Текст книги "Сказ о том, как Манилло в переплёт попал"

– Я БЫ НАСТОЙЧИВО РЕКОМЕНДОВАЛ ТЕБЕ, МАЛЬЧИК, НЕ НАСТУПАТЬ НА ДОРОГУ С ДРУГОЙ СТОРОНЫ МОЕГО ТРОНА, ЕСЛИ ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ ПРОТИВ СВОЕЙ ВОЛИ ДОЙТИ ДО ЗАМКА НА СЕВЕРЕ.

Манилло обошел трон по большой дуге и увидел, что дорога не кончалась у подножия царственного стула, а ныряла под него, чтобы появиться с другой стороны. С первого взгляда отличий не было, но, присмотревшись, мальчик увидел, что дорога с той приобретала другой цвет. Если до этого она светилась слегка голубоватым цветом, то теперь в свечении стали преобладать молочные оттенки слоновой кости, которые становились сильнее на удалении от трона. Но менялся не только цвет, но и ощущение от созерцания. До этого свет был спокойный, не дружественный, но и не враждебный, после трона свечение было тревожащим, нервным и даже угрожающим. Встряхнув головой, Манилло спешно пошел за Королем Камней, который огромными шагами направлялся куда-то в сторону от пути.

Мальчик ловко подхватил слабо протестовавшего Энрике и быстро пошел вслед за гигантом.

А поспешать стоило, ведь шаги Короля были ему под стать: длинные, но очень плавные, словно он перетекал из одного состояния в другое. Энрике так засмотрелся на эти переливчатые формы, что даже прекратил ворчать на руках у Манилло. Король тем временем нырнул в одно из боковых ответвлений главного зала и поспешил вперед, едва не задевая потолок. Мальчик торопился из последних сил, благо гладкая поверхность пола позволяла почти бежать. Ход начал изгибаться так, что Манилло всякий раз ненадолго терял из виду Короля, отчего ему становилось не по себе. Возможность заблудиться в этих туннелях навсегда не особо нравилась ему. Да и тело подгорного короля было единственным источником света, но ненадолго. Со временем мальчик, не без указания Энрике, заметил, что теперь стены начинают мягко светиться золотисто коричневым светом, и этот свет становился все нахальнее по ходу движения.

Но это не единственная перемена, которая происходила вокруг. Сначала Манилло решил, что ему показалось, но на третий раз стало ясно, что это не привиделось. Король как-то погрузнел, и уже почти не испускал света. На длинном прямом участке мальчик убедился, что Король Камней все больше походит на того самого Короля, которого он видел в своем сне.

Стены вокруг стали уже почти прозрачными. Видимо, каким-то неизвестным способом они смогли выйти к вершинам, хотя уклона не ощущалось. Как и не ощущалось усталости: Манилло резво нагонял гиганта. И, когда стены вокруг стали совсем прозрачными с небольшой примесью охристого цвета, мальчик смог догнать Короля, который принял свою грузную форму, словно вобрал весь цвет из гор вокруг, и шел уже совсем неторопливо.

– Почему вы так изменились?

– ИНОГДА МИР НЕ ГОТОВ УВИДЕТЬ НАС НАСТОЯЩИХ. А ИНОГДА МЫ НЕ БОИМСЯ ПОКАЗАТЬ ЕМУ СВОЕ ЛИЦО. Я НЕМНОГО ЗАВИДУЮ ТЕБЕ.

– Чему, ваше величество?

– ТЫ НЕ БОИШЬСЯ ПРЕДСТАТЬ ПЕРЕД МИРОМ ТЕМ, КТО ТЫ ЕСТЬ, МНЕ ЖЕ ЭТО ЗАПРЕЩЕНО. ТЫ МОЖЕШЬ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ, МНЕ НАДО ДЕЙСТВОВАТЬ ЧЕРЕЗ ПОСРЕДНИКОВ. ВИДЯ ЦЕЛЬ, ТЫ ИДЕШЬ К НЕЙ, А Я ОТВОРАЧИВАЮСЬ. ИЗ-ЗА ЭТОГО МЕНЯ ЧАСТО ОБВИНЯЮТ В ЖЕСТОКОСТИ. ПРОШУ ТЕБЯ НЕ СОВЕРШАЙ ЭТОЙ ОШИБКИ, – закончил король и подмигнул мальчику.

