Текст книги "Волевой поступок"

50

Хотя Майлс и просил ее не волноваться, Кристина не могла побороть беспокойства в течение следующих суток, когда готовилась к поездке в Йоркшир.

Она беспокоилась о Майлсе, о себе, о ребенке. Точнее, о том, что с ним делать.

Кристина не сомневалась, что Майлс Сазерленд любит ее всем сердцем и не хочет, чтобы она делала аборт. Она также знала, что в глубине души он хочет этого ребенка – их ребенка. Но она была слишком практичной женщиной, чтобы не понимать, что в таком случае на карту будет поставлена его карьера.

Однажды не в пылу страсти, а во время одной из долгих прогулок за городом он сказал ей абсолютно спокойно: «В тебе вся моя жизнь, Кристи». Но это было не совсем так. Жизнью Майлса была политика, и Кристина никогда не решилась бы попросить его отказаться от нее ради того, чтобы жить вместе открыто и иметь семью.

Если бы он пошел на это, он, вероятно, обдумал бы ее просьбу и выполнил ее. Но когда-нибудь позже пожалел бы об этом, а она тем более. Просить человека, которого она боготворила, принести ей в жертву самое дорогое, означало бы, что она его не любит.

Политика и Майлс Сазерленд были слишком спаяны, чтобы быть разделенными. Майлс зачах бы без своего электората, своих политических друзей, Палаты общин и бурной деятельности, полной борьбы, будоражащей душу. Уинстон Черчилль как-то сказал, что он сын Палаты общин. То же самое можно было отнести и к Майлсу Сазерленду.

«Я оказалась между двух огней», – думала на следующий вечер Кристина, возвращаясь в восемь часов вечера из дома моделей на Брутон-стрит. В то утро Майлс, такой же нежный и озабоченный, каким он был, когда она сообщила ему свою новость, уехал в Боксли-Холл в Суффолке. Покончив с рождественскими покупками, Кристина зашла в офис подписать чеки, раздать подарки и побыть на рождественском празднике, который Жизель устраивала для работников дома моделей.

Теперь Кристине ничего не оставалось, как томиться в тревоге до завтрашнего утра, когда она в пульмановском вагоне отправится в Лидс. Повесив пальто, она поднесла спичку к дровам, которые миссис Грин, уборщица, ранее сложила в камин, и поспешила на кухню. Она была не особенно голодна, но знала, что нужно что-то съесть, и поэтому, открыв банку с томатным супом, поставила его греться на газовую конфорку, затем сделала себе сэндвич с копченой лососиной, оставшейся от вчерашнего обеда.

Десятью минутами позже Кристина перенесла свой легкий ужин в гостиную и съела его перед уже пылающим огнем в камине. Она перебирала в уме различные возможности: оставить ребенка с возможным риском потерять Майлса, сделать аборт, исчезнуть, переехав в другую страну, родить ребенка и жить за границей до конца своей жизни. Майлс мог бы ее там время от времени навещать.

Она вскочила и принялась ходить взад и вперед по комнате. «Какая же я глупая, – подумала она. – Эти варианты никуда не годятся. Существует только одно решение: Майлс должен заставить Кандиду дать ему развод, чтобы можно было пожениться. Конечно! Почему они не додумались до этого прошлой ночью? Только потому, что были уверены, что развод невозможен». Кристина вернулась к креслу у камина и впервые за несколько дней почувствовала облегчение.

Положив руки на живот, она стала думать о ребенке. Их ребенке. Его ребенке. У нее захватывало дух, когда она представляла, что внутри нее растет частица Майлса. Она родит малыша и выйдет замуж за Майлса. Все должно получиться.

Резкий звонок заставил Кристину вскочить. Она направилась к телефону.

– Хелло, любимая. Как поживаешь?

– У меня все прекрасно, дорогой. Я придумала, что делать.

Майлс рассмеялся.

– Я тоже. Но сначала расскажи ты.

– Тебе нужно снова отправиться сам знаешь к кому и заставить дать тебе свободу.

– Похоже, великие умы мыслят одинаково. Я всегда знал, что не зря полюбил тебя. Теперь стало очевидным, что пленил меня твой ум! Мне пришло в голову то же самое, и я не мог дождаться, пока закончится обед, чтобы позвонить тебе. Я увижусь с Кандидой, как только она вернется из Шотландии. Мы это уладим, вот увидишь. Все будет хорошо.

