Текст книги "Не такая, не такой"

– Что, правда можно? – спросил он с интересом.

– Нет, врут.

– Значит, работа не совсем та, о которой мечтала? Тебе бы что-нибудь, где книжки можно читать?

– Не бывает таких работ.

– Кто знает, кто знает… – задумчиво протянул он. – Например, книжный критик.

– Я не умею критиковать…

– Ладно, тогда моя личная литературная помощница. Будешь читать, потом отбирать лучшее и советовать мне. Сколько у тебя зарплата в библиотеке?

Я ответила.

Некоторое время он потрясенно молчал.

– Сонь… – медленно начал Юл. – А давай я прямо предложу тебе уволиться? У меня всей моей дипломатии не хватит, чтобы аккуратно подвести тебя к мысли, что с такой зарплатой ты можешь найти себе занятие и получше.

– А если ты меня бросишь, мне на мамину пенсию жить? – мрачно спросила я.

– Во-первых, я тебя не брошу, даже не мечтай, – хмыкнул он, целуя меня в губы и заводя наконец машину. – Во-вторых, мы сейчас можем поехать и сделать тебе счет, проценты по которому будут равны этой твоей зарплате. Будет моим подарком и твоей страховкой.

– Ты всем своим любовницам дарил такие дорогие подарки?

– Некоторым дороже, – с невинным видом отозвался Юл.

– Я вот сейчас, по идее, должна успокоиться, – задумчиво заметила я. – Но почему-то меня это бесит.

– Так и было задумано, – кивнул Юл. – Наконец-то моя Сплюшка начала понимать свою ценность в моей жизни.

Юл: Самая главная победа

Это должно было случиться рано или поздно.

Меньше всего я хотел, чтобы Соня при этом присутствовала, и потому, скрепя сердце, раз за разом увозил ее из офиса, отправлял домой, в кино, в театр, в кафе, к подругам, на шопинг. Куда угодно, только бы в тот момент, когда Влад вернется, ее не было.

Надежда, как известно, – глупое чувство. Надежды – сны бодрствующих. И так же дешевы, как отчаяние.

Соня как раз встала с дивана, потому что «слишком давно тебя не целовала», я как раз встал из-за стола, чтобы встретить ее на границе наших миров, обнять, вдохнуть запах волос, потискать за попу, прижать к себе, поймать сладкие губы, прикусить… Она в последнее время стала реже это делать, значит, главным прикусывателем могу стать я!

Секретарша почти привыкла стучать, но еще не привыкла делать паузу перед тем, как войти.

Поэтому она ойкнула и, пока Соня поправляла блузку, виноватым голосом сообщила, что ко мне Влад Юлианович собственной персоной.

С маменькой.

И объявленные тут же ввалились в кабинет. Правильно, чего стесняться, все свои же.

Ну что ж, сегодня я планировал это изменить. Но жаль, жаль, что тут была Соня – я почувствовал, как леденеет ее ладошка у меня в руке.

Загорелый Влад – ну, а где еще скрываться от правосудия, как не на курорте, да? – оглядел Соню с головы до ног, похабно ухмыльнулся и уже открыл пасть, чтобы что-то сказать, но тут наткнулся на мой тяжелый взгляд.

Пасть захлопнул.

Встал позади Ольги, которая не устраивала смотра невест, а, напротив, применила рабочую схему – сделала вид, что Сони тут нет вообще.

– Юлий, надеюсь, ты понимаешь, что у нас сложилась напряженная ситуация, – начала она свой танец кобры. – Мы, конечно, все были на нервах, наговорили друг другу лишнего. Но пришла пора разобраться и решить возникшие разногласия.

Да, конечно, вот прямо сейчас и начну разбираться и решать.

А что наследничек скажет?

Перевел взгляд на Влада, снимая заклинание молчания. Но, увы, умом ребенок пошел, смею надеяться, не в родителей.

Он сразу повернулся к Соне:

– Смотрю, ты только прикидывалась овцой. Грамотно, грамотно! Как узнала, что у меня и вправду только отвар от яиц, а сами яйца у папаши, так и переметнулась, – он демонстративно поаплодировал. – Небось еще прикинулась бедосечкой, которую злой сынуля обманул. Конечно, под грамотный отсос и не такому поверишь!

