Текст книги "Жена напрокат"

Глава 42. Даниил

Прошло больше недели с побега Насти от меня. Я чувствовал себя так погано, как ещё никогда не чувствовал.

Настя была не права. Я ни словом не обмолвился Мирону о том, что я его отец. Но Настя мне не верила. И поделом мне. Я, кажется, сам себе перестал доверять…

Не знаю, вернулась в город Настя или нет. Окна её квартиры и квартиры её мамы вечерами были мертвенно-тёмные. Такие же тёмные, как мои мысли. Даже клюшку в руках держать не хочется, а через час начнётся важный матч…

Я обкатывал коньки, хмурясь. Было ясно, что на игру Настя не придёт. Жаль.

Я хотел, чтобы она своими глазами увидела то, чему я посвятил большую часть своей жизни. Мне хотелось видеть и Мирона среди своих болельщиков. Без Насти и Мирона мне не хотелось теперь вообще ничего, то и дело накатывала апатия. Чёрт. Похоже, я перегнул палку и спугнул Настю своим нахрапом. А всё так хорошо начиналось!..

Роман Миронов, правый защитник, присвистнул.

– Так, парни, забудьте всё, что я вам говорил о бывшей. Я её уже забыл.

Товарищи по команде громко рассмеялись. Миронов Роман был любвеобильным. Даже чересчур. Попросту говоря, он часто менял девок, но всегда говорил, что влюблён. Как-то не стеснялся этого слова, что ли.

– Ну-ну… Наш стрелок уже кого-то приметил? – поинтересовался вратарь, Портнов.

– Прикинь, среди трибун кого-то высмотрел, орёл! – смеялись парни. – Смотри, не влюбись, Миронов! А то потом стянешь с красотки пуховик, а она окажется толстухой!

– Ха-ха… Это вы слепые, а я уже знаю, что у этой секси-мамочки под курточкой всё как надо! – громко заявил Миронов, снимая шлем и махая им кому-то.

– Мамочка?! – ребята из команды уже едва не лежали на льду от смеха. – На старушек потянуло?

– Да-да, смейтесь! Или лучше сказать, завидуйте молча? Ставлю свою победную клюшку на то, что она горячая штучка! Это для вон того пацана она мамочка. Я её оприходую!

Я подъехал к Миронову.

– Слышь, Смоляков, наш Ромео опять влюбился! – хлопнул меня по плечу Портнов.

– В кого? – спросил я недовольным голосом.

– Да в мамашу какую-то. Прикинь, этому траходрому уже нормальных девок мало! – подал голос капитан команды, Свиридов Максим. – Мамаш ему подавай!

– Ну, что, где твоя красотка? – спросил я от нечего делать у радостного Миронова.

Тот выделывался, как только мог, и махал своим шлемом, стараясь привлечь внимание кого-то с трибун.

– О, Смоляков! Зацени куколку! Хотя… – Миронов смерил меня смеющимся взглядом. – Ты у нас по стиральным доскам специалист, не оценишь сочное женское тело!

Я пихнул Миронова локтем в бок. Роман указал рукой.

– Вон там, видишь? Прямо по центру, над скамейкой хоккеистов! Пацан, как цыплёнок, в жёлтой куртке и в жёлтой шапке, а мамочка в розовом.

Я посмотрел туда, куда показывал Миронов, и обомлел. Да это же мои Настя и Мирон! Настя протискивалась по ряду, ведя Мирона, и смотрела на лёд, ища меня глазами. Я стянул шлем со своей головы и крикнул:

– Настя-а-а-а! Мироо-о-он!

Мирон услышал меня первым и замахал мне в ответ. Робко улыбнулась и Настя, поправляя розовые пушистые наушники.

– Эй, ты откуда её знаешь? Познакомишь, а? Я бы мамашке засадил! Я бы…

Миронов не успел договорить. Я долбанул ему шлемом по носу. Миронов не ожидал от меня такой подлости и возмущённо кинулся на меня в ответ, роняя капли крови. Нас разняли.