Даже речь его стала медленнее и неповоротливей. Манилло удивленно смотрел на эту неповоротливую оболочку, и пытался наложить картинку того, стройного сверкающего гиганта на этого каменного увальня. Выходило с трудом, но мальчик помнил, какая красота скрывается внутри рокочущей массы, что мерными шагами двигалась по туннелю. И лишь глаза, которые не потеряли своего насмешливого сияния, напоминали о сокрытом глубоко под слоем неприглядного камня.

Теперь и Энрике мог сам поспевать за ними, чему был не особо рад. Как оказалось, ему совсем не нравилась прозрачность стен, отчего он льнул к штанине мальчика, существенно затрудняя ему передвижение. Энрике в страхе крутил головой по сторонам, видя закатное небо, если и искаженное, то самую чуточку. Наконец он понял, что если смотреть вниз, то горы не кажутся прозрачными, довольно быстро обретая телесность. Тогда-то он и смог отлипнуть от мальчика, но головы так и не поднимал.

Манилло же наоборот – жадно ловил каждую секунду здесь. Что-то ему подсказывало, что вернуться не удастся. Потому он старался впитать все это как можно глубже в себя. И в тот момент, когда они вышли из ставшего полностью прозрачным горного хода наружу, Манилло был готов. Вернее, ему так казалось, ведь трудно подготовиться к такому. Король остановился на небольшом козырьке, места здесь едва хватало для всей их компании. Энрике выходить из туннеля отказался, а вот мальчик пошел, не видя ничего перед собой, и одновременно помечая каждую деталь. Склон, на который они вышли, был на западной стороне горы, и солнце уже начинало нежно прикасаться к линии горизонта где-то там, очень далеко. Весь мир окрасился в оранжевый цвет, редкие облака не мешали свету долетать до всех уголков бескрайнего простора. Несмотря на головокружительную высоту, ветер был теплым и нес запахи сухой травы. Манилло раскинул руки, чтобы ощущение полета стало полным и всеобъемлющим.

– Если ты надеешься, что я тебя буду держать, то ты ошибаешься, – с дрожью в голосе отозвался Энрике откуда-то из глубины пещеры позади мальчика, – будешь падать – сделай сальто. – Ехидно закончил он.

Одного взгляда Короля Камней хватило, чтобы удержать Энрике от дальнейших реплик. Когда пятачок над пропастью погрузился в тишину, Король шумно вдохнул, разом став в полтора раза больше, и вновь затих. Сначала мальчик не слышал ничего, кроме тихого шепота ветра у себя в ушах, но через мгновение стал различать гулкое гудение, которое проникало через тело, заставляя его дрожать в созвучии с этой протяжной нотой. Король Камней пел песню. Слова были едва различимы, столь медленной была она. Один звук гармонично перетекал в другой, широким охватом обнимая весь мир вокруг. Солнце уже наполовину ушло за горизонт, но все еще было в силах встретить эти слова с достоинством светила, пусть и отправлявшегося на ночной отдых. Хоть Манилло и не понимал ни единого слова, но смысл! Смысл был ясен и прост. Сохрани, сбереги, не дай распасться. Песнь была о мире и была самим миром. Если основной нотой был рокот камней, то, прислушавшись, Манилло стал различать обертона звездной ночи, отраженной в застоявшейся болотной воде. Затем шумным гомоном вступили голоса птиц, поддержанные болтливой речушкой. Чем дольше мальчик слушал, тем больше слышал шум океана, шелест дубрав и сосняков на ветру, тихий детский смех и треск поленьев в камине.

