Текст книги "Покоряя тонкие миры"

– Ахаха, ты прав, единственный твой выход, это не убегать от настоящего. Мысли, далеко бегущие вперед, не важны, все может поменяться. Только если ты уверен в том, что будет именно так, тогда можно загадывать. Именно этим сейчас ты и занимаешься.

Я огляделся, пытаясь понять, что именно я делаю такого, а он лишь опять засмеялся.

– Ты смотришь в прошлое, даруя свой отголосок в виде чувств, что воспринимаются тобою сейчас как интуиция.

Меня осенило, и я посмотрел на него удивленно.

– Все едино, – продолжал он, озаряя мое недоумение своей улыбкой, – каждый из нас один в едином целом.

Его слова проникали вместе с пониманием, я чувствовал, как расширяюсь при нашей беседе. А он тем временем продолжал:

– Не унывай, каждая жизнь без уныния гораздо проще, переломные моменты в судьбах необходимы, чтобы создать ситуацию, которая научит тебя. Не пытайся латать свой корабль во время шторма, пойми шторм, войди в него и стань с ним единым, и когда он явит тебе себя, вы станете равны. Сильный может отнять только у того, кто слабее, слабые не признают их силу, пытаясь найти ее в справедливости, и эти потоки мыслей логичны.

Нам открывался прекрасный мир, взгляд наполнялся естественным изобилием. Мир под нами находился в постоянном движении, за которым уследить было невозможно.

– Справедливость статична, и гибка в умах. Внутренние судьи знают меньше, но это не мешает им решать уравнения, оставляя много неизвестных, впоследствии радуясь полученному ими неверному ответу. А дальше в их груди растет пустота, на глубине которой кроется вход во тьму. Эти истины тебе знакомы, пытайся их донести другим. Человеческая слабость есть угнетение самого себя, она разворачивается в пороки, что тянут человека в стороны в то время, когда он должен идти ровно вперед.

– Но ведь очень сложно им противостоять.

– Не надо делать из них врагов, ты просто должен знать свою меру во всем. Посмотри на мир, – Конспектор отвел руку вправо, его жест напоминал то, как кидают семена в поле, размашистый, только не такой резкий. – Видишь, как много в нем всего разного.

– А как же общее, что есть в нас? Разве мы не едины?

– Едины, безусловно, едины. Мы есть один и тот же свет, проходящий лишь через разные линзы. Сквозь время мы несем себя, растрачивая и приобретая. Если мы будем есть семена, это будет скудная пища, но как только они дадут свои плоды, ты сможешь увидеть разницу.

– А что, если разницы нет?

– А что, если тебе лень ее замечать?

– Я к тому, что основная цель насытиться, и какая разница, каким способом?

– Это верно, но для начала взрасти плод, а потом уже можешь подумать над этим.

Он снова стал улыбаться прищурено, отводя взгляд в мою сторону. Мне сказать на это было нечего, он прав, я в своих мыслях мог лишь рассуждать о том, что проще и как лучше, и вряд ли бы что-либо попробовал сделать самостоятельно.

– Не унывай.

– Я не унываю, – ответил я ему, улыбаясь.

– Ты уязвлен и считаешь, что недостаточно опытен, тем самым компенсируешь надуманными знаниями свою правоту. Когда ты провалишься обратно в физическую оболочку, помни, что меняешься только ты, мир вокруг тебя лишь расцветает подобно твоей душе, или загнивает под гнетом мыслей, открывая темную дверь для сердца. Умей увидеть это в других людях, разглядеть то, что скрывают их лица, жесты и манеры. Как много мы можем изменить одним словом, сказанным в нужную минуту.

Он остановился и повернулся ко мне, мы находились уже между небом и землей. И глядя на него, я видел нас в центре, видел, как много всего есть в мире, если не акцентироваться на одной его части, то даже самый маленький кусочек земли наполняется огромным переплетением живых существ и судеб, тянущихся во времени.

