Текст книги "Волевой поступок"

39

– Я хочу добиться большого успеха, – заявила Кристина. – И хочу сделать это без промедления. Сейчас же!

Джейн удивленно уставилась на нее, вытащила изо рта пару булавок и помахала ими в воздухе.

– Мне бы очень хотелось, чтобы ты не выступала с важными декларациями, когда у меня булавки в зубах. Я их чуть не проглотила.

– Ой, извини.

– О'кей. – Джейн широко улыбнулась. – Значит, ты хочешь добиться большого успеха. Я вся превратилась в слух. Расскажи об этом поподробнее, Краудер.

– Через минуту, – ответила Кристина, направляясь в угол, где Джейн работала над костюмом Далси.

Была невыносимая послеполуденная июльская жара, и, пытаясь хоть как-то ей противостоять, Джейн связала узлом под грудью розовую хлопчатобумажную рубашку, обнажив талию, и сменила юбку на белые шорты, сняла туфли и чулки и подколола на макушке длинные пшеничного цвета волосы.

Кристина не могла не отметить, какая хорошенькая ее подруга, несмотря на небрежную прическу, размазавшийся макияж и съеденную помаду. Восхищение и глубокая нежность к Джейн Седжвик захлестнули ее душу. Как же ей повезло с Джейн.

– Как насчет лимонада? – спросила Кристина, поставив на стол поднос и открывая бутылку. – Ты, должно быть, совсем зажарилась? Здесь настоящее пекло.

– Точно, думаю, мы должны купить еще один вентилятор. А за лимонад спасибо. – Джейн отошла на несколько шагов от манекена, окинула взглядом костюм, присела на стоящую рядом табуретку и приняла от Кристины стакан. – Ну продолжай, расскажи о своих планах. Зная тебя, готова держать пари, что ты уже все просчитала.

– Вроде того. – Кристина примостилась на краешке стола. – Мы занимаемся бизнесом десять месяцев и уже многого добились. Но мы могли бы продавать в два раза больше одежды, если бы наладили производство. Нам нужно расширить фирму, сделать ее крупной.

– Но как?

– Нанять больше закройщиц и швей, а также конторского персонала, и снять демонстрационный зал в Уэст-Энде.

– Это будет стоить денег. Даже если ты оставишь в деле мои пять тысяч, нам не хватит Кристи.

– Знаю. На самом деле потребуется около пятидесяти тысяч.

Джейн свистнула.

– Так много! Ничего себе! Хотя, конечно, ты права.

– Уверена, что права. Просчитала на бумаге. Кроме жалованья, мы должны будем покупать много тканей и других вещей, платить за аренду демонстрационного зала. На прошлой неделе я смотрела несколько из них. Ужасно дорогие, особенно Мейфэр, где как раз мы и должны объявиться.

– Когда ты говоришь о большой фирме, ты действительно имеешь в виду большую фирму, ведь так?

– Да. И на высшем уровне. Поэтому пятьдесят тысяч нам надо занять в банке, хотя ни у тебя, ни у меня нет ничего, что мы могли бы представить под залог. Вот если бы твоя мама согласилась стать нашим поручителем – ну знаешь, гарантировать выплату кредита или его превышения, коли дойдет до этого.

Джейн покачала головой, нахмурилась и закусила губу.

– Не думаю, что это хорошая идея – я имею в виду обращение в банк. Лучше занять денег у мамы. Думаю, половину нужной суммы она даст нам. А тетя Элспет выложит остальное, потому что она как-то спросила меня, не нужны ли мне деньги для бизнеса. Так что уверена – она согласится, к тому же она твоя большая поклонница.

– Джейн, было бы замечательно, если бы твои мама и тетя сделали это… Ты действительно думаешь, что они рискнут поставить на меня?

– Да. Что же касается риска, то вряд ли он существует, и мы все знаем это.

– И все-таки я бы предпочла, чтобы был заем под проценты, если, конечно, твои родные согласятся. Нам ведь не нужно слишком много партнеров, правда?

