Текст книги "Свинцовый шторм"

Я увидел, что приближаюсь к цели. Яхта шла левым галсом, а я – по правому борту, поэтому она должна была остановиться. С яхты заметили мои огни, и она немного подалась к югу, освобождая мне дорогу, но я упрямо шел вперед. На яхте, похоже, решили, что я ослеп, и осветили мощным фонарем свою грот-мачту, чтобы мне было лучше видно. Одновременно один из членов команды вызывал меня по каналу «16» – аварийному каналу в приемнике. «Парусное судно приближается к большой яхте. Как поняли...»

Голос был совершенно незнакомый. Мне показалось, что, несмотря на потрескивания, я различил французский акцент. Я подошел уже достаточно близко, чтобы разобрать в свете фонаря номер на парусах, а поскольку это был номер не «Уайлдтрека», я резко изменил курс и прошел у них за кормой. Фонарь выключили. Голос прокричал что-то возмущенное, но все потонуло в шуме ветра и волн. Кормовые огни высветили мне название яхты – «Мариетта», порт приписки – Этапль. Проходя мимо, я помахал им рукой, затем ветер разнес нас в разные стороны, и я опять взял курс на юг.

К трем часам утра я точно знал, что нахожусь как раз внутри грубо очерченного мною круга на карте Джорджа. Ночь была темная, хоть глаз выколи, а ветер становился все тише. Я повернул на запад и шел теперь навстречу «Уайлдтреку». Я искал целый час. Мне встретились две французские яхты, а потом – голландская, но «Уайлдтрека» не было. В опасной близости от меня прошел танкер, и паруса «Сикоракс» сильно захлопали, когда нас подбросило на мощной кильватерной волне. Не считая этой громадины, море было пустынно. Я потерпел неудачу.

Когда на востоке зажглась светлая полоска, я повернул на север. Я чертовски устал, замерз и проголодался. Мне не повезло, но ведь с самого начала было ясно, что шансы на успех – минимальны. Видимость из кубрика не превышала двух миль, так что «Уайлдтрек» мог запросто проскочить мимо меня в любой момент в этой кромешной тьме, и, честно говоря, я сомневался, что заплыл достаточно далеко на юг. Итак, Беннистер направился к мысу Лизард, навстречу своей смерти.

Я взял курс к дому. Опять пошел дождь. Его капельки висели на вантах и стекали со шнуров на гике. Я сделал себе еще чаю и нашел в шкафчике сморщенное яблоко. Вырезал из него подгнившие места, а остальное съел.

Вокруг медленно вздымались волны, блестящие, словно смазанные жиром. Кое-где над морем висел туман. Едва он рассеивался, начинался дождь. Дул западный ветер, очень слабый и печальный. «Сикоракс» ползла как черепаха, и я даже не стал фиксировать руль. Следующая депрессия должна была идти в сторону Ла-Манша, и наверняка на «Уайлдтреке» молились о ее скорейшем приходе, так как она обеспечила бы им высокую скорость.

А я молился о том, чтобы скорее добраться до дому. Существует распространенное заблуждение, что плавание под парусами – это сплошное удовольствие: счастливые друзья на белоснежной палубе, легкий ветерок да сверкающая морская гладь с пикантным волнением в четыре балла. Бывает и так, но чаще всего это воплощенная мука: секущий ливень, непроницаемая завеса тумана, холод и голод. Под равнодушным небом – угрюмое море. А когда в конце концов вас постигает неудача, тогда единственным утешением служит мысль о том, что вы сами, по собственной воле, пошли на эти мучения.

И вот, страдая, как грешник в аду, я плыл на север. Минут пятнадцать мне пришлось повозиться с приливными течениями, чтобы удержать курс, затем я безрезультатно попытался вдохнуть жизнь в мотор. Я вскрыл топливную систему и попробовал еще раз – двигатель не заводился. Оставив его в покое, я прибрался в каюте и принялся за мытье палубы, попутно внушая себе, что не стоит расстраиваться, если по приезде в Девон никакой Анжелы там не окажется. Я убеждал себя, что у нас с ней разное будущее. Я твердил, как заклинание, что мне абсолютно все равно, ждет она меня в доме Беннистера или нет.

