Текст книги "Любовь без дресс-кода"

Берлин

– Яна, отстань, нет у меня никакого фетиша на белые колготки! Откуда ты его вообще взяла?

– Ну, ты сам признался… – Очередной бокал пива был лишним, но я держалась.

– В чем, Яна?

– Что тебе нравились русские девочки в бантиках и колготках.

– Я не помню! Но даже если тогда нравились, при чем тут сейчас? Ты что – правда решила, что я хочу тебя только в колготках, и потому меня отшила?

Берлин оказался совсем не таким, как я представляла. Да, первую девушку с сиреневыми волосами я встретила прямо в самолете. Через ряд от меня. А вторую – с малиновыми – на паспортном контроле. И вообще, тут действительно было все хорошо с самовыражением. Парень с панковским гребнем сидел на кассе в аэропортовском супермаркете, женщины в деловых костюмах с узкими юбками рассекали в ярко-розовых кроссовках, а благообразные старушки не стеснялись шапочек с кошачьими ушками.

Но сам город – особенно восточная его часть – был слишком похож на московский спальный район. До боли знакомые силуэты девятиэтажек, господствующие серо-коричневые оттенки, неуловимый привкус провинциального российского города. И даже небо над Александерплац было отвратительно серым. Хотя тут Берлин уже не виноват.

Но стоило мне встретиться с Герардом, насладиться выражением его лица при виде моих волос и потребовать-таки экскурсию, как все изменилось. Он любил этот город – такое чувствуется, когда человек показывает его тебе. И дома, тротуары, деревья, машины – все изменилось.

Я почувствовала это отличие.

Берлин был живой! Молодой, яркий, настоящий! Как будто кто-то взял Москву, хорошенько ее прополоскал, встряхнул и накачал антидепрессантами.

Лица у людей, одежда – все было похожим и непохожим на московские одновременно. Словно людей тоже прополоскали и разрешили не грустить и не бояться. Даже я сама переставала потихоньку печалиться. А уж когда Герард предложил все-таки зайти в бар и что-нибудь выпить…

– Он тебя бросил из-за цветов? – Герард с каждым следующим бокалом все хуже понимал русский и все бестолковее сам на нем выражался.

– Во-первых, это я его бросила! Во-вторых, из-за цвета волос, а не из-за цветов, – терпеливо объясняла я. Это очень сложно – терпеливо объяснять, когда ты орешь человеку на ухо. Потому что бар оказался рок-н-ролльный и там как раз начиналась Очень Громкая Программа.

– Но как можно тебя бросить? Он дурак? Я ему объясню! – Герард достал телефон и, щурясь, стал листать контакты. Видимо, фокусироваться получалось уже не очень.

– Герард! Это я его бросила! Остынь!

– Из-за волос? – снова удивился он. – Не, ну зеленый ему подошел бы. Но ты суровая русская женщина!

– Нет, из-за другого! – Божечки-кошечки, что ж он такой упертый-то стал! – Но я думаю, ему бы лучше темно-красный!

Я задумчиво представила Вадима с темно-красными кудрями, и это было прямо секси!

Так, стоп. Мы расстались. Никакого секси.

– Яна! Ты самый лучший mad… – Герард выпустил телефон, и тот грустно булькнул в бокал с пивом. – Лучший Mädchen! Но ты не права! Нельзя бросать мужчину, потому что он не перекрасил голову! Ведь он не требовал, чтобы ты перекрасила… А знаешь…

Тут он задумался. И завис. Я тоже задумалась – не слишком ли я переоценила его крепость. То есть мне тоже было весело, но не так почему-то, как Герарду, хотя пили вроде одинаково.

– А знаешь… Пойдем, я перекрашу! – вдруг заявил Герард, вставая. Он подозрительно покачивался, но, в принципе, идти мог. Я представила себе, как он зелененький приезжает в Москву и идет общаться с Вадимом, а тот, едва избавившись от девушки-неформалки, вынужден общаться с партнером-неформалом, и начала хихикать. И хихикала, хихикала, хихикала, пока официантка вдруг не поставила передо мной стакан простой воды.

И только тогда поняла, что делаю это уже не меньше десяти минут. И не могу остановиться.

– Яна… – Герард смотрел на меня несфокусированным взглядом. – Отложи телефон!

– Почему? – удивилась я.

