Текст книги "Дети улиц"

31
После пожара

В доме, где жили ученики, в те дни после пожара дети наблюдали друг за другом без интереса, напуганные увиденным. Каждый день они помогали расчищать беспорядок после пожара, вытаскивая наружу обугленные остатки тюков хлопка и взваливая их на повозки, которые увозили их прочь, вычерпывали воду, вытирали и мыли губками, пока спины не начинали болеть, а одежда не превращалась в мокрые лохмотья. Машины стояли, словно сломанные и почерневшие конечности. Мужчины вытащили их из здания и устроили из них во дворе фабрики нечто вроде поленницы и одновременно кладбища. Некоторые окна на первом этаже были выбиты: стекла следовало убрать, проемы – заколотить. Но обуглившиеся стены выстояли, крыша и верхний этаж уцелели. Приехала полиция, допросила всех учеников, пытаясь выяснить, что они знали, и все говорили правду. Дети были слишком напуганы, чтобы поступить иначе. За всем этим стоял Робин Смолл, а Робин Смолл пропал. Равно как и Сэм.

В конце недели мастер Блэкторн созвал всех на совещание. Собрались вместе и ученики, и работники постарше, и дети из-за холма, из Олдкасла. Все пришли на фабрику, стояли молча, сбившись в кучу, вздрагивая в давящей тишине. Эмили стояла рядом с Мириам, вспоминая тот страшный миг, когда мастер Блэкторн велел Фергюсу отвезти его в дом, где жили ученики, как его катили взад-вперед по проходам, как он стучал кулаком по столам, как сверкали от ярости его глаза. Она вспомнила, как Робин встал и сказал ему о том, что один мальчик пропал, Сэм. Вспомнила, как побежала прочь из дома. Конечно, конечно же, теперь их с Сэмом обвинят во всем. И, кстати, где Сэм? Она видела, каким слабым казался теперь мастер Блэкторн: его квадратное лицо посерело от усталости, волосы поседели и потускнели. Он сидел, скрючившись в инвалидной коляске, словно встревоженный паук. Казалось, душа оставила его, рассеялась вся увлеченность Бликдейлской фабрикой. За неделю он превратился в конченого человека. Но рядом с ним стоял суровый мастер Криспин, держа руку на плече отца.

– Ну вот и все, – прошептала Мириам. – Сейчас нам устроят старый добрый нагоняй.

– Замолчите, все! – рявкнул мастер Криспин. По толпе пробежал испуганный шепоток. – Мой отец хочет кое-что сказать вам по поводу фабрики.

– Верно, – начал мастер Блэкторн. – Я хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли нашу фабрику. Без вас мы ни за что не сумели бы сделать это.

Мастер Криспин перевел на него удивленный взгляд. Было очевидно, что он не ожидал услышать подобные слова. Рабочие фабрики одобрительно загудели. Мириам бросила взгляд на Эмили и подняла брови.

– Фабрика была спасена вашими усилиями, – продолжал мастер Блэкторн. – Вы спасли много жизней. За исключением одного случая. Один из надсмотрщиков лишился жизни, когда на него упала горящая балка. Это Натаниэль Крикк. Он умер в больнице.

Все испуганно замолчали. Мириам схватила Эмили за руку и крепко сжала ее. Крикк, мстительный, жестокий, злобный Крикк! Он преследовал многих рабочих в кошмарных снах.

– Мне не жаль его, – прошептала она. – Я знаю, что говорить так нельзя, но это правда.

Эмили ошеломленно уставилась на нее, пораженная тем, что она осмелилась озвучить подобные мысли.

– Как уже сказал мой отец, – добавил мастер Криспин, – фабрика Блэкторнов спасена. Но пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем использовать ее снова. Потребуется несколько месяцев. Кое-где нужно заменить полы, лестницы, окна, двери. Но самое главное – нам нужны новые станки.

Старший Блэкторн поднял руку, чтобы прервать его. «Это моя мельница, – говорил его взгляд. – Это моя речь».

– Все новые станки будут безопасными, с надлежащей защитой всех движущихся частей. – Голос его был слаб, он срывался, но все слышали и все видели удивленный взгляд на лице мастера Криспина, словно его отец говорил о чем-то таком, чего они никогда не обсуждали.