В самый разгар моей деятельности сначала как бы неохотно, а потом все сильнее и сильнее пробежал по воде ветер, и ванты с левого борта заскрипели. Я бросил швабру и схватился за руль. Прислушиваясь к усиливающимся ударам о корпус яхты, я чувствовал, как одновременно с ветром во мне нарастает волнение – ведь Анжела все-таки могла меня ждать. Мне было все равно... Нет, мне было совсем не все равно!

Уже наступил день, когда я миновал Калфстоун. О корпус звякнул сигнальный буй. Ветер дул порывистый и достаточно сильный, чтобы я смог проплыть по реке и обогнуть мыс.

И там, на террасе над рекой, перед пустым домом, меня ждала Анжела.

Она плакала. На ней были джинсы и свитер, а волосы она заплела в длинную косу, достающую ей до талии.

Заметив меня, Анжела попыталась взять себя в руки:

– Да, не лучшее начало семейной жизни...

Скорее, ее конец, подумал я, но вслух ничего не сказал.

Ей нужно было выговориться, но я слишком замерз и проголодался, чтобы быть внимательным слушателем. Состряпав себе яичницу с беконом, кофе и тосты, я съел все это прямо на кухне. Анжела сидела напротив, и я заметил, что к бриллиантовому кольцу на том же пальце добавилось еще массивное обручальное кольцо. Она была в полнейшем отчаянии:

– Я же пыталась поговорить с ним...

– ...но он не слушал, – закончил я за нее.

– Он считает, что все это – твои уловки, потому что ты желаешь ему поражения. – Она то вскакивала, то снова садилась. Я видел, что Анжела растеряна, и понимал ее состояние – в конце концов, то, что ее муж плывет навстречу гибели, она знала только с моих слов да со слов Мики Хардинга.

Периодически он возвращалась к мысли, что все это – выдумка. Пока я ел, я дал ей выговориться. Она рассказала, что Беннистер полностью уверен в победе и как он был счастлив, когда она согласилась выйти за него замуж. Анжела говорила о новых программах, которые Беннистер намеревался сделать в этом сезоне, рассказывала, как они вместе обсуждали планы на будущее, а поскольку это будущее было сейчас под угрозой, оно казалось ей еще ярче и благословеннее.

– Скажи мне, что это неправда. – Она имела в виду угрозы Кассули.

– Насколько мне известно, это правда.

И вдруг она со злостью затрясла головой.

– Как эти подонки посмели обвинить его в гибели Надежны?

– Возможно, сами они в это верят.

– Но это не он! Не он!

– Ты так уверена?

– Ради Бога! – Анжела еще больше разозлилась. – По-твоему, я вышла бы за него замуж, зная, что он убил ее?

– А почему ты вышла за него замуж?

Она снова взяла сигарету. С тех пор, как мы с ней встретились на террасе, Анжела курила их одну за одной.

– Потому что я люблю его, – с вызовом ответила она.

– Отлично, – попытался я скрыть разочарование.

– А еще потому, – продолжала Анжела, – что мы с ним хорошо подходим друг другу. Я могла бы дать ему уверенность, которой ему так недостает, а он мне – надежность, о которой я мечтаю всю свою сознательную жизнь.

– Отлично, – повторил я.

– И потому, – добавила она отчаянно, – что я не могу выйти замуж за тебя.

Я улыбнулся.

– Я не перспективен?

– Ты попал в точку. – Это прозвучало как обвинение.

– Я работал. По-настоящему работал. Я пилил, строгал, и мне платили за это. Немного, правда, но, как видишь, я закончил яхту. У меня нет только радара-отражателя и фашин... Ну, может, еще каких-то мелочей.

– Ты нашел себе девушку?

