Текст книги "Сказ о том, как Манилло в переплёт попал"

– Мя мнем эрю!

– Прожуй.

– Я ей верю!

– Я тоже ей верю. Но есть один неприятный момент: компас я тогда обронил, ну, в колодце у Франциска.

На лагерь друзей на лесной поляне опустилась неловкая тишина. Даже Годрик, зычно храпевший, как и в любую другую свободную минуту, притих. Мальчик пожевал губами и принялся тщательно обсасывать пальцы, испачканные в меду. Когда Энрике попытался что-то сказать, Манилло предостерегающе хмыкнул. Где-то на мизинце правой руки мальчик радостно замычал.

– Мы пойдем по солнцу!

– Не мог бы ты объяснить?

– Все просто, – начал Манилло, – солнце светит с юга, мох растет на севере.

– На крайнем?

– На деревянном. В смысле, на дереве мох растет с северной стороны.

– В прошлый раз не особо вышло, – засомневался Энрике.

– В прошлый раз мы были в странном лесу. А теперь видишь, лес нормальный.

В подтверждение мальчик развел руки в стороны. Энрике с недоверием посмотрел на деревья вокруг.

– Ну, если ты так уверен.

– Уверен. Смотри, на карте есть река. Все, что нам надо – идти на север, не сворачивать глубже в лес и держаться в стороне от реки.

– Если вы позволите, – встрял Годрик, слушавший друзей последние пять минут, – я бы хотел взглянуть на карту. Вот тут в дни моей юности не было никакой реки. – Заключил он.

– Но Бенедикт не стал бы нас обманывать.

– Он и не обманывал. Это не река, а дорога, идущая к Прозрачному хребту и дальше на север.

– Даже если и дорога, это не должно изменить наших планов. Озеро-то в стороне – возразил мальчик.

– Я бы воспользовался дорогой, – ответил клинок, – это и быстрее, и проще. Просто надо изредка посматривать на восток, чтобы не пропустить озеро. А метод со мхом мне никогда не казался чем-то стоящим. Кто может запретить мху расти там, где ему вздумается? Я помню историю Бьоргальфа Железноголового, так вот у него в подмышках…

– Ладно-ладно, Годрик, я тебя понял. А ты что думаешь, Энрике?

– Не знаю, Манилло.

Энрике посмотрел на ближайшее дерево, потом на солнце и снова на мальчика.

– Думаю, нам стоит пойти по дороге. Я не уверен во мхе. Во мху. В нем.

– Ну, значит, пойдем по дороге.

Манилло решил не задерживаться, раз решение было принято. Прополоскав рот морсом, он набросил лямки рюкзака на плечи и приглашающим жестом махнул рукой.

– Пойдем, Энрике.

– А как мы найдем дорогу?

– Мы пришли оттуда, – мальчик указал налево от себя, – значит, если мы сейчас пойдем туда, – кивок головы, – то иного выхода, кроме как упереться в дорогу у нас не будет.

– Тогда нам нельзя сворачивать. В стороны. Надо метить деревья.

– Я не знал, что плюшевым ламам нужно метить деревья.

– Манилло! – Вскрикнул Энрике.

– Что?

– Я имею в виду помечать пройденные деревья. Зарубки делать, например. А то чего железка опять храпеть будет всю дорогу, пусть хоть пользу принесет.

– Не хочется портить деревья. Но если надо, то придется.

Дальше путь через лес пошел веселее, поскольку каждые десять метров раздавался глухой стук, за которым следовало глухое нытье Годрика, хоть Манилло и старался делать зарубки аккуратнее, щадя кору деревьев и чувства кинжала. Энрике же ситуация веселила: каждая тирада клинка вызывала у него взрыв хохота.

– Я бы не стал оставлять метки так часто. Можно хотя бы раз в пятнадцать мину-Ау! Если вы позволите посоветовать вам, верный способ метить деревья, то я бы порекомендовал собр-Ау! Собрать поганок, сделать из них краску, которая светится в темноте и помечать пройденные деревь-Ау!

– Жаль, что у тебя нет рта. А то я бы с большим удовольствием собрал поганок.

– Мешок с ватой ты, а не друг!

– Послушай, Годрик, я же не для развлечения это делаю, – извинился Манилло.

– Но развлекательная составляющая тут явно имеется, – встрял Энрике.

– Я готов терпеть все превратности судьбы, – прогундел Годрик, – только если этот лохматый зверь не будет комментировать каждый удар по дереву.

– Почему же каждый? Я комментирую только те, которые наносят тобой.

– Ау!