– Я сразу почувствовала облегчение. Теперь Рождество будет не таким уж и трудным.

– Конечно, а на следующей неделе мы опять будем вместе. Послушай, дорогая, ты уверена, что не хочешь, чтобы я позвонил тебе в Лидс?

– Лучше не стоит. Мне не хочется вдаваться в объяснения по поводу того, кто ты такой. Ты же знаешь, все родители одинаковы.

– Да, милая, знаю. Я люблю тебя, Кристи.

– Я люблю тебя, Майлс.

– Куда вас отвезти, мисс? – спросил шофер, погрузив в такси чемодан.

– Кингс-Кросс, пожалуйста.

– Будет исполнено, мисс.

Кристина села на заднее сиденье, разгладила полы пальто и посмотрела в окно. Начался снегопад. Он был несильный, но, казалось, зарядил надолго. Она стала гадать. Будет ли Рождество белым и идет ли снег в Йоркшире.

Она взглянула на часы. Оставалось еще уйма времени, чтобы успеть на отправляющийся в десять тридцать по маршруту Докастер-Лидс-Харрогит поезд с вагоном-рестораном, самый лучший поезд на северном направлении. Он идет дальше в Эдинбург, Шотландию, подумала Кристина, переключая мысли на Кандиду. Майлс получит свободу. Они поженятся. У них родится ребенок. Она потрогала живот. Он был плоским. Но через несколько месяцев станет видно, что она беременна. Ей пора обдумывать гардероб для себя как будущей матери…

Ни таксист, ни Кристина не увидели, как огромный грузовик занесло на скользкой дороге, мокрой от снега и измороси. Он врезался в пассажирскую дверь такси, которое завертелось по шоссе и налетело на фонарный столб.

Кристину сбросило с сиденья. Она ударилась головой о стеклянную перегородку перед собой и свалилась на пол. Когда ее вытащили из изуродованной машины и отправили на «скорой помощи» в больницу в Мидлсексе, она была без сознания, к счастью, ранения оказались неглубокими: она отделалась небольшим сотрясением мозга и ушибами. Но час спустя после того, как ее поместили в палату экстренной терапии, у нее произошел выкидыш.

51

В течение многих недель после потери ребенка Кристину не покидало чувство пустоты и безысходности. Майлс тоже был безутешен. Он был неизменно добр и нежен с Кристиной, но понадобилось долгое время, чтобы залечить ее душевную рану.

Она медленно возвращалась к жизни, стараясь побороть тоску. Работа, требовавшая полной самоотдачи, помогала держать себя в руках. Однако в начале 1957 года жизнь Кристине омрачала не одна лишь утрата ребенка. Она пришла к убеждению, что их любви с Майлсом всегда будет мешать его жена, упорно отказывавшаяся от развода.

В феврале Майлс снова ездил к Кандиде, и снова получил отказ. В ту ночь, когда, побежденный и униженный, он вернулся на Уолтон-стрит, сердце Кристины исходило жалостью к нему.

Потягивая виски с содовой, он говорил:

– Я только что не стоял перед ней на коленях. Эта женщина сделана из камня.

А в конце месяца разорвалась настоящая бомба. Сестра Майлса сообщила ему, что их видели вместе в Котсуолдсе. Даже их домик для уикэндов, казавшийся таким тихим и надежным, внезапно превратился для них в тюрьму. Их отношения становились все более тайными, в них появлялось все больше запретов.

Впервые с тех пор, как они полюбили друг друга, они начали ссориться. Можно сказать, что это были мелкие, незначительные вспышки раздражения, но гармония и покой, которыми они наслаждались в обществе друг друга прежде, были уже нарушены.

К апрелю Кристина абсолютно уверилась в трех вещах: Майлс не сможет отделаться от Кандиды, если только ее смерть не избавит его от нее; политическая карьера стоит для се возлюбленного на первом месте; она не в состоянии больше выносить такой образ жизни: приспосабливаться к нуждам Майлса, обстоятельствам его работы и жизни, которую он вел до встречи с ней. Так больше продолжаться не может.

