар, к ним вовсю мчались несколько автомобилей. Разумовский, не выпуская из рук ружье, метнулся в кусты к внедорожнику, но спрятаться не успел. Range Rover поднялся в воздух, тяжелый двигатель перевесил, и вездеход врезался в глыбу, тяжело свалился, но вновь встал на колеса. Фары резко остановившихся автомобилей высветили жутко визжащего Никанорыча, дрыгая ногами тот падал на крышу вездехода. Тело безжизненно сползло с крыши в сторону глыбы.

Прожектор осветил оскалившуюся от страха бесовскую харю Митяя, в алых отблесках костра на миг образовалась куча из людских тел, и распатланная голова горбоносого и худосочного личного юриста Разумовского уткнулась чуть ли не в угли, а нога омоновца гордо воздвигнулась ему на спину. Повязали Митяя!

Но другого мнения был пришедший в себя Разумовский. Он вытолкнул из-за глыбы телохранителя, и тот вскинул автомат. В последний миг росс силой, данной ему иномирьем, отвел ствол, и пули лишь по касательной задели голову и плечо. Дальше началось сущее столпотворение: автоматы вырывались из рук крепких парней и, жутко шурша, вращаясь, врезались в глыбу, самопроизвольная пальба, засвистели шальные пули, занемевшие от неожиданности омоновцы, бросившиеся на землю, дико визжащие женщины, сшибавшие с ног жирных мужиков, когда рванулись в темноту. Пуля попала в бензобак Range Rover, искрой мелькнула вспышка, прозвучал оглушительный взрыв, разметав пожитки, костер, людей. Черный дым с языками бурого пламени взметнулся вверх, освещая жуткую картину.

Петька-участковый, показывающий ОМОНу дорогу, дико завращал зрачками, выглядывая из-за колес перевернутой милицейской машины. Взгляд его остановился на Лавраке, по лицу которого из раненой головы стекала кровь, он держался рукой за окровавленное плечо. Петька выполз из-за колеса и наткнулся на бездыханного Митяя.

– А-а, буйняк! – прорычал, пиная ногой бесоподобного мужичка. – Чтоб ты сдох!

Неведомая сила подняла Петьку и швырнула вновь за колесо.

Над побоищем возникли три светящиеся сущности, Лаврак услышал:

– Мигль, Бизрн – спасайте ситуацию! А я к нему… Сорвался, – констатировала.

Он молчал, ощущая затвердевшие мышцы, потом покорно подставил голову под удивительные руки воплотившейся в плотный мир женщины. Шипел золотой огонь, под которым исчезала кровь, моментально затягивалась рана.

Рядом возник Мигль:

– Мертвых нет. Сильно от взрыва пострадал высокопоставленный и его охранник. Выживут. Всем внушили аварийную версию. Росс в ситуации не присутствует.

Алк метнулся и среди суеты и дыма вырвал из рук Разумовского «кольцевой генератор». И был подхвачен сущностями. Приземлились в глыбах у моря, ниже поселка. Дива присела рядом. Неожиданная и странная женщина, глаза излучают внутренний свет.

– Росс, Стражи Космоса прибыли с планеты Родина. Геракл не наш, их сын. В то время весть о прекрасной Земле распространилась по всему Космосу, этим и привлекла к себе рептоидов. Драконовые склонны к темным вибрациям, в свое время сильно навредили коренной расе человека, внедрялись, бесчинствовали, оставляли в ДНК людей гены захвата, страдания и убийств. На их совести то, что Земля превратилась в полигон. В войнах «богов» термоядом была выжжена основная водная атмосфера планеты, космические излучения укоротили жизнь. Земляне жили до тысячи лет, их жизненный и духовный уклад был совсем другим. Ты единственный оставшийся на свободе мужской потомок Родины. Не печалься, что тебя колошматит на этой земле… Нет готовых высокодуховных Духов! Росс, пребывание в третьей плотности еще никому не сходило с рук, мало кто выживает. Немало людей, обожравшись пива, с ножом в животе поступают к нам в Мир Иной, где соприкасаются с первейшим законом: подобное притягивается подобным. Они собираются в огромные толпы, эти необузданные любители пива и бормотухи, а мысль одна – бесконечный ряд пивных ларьков и девочки с неуемным желанием найти вечный кошелек и умопомрачительный секс. Но в иномирье секса в земном понятии нет, пива нет, бормотуху цеховики не продают. «Скучно, – орет толпа, – верните нам прямую кишку и анус!» А ведь, как некоторые утверждают, их душа вернулась домой, после смерти – они умнейшие духи. А эти пивные души начинают только задумываться. Смысл человека именно и состоит в том, чтобы создать себе цельного Духа. Иногда пройдут тысячи лет, чтобы Тонкий Мир стал действительно домом. И лишь в исключительных случаях Дух ведет земную личность, приоткрывая фильтры мозга. Росс, я поняла: Господа ты почитаешь, а церковь и ее служителей обходишь стороной. Но кто так уж утверждает, что путь к Господу возможен только через церковь? Ради вселенского престижа церковь могут вознести выше Господа. Ведь так не раз было.