– Ха-ха-ха!

Под гомон и хохот друзья дошли до края леса, сами того не заметив. Еще десяток шагов по сочной зеленой траве, и ноги Манилло ступили на древнюю брусчатку. Судя по слою желтой пыли поверх, пользовались ей редко, если не никогда.

– Куда дальше? – Спросил Энрике?

Манилло величественным, как ему показалось, жестом поднял правую руку с зажатым в ней Годриком и ткнул в сторону горизонта, где едва заметно виднелись Прозрачные горы.

– На север!

– Не хочу портить торжественности момента, но может кто-нибудь счистить с меня смолу?

– О, прости, Годрик.

Манилло достал платок, расшитый бабушкиной рукой, и принялся стирать клейкие разводы с лезвия. Энрике тем временем рассматривал дорогу и обочины по сторонам.

– Слушай, железка, а откуда тут дорога?

– Не знаю, она была тут задолго до моего создания. А что?

– Да нет, просто странно. Такая хорошая дорога посреди леса, а никто и не пользуется. Как-то подозрительно.

– Я помню ее еще на самых древних картах, виденных мной. Начало ее теряется где-то далеко на юге, а северный конец упирается в замок за Прозрачным хребтом.

– А в том замке живет Бледный, – пыхтя над последним пятном, сказал Манилло.

– Вероятно, так. – Загундосил Годрик. – В разные века там жили разные существа. Но ни одной доброго слова о хозяевах того места я не припомню.

– Раз уж решили вместе, то и идти будем. – Ответил мальчик, утирая испарину. – К тому же в замок нам не надо.

На это ни у кого не нашлось возражений. Время уже было давно за полдень, по брусчатке идти было приятно и легко. По обе стороны дороги шла полоса с высокой сочной травой, среди которой, однако, не росло ничего другого. Лес красивых сосен, возвышавшийся слева и справа, казался двумя благородными воинствами, выстроившимися перед битвой. Но ни с той, ни с другой стороны никто не решался выйти из строя вперед, будто кто-то провел черту, за которой деревьям расти запрещалось. Манилло то и дело одергивал себя: взгляд начинал блуждать по деревьям или цепляться за полет какой-нибудь птицы, ярким пятном мелькавшим среди ветвей. А ведь надо было все время смотреть направо, не проглянет ли между стволов голубая гладь озера. Благодаря своей рассеянности он и смог заметить нечто странное.

– Послушай, Энрике, тебе не кажется, что что-то не так?

– В каком смысле? – Отозвался тот, поправляя лямки рюкзачка.

– Посмотри: деревья не растут у дороги.

– Серьезно? – С напускным удивлением съехидничал Энрике.

– Да. Но это еще не всё. Еще и птицы.

– Что птицы? Тоже не растут у дороги? Не хочу тебя огорчать, Манилло, но у птиц это не принято.

– Не валяй дурака! Посмотри хорошенько.

– Прости, я не вижу ничего.

– Вот именно. Птицы не летают над дорогой.

– Хм, а… Стой. Нет, действительно.

– За полчаса ни одной птицы не пролетело.

– Может быть, просто не заметил?

– Не знаю. Мне это не нравится.

Дальше они всматривались уже вдвоем, но так ни одной птицы над дорогой они не увидели. Мальчик хмурился все больше, а Энрике недоуменно почесывал голову. Тем временем лес начал редеть, а деревья стали ниже, пока привычные глазу сосны не сменились какими-то своими карликовыми собратьями, что едва-едва дорастали до макушки Манилло. Солнце нависло уже над самым горизонтом, идти в темноте, пусть и по ровной дороге, не хотелось никому. Мальчик объявил привал, но спать посреди дороги было как-то неправильно, поэтому они решили заночевать где-нибудь в стороне, но не теряя из виду сам тракт. Энрике резво ускакал влево от дороги и уже присматривался к деревцу, чтобы сбросить под ним рюкзак, но Манилло отстал. Когда Энрике обернулся посмотреть, что задержало друга, он увидел мальчика у самого края обочины. Тот уже занес ногу, чтобы сойти с дороги, но почему-то не двигался дальше.

– Манилло? – позвал Энрике.

– Я не могу, – ответил мальчик.

– Что случилось?

– Я не могу сойти с дороги.

– В каком смысле? – Недоуменно спросил Энрике.

– Думаю, во всех, – встревожено отозвался мальчик.

Манилло переступил с ноги на ногу, попытался сделать шаг левой, затем правой, но ничего не выходило. Энрике, увидев метания друга, бросил рюкзак на землю и подбежал назад к дороге, но у самого края обочины остановился. Но, увидев, что мальчик находится в панике, отбросил сомнения и перешел невидимую черту. Затем снова сошел на обочину. И так несколько раз.