– Ты смотришь на него весь вечер каждые пять минут. Мужчина не будет тебе звонить, если ты сама его бросила. Мы гордые.

И снова нормально говорит. Он притворялся, что ли? Зачем?

– Ты была такая грустная, – ответил Герард на этот вопрос, вероятно, написанный у меня на лице. – Я думал, если я буду клоун, ты повеселишь.

– Повеселеешь, – автоматически поправила я. Нет, все-таки он изрядно пьян. – Не надо, слушай. Мне просто нужно время. Не каждый день бросаешь красивого миллионера, знаешь ли!

– Я тоже красивый миллионер, – заявил Герард.

– Ты любишь белые колготки.

– Яна!

– Теперь ты сочувствуешь Вадиму? – усмехнулась я.

– Я завидую ему, – грустно сказал Герард и щелкнул пальцами. Перед ним поставили еще один бокал с пивом.

Как-то я не решилась ему намекнуть, что уже хватит. Сам взрослый мальчик. Но я не ожидала, что я ему все еще нравлюсь до такой степени, чтобы не просто погулять со мной по городу, а еще и делать такие вот заявления. Может быть, того, клин клином?

Опять же, если все сложится, можно будет пожить в городе, где я не буду самой странной! Это приятно освежает восприятие. Я снова посмотрела на телефон, на этот раз отследив, что я это делаю. Черт. Черт. Черт.

Герард сделал несколько глотков пива, посмотрел на бокал и, решительно отодвинув его, сказал:

– Поехали ко мне. Будем спать!

Возвращение

Но, конечно, спать никто не поехал.

Потому что Берлин – город клубов! Я в клубах не была лет с двадцати!

И не знаю, может быть, это только у меня так, но после окончания отношений я всегда чувствовала себя так, словно вернулась в момент перед их началом. После Виталика я не успела насладиться этим ощущением, зато сейчас мне снова было двадцать пять! Нет, двадцать три! Может быть, даже восемнадцать?

Впрочем, Герард ощущал примерно то же самое. Потому что дурь – заразна.

Он совершенно не знал берлинскую ночную жизнь, но мы выходили на улицу, находили самых странных фриков в окрестностях, шли за ними и неизменно попадали в какое-нибудь крутое местечко.

Классические панки, увешанные железным хламом и с неоновыми гребнями, привели нас в подземный ангар, где звучали техно и транс 90-х, невероятно смешная музыка, которая, кажется, вызвала у Герарда слезы ностальгии.

Последовав за стайкой русалок в серебристой чешуе и огромных ботинках, попали в странное местечко, похожее на дом с привидениями. Там было много маленьких комнат, в каждой играло что-то свое, лестницы никуда не вели, зеркала оказывались дверями в узкие коридоры, и самыми популярными местами почему-то были верхние этажи двухъярусных кроватей, с которых свешивались по пять пар ног.

К самым забавным коктейлям нас привели вполне приличные люди в совершенно казуальной одежде – но, к счастью, я заметила, что у них у всех странные глаза: полностью белые или с вертикальным зрачком или кислотной спиралью. Мы проследили за ними и не пожалели. Маленький бар, подсвеченный только фонариками на уровне пола, накрывал плотный туман, частью от кальянов, а частью от дым-машин, спрятанных под стойкой.

Каждый раз, когда мне хотелось посмотреть на телефон, я выпивала еще глоток. Неудивительно, что мы так набрались.

Только когда окончательно рассвело, мы все-таки доехали к Герарду – но ничего интересного дальше не было, потому что обоих начисто срубило. А через три часа мы проснулись и пошли в Берлинскую картинную галерею.

Где Герард непрерывно бурчал о том, что только русские могут при таком похмелье наслаждаться искусством. И вообще они – то есть мы – сами не свои по всей этой культуре: хочешь услышать русскую речь – иди в музей. В чем-то он был, конечно, прав. Каждая вторая компания в галерее говорила по-русски.

Ночью мы повторили рейд по барам, и к утру я потихоньку начала понимать, почему этим обычно занимается молодежь. Мои грядущие тридцать мягко намекнули мне, что спать надо больше, пить меньше, а лучше вообще перейти на воду и витаминки. Судя по виду Герарда, он тоже держался на одном упрямстве. Но и то наутро малодушно сбежал от перспективы отправиться в очередной музей, сославшись на работу.