– Ты права. Не то чтобы мама или тетя Элспет стали бы вмешиваться, но удобнее, чтобы они просто одолжили деньги. – Джейн соскочила с табуретки. – Давай пойдем в офис и позвоним маме, – воскликнула она с энтузиазмом. – Она сейчас дома – учит роль. А потом поговорим с тетей Элспет в Монте-Карло. Как замечательно, Кристи, уверена, они обе с радостью согласятся. Вот увидишь. А со следующей недели мы уже сможем размахнуться. Размахнуться по-крупному, так, как ты хочешь, и начать путь к вершинам большого бизнеса. – Джейн пустилась по студии в шотландском танце и, добравшись до двери, помчалась вниз по лестнице, напевая: – Мы движемся к большому успеху, к большому успеху, большому успеху.

Кристина не спеша последовала за ней и, скрестив пальцы, молила Бога, чтобы подруга оказалась права.

Она таки оказалась права.

Далси Мэнвил и ее сестра Элспет Д'Лангер снабдили Кристину Краудер оборотным капиталом, необходимым для расширения бизнеса и переезда в Уэст-Энд.

Элспет прилетела из Франции через четыре дня после телефонного звонка Джейн. Вместе с сестрой и девушками она несколько раз встречалась с адвокатами. Во время этих встреч было решено, что Кристине потребуются дополнительные деньги на случай непредвиденных обстоятельств. Поэтому ссуда была увеличена до ста тысяч фунтов.

Кристина еще до конца июля положила деньги на счет своей фирмы в банк после того, как необходимые документы были составлены и подписаны всеми сторонами.

Здесь-то и началось самое трудное. Кристина очутилась в раздвоенном положении.

Днем она выполняла роль деловой женщины, давала указания конторским служащим, вела переговоры со швеями, закройщицами, вышивальщицами, делавшими ручную работу, и гладильщицами. Как всегда, она нанимала самых лучших работниц. Люси Джеймс, которая стала заведовать рабочими цехами, помогала ей советами и рекомендациями. Именно она представила Кристине Жизель Ру, предложив сделать ее ответственной за показ в демонстрационном зале. Жизель, как и Люси, была замужем за англичанином и жила в Лондоне с 1952 года. Элегантная, с большим опытом работы, тридцати с небольшим лет, эта женщина заведовала салоном Пьера Балмента в Париже, и на нее вполне можно было положиться. Кристина поручила Жизель подыскать продавщиц, полностью доверяя ее суждению. Когда работа по подбору кадров и инструктаж заканчивались, Кристина отправлялась на поиски демонстрационного зала в Уэст-Энде. Ничего стоящего не попадалось, и она уже готова была пасть духом. Почти потеряв надежду, она вдруг наткнулась на небольшой красивый особняк на Брутон-стрит в Мейфэр.

Агент по продаже недвижимости вел ее по дому, но, несмотря на ненастный, дождливый субботний день конца августа, Кристина отметила, что комнаты просторные и светлые, особенно на верхних этажах.

Она сняла особняк, поняв, что он идеально подходит для ее целей. Будучи в хорошем состоянии, он требовал лишь незначительного ремонта.

Шести этажей с лихвой хватало, чтобы обустроить офисы, рабочие цеха и студию для творческой работы, а также две обширные приемные, граничащие с центральным холлом и идеальные в качестве демонстрационных залов.

Приемные находились на втором этаже здания. У них были высокие потолки, камины, большие застекленные двери, выходившие на маленькие балконы. Осматривая комнаты, Кристина представляла себе, какими они станут элегантными, когда их декорируют тканями мягких оттенков серого цвета в сочетании с белым, украсят коврами на полу и свешивающимися с потолка хрустальными люстрами.

Когда же наступал вечер, она становилась художником.

Долгими часами, после того как фабрика на Кингс-роуд пустела, Кристина трудилась над моделями для своей первой коллекции, носящей ее имя. Это была летняя коллекция, которую следовало представить публике и прессе в начале 1956 года. Оставалось только пять месяцев, чтобы создать шестьдесят пять моделей, так как последние десять месяцев она занималась исключительно тем, что отбирала для клиенток эскизы и ткани, а затем шила туалеты по меркам.

