Текст книги "Брачные игры чародеев"

– А вот мне ничего неизвестно про людоедов и шарики, – вставил я, однако меня проигнорировали.

– Так вот. Я проник через ограду…

– Как? – возопил я.

– Просто. Спер лестницу у маляров, которые красили особняк неподалеку. Их смыло наводнением, а лестница осталась, вот я ее и прихватил.

– Какой умный мальчик! – вздохнула Гермиона.

– А как ты избежал бушующих вод?

– Я наколдовал воздушный шар и назвал его «Мудрость Тристана». – Профитроль-младший выпятил грудь колесом.

– Что? – У меня отвалилась челюсть.

– На нем я и долетел до нужного места. Это пустяки.

Я подавил вопль и не стал спрашивать его о горгульях и прочих существах, которых в особняке Вольфрама, наверное, целый гарнизон. Либо мальчишка демонически везуч, либо одно из трех.

«Мудрость Тристана» – только подумайте…

– Мне известны все норы в Вольфрамовом гнезде, – вел дальше свою сагу юный чародей. – Поэтому я без труда пролез через окно в подвал. Там решетка давным-давно вывалилась из цемента и держится на честном слове.

– Настоящий следопыт, – восхитился Леопольд.

Я ничего не ответил. Испытавший настоящее потрясение (очередное), Браул Невергор развесил уши и внимал бесконечной героической истории, коя повествовала об отважном мальчугане, в одиночку пробравшемся в цитадель к самому повелителю тьмы и выкравшем оттуда самое ценное, что у этого повелителя было, – его смерть. Этот мальчуган смеялся в лицо опасностям, а когда встретил хранителя смерти повелителя, и вовсе дружески похлопал бдительного стража по плечу, одарил его стеклянными шариками (красными, шесть штук) и, пока тот пускал слюни и лопотал, словно младенец, стащил искомый предмет. После этого, что довольно логично, наш герой дунул с вражеской территории так, что ветер засвистел у него в ушах.

– Это все? – спросил я.

Тристан посмотрел на меня с заносчивостью, на какую способны лишь герцоги, вращающиеся в высших королевских эшелонах.

– Я здесь и готов принять лавры, – сказал мальчишка. – Я жду.

Гермиона подплыла к нему, точно лебедушка.

– Дорогой Тристан, мы обязательно возложим на тебя лавры…

– И тому подобное, – вставил Леопольд, не в силах выдумать ничего подходящего, но раздираемый желанием внести свою лепту.

– Мы придумаем что-нибудь сногсшибательное, – добавила волшебница, – но сделаем это чуть погодя… а сейчас нам надо усиленно готовиться к походу…

– Не забывайте, я иду с вами! – напомнил похититель книг Слядена Исирода. – И чтобы в последний момент никаких отмазок!..

Я схватился за голову. Совершенно ясно, что, пока я валялся в отключке, как сурок, прихлопнутый шваброй, в этом доме вершились судьбы мира, в числе которых была и моя. Браулу Невергору отвели подходящее место, и пищать было совершенно бессмысленно – это я понял по тому гранитоподобному взгляду, который адресовала мне Гермиона. По всему видно, мое мышиное нытье ее не только не вдохновляет, но и начинает раздражать.

Но как жестока судьба, только посмотрите! Мало того, что мне тащиться в Волшебную Страну в компании Леопольда и Гермионы, так еще и Тристан прилипнет ко мне, как банный лист. Ничего себе, прогулочка будет! Да кто поручится, что при первой же возможности малолетний паршивец не сделает ноги, скрываясь в клубах пыли за поворотом? Никто, правильно. А теперь вообразите, каково будет искать его на волшебных просторах, когда мы даже в Мигонии не пытались это делать, осознавая всю трудность задачи?

Я не сразу заметил, что Гермиона тащит меня за левую руку. Сестрица намеревалась вырвать меня из кровати, как репку вырывают из земли, и не скрывала разочарования. По ее словам, я окончательно обленился и закостенел, и, если все обойдется, она намерена задать мне жару. По ее разумению, меня надо заставить заниматься спортом. Я ответил, что таким красивым и румяным девушкам неприлично так выражаться в присутствии мужчин, и заработал щелчок по носу. Гермиона сообщила мне, насколько сильно я отстал от жизни.