И всё это надо было обнять, оставить в сохранности. Но руки мальчика были так слабы и малы для всего мира. Но ведь он был не один! С ним был Энрике, с ним был Годрик. Но и этого было недостаточно. Энрике был даже слабее Манилло, а у Годрика и не было рук вовсе. Как мало, как мало было им по силам. Тут мальчик понял, что их было куда больше, чем трое. С теплым касанием образы всех встреченных на этом вставали у его плеча, ободряя и обещая помощь. Бальтазар, пёс-воин, чья серьезность могла спорить только с его добротой, явился в сопровождении Каспера и Урсулы. Бенедикт со своей неизменной трубкой и серьезным выражением лица. Берти и Иероним тоже поспешали, как могли. Скорбное, но такое же доброе лицо Бледного, уже не скелета, а живого человека, тоже выплыло из темноты. И рогатая фигура Крампуса, куда уж без него, тоже не заставила себя долго ждать. За ним пришел Франциск. Все они были там, все они присоединили голоса к песне Короля Камней. Но всё ещё было мало, очень мало. Манилло закрыл глаза в отчаянии, и вновь увидел тот сон, в котором были свечи. Но на этот раз их было много, куда больше. Везде, куда ни кидал он взгляд, стояли ряды восковых столбиков, горящих ровным мягким пламенем. Но в этот раз не было нужды оберегать их огоньки от свирепого ветра, вовсе даже наоборот: тепло их обогревало и защищало самого мальчика. И тьма вовне уже не была чем-то враждебным, она была нужна, чтобы увидеть окружавшие его огни. Ведь все было частью одного, большого и невыразимого. А большое выражало себя в каждой крохотной части, и это было правильно, это было верно.

Осознав это, Манилло нашел спокойствие, которого давно у него не было, и открыл глаза. Лишь в последнее мгновение он заметил, что в рядах свечей есть один небольшой промежуток, но он уже знал, что нужно делать. Едва прошептав «Леди», он покинул эту полугрезу. В этот же момент фигуры друзей вокруг стали истаивать на ветру, одна за другой покидая этот уступ. Солнце бросало последние лучи своей верхней кромкой, но горечи от расставания не было. Король закончил свою песню, и на них опустилась прозрачная тишина, в которой ветер едва слышно нашептал мальчику на ухо, отчего Манилло улыбнулся и пробормотал что-то в ответ.

– ВОИСТИНУ, СПАСИБО ТЕБЕ, ТЕПЛОЕ СЕРДЦЕ, – эхом повторил Король Камней.

– Я не забуду, – снова откликнулся Манилло той же фразой.

Ночь пришла в горы. Вместе с ней к Манилло пришел незваный сон. Как-то незаметно для самого себя мальчик внезапно почувствовал себя усталым и начал клевать носом.

– УСТАЛ? – Участливо спросил Король Камней.

Сил для внятного ответа у мальчика не нашлось, он лишь молча кивнул, от чего чуть не повалился вперёд. Король Камней что-то пророкотал себе под нос, затем огромная его рука с удивительной нежностью подхватила мальчика. Манилло стало тепло, хоть и немного шершаво. Он уснул с улыбкой.

Пробуждение было таким же резким, как и сон: Манилло сел там, где лежал, и с недоумением завертел головой. Хотя он все ещё был в горах, но с уступа его унесли. Скалы вокруг были незнакомыми и далеки от прозрачности. Короля Камней не было нигде, а вот Энрике оказался тут как тут.

– Привет, – немного сипло от сна сказал Манилло, – а как я тут?..

– Король. Он принес тебя сюда. Сказал, что ты будешь задавать много вопросов, когда проснешься.

– Да?

– Вот видишь, уже начал. Поэтому он попросил меня в точности передать тебе его слова. К озеру можно попасть без опасности падения с горы только по одной дороге. Начинается она вот отсюда, – Энрике показал куда-то за спину, – там лестница в несколько сот ступеней, у последней ступени начинается тропа. Нам просто надо никуда не сворачивать и идти по ней, пока мы не дойдем до озера. Это по его словам. В любом случае, идти нам больше некуда.

Манилло резво встал, будто спал он не в спальном мешке на каменной глыбе, а у себя в постели. Рюкзак и остальные вещи были тут же, под рукой. Пятачок, на котором спал мальчик, был небольшим, едва ли не меньше уступа, на котором они провожали солнце вчера вечером. За спиной у Энрике действительно обнаружилась длинная лестница, грубые ступени которой были узкими, но вполне проходимыми. Больше никаких подходов к этой площадке мальчик не заметил.

– А как мы?..

– Сам не знаю, мы шли по туннелю, вернее, я шел с Королем, тебя его величество нес. Потом туннель внезапно закончился. А потом Король пошел назад. Я отвернулся на секунду, а пещеры уже нет. Вот такой вот намёк.

– Это да, – почесал голову мальчик.

