Текст книги "Серебряные фонтаны. Книга 1"

Глава пятнадцатая

В последующие четыре дня Лео дважды возвращался домой, но не разговаривал со мной. Вместо этого он спрашивал в стену над моей головой, как здоровье Розы, и шел к Флоре. Мне следовало бы подняться вслед за ним в детскую, но я не делала этого. Он был несправедлив – ведь это мисс Аннабел попросила меня поехать. Кроме того, по закону Фрэнк был его сыном, потому что после его рождения Лео обещал признать его как сына. Однако сейчас, когда Фрэнк был ранен, Лео, как и мисс Аннабел, даже не навестил его. Про себя я ворчала – как она могла жить в Лондоне, рядом с ним, и не прийти к нему, когда он лежит там раненый? Она должна была пойти.

Но она не пошла. Когда я пила вечерний чай, мистер Тиме принес письмо в мою гостиную. Мое сердце подскочило при виде надписи на конверте, я едва сдерживала дрожь в руках, пока распечатывала его.

Дорогая Эми!

Я просто застрял здесь, привязанный к этому месту раненой ногой. Теперь я знаю, что чувствует стреноженная лошадь, когда видит, что самую лучшую траву ей не достать. Мне это, совершенно осточертело, я готов лягать стойло, если обо мне кто-нибудь не вспомнит. Может быть, ты навестишь меня снова? В конце концов, ты– моя мачеха!

Весь в надежде,

Фрэнк.

Я снова и снова перечитывала эти слова, сердце в моей груди стучало, словно наковальня под молотом кузнеца. Что мне было делать? Я не могла не пойти и не навестить его, но если я пойду, Лео рассердится еще сильнее. «Если обо мне кто-нибудь не вспомнит» – Аннабел не пришла, Лео не пришел, а Фрэнк лежит там, одинокий и страдающий. Казалось, я чувствовала его боль в своей ноге.

Кроме того, у меня была Роза – если бы даже я пренебрегла гневом Лео и пошла туда сама, я не могла взять ее с собой, мне нельзя было подвергать ее такому риску. Если бы даже я съездила в Лондон и обратно как можно быстрее, для нее было бы слишком долго ждать. Однако я могла взять ее в Лондон, мне нельзя было только брать ее в госпиталь – и я вспомнила о Беате. Можно было бы оставить Розу в Ламбете. Элен тоже с удовольствием поехала бы туда, поговорить об Альби, а пока они с Беатой занимаются этим, я могла бы оставить Розу с ними и взять кэб до Эрлингтон-стрит. Если я напишу Беате сейчас, письмо отправится завтра с утренней почтой, она получит его на следующее утро, а я приеду еще день спустя. Если мне повезет, Лео за это время не появится дома. Я знала, что потом он очень разозлится, но к этому времени я уже побываю у Фрэнка, Лео, не успеет остановить меня.

Только, конечно, мне не повезло. На следующий вечер Лео вернулся домой.

– Его светлость здесь, – пришла ко мне с сообщением Клара. – Он просил передать вам, что останется на ужин, – она взглянула на меня. – Я знаю, что Элен не слишком довольна насчет завтрашнего, но она вас не выдаст. Она не расскажет ему.

Может, она и не выдала бы, но это не имело значения, потому что я все равно выдам себя сама – обычно я не могла просидеть с Лео весь ужин и не поделиться своими планами. Но вдруг он запретит мне ехать? Что я буду делать тогда?

Это незачем было откладывать. Я пошла вниз и постучала в дверь библиотеки, а затем вошла. Лео сидел за своим письменным столом. Увидев меня, он встал, но по-прежнему смотрел в сторону.

– Как поживает Роза? – спросил он, чуть повернувшись ко мне.

– Очень хорошо, спасибо, Лео, – затем, собрав все свое мужество, я, вдохнула поглубже, и продолжила: – Лорд Квинхэм, он так одинок сейчас. Я получила от него письмо, он просит, чтобы я навестила его, поэтому завтра я поеду к нему, – я не осмеливалась взглянуть Лео в лицо, пока говорила с ним – лучше было этого не делать. Пока он не успел ничего сказать, я поспешно добавила: – Но я не возьму Розу в госпиталь. Я отвезу ее к Беате, Элен присмотрит за ней, – я бормотала все быстрее и сбивчивее, – а Дора присмотрит за Флорой, пока Элен будет в отъезде, Клара тоже будет заглядывать к ней каждые полчаса.

