Текст книги "Опасность для сердец"

Глава 9

Охваченная ужасом, Серина оцепенела, сердце ее замерло, голова кружилась. Девушка жаждала забытья, чтобы не видеть темной струи крови, хлынувшей изо рта убитого, его глаз, затянутых пеленой смерти. Внутренний голос подсказывал, что нужно что-то сделать, чтобы помочь ему, постараться остановить кровотечение; но она не могла двигаться, тело ее не слушалось.

Маркиза обернулась, на лице ее застыла маска жестокости, и девушке захотелось убежать подальше от человека, порочного настолько, что он мог ликовать, совершив убийство. Глаза маркизы сверкали, на щеках выступил румянец, и она запрокинула голову, как бы бросая вызов всему миру.

– Пойдем, девочка, мы должны вернуться к гостям.

Серина, уставившись на нее, не могла сдвинуться с места, но маркиза взяла ее под руку и вывела из пещеры. Девушка чувствовала, как в теплых пальцах маркизы, сильных, как сталь, бьется неукротимая энергия.

По-видимому, неосознанное действие, повлекшее за собой убийство, что-то разбудило в маркизе. Она как будто ожила от нового чувства. Вероятно, так же она выглядела в дни расцвета своей красоты, в объятиях желанного любовника.

Она тянула Серину за руку, почти тащила ее за собой по коридору. Серина еле поспевала за ней. Некоторое время девушка ни о чем не могла думать, чувствуя только ужас и холод.

Маркиза останавливалась перед каждой горящей свечой, чтобы погасить. Женщины поднялись по крутым ступенькам. Маркиза все еще держала Серину за руку и не отпускала до самого конца, пока они шли по коридору, ведущему через дверь за выдвижной панелью, обратно в дом.

Они вошли в теплое светлое помещение, потайная дверь за ними закрылась, и девушка, пробуждаясь от кошмара, стала постепенно приходить в себя. Знакомый мягкий свет, блестящие резные перила и облицованные стены, толстый ковер с рисунками малинового и синего цвета, после зловещей игры безжалостного огня и пурпурных теней, мокрых скал и грубых камней, действовали умиротворяюще. Здесь трудно было поверить в обман и зло, в бурные страсти и кровавое убийство. Дрожа, девушка подняла руку ко лбу. Маркиза строго посмотрела на нее и презрительно сжала губы при виде такой слабости.

– Возьми себя в руки, девочка. Сейчас не время. В мире стало на одного подонка меньше. Никто по нем тосковать не станет.

– Но мэм, мэм, – заикаясь произнесла девушка.

Маркиза вскинула голову, бриллианты вокруг шеи и серьги в ее крошечных ушах переливались от пламени свечей.

– Ох, ну и трусиха же ты. Я думала, в твоих жилах течет лучшая кровь, но, кажется, я ошиблась. – Серина инстинктивно отреагировала на упрек и тон ее голоса. Ничего не говоря, девушка расправила плечи и подняла голову. – Пойдем, так будет лучше, – сказала маркиза, – пощипай себе щеки, девочка, чтобы они хотя бы немного порозовели, а то люди подумают, что ты увидела привидение.

Она засмеялась, оценив собственную шутку, но этот смех заставил Серину вздрогнуть. Девушка многое слышала о привидениях с того времени, как приехала в Мэндрейк, а сейчас прибавится еще одно, которое, возможно, будет искать свое заброшенное и изуродованное тело.

Грубый мужчина и контрабандист, он все же был человеком, жил и дышал и имел право на существование на этой земле. И вот, сейчас, его кровь, пролитая несколько минут назад, смешана с грязью, и скоро море унесет его труп в свое холодное царство. Девушке вдруг захотелось вернуться и снова постоять рядом с умирающим. Если она ничего не могла сделать, ей, по крайней мере, оставалось только помолиться за него. Но было слишком поздно, так как маркиза уже поднималась по лестнице и она знала, что должна следовать за ней. Несколько секунд было слышно только шуршание платьев и звук шагов. Когда они дошли до площадки первого этажа, Серина вырвала свою руку из руки маркизы и с мольбой в глазах попросила:

– Пожалуйста, мэм, можно мне уйти к себе?

