Текст книги "Карма любви"

Выехав из Лондона, уже в поезде, Орисса купила журнал «График» и внимательно рассмотрела фотографии гвардейского подразделения «верблюжьего корпуса», следующего по пустыне Баюнда по направлению к Хартуму.

Ими командовали сэр Чарльз Вильсон и майор Китченер. Орисса тогда горячо помолилась Богу, чтобы хотя бы ради брата они смогли добраться до генерала Гордона вовремя.

В «Графике» от второй недели января было также кое-что и об Индии: довольно красочное описание празднеств, которые проводились при вступлении в должность нового вице-короля, лорда Дуфферина, – лорд Дуфферин прибыл в Бомбей сменить на посту лорда Риппона. Дальше там говорилось о беспорядках на северо-западной границе.

Последнее известие напоминало Ориссе нечто слышанное еще в далеком детстве, так как полк ее отца всегда размещался в северных провинциях.

Ей захотелось прямо сейчас расспросить генерала, какова была ситуация, когда он покидал Индию, но она опасалась, что вряд ли разумно с ее стороны показывать столь явный интерес к военным действиям и знание военных вопросов.

В то же время она была уверена, что рано или поздно разговор на тему нильской экспедиции неминуемо свернет на обсуждение беспорядков в Афганистане.

Ужин был, как и обещал стюард, чрезвычайно хорош, а по окончании его леди Кричли объявила:

– Кофе мы будем пить в кают-компании. Она вышла из-за стола и первыми пригласила присоединиться к ним полковника Онслоу с женой, а затем такое же приглашение получил и полковник Макдугал.

Всех остальных, сидевших за капитанским столом, она подчеркнуто игнорировала. Ориссе, следовавшей за серым шуршанием турнюра леди Кричли, было искренне жаль их.

Она отлично помнила, как тщеславны англичане, живущие в Индии, и понимала, что ее теперешние спутники по прибытии станут хвалиться перед своими друзьями близким знакомством с командующим бомбейской группой войск и его женой.

Предупредительный стюард принес кофе, а генерал заказал бренди себе и двум полковникам.

Орисса заранее решила, что, как только выпьет свой кофе, сразу вернется к себе в каюту.

Но едва она собралась встать, как слова генерала пригвоздили ее к стулу.

– Приветствую вас, Мередит. Я знал, что вы на борту, и ожидал увидеть вас за ужином.

С величайшим трудом Орисса поборола в себе желание вихрем вылететь из кают-компании.

Ей почудилось, что ее трепещущее сердце замерло в груди. Она с напускной медлительностью повернула голову и увидела стоящего у их стола человека, с которым она чуть не столкнулась на лестнице в пансионе Чарльза.

Сейчас майор Мередит показался ей еще более грозным, чем тогда в сумраке тускло освещенного лестничного пролета, когда она, мчась по ступенькам, проскользнула мимо него.

Она постаралась убедить себя, что ничего страшного не случилось.

На лестнице было очень темно, и если она знала, кто он, благодаря рассказам Чарльза, то для него она как была, так и осталась ночной незнакомкой. Так с какой стати он должен соотнести образ, выхваченный из полутьмы, с женщиной, встреченной в обществе, окружавшем командующего бомбейской группой войск?

Майор Мередит чинно поздоровался с генералом, а потом обошел вокруг стола и поцеловал руку леди Кричли.

– Как приятно видеть вас, майор, – светским тоном проговорила она. – Не знаю, знакомы ли вы с мистером и миссис Онслоу, направляющимися в Александрию?

Майор Мередит поздоровался с ними обоими и был также представлен полковнику Макдугалу.

Все это время Орисса уговаривала себя, что, если только она от страха не потеряет голову и будет вести себя по-прежнему сдержанно, майор Мередит не узнает ее.

– А это миссис Лейн, – леди Кричли произнесла это так, словно чуть было не забыла выполнить столь пустую формальность, – она тоже плывет в Индию и любезно согласилась присмотреть за маленьким Нейлом, сыном моей дочери, которого мы везем в Бомбей.