Наступило молчание, очень долгое, напряженное молчание.

– Я запрещаю тебе ехать! Запрещаю! – выкрикнул наконец Лео.

Только мысль о письме Фрэнка придала мне мужества, но мой голос все-таки вздрагивал, когда я сказала:

– Мне жаль, ужасно жаль, но тебе бесполезно запрещать мне это, я все равно поеду. Потому что больше никто не захотел к нему поехать, – я повернулась и быстро вышла из комнаты.

Лео сразу же уехал в госпиталь. Это сообщил мне мистер Тимс, не глядя на меня.

– Тогда я поужинаю одна, в утренней комнате, – ответила я.

Если бы не мысль о том, что я должна кормить Розу, я не смогла бы проглотить ни кусочка. Но как я могла не поехать, не навестить Фрэнка, когда он был так одинок?

Настроившись на это, я решила не замечать очевидное неодобрение во взгляде Элен, когда на следующий день мы сели в поезд. Чем ближе мы были к Лондону, тем нетерпеливее выглядывала я в окошко – каждая улица, проносящаяся назад, приближала меня к Фрэнку. Я представляла его лицо, как оно осветится, когда я войду в комнату, как он будет рад меня видеть. Порой я вспоминала разъяренное лицо Лео, но отбрасывала эти воспоминания прочь. Я была уверена, что еще в полной мере испытаю эту ярость на себе, но сегодня думала только о Фрэнке.

Я все еще думала о нем, когда мы достигли Ватерлоо. У билетного барьера я увидела высокого молодого солдата, не сводившего глаз с женщины, стоявшей перед ним. Весь его вид выражал любовь и заботу. Женщина протянула к нему руку, и я заметила золотую вспышку новенького венчального кольца на ее пальце. Солдат опустил свой вещмешок, обнял ее хрупкое тело и поцеловал ее так, словно хотел бы никогда не выпускать из объятий. Я отвела глаза от этого прощания и заспешила к кэбам.

В Ламбете Беата открыла мне дверь.

– Здравствуй, Эми, – но это не было ее обычным гостеприимным приветствием. Она пощекотала Розу под подбородком: – Боже, как она выросла! – и взглянула на нас снова. – Элен, душенька, я как раз получила письмо от Альби, я быстренько покажу его тебе – но, может быть, ты пройдешь в буфетную, зажжешь газ под чайником, пока я поговорю здесь с Эми?

Я заметила намекающее выражение глаз Беаты, Элен тоже заметила его.

– Буду рада, миссис Томсон, – она поспешно вышла.

– Роза улыбается вам, – сказала я. – Она узнала свою крестную.

Однако Беату отвлечь не удалось.

– Итак, Эми, что ты задумала?

– Лорд Квинхэм, Фрэнк… – она нахмурилась. Я стала объяснять. – Мисс Аннабел не пришла к нему, ни разу, с тех пор, как его ранило, и он написал мне, что так одинок – поэтому я приехала, чтобы навестить его. В конце концов, я – его мачеха, – твердо добавила я.

Беата фыркнула так громко, что Роза вздрогнула.

– Мачеха! – мое лицо вспыхнуло от ее восклицания. – Мне это вовсе не так видится, и уверена, это не так, видится и его светлости. Он знает, что ты поехала сюда?

– Да, я сказала ему.

– Да ну? Вряд ли он этому обрадовался, если судить по твоему виноватому лицу!

Я не ответила. Я просто пристально уставилась на Розу, пока ее розовый ротик не расплылся у меня в глазах, слившись с пухлыми щечками.

– Я не могу остановить тебя, Эми, – строго продолжала Беата, – но считаю, что тебе следовало бы лучше подумать об отношении твоего мужа к тому, что ты поехала сама и потащила с собой эту малышку. Подумай об этом прямо сейчас, пока я пойду и займусь Элен.

Я одним глотком проглотила чай и, накормив Розу, сразу же собралась и ушла. Сидя в кэбе, я не могла сдержать дрожь волнения. Через, несколько минут я увижу Фрэнка!

Едва на Эрлингтон-стрит открылась дверь, я почуяла ужасающий запах госпиталя, и страх подступил мне к горлу. Когда подошла сиделка – другая сиделка – предвкушение вернулось, и я уверенно спросила, могу ли повидать лорда Квинхэма.

