Текст книги "Брак поневоле"

– Меня заметили, – сказал он просто, – пришлось хорошенько дать этому парню. Будьте уверены, он поднимет на ноги всю округу. Собирайтесь, мы должны ехать.

Хьюго оседлал похищенных лошадей, и они снова пустились в путь. Всю дорогу Камилла прислушивалась, не раздается ли сзади стук копыт, крики или свист пули.

Они были в пути почти час, когда Хьюго остановил лошадь и посмотрел в том направлении, откуда они приехали. Ничто не нарушало ночную тишину, и, мгновение помолчав, он сказал:

– Думаю, мы улизнули от них. Вы должны отдохнуть: подобное напряжение женщине не по силам.

– Я могу ехать и дальше, – уверила его Камилла.

Хьюго ничего не ответил. Посреди пустынного поля он обнаружил стог сена и заставил Камиллу лечь. Все ее тело болело от усталости, а рубцы от ударов кнутом жгли плечи, как огненные ленты. Но, несмотря на это, она сразу же уснула. Ей показалось, что она только что закрыла глаза, когда ощутила на своем плече руку Хьюго и поняла, что уже светало.

– Мы должны ехать, – сказал он.

Еще не вполне проснувшись, Камилла оказалась в седле. Лошади, которых в этот раз добыл Хьюго, оказались не так хороши, как предыдущие, но это были выносливые животные и легко проходили милю за милей. Вперед, вперед и вперед… пока, наконец, к радости Камиллы, Хьюго не остановился около извилистой речки, чтобы напоить лошадей.

– Мы не можем рисковать и заезжать на ферму, чтобы позавтракать, – сказал он. – Наши преследователи могут быть неподалеку. Вы очень голодны, дорогая?

– Я не буду думать об этом, – улыбнулась Камилла, а потом указала на землю: – Смотрите, вот наш завтрак!

У них под ногами были заросли дикой земляники. Они немедленно спешились и с жадностью начали поглощать спелые, сладкие ягоды, прекрасно утолявшие голод.

– Если я не раздобуду для вас какой-нибудь более существенной еды, – сказал Хьюго, подсаживая Камиллу на лошадь, – вы станете такой легкой, что просто уплывете от меня по воздуху. Вы действительно можете потерпеть, пока мы не окажемся в безопасности?

– Конечно, – смело пообещала Камилла, однако была очень благодарна Хьюго, когда он решил остановиться в маленькой гостинице, расположенной в крошечной деревушке вдали от большой дороги.

– Вряд ли наши ночные противники или Мелденштейнская кавалерия найдут нас здесь, – сказал он.

На владельца гостиницы произвели впечатление его новые гости, бывшие, без сомнения, знатными господами, несмотря на весь их растрепанный вид.

Когда Камилла поднялась в комнату, чтобы привести себя в порядок, она просто ужаснулась, взглянув в зеркало. Лицо ее было в пыли, волосы находились в полнейшем беспорядке, а амазонка покрыта грязью. Она быстро умылась, причесала и уложила волосы, а хозяйка, удивляясь роскошному бархату амазонки, с помощью щетки вернула костюму какое-то подобие его былого великолепия.

Хозяйка смотрела на Камиллу с большим любопытством. Какое счастье, что женщина не могла ни о чем спросить. В любом случае девушка была слишком голодна, чтобы вести беседы, и отчаянно торопилась спуститься в отдельную гостиную, где ее ожидала роскошная трапеза, приготовленная по распоряжению Хьюго Чеверли.

Они с аппетитом поглощали еду, пока, наконец, Камилла не призналась, что больше ни в состоянии съесть ни кусочка. Во время еды они почти не разговаривали, потому что оба были слишком голодны. Теперь же Хьюго, держа стакан с вином в руке, откинулся на спинку стула и сказал:

– Вы выглядите так, словно собрались на бал. Как вы можете выдерживать такую огромную физическую нагрузку и в то же время производить впечатление, что вам едва хватит сил, чтобы сорвать цветок?

– Неужели я действительно так выгляжу? Уверяю вас, на самом деле я очень вынослива. Я всегда перегоняла верхом брата, а когда мы, бывало, бродили по окрестностям, что мама считала очень неженственным, клянусь, к концу дня брат уставал сильнее, чем я.

– Такая тренировка сослужила вам сейчас хорошую службу, – сказал Хьюго. – О моя дорогая, я бы никогда не простил себе, если бы вы не смогли перенести всех этих тягот!