Орисса склонила головку, но не рискнула протянуть руку. Майор Мередит в ответ тоже лишь поклонился.

Его лицо и глаза остались равнодушными.

«Я была права! – возликовала Орисса. – Он не узнал меня».

– Садитесь, Мередит, – сказал, словно скомандовал, генерал, – и сообщите мне последние новости из Хартума.

– Когда я покидал Лондон, новых сообщений еще не поступало, – ответил майор.

«У него особенный голос, – подумала Орисса. – Совсем не такой, как у других мужчин».

Тембр был очень низким. Казалось, что его звучание отдается странным резонансом в ее сердце и будит в нем дремлющую память прошлого, ту струнку, дрожание которой она едва сознавала… Орисса одернула себя, уверенная, что у нее просто разыгралось воображение.

– А есть какие-либо новости из Индии? – спросила леди Кричли. – Мы словно потеряли связь с ней с тех пор, как вернулись на родину.

– Нам всем это чувство хорошо знакомо, – ответил майор Мередит.

– Я полагаю, что беспорядки на границе усилились, – заметил полковник Онслоу.

Майор Мередит улыбнулся.

– Но разве что-то иное там когда-нибудь бывало?

– Поговаривают, что Россия ждет не дождется, чтобы ввести в Афганистан войска и захватить Герат.

– Мы не можем этого позволить! – решительно заявил генерал.

– Конечно, нет, сэр, – согласился майор Мередит.

– А мне казалось, что мы еще несколько лет тому назад уладили все проблемы с Афганистаном, – мечтательно-грустно заметила миссис Онслоу. – Не могу понять, почему нам досаждают постоянными тревогами.

– Все достаточно просто. Если хотите, я объясню, – вежливо улыбнулся майор Мередит. – На северо-западе воинствующие дикари устраивают засады за каждым камнем и каждым вади, афганцы следуют за дикарями, а за всеми ними стоят русские.

Генерал рассмеялся:

– Хорошо сказано, майор Мередит. Просто замечательно! Это стоит запомнить.

– Но чего хочет Россия? – изумилась миссис Онслоу.

– И на это просто ответить, – отозвался майор Мередит. – Наградой является Индия!

– Вы полагаете, что они могут завоевать нас?

– Сделать это они, безусловно, попытаются, если, конечно, получат такую возможность, – сказал он. – Но сам рельеф местности вздымается непреодолимой преградой – горные кряжи вокруг северных и западных границ Индии: Каракорум, Памир и Гиндукуш.

– Ну и дальше? – спросила миссис Онслоу.

– Россия жадна, но выходить против нее из Индии не имеет смысла, потому что в этом случае мы окажемся вне пределов досягаемости действий наших морских сил. Однако Россия, как это всем известно, может сильно затруднить наши отношения с туземцами, чем она активно и занимается в течение последних десяти лет, раздувая беспорядки в Афганистане.

– Я слышал, – вставил полковник Онслоу, – что шестидесятитысячная армия генерала Комарова находится всего в дневном переходе от Герата. Если это правда, хотя это вполне могут быть лишь вздорные слухи, нам придется сражаться.

– А мы всегда настороже, дабы помешать русскому проникновению к нам – их агрессии, их влиянию на различные племена, – тихо проговорил майор Мередит, – и я уверен, что в данный момент ситуация не более взрывоопасна, чем в прошедшие несколько лет. Тем не менее, достигнув Бомбея, мы узнаем больше.

Орисса так увлеклась разговором, что с трудом вспомнила о своих обязанностях. Когда майор Мередит повернулся что-то сказать полковнику Онслоу, она наклонилась к леди Кричли:

– Пожалуй, я должна пойти к Нейлу и проверить, все ли в порядке.

– Да, конечно, миссис Лейн. Спокойной ночи, – согласилась леди Кричли.

Орисса поспешно встала и отошла от стола, прежде чем кто-либо понял, что она собралась уходить, так что для мужчин не возникло необходимости вставать.

Она неторопливо шла через кают-компанию, ощущая на себе любопытные взгляды.