– И ещё.

– Что такое?

– Король велел тебе передать в точности одну фразу.

– Сохраняй и оберегай?

– Верно, – опешил Энрике.

И всё еще вопросов осталось слишком много. Почему-то Манилло казалось, что Энрике их задавать бессмысленно, а сам Король Камней уже не выйдет. Пожав плечами, мальчик быстро начал собирать вещи, на ходу забрасывая в рот съестное, и через пару минут был уже готов.

– Ну, что, Энрике, – бодро сказал Манилло.

– Кхм! – провибрировало на поясе.

– И Годрик. Снова в дорогу?

Глава VI

– Вот всегда у нас так выходит, – сам с собой беседовал мальчик, сбивая палкой цветы репейника, что росли у тропинки, – только понятно станет, что и как, куда идти и что делать – сразу тумана напустят, и опять все перепутается.

– Да мне и так неплохо. Сам подумай: вокруг горы, леса, болота. Везде побывали. Даже вон, океан увидели. Разве плохо?

– Хорошо, Энрике, хорошо. А Бабуля сейчас обед готовит. На столе скатерть белая. За окном вьюга, а дома тепло. Загулялись мы с тобой, домой нам надо. Хотя, тут тоже интересно. Вот ты бы ни в жизни не встретил настоящего Короля, если бы не оказался тут.

Энрике уже привычным движением обернулся, чтобы посмотреть на горы, все еще нависающие над окружающим всхолмьем. Потом взгляд его упал на прозрачные вершины, которые сейчас щекотали облачные животы. Это вызвало легкую дрожь в теле ламы.

– Я бы как-нибудь так, по-простому пожил, без королей. Ну, пещера у него внушительная, да. Туда бы я еще разок сходил.

– Не выйдет, Энрике, теперь только вперед.

– Ты хотел сказать «назад», – вступил в разговор Годрик, – если посмотреть на карту, то по географическим соображениям мы идем сейчас назад, на юг.

– Ух, какой же ты зануда, – взвился Энрике, – ни разу не встречал таких. Ты и правда волшебный клинок, один на миллион.

– Очень польщен, – откликнулся Годрик, предпочитавший не замечать иронии.

– Осинь пальсёнь, – спародировал Энрике.

Манилло же предпочёл не замечать их обоих, голова у него была забита совсем другим. Мало того, что он смутно представлял себе цель их похода, так еще и абсолютно не знал, какая роль ему уготована во всем этом. Сердцем он понимал, что ему надо исправить всё то, что успели натворить большие силы этого мира, но голова отказывалась давать подсказку, как именно это предстоит провернуть. В конце концов, он был всего лишь мальчиком, пусть поднаторевшим в путешествиях и походной жизни, но всё-таки. От досады на свое незнание Манилло успел изжевать нижнюю губу и утомить нахмуренные брови под перебранку Энрике и Годрика. Мысли об ответственности на его плечах так заняли мальчика, что он даже перестал сбивать репейник по краям тропинки.

В момент самых тяжелых раздумий на нос мальчика села бабочка. Не какая-то разноцветная, а самая обычная белянка, которых можно набрать с пригоршню в любом огороде в июле. Пару мгновений Манилло смотрел на наглое создание, скосив глаза к носу, а потом весело расхохотался. В конце концов, он действительно был мальчиком, а не великим стратегом. Поэтому решил не терзать себя дальше.

– Энрике, спорим, ты не сможешь залезть на то дерево!

Энрике смог. Затем смог Манилло, потом они по очереди слезали и забирались наперегонки. В результате потратили жутко много времени, но мальчик уже не позволял себе торопиться, как на пожар. Раз уж решил, что придем тогда, когда придем, то чего суетиться. Никуда озеро не убежит, ведь оно замерло во времени, ведь так?

Уже после, когда эта парочка вдоволь истерзала несчастные ветви бедной ивы под заунывные причитания Годрика о переломанных шеях и руках, Манилло устроил привал прямо тут, у корней. К тому же время было уже самое что ни на есть обеденное. Да и бабулин чай давно лежал в закромах. А там, где чай, неплохо бы иметь и мед. Ну, а если начали чаепитие, то можно и перекусить.