– Мы еще не в Амстердаме, – напомнила ему Камилла.

– Нам осталось проехать всего двадцать пять миль. Хозяин гостиницы пообещал дать нам свежих лошадей. Бог знает, что это будут за животные, но хозяин клянется, что они бодрые и отдохнувшие. Может быть, вы предпочтете, чтобы я нанял для вас повозку?

– Вы сошли с ума. Сами же говорили, что нас ищут кавалеристы. Поедемте, мы не можем больше задерживаться.

– Мне стыдно, что я так много требую от вас. Если вы свалитесь от истощения сил, в этом буду виноват только я.

– Давайте поторопимся, – настаивала Камилла. – Я не буду чувствовать себя в безопасности, пока не услышу английскую речь и не буду уверена, что в посольстве я нахожусь на территории Англии.

– Тогда в путь, – сказал Хьюго, поднимаясь из-за стола и подавая Камилле руку.

Камилла в ответ протянула свою и поднялась. И вдруг, движимые какой-то силой, они бросились в объятья друг другу. Камилла положила голову на грудь Хьюго, а он нагнулся, ища ее губы. На мгновение все вокруг исчезло, не существовало больше ничего, кроме чуда его прикосновения и всепоглощающего чувства, что она вся, без остатка, принадлежит ему.

– Я обожаю вас, – сказал Хьюго растроганно.

Губы их встретились и слились в долгом поцелуе. Потом они разжали свои объятия и направились к лошадям.

Теперь они ехали гораздо медленнее. Лошади двигались неторопливой рысцой, к которой привыкли, хотя на них пытались воздействовать уговорами, а то и ударами кнута.

Время после полудня тянулось бесконечно долго, и Камилла вдруг почувствовала, что все ее тело охватила невыразимая усталость. Она не осмеливалась признаться Хьюго, как сильно от длительного пребывания в седле у нее болят спина и ноги.

Когда родители Камиллы разорились, все лошади были проданы и в конюшне осталась только одна старая кляча, которую использовали лишь для того, чтобы послать кого-нибудь с поручением в деревню. Лошадь была слишком старой и неповоротливой для верховой езды, и, сев в Мелденштейне на настоящего коня, Камилла сразу же почувствовала, насколько потеряла форму.

Сейчас она знала, что только сила воли удерживает ее в седле. Простиравшиеся вокруг ровные зеленые поля, пересеченные серебристыми каналами, казались ей бесконечными. Неожиданно в страхе, что еще немного, и она упадет, Камилла вцепилась в переднюю луку седла, как тогда когда они пересекали реку.

Увидев, что происходит, Хьюго подъехал ближе и, взяв выпущенные Камиллой поводья, повел ее лошадь рядом со своей. Девушка не протестовала, она просто сидела, размышляя над тем, как долго еще сможет продержаться в седле, чтобы не подвести ехавшего рядом с ней человека.

И именно в это мгновение, с трудом подняв глаза, Камилла увидела, как впереди блеснуло что-то голубое. Это зрелище оживило ее, как глоток шампанского.

«Море!» – попыталась она сказать, но, задохнувшись от пыли, не смогла вымолвить ни слова.

– Мы приехали! – воскликнул Хьюго.

Теперь Камилла нашла в себе силы взять поводья, и лошади дружно застучали копытами по булыжным мостовым Амстердама.

До британского посольства было совсем недалеко, но дорога туда показалась Камилле бесконечной. Наконец они оказались у дверей большого здания с портиком, и Хьюго спрыгнул на землю. Камилла не двигалась: она точно превратилась в камень. Когда Хьюго снял ее с лошади, девушка почувствовала, что ноги ее онемели, а руки бессильно повисли. Поднявшись по лестнице с Камиллой на руках мимо удивленных лакеев, Хьюго вошел в зал.

– Мне нужно немедленно видеть господина посла, – заявил он мажордому. Однако, взглянув на побелевшее лицо Камиллы и ее закрытые глаза, передумал: – Нет, проводите меня сначала в спальню.

Камилла находилась в полуобморочном состоянии, но чувствовала, что Хьюго несет ее наверх. Она знала, что теперь находится в полной безопасности, а сильные руки Хьюго надежно защищают ее, унося прочь все ее страхи. Девушка почувствовала, как он опустил ее на мягкую кровать. Когда он выпустил ее из своих объятий, она хотела закричать, чтобы он остался, но силы покинули ее.

Некоторое время спустя Камилла обнаружила, что к ее губам поднесли бокал коньяка, а услышав звук льющейся воды, поняла, что ей готовят ванну. Она открыла глаза и увидела трех горничных.

