Текст книги "Стихия любви"

Фенелла вынула из ридикюля небольшое зеркальце и принялась рассматривать свое отражение. Герцог понял, что, как и большинство женщин, она интересовалась не лошадьми, а их владельцами.

Спустившись к скаковому кругу, он увидел, что там толпилось много народу. Среди собравшихся была и Альдора.

Она оживленно разговаривала с какими-то людьми, вид которых не внушал герцогу особого доверия.

Однако, когда он появился, они приветствовали его радостными возгласами:

– Спасибо, спасибо! Мы были уверены, что ваша светлость нас не подведет!

– Полагаю, они поставили на победителя? – спросил герцог у Альдоры.

– Конечно! – отозвалась девушка. – Я осмотрела Геркулеса перед тем, как начались скачки, и сказала им, что первой придет именно эта лошадь, хотя победа досталась ей и жокею нелегко.

– Мы так благодарны вашей светлости! – продолжали восклицать игроки, обращаясь теперь к леди Альдоре. – Вы никогда нас не подводили! А как вы думаете, кто будет первым в следующем заезде?

Герцога раздражало, что эти люди, видимо, считали девчонку знатоком всех лошадей, которые участвовали в скачках.

Альдора помедлила, прежде чем ответить:

– Я смогу сказать наверняка лишь за несколько минут до конца скачки. Но, по всем данным, это должен быть Гордон.

– Главное не эти данные, – воскликнул кто-то в толпе, – нам хочется знать, что подсказывает ваш внутренний голос. Именно он приносит нам выигрыш!

Услышав слова «внутренний голос», герцог поморщился. Он не мог поверить, что вся эта сомнительная публика верит в подобную цыганскую чушь.

Ему вновь захотелось напомнить девушке, что молодой леди больше подходит общество ее матери, чем окружение подобных людей неопределенного социального статуса.

Герцог был готов высказать свое мнение вслух, но передумал. Ему не хотелось связываться с этой своенравной молодой особой.

С этой мыслью он вернулся к Фенелле. Альдора уже сидела в самом конце той же трибуны. Герцог удивился, почему она села так далеко. Неужели ей не интересна скачка?

Через несколько мгновений раздался стартовый выстрел, лошади рванулись вперед, и в тот же момент Альдора вскарабкалась на скамейку, на которой только что сидела, чтобы ей было лучше видно.

Герцог вновь подумал, что подобное поведение совершенно недопустимо для молодой леди из высшего общества. Но маркиза не обращала на это никакого внимания.

Когда лошади достигли финишной прямой, одна из них неожиданно стала уверенно обгонять своих соперниц и пришла к финишу, на голову опередив всех остальных. В начале заезда казалось, что у нее нет ни малейших шансов т победу. Только Альдора все это время энергично подбадривала аутсайдера.

Герцог не мог понять, как она сумела точно определить победителя заезда!

Пока готовился четвертый заезд, он спустился в загон, А несмотря на то, что совсем недавно клялся не иметь ничего общего с этой молодой особой, подошел к Альдоре и спросил:

– Вам повезло в прошлый раз? Я был удивлен, узнав, что вы оказались правы.

В это время девушка осматривала лошадей, которые должны были участвовать в четвертом заезде. Неохотно, не отрывая взгляда от проходивших мимо скакунов, она отозвалась:

– Да, я знала, что победит именно эта лошадь.

– Но каким образом?

Альдора не отвечала, и герцог снова спросил:

– Вы слышали? Я хотел бы понять, как это вам удается?

Она взглянула на него и ответила просто и искренне:

– Не могу объяснить. Я это чувствую и почти никогда не ошибаюсь!

– Вы хотите сказать, что вам подсказывает ваш «внутренний голос», как выразился один из ваших друзей?

– Для этого мне нужно осмотреть всех лошадей и подойти к каждой как можно ближе.

Альдора говорила так, словно не понимала, что тут объяснять. Герцог, раздраженный ее тоном, резко бросил:

– Может, объясните? Я не понимаю.

– Здесь нечего понимать, – отозвалась Альдора. – Либо у вас есть чутье, как говорят цыгане, либо у вас его нет!