– Я дам тебе форму, ибо ты уже обрел это тело. Не забывай, что смерти нет, но у всего есть свое время, и если тебе неважно, как оно пройдет, и что ты сможешь взрастить, то по окончанию его тебе покажется, что оно прошло напрасно.

Его руки касались меня, я чувствовал, как меня растягивает в разные стороны подобно пентаграмме. Насыщение изнутри теплом и светом, ярким как звезды, что светят в ночи, даря свой свет откуда-то издали. А он продолжал:

– Теперь у тебя есть оболочка, береги ее, всегда легче терять, нежели приобретать. А теперь, мне пора. Я был рад нашей встрече, позволь мне направить тебя.

Легким толчком обеих рук он подтолкнул меня так мягко, что сначала я стал медленно парить вниз, а он сказал уже вслед:

– Расслабься, и ты окажешься там, где должен.

Медленное парение перевоплощалось в быстрое падение. А что, если я разобьюсь? Мой страх моментально развеялся подхваченным потоком эфира, который нес меня. Куда мне было не важно, я доверился ему, опираясь на его невидимое движение. Как лист, падающий с дерева по осени, так же и я ловил это волшебное чувство полета, без усилия растекаясь в невесомости своих помыслов, опираясь всей легкостью на мою судьбу.

Уходя с потока на поток, было приятно быть подхваченным иным движением, с заботой уносящим меня. Кружась без понимания, по какой оси меня сейчас уносит, создалось чувство полного доверия. Колыбель без единой матери, с бесконечной заботой со стороны всех, кто мог бы ее дать, блаженство, уходящее за любые величины этого смысла. Шум листвы показался уже близко, и я был готов опять соприкоснуться с одним из них, поэтому открыл глаза. В этот момент я спиной проплывал над макушками деревьев и даже чувствовал их, теперь уже не отождествляясь с ними, они оставались собой, а я собой, при этом чувствуя их как отдельное целое. Мой путь в виде листа уже подходил к своему завершению, плавно проскальзывая над поверхностью земли. Меня тянуло уже гораздо медленнее, с небольшой инерцией я как раз оказался под ногами фигуры человека, которого не так давно покинул.

Его глаза уперлись в мои. Лежа у его ног, я повторял траекторию его взгляда в обратном направлении. Вставать не хотелось, но пауза затянулась, поэтому я решил, что нужно поздороваться.

– Привет.

– Здравствуй, – промолвил он, будто давился горячей патокой.

– Красивый лес, не находишь?

– Именно поэтому ты решил тут прилечь?

– Ведь ты же здесь стоишь именно по этой причине, – он огляделся, не понимая, как тут оказался. – Наверное, это странно, но я не понимаю, как тут оказался.

Он сделал шаг в сторону и отошел немного дальше от меня.

– Давай попробуем разобраться, это лес, в середине которого стоишь ты.

– Это я уже итак знаю, – повернувшись ко мне, он нервно выдавил эти слова из себя, его затрясло, и он склонился на колено. – Не помню, как тут оказался и все.

– А что ты помнишь из последнего, что с тобой произошло? – не меняя своего взгляда, который упирался в небесный потолок, я пытался продолжить разорванный диалог.

– Помню, как было страшно, и я боялся открыть глаза. Глухой рев заставил меня бежать прочь, и вот я уже стою тут.

– Уже хоть что-то, – заметил я, пытаясь оторвать травинку, чтобы вставить ее в губы, безуспешный опыт.

Но я теперь чувствую свои руки. Подпрыгнув на месте, я оглядел их, они излучали свой собственный свет с преобладанием зеленого и синего, что вырывался, иногда озаряя небольшую часть тела, подобно вспышкам радуги, в запасе которой было всего пара цветов. Я взглянул по-новому на своего собеседника, тот был серым, и любые черты его внешности, лица или одеяния являли собой переливы от белого в сторону градации темных цветов. Это был уже мертвый отголосок сознания, эмоционально зацикленный, пока не утратит последнюю энергию в разных мирах и скоро он станет безликим заблудшим. Я его видел только потому, что мог увидеть, а почему мог? У меня появилось тело на других частотах, мое сознание растет и личность, что появилась здесь, также распространяется на других частотах. Вибрации теперь уходят в большем диапазоне от моего тела и также видятся на другом уровне.