Так, общими усилиями, под раскидистой ивой вышел настоящий пир. В ход пошло всё, что долго оттягивало лямки рюкзака мальчика, да и Энрике. Обломки разнообразного сыра, уже и не поймешь, кто именно снабдил им, то ли Бенедикт, то ли Франциск, последняя завалявшаяся рыбка, гора разных орехов тоже неизвестного происхождения, уже черствый, но все еще вкусный белый хлеб, принесенный из Грязного Замка, сушеные яблоки, галеты. Словом, еды было и впрямь на троих, хотя из всех них ел только Манилло. Но уж он-то старался за всех разом, и весьма небезуспешно. Свертки быстро пустели, чай лился рекой, солнце с ужасом поглядывало между ветвей на этот праздник живота. Когда перед мальчиком остались только огрызки, крошки и шелуха, он с громким вздохом откинулся на ствол дерева и громко застонал. Что не устроило Энрике, который всю трапезу сидел, навострив уши и всматриваясь в густую траву вокруг.

– Ты не мог бы так сильно не шуметь? – Раздраженно попросил он.

– Что такое? – С расслабленной ленцой в голосе отозвался Манилло.

– Не знаю, такое чувство, что за нами наблюдают. И уже довольно долго.

Сначала мальчик хотел стряхнуть опасения друга, как назойливую муху, но что-то в настороженной фигуре спутника заставило его с большой неохотой встать с такого удобного места. Манилло с удовольствием потянулся, затем достал Годрика и стал разглядывать кусты вокруг. Неприятеля не было видно, но это не значило, что его нет. Теперь тревога Энрике передалась мальчику, но уже в виде охотничьего азарта. Пустив стали во взгляд и выпятив грудь, он храбро обходил дерево большими кругами в поисках всех ста двадцати напастей, что рисовала его фантазия. Огры, горные великаны (не те, что короли, а обычные), баньши, люди-амфибии, гигантские пауки – все разлетались под ударами верного клинка, как репейник от взмахов палки. Румянец гулял на его щеках, дыхание рвалось из горла победным кличем. Что уж там, Манилло действительно стал героем, которого чествовали толпы избавленных от мучений селян и горожан. Путь его был усыпан лепестками роз, все рукоплескали, но он-то знал, что все свои подвиги он совершал не ради признания, а из-за самих поступков. И вот, Манилло Храбрейший снова встал на тропу подвигов (начал обходить дерево), и темной ночью по горному ущелью он крался к логову огнедышащего дракона (шел на полусогнутых ногах к кустам орешника). В этот самый момент, когда он занёс свой огромный сверкающий двуручный меч (Годрика) над головой спящего дракона (опять лист бедного репейника), из-за ивы раздался крик Энрике. От неожиданности Манилло выпустил кинжал из руки, отчего тот приземлился рукоятью прямо ему на макушку. Теперь под ивой кричали уже двое: Энрике в ужасе и Манилло от боли. Когда мальчику удалось проморгаться от звёзд в глазах, он нетвердой походкой побежал на выручку к другу, прихватив с собой Годрика.

В первые мгновения мальчик не мог понять, что произошло с его другом и откуда вообще идут крики. И, лишь присмотревшись, Манилло разобрался, в чем дело. И тут же начал хохотать.

– Что смешного?! Не хочешь прийти мне на помощь?!

– Помощь? От чего тебя спасать? От этого?

Как раз на месте их привала маленький бурундук дожевывал остатки еды Манилло. Видимо, зверёк был настолько непуганый и оголодавший, что вопли Энрике, который забрался на дерево, его ничуть не смущали.

– А я ведь говорил, что за нами наблюдали всё это время! Ты посмотри, какая зверюга! Он как выскочил, как побежал на меня!

– Успокойся, Энрике. Он просто хочет перекусить.

– Мою шею он хочет перекусить! Посмотри на эти бешеные глаза!

– Пожалуйста, не кричи, я тебя прекрасно слышу, а его ты так не испугаешь.

– Значит, так, да? Друг еще называется. Я тут на волосок от смерти, еле спасся, а ты!.. Стой, что ты делаешь? Не подходи к нему, он тебя сожрёт!

Манилло, порывшись в рюкзаке, достал горстку орехов и протянул бурундуку. Тот, почти без опаски, подскочил к мальчику и начал набивать щеки.