Эмили понурилась. «Слишком поздно, – думала она. – Слишком поздно для Лиззи. Слишком поздно для изувеченных рабочих, всех этих людей, которые лишились рук и кистей из-за машин». Девочка вспомнила о Крикке, о том, что на правой руке у него недоставало пальцев. «Может быть, поэтому он был так жесток? – подумала она. – Поэтому так всех ненавидел?»

– Мы наймем мужчин и старших мальчиков, чтобы они помогали выполнять строительные и столярные работы, – продолжал владелец фабрики. – Что же до остальных, то надеемся, что сможем нанять вас снова в будущем, но мы не можем платить вам ничего до тех пор. Может быть, будет какая-то работа на Крессдейлской фабрике, для тех, кто сможет добраться туда. Я устрою так, чтобы владелец тамошней фабрики отпустил вас, как только настанет время снова открыть Бликдейлскую фабрику. – Голос его задрожал. – Я хочу, чтобы вы все вернулись и снова работали на меня.

– Ученики больше не нужны, – резко добавил мастер Криспин. – Они освобождаются от контракта и будут возвращены обратно в работный дом. Повозки уже едут.

Собрание закончилось. Уволенные рабочие расходились, ворча себе под нос. Кое-кто из женщин плакал, вытирая лица платками и передниками. Некоторые из рабочих помоложе хлопали друг друга по спине, пожимали друг другу руки, довольные тем, что им дадут работу на строительстве.

– Он повел себя честно, – сказал один мальчик другому. – Я всегда считал мастера Блэкторна именно таким. Он суров, но справедлив.

– Мастер Криспин считал, что фабрика уже принадлежит ему, но это не так, пока не так. Старик доходчиво объяснил ему это сегодня, – сказал один из ткачей.

Ученики оборачивались друг к другу, сначала не зная, что делать с новостью о том, что они уволены навсегда.

– Значит, обратно в работный дом, после всего этого! – сказала Мириам. – Не могу сказать, что я не рада возможности уехать из этой мрачной дыры. А ты?

Эмили покачала головой. Она не знала, что думать. Теперь у нее не было дома, куда можно было бы вернуться, но она никогда не была в работном доме. Примут ли ее? Мысль об этом была противна девочке: все, что говорили о работном доме мама и Рози, всегда наполняло ее ужасом. Но, может быть, Джим там? Возможно, она снова увидит его? Но как она может уехать из Бликдейла, не зная, что случилось с Лиззи? «Я тебя не брошу», – обещала она ей. Что, если она действительно умерла? Думать об этом было невыносимо. Что, если ее тело лежит в безымянной могиле, на том клочке земли за рекой, рядом с Бесс и всеми остальными потерянными детьми? Нужно выяснить это прежде, чем она уедет из долины.

И где же Сэм, добрый, простодушный Сэм, ее лучший друг? Увидит ли она его когда-либо? Может быть, его поймал Робин?

К тому моменту как они вернулись в дом, большинство учеников уже предвкушали отъезд из Бликдейла. Они толпились у ящика, весело доставая оттуда свою старую одежду, которую хранила там домработница, бросая ее друг другу, словно разоряли гнездо. Миссис Клеггинс молча наблюдала за ними, не пытаясь призвать к порядку. Теперь, когда ученики уезжали, у нее больше не было работы и не было дома, куда она могла бы вернуться. А дети щебетали вокруг нее, словно развеселившиеся скворцы.

– Это уже не налезет на меня! – сказала Мириам, прикладывая к себе свое старое платье, и улыбнулась, вспомнив, как Робин сделал ей комплимент много месяцев назад. – Интересно, что с ним стало?

Все знали, о ком она говорит.

– Либо висит на виселице, либо стал новым лорд-мэром Лондона, – сказал кто-то.

– Надеюсь, что больше никогда не увижу его, – произнес маленький Элфи. – Это все он придумал, да-да.