Кажется, даже Ольга порывалась сделать фейспалм. Да, дорогая, вот это наше с тобой продолжение. Что-то где-то пошло не так.

– Сонь, – склонился, коснувшись губами ее ушной раковины. – Подожди пока в приемной? Обещаю все потом пересказать.

Проводил ее, кивнул секретарше, прикрыл дверь и повернулся к моим родственникам.

Бывшим родственникам.

Ольга сложила руки на груди, Влад задрал подбородок.

– Мне действительно немного любопытно, что вы хотите предложить и на что рассчитываете. И есть какие-нибудь аргументы, кроме уже высказанного «он же твой сын!», – я прошелся по кабинету, постучал пальцами по столу.

На самом деле интересно не было.

Но так надо.

– А мне действительно интересно, ты в самом деле собрался жениться на этом убожестве, Юлий? – презрительно выговорила Ольга, только что не выплевывая слова. – Что ты в ней нашел? За собой не следит, мямля, дура, помочь тебе ничем не может, и даже на таланты в постели твою глупость не спишешь!

– На тебе же женился, – ухмыльнулся я.

– Так она просто тебя пузом взяла? – Ольга поджала губы. – Ты проверь потом, может и не твое. Не бывает такого, что тридцать лет ни одного залета, а тут раз – и в дамки. Хотя не уверена, что тест правильно покажет, если от…

– Оль… – Я улыбнулся, хотя сейчас это больше походило на оскал. – Ладно, Влад. Я уже понял, что репетиторы и консультанты нам безбожно врали насчет его мозгов. Но ты-то? Неужто тебе материнская любовь настолько глаза застит?

– Это тебе кое-что глаза застит! Неужели ты не видишь, что она тебя разводит?!

Дверь позади меня открылась бесшумно, и я только по вспыхнувшим глазам Ольги догадался о том, что происходит, и обернулся, протягивая руку Соне.

Та уцепилась за нее, как будто выныривала из мутной воды, прижалась ко мне своей мягкостью, но взгляд и голос были твердыми:

– Знаете, что, Ольга! Вам бы определиться для начала: я дура и мямля или такая хитрая и коварная, что развела не только Влада, но и знаменитого адвоката Юлиана Гришина, с которым боялись связываться даже в те годы, когда дешевле было человека пристрелить, чем судиться!

Не сомневался, что она будет подслушивать. Но выступление – сюрприз. Не стал вмешиваться, слушал и гордился.

– Не знаю, какими талантами вы достигли своего успеха в бизнесе, но то, что вы пришли сюда, чтобы поговорить о деле, а сами копаетесь в чужом белье, очень многое говорит о ваших методах!

Сейчас главное сохранить лицо, потому что Ольга на меня упорно косится, а я хорошо знаю, как и чем она выдавила конкурентную сеть с рынка.

– И наконец, про наши отношения с Юлом. – Соня сильнее сжала мою руку, я ответил ей легким пожатием. Давай, жги. – Пора бы вам понять, что личная жизнь тридцатилетнего сына и бывшего мужа вообще вас никак не касается! Занимайтесь собственной. А кого я люблю и почему выбрала одного, а не другого – вообще не ваше собачье дело!

Соня вскинула на меня свои огромные глаза, и, конечно, там в глубине таился невероятный ужас. Но смелость – это не когда не боишься, а когда преодолеваешь свой страх. Она бросила последний взгляд на обескураженную отпором Ольгу, проигнорировала – молодец! – Влада и развернулась обратно к двери. А так как она продолжала держать меня за руку, то и я вышел вслед за ней, уже не пытаясь скрывать улыбку.

– Что ты ржешь? – задиристо спросила она, когда дверь за нами закрылась.

– Это было смело, очень смело, Сплюшка. – Я обнял ее, чувствуя, как отважно колотится ее нежное сердце. – Моя маленькая смелая девочка.

– Сколько раз я тебе говорила, что я не маленькая! – В ней еще клокотал адреналин, и хотелось еще немного покусаться.

