Текст книги "Любовь без дресс-кода"

Важное

Я сейчас совершу ужасный, непростительный поступок.

Прям и не знаю, как буду дальше с этим жить.

Все-таки первый раз произношу эти страшные слова.

– Вадим! – Замок пропиликал, но встречать меня не торопились, пришлось кричать в недра квартиры. – Вадим, нам надо поговорить!

Надеюсь, у него в аптечке есть валокордин.

Надеюсь, у него есть аптечка.

Мой старенький самокат преклонил главу в уголке холла. Так я и не купила себе новый. И гироскутер не купила. И сегвей.

– Что такое? – Вадим появился в дверях в рубашке и брюках, напряженный, как и положено после таких слов.

Я вдохнула. Выдохнула. Надеюсь, что разговор пройдет нормально и приведет к нужному результату, а то мне самой не нравится, как я смотрю на квартиру – будто прощаюсь. Я верю в Вадима.

– Вадим… – начала я. И задумалась, что мы так и не придумали друг другу дурацких прозвищ, которые неизменно возникают в парах. Его «милая» не в счет. Хоть «зайчик» или «котик» могли бы все исправить. Я не слишком люблю эту зоофилическую тему, но без этого как-то пустовато. – Вадим, я скучаю по работе и, вообще, по нормальной жизни. Я так больше не могу.

– Милая… – Он сделал шаг ко мне с привычно раскрытыми объятиями, в которые я всегда кидалась и забывала, о чем речь. Но без Вадима я провожу времени больше, чем с Вадимом, и гипнотическая сила секса постепенно ослабевает.

Поэтому я уклонилась. И скрестила руки на груди.

– Ты сам работаешь сутками. Я тоже хочу. Прикинь, я тоже люблю работать!

– Ян, ну что случилось? – Он все-таки добрался до меня и, согрев дыханием висок, оставил там поцелуй. – Ты же знаешь, что это не моя прихоть, что тебе опасно…

– Я не знаю. Чем мне опасно работать прямо отсюда?

– В службе поддержки? Моя девушка? Можно еще уборщицей, мыть полы на этажах. Уверен, здесь много платят.

– Нет, уборщица я была бы фиговая. Но дальше так продолжаться не может.

Вадим замер, глядя мне в лицо. Словно оценивая, насколько я серьезна. Не то чтобы я готова ставить ультиматумы, но если меня довести… Надеюсь, именно это он и прочитал на моем лице. Потому что отпустил меня и пошел в гостиную.

– Хорошо, давай куплю тебе какую-нибудь работу.

Куплю?

Я в некотором изумлении последовала за ним. Он уже возился с ноутбуком, открывал почту, просматривал сайты.

– Смотри. Я выставил предложение владельцу кофейни. Ей лимон красная цена, так что на два он согласится мгновенно. Будешь трещать там со своей Ланой.

– То есть уборщицей мне работать западло, а в кофейне нормально?

– Ну ты же будешь владелицей, а не работницей.

– В каком смысле? – Я как-то притормозила в этом месте. В моей картине мира «работать в кофейне» означало делать кофе.

– Ну, я куплю тебе бизнес. Будет у тебя такая работа. Не нравится кофейня? – Вадим сощурился и постучал по клавишам еще. – Хочешь салон красоты? Раскрученный, прямо сейчас за трешку отдают. Или что у вас, женщин, модно? Тебе IT нравится? Смотри, есть сервисный центр техники…

– У нас, женщин?.. – повторила я медленно, все еще пытаясь осмыслить каждую его фразу и ситуацию в целом. – У всех женщин подряд?

– Ну да. – Он даже не оглянулся на меня, продолжая вбивать запросы. – Так… Спортклуб в Сокольниках, нет, далеко… А у нас тут что есть… У моих друзей жены предпочитают салоны маникюра, бровей, фитнес-клубы, все в таком духе. Но если ты хочешь выпендриться, то скажи, какие у тебя запросы в духе «Яна как всегда». Будет тебе подарок на день рождения.

Я села на диван, глядя на него в полном шоке. Даже и не знаю, с чего начать.

– Во-первых, перестань понтоваться всей этой миллионерской хренью, пожалуйста.

– В «Феррари» это тебе хренью не казалось, – жестко ответил Вадим, даже не глядя на меня. – Я просто выполняю твое желание, как и положено порядочному мужчине.