На помощь ей пришел Леопольд. Убедившись, что под рукой у меня нет кочерги, друг детства вцепился в меня своими клешнями с другой стороны. Вместе эти изверги начали тянуть Браула к двери. Что делал в это время Тристан, спросите вы? Он поступал сообразно своей пакостной природе – стоял у стены и надрывал живот от смеха. Впервые я подумал, что из Тристана вырастет превосходный Вольфрам номер два. Не таким ли был зловредный старикан в нежном возрасте? Может быть, страдания одомашненных волшебников ему тоже доставляли удовольствие?

Меня стащили на пол, где я лежал, словно куриная тушка без головы. Гермиона пригрозила мне разрядом электричества и даже выставила в моем направлении пальцы, между которыми с треском проскакивала голубая дуга.

– Хорошо, хорошо, если вы настаиваете, чтобы я отдал жизнь в борьбе со злом, так и быть, – проворчал я. – Сейчас же приступлю.

Гермиона подобрала книгу Слядена Исирода (на редкость уродливая вещица), сунула ее под мышку и строго-настрого наказала мне немедленно собираться в дорогу. Леопольд ободряюще подмигнул и вышел из комнаты вместе с Тристаном. Выглядели они как закадычные друзья, не меньше.

Когда мои соратники скрылись в глубине дома, я приступил к сборам. Жаль, что у меня нет камердинера, действительно жаль. Сейчас я бы отдался в его умелые руки и все прочее, а сам продолжал пребывать в тумане, окутавшем мое сознание. Меня бы одевали, словно куклу, и тем самым я был бы избавлен от необходимости стаскивать с себя одни тряпки и напяливать другие. Отвратительное занятие, и отвратительность его повышается раз в двадцать, если над вами висит Долг. Именно Долг – с большой буквы. Помогая страждущим, я ступил прямо-таки на героическую стезю. Я стал похож на горячих парней из старых времен, которые только и делали, что мутузили друг друга на поединках дубинами и топорами, плавали за тридевять морей, чтобы заполучить в жены северную королеву, и пускали драконам кровь. Хотя нет… не слишком я похож на того, кто побеждает зловещих подземных карликов и прикарманивает их золотишко. Если посмотреть в зеркало, сразу будет видно, что этот тощий (хотя и стройный) тип годится разве что на модель для изготовления огородного пугала, но никак не для головокружительных подвигов. Что бы там ни думали всякие гермионы, леопольды и тристаны, я – чародей домашней выпечки, и им останусь. Да у меня коленки подламываются, как только я вспоминаю о речных драконах!.. О каких свершениях вы говорите?

Облачившись в некое походное одеяние: длинный плащ, высокие сапоги и шляпу – я бросил взгляд на свое отражение в зеркале. Чтобы попрощаться. Похоже, это мое последнее приключение.

Единственное, о чем жалею, будучи представителем старой аристократии, коя должна противостоять злу, так это о том, что вышеозначенное зло, видимо, останется безнаказанным.

Гермиона забарабанила в дверь. Дескать, если я не выйду, она за себя не ручается.

Вперед, Браул, навстречу… Ай, да ладно… Прощайте все…

Выскочив за дверь, я сказал, что готов, хотя готов не был. Гермиона, разбрызгивая горячий энтузиазм, ткнула меня под ребра и сообщила, что можем выступать. Времени она даром не теряла и уже открыла в Волшебную Страну аккуратный портальчик, через который нам оставалось только пройти.

– Где Арни? – спросила Гермиона голосом рассерженного таможенника.

Я отдал ей фарфорового песика, который без проволочек был препровожден в ее карман.

Девица проверила, задействовали ли мы нужные заклинания, нацепили ли амулеты, талисманы и обереги, а потом надела перчатки. Такие подошли бы для фехтования, ну или чтобы отвешивать неслабые оплеухи. В общем, Гермиона не подкачала и подошла к вопросу своего внешнего вида со свойственной ей практичностью. На ней был костюм для верховой езды – никаких юбок, жакетиков, шляпок, всего того, что стесняет движения молодой особы на природе. Сестрица моя уже была готова лазить по деревьям, прыгать через пропасти, бегать по бревнышкам, перекинутым через болота, и раскачиваться, вопя во все горло, на тарзанке. Стоило посмотреть в ее глаза, как всякие сомнения на этот счет улетучивались.

