Текст книги "Любовь без дресс-кода"

И не только поцелуи

Такси уже подъехало к башне, и водитель буквально крался последние метры, надеясь дослушать наше выступление. Но – увы.

– Хорошего вечера! – пожелал он Вадиму, глядя на того со странным выражением. То ли сочувствия, то ли…

В лифте поцеловаться так и не успели. Все-таки быстро они ездят, слишком быстро.

– Божечки! – Я успела забыть о шокирующем цвете потолка. – Я к этому никогда бы не привыкла.

– Зеркала по утрам ты тоже пугаешься? – спросил Вадим, таща меня в гостиную. – Кстати, второй туалет вот здесь, чтобы нам не повторять прошлый визит дословно.

Действительно, во втором санузле было намного скучнее. И даже ванна не на львиных лапах, хотя и побольше той размером.

– Знаешь… – заявила я, выходя в гостиную. Вадим уже снял пиджак и успел себе что-то налить. Галстук демонстративно валялся на диване, и я на всякий случай его прибрала. – Я не буду с тобой спать, пожалуй.

– В смысле, не будешь? – Он аж поперхнулся тем, что там пил. Надеюсь, оно было достаточно дорогим.

– Ты мне нравишься, – заявила я, падая на диван и закидывая ноги на пуфик. – Если мы переспим, ты меня бросишь, и все закончится. Отсюда какой вывод?

– Ты серьезно? – Он отставил бокал и сел рядом. Тут же подгреб меня поближе, обнял и посмотрел в глаза. Я бестрепетно встретила его взгляд:

– Абсолютно.

– И чем же мы тогда будем заниматься? – Его руки имели собственное мнение на этот счет. И не то чтобы я отбивалась… – Только не говори про лютневую музыку!

– Ты что, погуглил? – изумилась я.

– Я даже послушал! – с гордостью заявил Вадим, под шумок перетаскивая меня к себе на колени.

– И как?

– Готов даже на Моцарта в спальне, только не это!

– Никогда не слушала Моцарта в спальне… – Я потерлась о колючую щетину на подбородке. – Тебе когда-нибудь говорили, что настоящие мужчины бреются два раза в день? Второй раз на ночь.

– Не могу придумать ни одного остроумного ответа, – честно признался Вадим, аккуратно пересаживая меня обратно на диван и вставая. – И в качестве наказания пойду и побреюсь.

– Моцарта по дороге включи! Надо же попробовать. – У меня кружилась голова, то ли от поцелуев, то ли от коктейлей, и было как-то удивительно уютно и хорошо. Как дома, только лучше.

– Включу, но только в спальне! – крикнул Вадим откуда-то из глубин квартиры.

– Я не буду с тобой спать! – на всякий случай напомнила я и пошла на звуки музыки.

На пороге спальни я замерла. Кажется, я возмущалась ценой этой квартиры? Беру свои слова обратно, она стоила каждого из своих миллионов.

Две стены комнаты были полностью прозрачными, распахивая передо мной пронзительную черноту московской ночи, заполненную разноцветными огнями, похожую на шкатулку с сияющими драгоценностями. Нити золотого жемчуга, тянущиеся вдоль дорог, сияющие короны Белого дома и гостиницы «Украина», синие и зеленые дорожки света, дрожащие на глади воды Москва-реки и тысячи тысяч окон-звезд в домах вокруг.

И над всем этим из колонок тихо лились звуки фортепиано, полностью унося сознание в космос.

Только вот одна мелочь…

– Вадим…

Он вошел, накрывая запахом холода и зелени своего средства для бритья, и мне захотелось уткнуться носом в его шею, чтобы узнать, как звучит его собственный запах в смеси с этим.

– А? – Он сделал шаг ко мне, но я отошла.

– Вадим, если ты хотел проверить, отличаю я Моцарта от Бетховена или просто выпендриваюсь, стоило выбрать что-нибудь не такое известное, как «Лунная соната», честное слово.

Он невозмутимо прошел мимо меня, снимая рубашку, забрался на широкую кровать, едва видимую в темноте, и щелкнул пультом, убирая громкость до едва слышного шепота клавиш.

– Яна… – Голос сливался с темнотой, и казалось, что меня зовет сама музыка.