– Ах, а я надеюсь увидеть его, – вздохнула Мириам. – Я знаю, что он неправ в том, что сделал – заставил ребят выполнить за него всю грязную работу. Но подумайте, это дает нам возможность убраться отсюда, а на новой фабрике будут новые, безопасные станки. Он сделал кое-что хорошее, хоть и не собирался!

– Я бы все равно не хотела работать на новой фабрике, будь она безопасной или нет. С меня достаточно этого места, вот что, – заявила Дульсия. – Скоро приедут фургоны, и мы больше никогда не увидим солнечного Бликдейла. Вернемся обратно к мистеру Сиссонсу и всем остальным в работном доме. Они были милы. Готова спорить, они соскучились по нам, точно вам говорю. Изнывали от тоски, вот что!

Среди всей этой болтовни Эмили сидела, глядя прямо перед собой. Мириам вручила ей старую тряпичную куклу Лиззи, и она так и сидела, прижав ее к груди, обнимая ее. «Я не позволю никому забрать ее у меня, – думала девочка. – Это все, что у меня осталось от Лиззи».

Наконец миссис Клеггинс встала и выгнала всех на улицу, где они должны были ждать повозки. Эмили огляделась по сторонам, понимая, что осталась в комнате одна, и неуверенно поднялась. Какой же пустой она казалась безо всех остальных детей! Какой бледной и мрачной! Ей вспомнилось, как Лиззи и Бесс сидели, прижавшись друг к другу, делясь секретами; вспомнила, как она завидовала их близости. Пока она стояла так в комнате, словно видя грустный сон наяву, один из мальчиков просунул голову в дверную щель.

– Эмили, здесь за колесом кое-кто, – прошептал он. – Кое-кто хочет увидеть тебя.

– Лиззи! – Эмили оттолкнула его в сторону и выбежала из классной комнаты, мимо учеников, которые прыгали на месте от нетерпения и волнения.

Мальчик, который передал ей весточку, вернулся к ним; девочка уже не могла сказать даже, кто заговорил с ней. Она отошла в сторону ото всех и пошла в направлении колеса. Там никого не было видно. Может быть, этот кто-то ждет за одним из сараев? Но если это Лиззи, разве она не выбежала бы ей навстречу? Что, если это Робин, мстительный Робин? Девочка замерла. Сердце стучало, ноги подкашивались. «Не смотри, не смотри», – думала она. А потом услышала, как кто-то зовет ее по имени громким шепотом.

– Эмили, это я!

– Сэм! – Она забежала за сарай. Сэм стоял там со скрещенными на груди руками, словно подарок на день рождения. – Сэм! Что ты здесь делаешь? – с трудом переводя дух, воскликнула девочка. – Где ты был? Скоро приедут фургоны. Не пропусти!

– Я не хочу в фургон, Эмили. Я не собираюсь возвращаться обратно в работный дом.

– А что ты собираешься делать?

– Я нашел, где жить! Я просто должен был увидеть тебя, прежде чем ты уедешь. Я хотел сказать тебе, чтобы ты не думала обо мне плохо. В ту ночь, когда был пожар, я не пошел в Олдкасл.

– Я видела, как ты бежал в лес. Но я не виню тебя, нет.

– Я не сбежал, Эмили. Я не хочу, чтобы ты так думала. Видишь ли, я вспомнил, потому что ходил через тот лес раньше по воскресеньям… Я вспомнил, что если срезать, то можно выйти на большую дорогу, а там есть постоялый двор. Вот я и подумал, что там кто-нибудь сможет вызвать пожарных быстрее, чем если бы я пошел в Олдкасл.

– Ах вот почему они приехали так быстро! Ты спас фабрику, Сэм! Она действительно горела. И мастер Криспин вернулся… Я не поверила своим глазам, когда увидела его. Я думала, он за много миль от дома.