Маркиза презрительно взглянула в ее сторону:

– Конечно, нет, глупышка, у тебя куриные мозги, тебе не ясно, что мы должны вместе вернуться к гостям? Наше отсутствие могло быть замечено. Скажем, что мы были в спальне, обновляя макияж. Пошли и перестань упрямиться, дурочка. Уверяю тебя, смерть мошенника и контрабандиста – просто пустяк.

Маркиза взяла девушку под руку, и та почувствовала себя, как в железных тисках. Они прошли через первый этаж и дошли до площадки над главной лестницей. Когда они начали спускаться, маркиза громким голосом произнесла:

– Клянусь, мне еще повезет. Я выиграю. Самыми кончиками пальцев чувствую выигрыш.

Она говорила так, чтобы не выдать себя, Серина сразу догадалась, а затем увидела внизу, как из банкетного зала выходят несколько человек – береговая охрана и драгуны и с ними – лорд Вулкан. Маркиза держалась как ни в чем ни бывало, но девушка, чувствуя ее стиснутые пальцы и напряжение во всем теле, поняла, что это только притворство. Она непринужденно продолжала:

– Черт, но игра – это только игра случая. Ты поистине счастливица, что не увлекаешься этим, моя дорогая Серина.

Они спустились вниз по главной лестнице, и с удивлением маркиза посмотрела в сторону мужчин, входящих в зал.

– Боже праведный, еще гости! – вскрикнула она и, взглянув на сына, спросила: – Твои друзья, Джастин?

– Да, друзья, мама, – серьезно ответил маркиз, – но, к сожалению, здесь они находятся по делу, а не для развлечений. Позвольте представить вам офицера, лейтенанта Дэлхема.

Молодой человек с красным лицом туповато поклонился.

– Польщена знакомством с вами, лейтенант, – сказала маркиза, – хотите присоединиться к нам в игре случая?

– К сожалению, мэм, я здесь по долгу службы., Пограничная охрана сообщила, что здесь, у подножия ваших скал, видели лодку. Хочу попросить разрешения обыскать ваш сад и расспросить, знаете ли вы какую-нибудь пристань поблизости, где лодка может стать на якорь или разгрузиться.

Глаза маркизы округлились от удивления.

– Лодка! Здесь! – воскликнула она, переводяь взгляд с одного офицера на другого. – Кого вы подозреваете?

– Контрабандистов, мэм.

Маркиза вскрикнула:

– Контрабандисты! Какой ужас! Контрабандисты в Мэндрейке! Что ты скажешь на это, Джастин?

– Думаю, это полная ерунда, – спокойно ответил он. – Только что лейтенант Дэлхем говорил, что скалы здесь очень опасные, и вряд ли сюда может приплыть лодка. Надеюсь, что контрабандистов скоро схватят!

– О, помолимся Богу за это! – произнесла маркиза. Предупреждаю, лейтенант, я не успокоюсь, пока хоть мельком не взгляну на их груз. Как вы думаете, что там? Кружева? Ленты? Бархат для новых нарядов? А может, бутылка-другая французского бренди?

Раздался взрыв хохота, но маркиза, не обращая внимания на это и очаровывая всех своей неотразимой улыбкой, продолжала:

– Можете смеяться, но неужели никто из ваших солдат не помнит о том, без чего слабые женщины не могут обойтись?! Все так подорожало с начала войны. Думаете, мы способны очаровать вас только естественной красотой, без чудодейственных средств, которые можно купить только у французов? Сжальтесь над нами хоть чуточку.

– Если мы поймаем контрабандистов, мэм, я обязательно скажу вам, что мы нашли в лодке, – ответил Дэлхем.

– Обещаете? – воскликнула маркиза. – Спасибо, лейтенант. Вы поистине галантны, и вы, джентльмены.

Слова маркизы весьма польстили присутствующим.

– Но я не могу отрывать вас от дел. Джастин, избавь джентльменов от нашего чрезмерного гостеприимства.

– Поистине, мэм, – ответил за него лейтенант, – его светлость очень любезны, но мы не можем больше задерживаться. Вы позволите нам продолжить обыск?