Моделирование коллекции, в основе которой лежала одна тема, оказалось для Кристины задачей необычайно трудной, но интересной, потребовавшей огромных творческих усилий. Энтузиазм и радость, питавшиеся ее природной энергией, позволяли ей работать в бешеном темпе. Помимо моделирования самих туалетов, Кристина должна была продумать аксессуары. Платье, костюм или пальто обретали законченность, лишь когда была продумана каждая деталь. Хотя Кристина испытывала радостное волнение от того, что дело ее движется так, как она хотела, одно обстоятельство омрачало ее радость. Это было отчуждение, возникшее между ней и родителями.

После ужасного инцидента в мае она часто звонила им, ездила в Йоркшир и регулярно писала. Отец несколько оттаял, но мать была холодна как лед, так что Кристина решила последовать совету Майка Лесли. Не раскрывая матери истинной причины своего отказа от карьеры художника, состоявшей в страстном желании привнести в ее жизнь комфорт и отдых, она не теряла веры в скорое примирение. Она знала, что Одра слишком сильно любит ее, чтобы долго сердиться. Надеялась Кристина также на влияние отца.

А пока она делала все, что в ее силах, чтобы родители могли гордиться ею.

40

Кристина стояла в холле, соединяющем приемные, и переводила взгляд справа налево. Каждая из комнат была точной копией другой: жемчужно-серые стены и в тон им ковер на полу, покрашенные белой краской камины, французские хрустальные люстры и настенные плафоны, старинные венецианские зеркала.

Приемные как бы плавно перетекали одна в другую, так, как и было задумано. Кристина кивнула сама себе, довольная впечатлением прохлады и спокойствия, которое создавал жемчужно-серый цвет с небольшими вкраплениями белого. Этот одноцветный интерьер не нарушался ни одной чужеродной краской. Кристина хотела, чтобы ничто не отвлекало посетителей от демонстрационных туалетов и не конкурировало с ними. В залах не было даже цветов: они стояли в других помещениях особняка на Брутон-стрит.

Повернувшись, Кристина взглянула на букет в холле на пристенном столике в стиле Людовика XVI, составленном исключительно из белых цветов, и еще раз кивнула. Да, все выглядело идеально.

Она торопливо вошла в одну из комнат и, наверное, в двадцатый раз за этот холодный январский день осмотрела ее, проверяя каждую мелочь.

Демонстрационная дорожка разделяла зал надвое, с каждой стороны от нее стояли ряды маленьких позолоченных стульев. Кристину охватило радостное возбуждение. Меньше чем через час ее первая коллекция будет представлена миру. Она глубоко вздохнула и сцепила руки, вдруг ощутив неясную тревогу.

– Мадемуазель…

Повернувшись, она увидела главную продавщицу-консультанта, стоящую в дверях костюмерной в задней части зала, где модели готовились к показу, который должен был начаться в три часа.

– Жизель!

– Я пришла, чтобы пожелать вам bonne chance. Удачи, мадемуазель, – произнесла француженка с теплой улыбкой.

– Спасибо, – ответила Кристина, тоже улыбаясь, и спросила: – Ведь коллекция в порядке, не так ли?

Жизель поднесла к губам кончики пальцев и послала воздушный поцелуй.

– Не просто в порядке, мадемуазель, а великолепна, ослепительна. Когда я работала у Балмента, я всегда говорила мсье, что когда в рабочих цехах царит радость, то в зале непременно будет гром аплодисментов… – Она остановилась, махнула рукой в сторону золоченых стульев и с уверенностью добавила: – А в «Доме Кристины» все ликуют. Значит, можете быть уверены, что вскоре раздастся овация.

Молоденькая работница высунула голову из костюмерной.

– Простите, что прерываю вас, мисс Кристина, но мадам Ру срочно нужна.

– Извините, мадемуазель. – Жизель поспешно ушла.