– Нет, ты большая девочка, – покладисто кивнул я. – Теперь большая.

Целоваться на глазах секретарши не очень прилично, но что поделать, если мне надо наградить любимую женщину за ее отвагу и любовь прямо сейчас?

За спиной грохотнула дверь кабинета.

– Ну, если тебе эта сучка дороже родного сына! – взвился Ольгин голос.

Как я и думал, она не стерпела и вышла договорить. А вот Влад остался внутри – и не зря. Очень любопытные вещи у меня открыты на экране.

Соня дернулась, но я удержал ее рядом, сделал несколько шагов, обогнув Ольгу по широкой дуге, и нажал кнопку блокировки замка на двери. Кивнул секретарше. Она подняла трубку телефона и сказала:

– Все готово.

– Что ты делаешь?! – Ольга попыталась открыть дверь. Разумеется, безуспешно.

Охрана – в основном, новая, я не стал рисковать, появилась буквально через полминуты.

– Выведите эту женщину, – кивнул я на Ольгу. – И подежурьте снаружи кабинета.

Разблокировал дверь и кивнул Соне:

– Пойдешь со мной?

Она помотала головой и выпустила мою руку. Ну и отлично, ей на сегодня достаточно стресса. Да и у нас с наследником все пройдет быстрее и спокойнее без павлиньих боев.

Все уже было давно готово, ждали только его возвращения.

Владу предлагался простой выбор.

Или мы сейчас вызываем свидетелей, распечатываем материалы по его махинациям с заводом, с госзаказами, с откатами, с фальшивыми лекарствами, заводим дело по каждому случаю – и отправляем дорогого сына шить рукавички. У меня достаточно ресурсов, чтобы вкатить ему по полной.

Или.

Он собирает вещички и отправляется в острог добровольно.

В Сибирь.

Волонтером.

Там есть чем заняться – тушить пожары, отстраивать сгоревшие деревни, высаживать новые леса. Я связался с толковым народом, занятие ему найдут.

Бездельничать не получится, ходить по бабам негде, бухать нечего, бежать некуда.

Выдержит год – уберу обвинения.

Два – аннулирую «волчий билет», с которым его на должность выше курьера ни в Москве, ни в Питере никуда не возьмут.

Три – по возвращении обсудим, как я могу ему помочь начать свое дело.

Пусть у своего одноклассника Макса поучится, парень одними мозгами сумел подняться.

Разумеется, Влад сначала не поверил. Но дружелюбные улыбки охранников, встретивших его у дверей, и вид собравшихся за стеклянными стенами переговорки его сообщниц убедили мальчика, что время шуток и доброго папы кончилось.

Потом он немного поорал и поистерил, позвал маму. Но мама дырявила шпильками асфальт под окнами и ничем, кроме моральной поддержки, помочь не могла.

Попытался поторговаться – а если месяц? А три? А полгода? А не в Сибирь, а в Подмосковье? Еще в Африку можно!

Рассказал ему, что в Африке он, вероятно, сдохнет в первую же неделю со своей безалаберностью, а сын у меня пока один, хотелось бы сохранить.

Пока.

На «пока» он сдался и согласился под конвоем заехать домой за вещами и отправиться с первой же оказией.

Пожалуй, это будет последний шанс как-то выправить ошибки воспитания и характера. Если честный труд и помощь людям в спартанских условиях ему не помогут – ничего не поможет.

Когда его вывели, я отполз на диван и впервые захотел нажраться посреди рабочего дня.

Но у Сони, которая тихонечко просочилась в кабинет, отдав секретарше распоряжение не беспокоить нас как минимум час, были свои методы вернуть меня к жизни.

Не успел восхититься властными нотками, прорезавшимися у нее в голосе, как она заперла дверь, подошла ко мне и совершенно бесстыдно положила ладошку мне на пах. Оттуда толкнулось горячим пульсом, отзываясь на прикосновения.

Сцапал ее за бедра, закатал юбку повыше, довольно заурчал, увидев на ней выбранные мной чулки. А вот трусики – лишнее, хоть и хорошо смотрятся, но не сейчас. Сейчас я хочу усадить Соню сверху и погрузиться в тесную горячую глубину.