– Выпейте это, мэм, – сказала самая старшая из них по-английски.

Камилла послушно проглотила коньяк и почувствовала, как огненная жидкость обожгла ей горло и вернула к действительности.

– И… извините меня, – пробормотала она.

– Вам совершенно не за что извиняться, мэм, – сказала горничная. – Его светлость просил меня позаботиться о вас. Как я понимаю, вы очень долго ехали верхом. Лежите спокойно, мэм, горячая ванна – это то, что вам сейчас нужно.

– О да, – согласилась Камилла. – Как глупо с моей стороны… было свалиться… в последний момент, но я почувствовала, словно мои ноги… больше не принадлежат мне.

– Еще глоточек коньяку, мэм, – сказала горничная тоном няньки, которая рассчитывает на полное послушание и твердо знает, что в данный момент лучше всего для ее подопечного.

Камилла допила коньяк, затем маленькими глотками выпила предложенный ей горячий бульон и погрузилась в ванну, приготовленную, как сказала горничная, со специальной солью одного из французских минеральных источников.

– Ее светлость всегда принимает ванну с этой солью после трудного дня, – пояснила горничная.

– Я должна поблагодарить ее светлость, – сказала Камилла, – я просто чувствую, как усталость покидает меня.

– Ее светлость сейчас в Англии, – объяснила служанка, – здесь только его светлость. Он ждет внизу, чтобы повидать вас, мэм, как только вам станет лучше.

Камилла вспомнила, кто будет ждать ее вместе с послом, и почувствовала, как к ней возвращаются силы и энергия. Она настояла на том, чтобы сразу же, вымывшись, покинуть ванну, и позволила одной из служанок вытереть ее мягким подогретым полотенцем, решив, что так будет быстрее.

– Где моя одежда? – спросила она.

– Я взяла на себя смелость, мэм, – ответила старшая из горничных, – принести вам одно из платьев дочери ее светлости. Она примерно ваших размеров, а с вашей амазонкой придется повозиться, чтобы привести ее в порядок.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказала Камилла и не смогла удержаться от восклицания, когда горничная добавила:

– Его милость сказал, что вы сегодня выходите замуж. Это платье самое подходящее для невесты.

– Оно прелестно! – воскликнула Камилла, зная, что платье из белого шелка, с отделкой из валансьенских кружев на рукавах и оборках юбки, будет ей очень к лицу.

В дверь постучали – это одна из молодых горничных принесла Камилле букет камелий. Старшая горничная перевела слова девушки, доставившей цветы.

– С наилучшими пожеланиями от его светлости! – улыбнулась она, – Это его любимые цветы. Ее светлости редко удается упросить его срезать для нее хотя бы один цветок!

– Как мило с его стороны! – пробормотала Камилла.

Горничная взяла три камелии из букета и украсила ими прическу Камиллы на манер диадемы. Цветы делали Камиллу похожей на нимфу, она была юной и свежей, как Персефона, возвещающая приход весны.

– Вы очаровательная невеста, мэм! – воскликнула горничная. Ее слова подтверждались сияющими восхищением глазами молодых служанок.

– Благодарю вас, – сказала Камилла. – Однако мне, наверное, следует поторопиться.

– Одну минуту, мэм, – остановила ее горничная, – Вот ожерелье из драгоценных жемчужин. Дочь ее светлости всегда надевает его с этим платьем. Я уверена, она хотела бы, чтобы вы сегодня надели его.

– О нет, нет, я не посмею больше ничего взять, – запротестовала Камилла.

– Не сомневаюсь, что вы хотели бы предстать перед джентльменами как никогда очаровательной. Я буду думать, что не справилась со своими обязанностями, если не сумею помочь такой прелестной молодой даме, как вы, выглядеть по-настоящему прекрасной.

Камилла улыбнулась и больше не протестовала. Ожерелье только подчеркивало красоту ее нежной шеи и оттеняло белизну кожи. Девушка страстно желала, чтобы Хьюго увидел ее во всем блеске. Они столько перенесли вместе, а сейчас она вдруг почувствовала смущение.

Как просто было говорить откровенно и даже страстно, когда оба они находились в смертельной опасности. Но теперь они вернулись к привычному английскому образу жизни, и Камилла с некоторым стыдом вспомнила, какую несдержанность проявляла, говоря столь откровенно о своей любви, – и все равно она любила Хьюго всем сердцем.