По моей спине пронеслось холодное цунами, а члены сковало льдом. Я чувствовал себя примерно так же, как кот, сидящий зимой на крыше. Зад примерз к чему-то металлическому – и ни туда и ни сюда.

– Что это за звук? – спросила Гермиона, беря курс на гостиную.

Там уже мерцал, готовый принять нашу штурмовую колонну, портал в Волшебную Страну.

– По-моему, это Браул, – сказал Леопольд, торжественно вышагивающий позади меня.

– Конечно, – подтвердил Тристан. Он шел впереди всех, наверное, очень сожалея, что у него нет знамени, за древко которого можно было героически держаться, пока ветер расправляет тяжелые складки. – Он всегда стонет, когда предстоит важное дело.

Я застонал, иллюстрируя это меткое наблюдение. Настанет ли день, когда все оставят меня в покое?

23

Итак, все инструкции Селина получила – на время нашего отсутствия она должна была стать хранительницей дома Браула, – и мы вывалились через дыру между мирами. Гермиона хорошо изготовляет порталы. Созданные ловкой женской рукой, они никогда не показывают норов, как мои или Леопольдовы. Они похожи на вышколенных лошадок, тогда как наши – на необъезженных жеребцов. Нестабильный портал способен выкинуть вас неизвестно где и оставить на произвол судьбы, не считаясь с вашим социальным и имущественным положением, и даже если вашу плоть будут поедать хищные звери, он и пальцем не пошевелит. И только волшебник, у которого врожденный нюх на подобные вещи, может ничего не опасаться. Мало знать технику и успешно сдать экзамен по транспространственным мобилям – здесь не обойтись без таланта. У Гермионы он, безусловно, был. Она всегда попадала куда нужно и всегда возвращалась в ту точку, откуда начинала свой путь.

Через какой-то миг я понял, что мы стоим на залитой солнцем лужайке. Вот те раз! А я думал, над нами тут же загремит гром, засверкают молнии, в свете которых мы узрим зловещие скалы, похожие на острые зубы, и ущелья, где таится безымянный ужас. Я был готов к завываниям ветра и воплям козодоев, которые тысячами копошатся в ночи и предвещают недоброе… Но ничего похожего. Солнце изливало на нас свой пронзительный свет, поэтому экспедиция некоторое время только жмурилась и мычала. Когда глаза привыкли к такой резкой перемене, мы смогли оглядеться. В траве краснели и желтели цветочки, бабочки носились взад-вперед. Вдали – зеленые холмы и редкие рощицы, словно одинокие прыщики на свежих ланитах выпускницы пансионата для благородных девиц. В общем, ничего особенного. Я посмотрел наверх – может, облака здесь другой формы? Квадратные или, скажем, треугольные. Нет, вид облаков меня не огорошил. Столь же банальные, как чайные чашки на натюрморте.

– Строиться! – сказала Гермиона, взявшая на себя роль главнокомандующего.

Мы, разумеется, не поняли. Мы же не солдаты.

Юная волшебница уперла руки в бока и объяснила более доходчиво:

– Ладно, встаньте так, чтобы я вас видела! Ну до чего мужчины бестолковы! Леопольд, я уже жалею Ирму, которая выйдет за тебя замуж!

Чародей промычал что-то, словно пони с набитым ртом.

Тристан Профитроль, он же знаменосец без флага, захохотал.

– Ей придется мучиться с тобою всю жизнь! – пояснила Гермиона. – Ты хотя бы знаешь, какая нога у тебя левая, а какая правая?

Судя по всему, этот вопрос поставил бывшего фокстерьера в тупик. Его физиономия покрылась бисеринками пота, нос запрыгал. Чародей посмотрел на свои ноги и не увидел ничего, что помогло бы ему отыскать ответ.

Я подумал об Ирме. Жаль, в самом деле.

