Текст книги "Сказ о том, как Манилло в переплёт попал"

– Тут у нас шшшшшпион, – зашипела одна из темных фигур.

Зрачки его заполнили весь глаз, из которых на мальчика взглянула сама ночь. Манилло стало затягивать в эти немигающие отверстия в реальности.

– Фто? Фпионн? Тревога! Немедленно профнись! Манилло! Профнифь, немедленно профнифь!

Манилло открыл глаза и закричал: весь небосвод заслоняла гигантская голова плюшевой ламы.

– Тихо, Манилло, это я. Ты кричал во сне.

– А? Энрике? Это ты. Мне приснился неприятный фон. В смысле, сон.

– Охотно верю. Судя по твоим трагическим вздохам, фон тебе и правда не особо нравился. Вот, утри пот.

Энрике протянул Манилло платок, тщательно упакованный мальчиком на дно рюкзака мальчика, затем перекочевавший в рюкзак Энрике. Лишь взяв платок в руки и ощутив его шершавость, так похожую на бабулин фартук, Манилло понял, что проснулся.

Еще не полностью оправившись, Манилло сидел у дерева, глядя на черное пятно вчерашнего костровища. Проблемы, которые вчера спрятались за веселой болтовней друзей, сегодня вновь заняли бедную голову мальчика. Как им дойти до места? Как не заблудиться? Бенедикт что-то говорил про болота, в которые ни в коем случае нельзя попадать. Еще и промозглый туман, кутающий все вокруг в стылый саван. Отсутствие живности и тусклый свет делали всё каким-то совсем уж нереальным, будто Манилло не смог полностью проснуться.

– Поешь, – мальчика потянули за рукав.

Энрике, состроив скорбную гримасу на своем лице, все утро не отходил от Манилло, пытаясь сообразить, как же вывести того из ступора.

– Я не голоден, спасибо, – ответил мальчик.

– Поешь, это Бабулины галеты. Хуже точно не будет.

Мальчик помялся, но все-таки взял галету из руки Энрике. Когда Манилло пришел в себя, в руке были только крошки. Наверное, выронил, подумал он. Но, глядя на довольное лицо Энрике, он понял, что сжевал предложенный завтрак, даже не заметив этого. В животе довольно заурчало. Но недостаточно радостно.

– Там у нас была рыбка, кажется? – спросил Манилло.

– Конечно, а как же. Бенедикт сам заворачивал. Сейчас я тебе ее достану.

Спустя пару минут в руках у мальчика образовалась еще одна галета, горсть орехов и сушеное яблоко на десерт. Главным блюдом шла маркушка. Цвет у нее был изумительный, словно смотришь на солнце через оранжевое стекло. Манилло даже было жалко ее есть, но желудок с ним не был согласен. И только когда он съел всю рыбку целиком, он удовлетворено откинулся назад. Рыба, хоть и маленькая, была очень сытной. Попив воды с приятным запахом лимона из фляги, которую им любезно наполнил Берти-Иероним, мальчик окончательно решил, что жизнь не так уж и плоха, а передряги случаются у всех, главное – смотреть на них под правильным углом.

Улыбнувшись своим мыслям, Манилло озорно посмотрел на Энрике. Увидев непонимающее лицо друга, Манилло подмигнул и засмеялся так, как не смеялся давно, с тех пор, как они лежали на пляже. Энрике не совсем понял, чему радуется мальчик, но тот факт, что Манилло уже не сидит на земле, обхватив колени руками, уже был очень радостным.

– Тебе легче?

– Даже не знаю, – с озорством ответил Манилло, – думаю, надо проверить по пути. Идем дальше?

– Да, конечно. Только…

– Что такое?

– Годрик.

– Что с ним? – встревожено спросил мальчик.

– В том то и дело, что не знаю, ты его как засунул в ножны вчера, так он там и сидит. Наверное, уже обидеться успел.

– Черт, точно. А я тут завтракаю.

Вскочив на ноги, Манилло подбежал к спальнику. Проплутав некоторое время в складках, он извлек на свет клинок в ножнах. Уже готовый оправдываться, мальчик почти что был сбит с ног громогласным храпом Годрика, вытащенного из ножен.

– А? Что? Враги? Тревога! – закричал клинок, разбуженный дружным хохотом друзей.

– Успокойся, Годрик, никаких врагов нет, через смех сказал мальчик.