В июле Кристина осознала, что из сложившегося положения есть только один выход: она должна уехать из Англии на долгое время в Соединенные Штаты. Только воздвигнув огромное расстояние между собой и Майлсом, она могла надеяться разорвать эту связь. Она по-прежнему сильно любила его и понимала, что, оставаясь в Лондоне, не найдет в себе ни решительности, ни воли оставить его. Это следовало сделать, чтобы спасти свою жизнь. Боль, которую она испытывала, была слишком высокой ценой за украденные моменты счастья. Кроме того, предсказания Майлса сбылись – ей хотелось нормальной жизни, мужа, детей… и достоинства. Для нее стало невыносимым прятаться по углам. А уж за пределами Лондона и подавно – это оказалось последней каплей.

Кристина не посоветовалась с Майлсом по поводу своих планов и не посвятила его в них. Она знала, что он не отпустит ее. Ей оставалось лишь поставить его перед свершившимся фактом. Первое, что она сделала, – это назначила Жизель Ру временно исполнительницей обязанностей главы «Дома Кристины» на следующий год. Второе – отдала родителям ключи от квартиры на Уолтон-стрит и попросила их приезжать туда раз в месяц. А секретарше Лиз отдала другую связку ключей, чтобы та взяла на себя заботу о почте и прочих ежедневных мелочах, так как ни Кристина, ни Джейн не хотели отказываться от квартиры. Третьим шагом стало создание нью-йоркского филиала «Дома Кристины». Денег для финансирования проекта и лояльных американских клиентов было достаточно. Не говоря о том, что Джейн не могла дождаться ее приезда. Кристина уже давно рассказала ей о связи с Майлсом и теперь, когда решила порвать с ним, снова доверилась ближайшей подруге.

Вот как случилось, что последним, кто узнал о ее планах, был Майлс.

– Ты так хороша сегодня, Кристи. – С этими словами Майлс присел на диван в квартире на Уолтон-стрит и принял от Кристины бокал с белым вином. – И как-то невозмутимо спокойна. – Он окинул ее трепетным и одновременно оценивающим взглядом.

Кристина поспешила на кухню за льдом, охваченная нахлынувшим на нее чувством. Майлс сегодня хорошо выглядел в светло-бежевом летнем костюме. Светлые тона шли ему. Наполняя ведерко льдом, она поняла, что не сможет провести вечер так, как задумала. Нужно открыться ему. И немедленно. Его присутствие действовало на нее расслабляюще.

Она вернулась в гостиную.

– Ты всегда нравишься мне в ярко-зеленом, Кристи, но с этим платьем стоило бы надеть мои опалы. – Он нахмурился. – Что-то я не вижу их на тебе в последнее время. Ты их разлюбила? – спросил Майлс.

– Нет. Я их очень люблю. Но они такие дорогие, что я храню их под замком. – Кристина откашлялась и присела на краешек стула. Затем произнесла, насколько могла, твердо: – Я должна тебе кое-что сказать, дорогой.

Майлс моментально уловил серьезность ее тона и понял, что случилось что-то ужасное.

– Я уезжаю. Я больше не могу жить здесь, в Англии. – Майлс пытался прервать Кристину, но она протестующе подняла руку. – Нет, дай мне закончить. Ты не можешь уехать, ты член Парламента, но я могу это сделать, и я уезжаю в Нью-Йорк. Завтра. По меньшей мере на год.

– Но почему, ради Бога, скажи мне, почему? – Майлс не мог сдержать возмущения. Лицо его побледнело, взгляд остановился.

– Потому что наша с тобой жизнь невыносима. Я люблю тебя, очень, но, мой дорогой, это не может больше продолжаться. Я должна уехать от тебя подальше, чтобы начать новую жизнь, разве ты не понимаешь?

– Я снова поеду к Кандиде!

– Ничего из этого не выйдет. И ты знаешь это так же хорошо, как и я. Она никогда не даст тебе развода. Я хочу уехать, чтобы спасти свою жизнь.

Вскочив, Майлс пересек комнату, рывком поднял Кристину со стула и притянул к себе.

– Я люблю тебя, Кристи. Ты моя жизнь. Ради Бога, пожалуйста, не покидай меня.

