Текст книги "Основания логики и метафизики"

§ 1. Субъект есть предмет внутреннего опыта; как таковой он представляет своего рода явление. Сознавая себя, он вступает во взаимодействие с самим собой и через то сам для себя становится явлением.

§ 2. Но и внешние явления, и ещё более внутренние, подчиняются логическим категориям, посредством которых разум познаёт и определяет явления.

§ 3. Прилагая к себе логические категории, разум прилагает только собственные свои законы; поэтому мы имеем тут полное совпадение субъективной точки зрения с объективной.

§ 4. Логические элементы субъекта даются выведенной в логике схемой самосознания; но здесь эта схема является продуктом чисто логического процесса.

§ 5. Предшествующий логический процесс дал в результате категорию взаимодействия. Прилагая эту категорию к бытию относительному, то есть к отношению субъекта к объекту, получается, с одной стороны, действие объекта на субъект, что даёт явление, а с другой стороны – субъект, действующий на объект, или единичный разум как деятельная сила. Последнее определение составляет исходную точку чисто субъективного развития.

§ 6. Но и в понятии о разуме как деятельной силе заключаются две стороны: 1) отношение к себе; 2) отношение к другому, как внутреннее определение, которое делает его способным к взаимодействию с другим. Эти два противоположных определения сочетаются в деятельности разума, которая есть мышление; последнее является произведением действующей силы. Таким образом, получаются все четыре элемента логической схемы самосознания.

§ 1. Взаимодействие разума с самим собой есть самосознание: я есть я.

§ 2. Как субъект сознающий, или сам себя полагающий, разум является деятельной силой; но и как объект сознаваемый, он действует сам на себя, производя на себя впечатление. Следовательно, в обоих определениях он является деятельной силой, которая сама себя противополагает себе и тем себя сознаёт.

§ 3. Полагая себя тождественной с собой, эта деятельная сила тем самым исключает из себя всё другое; но этим же она полагает другое как себе противоположное, следовательно, становится в отношение к другому. Отношение к себе обусловливается отношением к другому.

§ 4. Полагая другое, разум точно так же является деятельной силой; но эта деятельность остаётся чисто внутренней, содержащейся в отношении к себе: это – внутреннее противоположение себе другого, то есть сознание, или мышление другого.

§ 5. Таким образом, в понятии о разуме как деятельной силе заключаются все другие его определения. Сила есть источник, содержащий в себе все эти определения в возможности.

§ 6. Но существо всякой силы состоит в том, что она переходит в действие. Поэтому и разум как деятельная сила находится в двух состояниях: в потенциальном и деятельном. В потенциальном состоянии деятельность его, то есть сознание, является слитным, или смутным; граница его есть бессознательное. Это – тёмный источник, в котором всё содержится, но из которого ничто ещё не выделилось. В деятельном состоянии, напротив, сознание является раздельным, или ясным.

§ 7. Сознание есть сознание себя и другого; это составляет объект, или содержание деятельности разума. Ясное сознание объекта, со всеми его отношениями, есть знание. Следовательно, в знании состоит бытие разума как деятельной силы. Это – высшее его качество, или добродетель.

§ 8. Знанием полагаются цели; цели же суть руководящие начала деятельности.

§ 9. Знанием раскрываются и средства; следовательно, оно же даёт возможность достижения целей.

§ 10. Эти раскрываемые знанием средства суть определения и отношения вещей, чем самым приобретается возможность ими пользоваться.

§ 11. Следовательно, знание есть мощь разума; разум настолько имеет мощи, насколько у него есть знания, и настолько немощен, насколько у него не достаёт знания.

