Текст книги "Любовь без дресс-кода"

Танго

Дорогие женщины, если вы когда-нибудь встречали бывших заплаканными, с мусорным ведром и в ватнике, в котором батя в день вашего рождения на рыбалке с мужиками бухал, знайте – сегодня я за вас отомстила.

Я смотрела, как он на меня смотрит, не зная, что сказать, и внутренне повизгивала. Это прямо круче любого белого рояля. Я эту историю буду рассказывать своим детям, и внукам, и правнукам, пока маразм не сразит меня насмерть, и еще завещаю читать выдержки из моего дневника праправнукам под угрозой лишения наследства.

Что, что он может мне сказать?

Что я нашла мужика побогаче. Ну так да, это он к серьезной женщине прицепился, альфонсик. Интересно, что она в нем нашла?

Нежно осмотрела Вадима, сравнила с Виталиком. Да, не завидую я ему.

Что раньше была хуже – так с тобой была, дорогой.

Что меркантильна – кто бы говорил.

Я скрыла торжествующую улыбку за бокалом с шампанским, который подхватила у официанта с подноса.

– Да вот, знаешь, пришлось появиться.

– Пришлось? – удивился Виталик.

– Меня выпустили из сексуального рабства только с условием прийти сюда.

Где-то там за спиной Вадим подавился шампанским.

– А, все шутишь, ничуть не изменилась, – тонко улыбнулся Виталик. – Признаться, я удивлен. И тем, что ты на мероприятии такого уровня, и тем, как прилично стала выглядеть. Любопытно было бы узнать, что тебя сподвигло.

А мне было бы любопытно узнать, какие защитные механизмы психики позволяли мне столько времени терпеть этот покровительственный тон и чудовищные выражения вроде «мероприятия».

– Деньги, – ответила я, не улыбаясь, и пристально посмотрела ему в глаза. – И секс.

И, между прочим, ни словом не соврала. Ни одним, ни вторым. А третье осталось непроизнесенным.

Виталик скривился, как будто ему в бутербродик с семгой котики нагадили, даже сложил его в салфеточку и оглянулся в поисках мусорки.

– Меня зовут Инга, – подала мне руку его спутница.

А, ну да.

Пока мы тут виртуальной длиной ЧСВ мерились, совсем забыли о манерах.

Я пожала узкую ладонь и заметила, что в глазах у Инги прыгают чертенята.

– Очень одобряю ваш выбор… – пауза, во время которой она быстро посмотрела на Виталика, а потом на Вадима, – оттенка для платья. Такой бескомпромиссный алый идеально смотрится на женщинах, которые уже нашли себя, но еще не устали от реакции окружающих на их независимость.

– Спасибо. – Я склонила голову. Похоже, она знает, о чем говорит.

Тут вернулся Виталик, и Вадим тоже решил поучаствовать в акции «опоздавшие к раздаче методичек по этикету» и протянул ему руку:

– Вадим Романов, холдинг «Небьюла», генеральный директор.

– И владелец, – подсказала я и мило улыбнулась, когда он на меня покосился.

– Да, теперь я понял про деньги, – процедил Виталик, глядя на меня. Увы, Вадим еще не успел выпустить его руку и сейчас сжал ее так, что моего бывшего аж перекосило. – Раньше ты была…

– Недостаточно мотивированной, – подсказала я правильное продолжение. Инга за спиной Виталика мне подмигнула, Вадим выпустил его руку и обнял меня за талию, невесомо и тихо засмеявшись куда-то в шею. От щекотки я улыбнулась.

– Пойдем, я познакомлю тебя с одним полезным человеком. – Инга положила руку на локоть Виталика, и тот проглотил все то, что собирался сказать. Совершенно правильно.

– Уффф… – Я мгновенно допила оставшееся шампанское и тут же поменяла пустой бокал на полный у официанта. – Тут есть шоколад? Мне надо восстанавливать нервные клетки.

– Это был твой бывший?

– А ты догадливый.

– Повезло ему. Инга Ростовцева умеет раскручивать молодых политиков.

– Ну и перышко ему в зад, – фыркнула я. Может, на что-нибудь и сгодился Виталька. – Так я про шоколад…

Вадим к чему-то прислушивался, а потом подхватил мою ладонь:

– Пойдем потанцуем. Это лучше шоколада.

