Текст книги "Случайная встреча"

Он стоял, прислонившись к грузовичку, под секущими струями дождя и резкими порывами ветра. Ему совсем не нравилось, что Ди осталась наедине с Брайаном. Его брат был порядочный сукин сын. Некоторые люди занимались юридической практикой, чтобы помочь обществу избавиться от недостатков, Брайан же занимался этим, чтобы половчее обходить закон. К сожалению, точно так же он обращался и с женщинами. Ди была более податливой, чем хотела казаться, и Джон боялся, что Брайану не составит труда обаять ее.

– Только это не твое дело, Галлахер, – размышлял он вслух.

Ди ясно дала ему это понять. Услышав, что хозяин разговаривает сам с собой, Бейли перестала носиться по двору и, озадаченная, покосилась на него. «Совсем ты плох, старина, если даже твоя собака боится за твой рассудок». Он окликнул Бейли и приласкал ее. Но она не купилась на это, и Джон ее не осуждал. Он чувствовал себя взвинченным и взбудораженным – как будто эпицентр грозы находился в его груди.

Джон переживал этот эмоциональный шквал с тех самых пор, как Алекс Карри вошла в кафе «Старлайт». Ее голос, ее удивительно изысканный акцент очаровали его. От всего облика этой женщины веяло грустью. Ему был понятен печальный взгляд ее темно-золотистых глаз. За праздничным столом у Ди именно она, в сущности, незнакомка, почему-то казалась ему ближе всех остальных. Глядя в ее красивое лицо, он ощущал пугающее томление.

Он думал, что эти чувства умерли в нем три года назад и были похоронены вместе с его женой и детьми – в той могиле, где осталось его сердце.

Бейли наконец надоело бегать по грязи. Подлетев к входной двери, она залаяла, требуя, чтобы ее впустили в дом.

– Заходи, девочка. – Эдди распахнул дверь. – Кому же понравится гулять в такой ненастный вечерок?

Бейли лизнула руку старика и скрылась в глубине дома.

У Джона же, напротив, не было ни малейшего желания возвращаться домой. И это его поразило.

– Ты собираешься торчать там всю ночь? – спросил Эдди. – У собаки и то больше соображения, чем у тебя.

– Ты выпил коктейль?

– Нет, – отозвался старик, – он у меня закончился.

Джон полез в карман и звякнул ключами от машины.

– Я съезжу куплю.

– Не валяй дурака. Сейчас везде закрыто.

– Рядом с парком есть круглосуточная аптека.

– Не надо никуда ехать. Я нормально себя чувствую, – заявил отец.

– У Ди ты говорил другое.

– Ну и что? Может, я просто устал?

– Так у тебя болит или нет?

В последнее время старик и сам перестал понимать, что и где у него болит.

– А тебе-то что за дело? – огрызнулся он. – Я не прошу тебя быть моей сиделкой.

– Ди хотела, чтоб мы остались.

– Ты не можешь всю жизнь вмешиваться в ее отношения с Брайаном, Джонни. Рано или поздно это случится, и ты ничего тут не поделаешь.

– Запри дверь, – сказал Джон, – я ухожу.

– Эй! – окликнул Эдди сына. – Ты не возьмешь грузовик?

Джон не ответил.

– Бегать в такую погоду? Сумасшедший!

«Ты прав, папа, – подумал Джон, пускаясь бегом. – Наверное, я действительно сошел с ума».

Алекс никак не могла уснуть. Каждый раз, закрывая глаза, она видела перед собой Джона, опустившего голову на руль своего грузовичка, и слышала мучительные рыдания, рвущиеся из его груди. Ей тогда стало не по себе. Сама того не желая, она оказалась свидетельницей чего-то запретного, заглянула в самые дальние утолки его души.

Прежняя Алекс никогда бы не стала там стоять, терзаясь острой жалостью и отчаянным порывом обнять рыдающего Джона, утешить его ласками. Увидев его, она бы в то же мгновение повернулась и ушла, изгоняя из памяти эту картину душераздирающей боли. Именно так поступают воспитанные люди. Они отводят глаза от неприятных зрелищ и затыкают уши, чтобы не слышать неприятных звуков. Они делают вид, что жизнь чудесна и совершенна, – до тех пор, пока их самих не ударит обухом по голове.