Кристина встала спиной к камину, в который раз окинула взглядом зал, холл, смежную с ним приемную, одну дорожку, затем другую. Она представляла себе, как манекенщицы приближаются, поворачиваются, кружатся, останавливаются, позируют, показывая выигрышные детали созданных ею туалетов. Она любила каждый из них и мечтала о том, чтобы зрители отнеслись к ним так же. Кристина спрашивала себя, как ей удалось сделать все это в такое короткое время, и не находила ответа. «Кровь, труд, пот и слезы», – произнесла она шепотом памятную фразу Уинстона Черчилля из детских военных лет.

Повернувшись, Кристина взглянула на себя в венецианское зеркало над камином. Ей казалось, что она выглядит усталой и измученной, и поэтому она положила на щеки больше румян, чем обычно. Но румяна впитались. Она снова стала бледной. Возможно, в этом был виноват черный костюм, убивающий цвет лица. Ей всегда требовалось больше косметики, когда она одевалась в черное.

Отступив назад и слегка склонив голову, Кристина оценивающе рассматривала себя и костюм. Красиво скроенный и сшитый, он был шедевром дизайна. Его единственным украшением была белая гардения, приколотая к плечу. Кристина избрала белую гардению своим символом и фирменным знаком.

Подняв руку, Кристина пригладила волосы и увидела их отражение в зеркале. Они стояли в дверях с неуверенным, робким видом.

На какую-то долю секунды ей показалось, что это игра воображения, что, конечно же, было не так. Она медленно повернулась к родителям лицом и попыталась что-то сказать. Но не смогла, просто стояла, глядя на них, не в силах сдвинуться с места.

Мать сделала несколько шагов и тоже остановилась.

– Мы должны были приехать… мы не могли оставаться дома в такой день, – прошептала она.

– О, мама…

– Кристи, дорогая…

Обе женщины поспешили друг другу навстречу и встретились посреди зала.

Одра взглянула на дочь, и ее яркие синие глаза наполнились слезами.

– Я так скучала по тебе…

Кристина потянулась к ней, обвила руками и крепко прижала к себе, как бы решив никогда больше не отпускать.

– О, мам, я тоже скучала. Ты даже не знаешь, как сильно.

Винсент обнял жену и дочь, и все трое немного всплакнули, а потом рассмеялись.

– Я так рада, что вы приехали, очень, очень рада. Это так много значит для меня. – Кристина пристально посмотрела Одре в лицо и спросила почти шепотом: – Ты простила меня, мама?

– Мне нечего прощать тебе, Кристи, – ответила та мягким ласковым голосом. – Я была сердита на тебя и ужасно, ужасно огорчена. Но теперь я поняла, что была не права. Как сказал недавно дядя Майк, ты должна была сделать то, что считала нужным. – Губ Одры коснулась нежная улыбка. – Надеюсь, я дала тебе шанс прожить лучшую жизнь, чем моя. Но я не могу прожить ее за тебя. Я поняла это, как и то, что должна помириться с тобой, дорогая.

Кристина поцеловала Одру в щеку.

– Сегодняшний день будет самым замечательным в моей жизни, раз ты с папой здесь.

Повернувшись к Винсенту, Кристина взяла его за руку и поцеловала в щеку.

– Спасибо, что привез маму и приехал сам. Я очень люблю вас обоих.

Винсент положил руку на плечи дочери и воскликнул:

– Мы тоже тебя любим, Кристи, и, когда пришло твое приглашение с запиской, я сказал матери, что мы не имеем права пропустить такой важный день в твоей жизни.

41

За одну ночь Кристина стала суперзвездой в международном мире моды. Успех пришел так стремительно, заказы посыпались в таком количестве, что уже через сутки стало ясно, что придется найти дополнительное помещение, увеличить число работниц, закупить большее количество тканей – и все это сразу, немедленно. Времени терять было нельзя.

Этим занялись Элиза, Жермен и Люси, а Жизель Ру со своим небольшим штатом из демонстрационного салона взяла на себя клиенток, наводнивших особняк на Брутон-стрит.

Прежняя клиентура Кристины и бесчисленные новые поклонницы ее таланта сделали большие закупки из коллекции. Помимо этого, поступили гигантские заказы из магазинов, так что не только Кристина, но и более опытная Жизель пришла в замешательство.