– Во-вторых, – я продолжила, хотя надежда на понимание таяла с каждым его словом. – Не все женщины одинаковые, чтоб ты знал.

– И в чем отличие? – Вадим резко отодвинул ноутбук и закинул руки за голову. – Все радуются красивым машинкам, новым платьицам и драгоценным цацкам наутро после страстного секса.

И я, значит, тоже.

– То есть моя «цацка» – просто часть обычного набора? – Я подергала звездочку, которую носила на шее даже в своем хипстерском образе. – И ты всем своим бывшим дарил украшения наутро?

– И что? – Его лицо было похоже на какую-то извращенную греческую маску – одной половиной губ он улыбался, одна бровь приподнята. Жутковато и неприятно. И совсем не весело.

– Если все твои бывшие одинаковые, не надо меня ставить в тот же ряд, ладно?

– Вот не говори мне про бывших! – фыркнул Вадим. – Я твоего видел. Уж кто и должен стесняться, так не я.

Я мысленно сравнила Виталика и Лизу и вынуждена была признать его правоту.

Но что-то мне легче не стало.

Даже как-то наоборот.

Я чувствовала себя, как тот американский мальчик, который хотел плюшевого медведя, а ему подарили айфон. И всем Интернетом травили потом за то, что он плакал.

Почему меня кто-то пытается убедить, что я должна хотеть кофейню или маникюрный салон, когда я хочу учить искусственный интеллект проходить тест Тьюринга и помогать людям находить общий язык с компьютерным разумом?

Почему я должна радоваться безлимитной кредитке, когда я больше радовалась бы времени с Вадимом?

– Ян?

И чем он в таком случае принципиально отличается от Виталика? Может быть, в этот раз понять ошибку пораньше?

– Ян? – Голос стал обеспокоенным.

Мне надо было подумать. Очень-очень хорошо подумать. Прямо сейчас.

– Ян, не молчи.

Я помотала головой, когда Вадим встал и подошел ко мне. И когда присел на корточки, пытаясь заглянуть мне в лицо, я продолжала сверлить взглядом пол.

– Ян, ты обиделась на цацки?

Ох, Вадим, если бы цацки были самой большой проблемой…

– Ян, но я же тебя люблю…

– Кто ж так в любви признается… – пробормотала я саркастично и горько. – А еще меня учил.

– Сейчас! – Вадим встал и ушел куда-то. Вернулся, прижимая к себе какой-то сверток. Взял меня за руку, поднял с дивана и повел в спальню. Там отпустил, чтобы сдернуть покрывало с кровати, откинуть одеяло и развернуть то, что у него было в руках.

Целый пакет розовых лепестков!

Которые он принялся разбрасывать по простыне!

– Так. А теперь раздевайся.

– Не хочу… – я помотала головой.

– Ну не раздевайся, ладно. – Он подхватил меня на руки и в одно мгновение перенес на кровать. Прямо как была – в кедах, джинсах и футболке.

– Они настоящие? – Я приподнялась, сгребая пальцами лепестки.

– Нет, конечно, шелковые, – успокоил меня Вадим. – Настоящие чудовищно пачкаются, я пробовал. Не отвлекайся, пожалуйста.

Он встал на колени на кровати, расстегнул рубашку, взлохматил волосы и склонился, нависая надо мной:

– Я тебя люблю, Яна. Никогда не думал, что такие девушки бывают. Ты самая необычная, прекрасная, яркая и живая на свете. Когда встретил тебя, я совершенно обалдел и до сих пор в шоке. И сразу понял, что не могу отпустить тебя, хочу тебя в своей жизни, хочу, чтобы ты всегда была рядом. Ты мой свет, мой воздух и все живое, что у меня есть.

Он прервался на секунду, чтобы чуть-чуть приблизиться и слегка коснуться губами уголка моего рта. Совсем невесомо – и снова отстранился.

– Ты меня поразила с самой первой встречи, с первых же слов, с первого взгляда. Своей яркостью, необычностью, всем. Я подумал, что сплю или сошел с ума. Когда я вышел за тобой из кофейни и никого не увидел на совершенно пустом этаже, я так и решил, что ты – моя галлюцинация от недосыпа. И чуть не поверил в бога, когда вдруг увидел тебя на улице. И с тех пор все время боюсь, что ты исчезнешь. Пожалуйста, не исчезай. Я больше не смогу без тебя.