– И у вас оно есть?

– Да.

– Ну а я, видимо, подобным чутьем не обладаю!

Она повернулась и внимательно посмотрела ему в лицо.

Герцог заметил, что в ее серых глазах сверкают золотые искорки, словно в них глубоко-глубоко спрятался солнечный лучик.

Ему показалось, что она пытается проникнуть взглядом в самую его сущность.

Через мгновение она сказала:

– Вы любите лошадей, и они занимают большое место в вашей жизни. Вы могли бы развить подобное чутье, если бы поверили. Но сейчас вы не верите, так что это маловероятно.

– Поверил бы во что? – спросил герцог, совершенно ошеломленный.

Неожиданно Альдора улыбнулась, показались ямочки на щеках.

– А вот это, ваша светлость, – с легкой иронией в голосе произнесла она, – вам придется узнавать самому!

С этими словами она ушла, словно разговор был окончен.

Герцог пришел в ярость: еще ни одна женщина ни разу не позволила себе подобным образом оборвать разговор с ним, тем более что он желал его продолжения.

Но Альдора исчезла из виду и появилась лишь тогда, когда скачки закончились и все гости уже уселись в фаэтон, который должен был отвезти их обратно в Беркхэмптон-Хаус. Альдора заняла свое место, затем выглянула из окна и помахала своим многочисленным друзьям. Они кричали ей вслед какие-то комплименты и махали шляпами.

Герцог не переставал удивляться тому, что маркиза позволяет дочери вести себя подобным образом.

Ее светлость как будто не замечала того, что происходило вокруг Альдоры.

В тот вечер хозяева дома устроили прием на тридцать человек.

Герцог не удивился, узнав, что к дому специально пристроили огромный бальный зал, а из Лондона пригласили модный в те дни оркестр;

Фенелла с восторгом ждала, что вскоре сможет потанцевать с герцогом.

– Я мечтала об этом с тех пор, как впервые увидела вас, – сказала она.

– Я хотел бы держать вас в объятиях не только во время танца, – отозвался герцог.

– Я хочу и того, и другого, – нежно проговорила она. – Уверена, что танцуете вы так же божественно, как, видимо, делаете все в этой жизни.

В ее голосе прозвучал откровенный намек.

Герцог спокойно принимал подобные комплименты, он знал себе цену. Но его задело, что среди всех его талантов не оказалось так называемого «чутья», о котором говорила Альдора.

Герцог, впрочем, был абсолютно уверен, что все это вздор. Он не верил ни в какие сверхъестественные способности вроде ясновидения или предчувствия.

И все же Альдора заранее была уверена в победе Золотого Рассвета. Как он позже узнал, ставки на эту лошадь были сорок против одного.

«Что-то в этом есть сомнительное», – подумал герцог с подозрением.

Откуда молоденькой, хорошо воспитанной девушке, едва успевшей выйти в свет, могло быть известно о подобных вещах?

Как член жокей-клуба герцог прекрасно знал, что на ипподроме, особенно на таких скачках, имеют место всяческие козни, уловки и интриги, которые, как правило, бывает почти невозможно доказать или предотвратить.

Но он не мог поверить, что об этом может быть известно юной неопытной леди.

Но если она и вправду обладала столь редкой интуицией, что могла безошибочно определять победителя, это, бесспорно, был бесценный дар богов. Не зря с таким энтузиазмом об этом говорили поклонники Альдоры, которые окружали ее во время скачек.

– Сорок против одного! – пробормотал герцог.

Затем он вспомнил, что почти все его знакомые поставили на предполагаемого фаворита и потеряли свои деньги.

Альдора спустилась к обеду изысканно одетая, и герцог понял, что здесь не обошлось без забот ее матери.

Она выбрала для дочери бледно-зеленое платье. Волосы Альдоры украшала диадема из живых листьев.

Девушка была похожа на лесного эльфа, и герцог почувствовал, что этой девушке больше по душе природа и свежесть раннего утра, чем торжественный блеск бального зала.