– Чего не поделили? – втиснулся между нами массивный Портнов, раскидав нас.

– Ты совсем долбоёб, что ли? – гаркнул Миронов.

– Сам долбоёб! – огрызнулся я. – В задницу себе засади клюшкой! Это моя невеста! – И чуть помолчав добавил: – И сын.

Парни переглянулись. Миронов отёр нос рукавом, переспросив:

– Невеста и сын? Её сын? Потянуло на баб с детьми?

– Мой сын, глухая ты обезьяна. И невеста моя. Не рекомендую смотреть. Без глаз останешься, – я обвёл глазами собравшихся. – Все без глаз останетесь.

– Мда-а-а, Смоляков! Ты свою агрессию лучше в игре спусти, идёт? – веско добавил Максим Свиридов. – Ты как, Миронов? Играть сможешь?

– Смогу, конечно! – ответил тот. – Но лучше бы Смоляков махал руками по делу.

– Без обид, но в том направлении тебе лучше не смотреть, Ромео.

– Да понял я, понял! Куда только модельку тощую дел? Уже отъездил? – спросил Миронов, закрепляя на голове шлем.

Я не стал ему ничего отвечать, пора было выстраиваться на льду и включаться в игру. Теперь, когда Мирон и Настя сидели на трибунах, я просто не имел права облажаться.

Глава 43. Настя

Я поняла, что сглупила, убежав от Смолякова. Это выглядело по-детски и выдавало всю мою неуверенность в себе. Да, я в себе не уверена. Червячок сомнения всё ещё грызёт меня изнутри. Несмотря на то, что я уже по уши влюблена в напористого и властного хоккеиста. Но переезжать жить к нему и выходить замуж?! Меньше, чем через месяц? Боюсь, это побьёт все рекорды моих недо-отношений!

Роман со Смоляковым развивается чересчур бурно, как сверхбыстрая химическая реакция. Главное, чтобы не было пострадавших.

Так что я позорно убежала и, судя по всему, обидела Смолякова. Хотя он ещё не сделал ничего плохого мне. Напротив, он способен сделать очень много раз очень хорошо.

Уф… Опять непристойные мысли полезли в мою голову! И к Мирону Смоляков тоже относится очень хорошо, как мне кажется, с душой. Поэтому, поразмыслив, я поняла, что поступила как маленькая пугливая девочка.

Я хотела позвонить Даниилу, но потом решила сделать ему сюрприз и просто прийти на игру. К тому же Мирон постоянно напоминал мне о том, что я обещала сводить его на хоккей.

Было решено – мы идём на хоккей.

Я надела лёгкую розовую курточку и наушники, а на Мирона надела ярко-жёлтую курточку с шапкой. Всё-таки на трибунах прохладно даже летом. Наверное, прохладно. Я переживала, чтобы Мирон не простудился. Но Мирон был так воодушевлён, что как бы не пришлось его раздевать. Уж очень активно сынишка подпрыгивал и дёргал меня за руку, пока мы протискивались на своё место.

Масштаб ледовой арены поражал. Я почувствовала какое-то воодушевление и подъём, отыскивая среди собравшихся игроков Смолякова. Но он каким-то чудом обнаружил меня раньше, махнув шлемом. Я помахала ему в ответ, Мирон принялся едва ли не на голове ходить от счастья. Симпатия Мирона к Даниилу была безразмерной.

Я посмотрела на широко улыбающегося Даниила и обняла сынишку, пообещав себе, что непременно дам шанс Смолякову. Оставалось только надеяться, что звёздный хоккеист не разобьёт сердце мне и сынишке.

– Ма, не мешай, я болею! – важно заявил Мирон, уставившись на лёд.

– Не буду. Давай смотреть игру? Ты болеешь за команду Дани? Или за тех, красных?

Мирон посмотрел на меня.