– Где ты так болтать научился? – спросила я насмешливо, чтобы не разреветься от умиления.

– Девяностые, симпатичная мордашка, помнишь? – не меняя пафосной интонации, сказал Вадим. – Если не хочешь по ней схватывать каждый вечер, научишься болтать и не такое.

– Зачет, – фыркнула я.

– Распишитесь, пожалуйста. – Вадим склонился и поцеловал меня. – Но я серьезно. Мне иногда казалось, что я с какой-то другой планеты, не с той, откуда все остальные. А когда познакомился с тобой – это было как открытие: оказывается, с моей планеты есть еще кто-то! Кто-то, кто по-настоящему меня понимает.

– Дурак… – Я потянулась к его губам.

Не знаю, может, я сама дура. Но я еще немножко попытаюсь.

Креативное похмелье

Я проснулась с тревожной мыслью, что Вадим…

Что Вадим обманул меня.

Заморочил мне голову красивыми и трогательными словами. Закружил поцелуями, заворожил ласками, окрутил страстью. Но это все пройдет. Уже прошло.

Рядом со мной никого не было. Как всегда по утрам.

Пол вокруг кровати был усыпан розовыми лепестками.

На тумбочке стояла открытая бутылка шампанского.

И у меня было похмелье. Не от двух бокалов, конечно, а от радостного, счастливого безумия, которое сегодня с утра обернулось все той же тюрьмой на вершине башни.

Ведь ни-че-го не изменилось. Все как раньше.

Я взяла бутылку и глотнула выдохшегося шампанского прямо из горлышка.

И чуть не подавилась, потому что в этот момент распахнулась дверь и вошел Вадим с огромным букетом белых тюльпанов!

Я на всякий случай взвизгнула и завернулась в одеяло, потому что, во-первых, неожиданно, во-вторых, кто его знает, вдруг он еще оркестр привел спеть мне серенаду.

Но больше никто не вошел, а я сидела, зарывшись в гору нежных цветов, пахнущих свежестью и весной, и чуть не плакала от щемящего счастья.

– Долго думал, какие тебе цветы выбрать. С ума же сойти, – пожаловался Вадим, садясь на пол у моих ног. – Ты же безумная, как мартовский кролик, что, что ты можешь любить?

– И какие были варианты? – полюбопытствовала я.

– Ну всякие свернутые в виде роз стейки я сразу отмел, мы еще на тему кухни не доругались. Сладости ты вроде тоже не особо любишь, так что зефир тоже мимо. И вообще, не цветы в виде цветов – это неспортивно. Долго выбирал между разными в горшках. Вдруг ты за экологию? Но вспомнил, что у тебя дома не было ни одного живого цветка, и понял, что плохой вариант.

– Угу, – кивнула я. – Я могу угробить самое непритязательное растение.

– Потом подумал про ворох разноцветных ромашек.

– Они называются герберы.

– Блин… – Он с отчаянием посмотрел на меня, запустив пальцы в свои кудри. Я тут же потянулась сделать то же самое. – То есть я не угадал?

– А почему ты выбрал тюльпаны, да еще и белые?

– Просто увидел их и сразу подумал о тебе. Я дурак, да? – Он потерся о мои колени, как большой кот, и я с наслаждением поцарапала его голову коготками.

– Нет. – Я склонилась и поцеловала его. – Это мои любимые.

– Правда? – Он повернулся, обнимая мои бедра и так ненавязчиво их раздвигая, что я поняла, что происходит, когда было уже слишком поздно, и пальцы, губы, язык танцевали между моих ног.

– Вадим, цветы!

Тюльпаны ломались, наполняя комнату запахом свежести и влаги, и вчерашнее хмельное безумие продолжалось и сегодня.

– А теперь – внимание! – прогрохотало мне в ухо.

Не знаю, как Вадиму удается оставаться таким бодрым после секса. Меня он уматывает до полного ощущения желе. Очень счастливого томного желе с закрытыми глазами.

Я напряглась и глаза все же открыла. Теперь, помимо шелковых лепестков роз, пол спальни устилали живые тюльпаны. Какая-то оргия цветочных фей, ей-богу. А учитывая, что Ксения придет только завтра, убирать это мне…

Вадим смотрел на меня с такой нежностью, что я стала еще более томным желе и даже выключила мозг.