Надо было расспросить о нем Ди. Что в этом плохого? Люди во все времена задавали вопросы о своих ближних. Женат ли он? Есть ли у него дети? Кого он любит? Целые индустрии рождаются вокруг потребности знать самые интимные подробности о жизни других людей. Но каждый раз, когда Алекс пыталась подобрать нужные слова, у нее перехватывало дыхание. Она так и уехала, ничего не узнав, уверенная, что расспросы за спиной – не самый достойный способ знакомства с прошлым Джона.

Алекс откинула одеяло и села, опершись на спинку кровати. Дождь мерно стучал по крыше, и она старалась не «думать об отсутствующем потолке, а также о том, в какую сумму обойдется ремонт. Когда она жила с Гриффином, ей не приходилось ломать голову над такими вещами. В этом просто не было необходимости. Деньги не являлись для нее проблемой. Она тратила сколько хотела и на что хотела. Счета всегда бывали оплачены, а уж каким образом – это ее не касалось.

Брайан сразу заметил ее бриллиантовые серьги. Изловчившись, она отвлекла от них внимание остальных гостей, но эта маленькая ложь оставила неприятный осадок в душе. Ей совсем не хотелось строить новую жизнь на обмане и недомолвках. Лучше продать эти серьги и починить «фольксваген», а заодно позаботиться о том, чтобы прохудившаяся крыша не рухнула как-нибудь ночью ей на голову.

Может, съездить на следующей неделе в Нью-Йорк и…

В дверь постучали, и у Александры от страха перехватило дыхание. Ее предупреждали о бесчинствах, что творятся по соседству, в морском порту. Хотя… вряд ли хулиганы станут стучать, прежде чем разгромить ее жилище.

– Алекс! – раздался из-за двери мужской голос. Знакомый голос! – Алекс, ты дома?

Она сползла с кровати и босиком прошлепала к окну. Дождь заливал стекла, и она с трудом различила на крыльце мужской силуэт.

Это Джон! Ее бросило в жар.

Его голос волнующим эхом отозвался у нее в груди.

– Если ты здесь, отзовись. Я нашел твою машину и…

Алекс мгновенно выбежала из спальни, помчалась по коридору и распахнула входную дверь.

– Со мной все в порядке, – сказала она, – просто у меня заглох мотор. Кажется, сел аккумулятор.

– Я увидел твой «фольксваген» на перекрестке, – пробормотал Джон. Он был в потертой кожаной куртке и смотрел на Алекс с такой нежностью, что у нее дрогнуло сердце. Еще никто и никогда так на нее не смотрел. – Я подогнал твою машину к тротуару, чтобы тебе не пришлось платить штраф.

– Спасибо. – Она обхватила плечи руками, с неожиданной остротой ощутив собственное тело. – Прости, что я оставила там машину. Я не хотела…

– Я пришел сюда не ради твоих извинений, Алекс. Я пришел проверить, не случилось ли с тобой чего-нибудь.

Алекс улыбнулась чуть дрожащими губами. Она чувствовала каждое свое движение, каждый вздох, каждый удар сердца.

– Со мной ничего не случилось.

– Вот и хорошо, – сказал Джон. – Я только это и хотел узнать. Иди в дом. Здесь холодно.

Он повернулся, чтобы уйти. Но она не могла его так отпустить.

– Ты промок до нитки. Зайди, я сварю тебе кофе.

Он заглянул ей в глаза:

– Кофе – в такой час?

Она улыбнулась:

– Кофе всегда кстати.

Она отступила на шаг, пропуская его в дом. Джон вошел. Вода стекала с его волос на плечи. Одна капля задержалась на щеке и блестела, точно слезинка.

– Тебе придется подождать, – проговорила Алекс бодрым тоном, когда Джон прошел следом за ней на кухню. – У меня нет кофеварки, которая готовит со скоростью света. Можешь мне не верить, но я кипячу воду на плите.

– Как примитивно! – заметил он, задержавшись в дверях. – Может быть, у тебя и посудомоечной машины тоже нет?

Алекс нахмурилась и убрала руки за спину.

– Ошибаешься, – усмехнулась она, – ты же видел чистые кастрюльки в гостиной.

Джон даже не улыбнулся. Он молча смотрел, как Алекс наливает воду из-под крана и ставит на плиту чайник со свистком.