– Что бы тебя ни держало, на меня оно не действует.

Мальчик не ответил: в глазах его стояли слезы страха. Буквально за минуту Манилло превратился из храброго путешественника в напуганного мальчугана, который соскучился по своему дому. Слабость эта длилась недолго. Едва он вспомнил о Бабуле, слезы ушли сами, ну, а нос пришлось утирать рукавом. Шмыгнув напоследок носом, Манилло стал рассуждать, а Энрике по привычке всячески поддерживал друга, как мог. То есть, мешал сосредоточиться на происходящем, суетился и похлопывал ободряюще по коленке. Только после того, как Манилло одернул его, Энрике угомонился и даже стал действительно помогать.

– Давай рассуждать логически, – сказал он, с важным видом подняв копыто, – если ты не можешь сойти в эту сторону, попробуй вправо.

Спустя минуту и десяток неудачных попыток стало понятно, что обе обочины закрыты для Манилло, а вот Энрике мог скакать, куда и сколько угодно. Затем они отошли чуть дальше по дороге, но и там не вышло свернуть.

– Что-то не хочет, чтобы ты свернул с пути. – Заключил Энрике. – Ты не можешь идти влево, вправо тоже не особо получается. Вперед, как мы поняли, выходит. Попробуй вернуться назад.

– Н-не уверен, – замялся мальчик.

– В каком смысле?

– Мне почему-то очень не хочется идти назад. Будто произойдет что-то жуткое, если я пойду обратно. Очень жуткое и неведомое.

– Но может, ты всё-таки попробуешь?

С большой неохотой Манилло повернулся на пятках и зашагал назад по брусчатке. Первые шаги дались ему довольно просто, но каждый новый шаг был медленнее и короче предыдущего, пока мальчик не остановился как вкопанный. К этому моменту уже стало практически темно, в сгустившихся сумерках лицо Манилло было мертвенно бледным, а лоб его покрывала холодная испарина.

– Не могу.

– Не можешь и ладно. Видимо, придется ночевать на дороге. Не так, конечно, приятно, но ничего. Ты, главное, не расстраивайся. Я все равно не буду спать, поэтому ты сможешь отдохнуть.

Пока Энрике бегал за рюкзаком, Манилло трясущимися руками раскладывал спальник, чтобы затем рухнуть в него без сил. Через две минуты он уже спал, а Энрике зорко посматривал по сторонам с вызовом всем ста тысячам ужасов ночи. Всё-таки, дружба с Франциском сделала из него храброго и верного спутника, а тот старый Энрике, что дрожал от любого ночного шороха, остался у колодца навсегда.

Свои сны Манилло помнил смутно. Там был рокот камней, вздымавшихся со всех сторон, они теснили и теснили его, пока места совсем не осталось. Ему пришлось ползти через узкий проход, который тут же смыкался за его спиной. Потом пришла непроглядная темнота гигантского помещения, в необъятности которого парила крохотная звездочка. Когда Манилло подошел к ней, сияние звезды стало почти нестерпимым, и он проснулся. Все тело болело, будто ему действительно пришлось всю ночь уворачиваться от каменных глыб.

Рядом с ним в той же позе, что и ночью, сидел и воинственно посматривал по сторонам Энрике. Солнце только-только показалось над горизонтом, окрашивая окружающую равнину во все оттенки желтого и зеленого цветов. Манилло с трудом приподнялся на локтях и хрипло поприветствовал друга.

– Ты рано проснулся.

– Сны были странные.

Когда Манилло закончил рассказывать про свои ночные видения, солнце уже уверенно освещало дорогу и все вокруг по обе стороны, а в животе мальчика уже уютно устроился завтрак. И тут неожиданно в разговор вступил Годрик, молчавший все это время.

– К тебе приходил Король Камней. – Металлическим гудением отозвался он.

– Что ты имеешь в виду? – Спросил мальчик.

– Король Камней. Он хотел что-то тебе сказать. И, если мне будет позволено внести свой вклад в ситуацию, я бы осмелился предположить…

– Ты можешь покороче, железяка? – Раздраженно перебил его Энрике.

– То я бы осмелился предположить, – в два раза громче продолжил Годрик, – что ты не можешь сойти с дороги именно потому, что он хочет, чтобы ты дошел до конца на своем пути. И, я думаю, там, в конце, нас ждёт само его величество.