Девушка с трудом сохраняла видимое безразличие, но как только дверь за ней закрылась, она ускорила шаг и поспешила в свою каюту.

Влетев в каюту, она захлопнула за собой дверь и несколько мгновений стояла, прижавшись к ней спиной, как будто тонкая перегородка была надежной защитой от того, что осталось снаружи.

– Как это возможно, – вопрошала она небо, – как это возможно, что майор Мередит оказался на борту именно этого корабля?

В том, что они встретятся вновь, думала она, был один шанс на миллион. И теперь ее бедное сердце колотилось в груди и, казалось, вот-вот выскочит. Орисса никак не могла оправиться от столь неожиданного потрясения.

Ну почему, почему она не поинтересовалась списком пассажиров сразу же, как только взошла на борт… Такой листок всегда вывешивают у каюты помощника капитана. Но даже если бы она увидела имя майора, что она могла бы с этим поделать?

Было совершенно невозможно сойти на берег и отказаться от поездки, как и невозможно было просидеть в каюте до самой Индии.

Но пока ничего страшного вроде бы не произошло.

Конечно же, он не узнал ее – в этом она была уверена!

Не мог же его взгляд солгать, а никакого интереса к ней в его глазах не мелькнуло. В каком бы смятении она ни находилась, она непременно заметила бы малейшую искорку.

Но ей придется быть осторожной, очень осторожной. Чарльз сказал, что майор Мередит чересчур любопытен! Но она не находила ни малейшей причины, зачем бы ему понадобилось выслеживать ее. А если бы и так – кто может ему что-либо рассказать?

Генерал и леди Кричли свято уверовали в историю, услышанную ими от адъютанта, и здесь не было никого, кто видел бы ее раньше, никого, кто мог бы помыслить, что она не та, за кого себя выдает.

– Я в безопасности… в полной безопасности! – уверяла себя Орисса, начиная готовиться ко сну.

Однако сон не шел: стоило ей закрыть глаза, как перед ней тут же всплывало лицо майора Мередита. Было в нем что-то тревожащее: даже в его интонации было что-то, что взволновало ее.

Укрывшись одеялом, она попыталась вспомнить все, что Чарльз ей рассказывал о нем.

Майор, видимо, и вправду был причастен к гибели Джералда Дюара. Это само по себе достойно осуждения, не говоря уж о том – и это возмущало Ориссу больше всего, – что Чарльз значился у него «в черных списках».

– Он испортит мне все удовольствие от путешествия, – сердилась она и, немного подумав, решила со всей присущей ей жизнерадостностью, что не позволит ему сделать это.

Ее спасение – истинное чудо. Судьба ласково улыбнулась ей – унесла из нищеты и унижения, которые ей приходилось терпеть все те годы, пока она находилась в руках своей мачехи.

Как будто после долгого заточения в темном чулане перед ней вдруг распахнулись двери к свету и надежде!

Она возвращается в Индию! Она возвращается в те края, которые искренне любила и которые считала своим настоящим домом.

Ей уже казалось, что она купается в лучах солнца, видит красоту Индии, красоту, которую она пронесла в своей душе как оазис чуда и радости через все несчастья и все испытания.

Она закрыла глаза и припомнила, как часто делала это раньше, жару, разноцветье фруктов, овощей и зерна на базаре, ароматы мускуса, специй и топленого масла, горчичного масла и масала.

Она видела магазины шелков с их яркими высокими пирамидами тюков, толчею снующей толпы, огромных ленивых священных брахманских быков.

А над всем этим разливался сверкающий, жгучий солнечный свет, золотой и ослепительный, окутывающий ее, как любовь, по которой она так истосковалась за все эти годы в холодном и дождливом Лондоне.

– Забудь о майоре Мередите, – приказала себе Орисса. – Впереди Индия!

Глава 3

К утру следующего дня они догнали плохую погоду.

Орисса проснулась под скрип натруженных вант и тросов, противостоящих сильному ветру, и под плеск и брызги волн, перекатывающихся через нос корабля.