– Никого он не сожрет, Энрике. Он вообще не любитель мяса.

– Я сделан не из мяса!

– Тебя он тоже не тронет, не беспокойся.

Энрике, однако, решил не проверять это. Вместо этого он залез на несколько ветвей выше и оттуда пристально следил за перемещениями зверька. Бурундук, тем временем, закончил есть, и теперь сидел, с любопытством посматривая на Манилло. Мальчик отвечал ему дружелюбным взглядом. Вдоволь насмотревшись, маленький грызун начал расчесывать свою шерстку, изредка бросая взгляды на мальчика, который начал собирать пожитки, чтобы тронуться дальше в путь.

– Ну, что, храбрец, спускайся, пойдем дальше, – с улыбкой крикнул он Энрике.

– Никуда я не пойду, пока оно тут, – твердо отвечал тот.

– А, ну, ладно. Тогда я пошел, – Манилло закончил собираться и пошел в сторону тропы, – Да, совсем забыл, – бросил он через плечо, – бурундуки прекрасно лазают по деревьям.

Вместо ответа из-за спины мальчика послышался глухой шлепок чего-то мягкого об землю, а потом торопливый топот.

– Подожди меня, я сейчас – выкрикивал подбегающий Энрике, попутно выдергивая из себя колючки репейника, – я тут подумал, не такой уж он и страшный.

– Вот и хорошо. Идем?

– Идем.

День вальяжно перевалил за середину, но до заката было еще далеко. Тропинка шла между редкими деревьями, виляя в высокой траве. Воздух становился влажным и прохладным – видимо, озеро было недалеко.

– И никакой он был не страшный, – нахохлился Энрике.

– Ты о ком? – спросил Манилло, вновь погрузившийся в свои мысли о финале путешествия.

– Да бурундук этот. Маленький, пушистый. Наверное, даже симпатичный. Не знаю, чего я так струсил.

– Да? Хорошо, что ты сказал, а я уже думал, что зря взял его с собой.

– Как взял с собой? Зачем?!

– Успокойся, – ответил Манилло сквозь смех, – я просто шучу. Ни к чему нам лишние попутчики.

– Вот и я думаю. И сами дойдем, без бурундуков.

Снова путники замолкли, каждый в своих мыслях. Энрике думал, как бы он сейчас не сплоховал, появись из вот этих кустов, скажем, волк. А Манилло опять начал размышлять, как быть, когда тропинка закончится, и надо будет что-то делать. Ну, а Годрик по привычке прикорнул, ведь возраст у него, как-никак, был весьма почтенным.

Как и положено, тут же из ближайших кустов, конечно, не показалось ничего, а вот тропинка вдруг стала ровной, словно утрамбованной, и заметно шире. Манилло на секунду сбился с шага, ожидая, что озеро окажется буквально за следующим поворотом за холм, но мальчик этого так и не узнал. Вместо вида глади замершей воды, путников огорошили необычные звуки голосов. Друзья замерли на месте, потом со всех ног ринулись к ближайшим кустам. Напугал их не язык, который был им совершенно не знаком, а сами голоса. Конечно, говорившие были далековато, и можно было обмануться, но что-то было не так. Замерев в кустах, Манилло даже попробовал тихо скопировать услышанное, но, как ни старался, горло отказывалось издавать эти шуршащие и грохочущие звуки.

Уверенности во враждебности говоривших не было, но проверять прямо сейчас не хотелось ни мальчику, ни ламе. Тихонько растолкав Годрика, мальчик в двух словах объяснил ситуацию.

– Увы мне, – ответил Годрик, которому удавалось гнусавить даже шепотом, – слух мой не так остёр, как в дни юности моей. Отсюда я не слышу ничего, кроме шуршания ветвей сего кустарника, что дал нам укрывище от невзгод.

– Мог бы просто сказать «верните меня дальше спать», – огрызнулся Энрике.

– Подожди, не время для ваших вот этих вот обычных, – махнул рукой Манилло, – Годрик, если я подойду ближе, ты попробуешь определить, что это за язык?

– Во всяком случае, попытаюсь, – отозвался клинок.

– Хорошо, тогда ты жди здесь, Энрике, а я с Годриком попытаюсь подползти ближе.