– Ну конечно! Вас, прежде всего, интересуют сады, не правда ли? Вы ведь не станете обыскивать дом! Правда, может быть, кто-нибудь из моих гостей связан с контрабандистами. Не исключено, что они даже обмениваются сигналами из окна спальни.

– Не думаю, что это так, – ответил лейтенант.

Маркиза вздрогнула.

– Возможно, вы правы. Многие из них, к сожалению, слишком глупы, чтобы задумать такой план, не говоря уже о его выполнении. Когда-нибудь, когда у меня будет время, я сама стану заниматься контрабандой, и у вас, лейтенант, будет шанс принять участие в погоне, достойной вашего ума.

– Будем надеяться, что этот день не за горами, поймать такого контрабандиста, как вы, будет величайшим достижением в моей незаметной службе.

– Хорошо сказано, – одобрила маркиза. Затем, протянув руку Серине, сказала: – Пойдем, девочка, мы должны вернуться в salon. Но боюсь, что после разговора с лейтенантом игра покажется скучным занятием. Лейтенант, право, с вами было очень приятно поговорить.

– Ваш покорный слуга, мэм.

Лейтенант поклонился и ушел вместе с отрядом. Серина, стоя рядом с маркизой, услышала, как лорд Вулкан отдавал распоряжения лакею показать лейтенанту дверь в восточном крыле дома. Девушка знала, что эта дверь расположена дальше всех от скал. Она вела прямо к запущенному саду, обнесенному стеной, за которой была Аллея Роз. Лейтенанту пришлось бы потерять несколько минут, прежде чем выйти к скалам.

Сейчас девушку и маркизу окружили друзья.

– Слава Богу, они не обыскивают дом, – говорила маркиза, – бочки с бренди, которые три дня назад привезли мне из Лондона, выглядят как контрабандные. Если их обнаружат, нас точно обвинят в том, что мы сами их привезли, и, может быть, Джастина посадят за то, что он сам сидел за веслом лодки.

Гости дружно рассмеялись.

– Да, но мне жаль тех контрабандистов, какими бы они ни были. Вряд ли можно где-нибудь еще встретить таких решительных, крепких парней, как эти солдаты. А пограничники настоящие громилы! Если дело дойдет до драки, контрабандистам несдобровать – клянусь собственной головой.

– Им следует быть осторожнее, – вставил другой.

– Мне хотелось бы повидать таких удальцов, – отозвалась маркиза, – а вот Изабель Кальвер и ее брат могут рассказать нам о них, ведь они только вчера были в Дувре и разговаривали с одним из пойманных. – Раздались удивленные возгласы, а несколько человек пошли искать Изабель и Джилли, чтобы расспросить их об увиденном.

– А что думает об этом наша милая Серина? – послышался ненавистный голос лорда Ротхэма, который, стоя рядом с девушкой, не сводил с нее глаз.

Она молчала, не зная, что ответить, но маркиза ее опередила.

– Она боится, бедная девочка, – однако в ее голосе не было ни сочувствия, ни насмешки.

– Ну, кто же ее осудит за это? – продолжал лорд Ротхэм. – Ведь даже самому неопытному глазу ясно, что только в Париже могла быть сделана эта необыкновенная ткань для ее наряда.

Маркиза от удивления подняла брови и рассмеялась.

– Хэрри, ты чертовски наблюдателен, ничего не ускользает от твоего острого глаза.

– Ничего, когда речь идет о такой красоте. – Он сверкнул глазами в сторону девушки, и та быстро отвернулась от него. – Хэриет, мне нужна твоя помощь, – не унимался он, – наша милая Серина, которую я знаю с детства, сердится на меня. Я уже приносил ей свои извинения, свои глубочайшие извинения, но она меня не слушает. Используй свое влияние, Хэриет, чтобы меня хотя бы выслушали.

Он говорил просто, но в его голосе слышался намек, такой двусмысленный и лукавый, что Серина повернулась к маркизе и произнесла:

– Умоляю простить меня, мэм. У меня болит голова, и, с вашего позволения, я уйду в свою комнату.

Маркиза взглянула на девушку. Она хорошо понимала, что у той уже нервы на пределе. Не имело смысла держать ее здесь дольше.