– Ага! – сказала Гермиона. – Понятно. Отложим выяснение деталей на потом… Стойте, где стоите, раз уж для вас это непосильная задача!.. Тристан, прекрати немедленно! Своим голосом ты перепугал всю округу. Откуда нам знать, кого ты мог потревожить?

– Драконов? Пусть приходят! – заявил мальчишка, закатывая рукава куртки и демонстрируя острые зубы.

– Никто не придет! – прошипела Гермиона, теряя терпение. Она схватила юного изверга за плечо и повернула к себе. – Мы договорились передвигаться скрытно, и мы будем передвигаться именно так, а не иначе! Понял? Ты, конечно, герой, и наша благодарность тебе почти не знает пределов. Однако помни: я могу принять жесткие меры, если ты не перестанешь валять дурака и действовать взрослым на нервы! – В этот миг голос Гермионы стал таким, какой и должен быть у женщины, когда она хочет пригвоздить кого-то к позорному столбу. А уж то, что прочитал в ее пылающем взоре Тристан, и вовсе заставило его растеряться. Хулиганская воинственность спала с него, как бинты с мумии, и он посмотрел в мою сторону. Меня он застал стоящим со скрещенными на груди руками. Я кивнул, имея в виду: мол, я предупреждал!

Леопольд тут же влез не в свое дело, решительно отбросив размышления о правых и левых ногах.

– Что за пантомима? – спросил чародей. – Вы что-то замышляете?

Он имел в виду меня и Тристана.

Я ответил ему взглядом, по воздействию похожим на выплеснутый в лицо стакан ледяной воды.

– А с коварными типами, которые бросают самых красивых девушек королевства, я вообще не разговариваю.

Леопольд встопорщил нос. Таким он бывал в детстве, когда родители несправедливо обвиняли его в воровстве печенюшек с арахисом из кладовки.

– Браул, тебе не ка… словом, ты лезешь не в свое дело!..

Гермиону целиком поглотил содержательный разговор с Тристаном. Маленький паршивец не сдавался и приводил аргументы один дурнее другого, пытаясь отстоять свое право творить бесчинства везде, где ему вздумается.

– Но я-то тебе не Браул, – твердила волшебница в ответ, – я не буду смотреть на твои выкрутасы сквозь пальцы!

И тому подобное.

Леопольд тем временем мялся, заливаясь краской, но я взирал на это с приподнятой бровью и в пол-оборота.

– Нет, это мое дело. Раз я взялся помогать тебе, то изволь… И потом, что это вообще такое?.. Жаль, у меня нет под рукой кочерги…

– Ты! – Леопольд отпрыгнул. Хотя кочергу я позабыл дома, но волшебная палочка была в кармане. – Ты! Ты… Тебя надо запереть в комнате с толстыми стенами, чтобы не гонялся за порядочными людьми!

Я гомерически расхохотался.

– Порядочными! И это говорит соблазнитель чужих служанок!..

– Что ты понимаешь? – подскочил Леопольд.

– Между прочим, мы здесь исключительно из-за тебя… я могу повернуться и уйти… Хочешь? Ну? И тогда твой дед так приклеит тебя к Фероции Зипп, что отлепить тебя от нее не сможет никакая сила! Хочешь?

– Это шантаж! – Лицо чародея потемнело.

– Знаешь… – сказал я. – Если тебе не нужна Ирма, это… в общем, я сам женюсь на ней. Думаю, ее папаша не будет против!

Леопольд закашлялся, я подошел и похлопал его по спине. Теперь знаю, зачем я так сказал: чтобы возбудить в душе этой дубины стоеросовой праведный гнев и заставить думать, что Ирма вот-вот уплывет от него в дальние края.

– Отстань, – проворчал Леопольд, глядя на меня исподлобья. – Я понял, что ты за тип! Ты этого и добивался – положил глаз на Ирму, а сам подсунул мне Селину!

Теперь уже пошатнулся и закашлялся я. Волна возмущения чуть не сбила меня с ног, и слова застряли в горле. Если бы Леопольд сейчас со всего маху заехал мне апперкотом по корпусу – не предупредив, что мы уже начали боксерский поединок, – результат был бы аналогичным.