– Мама, ты чего? Конечно, за папу. А если ты за красных, то я не буду есть твой пирог с капустой!

Я усмехнулась. Маленький шантажист!

Команды выстроились друг напротив друга. Игра началась.

Игроки так резко сдвинулись с места, что я растерялась.

Я иногда смотрела отрывки из матчей по хоккею, когда их показывали по телевизору, но ни разу не сидела среди болельщиков на трибуне. Мы находились прямо над скамейкой хоккеистов, слыша не только комментарии болельщиков, но и громкие голоса запасных игроков. Места нам достались более-менее спокойные, не фан-зона.

Я бы не осмелилась сунуться в фан-зону сама, не говоря уже о том, чтобы взять билеты для ребёнка. В фан-зоне стоял невообразимый шум, ор, гам, громко стучали трещотки, взрывались хлопушки и гудели трубы. Фанаты игры делали «волну» и сопровождали громким скандированием каждое движение своих любимчиков. Я немного освоилась и наслаждалась игрой. Я не знала всех правил хоккея и просто любовалась Смоляковым.

Мои щёки то и дело краснели, у меня захватывало дух от того, как быстро и мощно Даниил рассекал по льду, уворачиваясь от противников на тонком острие коньков. Я даже зажмуривалась от страха, когда столкновение было неизбежно.

– Мам, мам, мам, ты видела? – дёрнул меня за рукав Мирон. – Ты видела? Вау!.. Он так ударился о стену! Мам, ну, ты всё пропустила!

– Даня ударился о стену? – спросила я, боясь посмотреть на лёд.

Наверное, Мирон имел в виду, что Смоляков врезался в борт.

– Да нет же, мам! Тот, другой! Папа увернулся! Уехал. Вон там… Мам, ну смотри! Потом опять тебе объяснять!

– Всё-всё, я смотрю… – послушно сказала я, наблюдая за игрой.

Конечно, мне было страшно за Смолякова. Как он вообще встаёт после таких столкновений и ударов? Скорость у него явно сверхчеловеческая! Время игры пролетело незаметно. Команда Смолякова победила, а нашему герою удалось забить победную шайбу на последних минутах игры.

Глава 44. Даниил

На душе было радостно от того, что Настя всё-таки пришла. Сердце бесновалось в груди, как сумасшедшее! Я принимал поздравления от товарищей по команде, но сам постоянно смотрел на Настю и Мирона. Я переодевался со скоростью молнии, желая как можно быстрее добраться до своих родных и любимых. Меня то и дело обдавало жаром от мысли о Насте и сынишке. Настя ждала меня у выхода. Мирон, заметив меня, перестал хвататься за ладонь Насти и рванул ко мне:

– Папа-а-а-а!

Я подхватил его и прижал к себе. Дыхание странно сбилось, и глаза немилосердно жгло. Я подошёл к Насте, пересадив сына на одну руку. Второй крепко обхватил Настю за плечи, прижимая к себе.

– Вредина, я по тебе соскучился!

Настя приподняла лицо, подставляя губы для поцелуя.

– Я по тебе тоже скучала, – призналась она и сдавленно пискнула от усилившегося объятия.

– Отпразднуем победу, парни? – послышались голоса. – Смоляков! Ты как, с нами?

Я оглянулся. Свиридов призывно махнул рукой.

– Поедешь или как? – гаркнул он.

– Подойди, поговори, – шепнула мне Настя.

– Не хочу. Боюсь, разожму объятия, а ты потом ускачешь от меня… – усмехнулся я.

– Нет. Я тебя подожду. Иди, поговори с товарищами по команде.

Настя осталась стоять в стороне. Я подошёл к парням.

– Ты с нами? – повторил свой вопрос капитан команды Максим Свиридов.

– Нет. Я сына и невесту давно не видел.

– Ничего такая невеста, – щербато улыбнулся капитан команды.

– Сам знаю, – беззлобно ответил я.

– Миронов явно оценил! – грянул хохот товарищей по команде.