С каждым днем я все реже проверяла телефон. Даже нервная привычка может утихнуть. Мне даже начало казаться, что я пережила эту историю довольно легко. Вернусь домой – и все будет как раньше, словно и не было этих нескольких месяцев в башне «Федерация»: сладких ночей, туманных рассветов, счастливых улыбок.

Но через неделю позвонила Лиза.

Причем дозвонилась она на старую симку. Догадалась все-таки. Я смотрела на вызов и боролась с желанием отклонить к черту и засунуть ее в… черный список. Но у меня были еще дела с Вадимом, а она его личная помощница…

Кому я вру, мне было просто любопытно!

– Все-таки ты еще маленькая и глупая, – сказала она вместо приветствия. – И еще будешь локти кусать.

– Ты по своей инициативе звонишь или Вадим поручил такое оригинальное задание? – скучающим голосом осведомилась я.

– По своей.

– Тогда давай пропустим всю официальную часть и перейдем к делу.

– Твои вещи собраны, коробки стоят в коридоре, основной пароль к замку изменен, войти можешь по одноразовому гостевому, так что постарайся уложиться в один заход.

И только в этот момент до меня со всей неотвратимостью дошло – Вадима больше не будет. Совсем. Я заберу коробки, пока он на работе, последний раз посмотрю на сиреневый потолок и уйду оттуда навсегда.

Я в Москва-Сити бывала считанное количество раз до собеседования в «Небьюлу». И мне совершенно незачем туда ездить.

Я больше его не увижу.

Согнулась от спазма в животе, едва успела закрыть ладонью рот, чтобы Лиза не услышала мое сухое рыдание.

Выпрямилась, выстроила голос обратно, чтобы небрежно спросить:

– Сама собирала?

– Выполняла свои обязанности личной помощницы.

– И утешала!

– И утешала.

Черт.

Это не шутки.

Что же я наделала?

Я вдруг почувствовала невероятный ужас.

Панику.

Смертельный страх – даже сердце забилось как ненормальное.

Едва выговорила:

– Тогда не поняла твой заход про глупую. Радовалась бы.

– Когда кого-то любишь, то не можешь видеть, как ему плохо, – вдруг как-то очень серьезно сказала Лиза.

Боль в животе стала сильнее.

– Вот и радуйся, пришло твое время. – Я стиснула телефон так, что он, кажется, хрустнул. Надеюсь, это плохая китайская сборка виновата.

– На твоем месте я бы никогда не ушла. Некоторые вещи стоят крохи гордости.

– Обязательно учту твое пожелание.

Я выключила телефон.

Сжалась в комок.

Свернулась калачиком на диване, укрылась толстым пледом и долго лежала, пытаясь согреться, не чувствовать этот холодный страх внутри.

Страх, что я его больше никогда не увижу. Что я совершила самую страшную ошибку в своей жизни.

В обещанный Герардом зоопарк мы не пошли. Настроение пропало.

Хочу ли я съездить в Мюнхен? Нет, уже не хочу.

Хочу ли я в Кельнский собор? А с него можно сброситься?

Ну хотя бы пива?

Тоже не хочется.

– Ты хочешь домой? – наконец спросил Герард, и я кивнула.

– Тогда пойдем купим тебе сыра, – вздохнул он.

– Зачем сыра? – изумилась я.

– Говорят, у вас он запрещен. Нельзя возвращаться без сыра. Все русские покупают сыр и везут его домой. Я не могу отпустить тебя голодной.

– Герард, ты самый лучший друг!

– Ага, – кивнул он. – Друг.

Так я и летела обратно – с рюкзаком, полным сыра, с нервно трясущимися пальцами, с радужными волосами и паникой в сердце.

Я что – не могла потерпеть? Да наплевать на все: на волосы, на работу, вообще на все, только пусть он вернется, пожалуйста!

Нет, я лучше сама вернусь! Прямо из аэропорта поеду к нему. Как в дурацких романтических комедиях. Позвоню, постучусь, проберусь тайком.

Лиза права. И я надеюсь, она еще не перевезла свои вещи.

– Девушка, такси надо?

– Такси, такси!

– Дешево, девушка!

Каждый раз иду сквозь толпу таксистов, как сквозь строй солдат со шпицрутенами. Но сейчас мне нужно такси! Прямо сейчас, я не хочу ждать, пока какой-нибудь гастарбайтер из Убера будет двадцать минут сюда ехать, я с ума сойду!