Представительница фирмы «Бергдорф Гудман»" из Нью-Йорка была так очарована моделями Кристины, что приобрела значительную часть коллекции, как и консультант мадам Харт в Найтсбридже. Последняя заявила даже, что Кристина – новое явление в мире моды текущего десятилетия, и добавила, что такого сенсационного успеха и популярности не было с тех пор, как Кристиан Диор открыл в 1947 году свой салон и ввел столь знаменитую ныне новую линию в женской одежде. Жизель полностью согласилась с этим.

– Это правда, мадемуазель, можете мне поверить.

И Кристина поверила.

Заказы сулили многие сотни тысяч фунтов. Фирма Кристины сразу стала очень крупной, переместившись одним скачком из бывшей лавки зеленщика на Кингс-роуд в фешенебельный особняк в Мейфэре.

Причиной невиданной популярности явилась идея коллекции, которую Кристина назвала «Цветочной линией». Это название оказалось весьма удачным, так как обозначило «цветочную» тему, ставшую доминантой показа.

Вечерние туалеты, изысканные и фантастичные, обязательным элементом имели изображение всевозможных цветов: от экзотических орхидей до самых простых полевых. Когда несколько месяцев назад Кристина задумывала коллекцию, она понимала, что не сможет в одиночку расписать каждую вещь. Поэтому она наняла несколько профессионалов-художников для копирования ее рисунков, потребовав абсолютно точного их воспроизведения.

На некоторых платьях рисунок был выполнен ею собственноручно, эти оттиски на романтически струящихся шифонах и жоржетах принесли ей настоящую славу.

В дальнейшем такие наряды станут раскупаться нарасхват и навсегда останутся популярными, принося Кристине в течение многих лет миллионы фунтов и долларов.

Были в коллекции и другие вечерние платья из тяжелого шелка с цветочным элементом, расположенным на юбке спереди или сзади, либо на корсаже или на одном плече; иногда мотив повторялся на юбке и корсаже. И этот единственный цветок всегда был в обрамлении узорной вышивки и напоминал драгоценный камень. Спрос на подобные модели тоже был огромен, причем цена никого не останавливала.

Вечерние туалеты из «Цветочной линии» были роскошными и очень женственными. Видя их впервые, многие не могли сдержать возгласа восхищения. Они были самых разных цветов – от белого и нежных пастельных оттенков до ярко-красного, желтого, сапфирового и черного, который Кристина пропагандировала.

Цветочная тема стала появляться и в дневной одежде. Костюмы, пальто и платья имели узкий низ и свободного покроя верх, с широкими плечами, но не квадратными, а мягко закругленными, своей формой напоминая цветок на изящном стебле.

В некоторых случаях дневная одежда была строгой, безупречного покроя и исполнения, с едва ли не архитектурной четкостью линий, что делало ее в высшей степени элегантной.

Ткани использовались легкие и включали в себя различного вида шелк, хлопок, лен и тонкие шерстяные крепы. Расцветки отличались чистыми тонами, часто яркими, с разнообразными оттенками розового или розовато-лилового, светло-голубого, а также зеленого – от ярко-изумрудного до мягкого лимонно-салатного. К каждому изделию, будь то дневная одежда или вечерняя, подбирались необходимые сопутствующие предметы, что придавало ему законченный вид.

Кристина не только приобрела широкую известность у публики, но и стала любимицей прессы. Репортеры души в ней не чаяли. Редакторы журналов «Вог», «Харперс базар» и «Куин» были опытными, многое на своем веку повидавшими женщинами. Провести их не представлялось возможности, они с меткостью отличали халтуру от истинного таланта, появление которого они приветствовали. Именно они сразу же поняли, что Кристина не из тех, кто быстро расстанется с успехом, и что ее известность будет только расти.

Что же до популярных газет, то они тоже восторгались Кристиной.

Она стала для них излюбленной темой. Еще бы – открытая звезда, по которой все сходили с ума – молодая, талантливая, красивая, и при этом из самой обычной семьи, девушка из провинции. Это делало ее особенно привлекательной, так как читатели могли отождествить себя с ней и, безусловно, с Винсентом и Одрой, которых многие журналисты сфотографировали на открытии коллекции в январе.