Корабль то нырял в пучину, то взлетал на гребень волны. Нейлу стало дурно, едва он проснулся.

Между приступами морской болезни мальчик капризничал и плакал. Орисса тоже вначале было почувствовала себя плохо, но вскоре поняла, что у нее нет времени на собственные недуги.

Стюард приносил печальные известия о муках пассажиров.

– О, мэм, все лежат пластом, – сообщил он Ориссе. – Всегда одно и то же в это время года. Ресторанный зал пустует!

Орисса ни на минуту не могла оставить Нейла, так что стюард принес завтрак в каюту, и она с трудом уговорила ребенка поесть, – она всегда считала, что лучше болеть на полный желудок, чем на пустой.

Она попыталась развлечь мальчика сказкой, но, измученный, он вскоре заснул, и она справедливо решила, что это отличная возможность немного подышать свежим воздухом.

Морская болезнь ее больше не донимала, но от тяжелого воздуха каюты у нее разболелась голова. Она накинула плащ, надела шляпку и, попросив стюарда каждые десять минут заглядывать в каюту и смотреть, не проснулся ли Нейл, неуверенной походкой двинулась по предательски пляшущему полу коридора к более защищенному от ветра борту корабля.

Идти было нелегко, и ей приходилось хвататься за все выступы, какие только попадались под руку.

Однако девушке очень хотелось оказаться на свежем воздухе, и наконец она выбралась на пустынную палубу, которая взмывала то вверх, то вниз, словно стремилась выскользнуть из-под ее ног.

Прогуливаться не было никакой возможности. Качка и ветер были такими сильными, что, вздумай она подойти поближе к борту, с нее могло бы сорвать не только шляпку, но и плащ.

Поэтому ей ничего не оставалось, как только стоять, прислонившись к стенке, укрываясь от урагана и брызг, но некоторые наиболее яростные порывы ветра ее все-таки доставали, и тогда завитки волос пребольно хлестали ее по щекам.

И все же такая погода ее пьянила.

Природа словно стала частью ее собственного стремления к свободе – стремления при почти ничтожных шансах спастись от всего того, что она так ненавидела в Англии.

Шум бури помешал ей услышать скрип открывающейся двери, она поняла, что уже не одна на палубе, только когда глубокий звучный голос рядом с ней произнес:

– Вижу, что вы не страдаете морской болезнью, миссис Лейн.

Она чуть повернула голову – рядом с ней стоял майор Мередит. При виде стального блеска его серых глаз первой ее мыслью было, что выглядит она сейчас не лучшим образом.

– Я с гордостью обнаружила, что это так, – ответила она. – Вообще-то я сомневалась, смогу ли я встать, когда проснусь, но вот смогла в отличие от бедняжки Нейла.

– Как его самочувствие? – осведомился майор Мередит.

– Он спит, – ответила Орисса.

У нее возникло странное чувство, что они говорят совсем не о том, о чем должно, и беседа их бесцельна и никчемна.

Потом она вспомнила, какую опасность таит в себе майор Мередит и как боялся его Чарльз.

Поэтому она сочла разумным придерживаться формально-вежливых отношений и оставаться приятной собеседницей, как поступила бы на ее месте любая другая женщина, если бы такой знатный человек, как майор Мередит, снизошел до нее.

Внезапно корабль резко качнуло, и Орисса пошатнулась. Майор Мередит вскинул руку, будто собираясь поддержать ее, но так до нее и не дотронулся.

Орисса отвела от него взгляд и засмотрелась на зеленые стены волн, сначала высоко вздымающихся, а потом стремительно уносящихся вниз в водоворот белых барашков пены.

– Похоже, вы наслаждаетесь этим зрелищем, – услышала она.

Ей почудилось, что он поддразнивает ее.

– Да, – коротко ответила она. – Есть что-то пьянящее и волнующее в корабле, бросающем вызов всей мощи океана.

– Вас это не пугает?

– По-настоящему я испугалась бы только в том случае, если бы нам пришлось повернуть назад, – задумчиво проговорила Орисса.