Я оглянулась по сторонам, выискивая наиболее внушающую доверие рожу водителя и…

Мне показалось, что у меня галлюцинации.

Что ему тут делать?

Как он мог узнать?

Но…

Он был там.

Вадим тоже меня заметил.

И мы на несколько секунд замерли друг напротив друга, разделенные какой-то полусотней метров. Мир вокруг затих и побледнел. Остались только мы вдвоем.

Невозможно было сделать шаг вперед. Немыслимо.

Выходи за меня замуж

– Я все понял, – было первое, что он сказал. Прошептал куда-то мне в волосы, но я услышала даже среди шума зала прибытий. – Все-все понял.

Мы стояли в центре зала и не могли оторваться друг от друга даже для того, чтобы добраться до машины. Мне казалось, что все эти дни у меня не было руки или ноги, слуха или зрения, а тут их наконец вернули.

Я и не думала, что можно так сильно по кому-то соскучиться. Меня бросали парни, я бросала парней, но я всегда грустила только от того, что приходится перестраивать планы, снова все менять, придумывать новое будущее без них. С кем теперь пойти в кино и поехать в отпуск, кому слать картинки с котиками.

Может быть, я даже не любила никого до Вадима.

Но это слишком страшная мысль, я подумаю ее как-нибудь потом.

– Ты позвал Лизу! – первым делом возмутилась я.

– А ты уехала к Герарду, – парировал он.

– Я с ним не спала!

– А я с Лизой не спал.

– Зачем тогда звал?

– А ты зачем уехала?

Можно было бы смотреть друг на друга бесконечно, но тут Вадим вспомнил, что он вообще-то тут не один. И машина ждет там, где ждать нельзя – вообще, совсем, даже если ждешь влюбленных, встретившихся после бесконечно долгой разлуки длиной в неделю. Водитель уже почти потерпел поражение в борьбе с работниками аэропорта, схлопотал стопку штрафов и смотрел на нас крайне мрачно, пока мы с виноватым видом запрыгивали на заднее сиденье.

– Ты приехал за мной? – удивилась я.

– Нет, блин, люблю по утрам погулять по аэропорту.

– Но как?..

– Ты же умная, ну подумай, – усмехнулся Вадим и подумать совершенно не дал, выключая мозг своими невозможными, совершенными поцелуями, которые в этот раз были отчаянными и жадными, словно необходимыми для выживания.

Я тоже соскучилась невероятно. Мне было мало, мало, мало…

– Я тебя так люблю… – Вадим еще раз вдохнул запах моих волос. – Но…

– Но сначала мы должны поговорить, – закончила я.

– Да, – кивнул он, усаживая меня к себе на колени так, чтобы я оказалась с ним лицом к лицу. Провел пальцами по щеке, как-то через силу усмехнулся. – Для начала прости меня за Стрельца. Правда, прости. Это было невероятно глупо. И глупо было думать, что ты никогда не узнаешь. Но в какой-то момент просто стало поздно признаваться и отыгрывать обратно.

– Хорошо, – я вздохнула. – Но с тебя тогда еще Барселона в качестве компенсации.

– Господи, да хоть вся Испания по два раза в каждом городе… – Он судорожно выдохнул, прижимая меня к себе.

– С чего начнем? – Может быть, я была слишком счастлива от того, что снова была рядом. Сейчас мне казалось, что все наши проблемы – ерунда. Мы ведь хотим их решить. Это главное.

– Давай начнем с компромисса, как ты тогда сказала. Я много об этом думал, и ты права – я потребовал от тебя слишком много, а сам не дал ничего. Давай сойдемся где-то на середине. Как захочешь.

Вадим смотрел на меня очень серьезно. Так, что мне не оставалось ничего иного, кроме как поверить.

– Ладно. Как тебе такое? Я перекрашусь обратно в приличный, но на твои тусовки буду ездить, только если захочу. Готова изображать из себя кого угодно, но только когда у меня есть силы, – предложила я.

Вадим кивнул.

– Устроюсь на работу, и ты не будешь ничего комментировать вообще. Даже если это будут ночные смены в техподдержке.

Вадим сжал губы, но кивнул.

– А ты начнешь чаще бывать дома. Что хочешь делай, но я не хочу засыпать без тебя.

– Ян… – Он зарылся лицом мне в шею. – Это не так просто. Нужны заместители по некоторым направлениям, особенно тем, что на другом конце страны. И что делать со спутницей на приемах?