Сиделка смешалась:

– Этим утром у него поднялась температура, поэтому нежелательно, чтобы к нему приходило так много посетителей. Вы его родственница?

– Я не предполагала… – собравшись с духом, я твердо сказала ей: – Я его мачеха.

– Ох! – она очень удивилась. – Ох, ну, в таком случае, наверное… Проходите.

Я пошла за ней по лестницам. Так много посетителей – может быть, она имела в виду другого офицера, который разделял с ним палату. Однако, когда она открыла дверь, Фрэнк был единственным мужчиной, оказавшимся внутри – а две леди, сидящие по обе стороны от него, несомненно, были его посетительницами.

– Эта леди утверждает, что она ваша мачеха, лорд Квинхэм! – громко провозгласила сиделка.

Бросив на нас взгляд, Фрэнк приветственно махнул сигаретой.

– Да, это так. Привет, Эми! Найди, где присесть, если сумеешь, – он повертел головой – обе леди более чем надежно уселись на стульях, поэтому он указал на кровать. – Присядь туда. Вы еще не встречались прежде?

Леди слева от него решительно покачала головой в знак отказа, но сидевшая справа лукаво улыбнулась.

– Кажется, я встречалась с твоей… – она сделала многозначительную паузу, – хм, мачехой в доме на Бельгрэйв-сквер, – ее губы изогнулись в сладчайшей улыбке. – Помнится, леди Ворминстер, у вас прелестное сельское произношение. Скажите что-нибудь, Мойра будет в восторге, когда услышит такое.

Фрэнк улыбнулся, но повернул к ней голову.

– Не смейся над бедняжкой Эми, Мюриэл, она этого не заслужила. Кстати, Сильвия Мэйхеу не пришла ко мне вчера. Как у нее дела с этим новым кавалером?

Я сидела молча, пока они втроем весело болтали. Если они не собирались разговаривать со мной, то я не собиралась разговаривать с ними. Но рядом с ними я чувствовала, что моя одежда устарела. Обе эти леди были так элегантны в своих маленьких шляпках и узких юбках – юбки были заметно короче в этом сезоне и, хотя было только послеобеденное время, обе пары длинных, стройных ног были обтянуты шелковыми чулками. Однако, подумала я, мало красивых перьев, чтобы сделать красивую птичку – этим леди следовало бы поучиться хорошим манерам.

Наконец они встали.

– Нам давно пора, Фрэнсис – мы обещали заглянуть к Рори Джеймсу. Он в «Сестре Агнес», знаешь, на Гросвенор Гарденс. Так похоже на него – устроиться в самой престижной больнице Лондона!

– Сейчас это прекрасно, Мюриэл, ему нужно самое наилучшее лечение. Со своей ушибленной лысиной он стал как ребенок.

Мойра потянулась и взъерошила светлые волосы Фрэнка.

– Волосы у него не как у тебя, милый.

– У него нет и таких красивых голубых глаз, мой сладкий Фрэнсис, – подхватила Мюриэл. – Ничего удивительного, обожаемый, что ты у нас всегда первым в списке! Пока, милый, и постарайся быть хорошим, – я услышала, как она шепнула, целуя его, – но не перестарайся!

Она еще держала его за руку, когда вмешалась Мойра.

– Ты оставила помаду на его щеке. Позволь, Фрэнсис, – она достала тончайший, весь в кружевах, носовой платок и прикоснулась к его щеке. Фрэнк покорно сидел, пока она наклонялась к нему. – Я очень осторожно, милый, как бабочка… – вдруг Фрэнк обхватил ее за шею, и притянул ее губы к своим. Наконец она вырвалась и рассмеялась. – Гадкий Фрэнсис! Что на это сказал бы Эдвард?!

– Он сказал бы, что мне здорово повезло! – ухмыльнулся Фрэнк.

Теперь смеялись обе леди, нежно, словно колокольчики.

– Это французская кровь, Мойра. Она делает его ужасно, ужасно безнравственным!

– И ужасно, ужасно очаровательным. С Рори будет так скучно после визита к тебе, Фрэнсис. Бедняга не знает, как делать комплименты, не говоря уже о том, как отвечать на них. Но долг зовет. Пока, милый! – две руки в перчатках послали два воздушных поцелуя. – Да, Лина сказала, что заскочит попозже. Пока-а… Фрэнк потянулся и откинулся на кресле.