– Что? – Я тоже ответила шепотом, словно от громких звуков сияющий мир мог рассыпаться на осколки.

– Иди ко мне.

– Я и так с тобой. – Я села на край постели, но постоянно оборачивалась, чтобы еще раз посмотреть на город.

– Ближе иди.

– Ага, ага, и ты меня изнасилуешь, как уже обещал. А потом скажешь – сама пришла.

Но я все равно перебралась к нему поближе. Просто потому, что с его места было удобнее смотреть на всю эту красоту. Только поэтому.

А то что пальцы сами пробежались по его груди – это случайно. Просто рефлекс. Невозможно не потрогать же!

– Я тебя – никогда. Но сделаю так, что ты… – Он не договорил, увлеченный изучением моих губ.

– Что я… – И я не договорила, потому что тоже изучала его запах и вкус кожи на шее, на груди, на животе.

Вадим и вовсе больше ничего не стал говорить, предпочитая заменять слова действиями. Он полулежал на кровати, опираясь плечами на ее мягкую высокую спинку, а меня усадил сверху, заставив упереться ладонями ему в грудь. Он явно что-то подозревал о моей одержимости – я гладила и гладила его твердые мышцы, касалась кожи кончиками пальцев и накрывала ладонями, никак не успокаиваясь. И пока я была занята, его руки беззастенчиво и нагло забрались мне под футболку, и пальцы сжали соски прямо через кружево бюстгальтера.

Я выгнулась, ерзая на его бедрах, и в ответ царапнула его грудь ногтями.

– Повтори, – странным шипящим голосом велел Вадим.

Пришлось склониться к самому его лицу, ловя пронзительный серый взгляд, прикусить его нижнюю губу и провести по его груди всеми десятью пальцами, оставляя на загорелой коже отчетливые красные полосы.

Пока я это делала, Вадим воспользовался случаем, чтобы щелкнуть застежкой бюстгальтера на спине, и когда я выпрямилась, моя грудь упала ему в ладони как созревшие яблоки. Он сильно стиснул ее, вжимая пальцы в белую кожу. Но мне хотелось еще сильнее, еще ярче, и я снова поерзала, чувствуя, как между моих бедер неумолимо твердеет его член.

– Ты ведь помнишь, что я не буду с тобой спать, правда? – уточнила я, склоняясь к его уху.

– Угу…

– И вот то, что сейчас происходит, это ведь не секс? – подозрительно спросила я, потому что почему-то никак не могла понять, где моя футболка, например.

– Неа… – Ему приходилось отвлекаться от поочередного изучения языком сосков, поэтому ответы были краткими.

– Точно?

– Уверен.

А раз не секс, то не будет вреда, если я пройдусь языком по его шее, оставляя маленькие укусы на горячей коже, обведу его сосок языком и сожму острыми зубами чуть сильнее, чем стоило бы?

Вадим только молча дернулся, да дыхание сбилось – хотя оно и так было прерывистым и неровным. Он взял меня за плечи и отстранил от себя, хотя разорванный контакт кожи с кожей воспринимался как пытка. В полутьме, освещенной только яркими разноцветными огнями за окнами, я все равно видела его глаза, сияющие восхищением и голодом.

– Приподнимись.

Я встала над ним на колени, лишенная горячего и твердого, и недовольно засопела, но когда он поймал сосок и втянул его в свой горячий рот, ахнула и уперлась ладонями в стену, чтобы не упасть от пронизавшей все тело слабости.

Вадим расстегнул пуговицу на моих джинсах, потянул вниз молнию – очень удобно, когда все так близко, все под рукой. Под пальцами, которые нырнули в тесноту между ног и еще глубже, туда, где уже все ныло, ждало и было влажно.

Я выгнулась назад, почти падая, но это не помогло пальцам проникнуть глубже.

Все вокруг казалось лишним, все мешалось – кроме его наглого взгляда, который сам по себе как будто ласкал, будто касался меня. И кроме его пальцев, которые кружили и кружили, доводя меня до невероятного уровня раздражения – что он там возится, ну же, ну, ну, ну!

– Вадим!!!