Представьте, вы падаете вниз, плененные гравитацией. Рядом тучи, которые очень быстро оказываются под вами, и вот вы поворачиваете голову и видите большую птицу, что направила свой взгляд вниз на жертву. Теперь она начинает пикировать, набирая скорость в свободном падении, и в момент, когда вы сравнялись и находитесь на одной высоте, вы можете увидеть один другого без особых проблем, все зависит от того, где находится ваш взгляд, на что вы обращаете внимание. Высота есть величина так же, как частота колебаний. Чем они выше, тем сложнее их вибрации, поскольку на той частоте очень сложно быть собой.

Я положил свою ладонь на его лоб. Встречные взгляды переросли в синхронизацию его памяти в мою, и я ушел в визуальный образ при нашем контакте. Его взгляд по горизонтали времени был направлен на темные кусты, свет исходил от костра и выписывал активные тени, что дополняли статичную картину. Звуки яростного рычания заставляли его принять роль жертвы в ожидании. Если случится резкий выпад, то единственным его действием будет побег. Он перевел свой взгляд правее к костру, у которого сидело еще человек пять, так же смотрящих в одну сторону с застывшими в пространстве телами. Человек, который был ближе всех, перевел на него свой взгляд, пустой и с тонкой спиралью страха в центре зрачков, упорно смотрящий прямо в глаза. Очевидно, никто не ожидал подобного, и поэтому ситуация вывела их из колеи и выкинула в неизвестность. Звук усилился вместе с дрожанием листвы, громкий рев нес за собой оцепенение. Одним движением его тело откинуло, он побежал прочь, порывистые ритмы дыхания сопровождали неровный бег.

Впереди, чуть левее, горел такой же костер, у которого еще недавно сидели люди, которые сейчас бежали впереди него. Он поступил правильно, отделившись от них и свернув вправо, ударился в создание своего маршрута, пробивая кусты инерцией своего корпуса. Некоторые ветки удавалось отгибать руками, этого было явно недостаточно, другие ветви просто били по лицу, телу, и кожа в некоторых местах горела от уколов нескольких растений, которых разглядеть в темноте легких лучей звезд было просто невозможно. Боль была несильной, просто чувствовалась как всеобъемлющая и проецировалась по всему телу. Ноги несли его прочь еще очень долго, без оглядки, он проявлял главную способность человеческого тела, отличающую его от остальных животных, бежать длительное расстояние без остановки. Долгий, спасительный бег с ночи перерос в утомленное перебирание ногами по траве. Хватаясь за деревья, он из последних сил отталкивался и брел дальше. Силы, которые, казалось, вот-вот закончатся, не имели дна, и всегда появлялись. Все только для того, чтобы сохранить ему жизнь.

Он вышел к воде. Озеро, которое я узнал, его берег уходил в подножье вулкана и был за его левым плечом. Красивый вид, над верхушками деревьев виднелся СимболМайнд, располагавшийся на горном хребте, макушки которого на внешний вид вовсе не заострены, они напоминают по форме чашу, на которой виднелись некоторые дома. И тут мне стало интересно, кто мог додуматься построить город на горе, с какой целью? Гораздо проще было бы создать город подле пресной воды. Мои размышления были недолгими, поскольку незнакомец перестал наслаждаться красотой природы, его тело после резкого рева подкинуло вверх. А дальше была только разрывающая боль и непроглядная темнота…