С пылающими щеками и бьющимся сердцем Камилла, прижимая к груди букет, спустилась вниз. Лакей, ожидавший ее появления, открыл дверь, и она оказалась в изящно обставленной гостиной, где Хьюго Чеверли, умытый, чисто выбритый и, так же как она, разодетый в новый, изысканный костюм, позаимствованный у хозяев, беседовал с почтенным джентльменом.

При появлении Камиллы оба они встали. Она в смущении опустила глаза перед Хьюго, а затем улыбнулась послу, взявшему ее за обе руки.

– Моя дорогая мисс Лэмберн, – сказал посол. – Я рад, что вас больше не беспокоят последствия того ужасного путешествия, о котором мне только что рассказал капитан Чеверли. Я знаком с вашим отцом и безмерно счастлив, что вы благополучно добрались сюда.

– Я должна поблагодарить вас за гостеприимство, ваше превосходительство, – ответила Камилла, – и за прекрасные цветы, которые вы мне прислали.

– Нам нужно поговорить, моя дорогая, – сказал посол, усаживаясь рядом с Камиллой на диван. – Капитан Чеверли просил немедленно обвенчать вас. Наш священник здесь, и церемония может быть совершена сразу же, как только вы пожелаете. Но сначала я обязан кое-что вам объяснить.

– Что такое? – спросила Камилла с трепетом.

– Мой долг, – ответил посол, – указать вам на те последствия, которые неизбежно возникнут, если вы выйдете замуж, а мне кажется, что вы желаете именно этого, за Хьюго Чеверли.

– Какие последствия? – испуганно спросила Камилла.

– Видите ли, моя дорогая, – начал посол, явно смущенный тем, что собирался сказать, – в высшем обществе люди склонны осуждать поступки друг друга. Здесь любят скандалы и всегда готовы извратить факты или выставить их в ложном свете.

– Что вы хотите сказать?

– Вы приехали в Европу, – продолжал посол, – чтобы выйти замуж за его высочество князя Мелденштейнского. Из рассказанного мне капитаном Чеверли следует, что вы имеете полное право отказаться от этого замужества, которое было бы губительным для вашего здоровья и чувства собственного достоинства. Если вы вернетесь в Лондон и расскажете отцу о том, что произошло, он сможет сделать в нужных местах несколько сдержанных намеков на истинное положение дел в Мелденштейне. В этом случае, я уверен, не может быть ни скандала, ни какого бы то ни было осуждения того, что вы в самый последний момент отказались от этого замужества, которое – сейчас совершенно очевидно – недопустимо. Напротив, вы вызовете сочувствие всех, кто узнает, что произошло.

– Я уверена, папа все поймет, как надо, – прошептала Камилла.

– Я также убежден в этом, – согласился посол. – Однако, с другой стороны, мисс Лэмберн, если сейчас вы выйдете замуж за капитана Чеверли, то ваш поступок – а именно, отъезд из Мелденштейна – может быть и будет истолкован совсем иначе.

– Вы имеете в виду, – тихо проговорила Камилла, – что все подумают… что мы уехали из Мелденштейна… потому что… полюбили друг друга?

– Именно это я и пытаюсь сказать, – подтвердил посол. – Поверьте, вам станет очень трудно жить, если вы будете изгнаны из общества, мисс Лэмберн. Я бы не выполнил свои обязанности по отношению к британскому подданному, а особенно по отношению к вам, дочери сэра Горация, если бы не разъяснил, какие последствия повлечет за собой ваш Поступок.

– Его превосходительство хочет сказать, моя дорогая, – раздался голос Хьюго Чеверли, молчавшего все это время, – что если бы я был какой-нибудь важной особой, то все было бы забыто и прощено. Но вы, Камилла, собираетесь замуж за бедного молодого человека, не имеющего значительного положения в обществе, который к тому же поссорился со своими более уважаемыми родственниками и не может предложить вам ничего, кроме своего сердца.

Камилла посмотрела на Хьюго, и, глядя в ее сияющие глаза, мужчины затаили дыхание.

– Именно этого я и хочу, – ответила она. – Неужели вы считаете, что все остальное имеет для меня значение? Я мечтаю только об одном – стать вашей женой.

Посол улыбнулся и положил руку Камилле на плечо.

– Нет нужды ничего более говорить, – сказал он. – Я пошлю за священником. Мне остается добавить лишь одно – после вашего прибытия около посольства лагерем встал отряд кавалерии Мелденштейна.