Кристина наслаждалась успехом и какое-то время грелась в лучах славы, продолжая, однако, твердо стоять на земле. В глубине души она считала, что самое лучшее во всем этом это, что родители наконец-то могли ею гордиться. Она никогда не забудет выражение их лиц, когда они смотрели на великолепных манекенщиц, проходящих по демонстрационной дорожке, под гром аплодисментов в сверкающем свете прожекторов В тот же вечер, после того, как трое Краудеров отобедали с тремя Седжвиками, Джейн сказала Кристине:

– Твои были вне себя от счастья и гордости, Кристи. Во время сеанса я думала, что они просто лопнут от гордости, и мне показалось даже, что в глазах твоего отца стояли слезы.

Кристина улыбнулась и кивнула, а потом передала Джейн чудесные слова матери.

Еще многие недели спустя эти слова продолжали звучать в душе Кристины. После показа, на приеме с шампанским, Одра подошла к дочери и со слегка виноватой улыбкой торжественно произнесла:

– Это нечто намного большее, чем просто шитье одежды, Кристи. Это искусство!

Хотя Кристина и обещала взять в феврале отпуск и поехать с Джейн во Французские Альпы, ей удалось выкроить для лыжного курорта лишь уик-энд. В доме моды было слишком много дел, и она не могла оставить без внимания свой процветающий бизнес.

Но за те четыре дня, которые она была с Джейн в горах, ей удалось отдохнуть и прекрасно провести время. Возле девушек увивалось множество поклонников, приглашавших их по вечерам на коктейли или на фондю, после чего они иногда отправлялись потанцевать в один из сельских альпийских баров.

Кристина не умела кататься на лыжах и даже не желала попробовать, но с удовольствием наблюдала за тем, как спортивная Джейн носится по склонам. Ее подруга была отличной лыжницей и прекрасно каталась на коньках. В воскресенье после полудня, сидя у открытого катка, Кристина не могла оторвать восхищенных глаз от Джейн, скользящей в пируэтах по льду.

Именно тогда Кристину осенило, что женщинам нужна удобная одежда, свободная и не стесняющая движений. В ее голове стали созревать новые замыслы зимней коллекции. Дар предвидения и способность предсказывать будущие направления моды окажутся в дальнейшем еще одним секретом ее успеха. Именно этот дар вознесет Кристину к высотам, доступным только поистине блестящему таланту.

Замыслы, родившиеся на катке в Альпах, нашли свое воплощение на чертежных досках в мансарде на Брутон-стрит сразу же по возвращении Кристины в Лондон. Она отдавала себе отчет в том, что для того, чтобы коллекция была готова для показа в сентябре этого года, к ее изготовлению нужно приступить в мае. Поэтому остаток февраля и весь март Кристина работала, не поднимая головы, как, впрочем, и Джейн.

Джейн делала блестящую карьеру дизайнера театральных костюмов. Костюмы, изготовленные ею для матери и остальной труппы к пьесе о королеве Елизавете, заслужили высокую оценку, и Джейн получила заказ на костюмы для другого спектакля в Уэст-Энде. Всю весну 1956 года она посвятила также работе над гардеробом для фильма студии «Элстри», после чего планировала на несколько месяцев отправиться в Нью-Йорк. Недавно она подписала контракт на изготовление костюмов для мюзикла на Бродвее, которому сулили огромный успех. Естественно, Джейн считала эту работу интересной и престижной и с нетерпением ждала поездки на другую сторону Атлантики.

Но, несмотря на занятость, подругам удавалось вести активную светскую жизнь. Весна и лето во многих отношениях оказались для обеих самым горячим временем, какое до той поры им пришлось пережить.

В начале мая Ральф Седжвик пригласил девушек погостить на вилле, которую он и Далси сняли на юге Франции на июнь.