Ну злодей, ну паразит! Вывернулся и обратил мою же логику против меня! Да как он…

– Чем вы тут занимаетесь, мальчики? – спросила Гермиона, выныривая из пасторального пейзажа. – Ой, Браул, по-моему, ты перегрелся. У тебя нет солнечного удара?

– Безусловно, у него удар, – ощерился за ее спиной Леопольд. – Только вот солнечный ли?

Я сипло дышал, в горле и висках стучало, точно в них кто-то гвозди забивал. Драма заключалась в том, что я не мог ответить ему той же монетой. Не при Гермионе, о нет!.. Трепать имя достойной девицы в присутствии ее подруги – благодарю покорно!..

И, зная это, Леопольд с удовольствием врезал мне под дых еще раз:

– Мне его разговоры об Ирме совершенно не нравятся!

– Об Ирме? – спросила волшебница. – Та-ак? И что? – Ее глаза сузились в щелки.

– Ничего…

– Он влюбился, – сказал Леопольд.

– Что???

Ну, знаете, это уже не обработка корпуса, а прямой в челюсть.

– Ничего, – повторил я хриплым голосом. Когда человека несправедливо обвиняют, он всегда теряет голос. Замечали? – Гермиона, обстоятельства складываются так, что сейчас я не могу объяснить тебе всего. Давай подождем, пока Вольфрам будет повержен, тогда и поболтаем за чашечкой кофе.

Гермиона посмотрела на меня и на Леопольда и покачала головой. Вылитая мамаша, сокрушенная в неравной борьбе со своими отбившимися от рук отпрысками.

– Хорошо. Отложим. Но запомните, вы мне не нравитесь. Оба. Что вы затеяли, не знаю, но, поверьте, лучше бы вам во всем сознаться. Это облегчит вашу участь!..

Нас одарили максимально суровым взглядом, от которого у вашего покорного слуги похолодели нижние конечности. И это несмотря на возрастающую жару. Леопольд тоже не выглядел жизнерадостным. Правда ведь все равно откроется, и я в любом случае отомщу ему за коварство – и он знал об этом. Теперь темные мысли будут угнетать бывшего фокстерьера на всю катушку – это для меня единственное утешение.

Вот так между нами, друзьями детства, пробежала черная кошка. Да, похоже, не одна, а целый выводок, включая дальних родственников.

Гермиона еще дулась, сбитая с толку нашими эскападами, когда взбунтовался Тристан Профитроль. Мальчишка взвыл, точно его ужалила оса, и подпрыгнул на месте, обрушив на нас бурю негодования. Высказав (в рамках приличий) все, что он думает о неповоротливых взрослых увальнях, юный герцог принялся умолять нас пойти вперед. Или в сторону, неважно. Но пойти, а не торчать на месте. Враг, по его словам, дремать вовсе не собирался, и ему наплевать, кто самая лучшая девушка в королевстве, а кто нет.

– Он прав! – резюмировала Гермиона. – Устами младенца глаголет истина! Шагом марш!

Мы с Леопольдом посмотрели на «младенца» глазами голодных анаконд, но не стали возражать. Гермиона построила нас колонной и выпустила в траву фарфоровую собачку. Арни встряхнулся, тявкнул фарфоровым голоском и поскакал на северо-запад. Наступил его звездный час. Песик наслаждался природой, свободой и всем прочим и, что немаловажно, всеми силами стремился быть полезным.

Мы двигались следом, выстроившись в следующем порядке.

За Арни вприпрыжку бежал Тристан, вопя во все горло и размахивая пучком сорняков.

Следом шла Гермиона с книгой Слядена Исирода под мышкой.

За ней на плохо гнущихся ногах – Леопольд Лафет Третий, несущий саквояж, набитый всякой чародейской дребеденью, большая часть которой нам, уверен, не пригодится.

И замыкал шествие Браул Невергор – уже на совершенно не гнущихся конечностях и с кислым выражением на бледном и потном лице.

У меня был свой саквояж, в который Гермиона умудрилась затолкать половину оборудования моей лаборатории – то, что не успело сломаться во время устроенного Тристаном погрома.