Примеч. Как известно, Сократ развивал понятие о мощи разума, вследствие чего он добродетель полагал в знании. Против этого Аристотель возражал, что добродетель сопровождается знанием, но не состоит в одном знании, ибо кроме разумного элемента в человеке есть и неразумный, который не всегда подчиняется первому: добродетель состоит именно в этом подчинении. Возражение совершенно верно, если взять всю совокупность определений субъекта, который, кроме разумной стороны, составляющей его отношение к себе, имеет и неразумную, связывающую его с внешним миром. Но Сократ был прав, видя в разуме источник всякой нравственной силы и признавая знание началом, способным подчинить себе всё остальное. Подчинение другому есть немощь разума.

§ 12. Немощь разума проистекает из его ограниченности, ибо субъект есть единичная сила, находящаяся во взаимодействии с другими частными силами и в своём знании зависящая от этих отношений. А так как взаимодействие единичного субъекта с внешним миром составляет ничтожную часть всех происходящих в мире взаимодействий, то знание, приобретаемое этим взаимодействием, в сравнении с полнотой знаний, составляющей высшую цель разума, представляется незнанием.

§ 13. Мощь разума проистекает из собственной его внутренней силы, составляющей источник всякого внешнего взаимодействия. Поэтому основание всякого знания есть самопознание.

§ 14. Но сила, в свою очередь, познаётся из своего действия. Поэтому и сила субъекта познаётся из взаимодействия различных субъектов.

§ 15. Этим взаимодействием вызывается к действию внутренняя сила каждого, и в обмене действия полагается тождество сил.

§ 16. Из этого взаимодействия проистекает совокупное знание, которое есть явление совокупного разума, тождественного в различных, находящихся во взаимодействии, субъектах.

§ 17. Так как разум есть деятельная сила, то и совокупный разум есть деятельная сила, то есть тождественный с собой верховный субъект, от которого, по закону причинности, происходят все единичные субъекты. Взаимодействие субъектов указывает на эту общую сущность, от которой они происходят.

§ 18. Так как знание есть деятельность разума, то знание, принадлежащее верховному субъекту, есть полное знание, или всеведение. Но для единичного, следовательно, ограниченного субъекта, верховный субъект, как превосходящий круг его знаний, представляется непостижимым.

§ 19. Полагая идею верховного разума как превосходящую его понимание, субъект полагает, однако, и своё тождество с ним, ибо сама эта идея возникает из сознания внутреннего тождества единичных субъектов, указывающая на общий их источник.

§ 20. Таким образом, идея совокупного разума есть выражение тождества разума с самим собой во всех его проявлениях.

Примеч. Понятие о разуме как верховном мировом законе было дано категорией взаимодействий. Это была точка зрения Анаксагора. Здесь понятие о верховном Разуме является постулатом разума как деятельной силы, находящейся во взаимодействии с другими. Такова была точка зрения Сократа.

§ 1. Отношение субъекта к себе есть самосознание. Сам субъект составляет содержание своего мышления.

§ 2. Самосознание есть положение тождества с собой: я есть я. Закон тождества есть основной закон разума.

§ 3. Полагая себя, разум полагает себя в двух разных определениях: как субъект и как объект, и в обоих он полагает себя тождественным, следовательно, единым, лежащим в основании различий: субъект объектом.

§ 4. Единое, лежащее в основании различий, есть субстанция; следовательно, полагая себя тождественным с собой в разных определениях, разум полагает себя как субстанцию.

Примеч. Сознавать себя может только субстанция. Явление, которое есть отношение, себя не сознаёт. Это есть действие, предполагающее деятелей, находящихся в отношении друг к другу. Положение же отношения к себе есть сознание тождества деятеля с самим собой в его действии, то есть положение деятеля как субстанции.

§ 5. В определении субъекта эта субстанция есть сила, способная к действию; в определении объекта она есть та же сила в действии. Связь обоих определений есть переход от силы к действию, а так как эта связь, выражающая тождество обоих, полагается самим разумом, то разум есть субстанция самоопределяющаяся.

§ 6. Следовательно, сознавая себя, разум полагает себя не только как субстанцию, но и как субстанцию самоопределяющуюся. Самоопределение составляет качественное определение этой субстанции, в противоположность субстанции материальной: первая определяется отношением к себе, вторая – отношением к другому.