Ощутить, как разжимается стиснувшая сердце костлявая рука.

Как смывается напряжение всего от пары движений бедрами.

Если задрать блузку, спустить кружево бюстгальтера и сжать зубами маленький розовый сосок, то станет еще лучше.

Хорошо станет, сладко, спокойно, мягко…

Ненадолго – потому что как только в голове перестает вертеться зациклившаяся пластинка вины и долга, страсть налетает лавиной, закручивает нас, прижимает друг к другу.

Задыхаясь от желания, притискиваю Соню к себе, заставляю ее раскачать тягучий гипнотический ритм, которым она окутывает меня, заставляю ее вскрикнуть от острого удовольствия, когда развожу ее бедра шире и добираюсь пальцами до пульсирующего клитора. Смотрю в ее ореховые глаза до упора, до тех пор, пока они не заволакиваются дымкой наслаждения, и только в этот момент позволяю себе расслабиться окончательно, отпуская вместе с оргазмом на свободу и самого себя.

Соня обнимает меня за шею, шепчет свое вечное «спасибо», хочет встать, но я медлю, не отпускаю. Шепчу ей в ответ:

– Ты внутри такая шелковая, медовая, я не могу тебя покинуть… Побудь еще со мной.

И слышу то, что накрывает почище любого оргазма, любого наркотика и любого удовольствия в мире.

– Я люблю тебя… – сообщает мне моя женщина. Наконец-то осознанно и твердо.

Вот теперь все становится совсем хорошо.

Соня: Это любовь

Дома у Юла мне уютнее, чем было где-либо в моей жизни.

Где-то там, на периферии разума маячит моя будущая наследная квартира, но ее образ с каждым днем все бледнее. Что там может быть лучше?

Забраться с чаем и яблоком в кресло и целый день читать? Я могу это делать в любое время – хоть в гостиной у камина, хоть в мастерской у Юла, хоть в любой из гостевых комнат, и никто меня не потревожит, если я того пожелаю. Только я не желаю.

Я могу вдоволь наслаждаться одиночеством, когда Юл в офисе. Зато когда он возвращается, я лучше посижу в уголке спортзала, время от времени поднимая глаза, чтобы украдкой полюбоваться на своего мужчину в естественной среде обитания.

Раз уж связалась с качком, так получай удовольствие от того, как перекатываются его мышцы, когда он подтягивается на турнике, как напрягаются жилы на руках, когда он поднимает штангу, как вырисовывается нереальный мощный пресс, когда он прокачивает его на наклонной скамье.

Однако сидеть, опершись на него, на диване у камина приятнее всего. Чувствовать тепло его тела, даже когда я просто читаю, а он занимается чем-то чудовищно важным в ноутбуке. Но всегда отвлекается, если мне вдруг хочется его поцеловать. Словно мои поцелуи – в тысячу раз важнее какого-то там бизнеса. Хотя, конечно, он смеется и говорит, что двухминутный перерыв не погубил еще ни одну компанию. И даже получасовой, если вдруг мне хочется зайти немного дальше.

… – Где ты хочешь свадьбу? – вдруг спросил Юл в последний день апреля.

Было уже слишком тепло для камина, даже с отключенным отоплением, но я привыкла к этим вечерам вдвоем и пока не хотела придумывать другие варианты.

– Какую свадьбу? – Я удивилась, но сердце забилось часто-часто. Конечно, я помнила про обещанный Асин свадебный торт. Но, если честно, мне и так было хорошо.

– Погоди, я что, забыл? – изумленно спросил меня Юл.

Немного ненатурально.

Но это было уже неважно.

Он встал на одно колено перед диваном, выудил откуда-то черную коробочку и медленно открыл ее.

Внутри, на темно-синем бархате сияла маленькая яркая звезда.

И звала.

– Если я снова скажу, что не знаю, как сказать это красивыми словами, ты оторвешь мне голову, поэтому буду краток. Выходи за меня замуж! – С довольным видом Юл взял мою руку, достал кольцо из коробочки и замер в последнее мгновение: – Здесь ты должна ответить «Да!».