Наверное, подобное ощущение возникло у него еще тогда, когда он увидел ее утром верхом на лошади, с легкостью преодолевающей сложнейшие барьеры.

Лошадь под ней словно становилась крылатой.

«Я совсем не хочу думать об этой девушке», – напомнил себе герцог.

Тем не менее он поискал ее глазами и увидел, что она танцует с каким-то молодым офицером из королевской охраны. Альдора смеялась так искренно и непринужденно, что казалось, сама природа смеялась вместе с ней.

Когда танец закончился, Фенелла увела герцога на открытую лужайку.

Как и накануне, небо было усыпано яркими звездами, лунный серп висел на ночном небосклоне.

Они немного прошлись по саду, и герцог почувствовал, что Фенелла нарочно удаляется от дома, чтобы побыть с ним наедине. Она ждала его поцелуев, готовая упасть к нему в объятия.

Подобное нетерпение слегка коробило герцога.

Они остановились возле тисовой изгороди по другую сторону лужайки. Фенелла повернулась к герцогу, стараясь заглянуть ему в глаза. Серебристый свет луны падал на лицо влюбленной женщины.

– О, дорогой! – ласково шептала она. – День был таким длинным! Я еле дождалась вечера, чтобы иметь возможность остаться с вами наедине!

Герцог холодно думал, что еще никогда в жизни не встречал столь красивой женщины. Но почему-то страсть не разгоралась в нем. Ему даже не хотелось заключить ее в объятия.

Тогда Фенелла сама обвила его шею руками и прильнула к нему.

Герцог чувствовал это нежное упругое тело, аромат ее экзотических духов щекотал его ноздри, но ответное желание не просыпалось в нем. Она начала покрывать его лицо и губы страстными, зовущими, молящими поцелуями.

Герцог обнял ее, а Фенелла крепче прижалась к нему всем телом, волнуя и возбуждая его.

Губы герцога отвечали на поцелуи подруги, но мысли были далеко. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, Альдора чувствует, что происходит в этот момент, и в ее глазах все те же ненависть и презрение.

Глава 3

Второй день скачек прошел по той же программе, что и первый. Однако всех участников скачек – и лошадей, и жокеев, и их помощников, казалось, воодушевил успех первого дня, и теперь состязания стали еще более азартными и захватывающими.

То же можно было сказать и о дамских туалетах: декольте стали глубже, шляпки украшены пышнее и ярче, а личики дам казались еще красивее.

Герцога интересовали только скачки. Он часто уходил с трибуны и спускался вниз, чтобы побеседовать с участниками очередного заезда, осматривал лошадей. Фенелле это явно не нравилось. Каждый раз она недовольно и обиженно поджимала губки.

Когда в очередной раз герцог вернулся и сел с ней рядом, она бросила на него жадный взгляд и так откровенно сжала его руку, что ему стало несколько неловко. Он считал подобную демонстрацию их отношений вызывающе неуместной.

Герцог всегда заботился о репутации своей дамы сердца, но был не склонен забывать и о своей собственной.

Конечно, он не мог помешать светским сплетникам судачить о своей персоне, но не собирался подливать масла в огонь и будить воображение людей, склонных интересоваться чужими делами больше, чем своими.

Он поднялся и отошел, чтобы поговорить с двумя джентльменами, которые сидели сзади них.

Когда заезд начался, герцог увидел, как Альдора проскользнула к тому месту, откуда ей было удобнее всего наблюдать за происходящим. Как и накануне, она собиралась взобраться на скамейку, чтобы головы сидевших впереди не мешали ей следить за соревнованием.

Герцог не удержался, подошел к ней и спросил:

– Надеюсь, ваш «внутренний голос» подсказал вам, что большой королевский кубок достанется Фокс-Хантеру?

Фокс-Хантер принадлежал ему, и эта лошадь по праву считалась фаворитом сезона. Сейчас она шла с большим преимуществом.

Герцог, невольно раздражаясь, отметил, что ждет ответа Альдоры с каким-то волнением. Ему хотелось, чтобы она ответила утвердительно.