– Эй, эй, не засыпай, – запротестовал он. – У меня важное задание для лучшей и креативнейшей женщины на свете.

Божечки-кошечки, сначала превратил меня вот в это, а теперь требует включать голову. Жестокий тиран и самодур.

– Может, тебе кофе? – Он, похоже, наконец сообразил, что я не притворяюсь.

– Ты же не разбираешься в кнопочках на кофеварке… – пробормотала я.

– Яна, блин! – Кажется, это наш новый мем. – Ты всерьез поверила, что я не могу разобраться с кофеваркой?

Ну… да?

– Может, еще и в то, что я всерьез полез проверять твою работу в первый день, не поменяв айпишник?

А что?

– Яна!

Ну мне нечего сказать. Я чувствую себя полной идиоткой.

– Но про Моранди ты точно не знал!

– Ладно, не знал, – сдался Вадим. – Но я все-таки немного умнее, чем тебе кажется. Вот, например, знаю, как тебя привести в боевое положение. Достаточно потеребить чувство интеллектуального превосходства.

Точно, я даже проснулась. Переползла на Вадима сверху и профилактически куснула его в плечо. Чтобы знал и не дразнился.

– Ну рассказывай.

Зачем вдруг ему понадобилась моя креативность, которой я уже стесняться начинаю.

– В субботу у нас… – Он вздохнул, поискал слово, не нашел. – Тусовка, скажем.

– Опять благотворительный бал, и ты меня будешь мучить вальсами, а я себя – лаком и каблуками?

– Нет, милая, намного хуже. Это день рождения, скажем так, моего старого друга.

– Откуда у тебя друзья? – сощурилась я. – Ты же говорил, только я твой друг! Это друго-измена! – И я снова куснула его, только посильнее, и за ухо.

– Ай! Друг тут в кавычках. – Вадим поймал мои губы и отомстил, укусив уже их. Мы чуть было снова не увлеклись, забыв о креативном задании, но он оказался дисциплинированней меня:

– Так, стой, стой. Сегодня среда. Если я такими темпами буду рассказывать, закончу как раз к отправке. В общем, это будет дом за городом, вечеринка с ночевкой, так что возьми с собой все, что тебе там может пригодиться.

Два дня и спать с прической, как японская женщина. Зашибись идея. Ладно, слушаем дальше. Надеюсь, этот «друг в кавычках» того стоит.

– Несмотря на то, что это такое формально-неформальное общение и никаких требований к дресс-коду и этикету там не будет, увы, именно там смотреть на нас будут особенно пристально.

На нас?

– Все друг друга давно и хорошо знают. Но там будет один очень серьезный человек, который по результатам общения будет решать, с кем он начнет один новый проект. Проект десятилетия, буквально. Кто в деле – тот может не беспокоиться о будущем своих внуков и правнуков.

Все, как Лиза говорила. Наверное, она знала про эту вечеринку. Что-то у меня дурное предчувствие.

Я лежала на груди у Вадима, слушала, как он все это рассказывает, и понимала, что прямо сейчас надо решать – с ним я, и тогда поддерживаю его во всем, или нет, и тогда действительно честнее отдать его уже Лизе, а самой посмотреть пока вакансии в киосках мороженого.

– Каждый взгляд, каждое слово будут рассматривать и оценивать. При этом надо вести себя так, как люди ведут на дне рождения. Развлекаться, общаться. Бассейн, сауна, бильярд и много алкоголя. Я тебе доверяю. Но давай в этот раз я возьму у Лизы контакты ее стилиста, чтобы он тебя подготовил?

А давай ты возьмешь саму Лизу?

Но вслух я этого не сказала.

Вслух я сказала:

– Да, давай. Это будет интересно.

Тем более что с бассейном, сауной, ночевкой и пристальными взглядами ролевые образы уже не прокатят.

И получила в награду долгий поцелуй, а еще Вадима в личное пользование на целый день – с прогулками, ресторанами, театром и ночной набережной, где мы сумасшедше целовались на ветру, как подростки.