Пальцы резко вонзились внутрь, и я длинно всхлипнула, практически падая на него. Но он ловко вновь поймал ртом сосок, сжал – и снова двинул пальцами, внутри и снаружи, – и меня догнала вторая волна дрожи.

Я тяжело дышала, вновь опустившись на его тело. Лежать на этой твердой выпуклости между его ног стало совсем неудобно, и я по какой-то странной логике решила, что если ее выпустить, то… дальше мысль не пошла.

Я просто расстегнула его брюки и отодвинула широкую резинку трусов.

– Секунду… – Вадим приподнял меня буквально на мгновение, я даже не успела запротестовать – и мгновенно избавился от остатков одежды.

– Ты ведь меня предупредишь, когда начнется секс, да? – Мои джинсы тоже куда-то делись. Когда? Не помню.

– Непременно, – самым честным голосом прошептал Вадим мне на ухо, и мурашки разбежались по всему телу.

Когда я успела остаться в одних кружевных трусиках? Зачем я вообще надела эту непрактичную вещь? Я обычно хожу в нормальном удобном белье, но вот именно сегодня напялила эти красные трусы, состоящие сплошь из дешевых жестких кружев. Они были куплены для того, чтобы вешать на люстру – не помню, для привлечения денег или мужиков, но кажется, сработало в обе стороны.

Вадим подцепил их, потянул вниз, но вдруг заколебался и оставил. Вместо этого он начал меня целовать. Каждого сантиметра моего тела касались его губы, каждый изгиб повторял собой язык, каждая впадинка была согрета дыханием – и я таяла, плавилась, давно не пыталась больше ничего делать, лишь металась на подушке с закрытыми глазами и только запускала пальцы в его волосы.

– У меня от тех коктейлей до сих пор голова кружится, – пожаловалась я.

– А я думал, что от меня.

– От тебя тоже.

Я раздвигала колени все шире, чтобы ему было где уместиться. Все-таки широкие плечи, не зря качается. Его руки сжимали бедра, а горячий рот накрыл промежность прямо поверх жесткого кружева. И горячее дыхание, царапающаяся ткань, влажный язык, который будто пытался пробиться сквозь паутину полиэстера – я приподнимала бедра, надеясь, что он снимет эту лишнюю штуку, но он даже не собирался.

– Ты…

– Я – что?

Я села, мутными глазами глядя на него. Почему-то стало жарко, даже жарче, чем до того. Божечки, я в постели со своим начальником. Служебный роман – это так горячо и сладко… а хотя нет, это снова Вадим, вжимающий насквозь промокшую ткань между губ, задевая чувствительный клитор. Я вскрикнула и посмотрела с возмущением.

– Я ничего не делаю – тут же ответил Вадим.

– Я тоже, – почему-то сказала я. Трусики страшно мешали, и я сама начала их стаскивать под насмешливым взглядом, но вдруг смутилась, и ему пришлось доделывать это за меня.

– Просто это… – что это? Я уже забыла.

– Ммм? – Вадим покрывал поцелуями внутреннюю сторону бедра, и я вздрагивала каждый раз, как его губы касались нежной кожи – чуть шершавые и сухие, но между ними проскальзывал язык, и от того, как близко, все ближе и ближе, он оказывался к тому месту, где все уже изнывало, меня била все усиливающаяся дрожь.

Руки развели мои бедра так, что я была открыта полностью – бесстыдно и широко, и когда легкий прохладный воздух от перемещений Вадима коснулся влажной слизистой, я вздрогнула, но тут снова сверху накрыл горячий рот, и все растворилось в горячем головокружении.

Я не знала, как попросить, но он сам поднялся ко мне, опираясь на локти, но не касаясь, я обняла его ногами, подтянулась и сама придвинулась так, что ему оставалось сделать лишь одно маленькое движение. И он его сделал.

Глядя мне прямо в глаза, проникая до конца, до самого предела, так что я выпрямляла напряженные пальцы, думая, что не в силах принять еще ни сантиметра, но все-таки получалось, и он выходил под мой разочарованный вдох. Ритм этот раскачивал меня от темной сладости до жадного голода по его телу. Словно мне не хватало его, даже когда он был глубоко внутри, с каждым движением хотелось его больше, глубже, дольше, полнее.