У меня отвисла челюсть, ибо чего-чего, а уж ревности я от Анжелы никак не ожидал.

– Нет. Я все время пялился на твои газетные фотографии. Одну я вырезал, подержал ее у себя минут десять и выбросил. Пару раз я напивался.

Анжела улыбнулась. То была первая ее улыбка, предназначенная лично мне.

– А я не могла дождаться прогона, чтобы увидеть тебя хотя бы на пленке. Знаешь, я приходила в монтажную и прокручивала роман с твоей ужасной физиономией. – Анжела засмеялась. – Ты испортил фильм, который мне дорог, Ник Сендмен.

– Прости.

– Нет, нет, не надо. – Она сделала протестующий жест. – Я ведь уже отошла от дел, не так ли? Я же дала Тони обещание – никакого телевидения. – Она взглянула на часы. – Где он сейчас? У Южной Ирландии?

– Да.

Анжела опять начала очень тихо плакать.

– Он не может пойти на попятную, да? Ведь за ним все время следит камера. Он должен быть большим и смелым. Господи, ну почему мужчины такие глупые? – Она высморкалась. – Включая и тебя, Ник Сендмен. Что ты собираешься теперь делать?

Я пожал плечами.

– Я собираюсь загрузить на «Сикоракс» провизию. Поеду в город, зайду в банк и потрачу уйму денег на всякую жратву. После этого с завтрашней приливной волной я уйду в море. Я сделаю промежуточную остановку в Ушанте, а оттуда возьму курс на Азоры.

Анжела нахмурилась.

– И это все?

– А ты думаешь, я буду полагаться на ленточку от своей медали?

Она слегка улыбнулась.

– А меня постоянно укачивает.

– Золотая рыбка, страдающая морской болезнью.

Она засмеялась.

– Золотые рыбки – нет!

– Правда, правда! Если ты скормишь им свои таблетки, они тут же заболеют морской болезнью. – Я долил себе остатки кофе. – Вообще-то я не возражал бы против кошки.

– Кошки? – удивилась Анжела.

– Я всегда любил кошек, – объяснил я, – а в тебе есть что-то кошачье.

Она уставилась в стол. Мы немного расслабились, но все ее мысли по-прежнему оставались с «Уайлдтреком».

– Я уже собиралась звонить береговой полиции. Но это ведь ничего не даст?

– Конечно не даст. Они только посмеются.

– Я еще раз говорила с ним по радиотелефону, но он только еще больше разозлился. Тони вбил себе в голову, что я хочу лишить его триумфа. А еще два раза к телефону подходил Фанни.

– Мне очень жаль, – сказал я. – Мы сделали, что могли, и теперь остается только молиться.

Анжела уныло смотрела на меня.

– Может, мне поехать в Канаду?

Я улыбнулся.

– Зачем?

– Попытаюсь еще раз остановить его. Я могу поехать со съемочной группой.

– И что ты сделаешь? Привяжешь его? А как твоя съемочная группа собирается его искать? Я знаю, они держат связь по радио, но ты знаешь, какой в тех местах туман? А если «Уайлдтрек» пройдет Канаду ночью? Тогда что ты будешь делать? Посадишь им на палубу вертолет с камерой? И как ты надеешься убедить его сейчас, если не смогла сделать этого раньше? – Тут я заметил, что мои пессимистические аргументы не доходят до ее сознания. – Прости. Может, тебе и стоит попробовать. Лучше хоть что-то делать, чем сидеть сложа руки.

– Тони может просто не добраться до поворота. Только Господь это знает.

– Он дойдет до Сен-Пьера, – сказал я.

– Ты думаешь? – Ее озадачила моя уверенность.

Я сосредоточился, припоминая наш диалог с Кассули. Джилл-Бет не касалась деталей, когда нашу беседу записывали на магнитофон, но Кассули, теперь я точно вспомнил, хотел, чтобы я повел яхту по определенному маршруту именно на обратном пути.