Его облик стал градировать к белому цвету, в конце концов того силуэта просто не стало. Стало быть, его энергия ушла в видение, он поделился и был услышан, а я ощутил прикосновение темного влияния, пропитывающего меня тонкими струями, рассекающими клубы моего светлого тела и пытаясь добраться прямиком до сердца. Я осмотрелся, мне захотелось прогуляться. Это единственное место, про которое я знал и хотел иначе взглянуть на него. Меня плавно толкнуло вспышкой импульса, порывы тела следовали порывам моей воли, заключенной в сердце, духе. Касаясь подвешенными пальцами кончиков травы, меня переполнял лес, он общался со мной, передавая сигналы, связывая свое единое с моим сознанием. Обмен, постоянный обмен жизненной энергии в стремлении перейти в пустоту и развеяться во времени, дабы дать новую жизнь. Обновление, в конечном счете, заканчивается так же линейно, как и диск, на который мы смотрим в плоскости на грани. Неспособность увидеть скрытую часть колеса сансары и позволяет разглядеть момент пролета кометы рядом с планетами. Но каков ее путь? Мы увидели лишь часть.

Деревья раскрывались в момент прохождения сквозь них, мою волю истинного желания остановить было уже невозможно, наверное, поэтому я так быстро приблизился и плавно остановился, нависая над камнем с красной дымкой энергетического отображения его поля, выходящего на несколько метров от самого объекта. Разведя руками, мне удалось откинуть в стороны клубы красной энергии, чтобы взглянуть на него без таинственной завесы. Свечение описывало его геометрическую форму, прослаивая сквозь другие слои. Постепенно форма тумана возвращала свою форму, приобретая предыдущую, истинную форму. Успев выдернуть лицо до заполнения пустот в структуре, я удивился, насколько быстро это происходит, быстрее, чем подействует яд змеи.

– Войти? – спрашиваю я себя.

– Нет, рано, я пойду.

Меня вышибло, я говорил сам себе в этом воплощении.

– Возвращайся в тело, – продолжал голос меня во времени.

Меня потянуло обойти лес, чтобы посмотреть, где остальные и узнать, как быстро мы сможем дойти до подножия гор. Как часть леса я двинулся вперед, облетая владения, которые заряжали меня своими вибрациями. Мне оставалось следовать его велению и двигаться туда, где я должен был оказаться именно сейчас. Проносясь мимо флоры, во мне взращивалась семя ответственности перед этими землями, на сегодня я его смотритель. Лес не умеет общаться, ему нужно иное сознание, которое преподнесет гостям волю обители. Кусты кончились, и я оказался на обрыве небольшой реки, смотрел, как люди перестраиваются в одну шеренгу. Отряд уходил в ущелье моста в трех сотнях метрах от меня. Чего я ждал стоя там, вливаясь острым взглядом в идущих людей в поисках встречного взгляда?

Похоже, удалось, шум и воткнутые пальцы указывали на меня, вдоль берега я направлялся в их сторону, медленно и вальяжно рассекая прану, которая своими порывами нагревала воздух предо мной. Они видели меня, мне хотелось этого, а значит, это происходило, их страх встревожил по цепочке всех. Теперь они направили на меня оружие, можно пойти к ним и посмотреть, сколько усилий они готовы приложить перед тем, как убежать, или же они проявят все свое устремление к жизни, отдав свою в обмен другой. У каждого своя мотивация, едино связывающая дополнительным барьером со всеми. Отвага была не их приоритетной миссией, поэтому, я просто удаляюсь, исчезая из видимости их пространственных восприятий вибраций. Ну что же, они уже близки, пройдусь немного вместе с ними.

Все разговоры выделяли эмоциональный след, непонятность преследовала дымом смешивающихся эмоций, исходящих от людей в попытках доказать себе и другим или другим и себе, что это явление не было истинным. Я возник и резонировал на чистоте физического визуального восприятия прямо рядом с идущими, пересекающими мост.

Их качнуло вправо, они выставляли вытянутые руки в неизвестности происходящего. Другие начали кричать, окружая худой шеренгой мой маршрут, выстраивая крючок знака вопроса при просмотре сверху. Повернув голову в их сторону, я обдал их пустым взглядом, и, возвращая голову обратно, уже набирал высоту, чтобы перелететь людей. Как только мне удалось преодолеть барьер, я исчез из их вида, направляясь к своему телу.