Однако медленно и неохотно девушка проговорила:

– Лично я поставила на Терьера!

Герцог ушам своим не поверил.

Он неплохо изучил всех участников этого заезда. Терьер, так же как и его никому не известный владелец, был безоговорочно признан аутсайдером.

Все остальные лошади, которые участвовали в соревнованиях, были известны герцогу либо по конному заводу, либо по отзывам знатоков.

Он почувствовал себя наивным простаком. Ведь ясно, что претензии Альдоры на умение безошибочно определять победителя по меньшей мере несостоятельны. Юной леди просто очень хочется поиграть в мужские игры.

Губы герцога тронула снисходительная улыбка, и он с легкой иронией в голосе произнес:

– Что ж, желаю удачи!

С этими словами он вернулся на свое место рядом с Фенеллой. Через мгновение был дан старт.

Все зрители подались вперед, чтобы лучше видеть бегущих лошадей.

Единственным серьезным соперником Фокс-Хантера герцог считал скакуна герцога Ричмонда. Он уже принес своему владельцу немалую прибыль, так как всегда выступал успешно.

Но в данной ситуации победа была для его светлости делом чести, а не только денег.

Ипподром принадлежал именно герцогу Ричмонду, на скачки собралось много его друзей, и его светлости хотелось победить на своей территории.

Герцог прекрасно это понимал, но жаждал доказать, что Фокс-Хантер действительно так хорош, как он считал сам.

Этого мнения придерживались и все гости Беркхэмптон-Хауса, которые поставили на его лошадь.

– Не разочаруй нас, Инграм! – говорили они ему накануне вечером. – Надеемся, ты дашь нам возможность заработать достаточно, чтобы возместить все траты за наше пребывание здесь.

Герцог понимал, что они надеются на то, что ему достанутся оба приза: и большой королевский кубок, и кубок Гудвуда.

Он не вспоминал о предсказании Альдоры до тех пор, пока лошади не вышли на финишную прямую.

Тогда он заметил, что рядом с жокеями герцога Ричмонда и его собственным несется еще один, одетый в зеленую форму с желтыми нашивками и зеленый шлем. Герцог не знал, о принадлежности к какой конюшне свидетельствуют эти цвета.

Он поднес к глазам бинокль, чтобы разглядеть номер лошади.

Это был Терьер!

Лошадь уверенно догоняла лидеров гонки, идя по внутреннему кругу.

Через мгновение, когда жокей герцога прилагал все усилия, чтобы опередить жокея герцога Ричмонда, седок Терьера с легкостью обошел обоих лидеров на корпус.

Зрители буквально онемели от изумления. Такого никто не ожидал. Когда победитель достиг финиша, раздался всеобщий возглас удивления.

Через некоторое время к герцогу стали подходить люди, чтобы выразить сожаление – вполне искренне, так как все они потеряли свои деньги. Герцог невольно поискал глазами Альдору, уверенный, что она не упустит повода позлорадствовать.

Однако ее место опустело. Видимо, девушка спустилась вниз, чтобы посмотреть на лошадь-победителя.

Герцог направился к маркизе, которая заговорила сразу же, как только он подошел ближе:

– Мне очень жаль, Инграм, но я уверена, завтра вам повезет больше!

– Мне жаль тех, кто доверился мне, – сдержанно проговорил герцог и присоединился к тем, кто спускался вниз, к скаковым дорожкам.

Альдоры нигде не было видно. Герцог пошел в весовую, где висели большие табло, из которых зрители могли узнать, что Фокс-Хантер и лошадь герцога Ричмонда пришли ноздря в ноздрю, поделив второе место. Это, однако, было слабым утешением.

Когда наконец герцог увидел Альдору, она оживленно что-то обсуждала с каким-то господином средних лет.

Герцог всегда гордился своими манерами, не собирался он изменять себе и в этот раз. Он подошел поздравить победителя.

– А вы, должно быть, мистер Барнард! Позвольте поздравить вас с победой. Это было для всех нас необычайным сюрпризом!

– Благодарю, ваша светлость! Я был изумлен так же, как все остальные, кроме леди Альдоры, разумеется!