Поцелуи и укусы, вздохи и тишина между ними, едва слышная музыка, едва слышные стоны.

В какой-то момент зашелестел дождь, застилая разноцветные огни за бесконечными окнами.

И я уже не стеснялась и не могла сдерживаться, вскрикивая при каждом его движении, ибо оно было – чистое удовольствие. Все вокруг плыло и мерцало, сладкое, яркое, пронизывающее, настоящее.

И когда терпение мое закончилось, и я вцепилась ему в плечи, широко распахнув невидящие глаза, он тоже длинно выдохнул и последним движением вжал меня во влажные простыни, падая сверху, выдыхая свою страсть прямо над ухом.

А потом он обернул меня своими большими теплыми руками, и ритм дождя унес нас в сон.

Я просыпалась еще раз, и еще, от того как он, не открывая глаз, требовательно подминал меня под себя и почти сразу вгонял обратно в этот невозможный, только его ритм, мгновенно раскручивающий внутри меня откликающуюся на его движения силу и жажду. Мне снилось, что я качаюсь на волнах, и захватывало дух, и разливалось по телу горячее тепло.

В последний раз мы заснули, так и не разъединившись: он – обнимая меня сзади, я – прижав его руки к своей груди.

Под утро пришел туман, укутывая мир в полупрозрачную белую вуаль.

Как я и думала, засыпать и просыпаться в этом месте было невероятно волшебно.

Утро

Разбудил меня снова начавшийся дождь. Он был таким сильным, что казалось, кто-то занавесил окна снаружи плотными серыми шторами.

В комнате было сумрачно, но достаточно светло, чтобы разглядеть золотистые узоры на теплых бежевых стенах, пушистый ковер цвета топленого молока на полу, огромную, действительно огромную кровать и две тумбочки с модерновыми лампами на них. И все, ничего лишнего. В спальню чудо-дизайнера тоже не допустили.

Рядом спал Вадим, закинув на меня тяжелую руку. Темные волосы завитками ложились на лоб, и я коснулась их кончиками пальцев, только чтобы не разбудить этой лаской.

Вчера был невероятно яркий день. Невероятно яркая ночь. Если бы я могла заказывать свою жизнь по меню, как в ресторане, я бы сделала ее всю такой. Но обычно именно я была тем человеком, кто устраивал для других карнавал и фейерверк. Заказывала голубой вертолет, закупала на заводе пять коробок эскимо и переодевалась волшебником. Быть для кого-то самым ярким в жизни – тоже приятно. Но иногда хочется, чтобы кто-то побыл волшебником и для тебя… ну или хотя бы подхватил шутку и поучаствовал в хороводе.

И Вадим это сумел. Наверное, первый человек в моей жизни, кто не просто смотрел из зрительного зала и ставил оценки моим усилиям, а тоже вливался, надевал короны с разноцветными перьями и разбрасывал блестящее конфетти.

Ну как теперь от него уходить?

А надо.

Я вздохнула, еле удержавшись от поцелуя, локализовала местонахождение предметов своего гардероба и тихонечко стала выползать из-под руки и одеяла.

Мне даже почти удалось.

Почти.

– Куда ты? – Сонная лохматая голова приподнялась с подушки. Глаза он так и не удосужился открыть, но подгреб меня к себе решительно. – У нас еще утренний секс.

– На утренний секс заявка заполняется с вечера, – пробормотала я, все-таки целуя его в губы и уже гораздо решительнее выскребаясь из постели. – А сейчас все, поезд ушел.

– У меня неотложный случай, выдайте талончик для острых состояний. – Вадим откинул одеяло и моментально затащил меня под него, демонстрируя свое очень острое состояние.

И горячее. И довольно приятное, что уж там… И в теплых его руках мне становилось так пронзительно уютно и хорошо, что аж слезы на глаза наворачивались, что надо уходить.

Так вот о чем они говорили, эти змеи. Кстати, вчера он так напрямую не ответил ни про кого, кроме Лизы. А вот это описанное состояние – когда он тебя бросит, будешь реветь и не сможешь работать – оно прямо сейчас казалось чертовски реальным.