– Хочешь верь, хочешь нет, но он был на том постоялом дворе! Я чуть не помер со страху, когда услышал его голос! Его лошадь охромела, и он остановился там на ночлег, а затем должен был ехать в Нью-Миллс. И вот я собрался с духом и рассказал ему все: про Робина Смолла и старших мальчиков и про пожар. И он выбежал из трактира, как обезумевший, а люди стали просить помощи и вызвали пожарных и полицию. Все сновали туда-сюда, словно муравьи! Я сказал мастеру Криспину, что боюсь возвращаться в Бликдейл из-за Крикка, и он предложил мне: как насчет того, чтобы остаться и присмотреть за его лошадью? И я ответил, что могу заночевать с ней в конюшне – я ведь люблю лошадей и помогал отцу возиться с ними. А хозяин постоялого двора сказал, что ему нужен мальчик-конюх! Это был мой последний шанс, Эмили, и я согласился: «Да, я могу им стать, сэр!» И он оставил меня. Теперь я живу там! – И мальчик обхватил себя руками, покраснев от удовольствия.

– Ты знаешь, что случилось с Крикком? – поинтересовалась Эмили.

– Нет. Я так боюсь встретиться с ним снова, что ночью дрожу и почти не сплю. Опасаюсь, что он найдет меня в конюшне.

– Он умер, Сэм.

Сэм недоверчиво уставился на нее.

– Крикк умер? – Он умолк на миг, а затем медленно выдохнул, качая головой: – Что ж, пару раз он чуть не убил меня, но я бы не пожелал ему этого. Ни за что.

– Теперь Робина будут разыскивать за преднамеренное или непреднамеренное убийство, верно? Они забрали других мальчиков, старших, которые с ним водились.

– Меня забрали бы тоже, если бы я был там. Но я теперь не волнуюсь из-за них. Мастер Криспин поручится за меня. Я не мог поджечь фабрику, и он это знает. Теперь ты вернешься обратно в работный дом, а я могу работать в трактире «Карета и лошадь» – вот и сбылась мечта. Мне больше никогда в жизни не хотелось возвращаться сюда, но я хотел сказать тебе, что я не сбежал в ту ночь. Я видел, что хозяева разговаривали со всеми недавно, и спрятался за зданием, и все слышал. Так я узнал, что сегодня ты уедешь, и хотел попрощаться. Мне нужно уходить, быстро, потому что я боюсь Робина, и фургоны скоро придут, и владелец трактира не знает, что я побежал сюда. Мне нужно уходить. Пора прощаться, Эмили.

Эмили не знала, как с ним попрощаться. Она протянула руку, как леди, а он обнял ее крепко-крепко, лицо его все еще озаряла улыбка. А потом повернулся и убежал прочь, беззвучно, словно его никогда здесь и не было.

Эмили вышла из-за сарая. В одной стороне был дом, где жили ученики, где толпились кучками дети, дожидаясь фургонов. А в другой стороне находилась фабрика. Она увидела, как из ворот дома выходит мастер Криспин. Он катил своего отца в сторону фабрики.

«Это твой последний шанс, Эмили, – сказала она себе. – Будь, как Сэм. Ты должна воспользоваться им. Сейчас тебя в любую минуту засунут в фургон, и ты так никогда и не узнаешь правды».

Девочка побежала туда, где двое мужчин смотрели на развалины своей фабрики, робко встала рядом. Мастер Криспин говорил с воодушевлением, строил планы, рисовал в воздухе схемы, а старик согласно кивал. Наконец он заметил Эмили и попросил сына развернуть кресло.

– Мастер Блэкторн, – прошептала Эмили, вытянувшись перед ним.

Тот глядел на нее, и глаза его полыхали гневом и печалью.

– Я помню тебя, – наконец произнес он.

– Да, сэр.

– Ты та самая девочка, которая сказала мне про пожар. Пришла за деньгами, верно?

– Нет, мастер Блэкторн, – вздохнула Эмили. – Я пришла спросить про мою сестру.

Старик всплеснул руками.

– О бог ты мой! Откуда мне, ради всего святого, знать что-то о твоей сестре?

– Сэр, она была ранена под одним из ваших станков. Она была собиральщицей. Мисс Сара взяла ее в дом.

– Опять этот ребенок, – перебил ее мастер Криспин. – Ты спрашивала о ней недавно, у церкви. И моя мать сказала тебе, что она умерла, если я ничего не путаю. Я слышал, что она так сказала.