– Что?.. – Как бы ему намекнуть, что я не…

В соседнем зале действительно танцевали. Начиналось танго, и Вадим так уверенно волок меня прямо в центр, что я пожалела, что не купила туфли со стальными каблуками, которыми можно было воткнуться в деревянный пол и затормозить. Я не умею!

– Вадим… – Я шипела и вырывалась уже всерьез, но его рука была тверда, и пока это было даже немного в тему танго – страстные отказы, от ненависти до любви, сейчас период ненависти. – Я прямо совсем не умею!

– Просто расслабься. – Он дернул меня к себе и вжал в себя с такой силой, что я охнула. – Расслабься, смотри в глаза и дай мне вести. Полностью доверься и следуй своему сердцу. Ты – абсолютное танго, самая яркая женщина-танго, что я встречал. Будь со мной.

И он повел. Не отрывая взгляда от моих глаз, – и мне приходилось смотреть на него, действительно поверив, что я не запутаюсь в ногах, не споткнусь, не наткнусь на других танцующих. Он то хищно притягивал к себе, то немного отпускал – на шаг, на два, и я падала ему в руки, чтобы запрокинуть голову, обвить рукой его шею и немного напряженно молиться, надеясь, что он не пропускал в последнее время тренировки и удержит меня.

Иногда он подсказывал:

– Вот здесь взмахни ногой, ага, молодец.

– А здесь откинься еще глубже.

– Встань на носочек, я тебя покружу.

– Ничего не бойся, мы великолепны.

– Можешь перестать стискивать зубы.

И почти, почти… под конец я уловила этот ритм, стала свободнее, даже оглянулась по сторонам, и Вадим, вновь поймав мой взгляд, подпел последним строчкам:

– Mi corazon canta feliz…

– Что это значит? – прошептала я. Мелодия все еще длилась, но я уже не боялась.

– Ты не знаешь испанского? – спросил Вадим.

– Нет.

– Ну и отлично. – И на последних нотах утянул меня за тяжелые гобеленовые шторы, где впился губами в губы, целуя долго и так глубоко, что я потеряла ориентацию в пространстве, ощущение реальности и всякий стыд. Хотя, вру, конечно, откуда у меня стыд?

Оптимистка

Возвращение домой было… жарким.

Дел на благотворительном вечере у Вадима оставалось еще много, и он пытался избавиться от них максимально быстро.

Пожать руки нужным людям – чек.

Перевести деньги на счет – чек.

Поговорить с устроителями и кинуть свою карточку в прозрачную вазу – чек.

Досадливо покоситься на меня, демонстративно красящую губы у зеркала, ловя его взгляд, – чек.

Назначить две или три встречи на следующие дни – чек.

Выслушать Очень Важного Человека, пока я как бы незаметно и как бы ненамеренно поглаживаю себя по бедру, задирая край платья, – чек.

Отмахнуться от еще парочки важных людей, потому что никаких сил уже нет – чек!

Ключи от «Феррари» из рук парковщика Вадим вырвал почти силой.

Я скользнула на переднее сиденье и перекинула ремень безопасности через грудь, которую он как-то так интересно подчеркнул, что не только Вадим, но и я не могла перестать на нее смотреть.

Вадим вжал газ и чуть не врезался в недостаточно быстро открывшиеся ворота.

– Я сейчас сверну во дворы… – начал он.

– Нет… – Я покачала головой и положила пальцы ему на губы. Он мучительно простонал и поцеловал их. – Домой. Но длинной дорогой.

Вадим бросил на меня быстрый взгляд, но я только улыбнулась. Играть роль роковой красотки в красном мне нравилось все больше!

Мелькали яркие витрины и светящиеся вывески. Несмотря на поздний час, в этом районе еще гуляли люди. Но что они увидят в проезжающем мимо «Феррари»? Хотя на нас, конечно, оборачивались.

Глядя на дорогу, я положила ладонь Вадиму на бедро. Он покосился на меня из-под ресниц, и я коварно улыбнулась. Так же глядя вперед, я пододвинула руку выше и выше и начала поглаживать его через брюки, ощущая как под моими пальцами увеличивается и твердеет член.