– Я не вся твоя жизнь, Майлс… только часть ее. У тебя есть политическая карьера и дети, но главным образом карьера. Тебе будет нелегко, но в конце концов все утрясется… – Не в силах продолжать, Кристина выскользнула из его объятий и шагнула в сторону камина.

Майлс смотрел на нее, не отводя глаз, понимая, что миру пришел конец. Его миру.

– Если ты любишь меня, – снова заговорила Кристина, – ты позволишь мне уехать, ты отпустишь меня… – Из ее глаз брызнули слезы. – Если ты любишь меня так, как говоришь, то дашь мне шанс выжить и никогда не попытаешься связаться или увидеться со мной. Ты оставишь меня в покое.

– Кристи! – воскликнул Майлс в отчаянии. – Пожалуйста, дорогая, мы найдем выход, мы его найдем!

– У нас теперь есть только один выход, Майлс. – Кристина покачала головой. – Ты должен меня отпустить.

Миллион мыслей пронесся в голове Майлса, которые он никогда не высказывал, которыми никогда не делился с Кристиной; миллион нежных слов, так и не произнесенных вслух. Он столько мог еще дать ей. Он любил ее каждой клеточкой своего существа. И поэтому должен был дать ей шанс, о котором она просила. Теперь было слишком поздно что-либо изменить. Слишком поздно для нее.

Майлс двинулся в ее сторону и остановился. Он не мог подойти и поцеловать ее. Он не смел.

– Прощай, дорогая, – произнес он и нетвердым шагом покинул комнату. Сбегая вниз по лестнице, он ничего не видел из-за слез. Он знал лишь одно, что больше никогда и никого не сможет так полюбить.

Весь путь через Атлантику Кристина рыдала не переставая.

Джейн встретила подругу в аэропорту и, быстро взглянув на ее лицо, не мешкая втолкнула в ожидавший лимузин.

– Слава Богу, что изобрели темные очки, – сказала Кристина, стараясь вести себя легко и непринужденно, но тут же снова залилась слезами.

Джейн обняла ее, погладила по спине и сказала, что нужно все выплакать, и Кристина, не стесняясь, рыдала всю дорогу до Манхэттена, а Джейн что-то сочувственно и нежно ей бормотала.

Слезам не было конца. Но дела требовали к себе внимания, и Кристина на время забывалась в работе. Это была любимая работа, помогавшая держать горе под контролем. А Кристина горевала от разлуки с Майлсом, в этом не было сомнения. И в глубине своего сердца чувствовала, что всегда будет горевать о нем. Он первый по-настоящему покорил ее сердце, и они так любили друг друга.

Но по мере того как недели превращались в месяцы, Кристина все лучше справлялась с собой и однажды ночью уснула, не проронив ни одной слезинки.

На следующее утро за завтраком она сообщила Джейн:

– Думаю, я пошла на поправку.

– Прекрасно, Кристи, – спокойно произнесла Джейн, которая с самого начала понимала, что Кристина страдает и что сердце ее разбито, и поэтому была с ней добра и заботлива. Она не сказала ни одного дурного слова о Майлсе. И теперь только пробормотала: – Но это длилось довольно долго, знаешь ли.

– Что ты имеешь в виду? – Кристина вопросительно взглянула на подругу, размешивая сахар в чае.

– Лишь то, что сейчас первая неделя декабря, а ты прилетела сюда в июле. Шесть месяцев слез! Господи! Должно быть, это рекорд.

Кристина засмеялась. Засмеялась и Джейн.

– Теперь я знаю, что ты действительно пошла на поправку, Краудер, и, может быть, даже поможешь мне спланировать рождественскую вечеринку… нашу рождественскую вечеринку, – попросила она.

– А у нас будет вечеринка?

– Да. Я хочу, чтобы ты познакомилась с актером Саймоном. Надеюсь, ты одобришь мой выбор, потому что я подумываю о том, чтобы выйти за него замуж.

– И как долго все это продолжается? – воскликнула Кристина. – Неужели я не заметила, что у нас бывает актер?

– Нет-нет, человек он новый… и достоин всякого восхищения.

– Из актеров получаются отвратительные мужья, Джейни.