– О, я… Я знал с самого начала, просто решил проверить вашу боеготовность.

– Конечно. А теперь нам пора в дорогу.

Идти в тумане было неуютно, деревья проступали мутными силуэтами. Но, несмотря на это, настроение у Манилло было на высоте. Он весело болтал с Энрике, иногда поддразнивал Годрика. Годрик предпочитал этого не замечать, отвечая на все шутки без капли иронии. Иногда мальчик шарил в кармане, доставал орешек-другой и жевал его с жизнерадостным хрустом.

– Пофлуфай, Годрик, – сказал Манилло закинув в рот очередной орешек, – ты вчера что-то говорил про Грязный Замок. Что-то про Ругнара и злобного великана.

– В первую очередь это славная легенда о моем предке Лерионе Ужасном и его доблестных деяниях.

– Конечно, о нем. Но не мог бы ты побольше рассказать про сам Замок, без, эм…

– Абсолютно ненужных деталей про сражение с осами – встрял Энрике, чем заслужил сотый по счету сердитый взгляд Манилло.

Годрик насупился поначалу, но решил, что будет невежливо молчать.

– Что конкретно тебя интересует, Манилло?

– Честно говоря, всё, что ты можешь рассказать. Всё это время, и Бенедикт, и Берти говорили, что мне надо туда попасть, но про само место не рассказали ничего. Что там нас ожидает?

– Непростой вопрос, – смутился Годрик.

– То есть? – спросил Манилло.

– Годрик хочет сказать, что он не знает, что ответить, – ехидно заметила лама.

– Энрике!

– Не ругай нашего волосатого товарища, – в своей обычной манере прогундел Годрик, – в его словах есть истина.

– То есть, ты не знаешь, что ждет нас в конце пути?

– Нет, Манилло, мне это неведомо. Думаю, на это не смог бы ответить даже Бенедикт.

Мальчик с сожалением опустил голову, но тут же взял себя в руки.

– Ну, и ладно. Ничего страшного. Дойдем и сами все увидим.

– Но…

– Но что?

– Но я могу сказать, что это место редко оказывается приветливым. И точно никогда не признает никого хозяином. Все древние герои из легенд, которые приходили туда, оканчивали свой путь в нем.

– Они умирали? – робко спросил Энрике.

– Я не знаю. Но после появления в их эпосах Грязного Замка, эпос обрывался.

– Как-то не особо обнадеживает, – протянул Энрике.

Манилло, слушавший Годрика, помрачнел в который раз за день и засунул руку, не занятую кинжалом, в карман с орешками. Вынув один, он подбросил его на ладони, потом хмыкнул и закинул его в рот.

– Так или иначе, мнам-нам, мы должны туда дойти. А когда дойдем, тогда и увидим, что же с Замком не так.

Они шли уже несколько часов, когда впервые в этом безмолвном лесу услышали необычные звуки. Первым перемену в обстановке заметил Энрике. Сначала он не поверил своим ушам, потом дернул Манилло за штанину и попросил остановиться, жестом показав, что стоит прислушаться. Несколько секунд друзья стояли неподвижно, потом мальчик посмотрел на Энрике с улыбкой.

– Острый же у тебя слух, – похвалил он друга.

Дальше друзья шли уже заметно быстрее. Спустя долгие часы в полной тишине, которая казалось еще глубже и насыщеннее от тумана, услышать бормотание ручейка казалось слаще яблок в карамели. Через минуту даже тугоухий Годрик различил шум бегущей воды, еще через некоторое время друзья вышли на берег ручья. Хоть он и был небольшим, но путникам она показался полноводной горной рекой. Манилло объявил привал и решил подкрепиться, а заодно пополнить запасы воды.

– Сплоховал Бенедикт, ох, сплоховал, – ехидно протянул Энрике, когда они обустроились, а мальчик умиротворенно присел к дереву с яблоком.

– М? – спросил Манилло с набитым ртом.

– М! Подвела нас карта.

– В каком шмышле?

– Бабуля бы не была рада, что ты болтаешь с набитым ртом.

На этот раз перед ответом Манилло долго и вдумчиво прожевал. Потом пожевал еще немного, на всякий случай.

– В каком смысле?

– А ты вот достань карту, – ответил Энрике.