Подбираюсь ближе к нему, к себе, к телу? Летел я так же вдоль озера, и уже невольно замечал лежащее тело, которое выбивалось из всех красок окружающего меня мира. Воду разрезали большие плавники, шлейф выходившей воды из-под них был заметен, это привлекло мое внимание, и я двигался, уделив внимание этому чуду. Через пару моментов плавник очень резко и быстро хлопнул по натяжению воды, которая вырвалась как из горлышка бутылки под давлением газов высоко вверх. Должно быть, скоро там появится радуга, а тем временем я уже стоял спиной к своему телу, смотря вверх. Вода падала частями, какие-то ее фрагменты оставались в верхней точке подъема, оставляя за собой небольшие полоски, остающиеся висеть в одном месте, подвластные лишь ветру, что уже начал менять координаты воды, которая еще недавно была в тяжелом движении. Облака уносились как время, безвозвратно, оставляя шлейф нереализованных возможностей, словно они уже упущены, время прошло, и думать, выходит, поздно.

Я развернулся и с этим осознанием пробил взглядом большую черную кошку, которая отдыхала вблизи моего тела. Таких животных я еще не видел, шкура имела градацию к серому, отходя обратно к границам черного. Рисунок напоминал плотный дым, переливался цветами, которые вносили долю экзотики. Отлив играл то ли от солнечных лучей, а может таким был всегда в зависимости от шерсти, от ее положения, в любом случае, все субъективно. Я просто прыгнул на свое тело, так медленно и плавно соскользнув на него, как пододеяльник плавно опускается на простынь. Входить оказалось так же просто, как и выходить. Веки, оказалось, открывать приятно, физическое действие хоть и несло нагрузку на мышцы, и все же имело акт окончания, который преподносился уже маленьким достижением на пути.

Дымка зверя пролетела ровными полосами, острием равнобедренного треугольника, расходившегося от позвонков кошачьей формы спины. Движения рукой оказались сложнее, состояние легкой парестезии, похоже, тело отлежало само себя. Эта мысли вызвала улыбку на моем лице, и я вспомнил, как мне нравится морщить кожу в некоторых местах для достижения этого эффекта. Пальцы примяли шерсть, я коснулся прохладной кожи, а хищник меж этого зевнул, приподняв свою голову и выгнув шею, чтобы посмотреть на меня. У него вышло, я увидел краешек его синего глаза. Тем не менее он встал, большой комочек справа от своей оси прочертил круг и примкнул к моему животу свою большую голову. Блеск его глаз излучал интерес, искренность, что можно увидеть только в глазах преданных друзей, не опасаясь, что они могут тебя подвести.

– Спасибо тебе, – сказал я ему, улыбаясь и расчесывая небольшую гриву, опоясывающую его голову.

Он закрывал глаза и делал быстрые выдохи носом, начиная играть со мной своею головой.

– Друг мой, тебе пора уйти в другие части этого дивного леса, сюда идут люди, они не понимают законов животного мира, им не услышать жизни леса. Они для тебя не еда и не враги, просто будь как можно дальше.

Встряхнув уши, он стал поднимать свою голову, взгляд не был пустым, подобно изумруду он являл собой сапфирово-синий индиголит, наполненный драгоценным свечением, опытом и знаниями его души. Когда он выпрямился и стал большим организмом, созданным природой только для того, чтобы быть успешным в охоте, я проникся его идеальным образом. Мне он показался идеальным, черный нос, с низа которого начинали свой рост длинные и толстые усы, уходившие в разные стороны. Сильный подбородок заканчивался белым пятном, добавляя величия к его мощному виду. В зрительном контакте наши души танцевали один гармоничный танец, любые слова были лишними.