– Ты пытаешься бросить тень на моего отца? – В голосе Джейн послышалось возмущение. – Маме бы это не понравилось.

– Ральф совсем другой, – ответила Кристина.

– Алекс Ньюмен тоже.

– Мне показалось, что ты сказала, что его зовут Саймон.

– Верно. Алекс Ньюмен – для тебя.

Кристина протестующе подняла руку.

– О нет, для знакомства с мужчинами я еще не готова!

Но она не знала, что за человек Алекс Ньюмен.

С первого же момента их знакомства Кристина поняла, что он действительно «другой». В нем было что-то такое, что отличало его от остальных. Причем это «что-то» не имело связи ни с его приятной наружностью, ни с обаянием.

Джейн подвела Алекса к ней, чтобы представить, и, пожимая его руку, Кристина, конечно же, не подозревала, что немногим ранее, взглянув на нее через комнату, он решил жениться на ней.

Весь вечер он был очень мил и услужлив и заставил ее много смеяться, ей понравился его суховатый юмор – словом, она почувствовала, что он ей симпатичен. Но, когда он пригласил ее пойти с ним куда-нибудь на следующий вечер, она покачала головой.

– Большое спасибо, но скорее всего я не смогу.

– Вы еще не готовы? – спросил Алекс спокойно.

Кристина растерялась.

– Что вы имеете в виду? – Она подумала было, что Джейн рассказала ему о ее проблемах, но сразу же решила, что подруга никогда не допустила бы такой низости.

– Я не хотел вас оскорбить, – сказал Алекс с улыбкой. – Просто инстинктивно почувствовал, что недавно вам была нанесена обида – мужчиной. Вот и подумал, что, может быть, это обстоятельство объясняет ваше нежелание принять мое приглашение поужинать. – Он снова улыбнулся, на этот раз по-мальчишески. – Хотя не исключено, что я вам не понравился.

– Да нет, вы мне понравились, очень понравились, – возразила Кристина. – Так что, пожалуй, я приму ваше приглашение.

Алекс отправился принести им что-нибудь выпить. И они долго сидели у камина, болтая о всякой всячине. Их интересы во многом совпадали.

– Со слов Джейн я понял, что «Дом Кристины» будет открыт в начале следующего года, так что, полагаю, теперь вы будете жить здесь постоянно? – спросил Алекс.

– О нет, вряд ли, – поспешно проговорила Кристина. – Лондонский дом требует моего присутствия. Скорее всего мне придется курсировать через Атлантику туда и обратно. Я дала себе год, чтобы все здесь наладить.

– Понятно. Но ваш здешний бизнес обещает стать более крупным, чем лондонский, не так ли? Мне представляется, что со временем вы сможете продавать в Нью-Йорке в два раза больше, чем в английской столице.

Кристина взглянула на Алекса с интересом, зная, что он банкир. Остаток вечера они проговорили о бизнесе. А позднее, когда гости ушли и Кристина помогала Джейн убирать посуду, она поймала себя на том, что думает об Алексе Ньюмене и его любопытных коммерческих идеях.

– Мне понравился Алекс, – неожиданно призналась она, когда они с Джейн мыли хрустальные бокалы. – Ты была права, он обаятельный человек и не похож на других.

– И к тому же богатый. – Джейн глянула на подругу с ухмылкой. – Но тебе-то это безразлично.

– Конечно. И не выдумывай ничего, Джейн Седжвик, меня он заинтересовал только как друг. Мне понравились его идеи относительно бизнеса, а еще он сказал, что будет счастлив помочь мне в любое время.

– Готова поспорить, что он действительно будет счастлив. – Джейн, смеясь, закатила глаза. – И ведь он не только обаятельный, хорош собой, богатый и умный, но еще и холостой.

– Похоже, что Алекс Ньюмен мистер Совершенство, – заметила Кристина. – Так почему же он неженат?

– Потому что, кажется, разведен.

Кристина дернула головой и вжалась в стену.

Затем, ни слова не говоря, повернулась и пошла назад в гостиную.

Джейн побежала за ней.

– Кристи, дорогая, извини, я не хотела расстраивать тебя.

– Ты меня не расстроила, Джейни, нет. Просто я думаю, что и вправду пока не готова встречаться с мужчинами.