– Да! – пискнула я, совершенно потеряв голос от подступивших к горлу слез.

Сияющая звезда скользнула мне на палец, а Юл притянул меня к себе, целуя нежно и как-то торжественно.

Завершающе.

Словно пройден до конца тяжелый путь и всех нас ждет заслуженная награда.

– Но… – начала я, едва оторвавшись от его губ.

Юл засмеялся.

– Ну как же без «но», моя прекрасная Соня. Давай сюда все свои сомнения.

– Как же мама? Как она будет одна? Придется отдать ей Филомену…

Фила, лежащая на каминной полке лапками вверх, словно это была самая удобная в мире поза, лениво шевельнула хвостом, символизируя, что присоединяется к вопросу.

– Мама… – Юл сел обратно на диван, сграбастывая меня в объятия и вытягивая мою руку, чтобы полюбоваться кольцом на пальце. – Мама скоро тебе позвонит и скажет – считай меня прорицателем! – что подружилась с владелицей санатория. Такая хорошая женщина, такая хорошая, что предложила переехать туда насовсем.

– Что?!

– Ну, там такие сосны, такой воздух… – засмеялся Юл.

– А ты откуда знаешь? Небось опять она тебе звонила, а мне нет?

– На этот раз я знаю с другой стороны. Прекрасная женщина и владелица – Диана, моя бывшая жена. Они там прекрасно спелись, не волнуйся.

– Так вот что Ольга имела в виду, когда говорила, что ты со всеми бывшими дружишь, – проворчала я.

– Ну, не со всеми. Вику я видеть больше не хочу. Да и Ольгу тоже… Где Юлька, я понятия не имею. Последний раз, когда я о ней слышал, она сбежала из колонии. Как ее теперь зовут, где она…

– Даже боюсь представить, что обо мне думает твоя Диана… – Я попыталась, но мое воображение пасовало перед изобретательностью моей мамы.

– Какая разница, – Юл пожал плечами и нежно коснулся губами моей руки рядом с кольцом. – Как мне нравится, что ты теперь совсем моя… Не будешь же ты спрашивать разрешения у всех моих бывших жен?

Я зябко передернула плечами. Смириться с сотнями любовниц мне мысленно было проще.

– Хотела бы я быть твоей, например, десятой женой. Красивое число, можно остановиться…

– Можно остановиться на восьмой. – Юл поднялся и подошел к домашнему бару. – Что будешь? «Бейлис»? Или откроем шампанское по такому случаю?

– «Бейлис». Что-то же ты в них искал так упорно? Зачем-то женился именно на них?

– Ну давай устрою тебе интенсивный курс по моим женам. – Юл выдал мне рюмку с ликером и сам сел с бокалом виски. Я закинула ноги ему на колени, и он тут же принялся машинально гладить мои лодыжки.

Эта привычка постоянно меня касаться превращала меня в самую спокойную и уравновешенную женщину на планете. Рядом с Юлом с его аурой спокойствия невозможно было психовать даже во время разговора о его бывших.

– Смотри, Ольгу ты знаешь.

– О да…

– Банальный роман в юности, который как-то вдруг перерос в семейную жизнь.

– Неожиданно так – ты узнал, что от секса бывают дети.

– Что-то вроде того. Хотя в те времена было даже как-то принято жениться, не приходя в сознание. Все мои приятели плюс-минус так же и обзавелись семьей.

– Хорошо, а дальше?

– С Ольгой пять лет. Следующая Надя. Приличные девушки не занимаются сексом до свадьбы. После свадьбы нам надоело через два месяца.

– Стремительно.

– В юности все стремительно. В общем, ничего такого, чему тебе стоило бы учиться. Потом Диана. Я как раз стал зарабатывать первые хорошие деньги, а девушкам в те нелегкие времена требовались покровители. Она искала таких весьма… активно. Тоже вряд ли тебе этот опыт будет нужен. Как и рецепт фирменного коктейля из аптечных настоек и нескольких видов алкоголя, которым она меня лечила после разборок за места для торговли, за бабло, за крышу… Нет, это уже не повторится.