– Они не тронут нас? – со страхом спросила Камилла, инстинктивно протягивая руку Хьюго, словно ища у него поддержки.

Он нежно сжал ее дрожащие пальцы:

– О нет, пока мы находимся на территории посольства.

– Они спрашивали меня? – обратилась Камилла к послу.

– Они сообщили мне, что они здесь для того, чтобы препроводить мисс Лэмберн обратно в Мелденштейн, – ответил посол. – У меня такое чувство, что они могут покинуть Амстердам, если узнают, что о браке их князя и мисс Лэмберн больше не может быть речи, так как она стала миссис Хьюго Чеверли.

– Тогда давайте быстрее обвенчаемся, – взмолилась Камилла.

– Есть еще одна вещь, которую мне сообщили кавалеристы, – проговорил посол.

– Какая же? – спросила Камилла.

– В данный момент они в городской ратуше предъявляют обвинение некоему капитану Хьюго Чеверли.

– В похищении женщины? – заканчивая фразу посла, предположил Хьюго.

– Отнюдь, – ответил посол, отрицательна покачав головой. – Он обвиняется в конокрадстве.

– В конокрадстве! – воскликнула Камилла.

– Подобное обвинение весьма серьезно, – объяснил посол, – поскольку это преступление карается смертью.

– О нет! – вскричала Камилла. – Это была не кража, а обмен.

– Это предстоит решать судье, – ответил посол. – Однако не огорчайтесь, мисс Лэмберн, у меня есть неплохая идея. Я не могу допустить, чтобы солдаты иностранного государства угрожали британскому посольству, как это происходит сейчас. Поэтому я отправил посыльного к командиру полка оккупационной армии, который стоит в пригороде Амстердама. Это пятый драгунский полк.

– Мой собственный полк! – воскликнул Хьюго. – Вот так удача!

– Ваши однополчане и братья-офицеры, без сомнения, эскортируют вас на борт первого же английского корабля, зашедшего в гавань, – с улыбкой заметил посол. – А сейчас, если позволите, мне нужно сделать распоряжения относительно вашего бракосочетания. Священник ожидает в соседней комнате.

– О, благодарю вас, ваше превосходительство, благодарю от всего сердца! – воскликнула Камилла, присев в глубоком реверансе.

– Рад быть полезным вам, – ответил посол, – дочери сэра Горация. Я всегда восхищался вашим отцом, а однажды он оказал мне большую любезность, когда я был молодым и начинал свою дипломатическую карьеру.

С этими словами он вышел из комнаты. Хьюго Чеверли подождал, пока за ним закрылись двери, и нежно поднес обе руки Камиллы к губам.

– Вы абсолютно уверены, – тихо спросил он, – что хотите выйти за меня замуж?

– А вы желаете взять в жены меня, – откликнулась Камилла, – молодую девушку, которая так ужасно обошлась с правящим князем и поведение которой вызовет в Лондоне волну сплетен и кривотолков?

– Не думаю, что мы представляем интерес для кого-нибудь в Лондоне, – ответил Хьюго. – О моя дорогая, если бы вы только знали, какое это счастье – знать, что вы будете моей и никто, ни князь, ни любой другой мужчина в мире, не сможет отнять вас у меня!

С этими словами он заключил ее в объятия и принялся целовать с такой страстью, какой Камилла прежде не знала. Она не боялась, нет, а только чувствовала, что в порыве несказанного восторга отвечает ему. Ей казалось, что каждый поцелуй Хьюго открывает ей новый, блистающий мир, полный красоты и чудес, а вокруг не существует ничего, кроме всепоглощающего чувства единства с любимым человеком.

Когда дверь в комнату снова открылась, Камилла и Хьюго оторвались друг от друга, но не торопливо, а очень медленно, словно им была непереносима мысль разъединиться хоть на миг. Они повернулись, ожидая увидеть посла, но в дверях стоял молодой джентльмен, настоящий денди, одетый по последней моде. Кончики его воротничка доходили ему до подбородка, галстук был тщательно уложен замысловатыми складками, сапоги были начищены до зеркального блеска, а обтягивающие панталоны и превосходно сшитый кафтан не могли принадлежать никому, кроме настоящего законодателя мод.

Какое-то время они молча разглядывали друг друга, и наконец Хьюго воскликнул:

– Чарльз! Меньше всего я ожидал увидеть тебя здесь! Как ты попал сюда?

– На одном из кораблей его величества, как и полагается, – ответил гость и прошел в комнату, чтобы пожать руку своему другу.