– Пойди поспи, если это тебе поможет, – сказала она, – действительно, в этих комнатах так жарко, неудивительно, что у кого-нибудь да разболится голова.

– Я вам признательна, мэм. Спокойной ночи.

Серина сделала реверанс. Она не удостоила лорда Вулкана даже взглядом. Но когда уходила, расслышала, как лорд Ротхэм сказал:

– У меня к тебе дельное предложение, Хэриет, и думаю, ты найдешь его интересным.

В его голосе появились саркастические нотки, и хотя это мало что значило, когда говорил лорд Ротхэм, девушка все же удивилась. Могло ли его предложение касаться самой Серины? Подобная мысль просто абсурдна! Девушка пыталась убедить себя в том, что у нее слишком богатое воображение. События этого вечера так ее перепугали, что опасность мерещилась на каждом шагу. Она прошла Большой зал, в котором не были ни души, если не считать двух лакеев, стоявших у двери. Девушка положила руку на перила и собиралась уже подняться по лестнице, но ее остановили.

– Вы уходите, Серина?

К ней направлялся маркиз.

– Да, милорд, я... иду... спать.

Как она ни старалась оставаться спокойной, голос ее все же дрожал.

– Вы чем-то расстроены, – сказал он, – я прочитал по вашему лицу, когда вы спускались по лестнице вместе с моей матерью.

Девушка подняла голову и посмотрела ему в глаза. Голос маркиза, звучавший в эту минуту сочувственно, заставил ее прийти в себя и увидеть в его лице единственное человеческое существо среди толпы ужасных чудовищ, представившихся в тот миг ее больному воображению. На минуту события этого вечера показались ей скорее страшным сном, чем действительностью, а лорд Вулкан представился ей человеком, которому можно доверять. Он смотрел ей в глаза. Серина не ответила на его вопрос, она стояла, такая маленькая и несчастная, краснея и бледнея, с тоской и страданием в глазах. Маркиз взял ее холодную руку в свою и не отпускал, пытаясь согреть.

– Что случилось? – нежно спросил он.

В ответ ее пальцы задрожали как птицы в клетке и сильно сжали его руку, отчаянно ища поддержки, подобно утопающему, хватающемуся за соломинку.

– Я... я не могу... сказать вам, милорд.

Слова прозвучали почти шепотом, так что он должен был наклониться, чтобы их услышать.

– Ну и не надо. Утром все покажется не таким страшным, все образуется.

– Образуется! – повторила она, как бы оскорбившись. – Я никогда... никогда не забуду... никогда.

Девушка готова была расплакаться. Она постепенно оправлялась от шока, в котором пребывала до этой минуты. На миг она снова схватила его за руку, словно искала тепла, но вдруг испуганно отпрянула.

– Я должна... идти.

Серине хотелось скрыться, запереться в своей комнате, остаться одной, забыться. Она почти взлетела по ступенькам, уединившись в своей комнате, бросилась на постель и лежала, уткнувшись в подушки, не в силах даже в потоке слез избавиться от страшных картин, мучивших ее сознание.

На следующее утро девушка проснулась с головной болью и с темными кругами под глазами. Было уже далеко за полдень, когда Юдора разрешила ей встать, но девушка и не пыталась выйти из комнаты, а села на подоконник, наблюдая за морем. Карлица принесла ей еду и молоко. Серина выпила молоко, но от пищи отказалась, сказав, что у нее нет аппетита. Она не стала рассказывать служанке о том, что произошло. Так или иначе, она не могла передать словами все, что видела. Но картина не покидала ее воображения – пламя факелов, освещающих потолок пещеры, грубо вырубленной в скале, огромное тело, распростертое на полу, темно-красная струя крови. Разве сможет она когда-нибудь забыть это?

Виляя хвостом и пряча свой нос в ее ладони, Торко заставил свою хозяйку вспомнить о том, что уже пора вывести его на прогулку.

– Я выйду, Юдора, – сказала Серина, с трудом отгоняя от себя воспоминания.

– Это пойдет вам на пользу, – согласилась Юдора, – вы же бледная как полотно. Если бы вы снова были ребенком, я бы считала, что вам просто нездоровится.