С каждым шагом саквояж становился тяжелее. Я подумал, что использовать его можно, пожалуй, только одним способом: огреть какое-нибудь чудовище по голове и навсегда отбить у него охоту радоваться жизни. Что ж, когда мы повстречаем драконов, я попробую.

Мы прошли луг, спустились в низину, потом выползли из нее, следуя на радостно-писклявый лай фарфорового проводника. Поминутно Арни останавливался и оборачивался, не понимая, почему мы так медленно движемся, но мы не могли идти быстрее. Лично я демонстрировал тенденцию к обратному. Работать негнущимися ногами, да еще с таким грузом, нелегко, и я попросил сделать привал.

Длился он минут пятнадцать. Я лежал на траве, как в далеком детстве, и рассматривал облака, в то время как остальная экспедиция фыркала и нервно вздыхала, расхаживая вокруг меня и поминутно спрашивая, долго ли я намерен прохлаждаться.

Я не мог ответить определенно, ибо чувствовал, что, хотя и выспался перед походом, усталость не покинула мой организм. И потом, я так долго жил жизнью оранжерейного растения, что мои мускулы, естественно, потеряли всякую эластичность. Им бы вспомнить юные годы, проведенные в галопирующем ритме, но они отказывались, смирившись с мыслью, что все лучшее в их жизни позади.

В конце концов, я все-таки поднялся, и меня тут же погнали вперед, словно ленивого мула. Мул же, несмотря на все старания, тащился медленнее улитки, в результате чего экспедиция стала походить на дом престарелых, выползших на прогулку в солнечный денек. Это, конечно, не вселяло в моих соратников веру в победу. Более того, наводило на мысль, что взять Браула с собой было очевидной ошибкой. Гермиона сокрушалась, Леопольд ворчал, Тристан корчил обезьяньи рожи. В общем, всем было весело.

Прошли еще километр, после чего я окончательно вышел из строя и заявил, что никуда больше не пойду. Либо саквояж понесет кто-нибудь другой, либо я умываю руки.

Нести саквояж никто не хотел. Особенно Тристан. Вспомнив, что он ребенок, юный чародей заявил о своем праве скакать и прыгать, как положено всякому лицу, не достигшему тринадцатилетия. Гермиона напомнила, что она все-таки девушка, а Леопольд фыркнул, как слон, и сказал, что не записывался в носильщики.

– Тогда идите без меня, – сказал Браул затухающим голосом. – На обратном пути положите мои останки на погребальные дроги и отвезете в наш мир. Моей матушке передайте, что я пал в бою, сражаясь, как лев. Нет, как десять львов. Не позвольте чести Невергоров упасть ниже, чем она уже упала!

– Шантажист! – вынесла приговор Гермиона, пылая, как утренняя роза. Ее распирало от желания вздуть меня, но она помнила, что мы уже не дети и прошлые трюки вряд ли сработают.

Фарфоровая собачка подбежала ко мне, вскочила на грудь и принялась вертеться.

– Лишь ты меня понимаешь, мой добрый Арни, – проговорил я с умилением.

Песик лизнул меня в щеку.

Соратникам было невдомек, зачем я это делаю. По правде говоря, я и сам был не очень-то в курсе, но подозреваю, что хотел заставить их шевелить мозгами и изобрести другой способ передвижения.

– Придумал! – вдруг заорал Тристан, прыгая на одной ножке. От его крика птицы выпорхнули из кустов и разлетелись. – Придумал! Свежее, молодое мышление опять победило!

– Что значит – опять? – спросил Леопольд.

– Мы сделаем воздушный шар! – сказал мальчишка, носясь вокруг Гермионы.

– Стой! – взмолилась волшебница, ловя чудовище за шиворот. – Какой шар? Вроде того, на котором ты спасся от наводнения?

– Еще лучше. Если вы мне поможете, у нас будет самый крутой шар в мире. На нем мы долетим куда надо в один миг!

До них дошло. Гермиона и Леопольд восхитились, и это навело меня на мысль, что дурак и шут гороховый здесь вовсе не я. Отвалив маленькому чудовищу требуемую порцию рукоплесканий и комплиментов, от которых Тристан чуть не лопнул, мои соратники принялись за дело.