Манилло поморщился, ведь он только-только удобно устроился и вытянул ноги, но всё-таки, по совету друга, на четвереньках пополз к рюкзаку за картой. Ведь всем известно, что, если ты ползешь на четвереньках, ты будто бы и не вставал с места. И вот, когда с пыхтением мальчик вернулся к дереву, которое он облюбовал для отдыха, и расправил на ноге карту, Энрике, смотревший на кусок пергамента из-под локтя Манилло, выпрямился и победно поднял копытце вверх.

– Ага!

– Да что с тобой сегодня такое? Ты можешь нормально объяснить, в чем дело? Даже Годрик уже почти научился говорить по-человечески.

– Премного извиняюсь, что встреваю в ваш разговор, – загундел знакомый голос откуда-то снизу, – но я умел говорить по-человечески с самого момента своего создания в жарких печах Гортмаунда, что по ту сторону Реки Туманов…

– Ладно, про «научился говорить по-человечески» я поторопился, – сказал Манилло, а Энрике прыснул в ответ.

– Еще, если тебя не затруднит, не мог бы ты встать с меня, Манилло, тут немного душно.

– Прости, Годрик. И за слова эти тоже прости, я не то совсем имел в виду.

– А, по-моему, то, – продолжил хихикать Энрике.

– Мы отвлеклись, – пробубнил мальчик, стараясь не смотреть на Годрика, – ты что-то говорил про карту.

– Карту? А, да. Про карту. Вот смотри, что мы видим перед собой, – копытце с вызовом взлетело вверх.

– Лес.

– Я не про то. Что мы еще видим?

– Туман. Поэтому ничего не видим. Даже лес с трудом.

– Да нет же! Смотри, вот.

– Эм, ручей? – неуверенно спросил Манилло.

– Именно! А на карте его нет.

Манилло недоверчиво посмотрел на карту, потом на ручей. Для верности посмотрел еще и на крону дерева, теряющуюся в тумане над головой. Нахмурившись, мальчик послюнил палец и поднял руку. Энрике, неотрывно следивший за движениями Манилло, под конец не выдержал.

– Ну, как?

– Ручья действительно нет, – ответил мальчик, – в смысле, на карте. Но это еще ничего не значит, – поспешил он защитить репутацию Бенедикта.

– В каком смысле «ничего не значит»? Это значит, что ручья нет, и мы могли заблудиться.

– Или Бенедикту показалось это неважным, вот он и не нарисовал ручей. Или вообще про него не знал.

– А делать что будем? Куда идти?

– Не знаю. Вот если бы у нас был компас!

– То тогда бы мы?

– Тогда бы мы быстро поняли, куда нам идти. Но компаса нет.

Манилло нахмурил лоб и стал думать, как выходить из проблемы. С одной стороны, мальчик доверял смотрителю маяка настолько, насколько вообще возможно доверять гигантскому говорящему коту в одежде. С другой стороны, Бенедикт был где-то далеко, а выходить из положения надо было прямо сейчас. Энрике, решивший не прерывать размышления мальчика, копошился у себя в рюкзаке.

– Точно! – закричал Манилло.

Энрике от неожиданности подбросил в воздух половину содержимого своей поклажи.

– Что?

– Бабуля мне рассказывала, что компасом может быть иголка, которую положили в спокойную воду. Энрике, у нас есть игла?

– Не припомню, чтобы Бенедикт отдавал нам свои швейные принадлежности.

– Жаль. Подожди. Есть одна идея. Нам нужно что-то из металла. Например… Например, Годрик. Он из металла и вытянутый.

– Если мне будет позволено высказать свое мнение относительно этой затеи, – загундел клинок.

– И ручей у нас под рукой. Сразу много воды, – кровожадно добавил Энрике, сжимавший что-то в руке.

– Умница, Энрике, – похвалил ламу мальчик.

– Если мне будет позволено высказать свое мнение! – в панике закричал Годрик.

– Потом, – оборвал его Манилло, – пойдем искать север.

– ЕСЛИ МНЕ ПОЗВОЛЕНО БУДЕТ ВЫСКАЗАТЬ СВОЕ МНЕН, бульк.

– Не работает.

– Попробуй еще раз, – подначивал Энрике.

– … ТО Я ХОТЕЛ БЫ СКАЗАТЬ, бульк.

– Еще разок.

– … ЧТО ИГЛА ЛЕГЧЕ МЕНЯ.

– О чем он?

– Не знаю, но макни его еще разок.

– ПОДОЖД…

– Опять утонул.

– Эх, ладно, доставай.