Он резко повернул голову, словно услышал то, чего я не мог услышать из-за расстояния. Мой слух не был столь совершенен, я понял, что отряд, к числу которого отношусь и я, уже достигает нашего местоположения, и моему новому другу придется меня покинуть. Он снова направил свой рассудительный взгляд, в коем не было места сомнению, поэтому он быстро сократил расстояние, граничившее между нашими лицами, и облизнул мое лицо своим широким мокрым языком. Плавно убирая свою голову обратно, он пытался разглядеть меня, может, хотел узнать, как я к такому отношусь. Я улыбался.

– Тебе пора, друг мой, – сказал я ему, а он резко оттолкнулся своими передними лапами и уже убегал с той грацией, которая доступна лишь кошкам.

Оставшись в одиночестве, которое должны были в ближайший момент нарушить, я прокручивал многие мысли в голове, предрекая им общую картину, которую не в силах закончить из-за недостаточного количества элементов, необходимых для ее создания. Камень, все же, найти они должны, появилась мысль уже не моя, или же другого меня, пребывающего в этом теле, сложно проецируя свое сознание, постоянно забывая, что я не единственный тут.

Глава 20

– Лена?

Я открыл глаза, оказавшись в кровати. Нет, то была не Лена, чьи-то клыки были вонзены в мягкие ткани шеи. Я был парализован, оказавшись в роли жертвы. Необходимо узнать, кто вцепился в меня, и это нужно было сделать предельно тихо.

– Лейла, тебе не кажется, что это переходит некоторые наши границы?

Отказавшись от роли жертвы, я решил говорить, но ответа не последовало, только еще один глоток, большой и затяжной. Клыки медленно были извлечены из плоти, а дальше последовал поцелуй с отсосом излишков крови. Губы покинули мою шею, их заменил теплый отрезок ткани, с большим нажимом упавший на место укуса. Теперь при желании я не мог оторвать голову от подушки. Сила, давящая на шею, оказалась достаточно мощной, чтобы оторвать голову.

– Прости меня, я думала сделать это, не разбудив тебя, ты так крепко спал. Предыдущий донор оказался с побочными влечениями, мне нужно было разбавить влияние личности немолодого человека, что очень углубился в свои суждения, разлившись в негативный ключ моих терзаний.

– Лейла, я не против этого, только, пожалуйста, убери руку.

Безмолвное давление ушло, и я переложил свою руку на шею, стараясь прижимать кусок ткани достаточно сильно, чтобы не потерять кровь. Перекатившись на правый бок, я увидел силуэт, растворяющийся за дверью моей комнаты. Спать уже не хотелось, а вот продолжить лежать без движения мне было по душе. Синие лучи отраженной звезды проникали через окно, наполняли меня своим свечением. Лейла взяла немного моей крови, усталости не было, должно быть ей нравился процесс, поэтому она медлила с ним. Закрыв глаза, я предавался одиночеству, позволяя уносить свой разум реками памяти, смотря в новые горизонты, ставшие доступными сейчас.

Дверь открылась бесшумно, и я почувствовал присутствие двух особей, что проникли ко мне тихо. На этот раз Лейла привела с собой Семфиру. Их я чувствовал, но не слышал, скрытая угроза подбиралась ко мне, словно парила в воздухе. Разум кричал, что они ближе, чем подсказывало ощущение их энергии, что парила как на радаре где-то вблизи. Еще мгновение, и на коже появилось легкое, почти бесконтактное касание прохладных пальцев, как подснежник, нежных и прекрасных. Совсем иной холодок, прежде мне знакомый, прохладное пятно из памяти прошлых событий.

– Ни к чему игры, пей, – ответил я, не открывая глаз, готовясь к поцелую в шею, жадно уносящему мою кровь. Поэтому и рука вместе с ветошью скользнула вниз, освободив путь для острых клыков.