– Я просто хотела уточнить, нет ли ошибки. – Далеко у дома для учеников миссис Клеггинс созывала всех, потому что услыхала, что за ними вот-вот приедут фургоны. Скоро, совсем скоро ее увезут, и она так никогда и не узнает правды.

– Это та больная девочка в комнате Сары? – нахмурился мастер Блэкторн.

– Глупости, – фыркнул мастер Криспин. – Мы бы знали, если бы ребенок был в доме.

– О, я прекрасно знал обо всем. В моем доме не происходит ничего, о чем бы я не знал, Криспин. Но я не знал, что это ребенок с фабрики. Я думал, что это одна из подружек Сары. Значит, она была собиральщицей? На моей фабрике? Что ж, нет, она не умерла.

– Не умерла? – Эмили перевела дух. – Я знала это! Знала!

– Эмили! – раздался голос зовущей ее миссис Клеггинс. – Куда подевалась Эмили Джарвис?

– Иди, тебя зовут. Уходи! – рявкнул мастер Криспин.

Эмили повернулась, затем развернулась снова, хотелось узнать что-то еще.

– Но где же она? Пожалуйста, скажите мне!

– Моя дочь увезла ее на Уиррел, к сестре моей жены. Насколько мне известно, с ребенком все в порядке.

Эмили почувствовала, что по щекам у нее бегут слезы радости, застревают в горле, вырываются наружу плачем облегчения. Она опустилась на колени перед инвалидным креслом, взяла покрытые старческими пятнами руки в свои.

– О, спасибо вам! Спасибо вам, мастер Блэкторн! Спасибо вам от всего сердца!

32
Письмо от доктора Бернардо

Однажды после полудня Сара и тетушка Джиллиан сидели в библиотеке, слушая, как читает Лиззи. Щеки девочки раскраснелись от волнения. Буквы на странице перестали быть для нее похожими на пауков и точки; они сливались вместе, все они имели смысл. Слова заставляли ее смеяться и плакать, бояться, задумываться, злиться, вздыхать от восторга. Они создавали в ее сознании образы и мысли, чувства, голоса и цвета. Сегодняшняя история была настолько увлекательной, что она читала бегло, голос ее звенел от уверенности. Когда глава закончилась, она отложила книгу и вздохнула, а затем улыбнулась своей учительнице.

– Прекрасно, Лиззи! – Сара хлопнула в ладоши. – Ты отлично прочла каждое слово, но более того, ты читала и понимала, и, судя по твоему голосу, тебе понравилось!

– Верно, – сказала Лиззи. – Мне понравилась эта история! Я хочу прочитать всю книгу!

– Обязательно! А когда закончишь эту, узнаешь, что можно прочесть еще сотни книг! Теперь ты никогда не разучишься читать, Лиззи. Ты и так почти умела, а теперь совсем научилась. Ты – читатель! Читай все, что видишь, и теперь для тебя не будет загадок!

– А на сегодня достаточно! Думаю, что ей нужно выпить хороший напиток и немного прогуляться по пляжу, – заявила тетушка Джиллиан. – Почему бы тебе не сбегать на кухню и не попросить Эглантину сделать тебе чашку какао? А потом возьми свой теплый плащ. Мы все пойдем гулять!

Лиззи послушно отложила в сторону книгу и вышла, пропустив Хетти, которая вошла в комнату, неся письма.

– Это мне! – вздохнула тетушка Джиллиан. – Вероятно, я все же не пойду на прогулку. Придется потратить целый день, отвечая на все это.

Лиззи замерла в дверном проеме. Ей было интересно узнать, что люди пишут в письмах. Теперь, когда она умела писать, она могла послать кому-нибудь письмо. «Вот только мне некому писать», – подумала она. Девочка снова обратилась к своему прошлому, и это было подобно взгляду в темный туннель. Иногда ей казалось, что она слышит голос, произносивший слова, не имевшие смысла; она видела девочку с пышными волосами; слышала чей-то громкий неудержимый смех. Иногда видела девочку постарше, с волосами цвета соломы. А затем ее образ покрывался рябью, словно отражение в воде, и исчезал: будто рыба блеснула на свету и, плеснув хвостом, быстро спряталась под камнями.