– И все-таки пойди завтра с Алексом. Он такой милый, и я знаю, что ты ему очень понравилась. Пожалуйста, сделай это для меня.

На следующий вечер Кристина отправилась поужинать с Алексом Ньюменом в «Павильон». Тогда она еще не знала, что он станет тем человеком, который вылечит ее раны и сделает ее прежней Кристиной.

52

– Мама, почему ты не хочешь мне сказать, что мы купили бабушке на день рождения? Я хочу знать!

Кристина посмотрела на свою шестилетнюю дочь.

– Тсс, Кайл, не кричи посреди улицы.

– Но почему ты не хочешь сказать? – хныкала Кайл.

– Потому что ты не умеешь хранить секреты, а мы с папой не можем рисковать, это особенный подарок. Мы боимся, что ты все разболтаешь, и сюрприза для бабушки не получится.

– Мамочка, я не разболтаю, – возмущенно запротестовала Кайл. – Я же не такой маленький ребенок, как Кларисса, дочка тети Джейн.

Крепко взяв девочку за руку, Кристина перевела ее через Гросвенор-сквер и направилась к Саут Одли-стрит.

Стоял солнечный июльский день 1965 года. На этой неделе Одре должно было исполниться пятьдесят восемь лет. Кристина с Алексом устраивали в ее честь небольшой торжественный ужин в своей квартире на Итон-сквер. Кайл уже несколько дней не давала покоя, пытаясь выведать, какой подарок приготовили бабушке.

– Ну пожалуйста, скажи мне, мама!

– Хорошо, заключим соглашение, Кайл, – пробормотала Кристина, подавляя раздражение. – Если ты больше не будешь заводить об этом речи на улице, я расскажу тебе о подарке, когда мы придем домой, договорились?

– Договорились.

Они продолжали путь молча, к большому облегчению Кристины. Ее мысли были заняты деловыми проблемами, и теперь она размышляла о том, не заглянуть ли на несколько минут на Брутон-стрит, чтобы переговорить с Алексом о готовящейся зимней коллекции. Делать этого все-таки не стоило, так как ее родители, Джейни с мужем Саймоном и Седжвики собирались приехать около половины седьмого, а сейчас было уже четыре. Лучше всего было поторопиться на Итон-сквер.

Кристина подумала, какое платье надеть сегодня вечером, когда увидела, как он выходит из машины, остановившейся чуть впереди.

На какую-то долю секунды она сбилась с шага, а затем тронулась вперед с черепашьей скоростью, на которую способна была только Кайл. Он отошел от машины и, скользнув взглядом вдоль улицы, сразу же увидел ее. Он замер посреди мостовой, будто сильный шок лишил его возможности двигаться. Кристина поняла, что он ждет ее.

Через минуту он медленно направился в ее сторону, не отрывая глаз от ее лица.

Как странно, подумала Кристина, он совсем не изменился за восемь лет. Только появилось чуть больше седины. Он приобрел большую известность. Лейбористская партия победила на всеобщих выборах в 1964 году, и он стал министром и очень важным человеком в британском правительстве. Поговаривали, что когда-нибудь он займет пост премьер-министра. Кандида развелась с ним шесть лет назад и вышла замуж за обнищавшего французского аристократа, герцога или графа, точно Кристина не знала. Иногда она встречала его имя в колонках светской хроники рядом с именами разных женщин, но он так и не женился вновь.

Когда они приблизились друг к другу, сердце Кристины готово было выпрыгнуть из груди, во рту пересохло.

– Хелло, Кристина, – мягко сказал Майлс, когда они остановились друг перед другом.

– Майлс… – только и сказала она. Ее ослепила голубизна его глаз и оглушил стук собственного сердца. Наконец ей удалось выговорить: – Рада видеть тебя после стольких лет разлуки.

– Да, восемь лет, Кристи, это большой срок.

– Прими мои поздравления, Майлс. Ты добился таких удивительных успехов и стал министром кабинета.

– Прими и ты мои поздравления. Я натыкаюсь на твое имя повсюду: духи, одежда, солнечные очки, дамское белье, шляпы… – Майлса охватило волнение. Он боялся совершить нечто опрометчивое: схватить Кристину за руку, увлечь куда-нибудь, где они смогут побыть одни, где он обнимет ее и признается, что все еще ее любит.