Примеч. Таким образом, в противоположении мыслящей субстанции материальной выражается основная противоположность бытия: отношение к себе и отношение к другому, причём, однако, по закону всякого противоположения, каждое одностороннее определение содержит в себе другое как подчинённый момент. В мыслящей субстанции преобладает отношение к себе, выражающееся в самосознании; отношение к другому остаётся внутренним, или идеальным, как знание или мышление другого. В материальной субстанции, наоборот, основным определением является отношение к другому, вследствие чего материя представляется косной. В отношении к себе она есть сила, способная к действию; но эта сила определяется к действию исключительно отношением к другому: самоопределения тут нет. Между обеими есть и связующее начало, представляющее сочетание противоположностей. Таковым служит разум, погружённый в материю и устраивающий её сообразно со своими целями. Это есть субстанция органическая, или целесообразно действующая сила, душа, которая обладает началом внутреннего развития, то есть самоопределения, но осуществляет это самоопределение во внешнем для неё материале, под влиянием внешних сил.

§ 7. Самоопределение есть выражение отношения разума к себе, или тождества его с собой в реальном действии: разум настолько остаётся тождественным с собой, насколько он сам себя определяет. В этом состоит внутренняя, положительная его свобода. Поэтому свобода составляет неотъемлемую принадлежность всякого разумного существа.

§ 8. Но положение себя тождественным с собой есть вместе исключение другого. Поэтому самоопределение есть вместе отрицание всякого внешнего определения. В этом состоит отрицательная свобода, или возможность отрешиться от всяких внешних определений.

§ 9. Возможность отрешиться от всяких внешних определений есть способность отрешиться от всего условного; отрешение же от всего условного возможно только положением безусловного. Следовательно, положительная и отрицательная свобода субъекта предполагают способность сознавать безусловное. Субъект как разумное существо есть носитель безусловного. В этом состоит его достоинство.

Примеч. Таким образом, свобода и основанное на ней человеческое достоинство, на которых зиждутся всякое право и всякая нравственность, суть чисто метафизические начала, из чего ясно, что без метафизики нет ни права, ни нравственности, а потому нет и разумного общежития.

§ 10. Внутренняя свобода, положительная и отрицательная, есть вместе выражение положительной и отрицательной необходимости. Разум, как всякая сила, переходит от возможности к действительности через посредство необходимости. Эта внутренняя необходимость есть его закон.

§ 11. Вытекая из существа разума как деятельной силы, этот закон – общий для всех разумных субъектов.

§ 12. Как закон, общий для всех и выражающий само существо разума, или внутреннюю его свободу, отрешённую от всяких частных условий, это закон безусловный.

§ 13. Так как это закон общий для всех субъектов, то им определяется их взаимодействие. Оно даёт ему содержание.

§ 14. Но так как это закон самоопределяющегося, то есть свободного существа, то он является в виде требования. Такая необходимость не есть необходимость физическая, определяемая отношением к другому, а необходимость нравственная, вытекающая из самоопределения: разумное существо должно само определяться к тому, что требуется его природой. Это составляет его долг, или обязанность, но обязанность свободно исполняемую: нравственный закон есть закон свободы; иначе он перестаёт быть нравственным.