Я наблюдал за ними со стороны и одновременно посматривал на небо. На севере собирались тучки, в планы которых входило в скором времени устроить небольшой погодный бедлам, и это не могло не огорчать вашего покорного. Я вообразил, как мы летим по воздуху, а вокруг нас сверкают молнии, и покрылся мурашками.

Гермиона и Леопольд вывалили из саквояжей все, что мы взяли с собой, и принялись конструировать воздушный шар. Это надо было видеть. Ввиду того что с подобным мои приятели никогда не сталкивались, работами руководил сам юный герцог Профитроль. Он заверил присутствующих, что делать воздушные шары легче, чем кажется: стоит только начать, как все поймут, как это весело. Отличный способ провести время – так сказал малолетний вредитель, и аудитория поверила.

Любо-дорого поглядеть на мастеров своего дела. Чародеи спорили, хватаясь то за одно, то за другое, вопили, как недорезанные, отстаивая свою точку зрения, и в результате получали вовсе не то, что хотели. Только на создание нужных материалов потратили сорок с лишним минут – а дальше? Дальше дело едва не дошло до драки. Леопольд собирался вырвать Тристану ноги за дельные советы, но моя сестрица, конечно, вмешалась, так что мальчишка продолжал виться вокруг стройплощадки и жужжать, подобно оводу. Наконец стратегия была выработана. Леопольду надлежало создать корзину, достаточно широкую, чтобы поместились все мы, Гермиона взяла на себя баллон, а Тристану поручили заняться стропами. Он занялся, засучив рукава. Его тщеславие требовало показать собственные таланты во всей красе, и Профитроль-младший занимался этим, пока не запутался в созданных им веревках и не стал походить на куколку бабочки. Гермионе и Леопольду пришлось отвлечься и распутать паршивца. Со стороны это походило на борцовский поединок в легком весе, а по количеству полученных ссадин и синяков – в тяжелом.

Наконец шар обрел те черты, которые позволяли назвать его именно шаром, а не, скажем, плавучей баржей или двухэтажным дилижансом. Гермиона отерла пот со лба и взмахнула волшебной палочкой. Бедняжка потратила много сил, но все равно шла к своей цели, проламывая любые препятствия. Как там – через тернии к звездами? Это про нее. Только не к звездам, а к воздушным шарам.

– Вот это круто! – сказал Тристан Профитроль, глядя на плод совместного труда трех чародеев. Плод стоял на траве – большая корзина с привязанным к ней еще не надутым баллоном.

– Точно! Это я называю работать сообща, – отозвался Леопольд. Его физиономию рассекла улыбка человека, впервые в жизни сотворившего что-то путное.

Тут он бросил взгляд в мою сторону и поиграл бровями, намекая, видимо, что талантливые личности вполне могут обойтись и без разного рода тунеядцев. Тунеядцы – я и фарфоровый Арни – лежали в траве и ухмылялись. Не говори «гоп», пока не взлетел – так выражаемся мы, воздухоплаватели.

– Пора в дорогу, – пробормотала Гермиона, обеспокоенная нашей долгой остановкой, и объявила заключительный акт представления.

Известно, что шары летают при помощи горячего воздуха. Оставалось, следовательно, всего ничего: надуть эту конструкцию и помчаться навстречу приключениям.

Эту ответственную миссию взяла на себя Гермиона. Размахивая волшебной палочкой, она заставила баллон повиснуть в воздухе, после чего поместила под него созданный чарами пылающий сгусток огня. Я все ждал, когда начнется пожар, и был удивлен, что он не начался. Впрочем, нельзя судить ближнего по себе – я бы непременно подпалил шедевр воздухоплавания в одно мгновение, но Гермиона не обладала моими талантами. В общем, вместо того, чтобы заняться синим пламенем, шар, похожий на гигантскую редьку, раздулся и дернул корзину вверх. Если бы ее не присобачили к земле при помощи веревки, привязанной к колу, не видать бы нам воздушного путешествия как своих ушей.