– Черт возьми! – выдохнул я. – Какой же я глупец!

– Что ты имеешь в виду?

– Они хотят перехватить Тони в том самом месте, где погибла Надежна! Ты поняла? По пути туда ему приходится делать большой крюк на север, следовательно, на обратном пути он будет искать сильных ветров! Вот почему ему позволят сделать поворот, если хотят убить его на том же самом месте. Черт побери, все сходится!

– Где это точно? – В ее голосе зазвучали настойчивые нотки, но я тщетно напрягал память. Координаты я видел только на той фотографии, что висела в каюте «Уайлдтрека», да в бумагах Кассули, которые он мне показывал.

– Сорок с чем-то северной широты, – беспомощно проговорил я и пожал плечами, признавая поражение. И тут я вспомнил об экземпляре судебного дела.

Анжела стрелой вылетела с кухни, я – следом. Она ринулась в кабинет Беннистера, открыла ящик, и на пол полетели старые телевизионные сценарии, письма и дневники. Нужные бумаги лежали в самом низу. Быстро перелистав страницы, Анжела словно окаменела, увидев то, что искала. «Сорок девять восемнадцать северной широты, – прочитала она вслух, – и сорок один тридцать шесть западной долготы». Она резко повернулась ко мне:

– Где это?

Я нашел атлас и показал ей. Потом, взяв один из карандашей Беннистера, объяснил, как на меркаторской проекции «Уайлдтрек» должен был сделать параболу в западном направлении и другую, не такую выпуклую, кривую на обратном пути. Крестиком я обозначил место гибели Надежны. Анжела взяла линейку, чтобы измерить расстояние. Я наблюдал, как движутся ее тонкие пальцы, и уже знал, что она сейчас скажет.

– Ник...

Я подошел к окну.

– До «Уайлдтрека» почти три тысячи морских миль, – сказал я. Это было расстояние от Шербура до поворота у Сен-Пьера и обратно до карандашного крестика.

– А отсюда самым кратчайшим путем? – с надеждой в голосе спросила Анжела.

– Семьсот. – На самом деле несколько меньше, но понятия «кратчайший путь» в море не существует, особенно если учесть встречные ветра и течения Северной Атлантики. – Скажем, две тысячи наземных миль.

– А сколько времени уйдет... – Она не закончила фразу, да этого и не требовалось. Анжела хотела спросить, сколько времени потребуется «Сикоракс», чтобы проделать путь до крестика на карте.

Деревья на далеком противоположном берегу качнулись – поднимался ветер. Погода была странная – то ветреная, то спокойная. Но нынче ночью наверняка налетит шквал.

– Шестнадцать дней, – предположил я.

– Ник... – Ее голос звучал робко, даже испуганно, но в нем слышалась мольба. Она хотела, чтобы я поплыл в Северную Атлантику и спас ее мужа.

– Будет быстрее, – жестко сказал я, – если у меня появится хотя бы один член команды.

Анжела покачала головой, но так рассеянно, что мне показалось, будто она вовсе не слышала этих слов.

– Но мог бы ты... – начала было она, но затем ей, видимо, пришла в голову какая-то мысль, и выражение надежды исчезло с ее лица. – Это из-за ноги, да? Ты боишься, что она может подвести?

– Такого не случалось уже много недель, – откровенно признался я, – но в любом случае причина не в этом.

– Тогда... – Она не решалась прямо произнести свою просьбу.

– Да, – сказал я. «Уайлдтрек» имел фору в один день, но ему предстояло пройти более длинный путь. Был шанс успеть к месту, обозначенному крестиком, и я попытаюсь это сделать.

* * *

Никогда еще мне не удавалось так быстро и успешно экипировать свою яхту. Анжела взяла свою машину и кредитную карточку и поехала в город, а я рылся в кладовой и эллинге Беннистера.

– Нельзя допустить, чтобы он погиб, – говорила Анжела, толкая по причалу тележку с продуктами. Видимо, в ее глазах это служило оправданием того безумия, на которое я решился, но я не нуждался в дополнительных мотивах. С меня хватит и того, что я делаю это ради нее.