– Ладно, сегодня без меня, парни!

Я попрощался с друзьями и подошёл к Насте, терпеливо дожидающейся меня.

– Поехали?

– Точно не хочешь отпраздновать победу с командой? – осторожно спросила Настя.

– У меня таких побед ещё, знаешь, сколько будет? А вы у меня одни… – улыбаясь, ответил я.

Не мог не улыбнуться, глядя в сияющие глаза Насти. Моя красавица вложила свою руку в мою протянутую ладонь.

Последним я наткнулся на Миронова. Нос у него припух. Миронов усмехнулся, но всё же хлопнул меня по плечу, прощаясь.

– Красава, Смоляков, на нормальных девушек перешёл!

Я стиснул челюсти. Болван, мог бы говорить и потише!

– Правильно, Смоляков, на стиральной доске далеко не уедешь! – продолжал балагурить «Ромео». – Приятно было почти познакомиться! – улыбнулся он моей Насте.

– Ромео, свали отсюда. Я повара уволил из-за того, что он глаз на мою невесту положил, хотя Михаил несколько лет на меня работал. Тебя я гораздо меньше знаю, так что не искушай судьбу.

– Понял, не дурак! – хмыкнул Миронов, отходя в сторону.

К счастью, Настенька не стала спрашивать у меня ничего. Мы без приключений доехали до небольшого ресторанчика, а потом я без лишних вопросов отвёз Настю и сына к ним домой.

Мирон устал и лишь немного пошевелился во сне, когда его положили на кровать в спальне. У меня даже пальцы тряслись от желания обнять Настеньку и приласкать её так, чтобы её хорошенько протрясло от оргазма. Но я приказал себе притормозить.

Мне не хотелось терять Настю и сына. Не из-за того, что я надеялся получить наследство. Просто они сами стали мне невероятно дороги за то время, что я их знаю.

– Спокойной ночи, Насть, – выдавил я из себя через силу.

Она подошла ко мне и обняла за торс, обволакивая теплом своего тела.

– Останься?

Я сглотнул.

– Я бы очень этого хотел, но у тебя же сын. И я…

Настя нахмурилась и приподнялась на цыпочки, целуя мои губы. Пьяно и дерзко. Так, что дух захватило от её откровенной просьбы и желания.

– А мы потихоньку, – пообещала она, ласкаясь язычком у меня во рту.

Я обвёл взглядом небольшую хрущёвку. На кухне не было дверей. Заниматься сексом в зале? Не вариант. Разбудим Мирона.

– Пошли в ванную.

Кое-как мы втиснулись в крошечную ванную. Хрущёвки созданы для лилипутов, не иначе. На нескольких квадратных метрах были втиснуты ванная, унитаз, большая стиральная машина, корзина для белья и мы.

– Чёрт, Настя… Я хочу тебя так сильно…

Настя прижалась попкой к машине, позволяя себя целовать и трогать всюду. Я торопливо стаскивал с неё одежду, слыша, как она трещит по швам. Но быть аккуратным сейчас я не мог. Мне просто хотелось стать ближе к ней, так близко, как только это возможно. Я глубоко вгрызался в сочную мякоть податливого ротика, посасывая пухлые губы Насти. Она отвечала мне с таким же пылом, пытаясь меня раздеть. Её пальцы беспомощно царапали тугую пуговицу на моих джинсах.

– Даня! Помоги! Она не хочет расстёгиваться! – воскликнула Настя.

– Думаешь, там есть что-то интересное? – задыхаясь, спросил я.

Настя в ответ крепко сжала член через джинсы.

– Возможно. Или нет. Не знаю! Потому что эта гадкая пуговица не хочет меня впускать!

Глава 45. Даниил

Настя уже стояла на коврике в одном белье. Она сама завела руки за спину, расстёгивая бюстгальтер. Я опустился перед ней на колени, стянув влажные трусики. Дотронулся пальцем до трепещущих складок, раздвинув их.