Она знала, что хотела, ее опыт сразу повторил движения, оточенные не один десяток раз, по ощущению это было так, будто две бритвы скользнули в прежние раны. Вышли они так же быстро, с пульсациями сердца, выдавая новую порцию моего красного сока в зону меньшего давления. Учитывая, что она прилипла губами, давление там возрастало с каждым глотком Лейлы. Было приятно, своим языком она смаковала каждый глоток, проводя нежным языком по пульсирующим отверстиям в моей шее. Закрытые глаза закатывались от приятного чувства опустошения, я был яркой звездой, дающей тепло. Вот кем я себя видел в этот момент, находясь в роли донора.

– Полно, – сказал я, обращаясь к ней.

Увлеченная вбирающим поцелуем, она проигнорировала сказанное, и меня начало облучать чувство, что меня не слышат. Тогда ее губы оторвались, до того как я хотел стряхнуть ее голову со своей шеи, как надоедливого комара. Слишком быстро она отлипла. В тот момент Семфира держала голову Лейлы за волосы, как бешеного пса с открытой пастью, в глазах у которого разлился огонь ярости, несущий страх и следуемый за своей жаждой. Мои мышцы вокруг глаз расслаблены, с шеи течет кровь, надо ли что-то делать? Определенно, надо наблюдать.

Семфира уже не хотела удерживать пассивный бросок Лейлы во времени, поэтому за те же волосы откинула ее назад, развернулась к ней и отвесила ей пощечину левой рукой. Они замерли в оцепенения, ожидая то ли ситуации, то ли чувств, что должны были вспыхнуть. Мое нутро дрогнуло, распространяя волну спокойствия, в зону которого попали они, накладывая дополнительный эффект от дегустации моей крови. Две секунды, и обе пары глаз смотрели на меня, на тело, что без каких-либо эмоций лежало на кровати на залитой алой кровью подушке. Я ждал, пока они начнут исправлять свои деяния, в которые втянули и меня. Ожидания очень быстро перешли в действия. В тандеме, с материнской заботой четыре руки обеспечивали мне спасительный уход.

– Больше ничего не нужно, – отвечал я, унося звуки сквозь проваливающееся сознание к корням, уходившим глубоко в отдельную точку тела.

Белый свет, набрав максимальный диапазон своего свечения, рассеивался, формируя картину из разных цветов. Открыты мои глаза или закрыты, я уже не понимал, просто следовал картинкам, ведущим неизвестно куда.

– А ты как тут оказался? – спросил высокий человек, оставивший свое место в колоне, остановившись напротив меня.

Он всматривался в мои глаза, все его созданное плотное давление до меня не доходило, мне было все равно, рассеянный взгляд не имел опоры, цели.

– Тут?

Вместе с вопросом переползли мои глаза, он ждал иного ответа, поэтому продолжал молчать, делая паузу более неловкой. Строй двигался, из него вышли еще два человека в похожей форме, зеленого цвета, у других было меньше нашивок, которые отображали их вес в иерархии. Теперь на меня смотрело еще больше глаз.

– Я обогнал вас, не хотел оставаться в ситуации, повлиять на которую никак не мог.

– Что ты видел здесь?

Его напор спал, теперь это был диалог с целью получения информации. Сразу было понятно, к чему он клонит, хочет знать, видел ли я тут что-либо необычное.

– Я прилег под деревом, особо не осматривался.

– То есть ты лежал под деревом в тот момент, когда остальные несли вещи?

Он стоял напротив меня в пол оборота, выпустив левое плечо в мою сторону. Сейчас он накалил атмосферу, и мне казалось, что мы уже спрыгнули с линии конфликта в диалоге, но это были качели, которые он хотел раскачать и выпустить часть своей негативной энергии, дабы утвердить свою самость, укрепляя веру в себя со стороны своей стаи. Быстрые раскачивания тела и головы происходили с маленькой амплитудой, он ждал моего ответа для своего хода.

– А, я еще вспомнил, дальше в кустах лежал какой-то сверкающий камень.

– Где?

– Дальше, в лесу, – левой рукой я показывал направление.

– Пойдем с нами, покажешь.