– Почему вы развелись? – Этот вопрос меня волновал сильнее всего.

– Рубанул кризис девяносто восьмого года, я разорился под ноль, перестал выполнять свою функцию. Нет, Сонь, не смотри на меня такими влажными глазами жены декабриста. С тех пор я кое-чему научился, и, пожалуй, только ядерная война и постапокалиптический мир вернут меня к старту. Но я и оттуда быстро поднимусь.

– Ты сейчас упустил шанс узнать, буду ли я с тобой в богатстве и в бедности, в болезни и здравии. Особенно в бедности и болезни.

– Ни хрена я не упустил, я помню наше начало, и то, что тебя не устраивало, что я владелец «Лагиана», а не скромный топ-менеджер. И вообще, кто мою секретаршу принудил вписать полную медицинскую проверку в расписание? Так что за бедность и болезнь я не волнуюсь.

– Это другое. Это чистый эгоизм. Не хочу тебя лишиться раньше времени.

– Ой, не пудри мне мозги, тебя надо тестировать противоположным концом шкалы – богатством и здоровьем. Что будет, если я вдруг стану олигархом и перееду в пятиэтажный особняк.

– Я тебя брошу, разумеется. В пятиэтажке я уже жила, без лифта очень утомительно.

Юл рассмеялся и притянул меня к себе для поцелуя.

Я отпила «Бейлиса». Теперь он мне не казался воплощением рая. Теперь в жизни было кое-что получше.

– Так, дальше у меня кризис среднего возраста и восемнадцатилетняя дурочка. Честно говоря, даже семнадцатилетняя, но мы поженились на следующий день после ее дня рождения.

– Бес в ребро?

– Эликсир молодости.

– И как? – Сердце кольнуло тревогой.

– Не дай боже, Соня! У меня столько нервов нет на этих малолеток.

– Все вы так говорите… А развелся почему?

– Потому что она нашла любовь всей своей жизни. Через месяц, правда, передумала, но поезд уже ушел, у меня была Вика.

– И снова женился?

– Мы прожили вместе полгода, она сказала – ах, что я маме скажу, женщине нужен штамп в паспорте, и вообще, тебе жалко, что ли? Мне было не жалко.

– И вы с ней провели…

– Пять лет.

Юл стиснул зубы и разом махнул весь виски. Встал, чтобы налить себе еще, заодно принес мне «Бейлис», но я жестом отказалась.

– Может, тоже виски хочешь? Переходи на темную сторону, у нас есть односолодовый со вкусом огня.

– Ты давай лучше Вику.

– Вика… это больно.

– До сих пор?

– После Ольги это больше всего походило на настоящую семью. С поправкой на ветер. В те времена было модно тусоваться по клубам, начинались тучные годы, возникала элита. Вика в этом была как рыба в воде. Гламур как будто придумали специально для нее. Но вот почему в ее образ гламурной кисы входили постоянные измены, я так и не понял. Она пыталась воспроизвести нравы Серебряного века, что ли? Пару раз я велся на их «присоединяйся», но в итоге это кончалось только тем, что я смотрел, как ее трахает кто-то другой. Или другая.

– Ладно, про развод спрашивать не буду.

Я перебралась к нему поближе, села на колени и потерлась щекой о шершавую футболку, натянутую на груди. Все, кончилось время свитеров, придется теперь до осени не плакать.

– Юлия. Сразу после. Поженились наутро после первого свидания. На это у меня влияния и денег хватило, а вот мозгов на то, чтобы подождать, пока ее хотя бы мои безопасники проверят – уже нет. Пока мы ставили на уши ночную Москву, а я зарабатывал себе зачатки алкоголизма и наркомании, они рыли носом землю. И через полгода таки выложили мне полное досье – все ее имена, все ее фальшивые дипломы, выдуманные путешествия и реальные знакомства. И все свидетели отзывались о ней исключительно матом. Не знаю, мне было весело. Но фээсбэшникам мы ее, конечно, сдали.