Примеч. Нравственный закон сформулирован Кантом в виде категорического императива: «действуй так, чтобы правило твоих действий могло быть общим законом для всякого разумного существа». Как чистый закон, или как выражение чистой необходимости, вытекающей из разума как формального начала, он остаётся формальным; им не определяется, что именно должно делать. Точно так же как содержание знания даётся взаимодействием с внешними объектами, в которое разум вносит только свои формальные определения, содержание нравственного закона даётся взаимодействием с другими разумными существами, которым полагается вместе с тем и сама общность закона как вытекающего из требований разума. Прилагаясь к взаимодействию разумных существ, нравственный закон выражается положительной формулой: «делай другим то, что ты хочешь, чтобы они тебе делали», и отрицательной: «не делай другим того, что ты не хочешь, чтобы они тебе делали». Таким образом, основание нравственного закона составляют метафизические определения субъекта как разумного существа. Без этого нет нравственности. Эти определения всегда присущи сознанию человека, хотя не всегда в ясной форме. Реальным выражением их является совесть, которая предъявляет субъекту нравственные требования и служит ему мерилом добра и зла. Существование совести доказывает, что человек есть метафизическое существо, которое, даже не сознавая ясно метафизических начал, руководится ими по внутреннему внушению. Опорой этих внутренних требований обыкновенно служит религия, которая в иной форме содержит в себе те же метафизические начала. Научного же основания нравственности вне метафизики нет и не может быть. Все подобные попытки, основанные на путанице понятий, представляют только пустую софистику, несостоятельность которой обличается при анализе. Нравственный закон по существу своему есть закон, который не извлекается из явлений, часто от него уклоняющихся и никогда вполне ему не соответствующих, а господствует над явлениями, предъявляя им требования во имя высших, сверхчувственных начал. Поэтому и рациональное сознание этого закона развивается по мере развития сознания метафизических начал. На субъективно-относительной ступени эти начала являются принадлежностью разумного субъекта, который поэтому является метафизическим существом; но эта ограниченная точка зрения, как указано выше, сама собой ведёт к положению безусловных требований, а потому и безусловных начал. Как в области внешних явлений признание непреложных и неизменных законов природы выводит мысль из круга относительного и возводит её к абсолютному, так и в субъективном мире признание безусловного нравственного закона ведёт к признанию абсолютного разума, составляющего источник этого закона. Поэтому бытие Бога составляет необходимый постулат нравственного закона.

§ 15. Определяя взаимодействие разумных субъектов, нравственный закон служит их связью. А так как осуществление нравственного закона есть долг, то субъект должен стремиться к осуществлению нравственного союза разумных существ. Это составляет нравственную цель его деятельности. Начало, руководящее этой деятельностью, есть любовь, или стремление к нравственному единению с другими разумными существами.

§ 16. Эта цель, будучи требованием нравственного закона, достигается посредством свободы; следовательно, она в действительности может быть и не быть. Единичный субъект есть частная сила среди бесчисленного множества частных сил, мыслящих и материальных, а потому осуществление его целей подвержено закону случайности. Нравственный союз остаётся для него идеалом, осуществление которого зависит от внешних для него условий.

§ 17. Между тем нравственный закон есть закон безусловный, следовательно, он должен быть осуществлён. Как объяснено выше, безусловная необходимость осуществляется только в совокупном процессе (часть 1, кн. 3, гл. 4, §§ 26–28); поэтому и нравственный идеал может осуществляться только в совокупном процессе. Он составляет конечную цель процесса, или идеал будущего.

§ 18. Но совокупный процесс предполагает совокупную силу, в нём действующую. Поэтому осуществление нравственного идеала как абсолютного требования предполагает существование абсолютной силы, ведущей совокупный процесс к конечной цели. Это и есть верховный Разум как деятельная сила, осуществляющая свои цели в совокупном процессе.

Примеч. И с этой точки зрения бытие Бога является необходимым постулатом нравственного закона. Это была точка зрения Канта.

§ 19. В совокупном процессе единичный субъект, исполняющий свой долг, является орудием высшей силы. Но субъект по существу своему не есть только орудие: как самоопределяющийся субъект, он сам есть цель и для себя, и для других. Эта цель полагается самим совокупном процессом, ибо осуществление нравственного идеала имеет целью нравственное удовлетворение соединяющихся субъектов. Без этого удовлетворения союз не имеет смысла.

§ 20. Но так как осуществление этой цели лежит в будущем, то в настоящем исполняющие нравственный закон субъекты остаются неудовлетворёнными.