Я выдохнула долгий всхлип, притворяясь, что это остатки растекающегося по телу нежно-жаркого наслаждения. Ну вот теперь совсем все.

Расслабленный Вадим выпустил меня, и я принялась собирать вещи по комнате.

– Зачем тебе одежда? Сегодня у нас выходной, и я не собираюсь выпускать тебя из постели, – удивился он, приподнимаясь на локте.

– Домой поеду, – отозвалась я. – Это было великолепно, спасибо, дорогой босс. Но, пожалуй, сэкономлю нам обоим время и нервы и не буду дожидаться твоей речи о том, что это ничего не значит и в наших отношениях ничего не изменится, как ты и говорил. На общих основаниях.

Второй носок куда-то пропал. Вечно эти предатели теряются в самый неподходящий момент. Ну, блин, не уходить же без носка? Мало ли кто у него тут убирается. Все женщины как женщины, небось, кружевные трусики оставляют, а я – желтый носок.

– Все изменится.

Вадим сел на кровати, прикрыв стратегические места одеялом, и посмотрел на меня, нервно мечущуюся по спальне. Я пыталась понять, куда среди трех сосен мог затеряться один несчастный носок, и была уже готова перетряхивать подушки.

Он поймал меня, когда я проходила мимо, и привлек к себе. Поставил между своих коленей и посмотрел снизу вверх. Я задрала голову к потолку, снова надеясь, что гравитация мне поможет и слезы не выкатятся.

– Для начала я тебя уволю.

Что?!

Я дернулась, вырываясь, и тут слезы хлынули, уже не спрашивая разрешения.

Это несправедливо! Я могу справиться и нормально все пережить!

Я умею нормально работать! Я не доставлю проблем!

Ну зачем?!

– Заодно не будешь видеться с Герардом, иначе я ему шею откручу.

Какое ему дело?

Я пыталась что-нибудь сказать, но горло перехватило рыданиями, а я не хотела показывать, насколько мне больно.

– Эй, ты что? – Вадим, кажется, впервые заметил, что у меня из глаз льются слезы, которые я уже не могла удержать. – Ты чего ревешь? Слушай, я впервые прошу девушку переехать ко мне жить, вы всегда так реагируете?

Что?!

Я смотрела на него, вообще ничего не понимая. Какое переехать жить? Что за бред? Зачем увольнять? Куда делся мой мозг и нельзя ли вернуть его обратно вместе с желтым носочком?

Кстати, о носочке. Вадим повозился и вытащил его из-под себя:

– Это искала?

– Да!

Я буду решать проблемы по мере их понимания. Сейчас надеть носок. Потом выяснить, что за фигня с увольнением.

– Если я никому не расскажу, что мы спали, ты меня оставишь на работе?

– Ты уже рассказала. – Он усадил меня к себе на колени и нежно поцеловал в висок. – Не помнишь?

Черт.

– Я скажу, что пошутила.

– Зачем?

– Мне нравится моя работа, Вадим, пожалуйста, не увольняй меня.

Главное, снова не всхлипнуть.

– Тебе нравится среди тех, кто рассказывал обо мне, что я сплю со всем офисом по порядку?

– Может, тогда лучше их уволить? – ощетинилась я. Терять-то нечего.

– Это я тоже обдумаю. Но я не хочу, чтобы мою девушку травили у меня же в компании.

– Твою девушку? – переходим к следующему пункту.

– Да, котеночек, у нас теперь отношения, и ты называешься моя девушка. Так это обычно происходит. – Он немного подумал и добавил: – В нормальном мире.

Это такой нормальный мир?

– Впервые вижу тебя такой немногословной, – прокомментировал Вадим мое выражение лица.

У меня за тоненькими стенками черепной коробки был полный карнавал. Зря я жаловалась, что мне его не устраивают. Этот мужчина – устроил.

– И вот еще… – Вадим выдвинул ящик тумбочки и достал оттуда тонкую цепочку. Не успела я открыть рот, чтобы задать вопрос, как он уже застегнул ее у меня на шее.

Я цапнула подвеску, поднесла к глазам и ахнула: я знала, что это.

Серебряная звездочка от Тиффани.