– Вадим, это и называется компромисс. Когда всем одинаково хреново.

– Не хотел бы я с тобой бизнес вести… – Он смягчил свои слова поцелуем, но меня все равно неприятно кольнуло.

Мы вернулись домой. В квартиру, которую я действительно уже ненавидела. Но сейчас это и правда был мой дом.

Коробки стояли в коридоре. Нераспакованные старые, самокат, парочка новых – с теми шмотками, что были куплены за время жизни с Вадимом. Надеюсь, Лиза не трогала мой светодиодный лифчик своими пальчиками с безупречным маникюром!

До спальни мы добирались очень долго, останавливаясь по пути на всех поверхностях, но в итоге добрались и даже избавились от одежды.

Прикосновение его голой кожи к моей было словно инъекция мощнейшего успокоительного. Все наши гормоны, феромоны и прочая телесная химия замкнули нас друг на друга навсегда. Может быть, мы уже никогда не испытаем ничего подобного ни с кем другим. Хорошо бы не проверять.

– Чтобы ощутить, что ты для меня значишь, потребовалось тебя по-настоящему потерять, – прошептал он между поцелуями. – Теперь все изменится, я обещаю. Я не дурак. Я очень быстро учусь. Я больше не хочу испытать того, что испытал за эту неделю.

– Хорошо, – вздохнула я. – Потому что я всегда даю человеку второй шанс, но никогда не даю третьего. Пожалуйста, не продолбай его.

– Нет, милая, никогда. Я буду тебя слушать. Я не буду на тебя давить. Я всегда буду давать тебе выбор.

Не знаю, почему эти слова еще не включены в сборники самых сильных афродизиаков. Никакое признание в любви не сравнится, никакие другие признания.

Ну, кроме, может, еще одних…

– Выходи за меня замуж, – прошептал он где-то в ночи, когда мы окончательно потерялись между рваными вдохами, стонами, касаниями.

Секунды тянулись неделями, часы пролетали, как мгновения, понять, что происходит и где мы, было невозможно. Мы просто были вместе, и это была только наша магия на двоих.

– Я согласна.

Не уверена, ответила ли я сразу или через час. И когда, в какой момент на моем пальце оказалось кольцо из белого золота, очень простое, очень стильное и очень красивое.

Подозрительно красивое.

– Лиза выбирала? – нахмурилась я. И когда он успел?

– Нет, я сам. Я хотел сделать тебе предложение в Барселоне у фонтанов. Но все пошло не по плану.

Да уж.

– Обещаешь, что все будет хорошо?

– Обещаю. – Он поймал меня в свои объятья. – Пожалуйста, поверь мне. Я не хочу еще раз этой боли.

– Почему ты такой? Вадим?

– Какой?

– Почему ты мне не веришь?

– Я верю тебе. Ты меня ни разу не подводила. А вот жизни…

– А жизнь подводила?

– Жизнь может отнять кого угодно, когда захочет.

Я помолчала. Кажется, я поняла.

– Мама? – спросила тихо. Я помнила, что Лиза говорила – он проводил в больнице все свои дни.

– Мама… – прошептал он.

– Если ты будешь меня держать при себе, думаешь, жизнь не отнимет?

– Если буду держать достаточно крепко – не отнимет никто.

– Только не сжимай пальцы слишком сильно, – посоветовала я. – Придушишь.

Кажется, его глаза блестели сильнее обычного. Я могла только целовать его лицо и не замечать соленого привкуса на губах.

И все было хорошо до самого утра.

Подготовка к свадьбе…

Утром я проснулась одна.

Как всегда.

Как будто ничего не происходило.

Как будто мы вернулись в нашу обычную жизнь.

Только кольцо на пальце напоминало, что прошлая неделя мне не приснилась однажды ночью под свет огней делового центра.

Ну, в конце концов, ему же нужно подготовиться к выполнению всех обещаний, правда?

Наверное, и у меня полно дел. Я просто не помню.

Жильцы из квартиры выехали, можно смотаться и посмотреть, на месте ли все четыре стены.

Позвонить маме – пора бы уже познакомить ее с Вадимом.

Посмотреть вакансии… хотя нет, это лучше после свадьбы.

Перекраситься?

Я пропустила пряди волос через пальцы. Они мне жутко нравились, жутко. Такой великолепный взрыв цвета! Прям хоть в метро езжай, а не с водителем. Пусть народ полюбуется.