– Ну же, – пробормотала она, поднося зажженную спичку к правой передней конфорке. – Я знаю, ты можешь!

Джон подошел к плите.

– Что-то не так?

– Да нет, все нормально, – сказала Алекс, всем телом ощущая его близость. – Просто эту плиту нужно слегка поощрить.

– Мардж часто жаловалась на конфорки. – Он остановился всего в двух шагах от нее. От его кожаной куртки пахло дождем. – Разреши, я посмотрю.

– Не нужно.

– С газом шутки плохи. – Джон потянулся за спичкой. – Дай-ка…

Он взял ее за руку. Она вскинула голову, встретив его взгляд. Спичка догорела и погасла.

– Разреши, – повторил он тихим голосом, – разреши мне, Алекс.

Было совершенно ясно, что он имеет в виду, о чем ее просит. Их влекло друг к другу с того самого момента, когда они впервые встретились в кафе. Джон ждал. «Это твой шанс, – говорил его взгляд. – Решай».

Сердце Алекс бешено колотилось где-то у самого горла. «Мы почти незнакомы, – думала она, – но ты заставляешь меня испытывать чувства, которых я прежде не знала. С тобой мне удивительно радостно и спокойно». Странно, но этого было достаточно.

Глава 9

«Ты же умеешь удирать, – говорил себе Джон. – Чему-чему, а этому ты научился. Перебирай себе ногами и не оглядывайся. Ты делал это раньше и можешь повторить сейчас. И не важно, что она смотрит на тебя с таким откровенным желанием, с такой будоражащей нежностью».

Одиночество творит с человеком ужасные вещи. Оно заставляет его желать невозможного.

Сейчас он желал Алекс.

Ее рука была в его руке. Они оба забыли про спичку и плиту. Казалось, с каждой секундой между ними усиливается невидимая связь. Алекс не понимает, что делает. Да и как она может это понять? С его стороны более честно было бы предостеречь ее от ошибки и посоветовать найти себе другого. С ним, с Галлахером, она не получит ничего, кроме нескольких часов удовольствия. Но теперь слишком поздно.

Она уже в его объятиях, а он совсем потерял голову.

Такие чудесные ощущения Александра испытывала впервые. Их тела сливались в единое целое, словно были созданы друг для друга. Он держал ее в объятиях и все крепче прижимал к себе. Она же уткнулась лицом ему в шею, упершись ладонями в мокрую куртку, и с упоением вдыхала пьянящий запах дождя и кожи.

Они стояли посреди кухни. За окнами лил дождь и завывал ветер, но стук их сердец заглушал и шум дождя, и рев ветра.

– Неужели это наяву? – спросила она, поднимая голову и заглядывая ему в глаза. – И ты действительно здесь?

Он обвел большими пальцами контуры ее лица, и эти нежные прикосновения, казалось, воспламенили каждую клеточку ее тела.

– Еще не поздно передумать, Алекс. Если ты не хочешь этого, скажи.

– Нет, я не передумаю. – Она взглянула ему в глаза. – Мне не нужно никаких обещаний и обязательств. – Она коснулась кончиком пальца уголка его губ. – Мне нужна только эта ночь.

Он приник к ее губам. Поцелуй его был влажным и жарким, но все тело Алекс – с головы до пят – покрылось мурашками, словно она стояла на холодном ветру. Она застонала… «Да… о Господи, да!» Алекс отчаянно жаждала его прикосновений, и этот голод плоти был столь силен, что, казалось, вызывал физическую боль.

Джон подхватил ее на руки и, прижимая к груди, понес в спальню. Она тихонько засмеялась…

– Свет включить? – спросил он, остановившись в дверях.

– Нет, – прошептала она, – не надо света.

Не надо ничего, кроме его ласки и бархатной темноты ночи. Они упали на кровать, свившись в клубок, изнывая от неистового, безумного желания. Никогда прежде Алекс не испытывала ничего подобного и даже не подозревала, что прикосновение мужских рук может так возбуждать.

Она стащила с него куртку.

Его рука скользнула под ее ночную рубашку.

Она расстегнула «молнию» на его джинсах.

Его пальцы коснулись шелковистых завитков у нее между ног. Хриплый стон вырвался из груди Алекс, когда он принялся ласкать ее.