– МНЕ ЭТО СОВСЕМ НЕ НРАВИТСЯ, Я БЫЛ БЫ ОЧЕНЬ ПРИЗНАТЕЛЕН, ЕСЛИ БЫ МЕНЯ БОЛЬШЕ НЕ РОНЯЛИ В ВОДУ!

– Тише, Годрик, не кричи, – успокоил Манилло, – мы больше не будем тебя макать в воду.

– Тем более, как выяснилось, компас у нас есть, – добавил Энрике.

В повисшей тишине даже ручеек, казалось, притих. Однако она была недолгой. Все трое друзей заголосили разом.

– Энрике, это было нечестно!

– Манилло, сруби его лохматую голову, я хорошо наточен!

– Да бросьте вы, весело же было!

– Откуда он у тебя?!

– Бенедикт положил ко мне в рюкзак!

– А раньше сказать нельзя было, плюшевое чудище?!

– Сам не лучше, лом говорящий!

Когда через некоторое, довольно долгое, время все угомонились, а Годрик решил, что голову рубить пока не стоит (но вот в следующий раз обязательно!), встал вопрос, как распорядиться компасом. Манилло, кое-как знакомый с особенностями навигации, решил, что самое верное – расстелить карту так, чтобы стрелки компаса совпадали со стрелками, старательно нарисованными Бенедиктом в углу пергамента. Когда было найдено плоское место, и успокоилась стрелка компаса, встал вопрос, что считать севером, а что – югом. Энрике говорил, что на юге всегда жарко, потому красная стрелка указывает на юг. Годрик говорил, что север важнее, там всегда происходят самые эпичные сражения, и вообще он сам с севера, поэтому красная стрелка соответствует северу, и идти им надо как раз на север. Манилло, колеблясь между двумя вариантами, нервничал и жевал орехи. Потом Энрике вспомнил про мох на деревьях, однако мха тут не было в помине. Годрик предложил сориентироваться по солнцу, и очень удивился тяжелому взгляду Манилло. И вот, когда оттягивать было уже нельзя, потому что пакетик орехов показал дно, Манилло глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду и закрыл глаза. Он думал о Бенедикте, о Крампусе, о Берти-Иерониме. Как они поступили бы на его месте? Наверное, у них бы и вопроса не возникло, ведь они знают, какую стрелку компаса красят в красный цвет. Потом подумал о Бабуле, но от этих мыслей стало горько и жалко себя. Нет, о Бабуле думать не стоило. Это было решение его и только. Еще раз вздохнув, мальчик открыл глаза и серьезно посмотрел на друзей.

– Мы пойдем туда, – показал Манилло в туман, – а теперь нам пора собираться. Засиделись мы тут.

Быстро свернув лагерь, друзья пошли по указанному мальчиком направлению. Так начался их путь на юг, к Долгим Болотам.

***

Туман, окружавший друзей, и не думал рассеиваться, вовсе даже наоборот: густел все сильнее и сильнее. Манилло мог видеть на десяток метров перед собой, дальше всё скрывало густое молоко, разлитое в воздухе. Солнце, худо-бедно пробивавшее плотные кроны в начале дня, теперь казалось только воспоминанием. Энрике происходящее нравилось меньше всего: влага оседала на его шерсти и впитывалась в плюшевое тело, отчего ему казалось, что он набрал пару лишних килограммов. Последней каплей в их сегодняшних злоключениях стала мокнущая почва. Поначалу совсем немного, дальше все сильнее и сильнее вода оставалась маленькими лужицами в следах, оставленных сначала мальчиком, а потом уже и легким Энрике.

– Мне это совсем не нравится, – уныло сказал он, глядя на размокшие сапоги во время очередного привала.

– Прости, Энрике, но смены обуви у нас нет.

– Я не про то. Ну, не совсем про то. Сколько мы уже идем? День? Два? Не пора ли показаться тому самому Грязному Замку? И как вообще ориентироваться в этом тумане?

– По компасу, – грустно ответил Манилло.

Настроение их маленького отряда было никудышным. Даже Годрик заметно приуныл после купания, и теперь бормотал какие-то тихие проклятия себе под нос, где бы он у него ни был.

– Не пора ли нам объявить ночной привал? – спросил Энрике и поежился.

Мальчик посмотрел наверх, где должно было быть небо, но увидел только сумеречные всполохи клочьев тумана.