Девушка вздохнула:

– К сожалению, я уже не ребенок, и больше всего меня тревожит не то, что произойдет, а то, что уже произошло. – Юдора ждала, пока ее госпожа придет в себя, но ничего не сказала. Она хорошо знала минуты, когда Серину что-то сильно волновало и когда она не могла говорить. Сейчас девушка страдала, и когда сердце Юдоры обливалось кровью из-за нее, она ничего не могла сделать, только надеяться, что рано или поздно ее госпожа вернется в прежнее расположение духа.

Она подошла к шкафу и достала шляпку из дешевой соломки, но девушка отрицательно покачалаголовой.

– Дай мне мою шапочку, – сказала она, – лучше я ее надену, она хорошо скрывает мое лицо. В этой шапочке меня никто не узнает.

– Ты хотя и выглядишь усталой, все равно намного красивее, чем кто-либо из присутствующих здесь.

Серина улыбнулась.

– Я не думала о том, как буду выглядеть, просто у меня нет никакого желания быть замеченной. В этой шапочке меня, скорее всего, не узнают, и никто не подумает, что я неприветлива, если поспешу скрыться из виду, заметив кого-нибудь.

Девушка подумала, что ей нельзя разговаривать с кем-либо, даже с Николасом и Изабель, чтобы не выдать себя. Утром Изабель прислала ей записку, в которой спрашивала о том, собирается ли Серина заняться верховой ездой, но ей пришлось отослать ответ с отказом, ссыпаясь на усталость и желание выспаться перед обедом. Скорее всего, она не встретит в саду ни Изабель, ни Николаса. Но Изабель так непредсказуема и непостоянна, что невозможно угадать, чего ей захочется через час-другой.

Серина когда-то купила себе шапочку из бледно-голубой шерсти, украшенную лентами. Новая шляпка из бархата с собольим мехом, которую заказали Иветт, пока не была готова, и девушка обрадовалась возможности надеть то, чего не дарила ей маркиза. Она укоряла себя в том, что обращает внимание на мелочи, тогда как нужно думать о более серьезных вещах. Тем не менее ей была приятна мысль о том, что шапочка ее собственная, а не подарок маркизы.

Когда она была уже одета, Торко, предчувствуя прогулку, радостно забегал по комнате. Серина подошла к окну. Она выглянула в сад и увидела, что он пуст. Затем она открыла дверь кладовой – комнатки, которая располагалась внутри сторожевой башенки. Окна ее выходили на юг и восток, и через них открывался вид на сад. Нигде не было видно ни души, только садовник возился вокруг клумб.

– Хочешь, я пойду впереди тебя, – предложила Юдора, – и посмотрю, есть ли кто-нибудь на лестнице?

Она не понимала стремления девушки к уединению, но готова была сделать все, чем могла помочь. Произошло нечто такое, что заставило ее госпожу дрожать как ребенка. Но причину выяснить она не могла, даже после самых подробных расспросов прислуги.

Юдора не дружила с Мартой, которая, по всей вероятности, знала правду. Но Марта была приближенной маркизы, а лакей его светлости не знал ничего, кроме того, что вечером несколько человек из отряда драгунов и таможенников искали здесь лодку с контрабандой и ничего не нашли. Возможно, это все-таки из-за лорда Ротхэма, подумала Юдора, она тоже презирала человека, который соблазнил Хармину. Серина стояла на пороге кладовой.

– Я спущусь вниз по этой маленькой лестнице, – сказала она, – интересно, куда ведет эта дверь.

Серина кивнула на дверь внутри кладовой, низкую и узкую со старинными резными ручками и тяжелым засовом.

– Я никогда не пробовала ее открыть, – ответила Юдора.

– Возможно, она заперта. – Серина потянулась рукой к засову и подняла его. Дверь открылась. – Посмотри, Юдора, тут ступеньки, они ведут вниз. Как ты думаешь, так можно выйти в сад?

Юдора вышла из спальни, чтобы взглянуть.

– Не удивлюсь, если узнаю, что строители замка использовали эту винтовую лестницу как потайной ход.

– Ну конечно, – согласилась Серина, – очевидно, лестница ведет прямо в сад. Это поможет решить мою проблему, Юдора. Никто меня не увидит, и я могу входить и выходить, когда захочу.