Вадим судорожно вздохнул и, пока машина стояла на коротком светофоре, перегнулся ко мне, жадно поцеловал и сжал грудь под платьем.

– Ты потрясающая, – выдохнул он. – Но насколько далеко ты готова зайти?

– Ха! – Он еще не понял, что меня на слабо лучше не брать. Я не стала пока расстегивать его брюки, пусть помучается. Я просто задрала собственное платье по самое не могу и раздвинула бедра. Вадим не знал, куда смотреть – на меня или на дорогу.

К счастью, в проезде образовалась небольшая пробка, и он сжал мое бедро ладонью, повел ее вниз и… не встретил никаких препятствий. Повернулся ко мне с шокированным видом – ага, никакого белья, дорогой. Зачем оно мне здесь?

Его член дернулся так, что я это увидела с соседнего кресла.

И только когда мы вырулили на более-менее свободную дорогу, я расстегнула штаны Вадима, обняла ладонью его член и провела большим пальцем по блестящей головке, размазывая по ней выступившую каплю смазки.

Кажется, дорога вокруг стала темнее, мы уже выбрались за пределы активных ночью кварталов, но я не следила. Вадим – мужчина, пусть и проявляет ответственность, пока я тут нарушаю все правила дорожного движения и здравого смысла.

Я отстегнула свой ремень безопасности, быстро нагнулась и обвела языком головку по кругу. Выпрямилась и с довольным видом посмотрела на Вадима.

Он откинул голову и зашипел, но дорога требовала внимания и как следует отвлечься у него все равно не удалось. Он снял с руля одну руку, провел ладонью по лицу, по губам – я поймала его палец и облизнула его. Обняла губами и сделала несколько сосательных движений и улыбнулась, услышав, как Вадим громко сглотнул. Неужели великолепному миллионеру не устраивали подобное шоу его модельки и помощницы? Что ж, они многое потеряли.

Я выпрямилась, закинула ногу на ногу, потому что там, между ними, уже все пылало, и я бы сейчас с удовольствием остановилась в тихом местечке, но было уже поздно. Вернула ладонь на член Вадима и, пока он нахмурив брови, с трудом откуда-то выруливал, сжала его и сделала несколько сильных, почти резких движений.

– Где мы? – спросила, не узнавая места.

– На МКАДе. – Вадиму пришлось откашляться, чтобы ответить.

В этот час не было пробок – отлично.

Я вновь перегнулась на соседнее сиденье, и на этот раз обняла член ртом, вбирая его в себя до упора, пока мои губы не уткнулись в жесткую поросль у самого корня. Не самый простой фокус в таких условиях, но реакция того стоила. Кажется, Вадим втопил газ чисто рефлекторно. Надеюсь, там никто не решит поиграть в пятнашки с нами и посоревноваться с понтовой тачкой.

Медленно скользя губами, я поднялась наверх, оставив во рту только головку. Если мы сейчас вмажемся во что-нибудь, зрелище будет достойное картины буржуйских нравов: миллионеру на красном «Феррари» его сожительница во время аварии откусила член.

Так, не ржать во время минета!

Я обвела головку языком, плотно сжала губами, обхватила член у основания ладонью и начала скользить по нему вверх-вниз как хороший поршневый механизм – смазанный и разработанный. Вадим содрогался всем телом с каждым движением, рука его вцепилась мне в волосы как в последний оплот реальности – не для того, чтобы управлять, а чтобы удержаться на грани, сохранить контакт с миром.

Но я не собиралась так быстро все заканчивать. Медленно выпустила член изо рта и дотронулась кончиком языка до отверстия в головке. Еще и еще. Подула на влажную плоть. Снова дотронулась и опять погрузила ствол в горячую глубину рта, пусть и не так экстремально, как в первый раз.

Облизывала хаотично, не стараясь довести до оргазма, наоборот, как только Вадим напрягал бедра, выпускала шелковистый твердый член изо рта и покрывала головку невинными поцелуями. Щекотала уздечку кончиком языка, прижимала вены, наслаждаясь их пружинистостью и, когда он чуть-чуть успокаивался, вновь надевалась ртом на твердый ствол.

Скоро и отдых перестал помогать – член разбух до состояния, когда уже тяжело было держать рот настолько открытым, а Вадим временами стонал в голос.