Наступила не самая приятная тишина. Мрачное настроение Манилло контрастировало с беззаботностью утра. Первым не выдержал Энрике.

– Ждёт и ждёт, что такого. Раз ждёт, то дождётся. Если ему по силам не выпускать Манилло с дороги, то в его же интересах и силах, чтобы мы дошли до него в целости и сохранности. Поэтому можно идти спокойно.

– А когда дойдем? – С неявным страхом спросил мальчик.

– А когда дойдем, мы вежливо спросим его, что ему понадобилось от нас. И бояться не надо.

– Легко тебе сказать, Энрике. Ты-то можешь уйти в любой момент.

– Нет, не могу. Куда ты, туда и я. Или ты думаешь, что мы дошли досюда, чтобы я убежал обратно к Франциску?

Этот взрыв слегка огорошил Манилло, но тут же он почувствовал огромную благодарность своему другу. И как он мог думать, что он третий лишний в дружбе Энрике и Франциска.

– Спасибо, мне легче, когда ты рядом.

– Кхм-кхм!

– И ты, Годрик. С вами я не боюсь никаких камней, даже королей!

– Вот и ладненько. Но, я думаю, – заметил Энрике, – что если мы хотим хоть куда-нибудь дойти сегодня, нам пора.

С этим друзья быстро стали собираться и тронулись в путь через десять минут. Идти сегодня было проще, ведь они знали, что ждет их в конце. Потому никто особо не расстроился, когда вдалеке сначала незаметно, потом все четче и четче в дымке стала проступать то, что могло быть только озером. Манилло хоть и знал, что попасть туда не выйдет, оторвать взгляда от представившегося зрелища не мог. И оно стоило того взгляда. Несмотря на ясную погоду, над поверхностью стоял странный туман, который был неподвижен, словно границы озера сдерживали его. Чем ближе друзья подходили, тем больше деталей проступало. Сначала стали видны камыши, густо устилавшие видимые берега, потом стала видна кромка воды. И только когда Манилло и Энрике подошли вплотную, озеро предстало перед ними во всей своей необъятности. Они даже остановились у самой обочины, чтобы посмотреть на открывшееся их глазам зрелище.

– С озером что-то не так. – протянул Энрике.

– Да, – согласился Манилло и спустя небольшую паузу добавил – оно как застывшее. Ничего не шевелится и не шумит.

– Даже ветер тут умер. – Заметил Годрик.

– Да, – вновь согласился Манилло, – да.

Пока мальчик очарованно смотрел на озеро, не в силах переступить через невидимую черту, Энрике бодро скинул с себя рюкзак и побежал к кромке воды.

– Стой! – Закричал Манилло, – Ты куда?

– Надо посмотреть поближе! – На ходу откликнулся Энрике.

В который раз Манилло удивился перемене в друге. Если раньше Энрике был, мягко сказать, не самым храбрым спутником, то теперь сам вызывался на авантюры. Что, конечно, никак не умаляло беспокойства мальчика о своем друге: он внимательно смотрел, как тот резво подбежал к зарослям камыша и, не колеблясь ни минуты, нырнул в них. Манилло даже начал считать про себя от тревоги за Энрике. Между шестьюдесятью восемью и шестьюдесятью девятью тот выбежал из камышей и направился к мальчику. Шаг его был медленен, а лицо было озадаченным.

– Ну? – С нетерпением спросил Манилло.

– Ну-у-у, – ответил Энрике.

– Прекрати паясничать! – Возмутился мальчик.

– В общем, с виду озеро нормально, вот только…

– Энрике!

– Словом, вода неподвижна. Совсем. Как стеклянная стена.

– В каком смысле?

– В прямом! Все озеро, туман вокруг, даже камыши – все застыло. Там нет никакого движения, ничего не происходит, полное спокойствие. На ощупь все твердое, но не холодное. Будто стекло.

Мальчик задумчиво посмотрел на друга, потом перевел взгляд на туман, укутавший гладь озера.

– Странно это все, странно, – задумчиво протянул он.

– Если вы позволите взглянуть, – чуть сдавленно замычал Годрик из ножен, – Так я и думал, – самодовольно заключил он, когда Манилло достал его на свет, – время покинуло это место. Тебе очень повезло, мой пушистый друг, что ты не остался там навсегда. В таком месте легко забыть дорогу назад, гораздо легче, чем попасть внутрь. Многие герои прошлого пропадали в таких местах без возврата. Кто знает, может быть, они до сих пор ни живы, ни мертвы.

– Не хотелось бы такого, – поежился Энрике.