Девушка улыбнулась, и Юдора почувствовала облегчение, увидев, что Серина приходит в себя.

– Вполне разумно. Торко защитит тебя, наверное, лестницей пользуются, иначе дверь оказалась бы запертой.

– Пойдем, Торко, – сказала девушка.

На ступеньки из бойниц в стенах башенки падало достаточно света. Серина медленно спускалась по узкой винтовой лестнице, пока не оказались перед дверью. В потемках рукой она нащупала засов, такой же, что и на двери вверху. Дверь была пригнана плотнее, и девушке пришлось с силой ее толкнуть, чтобы открыть.

Но Серина очутилась не в саду, как того ожидала, или на аллее, а на другой лестнице, ведущей в комнату. Вся она была заставлена стопками книг, а в самой середине, за большим столом, на котором тоже стояли кипы книг, сидел старик. Сначала трудно было разобраться, кто из них удивился больше – девушка или обитатель комнаты.

Торко, не желая больше оставаться в одиночестве на узком лестничном пролете, прыгнул в комнату. Он сразу подбежал, к человеку за столом, фыркнул и замахал хвостом. Старик протянул руку и погладил Торко по голове, затем поднялся.

– Будьте так любезны, мэм, пройдите в комнату, – пригласил он.

Серина спустилась вниз и прошла в комнату.

– Приношу вам свои извинения, сэр, – сказала она, приседая в реверансе, – мне показалось, что по лестнице, которая выходит прямо из моей спальни, я попаду в сад. Я собиралась вывести собаку на прогулку.

– Раньше это была комната охраны, – ответил тот, – и ступеньки вели в одну из сторожевых башен. Многие годы ими никто не пользовался, и я думал, что дверь наверху заперта.

– О, я еще раз извиняюсь, сэр, – повторила девушка.

– Но, пожалуйста! Уверяю вас, мэм, я очень рад, входите.

Он машинально потрогал лысину на голове.

– Боже, где мой парик? Мы отвыкли от посетителей, боюсь, что я выгляжу очень неопрятно.

Он поискал глазами парик, который висел на стуле. Надел его, и это придало ему щеголеватый вид. Затем старик подошел к камину и освободил от книг большое кресло.

– Садитесь, пожалуйста, мэм, – попросил он с учтивостью, заставившей девушку понять, что это не просто библиотекарь. Он горбился, но, по-видимому, в молодости был широкоплечим мужчиной высокого роста.

Когда он оторвался от книг, чтобы посмотреть на Серину, лицо его показалось ей знакомым. Но это было обманчивое впечатление, и сейчас она увидела, что его лицо покрыто морщинами, бледное и болезненное.

– Как много здесь книг! – воскликнула девушка, осматривая многочисленные тома, которые не умещались на полках и были разложены на стульях, столах и даже на полу, практически по всей комнате.

– Моя библиотека, – гордо сказал старик. – Я пишу историю, и мне нужно очень много книг. – Он кивнул на упаковку в центре комнаты. – Эти книги прислали вчера вечером с почтовой каретой из Лондона. Я пока не нашел времени распечатать их, но думаю, что они весьма интересны. Вы любите читать, мэм?

– Конечно, сэр, у нас дома большая библиотека. Мой отец не любил читать, но мой дед был ученым. Наверное, вы слышали о нем – сэр Хьюберт Стэверли?

– Хьюберт Стэверли! Боже праведный, я же учился с ним в одной школе. Вспоминаю, парень с белокурыми волосами, который выводил всех нас из себя, потому что выигрывал все призы.

Серина почувствовала странную радость, узнав, что здесь есть кто-то, кто знал ее семью.

– Вы учились в Итоне, сэр?

– Да, конечно. Вся моя семья училась в Итоне.

– А ваше имя. Как вас зовут? – Девушка не успела договорить, так как в эту минуту открылась дверь. В комнату вошел старичок небольшого роста в ливрее дома Вулкан.

– Я услышал голоса, милорд... – начал он. Затем он увидел Серину и застыл от удивления с открытым ртом.

– У меня гостья, Ньюмэн, Боже, я забываю правила приличия. Принеси леди чашечку чая, Ньюмэн.

– Хорошо, милорд, сию минуту.

Удивление слуги было очень забавным.