Взросление

Стилист оказался обаятельным парнем лет двадцати пяти с десятком сережек в каждом ухе. Он мне сразу понравился. Представился Андреем и тут же заверил, что он не гей. Я вежливо удивилась и поинтересовалась, чем и как он собирается меня стричь и красить, что требуется уточнять подобные детали.

Андрей смутился и заверил, что все будет вполне традиционно.

Слово «традиционно» в подобном контексте напрягло меня еще сильнее.

В общем, когда он понял, что я глумлюсь, то наконец улыбнулся и сказал, что некоторым клиентам этот момент критичен. Причем кое-кого он даже понимает – раз уж геи любят моду больше, чем женщин, то есть опасения, что результатом поиска образа будет нечто модное, а не то, что подходит именно этой женщине.

Мой оптимизм немного набух и воспрял. Я забралась на подиум, окруженный зеркалами, и осмотрела себя со всех сторон. Ну, удачи ему с поиском образа.

– Я в последнее время предпочитаю называться эстетистом, а не стилистом. Именно потому, что это название смещает акцент с моды на природную красоту, которую нужно лишь немного подчеркнуть.

– Ну что ж… – Я развела руками, показывая себя во всей красе – джинсах, футболке и с сиреневым отросшим ужасом. – Что тут у меня с природой?

– Природа на вас…

– Отдохнула? – подсказала я.

– Оторвалась! – грозно возразил Андрей.

– То же самое, но льстиво, – фыркнула я.

– Ах, если бы… – закатил он глаза. – Знали бы вы, сколько серых мышек хотели бы иметь такую фактуру, такой характер!

– Это вы во внешности у меня разглядели? – Я всмотрелась в свое отражение. – Так я по секрету скажу – фиолетовенькая я не от природы. От природы я как раз мышь.

– Бытие определяет сознание… – пробормотал Андрей, и я заткнулась.

Он осматривал меня как Микеланджело – глыбу мрамора, и слава богу, что стамески у него в руках не имелось, пришлось бы спасаться бегством. Но чуяла я, ох чуяла, что все лишнее с меня еще отсекут.

– Вам пойдет марсала, – наконец вынес вердикт Андрей. – Вот прямо ваш цвет. Насыщенный и грозный, сразу расскажет обо всем – и что с вами нельзя связываться, и что вы настоящая женщина, которая не признает авторитетов, кроме себя. Но при этом умеет пользоваться женской силой.

– Мар… кто? – переспросила я. – Я такое только вино знаю.

– Оттенок этого вина. Глубокий и зрелый. Сладкий и сильный. Узнаете себя?

– Я-то себя больше розовым шампанским мнила, – скромно повозила я кедиком по полу.

– Кстати! – Он взглянул на меня с таким энтузиазмом, что я поняла – попала… – Вы же пришли ко мне за подготовкой к тому ивенту, о котором говорила Лиз?

– Ну, видимо… – может, у Лизы каждый месяц такие ивенты, мне-то откуда знать?

– Вы такая экстремальная и смелая девушка, но, вы понимаете, формат события не предполагает… – Он вдруг начал мяться, как будто сам не хотел это все говорить. – Я бы мог просто освежить корни, но ваш цвет…

Я закатила глаза.

– Я бы хотел предложить вам клубничный блонд. Знаете, такой нежно-розовый, как то самое шампанское. Точнее – как ягодка клубники, давшая сок в бокале с дорогим шампанским… Очень модный оттенок, очень. В обществе – прямо вызов!

Ага, блондинка – это прямо ужасный вызов обществу. Почему ягодка клубники, почему не капля крови? И вот все у них так.

Но шутками проблему не решить. Мне пора делать выбор.

И Андрей смотрит без улыбки, как будто понимает.

А я…

Неужели мне мой цвет волос дороже Вадима?

Серьезно?

– Давайте ваш клубничный блонд! – махнула я рукой. И мир как будто ожил. Такое ощущение, что даже мухи боялись летать и машины перестали шуметь за окнами, пока я решалась.

Андрей оживился, снова заулыбался и даже начал пританцовывать. Крутанул парикмахерское кресло – сначала пустое, потом – усадив меня туда, и посмотрел в глаза моему отражению:

– Вы будете великолепны!

Да уж. Возвращение блудной дочери в лоно цивилизации.