Я знала, потому что это была единственная вещь, из-за которой я несколько недель мучительно и всерьез думала, что хочу быть очень богатой, чтобы, не задумываясь, купить эту нежную штучку, выставленную в витрине магазина Тиффани на Тверской.

Потом заказала реплику на Алиэкспрессе, но это было совершенно не то.

Что-то мне кажется, что у Вадима не китайская подделка.

– Умею я быть идеальным мужчиной, правда? – ухмыльнулся он, ловя меня в объятья и целуя, пока мой рот был приоткрыт от удивления. – А теперь раздевайся, насчет целого дня в постели я не шутил.

Но откуда он узнал?

Медовый день и полынный вечер

Как можно описать первые счастливые дни свежего романа?

Сначала вы валяетесь в постели, потом снова валяетесь в постели, потом вам надоедает валяться в постели, и вы идете валяться в гостиную на диван. Пуфики и подушки очень интенсивно помогают разнообразить валяние, а умопомрачительно вкусная пицца, которую можно заказать из ресторана в той же башне, не дает умереть от истощения при столь активных нагрузках.

– Завтра не пойду в спортзал, – заявил Вадим, подхватывая меня и перенося в уже налитую теплую ванну. Это была уже вторая попытка «поваляться» еще и в воде, во время первой я снова слишком громко смеялась над львиными лапами у ванны и прочим дизайном, и Вадим поклялся заколотить вход досками и пользоваться только вторым туалетом.

– Правильно… – Я устроилась у него на груди среди гор белоснежной пены, пахнущей ванилью и медом. – Завтра мы пойдем на работу и будем разгребать все то, на что сегодня забили. Ну я точно.

– Ты – точно нет, – заявил Вадим, прикусывая кончик моего уха. – Я тебя увольняю, мы это уже обсудили.

– Ты не можешь меня уволить, – беззаботно откликнулась я, оборачиваясь и сдувая на него хлопья пены. – Трудовое законодательство не даст.

– Ты серьезно?

– Ага. Попробуй.

– Я могу привлечь лучших юристов.

– Давай. – Я развернулась, чтобы видеть его лицо. Грех упускать такое зрелище. – Какое мы шоу устроим всему офису, это что-то… Ты такой – вы опоздали на две минуты, я такая – давайте зафиксируем. Причина опоздания: мой начальник, он же мой бойфренд, заставил меня встать на колени прямо в коридоре и…

– Так, стоп-стоп-стоп! – Вадим нахмурился, и я наконец сделала то, о чем мечтала несколько недель – провела пальцем по морщинке между бровей, разглаживая ее.

– Вот видишь, еще ничего не началось, а уже весело.

– Несоответствие занимаемой должности? – предложил он.

– Я работаю всего полтора месяца, давайте обсудим, на каких основаниях вы лично меня приняли, если я не соответствую? Без испытательного срока, кстати!

– Ты это все серьезно?

– А ты? – в ответ поинтересовалась я, вглядываясь в его лицо. Он молчал так долго и хмурился так сурово, что я чуть было не поверила, что – да, серьезно. Но почувствовала, что пока я отвлекалась, его пальцы уже незаметно скользили по моему животу все ниже и ниже. И только выдыхая прерывистый стон, я услышала:

– Ну и как я буду работать в таких условиях?

И я уже не могла ответить, потому что внутри меня было жарко, влажно, тесно и пронзительно-сладко. – И все-таки… – Мы снова перебрались в спальню, уже не пытаясь одеваться или даже заворачиваться в одеяла. Валялись на пушистом ковре нагие и веселые, как Адам и Ева в райском саду, и даже никаких яблок и змей не было в окрестностях, чтобы испортить нам настроение. Но ведь и рай, и змей, и яблоки – все внутри нас. Поэтому я не выдержала: – Все-таки как ты узнал про звездочку?

– В смысле – узнал? – Вадим чертил на моем животе круги, таинственные знаки и магические символы кончиками пальцев. Сначала я вздрагивала от прикосновений, но потом расслабилась и просила только не вызывать демонов прямо тут, пока я не одета.

– Ты хочешь сказать, что угадал?

– Мммм… – К пальцами присоединился язык, и мне стало намного жарче, но что-то показалось странным.

– Вадим!

– А?