– Они все время посещают парней, эти две. А теперь иди сюда, Эми, и подбодри своего бедного старину Фрэнка, моя сладкая, – он указал на стул справа. – Садись, и устраивайся поудобнее. Ты свалишься с кровати, если будешь так сидеть на краю. – Я медленно подошла и села рядом с Фрэнком. – Ты рада меня видеть, милочка? – усмехнулся он. – Можно не спрашивать, я вижу ответ в твоих нежных золотистых глазках. Жаль, что эти две были здесь, когда ты пришла. Тебе надо было заскочить пораньше – это их любимое время для визитов вежливости. Эти две девицы всегда приезжают поздно. Их отвлекает беготня по магазинам, – он снисходительно улыбнулся. – Тем не менее, я не жалуюсь, потому что нет ничего лучше, чтобы взбодрить мужчину, чем небольшое женское общество – но нахожу, что большое женское общество взбадривает мужчину еще лучше!

– Я думала… я думала, что к тебе никто не приходит.

– С чего ты взяла? – он очень удивился. – Конечно, большинство моих приятелей за морем, но оставшиеся девушки считают посещение госпиталей своей военной работой. Даже парни иногда заглядывают. Всегда, есть такие, кто приехал в отпуск или с поручением в город, – лицо Фрэнка омрачилось. – Да и Джордж Бартон заходил пару раз. Не то, чтобы я против Бартона, но было слишком ясно, почему он здесь оказался, – он фыркнул. – Жена подослала его в замену моего так называемого отца.

– Лео ужасно занят, – быстро сказала я. – Он ездит в Саттон Вени присматривать за ранеными солдатами. Нередко он даже не возвращается на ночь.

– Не извиняйся за старика, – пожал плечами Фрэнк. – Я и не ждал его визита, после того, что сказал ему в нашу последнюю встречу. В любом случае, если бы все было наоборот, я не пришел бы к нему, поэтому мне трудно осуждать его. Забудем про старика, Эми, ведь это ты пришла ко мне. А знаешь, мы еще не поприветствовали друг друга, как положено! – он протянул мне узкую, сильную руку. – Как поживаешь, Эми?

Я подала Фрэнку руку, он энергично потряс ее, но не отпустил. Его теплые пальцы нежно гладили мою руку.

– Сегодня ты выглядишь особенно привлекательной, Эми, – усмехнулся он. – Эти Мюриэли и Мойры элегантны, как картинки, и, конечно, умеют расшевелить мужские чувства, но в тебе есть что-то сверх этого, Эми, – я не могла оторвать взгляда от глаз Фрэнка, а он говорил, тихо и ласково. – Что-то в высшей степени женственное. Мне всегда казалось, что ты из тех женщин, которые зачинают от мужчины в тот момент, когда их берут за руку.

Я выдернула свои пальцы из его руки, а он закатился смехом.

– Слишком поздно, Эми, слишком поздно! А где Флора – где наша дочь?

– Она дома, в Истоне, – я с трудом овладела голосом.

Он снова усмехнулся.

– А где та черноволосая малышка?

– Она у Беаты, с Элен. Я должна была оставить ее там, потому что Лео сказал, что мне не следовало приносить ее в госпиталь, где она могла заразиться, – я виновато покраснела.

Глаза Фрэнка сузились, я не могла выдержать его взгляд.

– Удивительно, как это он отпустил тебя ко мне. Он позволил тебе поехать сюда, Эми? – испытующе спросил Фрэнк. Я покачала головой, он засмеялся. – Значит, ты ускользнула от него тайком?

– Нет, я рассказала ему. Я сказала, что собираюсь поехать в Лондон навестить тебя.

– И, без сомнения, получила в ответ заикающуюся тираду, полную брани. Но ты все-таки пришла навестить своего раненого воина, так? Верная маленькая Эми!

Наконец я осознала, что должна уйти, и встала со стула.

– Ох, не уходи – ты же только что пришла. Ты еще не рассказала мне о Флоре. И заодно дай мне одну из тех двух виноградных кисточек, которые принесли две мисс – пожалуйста, без кожи и косточек, милочка.

Вернувшись на стул, я достала банку с фруктами. Я тщательно очищала каждую виноградину, выдавливала косточки из сочной сердцевины, рассказывая о Флоре, а Фрэнк лежал, откинувшись назад, с закрытыми глазами и открытым ртом, словно птенец, ожидающий корма. Опуская ему в рот первую виноградину, я заметила, что его лицо осунулось, щеки запали, а темные тени под глазами говорили о боли и страдании. Я чувствовала себя так, будто меня ранило вдвое сильнее.