Герцог взглянул на девушку: он готов был поклясться, что она с трудом сдерживала ироническую улыбку.

Через несколько минут мистера Барнарда окружила толпа людей. Все хотели поздравить его, а герцог воспользовался этим, чтобы задать Альдоре вопрос, который давно вертелся у него на языке:

– Как вы догадались, что первым придет Терьер? Ведь об этой лошади никому ничего не было известно?

Она не отвечала, и герцог не смог удержаться, чтобы не добавить:

– Только не говорите мне о вашем «внутреннем голосе»Я уверен, что вы знаете какие-то приемы, которые неизвестны простым зрителям.

Она снова промолчала. В это время мимо них проехали оба жокея, занявших второе место. Было видно, насколько оба разочарованы и растерянны.

– Они сделали все что могли! – сказала вдруг Альдора, словно герцог собирался в чем-то их обвинять.

– Это я знаю, – резко бросил он и добавил, обращаясь к своему жокею:

– Вам просто не повезло, Дэвид. Но на таких соревнованиях никто не застрахован от неожиданностей.

Жокей хмуро улыбнулся:

– Мне очень жаль, ваша светлость. Я сделал все что мог. Знаю, что вы разочарованы.

– У нас еще будет шанс, – отозвался герцог.

С этими словами он ласково потрепал коня по шее и подумал, что, возможно, и завтрашний день тоже принесет ему разочарование. Он вдруг спросил себя: а что, если Альдора уверена в том, что и большой кубок Гудвуда достанется не ему?

Герцог постарался выбросить из головы и свои страхи относительно завтрашнего большого заезда, и мысль об Альдоре. Но, как ни странно, весь вечер он только и думал об этой странной юной леди.

Как же она угадала в безоговорочных аутсайдерах потенциальных лидеров, когда любой из знатоков жокей-клуба не стал бы даже обсуждать, есть ли у этих лошадей шансы на победу?

Герцог решил непременно поговорить с Альдорой и постараться выяснить, как ей это удается. А что, если это и вправду какая-то цыганская интуиция или, как называет это сама Альдора, чутье? Герцог никогда еще не сталкивался ни с чем подобным.

Ему не очень хотелось проявлять к девушке внимание какого бы то ни было рода, учитывая ее строптивый характер и настойчивые заверения относительно матримониальных планов герцогини.

Но тем не менее герцог не мог не заметить, как выгодно Альдора отличается от всех других женщин, даже самых хорошеньких. Ее привлекательность была не только в ее внешности.

Многие, с кем она танцевала в тот вечер, находили ее очаровательной.

А позже герцог, войдя в столовую, чтобы выпить бокал шампанского, увидел там Альдору, которая беседовала с каким-то господином почтенного возраста. Ее собеседником был посол, давний друг маркизы.

Они беседовали очень оживленно. До герцога долетел обрывок разговора:

– Намерения русских вполне очевидны нашей администрации в Индии. Премьер-министр этим чрезвычайно озабочен. Проблема усугубляется тем, что лорд Нортбрук не сделал ничего, чтобы наладить отношения с Шер-Али. Напротив, по его милости они даже ухудшились.

Герцогу показался в высшей степени странным этот разговор между почтенным сотрудником министерства иностранных дел и неопытной молоденькой девушкой.

Он намеренно замедлил шаг, чтобы услышать ответ Альдоры.

– Я слышала, – заговорила она своим чистым, мелодичным голосом, – что лорд Нортбрук по каким-то обстоятельствам уходит в отставку.

– Если это правда, – отозвался посол, – это лучшее, что он мог сделать в подобной ситуации.

– Это правда, – откликнулась Альдора. – Газеты сообщат эту новость дня через два.

Герцог понимал, что подслушивать далее не позволяют приличия, но он просто замер на месте, не в силах прийти в себя от изумления.

Альдора, которой едва исполнилось восемнадцать, разговаривала на равных с человеком преклонного возраста, которого сам герцог глубоко уважал как знающего и опытного политического деятеля!