– Удивительно, что этого не произошло, – продолжил Годрик, – наверное, ты чужд для места, поэтому ты и не остался. Или вовсе и не жив, – задумчиво закончил клинок.

– И хорошо, что не остался, – сказал Манилло, – пойдемте дальше, надо добраться до гор к вечеру.

Друзья пошли дальше, хотя Энрике еще долго оборачивался и бормотал себе под нос «остаться там, как же, делать больше нечего». А на горизонте все четче проступал Прозрачный Хребет. В который раз Манилло с огромным удивлением смотрел на горы. Издали казалось, что в воздухе висит рябь, как в жаркий день, но потом фантомы обретали плоть. Чем ближе они подходили к горам, тем четче становилось видно, что скальная порода была абсолютно прозрачной только на вершинах, а ближе к подошве становилась похожа на обычную гору. Тем меньше хотелось опускать взгляд вниз, куда и вела дорога, ручейком впадавшая в ущелье.

Манилло волновался все больше и больше: щеки мальчика горели, идти вперед не хотелось, но повернуть назад было нельзя. Увидев состояние своего друга, Энрике, не долго думая, фальшиво и весело загорланил песенку.

Шаг, другой, за ним и третий,

Темной ночью, ясным днём

Боится трус всего на свете,

Дураку – всё ни по чём.

Вьюга, дождь, туман и слякоть,

Да побольше – только в путь.

Мы не станем горько плакать

Не свернем ни на чуть-чуть.

И совсем мы не пугливы,

Ну и что, что дураки.

Для других в пути извивы,

А у нас шаги легки.

Под конец Манилло уже улыбался во весь рот. А от улыбки мальчика стало легче и Энрике.

– Это тебя Франциск научил? – Спросил Манилло.

– Не совсем. Он сказал, что, когда очень страшно, надо дурачиться изо всех сил. А раз дурачишься изо всех сил, то их, сил то есть, на страх не остается. Вот я и решил сочинить такую песенку.

– Вышло неплохо для первого раза.

– Спасибо, я старался.

– По-моему, песня не совсем удачная, – занудно заметил Годрик.

– Да? – Взъелся Энрике, – С удовольствием послушаю что-нибудь в твоем исполнении.

– Ну, если ты так просишь, в свое время я знал пару-тройку баллад скальдов. И готов тряхнуть стариной.

– Я пошутил, я просто пошутил!

Но было уже поздно. Прочистив горло, если такое у него имелось, Годрик громко всхлипнул и исторгнул протяжную жалобную ноту.

– За древние горы…

– Остановись!

– Идёт дружина крепкая…

– Годрик, я умоляю!

– Дружина верная мужей достойных!

– Манилло, выбрось его немедленно!

– Мужей без страха с огнем в руках!

– А-а-а!

– ИДЁТ КАРАТЬ ВРАГА ТЁМНОГО!

– А-А-А!

– Остановитесь, я больше не могу смеяться, – взмолился Манилло.

Так, с песней про жутко древнее и отчаянно храброе воинство они и вошли в ущелье в Прозрачных Горах.

Галдёж стих сам собой: мало того, что друзья знали, что их ждёт Король Камней, так еще и это место было не самым жизнерадостным. Нет, не было ощущения зла, разлитого в воздухе, не чувствовалась угроза. Лишь задумчивая мощь, уверенность в своей силе. И взгляды. Манилло казалось, что каждый маленький камешек, которых здесь было великое множество, каждая солидная скала, каждый горный склон внимательно следят за ним. Без следа враждебности, но мальчик четко ощущал, что каждый его шаг запоминается и измеряется на весах, определяющих дальнейшую судьбу их маленького отряда. От этой ответственности Манилло было не по себе. Несколько раз он резко оборачивался, почувствовав особо явственный взгляд, но так и не увидел ничего конкретного. Нервы у мальчика были натянуты до легкого звона. А вот Энрике не замечал ничего подобного: он смотрел по сторонам, открыв рот, но не был встревожен ни в коей степени.

Дорога повторяла изгибы ущелья, иногда вплотную подходя то к левой, то к правой стороне отвесной скальной породы, но упорно отказывалась идти в уклон. Манилло уже начинало казаться, что они смогут пройти горы насквозь, но мальчик отгонял эти мысли – слишком уж оптимистичными они были. Для пробы он попытался выйти за пределы тропы. К удивлению мальчика у него получилось. За ним внимательно наблюдал Энрике.

– Ну, а ты как думал. Теперь нет причин тебя держать на дороге. Повернуть ты не сможешь – очень уж отвесные скалы.

– А если пойти назад?