В ту же секунду тело сотрясла сильнейшая вибрация, судорога свела солнечное сплетение, Алк задохнулся от страшной боли, а «выдохнул», уставившись на свое бездыханное тело. Не успел осмыслить миг, а уже подлетал к какому-то строению с куполами и крестами.

Дива указала на рослого священника с благородной осанкой и лбом мыслителя.

– Твой будущий духовник, Страж. Знакомься…

Священник, потирая сонные глаза, вводил в ноутбук какие-то данные, вычитывая их из клочков бумажек, разложенных на столе. Вот тут и возник перед ним двухметровый призрак, выйдя прямо из стены комнатенки.

Отец Василий довольно быстро обуздал страх, приосанился, погладил короткую густую и волнистую бороду и, сжав кулаки, глухо спросил:

– Кто ты и откуда?

– Не надо! Святой Антоний надоумил вас тут же – «кто ты и откуда?».

Священник растерялся, но крепился. Даже когда «мышка» самопроизвольно защелкала и отключила надрывно загудевший комп, дородный священнослужитель лет пятидесяти, наклонив голову так, что длинные волосы почти закрыли лицо, упрямо повторил:

– Кто ты и откуда? – и слегка дрожащей рукой откинул с глаз волосы.

– Я не не демон, не дьявол и не ангел. Я человек, сумевший выйти из собственного тела.

– Экзосоматическое состояние? – облегченно спросил священник. – И что тебе, мил-человек, надобно?

– Я и сам не знаю… Просто ваши писания полны баек о том, как бесы внешне могут превращаться чуть ли не в самого Христа. Вот я перед тобой… Не бес ли я? Дочь Магдалины утверждает, что я – Родина, потомок Стражей Космоса и гипербореец.

– А мне всеедино. Я полон своей веры и своего достоинства – и этого довольно.

– Достоинство ваше вижу. И что, не приняли меня за сумасшедшего? А как же «дочь Магдалины», например? Стражи Космоса… Гипербореец.

– Мил-человек, пути Господни неисповедимы. Почему, скажи, у Магдалины не могло быть дочери? И Стражи Космоса обязательно должны существовать, много тьмы вокруг. Это, мил-человек, чувство веры… Веришь в Стражей – верь.

– Что такое вера? Не обессудьте, батюшка, но не понимаю я вашу веру. Иисуса признаю и чту, а вот церковь – сплошной анахронизм. Столетиями верят в добро, а вокруг реки пролитой крови и страдания.

– Вера, известно, от сердца, а ты хочешь понять? И с умом у тебя… нормально?

– Отец, для старушек и детей сойдет слепая вера в добренького божка, а потом они, столкнувшись с жизнью, разочаруются. А вы будете призывать к терпению, смирению и прощению, а зло тем временем хватает за горло. А для человека, который может выходить из тела в эфирном облике, о слепоте негоже говорить. Я прямо спрашиваю: почему зло сатанеет с каждым днем, размазывая вашу веру по стенке? Вас же первых жгут, стреляют, насилуют детей. Козни Сатаны? За две тысячи лет Сатана уже раза три облил всю землю кровью, а вы все устраиваете крестные ходы, песнопения и хвалу растерзанному Иисусу. Искупитель! Мы нагрешили, а Он искупил, спас нас? Таков человек? Распинает Высшую Сущность, чтобы потом до скончания веков просить прощения и убивать, убивать, убивать душу и тело, призывая к себе Ад.

– Так зачем тогда, мил-человек, тебе церковь? Святой апостол Павел сказал: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». Твоя вера состоит в том, что сам Господь предоставляет тебе полную свободу и ответственность. Вера – это то, во что ты сам веришь. Чтишь в своей душе доброго Бога или сам чтишь себя богом. Верь и отвечай перед Господом. А у церкви – свои недостатки и свои достоинства. Оставь церкви ее деяния, а сам иди своей дорогой. Никто тебя силком в храм не гонит… А пришел – не буянь и не талдычь об анахронизмах. Был такой философ Карл Юнг, он отписал: «Цель человеческой жизни – сознательное развитие осознания». Вот ты свою веру и осознавай, коль Христа и без церкви почитаешь. И думай, как тебя встретит Мир Иной.