– Но тусоваться тебе нравилось! – Я обвиняюще ткнула в него пальцем.

– Зажигательно. Но утомительно. В итоге устал. Женился на Ларисе – она была художницей, нашего круга, вдова очень уважаемого человека. Но ее творческая хмарь была так заразительна, что я сам чуть не отправился в депрессию.

– Интересно, как ты будешь описывать меня через много лет…

– Как нежную, смелую, уютную и безумно сексуальную женщину, на которой я до сих пор женат в свои девяносто.

– Сексуальную в твои девяносто?

– Дорогая, ты забываешь, что у меня целый фармацевтический завод. Неужто не найдется горсточки виагры для владельца?

– Никогда мне не будет покоя?

– А ты его хочешь? – Его пальцы уже танцуют на внутренней стороне бедра. Поэтому-то дома я и ношу исключительно платья. Чтобы всегда позволять ему лишнее. Хотя какое оно лишнее? В самый раз.

– Пока нет, но вдруг что-то изменится?

– Ну что, ты успокоилась насчет жен? Еще что-то тебя тревожит? Давай.

Я не боюсь. Я разговариваю. Впервые мне спокойно говорить с мужчиной о наших отношениях.

Он не сердится, не закатывает глаза, не говорит, что я пилю или истеричка.

Я не боюсь говорить, что меня тревожит, не стараюсь узнать, что ему нравится, и стать такой, как нужно – он убедил меня, что ему нужно, чтобы я была собой.

Он не продавливает свои интересы, а я доверяю.

Если за всю мою жизнь хоть один человек и заслуживал доверия, это был Юл.

Двигаюсь осторожными шажками, нащупывая твердую землю.

А она вся – твердая.

– Как же дети? – поднимаю я самую тяжелую тему.

– Хочешь детей?

– Не знаю. Я не успела еще об этом задуматься, а ты заранее закрыл тему. Почему?

– Потому что решил отдать уже имеющемуся сыну все, что есть. Я и так ему задолжал за несладкое детство. Настрогать как можно больше и гордиться – не для меня. Лучше вложить все в воспитание одного.

– Угу, вложил.

– Да, не получилось. Это была моя ошибка. Но если ты захочешь детей – то технически это несложно, искусственная инсеминация…

– Ну нет… – У меня даже низ живота заныл от такой перспективы. – Это не то. Не так. Когда почти случайно, в этом есть момент… чуда, что ли.

– Ох, Сплюшка… – Юл положил ладони мне на бедра и притиснул к себе.

– Непросто со мной? – Чувство вины вонзило когти в шею.

– С тобой прекрасно. Не вздумай всякие глупости в голове накручивать, – рыкнул Юл.

– Мне немного сложно, – призналась я полушепотом. – Ты старше на тринадцать лет, это огромная жизнь, которую ты даром не терял, зажигал изо всех сил. Я даже в клубе всего раз в жизни была… Вроде как и не начинала жить, а уже пора закругляться.

– Это со мной-то закругляться? – изумился Юл. – Что-то ты меня рано на кладбище отправляешь. Хочешь клубов? Поехали, покажу тебе, как зажигать. Вот прямо сейчас.

Он встал с дивана и потащил меня за руки за собой.

– Давай, давай. В пенсионеры она меня записала. И не вернемся домой, пока не начнешь умолять сжалиться и дать поспать!

– А-а-а-а! Нет, нет, я все поняла! – Его энтузиазм меня пугал. У Юла столько энергии, что, кажется, только тринадцать лет разницы хоть немного компенсируют мою немочь.

– Ну тогда пойдем погуляем хотя бы, – засмеялся Юл. – Там чудесная погода, и почти все уже высохло. Имей в виду, что все увлечения, которые ты можешь придумать, я с удовольствием разделю с тобой, и еще неизвестно, кому первому надоест!

Уже совсем майское солнце влупило жизнерадостным светом прямо в глаза, заиграло зайчиками на коже. Сосны качнулись, распространяя аромат нагретой смолы. Мимо промчалась Филомена, задрав хвост и не оглянувшись на нас. Она явочным порядком установила правило, что она теперь кошка на вольном выгуле, а не домашняя, и переупрямила и меня, и Юлиана.