– Ты такая мягкая… – пробормотал он, уткнувшись лицом в ее грудь. – Как мокрый шелк…

«А ты такой твердый… – подумала она, обхватив пальцами его мужскую плоть. – Как сталь самой горячей закалки».

Он приподнялся над ней, и она приподняла бедра ему навстречу, чувствуя, как вся раскрывается, готовая принять его в себя. С Гриффином было совсем по-другому – сухо, грубо и безрадостно. Даже одни воспоминания об этом причиняли боль.

– Алекс? – Его голос прозвучал у самого уха. – Что-то не так?

– Да, – сказала она, отгоняя прочь воспоминания. – Этого недостаточно.

Он снял с нее ночную рубашку. Потом быстро разделся сам и склонился над кроватью. Она подобралась к краю матраса, прижалась губами к его плоскому животу и лизнула кончиком языка густую поросль жестких курчавых волосков. Из груди его вырвался гортанный стон, Джон едва удержался от крика. Алекс потерлась щекой о его горячую отвердевшую плоть. И тотчас же ощутила пряный пьянящий запах, исходящий от этого пульсирующего жезла.

Пытаясь познать мужские тайны, она положила ладони на ягодицы Джона и прикоснулась губами к его раскаленному жезлу, наслаждаясь остротой ощущений. Все это было так ново… и удивительно… Она словно пробудилась после долгого сна и вдруг обнаружила, что мир намного прекраснее, чем ей снилось.

Все мышцы Джона напряглись, и он вновь едва удержался от крика. С другими женщинами он никогда не испытывал ничего подобного. Алекс держала во рту его плоть, и он ощущал воистину неземное блаженство. Джон смотрел на изящные линии обнаженной женской спины, и ему казалось, что он в раю.

Алекс ласкала губами его плоть и при этом по-кошачьи мурлыкала. Ему оставалось лишь на секунду ослабить самоконтроль и, отдавшись во власть своих ощущений, извергнуть горячее семя.

Но он хотел большего.

– Теперь твоя очередь, – сказал он и обнял ее за плечи. Потом встал на колени меж ее раздвинутых ног и сомкнул губы на горячем бутоне.

Алекс вскрикнула, и он на мгновение испугался, что сделал ей больно. Но тут ее бедра начали двигаться в извечном ритме, и Джон мысленно улыбнулся. Он проник в нее языком, но ему и этого казалось мало. Он уже представлял, как погрузится в ее жаркую плоть, а она обхватит его ногами, втягивая в себя все глубже…

Алекс испытывала острейшее, упоительное наслаждение, но ей по-прежнему хотелось большего. Она ощущала в себе какую-то ноющую пустоту, заполнить которую мог только Джон, и он каким-то непостижимым образом понял это – понял чуть раньше, чем сама Алекс. Джон принялся целовать ее бедра, живот, груди, шею… Потом он лег, чуть прижав Алекс к матрасу.

Она вся дрожала, охваченная восхитительным напряжением. Ей хотелось кричать от счастья. Джон взял ее лицо в ладони и поцеловал – сначала легонько, едва касаясь губами. Потом стал целовать все крепче, жарче. Алекс обвила его бедра ногами, и Джон медленно проник в нее. Он намеренно не торопился, постепенно увлекая Алекс к вершинам блаженства.

Ее бедра двигались в одном ритме с его бедрами, и он все глубже погружался в нее. Погружался, взмывая в поднебесье, парил раскаленной добела кометой. Никогда еще Джон не испытывал такого наслаждения и даже не догадывался о том, что подобное существует. Запах тела Алекс все сильнее распалял его, и он страстно желал ее – всю без остатка.

Между ними происходило нечто удивительное – и это была не просто физическая близость. Он хотел познать все ее тайны, хотел… Господи, он и сам не знал, чего он хотел. Просто ему чертовски надоело одиночество.

Они любили друг друга с дикой, неистовой страстью, любили до изнеможения, пока наконец не затихли, опьяненные счастьем.

Они лежали молча, обнявшись. И никакими словами нельзя было описать чудо, свершившееся на узкой кровати, в старом ветхом домике. Но они были достаточно зрелыми людьми и понимали: то, что произошло с ними, самым решительным образом изменит их жизнь.