Она смотрела, как тетушка Джиллиан разрезала один из конвертов ножом для бумаги и быстро пробежала глазами по странице.

– А, это от Томаса Бернардо! Ты помнишь его, Сара? Очень серьезный ирландец, который учился в Даремском университете вместе с твоим кузеном. Он как-то провел у нас здесь каникулы. Боже мой, он просит денег! Должно быть, он думает, что я одна из его зажиточных коллег. Он решил устроить что-то вроде дома для бедных детей… О господи, как это грустно! Я не могу больше читать. – Она бросила письмо на пол и начала разрезать другое. – Нет, это я тоже не могу читать. Это от твоей матери, а я не могу выдержать ее длинное послание прямо сейчас. Тоже оставлю на потом. – Она бросила взгляд на Лиззи, которая все еще стояла в комнате. – Поспеши, дорогая. Неси свой плащ!

Когда Лиззи вернулась, комната была пуста. Судя по всему, тетушка Джиллиан все же решила прогуляться вместе с ними и пошла за своим плащом. Открытое письмо лежало на полу там, где она его бросила. Лиззи подошла к нему, подняла, невольно пробежала глазами по странице. Читать неаккуратный почерк она не могла, но к письму прилагался печатный листок, прочесть который было легко. «Читай все, что видишь, и ничто и никогда не будет для тебя загадкой», – говорила Сара. Девочка начала просматривать страницу, но взгляд ее постоянно возвращался к двум словам. Она читала, ничего не понимая, поскольку мысли у нее в голове порхали с места на место, словно стайка встревоженных скворцов. Она смотрела снова и снова на два слова. Они раскрывались, подобно тому, как расправляют крылья птицы. Она произнесла их вслух, затем еще раз. Первое слово было Джим . А второе – Джарвис .

Чуть позже, когда в комнату вернулась Хетти, она обнаружила Лиззи, сжимающую в руках листок.

– О Лиззи, – с укором сказала она. – Нельзя читать письма мисс Джиллиан! Положи его обратно, пока она не увидела.

Лиззи ткнула в служанку листком бумаги.

– Здесь написано мое имя! Смотри! Джарвис! Это моя фамилия. Я вспомнила! Меня зовут Лиззи Джарвис!

Растерявшись, Хетти покачала головой.

– Нет смысла показывать мне, я все равно не умею читать! – Она видела, что Лиззи возбуждена и взбудоражена, вот-вот расплачется. Обняв девочку, она хотела успокоить ее, но Лиззи стояла неподвижно. Лицо ее было белее мела, глаза блестели. – Я позову мисс Сару.

Мисс Сара прибежала и обнаружила Лиззи в том же возбужденном состоянии, вглядывающуюся в листок и бормочущую себе под нос слова так, как будто она не в силах была понять их смысл. Но лицо уже не было бледным, щеки пошли пятнами, словно девочку лихорадило.

Сара подбежала к ней, попыталась отнять листок.

– Что случилось, Лиззи? Ты снова заболела? Дай мне это.

Но Лиззи не отдавала.

– Там написано Джарвис. Там написано Джим Джарвис, – повторяла она, смеясь и плача одновременно. – Это моя фамилия! Джарвис! А Джим – это мой брат, Джим Джарвис.

– Ты уверена? – переспросила Сара.

Пришла тетушка Джиллиан и встала у нее за спиной, и Сара сделала ей знак, прося не вмешиваться. Лиззи была в трансе, как сомнамбула, которую нельзя будить.

– Есть Джим, есть я и есть Эмили, – говорила Лиззи, глядя прямо перед собой, но ничего не видя. – Точно! Эмили! И мы жили в доме мистера Спинка, и он вышвырнул нас на улицу, потому что мама была слишком больна, чтобы оплатить аренду, и мама повела нас к… к Рози! Она оставила нас с Эмили там, чтобы Рози присматривала за нами, а сама с Джимом ушла. Сэм сказал нам, что они были в работном доме и мама умерла. Она умерла!

Девочка наконец вышла из транса и заплакала. Сара обняла ее, обхватила руками, словно крыльями, прижала к себе, позволив выплакаться, пока слез уже совсем не осталось.