– Такое навряд ли случится, – заметил майор Мередит. – Но меня, признаться, удивляет, что вы так стремитесь покинуть Англию.

– Почему?

Казалось, он серьезно раздумывает, прежде чем ответить:

– Большинству женщин размеренный, подчиненный строгим правилам быт в Индии кажется обременительным. Большинство, как правило, страстно желает вернуться домой.

Слово «дом» всколыхнуло в душе Ориссы целую бурю чувств.

– Для меня дом – Индия, – тихо проговорила она.

Девушка не сомневалась, что майор Мередит и дальше собирался расспрашивать ее, и поскольку она вовсе не хотела подвергаться допросу, она вновь отвернулась.

– Мне пора вернуться к своим обязанностям. Возможно, я уже нужна там.

Она еще толком не успела закончить фразу, как яростная волна налетела на корабль и Орисса потеряла равновесие.

Одно пугающее мгновение казалось, что она соскользнет вслед убегающей с палубы воде и будет переброшена через борт в пенящуюся пучину.

Она испуганно вскрикнула, и в этот момент сильная рука схватила ее за запястье и резко отдернула назад – она, сама того не желая, оказалась в объятиях майора Мередита.

Все произошло стремительно. От удара ее нежного тела о его крепкий стан у Ориссы перехватило дыхание, ее лицо оказалось в опасной близости к его лицу.

Она не могла отвести взора от стального блеска его серых глаз.

Время словно остановилось. Но через мгновение, неразборчиво пробормотав какое-то извинение, Орисса высвободилась из его рук и кое-как добралась до двери.

Затем, не оглядываясь, она побежала в свою каюту.

Только повернув изнутри ключ, она почувствовала себя в безопасности и, убедившись, что Нейл все еще спит, села. Ей казалось, что только что она боролась не просто с ветром, но также каким-то необъяснимым образом и с майором Мередитом.

Вчера она заснула с мыслью о нем, полная переживаний за Чарльза и в то же время пребывая в убеждении, что майор не узнал ее. Его глаза оставались холодны, и это лишний раз подтверждало, что она не узнана.

Утром ее уверенность окрепла: он явно не находил сходства между ней и той женщиной, которую видел пробиравшейся то вверх, то вниз по темным лестницам холостяцкого пансиона на улице Королевы Анны – иначе он непременно бы выдал себя.

Тем не менее она сочла разумным по мере сил избегать его: для нее майор Мередит был крайне нежелательным знакомым, да и Чарльз очень уж нелестно отзывался о нем.

В ближайшие четыре дня это оказалось нетрудно – благодаря скверной погоде в Бискайском заливе. Даже Орисса не рискнула бы выйти на смываемые волнами доски палубы.

Правда, ей тяжко было сидеть в каюте с Нейлом, словно в заточении, но это дало ей возможность шить из прекрасного муслина, купленного ею в Лондоне, новые платья. Она также обновила свое зеленое вечернее платье, украсив его кружевом и лентами.

Как выяснилось, Нейлу понравилось валяться в постели и бездельничать, слушая сказки. Ориссе же не составляло труда, рассказывая, шить.

Ее работа быстро продвигалась, и к тому времени, когда судно подошло к Гибралтару, девушка стала задумываться, чем бы еще занять свое свободное время.

В первый же вечер в ресторанном зале первого класса она заметила среди пассажиров несколько индийцев.

Ей очень хотелось познакомиться с ними, поболтать о милой ее сердцу Индии. Но больше всего ей хотелось выяснить, помнит ли она еще язык, которым так хорошо владела в детстве.

В те годы, поскольку няня разговаривала с ней на своем родном языке, Ориссе было так же легко общаться с местными жителями, как и говорить по-английски со своей семьей.

Однако Орисса прекрасно понимала, что леди Кричли не понравится, если девушка вздумает водить дружбу с индийцами, плывущими на корабле, и поэтому следовало придумать кое-что получше.

И она отправилась искать помощника капитана, краснощекого весельчака, который отлично справлялся с самой важной частью своих обязанностей: изобретательно развлекал пассажиров.