Когда же они снова занялись любовью, все было по-другому. Теперь они уже знали друг друга. Знали, как ласкать друг друга, как разжечь и утолить страсть. Они не стыдились ничего, ибо не может быть ничего запретного, когда тела и души сливаются в единое целое.

Холодный дождь барабанил по оконным стеклам и крыше, а в доме Александры было тепло и уютно. Джон привлек ее к себе и накрыл одеялом. Она уткнулась носом ему под мышку и глубоко вздохнула. Его запах… Можно ли влюбиться в запах мужчины? Можно ли опьянеть от одного его запаха?

Она заснула в теплых объятиях Джона. Заснула под мерный стук его сердца.

Джону снилось, что он не один. Снилось, что к нему прижимается знакомое женское тело и что они лежат на смятых простынях, источающих запах любви. В глубине его души – там, где до того царили мрак и отчаяние, – свила гнездышко тихая радость.

Он проснулся перед самым рассветом и обнаружил, что его видение – не сон. Алекс Карри уютно пристроилась рядом, прижавшись ягодицами к его паху. Джон осторожно положил ладонь ей на грудь.

Сквозь занавески уже сочился тусклый серый свет. Через час Си-Гейт придет в движение. Каждую пятницу утром – будь на улице дождь или солнце – группа юристов из округа Атлантик брала напрокат лодку и отправлялась ловить рыбу. И хоть улов их был небогат, Джон радовался прибыли. Он не хотел лишь одного: не хотел, чтобы эти юристы – или кто-то другой – видели, как он выходит из дома Алекс.

Джон тихонько поднялся с кровати и невольно вздрогнул, почувствовав, как холодно в комнате. Сейчас ему меньше всего хотелось уходить от Алекс, но остаться он не мог.

Она заворочалась, и одеяло соскользнуло с кровати на пол. Обнаженные плечи Алекс покрывали мягкие золотистые волосы.

– Ты не уходишь? – спросила она, открывая глаза. Ее голос был хриплым со сна и необыкновенно чувственным.

– Ухожу. – Нагнувшись, он поцеловал ее в губы. – Си-Гейт – маленький городок, Алекс. Пойдут разговоры.

– Мне плевать. Пусть говорят.

Он откинул волосы с ее лба.

– Спи. Я позвоню тебе попозже.

Алекс села, аккуратно подоткнув одеяло под мышки.

– Тебе не обязательно мне звонить, – заявила она, чуть вскинув подбородок. – Я же сказала: никаких обещаний.

Он сел рядом с ней, продавив матрас своим весом.

– Я знаю, что не обязательно. Но я хочу тебе позвонить.

Она смотрела на него очень долго, почти целую вечность. Вчера, под покровом темноты, Джону казалось, что он знает о ней все, но он ошибался. Он совсем ничего не знал об этой женщине. Она оставалась для него такой же загадкой, как несколько дней назад, когда он впервые увидел ее на пороге кафе «Старлайт».

– Позвони, если хочешь, – сказала она наконец. – Но меня может не оказаться дома.

– Куда ты собралась?

– Джон, какая тебе разница?

– Ты права, – сказал он, выпрямившись, – никакой разницы.

Она тронула его за руку.

– Я не хотела тебя обидеть.

– Ты меня не обидела, – солгал Джон.

Он встал и взял свою рубашку.

– Пожалуйста, Джон, пойми меня правильно.

Он просунул руки в рукава.

– Я что, должен тебя понимать?

– Нет, не должен. Просто…

– Тогда оставим этот разговор, Алекс. Мне надо идти. Через час отплывает группа отдыхающих, и я должен дать им лодку напрокат.

– Лодку напрокат? Ты что, работаешь в порту?

– А какая тебе разница?

Это был неуклюжий выпад, но в данный момент он не мог сказать ничего другого.

Он ожидал, что Алекс нанесет ему ответный удар или сникнет, обиженная. Но как ни странно, она не сделала ни того ни другого.

– И поделом мне, – тихо проговорила Александра, – прости, что я тебя отталкиваю.

– Ты не должна мне ничего объяснять. – Он отыскал свои носки под кроватью. Но куда же подевались кроссовки? – Никаких обязательств – значит, совсем никаких. Больше это не повторится.

Она села на пятки и завернулась в одеяло, скрывая свою стройную фигуру.