– Ну все, все! – тронутая до глубины души, произнесла тетушка Джиллиан. – Я ужасно сочувствую тебе.

– Но, Лиззи, к тебе вернулись воспоминания, а это значит, что ты действительно поправляешься. Это же чудесно! – наконец сказала Сара.

– Где Эмили? – спросила Лиззи, отодвигаясь от Сары. – Эмили, моя сестра!

Сара нахмурилась.

– Я не знаю. Она была с тобой в Бликдейле?

– Думаю, да. Думаю, что да, – Лиззи растерялась. В воспоминаниях было так много девочек, так много лиц: кто из них Эмили? – Я не знаю.

– Полагаю, сейчас нам нужно пойти на прогулку, – предложила тетушка Джиллиан. – Хорошая прогулка на свежем воздухе поможет тебе все обдумать, прочистит голову от грусти и загадок. Ты сможешь рассказать нам обо всем, о чем захочешь.

Лиззи кивнула. Идя между Сарой и тетушкой Джиллиан вдоль берега, она сжимала в руках листок, но в тот день совсем не видела моря, не видела блестящего песка, не видела бредущих птиц. Вокруг нее толпились лица из прошлого, пытаясь привлечь к себе внимание. Она повторяла одно и то же:

– Сэм сказал, что нам будут давать жареную картошку, но нам не давали!

И еще:

– Там была девушка по имени Ленивая Кошка, но обе милочки не любили ее. – И Сара с тетушкой Джиллиан улыбались друг другу поверх ее головы. Лиззи казалось, что теперь она знает обо всем, что произошло с ней, но еще оставались вещи, которые она не понимала. Почему она живет здесь с Сарой и тетушкой Джиллиан, одетая в желтое муслиновое платье, вместо колючего синего, какое носили ученики? И почему она спит в собственной спальне, где в очаге потрескивает огонь и где есть серебряное зеркало, в котором можно увидеть свое отражение? Почему не в холодной голой спальне вместе с другими похныкивающими ученицами?

Подойдя к дому, они услышали цокот копыт и шум колес на песчаной дорожке.

– Гости! – сказала тетушка Джиллиан. – А это значит, нужно что-то дополнительное на полдник, а я ничего не говорила Эглантине. О, она будет не слишком довольна!

С берега они увидели, как кучер спрыгнул с козел и что-то крикнул. Из-за дома к нему подбежал мальчик-конюший. По ступенькам сбежала Хетти, толкая перед собой инвалидное кресло, а за ней ковыляла Эглантина.

– Боже правый, это же мой зять! – воскликнула тетушка Джиллиан. – Он никогда не уезжает с фабрики в это время года. Должно быть, что-то случилось.

– Отец! Он выглядит таким болезненным! – удивилась Сара.

И они обе бросились к старику, которому помогли выбраться из кареты, и усадили его в кресло. Лиззи отстала, напуганная и сбитая с толку. Она сразу узнала его. Может быть, он приехал, чтобы вернуть ее обратно на фабрику, снова засунуть под грохочущий станок?

«Я не поеду! Ни за что! – думала девочка. – Лучше убегу, чем вернусь туда».

Миссис Блэкторн выбралась из кареты вслед за мужем.

– О, эта ужасная песчаная дорога! – пожаловалась она. – Я вся в песке!

– Какой приятный сюрприз! – воскликнула тетушка Джиллиан. – Сразу оба!

– Разве ты не получила мое письмо? – удивилась миссис Блэкторн и вынула из-за рукава салфетку. – Я была уверена, что ты получишь его сегодня утром. Разве ты не знаешь про пожар? Разорены! Мы разорены!

А потом за ее спиной показался еще кто-то, передавая сумки и шали. Это была девочка. Она медленно выбралась из кареты и огляделась по сторонам. Она была одета в ученическую одежду, и ее длинные волосы соломенного цвета, обрамляя лицо, спадали на плечи. Девочка подняла руку, чтобы откинуть их назад, и повернула голову в сторону моря. В этот миг Лиззи сразу поняла, кто это.

– Эмили!