Наливая себе шампанского, герцог подумал, что, если бы этот разговор он не слышал собственными ушами, он бы не поверил, что такое возможно на самом деле.

Затем он отправился в гостиную, где джентльмены играли в карты. Краем глаза он заметил, что Альдора тоже встала с дивана, простилась с послом и направилась к выходу, видимо, собираясь подняться к себе.

Герцог не мог уйти, не удовлетворив своего любопытства. Подойдя к послу, он спросил:

– Могу ли я предложить вам бокал шампанского, ваше превосходительство?

– Благодарю вас, – отозвался тот, – но, по правде говоря, я уже не в том возрасте, когда легко провести на ногах весь день. Я собираюсь найти ее светлость и извиниться за то, что вынужден покинуть общество.

– Я слышал, вы беседовали с младшей дочерью ей светлости?

– Замечательная девушка! – улыбнулся посол. – Просто замечательная! Жаль, что она не родилась мальчиком!

С этими словами он удалился, оставив герцога в немом изумлении.

Правда, он тут же сказал себе, что, видимо, старик просто неравнодушен к хорошеньким девушкам.

На следующее утро герцог опять отправился на верховую прогулку.

Он был почти уверен, что встретит Альдору, однако ее нигде не было видно, и герцог разозлился сам на себя за то, что как будто искал встречи с ней и теперь разочарован.

Он не собирался унижаться и расспрашивать, где она может быть.

В это утро герцог выбрал для прогулки холмистую равнину, которая простиралась к югу от Беркхэмптон-парка.

Он катался верхом почти два часа, но Альдора так и не появилась.

Однако, когда герцог вернулся в конюшню, он видел, как ее коня отводили в стойло. Было видно, что его только что заставили неплохо потрудиться.

Герцог подумал, что Альдора сознательно избегала встречи с ним, и напомнил себе, что именно этого он и хотел. Но в то же время, со смешанным чувством разочарования и досады, он констатировал про себя, что хотел бы вновь остаться с ней наедине и спросить о том, что его интересовало.

День выдался необыкновенно жарким – даже для конца июля. Может быть, из-за жары все участники скачек казались более раздраженными, чем накануне.

Во время разминки лошадей герцог взглянул на своего Метеора и отметил про себя, что никогда еще эта лошадь не была в такой отличной форме. Он был уверен, что она могла претендовать на большой гудвудский кубок.

Его жокей был настроен так же решительно.

Когда жокеи уже готовились к старту, герцог увидел Альдору. Она как раз отошла от группы своих странных приятелей.

Не видя герцога, она сосредоточенно читала программку скачек, слегка хмуря брови.

Герцог пошел ей навстречу.

– Ну и какие же сюрпризы нас сегодня ожидают – плохие или хорошие? – осведомился он тоном, каким обычно говорят с маленькими детьми.

Альдора лукаво взглянула на него и ответила с рассеянной улыбкой:

– Боюсь, ваша светлость, вам будет неинтересно смотреть скачку, если я отвечу на ваш вопрос.

– Иными словами, – несколько раздраженно произнес герцог, – вы ничего не можете предсказать и предпочитаете не сплетничать!

Девушка посмотрела на него, явно забавляясь его раздражением, но и понимая, однако, что неудачи предыдущих заездов не могли не расстроить его.

Так и не ответив, она отошла.

«В который раз убеждаюсь, что девчонка – просто невежа», – подумал герцог, глядя ей вслед.

Однако он никак не мог избавиться от неприятного ощущения, что Альдора знала или чувствовала, что накануне весь вечер он провел в любовных утехах с Фенеллой.

Герцог почти боялся, что это шокирует ее.

«И что меня понесло в Беркхэмптон-Хаус? – подумал герцог, направляясь на трибуну. – В следующий раз остановлюсь у Ричмондов, как обычно!»

Он сел рядом с Фенеллой, и та поспешила сказать:

– Я уверена, дорогой, что первым придет Метеор.

Надеюсь, вы сделали за меня ставку?

– Да, разумеется.

На самом деле он совершенно забыл об этом, так как вообще довольно редко ставил на собственных лошадей.