– Выбери безопасную дорогу, – проворковала я.

Вадим рыкнул и сдернул платье с моего плеча, его ладонь нырнула к груди и стиснула ее так, что стало почти больно. Пальцы нашли сосок и выкрутили его сильно и сладко, так что пришлось свести бедра от прострелившего между ними возбуждения.

Но потом я вернулась к своему занятию – и на этот раз губы скользили коротко и быстро, захватывая только головку, но засасывая ее сильно – о, он так любил, я знала, но сейчас я старалась на все 300 %.

И даже то, что его пальцы наверняка оставили синяки у меня на груди, меня не смущало.

Я хотела, чтобы он сходил с ума.

Я хотела отсасывать своему миллионеру в алом «Феррари» блядски, непристойно, нарушая все возможные правила.

Быть той самой развратной и бесстыдной сучкой, о которой, наверное, мечтал каждый мужчина.

У Вадима мечта сбылась.

В ту секунду, когда я поняла, что больше просто не могу, мои зубы уже царапают его нежную кожу, а челюстные мышцы просто отказываются напрягаться еще сильнее, он словно взорвался у меня во рту.

И вкус его был сладок и тягуч, и я вылизала его полностью, до конца. А потом, когда Вадим с ошалелым видом пытался застегнуть обратно брюки, вести машину и приходить в себя одновременно, я поставила ногу на переднюю панель, приподняла бедра и всего несколькими касаниями довела и себя до сладких судорог.

Вот в этот момент Вадим реально впервые потерял контроль и в самый острый момент моего оргазма резко дернул руль в сторону и все чуть-чуть не закончилось в ближайшем кювете.

Обошлось.

– Ты сумасшедшая… – только и проговорил он.

– Нам повезло, что ты так хорошо водишь, – облизнула губы я, вновь застегивая ремень безопасности.

Продолжение чуть не случилось прямо в лифте, но случилось в коридоре: стоя, у стены, и я видела в зеркале позади нас, как мои ноги в чулках и алых туфлях скрещивались у Вадима на талии – словно это был еще один элемент танго.

– Упс… – Вадим пытался пригладить обратно мои волосы, разлохмаченные его пальцами. – Чем это они покрыты?

– Лаком. Ты думал, я серьезно перекрасилась в брюнетку?

– Надеялся… – пробормотал он тихо.

– Чур, я первая в нормальную ванную! – заявила я.

– Пффф, попробуй меня обогнать на каблуках! – фыркнул этот нахал и действительно хлопнул дверью прямо у меня перед носом! Пришлось отправляться в вырвиглазное безумие, от которого я до сих пор вздрагивала.

Стоя под душем, я потягивалась, чувствуя, как приятно ноют мышцы и после танцев, и после секса, и думала – все-таки я его люблю. И все-таки он прав – он же провел меня сквозь танец, уверенно и ловко. Почему бы не довериться ему и в жизни? Он ведь не похож на других, я могла наглядно сегодня сравнить его с Виталиком.

Я его люблю, а значит – постараюсь.

Привет, меня зовут Яна, и я оптимистка.

Для начала я попробовала побыть хозяюшкой. Больше Ксения не жаловалась, что на кухне убирать нечего. Особенно туда страшно было заглядывать после вишневого пирога: как будто кто-то вызвал демонов, а они его растерзали. С борщом решила не связываться.

Стейки оказались идеальной едой: я поняла мужиков, которые гордятся своим умением обращаться с мясом. Десять минут – и самая лучшая еда в мире готова.

К сожалению, нельзя питаться только стейками.

Хотя Вадиму нравились мои эксперименты. На некоторое время вопрос «А что у нас на ужин?» даже вытеснил из хит-парада страстные поцелуи в дверях.

Но люди такие твари – слишком быстро привыкают к хорошему. Сначала ему не понравилось, что говядина Веллингтон недостаточно прожарена: «Яна, я же говорил, что даже стейки люблю без крови», и никакие уверения, что это такой рецепт, не стерли недовольное выражение с его лица. Потом оказалось, что беф-бургиньон, на который я угрохала добрых три часа, прокляла все на свете и готова была даже делать наращивание ногтей, лишь бы больше не убивать время на кухне, «слишком сильно пахнет какой-то травой».