Нет, пока не буду перекрашивать. Выйду замуж разноцветненькая.

Понятия не имею, почему я была так оптимистична. Видимо, мой оптимизм – самый быстро отрастающий в мире. А ведь мне все подряд намекали, что я не очень умненькая. Начиная с Лизы.

Кстати, о Лизе…

Но я не успела задуматься о ней – раздался звонок телефона.

– Янушка, там вот-вот должна зайти Лариса, по поводу свадьбы. Ты ее не ешь сразу, пожалуйста, – промурлыкал Вадим.

Приятно, что он так хорошо меня знает. Но – Янушка? Что за новости? Мне его теперь Вадиком называть?

– Люблю тебя! – закончил он беспроигрышным ходом. Я не успела растаять, как раздался звонок домофона.

– Лариса Белова, прима и принцесса свадеб! – зашла с козырей роскошная дама с невероятной какой-то прической в полметра высотой, накладными ресницами и в переливающемся платье, которое затмевало даже мою радугу на голове. И эти люди запрещают мне ковыряться в носу! – Ты Яночка? У тебя будет самое лучшее в мире торжество!

Кхм. Чтобы заткнуть моего внутреннего ехидного комментатора, требуется нечто экстраординарное. Лариса справилась с одной фразы и одного взгляда.

Если я когда-то считала себя общительным, активным экстравертом с уймой энергии – то только потому, что раньше не встречала Ларису. Через три минуты я сидела на диване с тремя чашками чая – зеленый для энергии, ромашковый для нервов и пуэр, потому что модно, – и как она так быстро разобралась на здешней кухне? Вокруг меня громоздились вавилоны журналов типа «Твоя первая свадьба» – отличный намек, «Невеста навсегда» – жутковато, «Жениться – модно!» – вообще слов нет. Огромные папки, до отказа набитые каталогами со всем, что только существует в мире, – но обязательно белого или пастельного цвета. Машины, цветы, посуда, стулья, подушки, сумки, занавески, даже специальные свадебные коляски для ваших не дождавшихся брака младенцев.

Я не успевала открывать рот, а Лариса уже вываливала на меня тонну информации:

– Вот, смотри каталоги платьев! Вот тут белые, тут шампань, тут айвори, тут голубые, тут розовые! Прямо там маркером отмечай, какие нравятся, завтра привезут на примерку, сразу выберешь, сразу посмотрим!

– Завтра? – опешила я. Кажется, я не готова.

– А чего время терять? – заволновалась Лариса. – Через месяц же свадьба, а у вас вообще конь не валялся! Даже сшить не успеем, будем готовое подгонять! Кто ж так заказывает, нет, это не мое дело, но ведь это же свадьба, это серьезно!

– Через месяц? – Классно, что я узнаю все первой. Ну, хорошо, что не завтра.

– Так, торты, тут надо подойти ответственно, торт – лицо невесты. Будем брать красивый или вкусный?

– А одновременно никак? – жалобно спросила я.

– Нет, – отрезала она. – Ты на диете? Завтра сядешь, а сегодня привезут на пробу кусочки. Вот каталог, выбирай. Восьмислойный бери, четыре этажа, высокий будет, красивый, все увидят, мы еще на него розочек навертим, полное восхищение!

– Не хочу на диету!

– Как не хочешь, а платье?! – изумилась Лариса так, будто все платья в мире продавали только после справки о похудении.

– Ну какое платье! – Я совсем растерялась.

А вот Лариса нет:

– Какое выберешь, такое и будет, ты не стесняйся, главное. Хочешь фату – будет фата, хочешь шлейф – хоть двадцать метров, это твой день! Так, список гостей посмотри – эти вот со стороны жениха, отметь тех, кто не нравится, посадим подальше. Твой список давай составим прямо сейчас, чтобы к вечеру было понятно все по количеству. Тоже отметь там, кого видеть не хочешь, будем за колоннами прятать!

– Так, стоп. – Я просматривала список гостей жениха, и я знала оттуда, ну… примерно никого. «Инга +1». Ну зашибись, еще и Виталик будет. Некоторые фамилии тоже были смутно знакомы. И Лиза! Как же без личной помощницы на собственной свадьбе!

Голова кружилась, во рту пересохло. Кажется, у меня сейчас будет приступ паники.