– Мне не нравится эта идея – запротестовал Энрике.

– У тебя есть получше? – Спросил мальчик.

– Ну, я могу прокрасться сам, – предложил Энрике, которого до сих пор грызла совесть за тот промах с бурундуком, – я маленький и незаметнее тебя.

– Можешь, только как ты потащишь с собой Годрика?

С большой неохотой и небольшим облегчением Энрике согласился, и Манилло, зажав кинжал в руке, скрылся в густой траве.

Терпение Энрике быстро кончилось, поэтому уже через несколько минут он начал ёрзать на месте, пытаться выглянуть из зарослей и всеми доступными способами выражать бесшумное беспокойство. Когда и этого стало недостаточно, он, что-то прошипев про «его точно там сожрали», пополз вслед за Манилло.

Голоса стихли, поэтому Энрике приходилось иногда высовываться наружу и вертеть головой, но даже при этом он не был уверен, что пробирается в нужную сторону. Он не успел начать нервничать, когда внезапно уперся носом в ботинок мальчика, отчего чуть не вскочил с воплем, но с трудом взял себя в руки. Манилло обернулся, приложил палец ко рту. Энрике кивнул и тихо подполз к плечу мальчика. Тот слегка раздвинул траву и кивнул, указав вперед. В небольшом просвете смутно проглядывали очертания холма, за который ныряла тропинка. Присмотревшись, Энрике увидел, что никакой это не холм, а самая настоящая землянка. Не такая, как у Иеронима-Берти, а поплоше, хотя и побольше. Дверью в нее служили грубо сколоченные доски без ручки, единственное видимое окно было без стекол, но крестовина рамы была в наличии. Перед «дверью» прямо на земле красной краской был нарисован коврик. Всюду виделись следы попыток сделать жилье уютным, которые были столь же неуклюжими, сколь и безуспешными.

– Что будем делать? – Спросил Энрике.

Манилло снова приложил палец ко рту и указал куда-то в сторону. Проследив за направлением его взгляда, Энрике увидел на тропе две большие скалы, одна потоньше, другая помассивнее, и небольшой камень рядом с ними. Не поняв, что имел в виду Манилло, он уже хотел было спросить в чем дело, когда увидел, что скала потоньше пошевелилась и что-то громыхнула. Другая, тучная, ответила легким шелестом, будто кто-то катится по гравию, и снова стало тихо. Солнечный блик скользнул по лицам мальчика и ламы. Медленно, будто и не двигаясь вовсе, Манилло сдвинул заросли назад, но Энрике успел увидеть странное: будто два глаза смотрели на него с верхушки одной из каменюк. Осторожно, едва дыша, мальчик пополз назад по траве к кустарнику, следом за ним и Энрике, который несколько раз обернулся, оставаясь верным своей привычке. Когда они доползли до кустарника и смогли перевести дыхание, Энрике с тревогой посмотрел на мальчика.

– И что нам дальше делать?

– Я не знаю, можно ли доверять слугам Короля Камней, но проверять это мне не хотелось бы. Будем ждать ночи.

Путники решили выждать прямо на месте, не разводя костра. Манилло перекусил на скорую руку, Энрике нашел неподалеку ручей, в котором мальчик наполнил флягу, вдоволь напился и умылся прохладной водой. Затем он тщательно перебрал все содержимое рюкзака и вновь уложил так, чтобы ничего не звенело и булькало во время их ночной вылазки. Неприятным сюрпризом было количество припасов, которое убывало если не с пугающей, то с тревожной скоростью. Прикинув, что еды хватит ещё на три дня практически впроголодь, Манилло погрустнел. Но, с другой стороны, это было лишним напоминанием, что пора бы уже возвращаться домой.