Фрэнк не шевелился, пока я давала ему виноградины, одну за другой, а только командовал, не открывая глаз: «Еще, Эми». Но внезапно, когда я клала ему в рот следующую ягоду, он схватил меня за запястье, удерживая мою руку, его губы взяли в рот мои пальцы. Я почувствовала, как его теплый язык облизывает их кончики, гладит, ласкает. Фрэнк медленно разжал пальцы, позволив мне убрать руку, и улыбнулся своей обычной ленивой улыбкой.

– Они такие сладкие, Эми – и эти виноградины тоже ничего на вкус! – он рассмеялся над моим смущением, но потом заговорил нежно и просительно. – Знаешь, Эми, что мне было бы еще приятнее? Поцелуй.

– Нет!

– Иди сюда, Эми, только один.

– Нет, это дурно.

– Не упирайся, Эми. Как может быть дурным один маленький поцелуй? Все другие девушки дают его, и, кроме того, ты здесь вместо моей жены.

Я глубоко вздохнула и покачала головой.

– Нет, я не твоя жена, я – жена Лео. Мисс Аннабел твоя настоящая жена.

Лицо Фрэнка потемнело, голос стал резким и полным горечи.

– Нет, если ты заметила. Одна жалкая открытка! Своему проклятому псу она сделала бы больше, если бы он попал в армию! Любовь, почитание и послушание – я помню ее брачную клятву, даже если она ее забыла.

– Но и я принесла такую же клятву – ему, – чуть слышно сказала я.

– Ты же не собиралась приносить ее, – быстро ответил Фрэнк. – Ты это знаешь, я это знаю. И он тоже это знает. Поэтому она не должна тебя связывать.

Но я была, была связана. Мои груди были полными молока для моего ребенка – ребенка Лео.

– Это я захотела, чтобы он стал мне настоящим мужем.

Наступило молчание. Мы сидели, глядя друг на друга, пока в коридоре не раздался стук высоких каблуков.

– Это, наверное, Лина, – сказал Фрэнк. – Тебе лучше уйти, Эми. Спасибо за посещение.

Дверь открылась.

– Фрэнсис, милый – как ты поживаешь, мой сладкий? Я принесла тебе виноград и коробку особых сигарок, которые ты так любишь…

Я выскользнула сразу же, как только она вошла, и сбежала вниз по лестнице. Беата была права – мне не следовало приезжать сюда.

Мне повезло, я очень быстро поймала кэб. Всю дорогу до Ламбета слезы бежали по моим щекам, а молоко сочилось по блузке. Когда кэб останавливался, я услышала голодный вопль Розы. Беата вручила мне ее сразу же, как я вбежала в дверь. Молока было слишком много, личико Розы раскраснелось от раздражения, пока она давилась им и кашляла.

– Роза, Роза! Прости меня, прости меня!

– Тебе не надо было оставлять ее так надолго, – с каменным лицом сказала Беата. – Она уже полчаса или больше кричала изо всех сил.

– Лео сказал, что ее нельзя брать в больницу.

– Тебе там нечего было делать самой.

– Я больше не пойду туда – никогда.

– Ну, рада это слышать, – вздохнула во всю грудь Беата. – Элен, будь душенькой, зажги газ под чайником. Судя по Эми, ей сейчас нужно несколько чашек хорошего чая.

Беата рассказала мне новости об Альби, Неде, дяде Альфе и других парнях, пока я нянчила мою голодную доченьку и пила чай, чашку за чашкой. Пора было идти на поезд.

Глава шестнадцатая

Возвращаясь в поезде, я всю дорогу думала о том, что натворила, мне было очень стыдно. «Верная маленькая Эми» – назвал меня Фрэнк, но я должна была хранить верность не ему, а своему мужу. Тем не менее, я игнорировала Лео, приняв решение навестить Фрэнка. Я искала оправдания своему неповиновению, говоря себе, что сделала это, потому что Фрэнк был так одинок, но мне следовало разбираться в этом лучше – и теперь я, конечно, разбиралась в этом лучше.

Ясно, что у него было множество друзей и женщин, с которыми он флиртовал, ему всего лишь хотелось, чтобы я была при нем вместо жены, потому что она пренебрегала им. Он всегда любил только мисс Аннабел. Я была просто Клитией, безнадежно любившей своего солнечного бога.