– Ньюмэн, наверное, подумал, что вы свалились сюда из трубы камина. В эту часть дома можно войти только через одну дверь, которая запирается наглухо на замок и прикрывается решетчатыми ставнями.

– Вам нравится такое уединение, сэр?

– Да, я люблю уединение, и у меня почти не бывает посетителей. Мой сын, конечно, часто приходит ко мне, и изредка – моя жена. Но Хэриет все время занята. Ей всегда хочется развлечений.

Серина с недоумением смотрела на него и вдруг вскрикнула. Старик взглянул на нее.

– О Боже, Боже мой, мне не следовало говорить это. Вы можете забыть то, что услышали? – он сверкнул глазами. – Вот поэтому ко мне никто и не приходит. Понимаете, моя дорогая, я не умею держать язык за зубами, никогда не умел.

Он отодвинул парик на затылок, и это придало ему почти комичный вид, затем он снова его натянул, и сейчас девушке было легко понять, почему его лицо с самого начала показалось ей знакомым. Джастин был похож на отца. Те же правильные черты лица, стальные серые глаза, густые брови, те же подбородок и тонкий нос. Но если это отец Джастина...

Серина стиснула руки. Если это был отец Джастина, значит, сам Джастин не лорд Вулкан и пока не мог носить титул маркиза.

– Я снова опозорился. Со мной почти всегда так случается, но думаю, что могу доверять внучке Хьюберта Стэверли. Даете слово, что не выдадите никому то, что я собираюсь рассказать вам?

– Даю слово, сэр, – воскликнула девушка, – думаю, я догадываюсь о вашем секрете. Вы – маркиз Вулкан, отец Джастина.

– Правильно, моя дорогая, правильно. Но мне не следовало выпускать кота из мешка. Это долгая история и, по-моему, не очень интересная. Судите сами. А вот и наш чай.

Вошел слуга с большим серебряным подносом и поставил его на маленький столик перед камином, который его светлость второпях освободил от книг.

– Чай готов, сэр, – тихо сказал тот.

– Превосходно! Превосходно!

Старик обратился к Серине.

– Простите, мэм, я не ухаживаю за вами, видите ли, я такой рассеянный. Иногда я насыпаю в чай слишком много сахара, намного больше, чем следует, а иногда я вообще забываю о нем. Ньюмен делает это за меня. Он очень аккуратен.

Старик налил чаю Серине, и вдруг девушка почувствовала к нему жалость. Представлял ли он себе, что происходит в его доме? Догадывался ли он вообще о том, что чай, который он пьет, попал в страну без законной пошлины?

Когда слуга вышел, старый маркиз сказал:

– Ну, раз вы меня обнаружили, по справедливости, вы должны знать, почему я здесь, иначе подумаете Бог знает что.

– Буду рада, если вы доверите мне свою историю, милорд, но, если вы предпочитаете не посвящать меня во что-нибудь сокровенное, я пойму.

– И не станете интересоваться этим до конца своих дней? – спросил старик и рассмеялся. – Нет, нет, дорогая. Когда-то я сам был молодым. Дело в том, что я никогда не переставал быть любопытным, когда нужно было что-то узнать о людях. Сейчас, конечно, я предпочитаю находить что-нибудь новое в книгах, но в вашем возрасте меня больше интересовали ходячие книги. Ну ладно, начнем. Вы знакомы с моей женой?

– Да, милорд.

– А с моим сыном?

– Да.

Девушка немного замялась, прежде чем ответить на этот вопрос без колебаний, но старик был вполне удовлетворен кратким ответом.

– Отличный парень, я горжусь им. Он никогда не забывает меня, никогда. Мы часто читаем вместе, но большей частью просто разговариваем. Он рассказывает мне обо всем, что происходит в мире. Я совсем не жалею, что оставил его, и Джастин уверяет меня в том, что мне не о чем жалеть. Прекрасный мальчик, очень хороший. – На минуту старик, казалось, забыл, что собирался поведать девушке свою историю, но затем, наконец, продолжил: – Но вы хотели узнать, почему я здесь. По правде говоря, все началось с того, что я игрок.

– Игрок! – воскликнула девушка.