– Эта звездочка из старой коллекции. Если бы ты покупал наугад, ты бы выбрал что-нибудь свеженькое.

– Лиза покупала, – признался он со вздохом. – Только не начинай!

– Не начинать что?

– Опять ревновать. Она моя личная помощница и занимается всеми подобными вещами. Я попросил ее узнать, что бы тебе могло понравиться, она хорошо справилась, я же говорил.

Несмотря на то, что пальцы Вадима настойчиво пытались отвлечь меня от мыслей о Лизе и мыслей вообще, я не могла не думать о том, что я еще только боялась офисных змеюк, нервничала, краснела при воспоминаниях о поцелуях, а Лиза уже знала, чем и как все закончится.

Снова темнело, и Москва раскладывала за окнами свои волшебные сокровища. Мы встречали отраженный в тысяче окон закат, сплетясь так тесно, что разделиться казалось фантастикой. На коже стыли поцелуи, в горле томились стоны, в голове взрывались фейерверки.

– Сегодня переедешь или завтра? – как бы между делом спросил Вадим, все-таки выпуская меня из объятий.

– Не перееду, – коротко ответила я. Пусть эти дешевые трюки на других использует.

– Аргументы? – так же коротко и деловито поинтересовался он.

– Цвет потолка.

– Не принимается.

– Мама не велит начинать жить с начальниками так скоро.

– Начальник очень заботится о своих сотрудниках. Каково мне будет отправлять тебя домой на другой конец города, зная, что ты могла бы провести ночь у меня под боком?

– Вадим… – Я вздохнула. Ужасно лень было выяснять вот это все.

– Что?

– Так ведь не бывает, что до сорока дожить и сразу из плейбоя-холостяка в «хочу жить вместе», – тихонько, почти шепотом сказала я. Плохой разведчик – по жизни плохой разведчик. Я умею только напрямую. – Через две недели тебе надоест, а мне опять придется перетаскивать любимые магнитики с холодильника на холодильник. А если какой-нибудь потеряется по пути?!

– Магнитики? – приподнял голову Вадим, чтобы убедиться, видимо, что я действительно это сказала.

– Магнитики, – кивнула я.

– Пойдем.

А вот на кухне мы еще не валялись… Я вообще зашла сюда впервые. Причем, судя по лицу Вадима, он тут тоже нечасто бывал. Все было высокотехнологичное и блестящее. А что не блестящее – то черное. А если что-то не черное и не блестящее, то серебристое. То есть, в общем, помесь черного и блестящего.

Как холодильник, например, который выглядел как инопланетный корабль. Мда. Мои магнитики сюда явно не впишутся. Как и кривобокие глиняные горшки, которые я сама сделала на курсах керамики. Они довольно уютно смотрелись на моей крошечной кухне, дополняя ее образ творческой мастерской, – там еще висели мои попытки нарисовать натюрморт и занавески, павшие жертвой техники холодного батика.

– И что ты хотел мне этим доказать? – Я чувствовала себя здесь чужой.

– Что у меня достаточно места для твоих магнитиков. Но ты можешь перевозить их по одному, тщательно упаковав в коробочку с ватой. Или хочешь, пришлю водителя.

– На твоем красном «Феррари»?

– Ну кто же доверяет водителю свой «Феррари», милая? Это машина, чтобы водить самому. И наслаждаться.

– И часто ты водишь?

Он не ответил. Я и так догадывалась. Когда твой босс трудоголик – это еще полбеды. Но когда твой бойфренд-босс трудоголик – это катастрофа.

– Ладно. Но ведь тебя устраивала твоя жизнь с помощницами и журналистками. Пусть ты и не собрал себе весь офисный гарем, но ведь…

– Я хочу тебя в своей постели, в своей квартире и в своей жизни. Ясно? – Вадим повернулся и впечатал свою декларацию о намерениях мне в губы жестким поцелуем. – Я так решил.

После медового месяца всегда следует полынный. И то, что растекалось сладостью в сердце, вдруг становится горечью на губах. Сегодняшний день был долгим, счастливым, страстным, нежным, волшебным. Но каждый важный разговор заканчивался маленькой неловкой паузой, которую мы тут же заполняли поцелуями и прикосновениями. И казалось, что все хорошо.