– Я все думал, чего мне в этом доме не хватает. Теперь понял, что кошки, – прокомментировал Юл. – Ради нее все и затеял!

– Так это я ее приданое, а не наоборот?

– Конечно.

Я помолчала некоторое время, а потом твердо сказала:

– Здесь. В мае.

– Что? – не понял Юл.

– Свадьбу хочу здесь, и в мае. И чтобы свадебный торт делала Ася.

– Здесь… – задумался Юлиан – Человек двести максимум поместится, не маловато?

– Двести?! – Я мысленно сосчитала своих вероятных гостей. Если зачем-то приплюсовать коллег, то, ну, десяток наберется, наверное. Может быть, я не очень хочу свадьбу?

– Ну триста, если напрячься… – Юл что-то прикидывал. – В конце мая можно уже на улице, кейтеринг есть в поселке, на крайний случай сделаем на два дня.

– А нам точно надо столько? – осторожно спросила я. Юлиан – человек с размахом.

– Как мне нравится, когда ты говоришь это «нам». – Он стиснул мою ладонь нежно, но крепко. – Я хочу пригласить вообще всех. Моя последняя свадьба должна надолго запомниться.

– О, ну раз последняя… – сдалась я.

Мы дошли до кормушек. Птицы прилетали все реже, звери занимались размножением, им было не до еды. И только наглые белки не забывали навещать бесплатную столовую. Но Юл все равно проверил, чтобы для каждого вида зверья было всего вдоволь, и даже выдал взъерошенной синице персональный паек прямо из своих рук.

В кустах нетерпеливо сверкали зеленые глаза Филомены. Ох, чувствую, местной биосфере придется перераспределять ресурсы в пользу одной пушистой кошечки.

– Видишь, я же говорила – ты из тех, кто приручает, – я повисла на руке Юла, соперничая с синицей за его внимание.

– А тебя приручил?

Я молча показала кольцо на пальце.

– Окольцованные птицы все равно летают, где хотят, – вздохнул он. – Ты для меня все еще загадка. Почему так долго пришлось тебя ловить, моя птица? Что я делал не так?

– Кроме того, что ты огромный, лысый, мощный качок с руками обхватом с мою ногу? И ты преследовал меня с грациозностью танка? – поинтересовалась я.

– Да, это все я, – с довольным видом кивнул Юлиан. – Про танк мне больше всего нравится. А что не так?

– Все так. – Я повисла у него на шее, он подхватил меня за пояс и поднял, чтобы поцеловать. Никогда не привыкну, наверное, что для этого мужчины я игрушечная и легкая. – Все так, и я умопомрачительно люблю тебя за все то, чего когда-то боялась.

– Стоило столько сопротивляться, – проворчал Юл, зарываясь в мои волосы. – Все равно ведь я добился своего.

– Я до сих пор не понимаю, почему ты не мог выбрать кого-нибудь получше

– Сонь, а давай я сам как-нибудь решу, кто для меня лучше, а?

– Ты не устал все решать? – спросила я на этот раз всерьез. – Ты занимаешься моим наследством, хотя та квартира стоит меньше, чем ты положил на счет, когда я увольнялась. Возишься со мной, когда мне страшно или грустно, а тебя при этом ждет огромная компания.

– Мне нравится о тебе заботиться. Я чувствовал свою ненужность, когда Влад управлял заводом. Вроде как и сын вырос, и бизнес вырос, никто во мне не нуждается. А теперь есть ты. Я тебе нужен. И у меня есть смысл жизни – делать тебя счастливой.

Не знаю. По-моему, у него уже все получилось. Теплый весенний ветер, запах сосен, стрекот белок, сильный и любимый мужчина рядом. И будущее, в котором может быть что угодно, стоит мне только захотеть.

– Где ты был раньше? – спросила я, щурясь на Юлиана, как на солнце.

– Учился тебя любить.

– Да уж, много пришлось тренироваться! – рассмеялась я.

– Зато теперь я готов делать это всю оставшуюся жизнь, – очень серьезно ответил Юлиан.