– Я бы не пытался, – прорезался Годрик, – на тропу упадет обломок скалы. Вернуться не выйдет, а синяков набить можно. Не забывай, мы в доме Короля Камней. Все, что ты видишь вокруг пропитано его духом.

Манилло пожал плечами и вернулся на брусчатку. Друзья были правы: можно было только идти вперед, другого не оставалось.

А дорога постепенно начала забирать вверх. Уклон был небольшой, но Манилло шел с большим рюкзаком и через пару сотен шагов уже совсем взмок. Но останавливаться и не думал. С каждым усилием на пути вверх мальчик только крепче сжимал зубы, уже не в силах смотреть по сторонам, только под ноги, но с упорством продолжал карабкаться по всё более крутому уклону. Энрике, к своему отчаянию, ничем не мог помочь своему другу, что изводило его сильнее любого груза на плечах. Единственное, что он мог – предложить понести Годрика, что он и делал с ворчанием о проклятой железке. Но, несмотря на все напускное неудовольствие, нес кинжал аккуратно, не задевая никаких твердых поверхностей, заботясь и о Манилло, и о Годрике.

Когда перед глазами мальчика уже пошли разноцветные круги и он понял, что больше не может ступить ни шага, Энрике окликнул его. Не расслышав слов из-за громкого дыхания, Манилло с сипом переспросил.

– Ч-ш-што?

– Кажется, пришли, – повторил Энрике.

Манилло прошел по инерции еще пару шагов, затем остановился и выпрямился. В лицо мальчику холодным воздухом дышал огромный зев пещеры, в которую ныряла дорога.

– И, правда, пришли, – выдохнул Манилло.

Никто не решался первым зайти в пещеру. Энрике с мальчиком переглянулись и дружно решили, что надо устроить привал. Всё-таки Манилло устал во время подъема, да и внутрь идти как-то совсем уж не хотелось. Но полноценного отдыха не получилось: мальчик то и дело отвлекался от перекуса, с опаской посматривая в темноту, которая начиналась почти сразу от входа. Но увидеть так ничего и не удалось. Плюнув на это, Манилло решил, что все короли и камни на свете могут подождать, пока он обедает. И так, с толком и расстановкой, мальчик вдумчиво жевал орехи и сыр, запивая остатками морса. Когда он закончил свою трапезу, солнце уже не заглядывало в ущелье, но ночь была еще далеко. Глубоко вдохнув, Манилло махнул рукой внимательно смотревшему на него Энрике и направился вглубь пещеры.

Темнота упала на путешественников плотным ватным одеялом, что заставило мальчика поежиться. Но он твердо решил дойти до конца, потому просто втянул голову в плечи и продолжил идти в полной темноте. Решимость Энрике наоборот таяла с каждым шагом, он даже несколько раз обернулся, чтобы посмотреть на сужающееся пятно света у входа. Так, медленно, касаясь друг друга, чтобы не потеряться, друзья шли все дальше по пещере. Манилло некоторое время пытался понять, что же не так, пока его не осенило: здесь нет эха. Звук шагов, дыхания, словно тонули в темноте, отказываясь длиться дольше, чем положено. Затем Энрике обратил внимание на другую странность: глаза друзей привыкли к темноте, и оказалось, что она была не такой уж непроглядной. Сама дорога слегка светилась бледным светом, помогая и направляя их шаги. Поначалу казалось, что свечение было постоянным и слабым, но потом его силы хватило, чтобы Манилло смог разглядеть идущего рядом Энрике, а через некоторое время и стены туннеля вокруг.

– Что-то мне подсказывает, что мы почти дошли. Неспроста все это, – тихо прошептал Энрике.

– Угу, – в тон ему отозвался мальчик.

Стены туннеля все отдалялись, а брусчатка становилась ярче и ярче, сбросив с себя неприглядную желтую пыль внешнего мира. Тут не дули ветра, тут не ступала нога человека, здесь воистину было королевство камней. Спокойное и задумчивое, не терпящее суеты. Свет от дороги, хоть и был сильным, но глаз не резал, будто подстраиваясь под нужды путников. Манилло вспомнил свой сон, в котором вокруг были громады камня, наползавшие на него. Здесь же не было суеты и спешки, весь камень вокруг спокойно выжидал. Будто в ответ на мысли мальчика, дорога окончательно вынырнула из раздавшегося в стороны туннеля и друзья оказались в огромной пещере, точь-в-точь как в том сне. И так же, как во сне, в центре пещеры сияла небольшая звездочка.

– Дошли, – смог выдохнуть Манилло и поторопился к центру пещеры.