Ну и закончилось все тем, что однажды мне стало лень заморачиваться, и я сказала, что на ужин у нас поход в ресторан, а Вадим начал ныть, что он устал и никуда не хочет ехать даже на лифте. И стейки тоже не хочет, вчера были.

– Вадим, – вздохнула я. – Ты ведь как-то справлялся со своим желанием горячего ужина, пока не появилась я? Сомневаюсь, что тебе твои журналистки и модели пельмени тут заворачивали?

– Но ты так здорово готовила!

– Потому что мне было интересно. А сегодня не было, – терпеливо объяснила я.

– А завтра будет?

– Откуда я знаю?

– Но ты ведь все равно дома сидишь…

– Так я могу уже выбраться из своей принцессиной башни? – обрадовалась я.

– Нет, – отрезал Вадим. – Не хочешь, не готовь, перебьюсь.

Привет, меня зовут Яна, и я безнадежная оптимистка.

Чаще всего Вадим возвращался глубоко за полночь. Я уже зевала и сонно шлялась из гостиной в спальню и обратно, смотрела в окна, тупила в Интернет, не в силах сосредоточиться даже на каком-нибудь фильме. Иногда я засыпала, не дождавшись его, и только где-то в середине долгого сна чувствовала, как меня обнимают теплыми руками и прижимают к себе. А просыпалась снова одна.

Несколько раз я аккуратно подбиралась к теме освобождения из заточения. Намекала, что прекрасный принц как-то сильно стал напоминать дракона. Интересовалась, нельзя ли поработать хоть бы в той же «Небьюле» в техподдержке удаленно? Про Стрельца напрямую уже как-то не рисковала, но разговор туда вела.

А Вадим его так же успешно уводил. И на удаленную работу отвечал всем спектром вариантов от уклончивого «тебе будет скучно» до прямого «нет».

Привет, меня зовут Яна, и я упорная оптимистка.

Он стал меня брать на некоторые переговоры, которые больше походили на маленькие копии того благотворительного вечера, – собственно разговоров было минимум. В основном все ели, танцевали и сплетничали. Правда, поставил условие, что я одеваюсь «прилично» и снова перекрашиваю волосы лаком на вечер.

Как-то перед выездом на один из таких вечеров я зашла за Вадимом в офис – забрать загран, в который Лиза уже как-то нарисовала пятилетний шенген. Сначала никто не обратил на меня внимания, но потом кто-то кому-то шепнул, кто-то дернул за рукав, и по мере того, как я шла к директорскому кабинету, от меня расходилась волна шуршащего шепота. «Это та самая?», «она же сиреневая была», «любовница Романова», «так вот куда делась». Я старалась не слышать, но иногда говорили прямо за моей спиной.

Навстречу мне, будто случайно, попались Элеонора с Розалиной. Улыбнулись во все тридцать два зуба, вежливо обогнули с двух сторон и остались стоять, сверля взглядами мою спину. Это было противно, но не так противно, как Лиза, отдавшая паспорт со словами:

– Вот, передаю эстафету. Раньше я ездила с ним в командировки, теперь это место по праву твое.

По праву, божечки.

Привет, меня зовут Яна, и я отчаянная оптимистка.

Сегодня я проснулась пораньше, чтобы застать Вадима перед работой. Я не то чтобы сова, но и не жаворонок, но мне важно было поговорить, когда он еще не устал и не занят.

– Оу, у нас намечается утренний секс? – отреагировал Вадим на мое пробуждение, и его пальцы сразу отправились в путь к моим бедрам.

Что ж ты делаешь, а поговорить?

– Вадим, у меня важная просьба!

– Все, что захочешь, милая. Можешь попытаться вывести свою просьбу мелодией стонов.

В общем, так и придется, потому что он и вправду вознамерился перейти к решительным действиям.

– Мне нужно в аэропорт, мы провожаем Игоря в Австралию! – Я выпалила самое сложное и откинулась на подушки, намереваясь насладиться тем, что сейчас делал Вадим у меня между ног. Но он замер.

– Зачем? – спросил.

– Проводить, я же сказала.

– А тебе туда зачем?

– Мы шесть лет вместе работали, все наши там будут.