– Но ведь это просто замечательно! – обрадовано сказал Хьюго. – Ты послан нам самим небом! Это именно то; что нам сейчас больше всего необходимо: корабль, идущий в Англию. Камилла, позвольте мне представить вам моего старого друга сэра Чарльза Фотерингдейла. Мы служили вместе на Пиренейском полуострове. И позволь сказать тебе, Чарльз, что я никого так не желал бы видеть своим шафером, как тебя.

– Твоим шафером! – воскликнул сэр Чарльз, кланяясь Камилле. – Ты собираешься жениться? Прямо сейчас? Если это так, то почему ты это делаешь в тайне ото всех?

– Это длинная история, – ответил Хьюго, – и в свое время я тебе все расскажу. А теперь скажи мне, что ты не шутил, когда говорил, что у тебя в гавани стоит корабль.

– Это правда, – подтвердил сэр Чарльз, – и могу сказать тебе, Хьюго, что я был послан, чтобы отыскать тебя.

– Отыскать меня? – повторил Хьюго. – По чьему же приказу?

– По приказу того, кому все должны повиноваться, – самого принца-регента.

– Боже милостивый! – воскликнул Хьюго. – Что это ему пришло в голову? Почему его королевское высочество пожелал видеть меня?

– Я полагал, что мне придется добираться до самого Мелденштейна, чтобы сообщить тебе новости, старина, – сказал сэр Чарльз, – и могу признаться, я весьма рад, что уже достиг своей цели и могу доставить тебя в Лондон. Если вы позволите мне дать совет, вам лучше перенести свое бракосочетание, чтобы принц-регент мог почтить своим присутствием эту церемонию. Он будет крайне раздосадован, если такое важное событие произойдет без его одобрения.

– Принц-регент на моей свадьбе? – удивился Хьюго. – Ты что, внезапно повредился умом? С какой стати у принца-регента появится желание присутствовать на моей свадьбе?

Сэр Чарльз покосился на Камиллу и, сделав бесстрастное лицо, учтиво произнес:

– Это вполне обычно, мой дорогой, когда дело касается герцогов.

– Герцогов! – воскликнул Хьюго, и лицо его побледнело под загаром.

– Да, герцогов, – ответил сэр Чарльз. – И позволь мне поздравить тебя, старина. Теперь ты – только сам дьявол знает, что ты этого не заслуживаешь, – его светлость герцог Элвестон!

– Мой кузен умер? – тихо спросил Хьюго. Сэр Чарльз кивнул.

– А его сыновья?

– Они все погибли при пожаре, – сказал сэр Чарльз. – Западное крыло дома загорелось. Очевидно, герцог пытался спасти мальчиков, находившихся на втором этаже. Крыша рухнула, и все были погребены под обломками.

– Какой ужас! – прошептала Камилла.

– Настоящая трагедия, – согласился сэр Чарльз. – Оказалось, что пожарная установка в поместье долгие годы не ремонтировалась.

– Это значит, что мой кузен позволил установке прийти в негодность из-за своей обычной скупости, – сказал Хьюго, – Боже мой, надо же такому случиться! Я всегда считал, что дом был надежно защищен от огня.

– Западное крыло дома спасти было невозможно, – продолжал сэр Чарльз, – хотя остальную часть дома огонь не тронул. Регент решил, что тебе следует немедленно вернуться и уладить все дела. Кроме того, он вдруг сразу же проникся к тебе особым расположением, и именно поэтому я уверен, что он пожелал бы танцевать на твоей свадьбе.

– Моя свадьба не будет отложена, чтобы принц или кто-то другой мог танцевать на ней, – твердо сказал Хьюго.

Он повернулся к Камилле и протянул ей свои руки.

– Конечно, только в том случае, если вы по-прежнему хотите выйти за меня замуж, дорогая.

Камилла посмотрела на Хьюго. На лице ее было написано беспокойство.

– Может быть… вы больше… не хотите… жениться на мне? – запинаясь, спросила она.

Он рассмеялся, глядя на нее, и глаза его искрились.

– Неужели ты можешь в это поверить, моя бесценная, обожаемая глупышка?

Камилла снова взглянула на Хьюго, и на мгновение они забыли, что они не одни и сэр Чарльз наблюдает за ними.

– Нет, – сказала она очень тихо, почти шепотом. – Я думаю, что все это… не имеет значения.

– Тогда давай поскорее поженимся, и я докажу тебе, мое дорогое сокровище, что в этом мире только одно имеет значение – наша любовь!