Они не могли сдвинуться с места, не могли оторвать друг от друга жадных глаз. Время остановилось для них.

Воспоминания нахлынули на Кристину. Глядя на Майлса, она поняла, что с ним происходит то же самое.

– Мама.

Голос ребенка вывел их из оцепенения. Майлс посмотрел на девочку и откашлялся.

– Меня зовут Майлс. А тебя? – спросил он звучным голосом, протянув ей руку.

Она взяла его руку, улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.

– Меня зовут Кайл.

– Сколько тебе лет?

– Шесть.

Майлс поднял голову.

– О, Кристи…

Она увидела боль в его глазах, заполнившихся слезами. Худое умное лицо сковала тоска. Кристина тут же поняла, что Майлс никогда не переставал любить ее и что он подумал сейчас об их ребенке, которому не суждено было появиться на свет. И еще она поняла, что он не женился вторично из-за нее.

Глаза Кристины увлажнились.

– Майлс, ах, Майлс, – позвала она его, и ее голос задрожал.

– Не надо, – остановил ее Майлс, кладя ладонь на ее руку. – Пожалуйста, не надо, дорогая, мне и без того трудно это вынести. Позаботься о себе… До свидания, Кайл.

Он вернулся к дому, возле которого припарковалась его машина, и взбежал вверх по ступеням. А она подождала, пока за ним закроется дверь, и только после этого пошла дальше.

– Почему ты плачешь, мама?

– Я не плачу.

– Нет, плачешь.

– Это от ветра.

– Никакого ветра нет, мама.

– Я выше тебя, а наверху есть ветер.

– Да?

– Давай найдем такси, – воскликнула Кристина, вытирая пальцем мокрые щеки и торопя дочь.

– Ты обещала рассказать о подарке для бабушки, когда мы придем домой, – приступилась к ней Кайл, едва они вошли в квартиру на Итон-сквер.

Кристина посмотрела на дочь и кивнула.

– Я помню. Однако я не уточнила, в какое время это произойдет. А узнаешь ты о подарке, когда о нем узнает бабушка – то есть сегодня вечером.

– Это несправедливо! – возмутилась Кайл. В этот момент в прихожей появилась няня Фрейзер, миловидная шотландка, и увлекла девочку наверх в детскую.

Кристина прошла через холл в спальню, уронила сумку на кровать и направилась в смежную со спальней ванную. Она заперла дверь, отвернула кран, взяла полотенце и зарылась в него лицом. Прислонившись к стене, она рыдала до тех пор, пока у нее совсем не осталось слез. Она оплакивала дитя, которого потеряла, и свою утраченную любовь. Она плакала от жалости к Майлсу, думая о его одиночестве, трагических обстоятельствах его жизни и несостоявшемся счастье с ней.

Окончательно успокоившись, она умылась и пошла в спальню, чтобы вновь наложить косметику и одеться к ужину в честь дня рождения матери. Она выбрала для этого случая розовато-лиловое шелковое платье, такого же цвета шелковые туфли и подаренные ей Майлсом опалы. Они чудесно сочетались с лиловыми тонами. И теперь, держа их в руках, она подумала о странном стечении обстоятельств, заставившем ее выбрать их для сегодняшнего вечера и достать из сейфа сегодняшним утром. Все эти годы, что она путешествовала из Лондона в Нью-Йорк и обратно, она ни разу не столкнулась с Майлсом.

Кристина оделась и, выйдя из спальни, поспешила в гостиную все проверить до прибытия гостей. Из кабинета Алекса до нее донесся пронзительный голосок Кайл. Пройдя через холл, Кристина остановилась в дверях кабинета. В этот момент Кайл говорила:

– А когда он отошел от нас, мама начала плакать.

Алекс взглянул на жену и улыбнулся. Но, когда он подходил к ней, в его глазах на мгновение мелькнула растерянность.

– Хелло, моя Крис-Крис, – сказал он. – Ты сегодня красивая. Очень красивая.

Кристина протянула ему руки, с нежностью заглянула в лицо. Она была так рада, что вышла замуж за этого человека.

Алекс поцеловал ее в щеку и повернулся к дочери.