Энрике едва поспевал за широкими шагами мальчика. Звезда разгоралась все ярче, маня мальчугана своим сиянием, и разрастаясь. Он не замечал ничего вокруг, глядя на этот свет широко раскрытыми глазами. Когда до источника оставалось пару десятков шагов, Манилло замер.

– АКХМ, ВОТ ТЫ И ДОШЕЛ, МАЛЬЧИК, – зарокотало вокруг, внутри головы, в груди, во всем мире, – ЧТО ТАК ДОЛГО?

– Я спешил, как мог, – тихо ответил тот, не отводя взгляда.

– Я ВИДЕЛ, ПРОСТО В МОЕМ ВОЗРАСТЕ ПРИНЯТО ВОРЧАТЬ, – усмехнулись в ответ, – ЧТО ЖЕ, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В МОЁ КОРОЛЕВСТВО, МАНИЛЛО.

Вспышка света ослепила друзей, а когда они смогли проморгаться, увидели перед собой на гигантском троне из аметистов, топазов и сапфиров каменного гиганта, с усмешкой смотревшего на всю их небольшую компанию. Короля Камней трудно было перепутать с кем-либо еще.

Первым очнулся Энрике.

– Добрый день ваше высочество, в смысле, величество.

– ДАВАЙТЕ БЕЗ ЦЕРЕМОНИЙ. ДУМАЮ, МЫ МОЖЕМ НАЗЫВАТЬ ДРУГ ДРУГА ПО ИМЕНАМ.

– Но мы не знаем вашего имени, – робко вступил в разговор Манилло.

– БОЮСЬ, ОНО СЛИШКОМ ТЯЖЕЛО ДЛЯ ТВОЕЙ ГОРТАНИ, МАНЛЬЧИК. САМОЕ БЛИЗКОЕ В ЯЗЫКЕ ЛЮДЕЙ ЭТО, КРРХММ, ДУМАЮ, КОРОЛЬ КАМНЕЙ И ЕСТЬ. НО Я НЕ ОБИЖУСЬ И НА КОРОЛЯ.

– Очень приятно. Я Манилло, это Энрике, а это Годрик, – вежливо ответил мальчик.

Король промолчал, лишь продолжил рассматривать друзей своими дивными яркими глазами. Приглядевшись, Манилло увидел, что глазами ему служили два огромных бриллианта идеальной огранки. С трудом оторвавшись от созерцания этого чуда, взор мальчика стал блуждать по телу подгорного Короля. Вопреки видению, в котором Король предстал перед ним гигантской скалой, почти лишенной человеческих черт, теперь он выглядел иначе. Стройный, идеальных пропорций, в разы больше любого самого высокого мужчины, которого мог вспомнить Манилло, король был почти изящным. По телу его пробегали проблески сверкающих жил драгоценных металлов, местами проступали вкрапления драгоценных камней. Даже если бы мальчик знал названия всех пород, он бы не смог сказать, что именно послужило материалом для тела гиганта: бирюза, яшма, малахит, опал, цитрин – все это было в равных пропорциях, но этим не ограничивалось. Под идеальной, будто отполированной поверхностью тела шла своя, потаенная жизнь. Что-то уходило в глубь, что-то проступало наверх, неизменными были лишь чуткие и насмешливые глаза, от которых было трудно скрыться.

Энрике тем временем отвлекся на саму пещеру, с открытым ртом рассматривая своды. Словно в тон хозяину этого места, оно вело свою жизнь, перемигиваясь огоньками друз хрусталя и роз пустыни. Казалось, что еще чуть-чуть, и можно будет понять неспешный спокойный разговор сокровищ гор, но смысл все ускользал от Энрике.

Давая гостям вдоволь налюбоваться на подгорное великолепие, Король сам рассматривал их с не меньшим интересом. Когда же его любопытство было удовлетворенно, его величество громко хмыкнул. По правде говоря, у Манилло не было уверенности в том, что тот умеет общаться тихо.

– РАЗ ВСЕ НАГЛЯДЕЛИСЬ, МОЖНО И ПРОГУЛЯТЬСЯ.

– Господин Король, простите, но, – мальчик замялся.

– ЧТО ТАКОЕ?

– По пути сюда, на это дороге, произошла одна вещь, которую я не совсем, ну, то есть, совсем не понимаю.

– ВАМ МЕШАЛИ? – грозно вопрошал гигант на троне, хотя глаза его были такие же насмешливые.

– Не совсем. Просто дело в том, что, ну, я не мог, вернее не смог, – Манилло продолжал мяться.