– Спасибо, – прошептала Фенелла. – Надеюсь, вы выберете для меня что-нибудь необыкновенное на память о том, как мы были счастливы в Беркхэмптон-Хаусе!

– Герцог был достаточно богат, чтобы, зная женскую сентиментальность, всегда доставлять своим подругам подобные удовольствия.

Он бывал искренне рад вознаградить их за те минуты наслаждения, которые они ему дарили, и потому не скупился на подарки – как правило, драгоценности, Правда, бывало, что некоторые дамы его сердца на деле оказывались буквально ненасытными и широко пользовались его щедростью.

Сейчас герцог с грустью подумал, что, несмотря на свою красоту, Фенелла скоро наскучит ему и их отношения станут тяготить его.

И вдруг ему опять стало неловко от того, что Альдора, сидя где-то позади, может прочитать его мысли. Ведь он собирался сделать именно то, за что она так ненавидела его, – насладиться женщиной и бросить ее.

Вскоре после того, как все гости вернулись в Беркхэмптон-Хаус, Фенелла получила печальное известие: лорд Ньюбери телеграфировал своей супруге о том, что у его матери был тяжелый сердечный приступ и теперь она при смерти.

Его светлость просил Фенеллу немедленно вернуться в Лондон.

Маркиза предложила заложить самых надежных лошадей, чтобы доставить Фенеллу в Чичестер, откуда следовал экспресс до Лондона. Это был самый быстрый способ добраться до города.

– Я провожу вас, – сказал герцог, понимая, что это единственное, что он может для нее сделать.

Она благодарно кивнула. Ее глаза были полны слез, губы дрожали.

Через час, взяв самое необходимое из вещей, Фенелла была готова к отъезду. Остальной багаж должны были выслать позже.

Фенелла и герцог отправились на станцию в одном из лучших экипажей маркизы. Все четыре мили пути до Чичестера Фенелла снова и снова повторяла герцогу, как она любит его.

Было очевидно, что она в отчаянии от того, что пришлось расстаться с любовником на два дня раньше, чем она рассчитывала, но герцогу нечего было сказать ей в утешение.

В экипаже он поцеловал ее на прощание, а на платформе перед поездом галантно поднес ее руку к губам.

Фенелла устроилась в удобном купе, специально заказанном для нее, начальник станции махнул сигнальным флажком, из трубы вырвались клубы серого дыма, застучали колеса, поезд тронулся.

В окне в последний раз мелькнуло прелестное личико Фенеллы, она улыбнулась ему на прощание.

Герцог надел шляпу и направился туда, где его ожидал экипаж. Место напротив него, где несколько минут назад сидела Фенелла, теперь было пусто, но герцог поймал себя на мысли о том, что ее отъезд отнюдь не расстроил его.

Пожалуй, он был даже рад, что теперь может в полной мере насладиться скачками, к которым Фенелла была абсолютно равнодушна.

Нельзя сказать, что герцог удивился подобным мыслям.

Их с Фенеллой роман напоминал прекрасный десерт: достаточно небольшой порции, а потом надо вовремя остановиться.

Когда герцог вернулся в Беркхэмптон-Хаус, пора было переодеваться к обеду. Все гости уже собрались в столовой.

У него не было возможности заранее узнать у маркизы, как разместятся гости за столом после неожиданного отъезда Фенеллы.

Он только заметил, что в столовой появилось несколько новых лиц.

Пока он размышлял, какую из дам должен сопровождать к столу, над его ухом неожиданно раздался голос маркизы:

– Мне очень жаль, Инграм, что Фенелла нас покинула. Полагаю, вы не будете возражать, если в этот вечер моя дочь Альдора займет ее место? Так же как и вы, она просто обожает лошадей. Я уверена, вам будет о чем поговорить.

Герцог удивленно приподнял брови: его внимание уже привлекла прелестная жена губернатора, миниатюрная брюнетка с темными глазами, в которых угадывался скрытый огонь.

Но ему ничего не оставалось, как предложить руку Альдоре и пройти с ней в столовую вслед за ее матерью, которую сопровождал посол.