– А что в тележке?

– Кофе, сухое молоко, яйца, консервы и тому подобное.

– Яйца надо на пять секунд опустить в кипяток – так они дольше сохранятся.

Анжела понесла яйца обратно в дом, а я принялся укладывать консервы в сумку-холодильник, чтобы они не заржавели от попадания морской воды и чтобы на них не стерлись этикетки. В такие же сумки я сложил пакеты с сухими супами, свежий хлеб, фрукты, овощи, печенье, вареные бобы, еще бобы, ирландское виски, еще виски, маргарин, фруктовые кексы в железных коробках, соль, сахар, ветчину в банках и говяжью тушенку. На этом мой приблизительный перечень портящихся продуктов заканчивался, и я надеялся, что не забыл ничего жизненно важного. Пакетики с чаем, стиральный порошок, спирт для компаса, рис, овсянка, дезинфицирующие средства, мультивитамины, кулинарное масло, керосин для лампы, мыло. Я думал не столько о поисках Беннистера, сколько о последующем путешествии. У меня имелось подозрение, потихоньку перерастающее в уверенность, что я никогда не найду «Уайлдтрек». Я решился на это донкихотство, потому что не сумел отказать прекрасной блондинке, но если наши поиски окажутся напрасными, я немедленно поворачиваю «Сикоракс» носом на юг. Потому-то я так основательно и запасался провизией, чтобы мне хватило ее на весь путь от Англии до побережья Канады, а затем туда, где растут пальмы и сосны. Фруктовый сок, орехи, бульонные кубики, еще виски, запасные лампочки, фитили и жидкость для мытья, которая также могла служить и шампунем в соленой воде.

Ветер все усиливался, барометр падал. К ночи нагрянет настоящий ураган. Беннистер получил свой быстрый старт, вот и у меня будет такой же.

Анжела принесла яйца, и я надавал ей еще кучу поручений: мне нужен уголь или кокс. Ракетницы. Мне нужны свитера, носки и легкая одежда. Мне нужны самые лучшие непромокаемые костюмы, какие только есть в доме. Мне нужны секстант, карты, самый хороший спальный мешок и вентилятор.

– Все, что хочешь, Ник. Бери все, что тебе надо.

Я облазил весь дом в поисках того, что мне может пригодиться. Непромокаемые костюмы у Беннистера были намного лучше моих. Я взял у него два секстанта, чтобы иметь запасной. Я нашел карты Северной Атлантики и побережья Канады. Я снял с «пежо» аккумулятор, в дополнение к тем двум, что уже стояли на «Сикоракс». В ящике письменного стола я обнаружил великолепный ручной радиопеленгатор и комплект запасных батареек. Схватил с полки охапку книг. Еще виски. Я снял с «Уайлдтрека-1» фашины.

Все шкафы на «Сикоракс» я забил до отказа. Анжела помогала мне, сваливая припасы в кучу на пол каюты. Иногда я даже не знал, что она туда кладет, но ничего – в пути у меня будет много времени, чтобы все рассортировать.

Я пополнил запасы воды и принайтовил на палубе три канистры с дизельным топливом. Банки с моторным маслом я убрал подальше вниз, ибо вряд ли мотор проработает столько, чтобы оно ему понадобилось. В эллинге я нашел сломанный привод и, поразмыслив, взял и его – на досуге попробую починить и использовать.

А еще мне были нужны лекарства. Анжела съездила на своем «порше» в город и вернулась с кипой бинтов, пластырей, ампул для инъекций и обезболивающими. Я попросил ее сходить к врачу и выписать рецепты на местную анестезию, транквилизаторы, антибиотики и бензедрин. Я наскоро нацарапал доктору записку с объяснениями, зачем они мне понадобились, и Анжела все привезла. Еще виски, картофель, мука, сухие хлебцы, эль, шоколад, бритвенные лезвия, бекон, леска, антисептическая мазь, солнцезащитные очки.