– Нет, Энрике, надо постараться дойти до Замка сегодня. Иначе снова придется ночевать в лесу. Да и в лесу ли, – тихо добавил он в конце.

От мыслей о ночевке в отсыревшем спальнике мальчика передернуло. Друзья, не успев толком отдохнуть, пошли дальше. Тем временем местность вокруг них стала незаметно меняться. Поначалу крохотные, потом все более приметные стали появляться островки мха у корней деревьев. Если раньше нельзя было найти ни одной сломанной ветки на земле, то теперь им попадались даже целые сучья, трухлявые и гнилые. Наконец они наткнулись на первое поваленное дерево, тронутое гнилью и поросшее едва светящимися маленькими грибами. Затем второе дерево, за ним третье. Лес стал заметно реже, а вот туман и не думал развеиваться. Теперь он стал каким-то совсем липким, нехотя пропуская путников сквозь себя.

Когда стали попадаться отдельные лужи, Манилло посадил вяло протестующего Энрике к себе за плечи, на спальник. Чтобы легче было пробираться через павшие деревья, мальчик отдал Годрика ламе, чем вызвал небольшие протесты у клинка. Кинжал бы расчел такой жест святотатством когда-то раньше, в прошлой жизни, где был свет солнца и свежий воздух, а теперь он лишь вяло бурчал.

– Манилло, – громко зашептал Энрике.

– Что такое? – в полный голос ответил мальчик, перелезавший через особенно неудобный ствол дерева.

– Тише! – шепотом закричал Энрике.

– Что такое? – в тон ему просипел Манилло.

– Мне кажется, там кто-то есть.

Следуя направлению копытца из-за своего уха, мальчик стал вглядываться в туман перед собой. Сначала он хотел возмутиться и попенять Энрике за излишнюю осторожность, но потом стал различать темную фигуру. Не просто темную фигуру, а нечто большое, высотой и шириной в несколько метров. Манилло замер у дерева, через которое только что перелез, а затем медленно протянул руку наверх за спину, чтобы Энрике вложил в нее Годрика. Клинок, поняв важность момента, оборвал тихий поток проклятий в сторону погоды и тумана. Мальчик осторожно, стараясь не отрывать взгляда от темнеющего силуэта впереди, продвигался вперед, проходя по паре шагов в минуту. Когда напряжение уже невыносимо, а Энрике уже почти оторвал ему уши от страха, Манилло расслабился.

– Энрике, это всего лишь голова статуи.

Уже спокойной походкой мальчик подошел к силуэту. Из тумана проступили ясные очертания огромной человеческой головы, ушедшей во влажную землю по нижнюю челюсть. Рот головы был открыт, а глаза закрыты. Внутри рта виднелась чернеющая пустота, а сама голова сделана из какого-то странного тусклого металла, что натолкнуло мальчика на мысль. Манилло подошел вплотную и занес рукоять Годрика над щекой истукана.

– На твоем месте я бы этого не делал,– раздается хриплый рокочущий голос за спиной мальчика, – Гонты не любят такого обращения. Да и Королю Камней незачем докладывать обо всём на свете. В конце концов, он не просто так оставил их здесь.

Услышав голос, Манилло замер. Первой его мыслью было начать оправдываться, что он хотел просто сделать звучный «бом», но потом он сообразил, что у него с друзьями как-никак приключение, и нет необходимости юлить перед первым встречным. Более того, когда встаешь на тропу приключения, все незнакомцы представляют опасность. А значит, надо не оправдываться, а вовсе даже наоборот.

Эти мысли ураганом пронеслись в голове у мальчика. Он не стал опускать клинок, вместо этого Манилло повернулся на голос и занял оборонительную позицию. По своей привычке Энрике спрятался за головой мальчика. В туманной дымке проступила кряжистая фигура, сидящая на том самом поваленном дереве, которое Манилло преодолел последним.

– А вы кто? – тонким голосом спросил мальчик, затем откашлялся и постарался повторить внушительнее и с угрозой – Вы кто?

В ответ тихо засмеялись. Незнакомцу угрозы Манилло были не то что бы не страшны: он их вообще не воспринял. Тихо покашляв, он продолжил.

– Опустил бы ты клинок. Худо потом станет всем, хоть он из клана Холодной Стали.

Годрик заметно вздрогнул в руке мальчика.

– Ты слышишь, Манилло? Он знает меня. – загудел кинжал.