– Послушай, куколка, не пора ли тебе переодеваться? Дедушка с бабушкой будут здесь с минуты на минуту.

Когда они остались одни, Алекс обнял Кристину и крепко прижал к себе. Касаясь губами ее роскошных волос, он спросил:

– Значит, ты в конце концов столкнулась с Майлсом Сазерлендом, в первый раз за все эти годы?

– Да. – Последовала небольшая пауза. – Мне стало так жаль его, Алекс. Вот почему я плакала, когда он ушел, только поэтому.

– Я это понимаю, Кристи. Наверное, он очень одинок, несмотря на всю его славу и власть.

– Да. И это действительно единственная причина, ты же знаешь, – пробормотала Кристина.

Алекс отодвинул ее от себя, улыбнулся и покачал головой.

– Неужели ты думаешь, что после семи лет супружества я не знаю, как ты ко мне относишься?

– Так это был Майлс? – Джейн пристально смотрела на подругу. – Тот мужчина, с которым ты встретилась после полудня?

Кристина кивнула и сжала губы.

– Значит, она и тебе рассказала, маленькая обезьянка. Наверное, и твоим родителям заложила.

Джейн сжала ее руку.

– Не сердись на нее, Кристи, дорогая. Ты же знаешь, что такое дети, к тому же никто не обратил на ее слова внимания.

Кристина глухо рассмеялась.

– Хочешь пари? – Она потянула за собой Джейн к стеклянной двери и вывела ее на террасу пентхауза. – Только что ко мне подошла мама и спросила, с кем мы виделись сегодня на улице. А затем даже отважилась узнать, счастлива ли я с Алексом.

– Но ведь ты счастлива с ним, правда? – На лице у Джейн появилось тревожное выражение. – Ты ведь больше не убиваешься по Майлсу?

– О Господи, Джейни, ладно бы кто другой, но ты-то как можешь задавать мне такой вопрос? Ты же знаешь, что я боготворю Алекса. У меня самый лучший в мире муж, у меня есть все, чего только можно пожелать. – Кристина сделала глоток шампанского и, внимательно посмотрев на Джейн, добавила: – Теперь моя очередь задать тебе вопрос, который готов был сорваться у меня с языка все эти годы. Что ты имела против бедного Майлса? Ты всегда так злилась на него.

Джейн улыбнулась с пристыженным видом.

– Боюсь, меня влекло к нему, а он не обращал на меня ни малейшего внимания. Так что, когда он начал волочиться за тобой, я стала беспокоиться, Кристи. Я и в самом деле думала, что он принесет тебе несчастье. – Джейн понизила голос. – И он его принес.

– Но не непоправимое.

– Слава Богу! – Джейн подошла к краю террасы, посмотрела на пышные кроны деревьев в центре Итон-сквер, затем повернулась к подруге. – У нас с Саймоном опять все хорошо, Кристи. На прошлой неделе была всего лишь буря в стакане воды… Впрочем, ты предупреждала меня, что не стоит выходить замуж за актера.

Кристина обрадованно схватила Джейн за руку и потянула назад к балконным дверям.

– Я знала, что у вас все уладится. Теперь, думаю, нам пора вернуться к гостям. Алекс хочет, чтобы я сказала маме несколько слов, после чего мы вручим ей подарок, чтобы можно было спокойно отправить спать мисс Болтушку.

* * *

Алекс откашлялся.

– Попрошу минутку внимания. Кристи хочет кое-что сообщить.

Гости умолкли, и Кристина прошла на середину комнаты, ведя за руку Кайл. Девочка, одетая в одно из лучших праздничных платьев, несла коробку с подарком.

Кристина одарила присутствующих улыбкой, затем ее глаза остановились на Одре.

– В прошлом году, – начала она, – у меня появилась одна идея, мама, и я поделилась ею с Алексом. Она понравилась ему так же, как мне… Идея касалась подарка к твоему сегодняшнему дню рождения от нас троих. Мы дарим его тебе со всей любовью и надеемся, что он принесет тебе много радости, о чем мы и думали, покупая его несколько месяцев назад.

Кайл подняла глаза на мать, и Кристина кивнула ей.

– Да, пора, Кайл, вручи наш подарок бабушке.