– Ты не понимаешь.

– Ну и что? – отозвался он. – Разве это имеет значение – понимаю я или нет?

– Имеет. – Ее янтарные глаза были большими и серьезными. – Во всяком случае, я на это надеюсь.

Джон промолчал. А вон и его кроссовки – выглядывают из-под оконных занавесок. Он нагнулся, чтобы их взять.

– Боюсь, я не знаю, как вести себя в подобных ситуациях, – пробормотала она.

Он сунул ноги в кроссовки.

– Да нет, почему же? Ты достаточно ясно изложила свою позицию.

– Нет, я не это имела в виду. Я… О Господи, Джон! Я никогда еще этого не делала и теперь не знаю, как себя вести.

Он посмотрел на нее с нескрываемым любопытством.

– Чего ты не делала?

Ночью, хоть и опьяненный страстью, он, разумеется, понял, что она не девственница.

– Вот этого. – Она указала на Джона, на себя, затем обвела широким жестом всю спальню.

Он расхохотался, но, взглянув на Алекс, снова стал серьезным.

– Ты никогда этого не делала?

Он вспомнил про след от обручального кольца у нее на пальце.

Алекс покачала головой:

– Нет. – Она посмотрела ему в глаза. – И я не знаю правил.

Ему хотелось заключить ее в объятия и зацеловать до обморока, но вместо этого он просто присел на край кровати.

– А нет никаких правил, Алекс. Есть только мы с тобой.

«Мы с тобой». От этих простых слов по телу Александры побежали мурашки. Она чувствовала, что Джон Галлахер вкладывает в них совсем не такой смысл, какой вкладывал ее муж.

– Мне не хочется, чтобы ты думал, будто я чего-то от тебя жду, – осторожно проговорила она. – Никто из нас не знал, что это случится.

– Я знал.

Она заглянула ему в глаза:

– Ты не мог этого знать.

– Я знал это с той самой минуты, как увидел тебя в кафе.

– А я вот не знала, – Она невольно усмехнулась. – Я думала об этом, но не знала, что это случится.

Он взъерошил ее волосы.

– И что же нам теперь делать?

– Я надеялась, что ты мне об этом скажешь.

Его взгляд, казалось, проникал в самую душу.

– Все зависит от тебя.

– Это было… – Она умолкла, подыскивая нужное слово. – Это было изумительно… – Джон хотел что-то сказать, но она остановила его взмахом руки. – Это было как чудо, Джон, я даже испугалась. Я переехала сюда, чтобы научиться жить самостоятельно. Если я начну от тебя зависеть, то никогда не добьюсь своей цели.

– В чем ты начнешь от меня зависеть?

– В… ну, ты сам знаешь, о чем я говорю.

– Нет, – он прищурился, – не знаю.

Внизу ее живота занялся знакомый уже пожар, распространившийся по всему телу.

– В сексе.

Алекс ждала его реакции. Если он сейчас засмеется, она задушит его голыми руками. Но Джон Галлахер снова ее удивил.

– Не надо от меня зависеть, Алекс, – сказал он таким тоном, будто говорил о вещах, которых ей никогда не понять. Сердце Алекс затопило волной печали. – Нам обоим будет намного лучше, если ты не будешь ни в чем от меня зависеть.

Именно это ей и хотелось услышать, вот только с одной разницей: она думала, что будет довольна. Однако внезапно у нее появилось ощущение, что она потеряла нечто драгоценное, даже не успев понять, что же это было.

Джон возвращался домой тихими темными улицами. Тишину предрассветного часа нарушали лишь глухие звуки его шагов и монотонный рокот океана. Но он не прислушивался к внешнему миру.

«Ты получил то, что хотел, – говорил себе Джон, шагая по Оушен-авеню. – Ты нашел женщину, которой нужно так же мало, как и тебе самому. Секс без обещаний, без обязательств и без ответственности. Не о таких ли отношениях безнадежно мечтают почти все мужчины?»

В каждом жесте Александры чувствовалось отчаянное стремление к независимости. Она защищалась от окружающего мира с упорством средневекового воина. Стены ее крепости были невидимы, но все же оставались вполне реальными.

Женщина, которой ничего не нужно, и мужчина, который ничего не может дать. Идеальная пара!