– Окажите мне любезность, – попросила Орисса, – отыщите на борту кого-нибудь, кто мог бы дать мне несколько уроков языка урду.

– Вы имеете в виду учителя-индийца, миссис Лейн? – удивился помощник капитана.

– Именно. Возможно, кто-нибудь с палубы второго или третьего класса пожелает немного заработать, – ответила она. – К сожалению, я не могу платить много.

– Понимаю, – протянул помощник капитана и пообещал: – Я посмотрю, есть ли кто-нибудь подходящий, но если такой пассажир плывет не первым классом, потребуется специальное разрешение капитана, чтобы допустить его на эту палубу.

– Уроки придется начинать только тогда, когда уснет мой подопечный, – продолжала Орисса, – а это означает, что проводить их можно будет лишь в вечернее время. Обычно я ухожу из кают-компании сразу после кофе.

– Я это знаю, – улыбнулся ее собеседник, – вы не играете в карты, миссис Лейн.

– Я не могу позволить себе неоправданный риск. – Орисса тоже улыбнулась.

– Что ж, я, конечно, постараюсь помочь вам, чем смогу, – пообещал помощник капитана, – и я уверен, что, поскольку на Мальте несколько пассажиров сходят, будет легко подобрать каюту, которой вы сможете пользоваться.

– Огромное вам спасибо, – сердечно поблагодарила Орисса.

Ее взволновала сама мысль освежить в памяти язык, который, как она была уверена, за многие годы наверняка подзабылся. Однако в ней, казалось, ярко оживало каждое слово, которое она когда-либо произносила.

Иногда по дороге в школу или сидя в одиночестве в унылом доме в Итон-Плейс, она нарочно называла предметы вслух на урду – ей так нравилось слышать певучий язык своего детства.

К тому времени, как они достигли Гибралтара, ресторанный зал был снова полон, и Нейл теперь ходил обедать с бабушкой и дедушкой.

Несмотря на свое более чем разумное решение избегать майора Мередита, она не смогла не заметить, что его присутствие превращает самый пустой разговор в интересную беседу.

На стоянке у Мальты именно майор Мередит принес известие, что нильская экспедиция одержала победу у оазиса Абу-Клеа.

– Победа? – резко спросил генерал.

Все за столом впились глазами в майора Мередита.

– Генерал Стюарт доложил, что провел успешную битву в двадцати пяти милях от реки.

– Как велико было сражение? – спросил генерал.

– Думаю, что крупное, против него выступило десять тысяч туземцев, – ответил майор Мередит, – но рапорты о случившемся пока что предварительны и недостаточно подробны.

Орисса представила себе десятитысячную армию врагов на поле боя и почувствовала, что ее пробирает дрожь. Скоро Чарльзу предстоит драться, и эта мысль лишала ее покоя.

– Есть ли новости о генерале Гордоне? – осведомился генерал.

– Донесение генерала от двадцать девятого декабря гласило: «Хартум надежен, может держаться годами!»

– Каким образом получено донесение? – поинтересовался полковник Онслоу.

– Насколько я знаю, оно было написано на крошечном клочке бумаги и тайно пронесено туземцами на себе. – Майор Мередит медленно обвел глазами присутствующих. – По словам этого человека, в дороге его ограбили и избили враждебно настроенные арабы, но как бы тщательно они его ни обыскивали, он сумел доставить свое крохотное послание до Корта.

– Значит, после двадцать девятого декабря известий больше не было? – спросил полковник Макдугал.

– Возможно, были, но на Мальте об этом еще не знают, – ответил майор Мередит.

Из зарубежной прессы, поступающей на борт, пассажиры узнали и другие новости, в частности, о взрывах динамитных шашек в палате общин и в лондонском Тауэре.

– Боже мой! – воскликнула леди Кричли. – До чего дошел мир! Кто мог содеять такое?

– Они именуют себя «ирландскими невидимками», но прибыли они из Америки, – объяснил ей майор Мередит. – Есть разрушения в зале палаты общин, и особенно пострадала скамья оппозиции.