– Даня…

В ответ я прижался лицом к ней, закидывая женскую ножку себе на плечо. Губы коснулись клитора, дрогнувшего от моего касания. Немного прикусил зубами и начал ласкаться языком, продвигаясь ниже. Меня подстёгивали частые вздохи и стоны Насти. Она передвинула ногу, предоставляя доступ к себе. Откровенно и не стесняясь. Я обхватил пальцами её попку, принявшись интенсивнее вылизывать. Язык порхал по складкам и упорно возвращался к дырочке, вбиваясь в неё. Настя прикусила губы, постанывая уже вслух. Она запустила пальцы мне в волосы, надавливая на голову, прижимая меня к себе теснее.

– Боже. Даня… Ещё! – всхлипнула она, когда я остановился.

После её просьбы я ускорился и начал двигать языком быстрее. Настя дрожала сильнее и дышала часто и поверхностно. Её подступающий оргазм я чувствовал невероятно хорошо. А потом она бурно кончила. Кончила она, а восторг во всём теле чувствую я. Ещё никогда не испытывал таких эмоций. Я обычно заботился больше о своём удовольствии, но с Настей что-то меняется во мне, заставляя прежде всего думать о ней. Я поднялся с колен, целуя кожу шеи. Пальцы сами обхватили тугие соски. Настя сыто улыбнулась и развернулась ко мне спиной, изогнувшись.

– Хочу продолжения, Даня.

– Твою мать…

Я поспешно дёрнул джинсы. Дерьмовая пуговица никак не хотела поддаваться. Кажется, я вырвал эту клёпку с корнем. Ничего не имело значения сейчас, кроме подрагивающей от удовольствия Насти, ожидающей моих толчков.

Член был твёрдым, до каменной рези. Я уткнулся концом во влажные складки, постанывая. Одним толчком ворвался на всю глубину и замер, трясясь от возбуждения. Создавалось впечатление, как будто я целый год был голоден и только сейчас получал желаемое.

– Ты невероятно красивая. Везде, – прошептал я, гуляя ладонями по её телу.

Приглушённые стоны Насти делали меня ещё безумнее, лишь усиливая мой голод.

Я целовал её шею, слизывая капли пота языком, одновременно поглаживая её ножки, сжимая ягодицы. Крошечная комната наполнилась её постанываниями и приглушёнными вскриками, звучавшими для меня как любимая музыка. Я толкнулся членом в неё. Она забилась от предвкушения и выгнулась, принимая меня ещё глубже. Я начал двигаться короткими резкими толчками, доводя девушку до вершины наслаждения. Я полностью растворился в её запахе и вкусе. Облизывал, посасывал её разгорячённую кожу на шее, пока она не начала прерывисто втягивать воздух. Ладони скользнули выше, сжимая грудь. Острые вершины сосков толкались в ладонь, умоляя о ласке.

– Даня-а-а-а…

Настя стонала, извиваясь всем телом подо мной. Она шептала моё имя и прикрывала глаза от наслаждения. Я крепче стиснул ладонями её бёдра, начав вбиваться на большой скорости. Звук наших стонов и шлепки звучали вразнобой, но дополняли друг друга. Мне хотелось откровенно большего. Очередной стон, вырвавшийся из губ Насти, получился слишком громким.

– Тише, милая… – простонал я. – Тише.

Я провёл большим пальцем по её губам, призывая быть тише, но Настя неожиданно прикусила мой палец, втянув его в рот. Она начала посасывать его в ритм моим толчкам.

– Я хочу в тебя… До конца, – предупредил, понимая, что оргазм уже мощным прессом давит на меня сверху.

Ещё мгновение – её лоно судорожно сжимается под наши сдавленные стоны-хрипы. Я не выдерживаю и выстреливаю. Меня так же скручивает оргазмом, выплёскивающимся внутрь неё. Мы всё ещё движемся навстречу друг другу, соприкасаясь со звуком влажных шлепков. Загнанно дышим, пытаясь сдержаться. Настя разворачивается и обнимает меня дрожащими руками.