Высокий сухой человек вышел из своей позы, направившись в сторону моей вытянутой реки. Мне не оставалось другого выбора, как последовать за ним, тем более, что мне было крайне любопытно, что они будут делать с камнем ярости. Знают они про него вообще? Да и к чему ведет вся эта вылазка, пока тоже непонятно.

Ускорившись, удалось сократить дистанцию, шаг у нас был одинаково широким, впрочем, как и рост. Координируя маршрут, мы сделали небольшую дугу.

– Вот он, – указывая двумя пальцами вытянутой руки и не имея желания подходить ближе, я остановился.

Свечение так же вырывалось из его переливающегося облика.

– Пригласи сюда верха, у них головы большие, пусть посмотрят, – дал распоряжение сухой мужчина, одарив подчиненного своим уверенным и смиренным взглядом.

– Так как ты говоришь, нашел его? – спросил он меня в момент перевода взгляда от убегающего подчиненного к моим глазам.

Что ты до меня докопался, подумал я, давая совершенно иной ответ:

– Я подумал, что раз я ушел дальше от группы, нужно не переставать приносить пользу. По этой причине я и зашел в лес, пытаясь найти хорошее место для разбития лагеря.

До моего ответа он продолжал своим напористым взглядом давить на меня морально, и я чувствовал его энергетическое давление, направленное на меня как меч из высокоуглеродистой стали, поскольку я пропускал все его давление не внутрь, а в стороны, в результате стремление его проходило близко, но недостаточно, чтобы меня зацепить.

– Ах да, и, кажется, я совершенно забыл. Вы, должно быть, заметили, что в конце строя идет бочка из файнийского твердого древа?

Увидев понимание в его глазах, я выждал полторы секунды паузы, чтобы быть уверенным, что он понял меня и продолжил:

– Эта бочка для утоления жажды, в ней чистый как эфир Эйп.

Не знаю, слышал ли он до этого слово эфир, но после названия напитка, содержащего в себе алкоголь в количестве целой бочки, на его губах расцвела от долгого сна улыбка, и он улыбнулся краем своих губ, создавая более глубокий рельеф на месте морщин. С такими эмоциями я почувствовал, что наше общение преодолело мертвую точку негатива, с надеждой, что к максимуму мы не придем.

Какая бочка? Я ведь о ней и не знаю, ведь говорил определенно я, может, я так думаю, или же у нас один и тот же взгляд на вещи… Свет стал тускнеть, или это просто тьма сгущала свои краски. В момент, когда свет сконцентрировался в одной точке, я услышал голос Соннеты:

– Тучи сгущаются, ты в центре урагана.

И снова мое сознание выплюнулось в другое тело, веки будто и не смыкались, а я как будто бы не спал. Небрежно положил руку на свою шею, кровь оставила свои следы на коже, похоже, что после последнего визита в эту комнату больше никто не заходил. Даже предположить не могу, хорошо это или плохо. Так или иначе, я сел в кровати, сбросив стопы ног на пол. Уткнувшись зрением в стену, я видел монотонную картину, которая поглощала мое внимание. Взявшись за голову, руками смахнул волосы вперед и оглянулся назад через правое плечо, красная подушка, казалось крашенной. Грязь, ощущение, что она прилипла ко мне, начала давить на меня морально. Без раздумий я отправился в душ, вода смоет все, может даже грехи и сомнения.

Холодные разделенные струи падали на мое тело, смешивались с грязью и уже после отправлялись прямиком в сливное отверстие. Жар, идущий от тела, сносил стремительные потоки воды, легкими движениями рук я водил по коже. Холодную воду теперь можно было разбавить, добавив к струе горячей. Порошок щелочи, смешанной с содой, ложился на кожу, создавая приятное чувство мелкого абразива, трущегося об участки кожи. Вместе с грязью вода смыла мысли, лишнюю энергию, и бодрость накатила совместно с осознанием самого себя. Напор утих, мне не нужно было полотенце, я шел к вещам, оставляя за собой след из каплей воды, которые перейдут в газообразное состояние спустя время. Цикличность, она всюду.