– Помолчи, пожалуйста, – прошипел мальчик, – Вы кто? – повторил Манилло срывающимся голосом незнакомцу.

– Мы? – снова низкий почти рычащий смех, – Мы те, кто зачем-то хочет, чтобы ты дожил до утра.

– Манилло, – Энрике подёргал мальчика за ухо, – мне кажется, я хочу того же.

Мальчик обернулся на ламу, немного торчавшую из-за плеча, на Годрика, затем снова на фигуру в тумане. Ситуация ему не нравилась, но он решил довериться незнакомцу.

– Я… Я опускаю Годрика! – высоким голосом закричал мальчик.

– Годрика? Неужели? Тот самый Годрик Трусливый?

– В иных местах меня звали Осмотрительным! – гнусаво закричал кинжал.

Ответом ему был все тот же хриплый смех.

– Ну, что же, Годрик Осмотрительный, ты будешь рад встретиться с членом своего клана. Эй, мальчуган, подходи. Уже почти ночь, не хотелось бы тут застрять до рассвета.

Мысли мальчика текли в том же ключе, потому он начал возвращаться по своим следам так же медленно и осмотрительно, как шел к истукану. Чертов туман, думал Манилло. Невозможно было разобрать, насколько велика была угроза от незнакомца, хотя, судя по голосу, он был куда опаснее и мальчика, и Энрике с Годриком вместе взятых. И все же! Если выбирать между ночёвкой на болоте, а в том, что это болото, сомнений не осталось никаких, и новым знакомством, мальчик выбрал последнее.

– Понимаю, что в таком месте это может прозвучать нелепо, но не бойтесь. Если у вас и есть враги, то точно не мы, – уверил голос с таким достоинством, что Манилло не мог не поверить ему.

– Простите нас, мы просто устали и заблудились.

Мальчик пошел уже чуть быстрее, насколько это было возможно с отсыревшей ламой на спине поверх такого же отсыревшего рюкзака.

Последние пару метров Манилло чуть не пробежал, потому что владелец голоса показался ему каким-то гигантским жуком с торчащими во все стороны пластинами панциря. Первым желанием был бежать от болотного ужаса куда подальше, но, к сожалению, ноги забыли, что надо бы еще развернуться, и продолжили нестись навстречу существу из тумана. К несчастью, от спешки мальчик забыл, что надо смотреть под ноги, поэтому кубарем полетел к ногам этого «туманного жука», уронив вскрикнувших Годрика и Энрике.

– Ну, как же ты так неаккуратно, – проворчало надо головой Манилло, готовившегося ощутить на себе всю ярость болотного насекомого.

Вместо усиков и жвал мальчик почувствовал надежную хватку крепких рук, поднявших его с земли. Пока незнакомец отряхивал его, Манилло смотрел на него во все глаза. Как и в случае с Бенедиктом, посмотреть было на что.

То, что поначалу показалось жучиным панцирем, на деле было какой-то необычной пластинчатой бронёй, с большими наплечниками и забавной юбкой. На поясе у незнакомца висели красивые лакированные ножны с длинным слегка изогнутым мечом. Голову венчал шлем с маской оскаленной собачей морды и двумя пластинами, защищавшими шею. Вежливо дождавшись, пока мальчик рассмотрит его, незнакомец снял с себя шлем. Под ним оказалась голова белого бультерьера, что, впрочем, не сильно удивило Манилло.

– Добрый вечер, – сказал пес тем же приятным низким голосом, уже не искаженным маской, – меня зовут Бальтазар.

– Опять ты беспризорников подбираешь, – раздалось откуда-то из-за плеча пса.

– О, а это мой верный друг Каспер.

– Я и сам могу представиться, – ворчливо заметил голосок.

Сам владелец голоса оказался маленькой древесной лягушкой зеленого цвета, державшей в руке крохотный фонарик. Сев на плечо к Бальтазару, Каспер придирчиво оглядел измазанных в грязи друзей и брезгливо хмыкнул.

– А это Урсула. – Продолжил Бальтазар, – Годрик ее наверняка узнает.

С тихим шелестом он вынул меч из ножен. Манилло и Энрике обомлели, настолько плавным было движение воина-пса, и настолько прекрасным был обнаженный клинок. Эти двое, воитель и его оружие, были под стать друг другу, куда уж было тягаться с ними Годрику и Манилло. А ведь мальчик всерьез думал дать отпор.