– Я едва могу поверить, что подобные вещи происходят в Англии! – вмешалась миссис Онслоу. – Почти невыносимо думать об этом и о том беспорядке, в котором пребывает сейчас весь мир!

– Вы правы, – согласилась леди Кричли.

– Хотя должна заметить, – продолжала миссис Онслоу, – нам нужно благодарить Бога, что мы избежали кораблекрушения в том ужасном шторме.

– Не думаю, что нам грозила хоть малейшая опасность, – уверил ее полковник Макдугал. – Неделю назад я читал сводку в газете о том, что с прошлого года количество кораблекрушений снизилось на четыреста одиннадцать единиц по сравнению с 1883 годом, и, как следствие, погибло на тысячу двести человек меньше.

– Я тоже читал эту статью, – сухо заметил майор Мередит, – и хотя приведенные цифры ободряют, остаются еще три тысячи унесенных морем в этом году!

– О, давайте лучше поговорим о чем-нибудь более веселом, – попросила миссис Онслоу. – Я устала и от войн, и от взрывов, и от разговоров об утопленниках.

Неожиданно она с улыбкой обратилась через стол к Ориссе:

– Несомненно, миссис Лейн, вам, как и мне, очень хочется получить газеты и прочесть в них о помолвке принцессы Беатриче с принцем Хенри Баттенбургским. Такие новости для нас, женщин, гораздо занимательнее, согласитесь?

– О да, конечно, – вежливо ответила Орисса. Она не могла признаться, что для нее гораздо важнее было то, что говорил майор Мередит, и она жадно ловила каждое его слово.

Дело было не только в том, что она искренне интересовалась тем, что происходит в мире, и хотела услышать новости, которыми он делился, тем более что, как она понимала, он был в привилегированном положении, имея доступ ко всей, в том числе и к секретной информации везде, где они только причаливали, – нет, в его глубоком звучном голосе было что-то такое, что завораживало ее.

По прошествии нескольких дней она вдруг обнаружила, что с нетерпением ждет каждого его появления в ресторанном зале. Орисса не могла понять, почему он стал казаться ей таким примечательным, хотя внешне он ничем особенным не выделялся.

Обычный брюнет среднего роста; черты его лица словно высечены из гранита, но далеко не безупречны.

Он был худощав, и на его лице резко выделялись скулы.

На фотографии, решила она, он бы выглядел вполне обычным английским джентльменом, однако в реальной жизни в нем было нечто, отличавшее его от всех других мужчин.

Может быть – его взгляд или циничный изгиб губ, возможно – авторитет или аура решительности, окутывавшая его. Нет, Орисса затруднялась сказать, что именно отличало его, она просто чувствовала это – и все.

«Интересно, – думала она, – чем он занимается на борту большую часть дня. Он не появляется в кают-компании до самого обеда, да и к столу он приходит уже после того, как все остальные успевают занять свои места».

Вскоре она узнала, что и картами он не увлекается, хотя для других пассажиров это развлечение являлось единственным способом прогнать дорожную скуку.

По воскресеньям пассажиры не находили себе места, повсюду раздавалось ворчанье и брюзжание – ведь по воскресеньям не было ни виста, ни безика, даже курение не поощрялось.

Средиземное море встретило корабль ярким солнцем, но вечера все еще оставались прохладными, пока они не бросили якорь в Александрии. Тогда Орисса настояла на том, чтобы Нейл ежедневно гулял на свежем воздухе, и даже пытаясь подольше удержать его на палубе, придумала кое-какие игры.

Отыскав среди его вещей коробку с красками, альбом с печатными картинками и несколько чистых листов, она предложила мальчику заняться раскрашиванием.

Кроме того, она посоветовала ему ежедневно рисовать на чистом листе особую картинку, чтобы подарить маме, когда они приплывут в Бомбей.

Малыш был в восторге, и Ориссе пришлось вычерчивать контуры животных и людей в качестве иллюстраций к сказкам, которые она рассказывала ему.