К шести утра мы почти закончили. Дул очень сильный юго-западный ветер. Если такая погода сохранится, то пробиться вверх по реке до мыса Лизард и через штормовое море до мыса Мизен будет очень тяжело. Но зато потом я быстро доберусь до высоких широт, а оттуда спущусь вниз, к месту встречи.

Мой тендер оказался все еще в эллинге. После того как Анжела затащила в каюту последние две коробки, я поднял шлюпку на крышу и перевернул ее вверх дном. Кроме нее, у меня не было никаких спасательных средств, даже надувных жилетов. Когда я привязывал последний канат к поручням на корме, начался дождь. И вдруг оказалось, что все уже сделано, и осталось только попрощаться.

Я поцеловал Анжелу. Мы стояли у реки под дождем, и я поцеловал ее еще раз. Я крепко прижимал ее к себе, потому что в глубине души не хотел разлучаться с ней.

– Я ничего не могу обещать, – сказал я.

– Я знаю.

– Теперь тебе остается только ждать.

– Да. – Ночная суматоха заглушила ее отчаяние, и теперь ей было неловко оттого, что она толкнула меня на это безумие. Но пока оставался хотя бы ничтожный шанс, я не мог лишить Анжелу права использовать его. В конечном счете мне все равно пора уже было отправляться в свое путешествие, так что сейчас я просто делал небольшой крюк к северу от намеченного маршрута, туда, где море было холодным, серым и мрачным.

– Прощай. – Я очень хотел остаться с ней, но отлив уже торопил меня. Не было ни оркестра, ни аплодисментов, только перегруженная яхта, ледяной ветео и мелкий дождь. – Я напишу когда-нибудь.

– Обязательно. – Голос ее звучал как-то скованно.

– Я люблю тебя.

– Не надо об этом, Ник.

Это было печальное расставание и безрадостный отъезд. Мотор не заводился, но кливер уже тянул нос «Сикоракс» от причала. Анжела отдала швартовы, я поднял грот и бизань. Между корпусом яхты и берегом забурлила вода, а я укладывал канаты.

– В каюте для тебя подарок, – произнесла Анжела. «Сикоракс» уже быстро двигалась, подхваченная отливной волной и бурным течением, и Анжела решила, что я не расслышал ее слов. Она сложила руки рупором и прокричала опять: – В каюте, Ник! Подарок!

Я махнул рукой, показывая, что все понял, но у меня не было времени спуститься в каюту, пока я не выведу «Сикоракс» в главный канал. Справившись с этой задачей, я зафиксировал руль, пошел вниз и открыл те две коробки, что Анжела принесла последними. В одной оказались кошачьи консервы, а в другой – маленький черный котенок, и, едва я поднял крышку, он впился в меня своими острыми, как иголочки, коготками.

Я подошел к фальшборту и посмотрел назад, но Анжела уже ушла с причала. Сидя на ступеньках каюты, котенок с удивлением рассматривал свой новый дом и меня заодно.

– Я буду звать тебя Анжел, – сказал я ему.

Анжел зашипел на меня. Шерсть у него на загривке поднялась дыбом. Я очень надеялся, что он окажется морским котом. А еще я надеялся, что он принесет мне удачу.

Проплывая мимо пивной, я подумал: когда теперь доведется посидеть здесь? Кто-то, узнав «Сикоракс», помахал мне из окна, и я тоже помахал в ответ. Там, в дальних морях, я не раз вспомню эту забегаловку, где можно было просто поболтать и выпить пива, но сейчас мне предстояло входить в узкость, и я отогнал ностальгические настроения и сосредоточился на маневрировании. Отдыхающие, припарковавшие свои машины на берегу реки, сосредоточенно наблюдали за мной. «Сикоракс» уже утратила весь свой показной лоск, и туристы видели перед собой обычную тяжело груженную яхту, отправляющуюся в дальние странствия, чья красота определяется исключительно ее навигационными качествами. Котенок забрался в кубрик и оскалил на меня свои зубки. Я почесал его за ухом и с умилением наблюдал, как он карабкается на крышу и точит там свои коготки о веревки шлюпки.