– Я так по тебе скуча-а-а-ала…

Я провожу пальцем по её телу, влажному от пота.

– Я заметил. А я…

Хотел сказать, что-то красивое, но вместо этого услышал грохот и почувствовал ледяной укус воды, бьющий под напором мне в спину.

– А-а-а-ай! Что это, блин?

Я отодвигаюсь. Настя визжит, прячась за меня.

– Не двигайся! Кажется, у меня в ванной кран сорвало!

Настя смеётся, взахлёб, кажется, забыв, что у неё спит сын. Слышится топот детских ног. Я успеваю закрыть щеколду, чтобы сын не узрел нас обоих обнажёнными.

– Одевайся! – подгоняю я Настю, натягивая намокшие боксеры вместе с джинсами.

Вода продолжает хлестать. По двери стучит Мирон. Настя кое-как натянула трусики и накинула сверху банный халат, оставив меня воевать с кранами.

– Ма! Что это?

– Потоп, Мирон. У нас кран прорвало.

– Папа починит! – уверенно заявляет Мирон.

Папа в это время озадаченно чешет голову. Мне удалось перекрыть воду, но она всё равно сбегает тонкой струйкой из старого крепления для крана. Мне приходится признать своё поражение вслух.

– Папа не умеет чинить краны, Мирон. Папа может забрать вас жить к себе. Насть?

Я замер в ожидании её ответа. Пока Настя думала, всего несколько мгновений, решалась моя дальнейшая жизнь. Я задержал дыхание, слыша только грохот своего сердцебиения.

– Хорошо. Я согласна.

Глава 46. Даниил

Согласна!

Никогда не думал, что буду так рад простому слову. Но я радуюсь, как ребёнок, получивший долгожданный подарок на Новый Год.

Согласна. Согласна. Согласна.

Я напеваю это слово себе под нос. Сборы в ту ночь были невозможно быстрыми. Я махнул рукой: ничего брать не стоит. Кроме документов, разумеется. Всем остальным разживёмся на месте. Настя наивно полагает, что «переедет ко мне только на одну ночь». Но на следующее утро мы обнаружили, что квартиру Насти основательно затопило и немного залило соседей снизу. Я договорился с соседями, возместив ущерб.

– Придётся делать ремонт, Насть… – вздохнул я, втайне радуясь этому событию.

Настя отнекивалась, но я заручился поддержкой Антонины Николаевны, её мамы. Красавица не выдержала напор объединённых сил и сдалась. Так что теперь вот уже целую неделю Настя и Мирон живут у меня. А чтобы красотке не взбрело в голову уехать от меня, я быстро организовал ремонт в её квартире.

Капитальный.

Чтобы уж точно некуда было сбегать!

Теперь у меня была полная семья, которую я по праву считал своей. Осталось только сделать Насте предложение. Повторно.

Первый раз оказался не очень удачным.

Ко второму разу я подошёл более тщательно. Я всё-таки узнал размер пальчиков Насти и сделал ей предложение, когда мы гуляли в парке втроём.

Настя сидела на скамейке рядом с Мироном, отщипывая сахарную вату по кусочку. Я отошёл якобы для того, чтобы купить воды, но сам вернулся с огромным букетом белых роз. За мной медленно вышагивал скрипач, играя незатейливую мелодию.

– О, мама! Это всё для тебя! – восторженно прошептал Мирон.

Я опустился на колено, протягивая Насте коробочку с кольцом.

– Настя, я тебя люблю! Выходи за меня замуж!

Настя замерла. Светло-серые глаза округлились. В глубине их мелькало недоверие, но радости было гораздо больше. Настя обвела взглядом собравшихся, немедленно нацеливших на нас прицелы камер своих смартфонов.

– Да…

В груди что-то странно дёрнулось от едва слышного слова.

– Да. Я согласна, – уже увереннее произнесла Настя.