– Тогда по цветам одежды немного иначе все. Вы должны сохранить основу своего характера, но чуть приглушить. Вам пойдет сочетание розового и серого – розы, пепел, сталь. Нежность и норов. Твердость и женственность. Никто не решится вам перечить, но и внимание на себя вы не оттянете.

Пока обесцвечивали волосы, ко мне из шоу-рума перетаскали вещи всех оттенков серого. И розового. Остановились на светлом сером – цвета глаз Вадима. Я буду удачно подобранным аксессуаром.

И еще розовом – приглушенном, чуть пыльном.

Я смотрела на себя в зеркало долго и молча. Хорошо, что улыбка приклеилась к губам и держалась там как-то сама, не надо было строить лицо.

Андрей счастливо заливался про яркий характер и твердость духа.

А я видела перед собой стандартную «девушку президента». Очень стильную и красивую, не спорю. Серьезную. Поднимающую своего спутника на ступеньку выше, чем он есть, как хорошо сшитый костюм или дорогие часы.

С мягкой улыбкой, твердым взглядом и безупречной осанкой.

Может быть, такие, как я, взрослея, превращаются в это?

Серьезные люди

Вадим перебирал часы и галстуки, костюмы и рубашки, ботинки и запонки так упоенно, как никогда до этого. Что не способствовало моему спокойствию. Неужели там все будет настолько серьезно?

– Ой, какая ты… – Он в очередной раз пробежал мимо меня и только тут обратил внимание на волосы. И даже замер. – Какая ты стала… нежная. Ты очень-очень красивая.

Он подошел, обнял меня за талию, глядя сияющими глазами, и поцеловал в нос.

– Я самый счастливый и удачливый мужчина на свете. И сделаю все для того, чтобы ты тоже была счастливой.

Я потерлась о него лбом. Кажется, все было хорошо.

– Спасибо, что ты помогаешь мне, – прошептал он на ухо.

И отправился за седьмой чашкой ристретто. Предыдущие шесть выстроились на кухонной стойке как память о его сердечно-сосудистой системе – начиналось все с латте, но в каждой следующей емкости цвет осадка на дне был все темнее и темнее.

– Вадим, ты так и будешь там рассекать в деловом костюме? Шашлыки-баня-пьянка не требует дресс-кода попроще? Джинсы какие-нибудь?

– Не люблю джинсы. С детства.

– Психическая травма от «варенок» в девяностых?

– Ага. Мать челночила. Джинсы, куртки. Таскала все на себе. Нас с отцом одевала. И пока она там на тюках в Турции ночевала, отец в универе студенток снимал своим модным видом.

Где мой сарказм. Права была Тамара Васильевна. А хотя нет, вот он:

– Ты вышку из-за этого не получил? Тоже душевная травма?

– Нет, на вышку времени просто не было. Но ты не волнуйся, даже если б было, я все равно на гуманитарную муть не пошел бы, так что ты по-прежнему унижала бы меня своей эрудицией, милая.

– Ах, как ты можешь меня в таком обвинять, милый! Ну так что, шашлыки в бассейне сауны будешь в «Бриони» жарить?

– Камуфло возьму, заботливая моя. Может, заодно сумку мою соберешь?

– А Лиза тебе сумку собирала?

– Если я скажу «да», это будет аргумент за или против?

– Скажи – узнаешь.

– Ты моя маленькая вредная зараза. Иди лучше сюда, мне нервы надо успокаивать, а секс в этом плане очень полезен.

– А Лиза…

– Так! Займи свой ротик чем-нибудь более интересным!

За город ехали долго. Едва вырвавшись за пределы МКАДа, тут же свернули куда-то, потом еще, потом долго тащились по гравию сквозь седые дремучие леса, в которые так и тянуло вглядываться в поисках медведей и одичавших лесников, и только после совсем уж темных дубов, нависавших над узкой дорогой, внезапно вырулили на практически идеальную бетонку. А там показались ограда и роща, скрывавшие, натурально, замок. На высоком холме над прудом, величественный, что твой Камелот.

Владелец замка все-таки немного стеснялся, поэтому башенки сделал квадратными и вообще маскировал идею как мог, но задумка была явной мечтой о средневековой твердыне.

Вадим, который всю дорогу рассеянно смотрел в окно, поглаживая мои ноги, лежащие у него на коленях, хмыкнул и спросил:

– Нравится?