– Да, да, знаю, о чем вы подумали. Что я такой же, как моя жена. Но это не совсем так. Я не заядлый игрок. Так, играл немного, когда был в Лондоне, но лишь немного. Останавливался в «Кокосовой Пальме» или в «Вотьер», когда отвозил Хэриет на балы к Алмакам. Играя где-нибудь у друзей, я проводил время, чтобы не принимать участия в балах, но это все, что значила для меня игра – не больше. Я любил книги и уже начал писать историю Мэндрейка.

– Сейчас вы именно это и пишите? – догадалась Серина.

– Я пишу последние двадцать лет. Это будет красивая сказка, когда я закончу... если закончу когда-нибудь.

Он оглядел комнату, вздохнул и продолжил:

– Если быть откровенным, больше всего на свете я любил книги. Именно это говорит Хэриет, и она считает, что лучше бы я женился на книгах. Шутка, конечно, но в ней есть доля правды. Ей со мной скучно. Конечно, я слишком стар для нее. Когда я впервые увидел ее, такого прелестного ребенка, она была как фея из волшебных сказок, которыми я увлекался в детстве. Поистине, невозможно описать словами... это лицо неземной красоты. И я подумал... я верил, что смогу сделать ее счастливой. – Старик вздохнул и уставился на огонь в камине. – Да, я – был слишком стар, по-моему. Вскоре я устал от общества, от веселой жизни. Мне не оставалось времени для чтения и, конечно, для работы. Я вернулся в Мэндрейк, предоставив Хэриет свободу. Но неожиданно она вернулась сама. Впервые в жизни мы повздорили, потому что она хотела изменить жизнь Мэндрейка, хотела, чтобы сюда съезжалось много гостей. Думаю, я уже привык к одиночеству, и мне не нравилось видеть много людей в своем доме. Кроме того, мне хотелось остаться наедине с книгами. – – Он снова тихо вздохнул. – Как-то возникли трудности с деньгами. А в это время у нас гостил друг. Это был высокопоставленный emirge из Франции, принц Чарлз де Фоберг сэнт Винсент. Молодой мужчина, в самом расцвете лет, несмотря на это, страдал из-за больного сердца – так же, как и я. У меня болит сердце с тех самых времен, когда я учился в Итоне с вашим дедушкой! Из-за сильных болей принц считал, что он на волоске от смерти. Ох уж эти иностранцы, такие хилые, даже лучшие из них. Он был другом Хэриет, и моя жена убедила меня поговорить с ним, чтобы приободрить его. Он лежал в постели и ждал, когда смерть заберет его. Я пошел к нему. «Чарлз, дорогой друг, – сказал я, – с тобой все в порядке. Встань, вернись к жизни. У тебя впереди еще много лет приятной жизни». «Слишком поздно, – ответил принц, – слишком поздно, дружище, поэтому я умираю». «Умираешь! – воскликнул я. – Тебя, наверное, надули, ты умираешь не больше, чем я. У тебя, как и у меня, иногда болит сердце, но это еще не значит, что нам пора в могилу, нам с тобой жить, по меньшей мере, еще четверть века». Он ничего не ответил, но я решительно настроился поднять его с постели. «Спорим, Чарлз, я умру раньше тебя. Ну как, смелое предложение?» Он слабо улыбнулся: «Ты проиграешь, Вулкан». Я с ним не согласился и покачал головой: «На что ставишь?» «На все, что ни пожелаешь, – ответил он, – потому что я обречен на выигрыш». «Ставлю десять тысяч гиней, – пошутил я, – нет, двадцать тысяч, и я мертвец раньше тебя, Чарлз». Впервые за несколько недель он засмеялся: «Я буду жить назло тебе!» – закричал он. – Вы догадываетесь, чем закончилась эта история?

– Да, думаю, что да, – ответила девушка.

– Моя жена хотела денег – деньги были необходимы для Мэндрейка. Я же стремился к одиночеству. Боюсь, что сейчас я об этом сожалею, но принц был очень богатым человеком. Для него двадцать тысяч гиней – сумма небольшая, но для Мэндрейка – солидная. Вот я и умер. Умер от оспы! В последние дни, перед самой смертью, за мной ухаживали только моя жена и самый преданный слуга.