– Анжел, – попробовал я окликнуть его, – Анжел.

Я не заполнил форму С1328, часть 1, ставящую в известность таможенную службу ее величества о том, что я отправляюсь за границу. Эта чертова С1328! «Сикоракс» не была зарегистрирована, а отсутствие регистрационных документов осложнит мое пребывание в иностранных портах. Черт бы побрал этих бюрократов! В мире развелось так много брюзжащих чиновников, но «Сикоракс» поплывет, куда захочет, несмотря ни на что! Впереди показался городской причал и устье реки, где полуштормоврй ветер разбивал об отмели пенящиеся волны. Из-за сильной облачности уже почти стемнело, а в городе так тепло светились огоньки... Голубой неоновый крест на фронтоне англиканской церкви сверкал, как маяк, и я помолился за свою маленькую яхту, которая отправлялась бороздить огромный океан. Дождь хлестал нас, и котенок громко пищал в знак протеста.

Вдруг на каменном пирсе, рядом с городским доком, сверкнули автомобильные фары. Приблизившись, я разглядел синий «порше» и подумал, что Анжела решила еще раз проводить меня. Она подбежала к заправочному понтону и замахала мне обеими руками. Я помахал ей в ответ, недоумевая, почему сейчас она прощается со мной столь энергично, а всего каких-то полчаса назад наше расставание выглядело довольно прохладным.

– Мне нравится котенок! – крикнул я как можно громче.

– Ник! Ник! – Тут я увидел, что она подзывает меня. Я повернул руль и повел яхту к понтону. К нему были пришвартованы два моторных катера, и Анжела уже перелезала через полуют того, что побольше. Она встала на самой кромке, держась за пиллерс. В руке у нее была большая сумка.

Я поставил «Сикоракс» против ветра и дал возможность приливному течению отнести меня к катеру. Анжела бросила сумку на палубу, на секунду замерла и, ухватившись за мою руку, прыгнула в кубрик.

Я положил руль вправо и выбрал шкоты поперек кливера, чтобы сделать поворот. Я заметил, что дверца в машине осталась открытой и фары горели.

– Ты уверена? – спросил я ее.

– Конечно нет, но... – У Анжелы был странно сердитый голос.

– Но что?

Глаза у нее покраснели от слез.

– Твоя нога. Ты можешь погибнуть там, Ник.

– Со мной все будет в порядке, – пообещал я.

– И ты сказал, что яхта пойдет быстрее, если на борту будут два человека.

– Это так, – я растравил паруса, и они захлопали на ветру, – но только в том случае, если один из них не страдает морской болезнью. – Мне до боли хотелось, чтобы она поплыла со мной, но я привык реально смотреть на вещи.

Анжела отогнула ухо и продемонстрировала мне полоску пластыря.

– Фармацевт сказал, что это обязательно поможет. – Похоже, Анжела приобрела эти полоски, когда покупала мне лекарства и прочие снадобья. Следовательно, у нее было достаточно времени, чтобы обдумать свое решение.

– Но в море придется нелегко, – предупредил я ее. Пока «Сикоракс» спокойно дрейфовала на волнах, на тот случай, если Анжела передумает и захочет вернуться на понтон.

– Если ты сейчас дашь мне выбор, – предупредила она, – то, возможно, я и не останусь.

Но я не дал ей выбора. Вместо этого я поставил ее у руля, а сам выбрал шкоты.

– Так держать. Видишь белый столб прямо по курсу? Правь все время на него.

Я подхватил с палубы ее сумку и поднял стаксель. Я был так счастлив, что, казалось, мог пройти по воде.

Нос «Сикоракс» рассек волну у отмели, и нас окатили первые брызги. Итак, мы втроем выходили в открытое море.