– Не вижу никакой необходимости, вы и так не общаетесь.

– Вадим. – Я села, чтобы видеть его наглые глаза. – Я не спрашиваю разрешения, я уведомляю. Я взрослый человек.

– Это опасно.

– Не думаю. Меня заберет на машине Миша и вернет обратно тоже он. Не волнуйся, папочка!

– Кто такой Миша? – напряженно и зло.

– Он женат, и его беременная жена тоже будет с нами.

Последний раз я так усиленно отпрашивалась у родителей в клуб лет в семнадцать. Что-то я реально психологически деградирую.

Вадим смотрел на меня и хмурился.

Мне вообще не нравилось, что вопрос так стоит, что я должна просить разрешения. Но он же меня защищает? И опасность реальна?

Почему же мне все это кажется каким-то бредом?

– Хорошо, но только звони мне каждый час, поняла?

Привет, меня зовут Яна, и я купила себе розовые очки.

Проводы

Про розовые очки – правда. Купила и напялила.

А еще влезла в свои любимые джинсы, в розовую футболку с надписью Girl Power, расписные конверсы со «Звездной ночью» и зачем-то захватила самокат, который пылился в одной из так и не разобранных коробок с моими вещами. Практически ничего оттуда я не доставала, потому что одежду было некуда носить, а мои смешные штучки не вписывались в модно-пустой стиль квартиры Вадима. Даже зубную щетку он купил мне новую. Хотя не представляю, зачем зубной щетке стоить сто долларов.

Миша самокат не прокомментировал, только молча открыл багажник. Черт, я так люблю этих людей! Они меня знают!

Но, конечно, не догадываются, что я взяла самокат не просто потому, что безумна, как мартовский заяц, а потому, что соскучилась по этому ощущению – быть собой. Не стесняться сиреневых волос, ходить в удобной обуви, тереть глаза и не бояться размазать сложный макияж. Быть среди людей, улыбаться им и не ждать ядовитого комментария в спину.

Всего несколько месяцев, а моя жизнь полностью изменилась. И вернуться к себе прежней хотя бы на один вечер, хотя бы внешне – было так… так….

Плакать без макияжа тоже удобнее.

– Что ты делаешь целыми днями? – с любопытством спросила Анечка после того, как я поделилась, на что теперь похожа моя жизнь. Все еще не рассказывая – с кем. – А то мне уже в декрет скоро, думаю, сойду с ума от скуки.

– Ну ты что! С ребенком ты вряд ли заскучаешь, – расхохоталась я. – Наивная!

Кажется, мне ловко удалось ускользнуть от вопроса.

Все наши были в зале регистрации. Я лихо подкатила к ним на самокате под привычными уже осуждающими взглядами. Но что поделать – аэропортовские полы идеально подходили для катания.

Подождали Мишу с Аней и отправились в кафешку на втором этаже. Игорь уже прошел регистрацию, и это был наш последний час вместе, здесь, на границе. Почему-то было невероятно грустно, словно мы и правда были семьей и сейчас расставались навсегда – совершенно точно. Даже если наш бывший техдир устроится в Австралии у антиподов достаточно удачно, чтобы не вздрагивать при виде цены на билет до Москвы, все равно почти сутки перелета – не то развлечение, которое будешь позволять себе каждые выходные.

Мой будильник сделал «динь», я вздохнула и отошла в сторонку, чтобы отметиться Вадиму:

– Мой бог и господин, ваша ничтожная раба в порядке.

– Яна, блин!

– До связи.

Судя по взглядам нашего столика, пока я отчитывалась, Миша уже поведал, где я живу и чем занимаюсь. Точнее – НЕ занимаюсь.

– Тебя можно поздравить? – Марина бросила цепкий взгляд на мою руку, но, увы, ничего интересного не нашла.

– Было бы с чем… – буркнула я.

– Разве не это мечта всех девушек – охомутать красивого миллионера и больше никогда не работать?

– Девушки разные бывают. И работа тоже. Кроме того, у меня есть некоторые… ограничения.

– Да, Миша уже поведал, что ты заперта в золотой клетке.

– Надеюсь, не навсегда.

– Я бы пару лет посидела бы в такой клеточке, – мечтательно проговорила Марина. – Выспалась бы, посмотрела все сериалы.