По правде говоря, рисовать она никогда не умела и никогда не стремилась проводить все свое свободное время с красками, как иные ее сверстницы, которые часами охотно выписывали акварелью цветы, причудливые беседки и замки.

Она могла изобразить контур слона, набросать вполне узнаваемого тигра или певчую птицу, но все остальное было выше ее умения.

Они находились всего в одном дне пути от Александрии, когда их курс пересекся с курсом военного корабля, направлявшегося в ту же сторону.

Взволнованный Нейл помчался в каюту за своим альбомом.

– Корабль маме, – радостно воскликнул он, вручая альбом Ориссе. Девушка беспомощно взирала на большой корабль с его внушительного вида центральной трубой и двумя высокими мачтами.

Опустившись в шезлонг, она устроила альбом на коленях.

– Нарисуй все флаги, – потребовал Нейл, когда вымпел военного корабля затрепетал на ветру. Орисса сочла, что они, должно быть, сигналят «Дорунде».

– Корабль слишком велик, – заметила Орисса. – Такой нелегко нарисовать.

– А я-то думал, что вы талантливы, миссис Лейн, – произнес насмешливый голос, и ей не было нужды оглядываться, чтобы понять, кто говорит.

– Она рисует мне большой корабль, – охотно объяснил Нейл.

Он не был робким ребенком, потому что воспитывался в окружении взрослых.

– Это корабль британских вооруженных сил «Агамемнон», – сообщил майор Мередит, – и – специально для расширения вашего кругозора, миссис Лейн, – это самый последний двухвинтовой броненосец с орудийной башней.

– Теперь нарисовать его стало значительно легче, – с сарказмом заметила Орисса.

– И не забудьте, четыре тяжелые пушки, – предупредил майор Мередит.

– Может быть, вы сами и нарисуете, раз уверяете, что это так легко, – отпарировала Орисса, вручая ему альбом и карандаш.

Она ожидала, что он откажется, но вместо этого он взял у нее альбом и, сев на стул, набросал корабль – рисунок занял целый лист.

К ее искреннему удивлению, рисовал он превосходно.

– Куда идет этот корабль? – спросил Нейл.

– На усиление британской морской эскадры китайского гарнизона, – ответил майор Мередит.

Под искусными карандашными штрихами майора корабль обретал легко узнаваемые контуры.

– Вы настоящий художник! – воскликнула Орисса.

– Вы мне льстите! – усмехнулся он.

– Рисование никогда не было среди моих любимых предметов, – призналась она, очарованно глядя, как корабль оживает на бумаге.

– А какие же вам нравились? – спросил майор Мередит.

– История и литература, – искренне ответила Орисса.

– Так я и думал, что вы любите историю, – заметил майор Мередит.

– Почему, интересно знать? – вырвалось у Ориссы.

Но тут она испугалась, посчитав, что разговор становится слишком уж личным.

К тому времени рисунок был закончен, и, проигнорировав ее вопрос, майор Мередит вручил альбом Ориссе со словами:

– Вам следует объяснить Нейлу, что новый «Агамемнон» призван заменить своего тезку, старый деревянный линейный военный корабль, участвовавший в бомбардировках фортов Севастополя.

– Неужели? – с загоревшимся взором воскликнула Орисса. – Меня всегда интересовала Севастопольская битва.

– У нас, как обычно, были трения с Россией, – сказал майор Мередит.

– Насколько серьезно положение вещей в Индии?

Несмотря на свое мудрое решение не интересоваться военными вопросами, Орисса на сей раз не смогла удержаться в рамках привычного благоразумия.

– Очень серьезно, – ответил майор Мередит, – но большинство, как всегда, об этом не знает.

Словно не желая продолжать разговор, он отошел от нее к борту, где застыл Нейл, разглядывая военный корабль.

Он недолго пробыл там, рассказывая малышу о корабле и объясняя значение вымпелов. Затем, не перекинувшись с Ориссой ни словом, он ушел.

Нейл провел за раскрашиванием рисунка, так искусно сделанного майором Мередитом, целый день.