«Уф!» – мысленно сказали мы, а Гермиона вслух добавила, что пора рвать когти. Предназначалось это в первую очередь мне, развалившемуся на лоне природы. Что ж, я встал. Указав, что некоторым не мешает собрать весь скарб, включая мой саквояж, я прошествовал к корзине. Забравшись в нее, я долго слушал рычание и шипение, которым соратники сопровождали свои сборы. По их мнению, я взвалил на них всю работу, а сам бью баклуши. Зато, по словам волшебницы, когда придет момент последней битвы, они будут стоять в стороне и предоставят совершить подвиг мне.

Экспедиция погрузилась в корзину. Тристан все тараторил, как это здорово – летать и что он не понимает, почему люди до сих пор не переехали на небо жить – при таких-то возможностях, какие дает магия! В конце концов, Гермиона закрыла ему рот кратковременно действующим заклинанием, и мы оторвались от земли. Леопольд перерезал канат, после чего шар ринулся в просторы небесного океана, да так резво, что у меня перехватило дыхание. Девица снова взялась за волшебную палочку и держала курс в нужном направлении при помощи телекинеза. Что касается Арни, то он бежал внизу с привязанным к шее длинным прочным шпагатом.

Должно быть, со стороны зрелище было фантастическим. Волшебная Страна еще не знала такого нахальства – об этом я мог судить по реакции пролетавших мимо птиц. Бедняжки таращили глаза и разевали клювы, не в силах поверить суровой правде. «Да, – говорил я им мысленно, – у вас завелся конкурент, даже не один. И вообще, чешите отсюда, пока наш младшенький не вспомнил, что в кармане у него лежит рогатка».

Так размышлял я, глядя с высоты на проплывающую землю, на это коричневое, серое и зеленое. Что можно было сказать про Волшебную Страну? Я имею в виду, есть ли в ней нечто особенное, что сразу выделяет ее из компании товарок? Не знаю. Ну, желтенький светящийся флер и некая «игрушечность» – ландшафты выглядят так, словно их нарисовал художник от большой любви. Общая атмосфера? О, безусловно! Тут пахло магией, которая, чем дальше мы пролетали, становилась гуще. Это как запах цветов: входишь в сад, и в начале пути твой нос только щекочут ароматы, но по мере продвижения к центру благоухания голова кружится все сильнее и в конце концов ты падаешь в обморок. Так же здесь. Я чувствовал, как Сила разливается во все стороны, как воздушный шар бороздит ее, порождая волны, словно корабль, идущий на всех парусах. До чего же приятно. Хотя тучки приближались, чтобы порадовать нас дождем, настроение у Браула было отличное. «Авось, – думал он, – все обойдется». Волшебная Страна, хоть и не била по глазам обилием экзотики и невероятностей, занимала достойное место среди прочих в иных измерениях. А ее малонаселенность нам даже на руку – так лучше продвигаться инкогнито.

– Дождь, – сказал юный герцог, как только заклятие, залепившее ему рот, рассосалось. – Будет дождь и гроза!

– Надо что-то делать, – отозвался Леопольд, разминая пальцы.

– Ну так делайте! Кто из нас мужчина? – профырчала юная волшебница. – Я и так тут за рулевого!

Пришлось мне. Я не дока, но мне удалось окутать корзину чем-то, что я бы назвал невидимым силовым пузырем. Для чего? Ну, думается мне, чтобы защититься от воды.

– Халтура, – сказал Леопольд и тут же отодвинулся к дальнему краю корзины.

Я посуровел. Можно было, конечно, наколдовать кочергу, но, боюсь, женщинам и детям, находящимся среди нас, зрелище расправы не пойдет на пользу.

Я посоветовал Леопольду изготовить нечто такое, что поразит нас своим совершенством, но, разумеется, ничего подобного не дождался. Гермиона обозвала нас обоих кретинами, а Тристан засмеялся. Я уже готов был схватить его за ухо, но Гермиона взвизгнула.

– Да ладно тебе, – сказал я. – Я всего лишь немного подергаю… ему это полезно…

Тристан приготовился к драке за независимость собственных ушей и поднял кулаки, как боксер.

Гермиона взвизгнула снова.

– Это мужской разговор, – заметил Леопольд, многозначительно глядя на нее.