– Приветствую вас, путники, – с тихим спокойствием произнесла Урсула.

– Добрый вечер, – ответил мальчик, – меня зовут Манилло, это Энрике. Годрика вы уже знаете.

– К несчастью, знаем, – с легким неудовольствием сказала Урсула, словно кто-то кинул камень на гладь горного озера.

– Как я посмотрю, вы порядочно заплутали, – тихо пробасил Бальтазар.

– Дело в том, что…– начал Манилло.

– Эти болота – не место для праздных разговоров. Приглашаю вас в свою скромную обитель, чтобы разделить со мной вечернюю трапезу и кров.

– Опять ты всякую дрянь домой тащишь.

– Каспер, прояви благородство и гостеприимство, подобающее случаю.

– Да какое благородство, посмотри, какие они чумазые. Опять мне дом отмывать.

– Каспер!

– Будь я на твоем месте, разок бы взмахнул мечом, да и вся недолга.

– Каспер, как можно?

– Ладно, решай сам. Мне эти чушки не нравятся.

– Извините, мы не хотели бы вас беспокоить, – сконфузился Манилло.

– Нет никакого беспокойства. Просто у моего товарища скверный нрав.

В наступившей тишине Манилло силился сдержаться, чтобы не спросить, но вопрос так и зудел на кончике языка.

– Скажите, а вы смотритель?

Теперь настала очередь Бальтазара взять паузу.

– Смотритель? Давно я не слышал этого титула. В иных местах и временах меня так называли, да. А теперь пойдемте, вечер быстро превратится в ночь, а ночь на Долгих Болотах – не самое приятное время суток.

Пока вся компания петляла в уже сгустившейся темноте по болоту, Манилло украдкой посматривал на новых спутников. Бальтазар шел уверенно вперед, иногда поднимая руку в броне, сигнализируя о временной остановке. В такие моменты воин-пес водил носом по сторонам и сжимал рукоять Урсулы. Когда опасность, по его мнению, проходила стороной, он так же, рукой подавал сигнал к дальнейшему движению. Сам Манилло не имел никакого представления, что же скрывается в темноте, однако доверял чутью Бальтазара. В одну из таких остановок, когда откуда-то справа стало доноситься влажное ухание и громкий топот, пес даже наполовину вынул меч из ножен. Но и в этот раз пронесло. Еще дважды по пути они проходили мимо гигантских голов с раззявленными ртами. Гонты, как их назвал Бальтазар, молчаливо стояли, рассматривая свои веки изнутри, и не подавали признаков жизни.

Наконец, когда Манилло уже едва переставлял ноги, Бальтазар убрал руку, постоянно покоившуюся на мече, и немного расслабился.

– Почти пришли, осталось только поприветствовать нашего сторожа, – сказал воин-пес, – Каспер, подсвети дорожку.

– А, что? – отозвался заспанный голос.

– Дорога, Каспер, подсвети, мы почти дошли.

– Ничего без меня не можете.

Под едва слышное ворчание, лягушонок взобрался на голову Бальтазара и вытянул фонарик в руках. С шипением набрав воздуха в легкие, Каспер издал пронзительный крик. Следуя за криком, маленький фонарь ослепительно полыхнул белым светом подобно яркой утренней звезде, разгоравшейся все сильнее и сильнее. Когда свечение достигло пика, лягушонок взмахнул фонарем еще раз, послав волну, рассыпавшуюся маленькими искорками. Огоньки, пролетев некоторое время, замирали на месте, словно приклеенные. Бальтазар одобрительно кивнул.

– Что, малышня, – обернулся Каспер, – понравилось представление?

Увидев восторженные лица Энрике и Манилло, лягушонок хмыкнул.

– Болотная магия, – произнес он с поднятым пальцем, – это вам не в кирпич сморкаться.

– Каспер, пожалуйста, следи за своей речью, – тихо пробормотал пристыженный Бальтазар.

– А что я такого сказал, а?

– Ничего. Просто следи, хорошо? Пойдемте, путники. Нам осталось совсем немного.