– Это ужасно! – одними губами прошептала Альдора, и герцогу опять показалось, что девушке известны его мысли.

Однако он не собирался опускаться до невежливости, что бы ни говорила Альдора.

За столом он постарался разговаривать главным образом с маркизой. Однако когда герцог повернулся к Альдоре, он обнаружил, что девушка поглощена беседой с молодым человеком, который сидел слева от нее. Это был известный в округе знаток английских гончих.

Герцогу показалось, что между ними разгорелся спор о достоинствах верховых лошадей.

Заметив взгляд герцога, сосед Альдоры взмолился:

– Вы должны меня спасти! Леди Альдора разбила мои доводы в пух и прах! Как это ни постыдно, я должен признать, что она знает о лошадях гораздо больше, чем я.

И у нее просто масса совершенно новых идей по поводу их тренировки и содержания.

Лошади были главной страстью герцога, поэтому он не мог остаться в стороне.

Он принялся горячо возражать Альдоре, хотя в глубине души не мог не признать ее правоту.

После обеда маркиза обратилась к герцогу:

– Инграм, прошу вас, не садитесь за карты. Я хотела бы поговорить с вами.

Маркиза, взяв герцога под руку, проследовала с ним через гостиную в свой личный кабинет, предназначенный для конфиденциальных разговоров и встреч.

Роскошные букеты стояли в нем повсюду, даже на камине, который в это время года не зажигали.

Кабинет выходил окнами на большую каменную террасу, с которой открывался вид на сад. Герцог вдруг почувствовал, что устал и даже рад уединению. Сейчас ему не хотелось ни играть в бридж, ни вести светские разговоры, Маркиза показала ему на удобное кожаное кресло, и герцог с удовольствием опустился в него.

– Здесь у вас просто чудесно! И прием получился замечательный! – сказал он, принимая из рук маркизы стаканчик бренди.

– Благодарю вас, – отозвалась маркиза. – Мне жаль, что Фенелла уехала от нас так рано, но благодаря ее – отъезду я могу поговорить с вами именно сейчас. Завтра я должна быть на обеде у губернатора, так что у меня не будет времени.

Помолчав, маркиза сказала:

– Я хочу поговорить с вами об Альдоре!

Герцог словно окаменел. Это было словно внезапный взрыв над самым ухом.

Он вспомнил предостережение Альдоры и подумал, что до этой самой минуты у него не было ни малейшего повода поверить словам девушки. Пока Фенелла гостила в доме маркизы, ее светлость никак не проявляла намерения сблизить его со своей дочерью.

– Полагаю, вы не знаете, – продолжала тем временем маркиза, – что Альдора – крестница самой королевы.

Герцог пробормотал что-то, соответствующее случаю.

– , – Когда ей исполнится двадцать один год, она вступит в права владения огромным наследством, которое оставил ей крестный отец. Сам он умер пять лет назад.

Она бросила взгляд на герцога, стремясь убедиться «, что он слушает внимательно.

– Альдора совсем не похожа на своих старших сестер.

Это невероятно, но для столь юного возраста она потрясающе умна! Это, впрочем, создает нам дополнительные трудности: никогда не знаешь, чего от нее ожидать.

Герцог смотрел на маркизу, не зная, верить или нет ее словам. Машинально переспросил:

– Потрясающе умна?

– Она уже говорит на шести языках, а теперь еще пытается читать по-русски. К тому же она прекрасно разбирается и в мировой, и во внутренней политике. Я даже пыталась убедить ее, что для молодой девушки так интересоваться подобными вопросами почти неприлично!

Ее светлость усмехнулась и добавила:

– Нередко сотрудники министерства иностранных дел и дипломатического корпуса попадают в неловкие ситуации, разговаривая с ней. Она лучше владеет некоторыми вопросами, чем они!

Герцог было подумал, что маркиза, как и ее младшая дочь, несколько не в себе, но на самом деле он прекрасно знал, что никто никогда не смог бы усомниться в здравом смысле ее светлости. При дворе маркиза слыла женщиной весьма неглупой. Не случайно она пользовалась таким влиянием.