Но мне не следовало больше посещать его, потому что, в отличие от Клитии, у меня был муж, с которым я не могла не считаться. Лео, не знал, что я все еще люблю другого мужчину, и никогда не узнает, потому что я не скажу ему. Однако он знал, что я ослушалась его, и, конечно, будет злиться. Когда поезд подъехал к Истону, мои страхи возросли.

Было уже за восемь вечера, когда мы прибыли на станцию.

– Вы телеграфировали насчет экипажа, моя леди?

– Нет… – запнулась я. Лицо Элен окаменело.

– Я, естественно, полагала, что вы дали телеграмму из Лондона перед тем, как вернуться к миссис Томсон. Между прочим, моя леди, у вас была масса времени. – Элен не ожидала ничего подобного, она упрекнула меня впервые с тех пор, как мы поехали в Лондон. Мне хотелось как можно быстрее попасть домой, и я была бы рада пойти пешком, несмотря на то, что очень устала, но Элен не собиралась допускать этого. – Я попрошу мистера Саутара послать мальчика, моя леди. – Она переговорила с хозяином станции и пошла впереди меня с платформы.

Ссутулившись, я последовала за ней. В комнате ожидания Элен подождала, пока я сяду, а затем села напротив меня. Я не смотрела ей в лицо, глядя вместо этого на свою спящую дочку. Но даже эта радость не заглушала вины.

Дверь открылась, и я вскочила – но это оказалась всего лишь жена хозяина станции.

– Я подумала, что вы захотите чашку чая, моя леди, пока дожидаетесь экипажа, – миссис Саутар поставила поднос, но, кажется, не спешила уходить. Взглянув на Элен, она спросила: – Вы слышали?

– Мы весь день пробыли в Лондоне, – Элен изменилась в лице. – Еще одна телеграмма?

– Да, этим утром, – мгновение мы все трое молчали, только руки миссис Саутар теребили передник. – Том Тайсон, он убит.

– Том – муж Мэри? – побледнела Элен.

– Да, – миссис Саутар промакнула глаза уголком передника. – Сначала ее брат, теперь муж – юный Том, он даже не увидел своего сына! У Мэри от потрясения пропало молоко, а ребенок не берет тряпичную соску. Доктор принес детскую бутылочку, но он не берет и ее. Малыш кричит весь день, у Мэри просто сердце разрывается. Послали за бабушкой Витерс, но даже ей не удалось заставить его сосать, – она вздохнула. – Мэгги Арнольд родит ребеночка через шесть недель, да и сестра Мэри разрешится только в следующем месяце, поэтому сейчас никто помочь не может.

Она еще не договорила, а я уже поставила чашку с блюдцем на поднос и встала. Хотя я совсем недавно кормила Розу, молоко распирало мои груди.

– Большое спасибо за чай, миссис Саутар, нам пора идти.

Элен в недоумении последовала за мной.

– Где коттедж миссис Доусон? – спросила, я ее, когда мы вышли на дорогу за станцией.

– Второй за почтой, – я увидела понимание на лице Элен. – Но, моя леди, это невозможно. Его светлость, он никогда…

– Подержи Розу, – прервала я ее.

– Но… – ее протесты затихли – мы обе услышали писк, пронзительный, отчаянный писк очень маленького ребенка.

Я почти бегом подбежала к коттеджу, моя блузка промокла от молока, когда я стала расстегивать ее. Я подняла щеколду и вошла внутрь. В маленькой передней комнате столпилось полдюжины женщин, но я смотрела только на малыша, пищавшего на коленях миссис Чандлер.

– Дайте его мне, – потребовала я. Младенец был в таком состоянии, что трясся от визга в моих руках, но, когда его щека коснулась моей обнаженной груди, он сразу учуял молоко, попробовал его – и открыл рот, чтобы взять еще. В комнатке сразу наступила тишина, только слышались рыдания Мэри на верхнем этаже.

Мне пододвинули стул. Опускаясь на него, я увидела, что мать Мэри, пошла успокоить свою дочь. Малыш был голодным, поэтому я дала ему обе груди.

– Теперь я отнесу его к маме, – сказала миссис Чандлер, когда я закончила кормление.

Элен вернула мне Розу. Она потыкалась мне в грудь, хотя и не проголодалась – но если бы, и захотела есть, у меня еще было много молока. Миссис Доусон спустилась назад по узкой лестнице.