Мальчик и лама шли по тропинке среди топи, восхищенными взглядами рассматривая огоньки вокруг. Казалось, что они идут по ночному небосводу, огибая целые созвездия маленьких дружелюбных светил. Манилло немного отстал от группы. Его привлек особенно яркий огонек, оказавшийся ближе всех к тропе. Завороженный, он приблизил лицо к искре и стал всматриваться в нее до тех пор, пока слезы не пошли из глаз. Там, в глубине сияния, он увидел маленькую сферу, в которой танцевал кто-то маленький, с темными глазами. Каждое движение крохотного тела внутри огонька сопровождалось пульсацией света. От яркого света ли, или от переизбытка чувств Манилло закрыл глаза. Танец внутри искры не исчез, наоборот: подобно Иерониму-Берти, имевшему двойственную природу в этом мире, перед внутренним взором мальчика предстала небольшая амфибия, плясавшая в воздухе перед его лицом. Обернувшись, Манилло увидел сотни других, подобных первой, весело танцевавших в бесконечном темном пространстве вокруг него. Они были похожи, почти как капли воды, их эфирные тела испускали спокойное свечение, но танец у каждой был свой. Когда мальчик открыл глаза снова, он увидел Бальтазара, смотревшего на него с легкой улыбкой. А вот у Каспера вид был ошарашенный.

– Ты видишь? – спросил лягушонок.

– Маленьких ящерок? Вижу, – ответил Манилло.

– Не ящерки. Это звездные саламандры. И ты их видишь.

– Да. А не должен?

– Ты не посвящен в таинства болотной магии.

В обычно насмешливом голосе Каспера теперь слышались нотки удивления, и, что самое странное, плохо скрываемого уважения. Так он мог общаться только с кем-то равным Бальтазару в его глазах.

– Пойдемте, друзья, – произнес пес, мы почти дошли.

Когда Манилло догнал ушедшего вперед пса, тот стоял, приложив ухо к третьему встретившемуся на их пути Гонту. Дослушав, он выпрямился, сложил ладонь лодочкой и слегка ударил истукана по скуле. В ответ раздалось гулкое «гоннн». Манилло радостно подбежал к Бальтазару.

– А можно мне тоже?

– Прости, нельзя. Это не праздная игрушка, а очень сильный оберег. Если не рассчитаешь силы или ударишь в неправильную точку, может случиться беда. Как чуть не случилась у того дерева. Да и расскажут они всё Королю Камней, а я бы этого не хотел. Не шибко он любит, когда гонтов используют без его ведома.

Манилло густо покраснел и одернул руку.

– Простите, я не знал, – сказал мальчик.

– Извините, это я его подговорил, – перебил его Энрике, – Манилло не хотел этого делать, а мне стало интересно.

Бальтазар рассмеялся приятным низким смехом.

– Отрадно видеть такую самоотверженную дружбу. Тебе бы стоило поучиться у них, Каспер.

– Быть грязными оборванцами? Много ума не надо, – проворчал лягушонок.

Теперь смущаться настала очередь и для пса. Как-то неловко смешавшись, он неуклюже взмахнул рукой в сторону и пробурчал себе под нос «нам сюда». Тропинка между звездных огоньков привела их к простой хижине, стоявшей на опорах. К площадке у двери вела приставная лесенка. Первым наверх вспорхнул Бальтазар, почти не касаясь ступеней, а вот Манилло пришлось попыхтеть. Мальчик карабкался, помогая себе руками, Энрике не облегчал ситуации, поскольку цепко держался за голову Манилло, иногда соскальзывая копытами на глаза. Когда им, наконец, удалось взобраться наверх, Бальтазар широким жестом распахнул дверь.

– Добро пожаловать в наше скромное жилище.

– Наше «скромное жилище» придется после них сжечь, потому что отмыть уже не выйдет. Посмотри, они же просто два комка грязи, – ворчал Каспер.

– Не переживайте, друзья. И ванну вам приготовим, и поговорим по душам.

Убранство было уютным, хоть и без особых изысков. На полу были настелены циновки, у дальней стены сложен небольшой очаг с подвесными крюками над ним. По стенам висели какие-то листы бумаги. Присмотревшись, Манилло узнал в них черно-белые картины. На одних были изображены скалы и водопады, иные запечатлели моменты схваток суровых воинов в броне, подобной доспеху Бальтазара. У левой стены стоял небольшой, по пояс мальчику, комод с необычной подставкой. Вся обстановка была освещена все теми же огоньками. Каспер ловко спрыгнул с плеча пса и побежал суетиться по дому. Напоследок он еще раз взмахнул фонарем, отчего цвет искр сменился на желтоватый, а в очаге разгорелся огонь.