И, несмотря на все множество полезных дел, время тянулось очень медленно. За свое путешествие мальчик привык постоянно находиться в движении, хотя его и раньше можно было назвать непоседой. Теперь же ожидание стало совершенно невыносимым. Манилло хватался за рюкзак, чтобы ещё раз его перебрать, проверял флягу, пытался почистить Годрика, который тут же начал недовольно ворчать, сетуя на прерванный сон. В конце концов, мальчик принялся за плетение венков из травы, которой вокруг было вдосталь. Первые попытки были так же далеки от привычного венка, как, скажем, булка хлеба от бублика. Сам не понимая, почему, Манилло все больше раздражался, поделки выходили корявее и корявее. Когда мальчик занёс руку, чтобы выбросить последнего уродца, странная волна спокойствия вдруг накатила на него. Закрыв глаза, Манилло увидел себя посреди необъятной глади тихой воды. Испуг здесь был не к месту, хотя испугаться было легко – один, вокруг ни души, тусклый свет без определенного источника. Взор мальчика блуждал, силясь отыскать хотя бы маленькую корягу, за которую можно было зацепиться взглядом, но тщетно. Даже рассмотреть дно не удавалось, хотя на поверхности не пробегало ни морщинки. Выдохнув, Манилло четко понял, что берег придется сделать самому. Откуда пришло это знание, он ответить бы не смог, но в верности озарения сомнений не было.

Он простер руки, ладонями вниз, и дал свободу своим пальцам, которые стали прямо из воздуха ткать очертания холмов, леса и пляжа. Ловкими движениями на небе появлялись облака, возникла река, широкой грудью навалившаяся на берега, серебристый песок заструился по крохотным дюнам. Следуя за волной созидания, в леса стали приходить звери, ласточки засуетились у глинистого обрыва с пнем на верхушке, рыбки зашныряли в водах реки. А мальчик продолжал медленно поворачиваться, сплетая воедино небо, воду и землю. Чем полнее становился круг, тем явственнее проступали звуки в прежнем безмолвии, а лёгкий ветер ворошил волосы Манилло.

Что-то шло не так. Чем ближе было замыкание круга, тем большее сопротивление приходилось преодолевать его пальцам. Будто оставшаяся пустота не желала заполняться, обжигая холодом простертые руки. Движения стали неуклюжими и медленными, Манилло боролся, словно пытаясь застегнуть пуговицу на пальто в январский вечер. Но пальцы стали словно чужие, работа их стала топорной и неполной, появились горы, но сил наполнить их цветом уже не осталось. Это было последним, что вышло из-под рук мальчика: он замер, вытянув их вперёд и остановился. А пустоты было совсем немного, несколько движений, и круг замкнется, но на эти движения сил уже не осталось.

Манилло начал медленно опускать руки, с горечью прикусывая губу, когда в ветре появилось что-то теплое, а в воздухе запахло цветами алиссума. Затем две незримые руки обхватили ладони мальчика, руководя и направляя движения. Пустота еще упиралась, но под напором объединенных усилий таяла, не в силах устоять. Работа была окончена. Ветер напоследок потрепал челку Манилло, оставив аромат меда.

Мальчик с улыбкой открыл глаза. В руках он держал готовый маленький и аккуратный венок. Когда он с улыбкой посмотрел на Энрике, Манилло увидел, что друг сидит с открытым ртом.

– Твои руки… Ты как это смог? Руки светились… Что…

– Упорные тренировки, Энрике, – всё так же широко улыбаясь, ответил мальчик и нацепил венок на голову друга.

Остаток дня прошел удивительно быстро. Мальчик сидел и вспоминал свое видение, заново переживая теплоту и силу рук, что пришли к нему на помощь. Энрике испуганно посматривал на Манилло, готовый поднять панику при первом появлении золотистого сияния. Годрик тихо дремал, полностью удовлетворённый, что его оставили в покое. А небо решило, что его слишком долго игнорировали, и вывалило все краски, что были в запасе. Поэтому закат был таким сокрушительно красивым, что мальчик даже отвлекся от своих грёз наяву и смотрел на верх, чувствуя причастность к великому движению.

Когда последние лучи отзвенели по облачным животам, мальчик встал и отряхнул штаны.

– Пора? – стараясь звучать храбрым, спросил Энрике.

– Пора, – кивнул Манилло.

Так же ползком, как и в первый раз, друзья поползли в густеющих сумерках. Годрику было строго-настрого велено не шуметь, на что он насупился, пробурчал, что участвовал в тысячах рейдов, но пообещал молчать. Сейчас путь был сложнее, мальчик с трудом понимал, куда двигаться, но тусклый свет из окна землянки служим ориентиром. На него Манилло и решил ползти. Когда настал момент поворачивать и обходить, мальчик, следуя странному наитию, пополз к прямо к окну.