– Давай поедем, – сказала Джейн. – Отдых нам не повредит, особенно тебе, а Больесюр-Мер – такое красивое место. И послушай, Краудер, после нескольких дней отдыха мы сможем нанять машину и поехать в Грас, чтобы ты выяснила все, что тебя интересует в связи с этой твоей мечтой о духах.

– Отлично! – воскликнула Кристина. – Прекрасная мысль! Завтра позвоню твоему отцу, чтобы поблагодарить его и принять приглашение.

Следующие несколько недель Кристина занималась исключительно духами, которые собиралась продавать под фирменным знаком «Кристина». Ее имя уже приобрело известность по обе стороны Атлантики, и она знала, что идея с духами своевременна.

Говоря по правде, мысль о них родилась в голове Жизель Ру сразу же после огромного успеха в январе.

– Вы должны иметь свои духи, мадемуазель, – сказала она тогда Кристине. – Это традиция великих модельеров… Диор, Шанель, Балмен, Баленсиага, Живанши. Да-да, вы должны сделать это, обязательно должны. Это важно, мадемуазель.

– Но как? – спросила Кристина. Сама идея сразу же увлекла ее своими огромными возможностями.

– Прежде всего, мадемуазель, вам необходимо выбрать те ароматы, которые вам нравятся. Особый аромат цветов, ваших любимых цветов. Возможно, розы, фиалки, жасмина. Затем вы должны поехать в Грас, мадемуазель. Это центр французской парфюмерной индустрии, там они создадут ваши фирменные духи «Кристина».

Кристина поблагодарила Жизель и пообещала подумать. Она была слишком занята дизайном зимней коллекции, чтоб последовать совету немедленно, но поставила его в самом верху списка будущих проектов.

Теперь же, в связи с июньской поездкой во Францию, Кристина попросила Жизель связать ее с теми, кто создавал духи и работал в Грасе. Та немедленно списалась со знакомым в Париже.

– Гардения! – сказала Кристина Джейн, когда они во второй половине июня ехали во взятой напрокат машине в Грас. – Это должна быть гардения. Именно к ее аромату я все время возвращаюсь. Он пробуждает воспоминания, возможно, потому, что мама всегда душилась духами с запахом гардении, когда я была ребенком. Они так и назывались – «Аромат гардении», и миссис Белл обычно покупала их ей в подарок.

– Мне тоже нравится запах гардении, – ответила Джейн, – но ты должна придумать для них название получше, чем просто «Гардения». Это слишком приземленно. Нужно что-то более броское.

– «Синяя гардения», – предложила Кристина.

– Нет, был фильм с Аланом Лэддом, который назывался…

– «Синий георгин» – парировала со смехом Кристина. – Послушай, Джейн, мне все-таки нравится «Синяя гардения». Звучит красиво, и потом у моей мамы самые синие глаза на свете…

Джейн улыбнулась.

– Ну тогда пусть будет «Синяя гардения». Мне тоже нравится такое название, тем более что ты называешь духи в честь своей чудесной мамы. – Джейн принюхалась и высунулась из окна машины. – Боже, я чувствую запах цветов! Должно быть, мы почти приехали. – Она сбавила скорость.

– Да, приехали, – воскликнула Кристина. – Посмотри, вон уже виден Грас. Не пропустить бы наш отель. Мы остановимся в «Ле-Режант», его порекомендовала Жизель.

Кристина и Джейн провели три дня в Грасе, чудесном городке, расположенном в приморских Альпах, высоко над Каном. Этот очаровательный старинный город со всех сторон окружали великолепные поля цветов и изумительные сады с розами. В нем родился Фрагонар, великий французский художник, в городе находился музей Фрагонара, в который, само собой разумеется, девушки отправились при первой же возможности. Они также долго бродили вокруг величественного готического собора и посетили множество знаменитых парков.

Но большую часть времени они провели на различных парфюмерных фабриках, где смотрели духи и проводили переговоры с их изготовителями. В конце концов Кристина остановилась на двух ароматах. Изготовленные специально для нее духи должны были поступить в продажу на следующий год. Первые имели в своей основе запах гардении, вторые – роз и соответственно назывались «Синяя гардения» и «Кристина».