§ 21. Такое неудовлетворённое состояние субъекта, исполняющего нравственный закон, противоречит нравственному закону, который, предъявляя безусловное требование, тем самым полагает целью безусловное удовлетворение. В этом состоит начало нравственной справедливости, без которой нравственный закон остаётся неполным, а таковой не может быть безусловным требованием.

§ 22. Поэтому, кроме совокупного идеала, для каждого субъекта, действующего в совокупном процессе, существует и личный идеал.

§ 23. Этот личный идеал не может осуществляться в жизни, подверженной случайностям. Но субъект как субстанция не подлежит уничтожению. Поэтому осуществление личного идеала возможно при иных условиях существования. Оно составляет абсолютное требование нравственного закона.

Примеч. Кант, который яснее всех развил метафизические основания нравственности, выставил бессмертие души необходимым постулатом нравственного закона. Этот постулат получает новую силу при взгляде на субъект как на реальную субстанцию, взгляде, который развивал уже Платон. С этой точки зрения, бессмертие становится уже не отвлечённым чаянием, а требованием, согласным с естественным законом и выясняющим этот закон. Как субстанция, единичный разум не может уничтожаться; это положение составляет безусловную истину. Но сохраняется ли он в своей индивидуальности или сливается опять с тем верховным Разумом, от которого он произошёл? Этот вопрос не решается понятием о субстанции, которая допускает и то, и другое как согласное с законом природы. В физическом процессе материальные атомы составляют неизменные единичные субстанции, которые, входя в различные сочетания и опять из них выделяясь, сохраняют своё индивидуальное существование. Опыт подтверждает это метафизическое начало, которое поэтому и принято естествознанием. Спрашивается: имеет ли то же самое место относительно мыслящих субстанций, которым мы не можем приписать менее прочное существование, нежели субстанциям материальным, ибо определять прочность другого может только то, что само прочно. Здесь вместо внешнего опыта мы имеем подтверждение в опыте внутреннем, раскрывающем нам нравственный закон как неотъемлемую принадлежность субъекта. Для нравственного закона продолжение индивидуального существования составляет необходимый постулат. Абсолютный закон требует безусловного исполнения; а между тем в борьбе частных сил, составляющей область относительного, в которую погружён единичный разум, нравственный закон часто нарушается или остаётся неисполненным. Поэтому существующая действительность не может дать нравственное удовлетворение разумному субъекту. Это удовлетворение возможно только под условием продолжения индивидуального существования, которое поэтому является требованием нравственного закона. Как носитель сознания абсолютного, субъект возвышается над областью относительного и может найти удовлетворение, только будучи изъят из этой области. Это высшее призвание составляет залог бессмертия. Любопытно, что утилитаристы, признавая личное наслаждение единственным мерилом всякой деятельности, с негодованием отвергают мысль о будущих наградах и наказаниях как недостойную нравственности; становясь на ходули, чтобы вылезти из болота, в котором они погрязли, они требуют бескорыстного самоотвержения во имя чистого идеала. Если бы награды состояли в материальных благах, то, конечно, подобное требование не соответствовало бы существу нравственного закона. Но нравственное удовлетворение составляет необходимую цель нравственной деятельности, а оно не даётся одним бессильным сознанием исполненного долга. Нравственное чувство оскорбляется торжеством неправды, которое составляет обыденное явление на земле. Не удовлетворяется оно и возможностью осуществления нравственного идеала в будущем, ибо за что же страдали и гибли все предшествующие поколения? Разумно-нравственный субъект не есть только орудие высшей судьбы: как носитель нравственного закона, он сам себе цель, и как таковой он должен найти удовлетворение. Истинного комизма достигают эмпирики, когда признают возможность осуществления нравственного идеала делом сомнительным, а между тем требуют, чтобы человек жертвовал собой для этого сомнительного идеала. Самопожертвование мыслимо только в силу абсолютного убеждения в абсолютном требовании. Вне этого нет ничего, кроме чистого эгоизма или слепых инстинктов.