Под громкие хлопки и улюлюканья я надел кольцо с бриллиантом на палец Насте и крепко поцеловал её. Сердце у красавицы билось, словно загнанная птица.

– Боишься? – шепнул я.

– Очень.

– Не бойся. У нас всё будет хорошо! – заверил я Настю, кружа на руках.

Но забыться недолгим и волнительным счастьем мне не позволил телефонный звонок, раздавшийся совершенно неожиданно.

Настя в тот момент была у своей мамы, Мирон ещё в детском саду. Я только вернулся с тренировки. Телефон назойливо звонил. Я увидел имя «Надя» на экране и завис, как старый компьютер при обработке сложного запроса. Я совсем забыл про Надю! Её как будто стёрло из памяти не только моей головы, но и тела! Про сердце я вообще молчу.

Надя считала себя моей девушкой, я и сам так думал раньше. Теперь создаётся впечатление, что она была вхожа в мою жизнь, но проходила мимо сердца, совершенно не задевая его. Пока я раздумываю, отвечать или нет, память на быстрой перемотке воспроизводит всё, что было. Я не могу припомнить ни одного раза, когда бы я из-за Нади волновался так сильно, как из-за ситуации с Настей. Этого просто не было. Наконец, я отвечаю.

– Данюсь! Ты так долго не отвечал! И совсем-совсем мне не звонил! – капризно выдыхает Надя. – И кто ты после этого?

– Привет, Надя. Как дела?

– А я уже в России. Вернулась. Может, увидимся?

– Не могу, – отвечаю я.

– А-а-а… – понимающе тянет Надя. – Стараешься над созданием фиктивной семьи? Получается.

– Получается. Даже лучше, чем я мог себе представить.

– Это отличная новость! Ради такой новости можно ещё немножко поскучать, правда? – ласково воркует Надя. – Но не позволяй мне скучать слишком долго. Иначе мне захочется поиграть в оскорблённую любовницу. Теперь я буду считаться именно ею, да?

– Надя, послушай, нам надо серьёзно поговорить!

– Я всё понимаю, Данюсь. Я не буду путаться у тебя под ногами. Несмотря на то, что мне жутко хочется оказаться под тобой. Очень…

– Как прошли съёмки?

– Шикарно! Это будет вау! Я завела столько полезных знакомств, ты даже представить себе не можешь! – восторженно начинает болтать Надя.

Под её трескотню можно ни о чём не думать. Или, наоборот, придумывать варианты, как бы сказать ей о том, что я не хочу быть с ней. И не уверен, что по-настоящему когда-то именно этого и хотел.

– Пробные съёмки нарезки для клипа начнутся уже на этой неделе… – говорит Надя.

Я совершенно не понимаю, о чём она мне рассказывает. Я искренне рад тому, что её прерывает важный звонок на второй линии.

– Скучаю, любимый! Удачи тебе во всём, муа! – посылает она мне смачный поцелуй и отключается.

Небывалый душевный подъём и ощущение счастья сменились тревожным чувством. Во рту разлился привкус кислятины, как будто отпил перебродившего кваса.

Чёрт…

Я же получил, что хотел. Почему так погано на душе? Я искренне радовался, услышав согласие Насти, не думая ни о чём другом, кроме нас троих. И, возможно, четверых – в будущем.

Но всего один телефонный звонок напомнил мне, ради чего всё затевалось. И теперь я чувствую себя если не дерьмом, то чем-то вроде него.

Рядом материализуется домработница, привлекая моё внимание.

– Да?

– К вам Семён. Пустить?

– Конечно, пусть проходит, – киваю и не могу заставить себя пошевелиться, чтобы встать с кресла.

– Привет, хоккеист! – радостно приветствует меня Семён.

Он полон энтузиазма и энергии. Точь-в-точь как я совсем недавно.

– Ну, и неделька… Адовая! – шумно выдыхает двоюродный брат и спрашивает уже издалека: – Пива будешь?