– Мэри благодарит вас, моя леди.

Я взглянула в ее старые, с прожилками сосудов, глаза.

– Во всем Истоне только у меня одной есть молоко.

– Но вы не истонская женщина, моя леди, – покачала она головой. – Вы – ее светлость, а экипаж, который ждет снаружи, подтверждает это.

Вокруг меня собрался круг встревоженных лиц. Я понимала, что решать мне – никто другой не мог этого сделать. Но у меня был только один выбор, как бы ни гневался Лео.

– Я возьму Томми с собой. Ночью его снова нужно кормить, и не один раз, ведь он еще такой маленький, – я увидела, что тревога на лицах сменилась облегчением, и встала. – Лучше всего, если Мэри тоже поедет со мной, она не захочет разлучаться с ним, – я взглянула на мать Мэри. – Может быть, и вы, миссис Доусон, поедете тоже, чтобы сопровождать ее?

– Спасибо, моя леди, – присела в реверансе миссис Доусон. – Я только соберу вещи, это недолго.

Всю дорогу в экипаже Мэри повторяла:

– Их обоих нет, я не могу поверить этому, – она смотрела на сына, дремлющего на руках. – Он будет вылитый Том, правда, мама? Он похож, и на нашего Херби тоже. – Мэри укачивала его, редкие слезы медленно стекали по ее щекам.

Едва мы вернулись домой, я послала за Кларой, чтобы она приготовила постель в комнате рядом с моей спальней.

– Так удобнее, миссис Доусон сможет принести ко мне ребенка, как только он заплачет.

– Но его светлость… – встревожилась Клара.

– Клара, – сказала я, – я не могу поступить иначе.

– Ну, может быть, он не появится здесь день-другой, – вздохнула она.

Я быстро поужинала и стала кормить Розу. Она еще не кончила сосать, как я услышала, что запищал Томми. Роза, однако, повела себя хорошо. Она слегка удивилась, что ее положили в кроватку так скоро, но осталась лежать, удовлетворенно мурлыкая себе под нос, пока я занималась Томми. Он был нелегким малышом – миссис Доусон сказала, что он все время был таким.

– Плакал и капризничал с самого рождения, бедная кроха.

– Это понятно, ведь он родился слишком рано, – я укачивала его, утешала, ласкала. – Чу, чу, мой Томми, разве не вкусно? Нет, нет, котеночек, крошка ты моя, будь хорошим мальчиком, открой ротик, – наконец я пристроила его сосать.

Я нянчилась с ним и думала о его матери. Бедная Мэри – сначала брат, теперь муж. Мое сердце плакало вместе с ней. Но затем мои мысли вернулись к собственным тревогам – Лео уже был зол на меня за то, что я пренебрегла его запретом и поехала к Фрэнку, а теперь… Я боялась даже думать о его гневе. Томми отпустил мою грудь и повернул голову, глядя на меня своими круглыми голубыми глазками. Я ласково погладила его по щеке.

– Не пугайся, моя птичка, я все равно буду тебя нянчить, как бы он ни кричал на меня, – ободренный, он снова нашел мою грудь и возобновил свое ровное поса-сывание.

Кажется, всю ночь я кормила малышей. Томми не всегда знал, чего ему хотелось, но я изучила его маленькие привычки и нашла способы утешить его.

– У вас с ним столько забот, моя леди, – встревоженно сказала миссис Доусон. – Он все время хнычет.

Я взглянула на нее поверх лысой головки Томми.

– С моей Розой так легко обращаться, что я могу уделить ему время. Он уже привык ко мне, так, мой Томми? – я улыбнулась ему, а он улыбнулся в ответ.

Когда Томми закончил сосать, я ласкала его, разговаривала с ним, целовала во влажный лобик, прижималась к нежной щечке, говорила, что он – хороший мальчик, гладила и утешала его, пока он не заснул у меня на руках.

– Какой он теперь милый, – улыбнулась я его бабушке. – Сейчас я отнесу его Мэри. Он проспит час или два, а ей будет приятнее с ним.

Миссис Доусон взглянула на своего сонного внука на моих руках, ее глаза встретились с моими.

– Моя леди, на селе говорят, что вы не настоящая леди. А я скажу – жди хоть тысячу лет, но ни одна настоящая леди не сделает того, что сделали вы. Спасибо, моя леди, благодарю вас от всего сердца.