– Ах, прекрасный Пемберли! Кто бы не влюбился в его владельца!

– Джейн Остин я, кстати, читал.

– Жаль, а то ты так жаждал, чтобы я тебя поунижала по культурному признаку.

– Обязательно куплю нам такой замок, только с прудом. И буду ходить туда-сюда в мокрой рубашке.

Неприступная крепость в глубине темного леса. Логичное продолжение башни для принцессы.

«Друзья» Вадима оказались толстенькими плешивыми мужичками с трудовой мозолью на пузе. Официантки в коротких платьицах разносили шампанское, которым никто не интересовался, а вот на задницы девушек пялились все.

Судя по разговорам, самый главный и важный гость еще не приехал, поэтому все уговаривали друг друга не напиваться, отказывались от водки, но в качестве компенсации незаметно надирались виски.

С каждым часом разговоры становились громче, взгляды маслянее. Я ходила с одним бокалом уже выдохшегося шампанского – меня слишком потряхивало, чтобы есть. И даже пить. Но спутницы других мужчин – очень красивые длинноногие девы с ярким загаром, чем-то все неуловимо похожие друг на друга, с удовольствием налегали на крабов и земляничные пирожные.

«Говорят, такие на завтраках в Кремле подают».

Видимо, завтраки в Кремле были тут ценной вещью, о ней мечтали, ей завидовали, ее планировали. Слышала я про них не раз и не два. А Вадим, интересно, уже был на завтраке в Кремле? Как туда одеваться?

На меня смотрели настороженно, никакие правила действительно не работали, знакомиться никто не подходил. Я выбрала парочку женщин постарше, но они так холодно ответили на мои приветствия, что к мужчинам я уже не рискнула подходить. Сидела в углу на диване, общипывала виноградную гроздь и наблюдала.

Хотелось спросить – что бы сделала Лиза? Как бы представилась? С кем бы завела беседу?

Ничего в голову не приходило. Может быть, стоило с ней посоветоваться. Или она и так уже была бы тут своей?

Гость все не ехал. Галстуки ползли вбок, расстегивались пиджаки, наконец пошла в ход и водочка.

«Ну где же он, мы так ничего не успеем, к вечеру уже баню раскочегарят».

Включили какую-то музыку из сборника хитов для секса, томную и банальную. Некоторые девушки выцепляли своих – надеюсь, своих – кавалеров и топтались с ними, как в пионерском лагере в некотором подобии «медляков».

Вадим шумно рассказывал какие-то анекдоты – он тоже уже выпил изрядно.

Попыталась подойти к нему, но он отмахнулся: «Милая, ну займись чем-нибудь, я не знаю, тут важный разговор».

Я решила, что самое время подышать свежим воздухом. Никому, кажется, такая безумная идея в голову не приходила, даже курить ходили в отдельную комнату. Но я как будто подала идею – следом за мной сразу вывалилась толпа мужиков в одинаковых деловых костюмах. Так бессмысленно и глупо выглядит эта униформа. Как будто без шелковой удавки на шее человек не может сказать ничего дельного.

Впрочем, оказалось, это не я задала моду, а они уже что-то знали – ко входу стали подъезжать одна за другой большие черные машины, и оттуда выходило пополнение армии клонов. Вероятно, прибыл тот самый серьезный гость.

– А вы кто? Хозяйка дома? – Ко мне вдруг обратился приятный мужчина, высокий и худой, на вид лет сорока пяти, но выглядит получше пузатиков. Едва уловимый акцент.

– Нет, я подруга… – Я затруднилась.

Но меня прервали – из дверей вывалилась новая порция раскрасневшихся мужиков:

– Мартин здесь? Давай, давай… Сразу в баньку ему, давай штрафную!

– Яна, что ты здесь делаешь? – прошипел Вадим, подходя сзади. – Самое серьезное начинается.

– Я просто вышла… А что у вас за дела? – Я прислушивалась к разговорам и с бьющимся сердцем улавливала знакомые слова про Интернет, пользователей, статистику репостов и показов. – Вы собираетесь свою социальную сеть делать? Расскажи!

– Иди с девочками лучше, они в сауну собрались, – отмахнулся Вадим. – Дома тебе все расскажу. Все, беги.

Только что по заднице не хлопнул.

А, нет, вернулся и хлопнул.