– Нет. У меня тренировки…

– Вот это правильно! – бодро отзывается Семён.

Через мгновение он всовывает мне в руку стеклянную бутылку холодного пива и стукает по ней своей.

– Поддержи компанию, а? – просит он. – Не могу пить в одиночестве даже пиво…

Я салютую ему бутылкой, отставляя в сторону. Семён занимает в кресле напротив почти то же самое полулежачее положение, что и я.

– Расскажи, как продвигается наш проект? – спрашивает Семён.

– Наш проект?

– Ну, да, получение наследства. Ты совсем пропал с радаров. Тебя не видно и не слышно, в свете давно не появлялся…

– Да я почти всё время с семьёй, – говорю я, понимая, что Настя и Мирон уже стали частью моей семьи, частью меня самого.

– Правильно! Отлично вжился в роль, братишка. Так держать…

Брат одобрительно кивает, посмеиваясь своим мыслям.

– Я предложил ей выйти за меня. Она согласилась, – резко и отрывисто произношу я.

Семён подскакивает и хлопает меня по плечу.

– Красавчик! Всё сделал по высшему разряду! А что молчишь, ну? Значит, я могу уже подготовить брачный договор… Сколько ты хочешь ей оставить в случае развода? Отступные по-любому должны быть. Просто постарайся уболтать её на меньшую сумму, мол, это всё просто фикция, мы никогда не расстанемся и бла-бла-бла… Лапшу, как я посмотрю, ты отлично развешиваешь. Согласилась выйти замуж! Всего за месяц добился такого результата! Молодец, Данька! Высший пилотаж!

От назойливого трындежа Семёна у меня вдруг начинает болеть голова. А он долбит по ней дятлом.

– Помолчи, – морщусь я и вздыхаю. – Скажи, ты когда-нибудь чувствовал себя подлецом?

Семён делает глоток пива, удивлённо смотрит на меня, переспрашивая:

– Подлецом?

– Да, подлецом.

– Нет. Я юрист, находить лазейки и трактовать слова в пользу своего клиента – моё призвание. Я называю это «издержками профессии». Так что нет, я не чувствую себя подлецом. Вот ты же не чувствуешь себя грушей для битья?

– Причём тут это?

– Притом! Ты падаешь на льду, сталкиваешься, иногда вы мутузите друг друга. Но ты же не груша. Издержки профессии, брат!

– А если я не про профессию? – спрашиваю и с надеждой смотрю на брата, словно тот поможет мне решить главный вопрос.

– А вот это уже называются излишние отростки совести. И нам они совершенно ни к чему. Что, брат? – ухмыляется Семён. – Засаживаешь Панченко по самые яйца, и совестно?

– Заткнись. Но да, совестно.

Семён хлопает меня по плечу.

– Твои проблемы, братец. Я говорил тебе про сделку. Отстегнул бы Панченко лимонов пять и жил бы спокойно, не пересекаясь. На свадьбе фиктивно чмокнул, в постели оплодотворил – и гуляй. Так нет же! Ты зачем-то полез в семейные отношения!

– У тебя всё так просто! – знаю, что кипеть и злиться на Семёна бесполезно, но злюсь.

Он кругом прав, а я нет. Но именно я злюсь.

– Раньше тебя постель не парила, когда девчонок менял. А сейчас парит. Не хочешь проблем? Так осемени Панченко искусственно, ну? Будут у тебя двое детей и оба – из пробирки! – смеётся Семён и обрывает свой смех. – Завязывай с муками совести. Поздно метаться. Ты уже на подводной лодке. Выйдешь на поверхность только когда прибудешь в пункт назначения.

Семён не просидел у меня долго. Он заехал просто по пути. Двоюродный брат оставляет меня одного в раздумьях, тяжёлых и мрачных, как ноябрьские сумерки. Наверное, он прав. Я сам загнал себя в ловушку. Но мне в ней очень понравилось. Я просто боюсь, что правда всплывёт наружу.