– Манилло хочет сказать, что он не мог свернуть с пути. Дорога его держала.

– ПРОСТИТЕ МОИ ДУРНЫЕ МАНЕРЫ, – зарокотало в ответ, – Я СОВСЕМ ПОЗАБЫЛ, ЧТО ТАМ, СНАРУЖИ, ВРЕМЯ ИДЁТ ГОРАЗДО БЫСТРЕЕ. И ЧТО ПАМЯТЬ ЛЮДЕЙ ТАК КОРОТКА.

– Мы не совсем понимаем, о чем речь, ваше величество, – вступил в разговор Годрик.

– ВСЁ ПРОСТО, ДОРОГА, ЧТО ПРИВЕЛА ВАС КО МНЕ, ЗОВЕТСЯ, КХМ, НА ВАШЕМ ЯЗЫКЕ ЭТО БУДЕТ, КАК БЫ ПРАВИЛЬНЕЕ, АХ, ДА, ПАЛЕЦ КОРОЛЯ. ВСТУПИВ НА НЕЕ, У ВАС НЕ ОСТАВАЛОСЬ ДРУГОГО ВЫБОРА, КРОМЕ КАК ПРИЙТИ СЮДА.

– Не без вмешательства вашей воли, если мне будет позволено заметить, – вкрадчиво заметил кинжал.

– АХ, ГОРЕ МНЕ, МЕНЯ РАСКУСИЛИ. ОСТРОТА ТВОЕГО УМА МОЖЕТ СРАВНИТЬСЯ ТОЛЬКО С ОСТРОТОЙ ТВОЕЙ РЕЖУЩЕЙ КРОМКИ.

В притворном ужасе Король схватился руками за лицо. Манилло пригляделся: на правой руке, там, где должен был быть безымянный палец, была пустота, сквозь которую на мальчика с теми же искорками смеха смотрел глаз гиганта. Затем взгляд Короля метнулся вниз, к подножью трона, и снова посмотрел на мальчика. Манилло опустил взгляд и присмотрелся. Среди прочих сглаженных камней внимание привлекал один, слегка вытянутой формы, который горел чуть ярче остальных. Сначала мальчик не понял, зачем Король указал именно на этот камень, но затем догадка ошеломила его. Вот почему дорога звалась Палец Короля. Непонятно только, зачем это нужно было делать. В ответ на его мысли гигант на троне загрохотал.

– НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ ТРЕБУЮТ ЖЕРТВ, А НЕКОТОРЫЕ СОЮЗЫ СКРЕПЛЯЮТСЯ НЕ ТОЛЬКО СЛОВОМ.

Манилло не понял этого странного объяснения, но сожаление в голосе Короля не ускользнуло от внимания мальчика.

– Скажите, – робко начал он, – вы ведь об этой войне?

Король тихо кивнул.

– Но ведь вы могли не участвовать в ней.

– КХМ, ЮНОША, ВОЛЕН ЛИ ВЕТЕР НЕ ДУТЬ? МОЖЕТ ЛИ НЕ НАКАТЫВАТЬ ВОЛНА? РЕКА СПОСОБНА ПЕРЕСТАТЬ ТЕЧЬ? НЕ ДУМАЮ. СИЛА НАПРАВЛЯЕТСЯ В УГОТОВАННОЕ ЕЙ РУСЛО, БЕЗ ПРАВА НА ВЫБОР, – Король вздохнул едва ли не со скорбью, – МНЕ ОСТАЕТСЯ ЛИШЬ СЛЕДОВАТЬ ЗА ЭТОЙ СИЛОЙ, СТАРАЯСЬ СДЕЛАТЬ ТО МАЛОЕ, ЧТО В МОИХ СИЛАХ ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ХРУПКОГО…

Молчание Короля затянулось. Затем он встряхнул головой и взглянул на застывшего мальчика своими сияющими глазами.

– ПОЙДЕМТЕ, ДОРОГИЕ ГОСТИ – вновь обретя привычное насмешливо состояние, сказал Король Камней, – Я НЕ ХОЧУ УПУСКАТЬ ЗАКАТА, ДАЖЕ РАДИ ВИЗИТА ТАКИХ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ПЕРСОН.

Сказав это, Король встал с трона и вытянулся во весь рост, от чего еще сильнее навис над путешественниками. Манилло было решился задать вопрос, но гигант остановил его поднятой рукой и качанием головы. Затем с резвостью и грацией, совсем не соответствующим его габаритам, он обошел трон и двинулся куда-то в дальний конец пещеры. Лишь один раз он нарушил молчание.