– А я бы играл целыми днями, – вступил в игру мечтателей Игорь. – Не выбирать, а купить и PS4, и Xbox… И все игры на них.

– О! – Анечка подпрыгнула и хлопнула в ладоши. – Я поняла, чем займусь в декрете! Наконец прокачаю всех петов в WoW!

– Миш? – Я склонила голову. – Вливайся. Ты серьезный человек, я верю, что никаких игрушек у тебя не будет.

– Конечно. Игры – это пустая трата времени. А вот мой список аниме впервые за последние двадцать лет начал бы сокращаться, а не расти.

– Та же фигня с книгами, кстати.

– А я бы купил себе целую комнату, как у Майкла Джексона, – с игровыми автоматами, попкорном и сахарной ватой.

– Тамара Васильевна, – я повернулась к самому серьезному человеку в нашей компании, – уж на вас я могу рассчитывать? Вы нормальный взрослый человек?

– Да, можешь, – степенно ответила та. – Я уж точно не стала бы заниматься такой ерундой, я бы сразу поехала в Диснейленд и сняла его на целый день для меня одной. Ну, может, вас бы позвала.

Кажется, мы слишком прекрасны для этого мира!

Но даже если приехать в аэропорт заранее, однажды все время на свете истекает и звенит объявление: «Начинается посадка на рейс…», и мы обнимаем Игоря и, кажется, немного плачем.

– Ты не вернешься? Ну вдруг тебе не понравится?

– Слушайте, там же змеи, пауки и прочая гадость, кто ж от такого уедет?

Конечно, никто.

Мы махали ему вслед, пока он проходил таможню, а потом сидели еще немного в кафе, пока он не прислал СМС, что самолет уже выруливает на взлетную полосу, и тогда мы пошли к окнам и махали уже там. Просто махали самолету. Как дураки.

Как так вышло, что мы у Игоря самые близкие и единственные, кто пришел проводить?

Снова «динь».

– Модуль «Яна» модулю «Вадим» – все штатно, никто еще не заподозрил, что я не человек.

– Даже я.

– Даже ты.

Пока шли к стоянке, меня поймала Тамара Васильевна, и мы как бы ненароком отстали. Увы, мой друг, теперь нас только двое… В смысле, девять негритят махали самолету, один вот улетел, и их осталось восемь.

Все-таки стихи – не мое.

– Знаешь, ты изменилась, – наконец начала беседу наша бывшая бухгалтерша. Я знала, знала, что все не просто так.

– Вы заметили мой новый маникюр? И еще я плаваю каждый день!

– Нет, Яночка. Не в этом смысле. Твой взгляд изменился. Ты с ужасом смотришь на свой телефон, когда он звонит. И почти перестала шутить. Черный юмор вообще пропал, а он тебе удавался лучше всего.

Я издала неопределенный звук. Перестала шутить, значит? Вроде нет, вон, про негритят – разве не черный юмор?

– Ты уверена, что у тебя все в порядке?

– Ну конечно! – тут же бодро отозвалась я. – Просто есть небольшие сложности, не хотела вас грузить, но это временное явление. Скоро все закончится.

Хотела бы я в это верить. Если Вадим даже не рассказывает, что там со Стрельцом.

Тамара Васильевна посмотрела на меня очень внимательно. Очень. Я даже поежилась.

– Я в тебя верю, Яна. Ты умная девочка и все сделаешь правильно, – сказала она, и мы догнали остальных.

Миша с Анечкой забрали меня в свою машину, остальные тоже разбились по группкам, и когда кавалькада черных, по странному совпадению, машин выезжала с аэропортовской стоянки, я вспомнила эту – черную! – шутку про то, что семья – это люди, которые собираются для того, чтобы пересчитаться и вкусно поесть по поводу изменения их количества.

Встретимся, когда Анечка родит? Нас снова станет девять.

Я прокатилась по гладкому бетону подземной парковки башни «Федерация» под взглядом охранника. Идти было двадцать метров, но почему-то прокатиться было важно – как последний глоток свободы.

В лифте я посмотрела на себя в зеркало. Как корни-то уже отросли, из-под сиреневого видно мой родной пегий. Надо что-то с этим делать.