Текст книги "Временной узел"

– Ицхак Лазаревич?! Что вам нужно?!

– Мне необходимо поговорить с тобой, Люба. По очень важному делу, – заговорщески прошептал я, – разреши мне войти.

Девушка неохотно посторонилась, пропуская меня в квартиру. Я разделся в прихожей и вслед за хозяйкой прошел в ее комнату. Подойдя к Любе настолько близко, насколько позволяло приличие, и пристально глядя ей в глаза, я произнес, четко проговаривая каждое слово:

– Люба, я тебе нравлюсь. Тебе нравится мой голос, мои глаза, нос, губы. Я очень тебе нравлюсь. Ты любишь меня и желаешь меня.

Я прервался, заметив как напрягается тело девушки. Как становятся еще шире ее огромные глаза, как слегка приоткрываются губы, и как внимательно она вслушивается в мою речь.

– Раньше ты скрывала свои чувства, – продолжил я, – полагая, что наши отношения могут повредить моей карьере. Но теперь ты не в силах дольше скрывать свою любовь. Ты страстно желаешь меня и хочешь, чтобы мы сию же минуту легли в постель. Не так ли?

– Так! – простонала девушка, – так! Так! – выкрикнула она и бросились в мои объятия…

Вернувшись домой далеко заполночь, я, тем не менее, не лег в постель. Спать не хотелось. Я сел за стол и принялся за разработку плана государственного переворота в СССР. Прежде всего, необходимо было наметить круг лиц, которых я, с помощью своих вновь открывшихся способностей (про себя я их стал называть фокусами), должен был вовлечь в заговор. Иван Иванович сказал, что число этих самых фокусов не превысит дюжины. Допустим, что оно равно одиннадцати. Один, последний фокус я использовать не могу: за ним последует моя смерть. Один я уже использовал с Любой Кожевниковой (я закрыл глаза, с замиранием сердца вспоминая Любины ласки). Пару фокусов надо оставить про запас. Мало ли что может случиться. В итоге получается, что я могу завербовать семь человек.

Первым в моем списке должен идти, конечно, Генрих Ягода. Никого больше из сотрудников НКВД вербовать не буду. За меня это сделает сам Ягода. Он лучше меня знает своих подчиненных и знает, кого из них можно будет подключить к операции.

Теперь наркомат обороны. Нарком Ворошилов? Нет. Этот для заговора не годится. Не блещет умом, прямолинеен, не артистичен. Занервничает, задергается. Выдаст тем самым себя и других. А вот его первый заместитель, начальник штаба РККА, Михаил Тухачевский прямая противоположность своему шефу. Умница, аристократ. Он у меня в списке будет стоять под номером два.

Под номерами 3 и 4 пойдут мои старые друзья: Иона Якир и Иероним Уборевич. Оба командуют крупнейшими в стране военными округами – Украинским и Белорусским. Это внушительная сила.

Далее. Необходимы люди, хорошо знающие командный состав Красной Армии, умеющие расположить к себе собеседника и найти к нему подход. С их помощью я расширю круг заговора, включив в него непосредственных исполнителей. Мне не пришлось долго копаться в своей памяти. Таких людей я хорошо знал. Это, прежде всего, Борис Фельдман, начальник Управления по комначсоставу (номер 5), Август Корк, начальник Военной Академии им. Фрунзе (номер 6) и Роберт Эйдеман, предшественник Корка на посту начальника Академии (номер 7).

Пробежав глазами список, я удовлетворенно кивнул головой и встал из-за стола. Пройдя на кухню, я смял листок с фамилиями будущих участников заговора и бросил в раковину. Чиркнув спичкой о коробок, я поднес ее к листку и долго стоял без движения, наблюдая за пламенем.

На следующий день после обеда я зашел в кабинет к Ягоде. Удивительно, но в ходе беседы мне показалось, что я мог бы и не прибегать к помощи своего фокуса. Словно уже давно ожидая подобного предложения, Генрих принял его с большим воодушевлением и, я бы сказал, с азартом карточного игрока. Мы договорились, что я сосредоточу свое внимание на наркомате обороны, а он подыщет людей в НКВД.

Через несколько дней я встретился с Тухачевским. Фокус сработал без сучка и задоринки. Единственная проблема возникла в конце разговора, когда Михаил Николаевич поинтересовался, кто станет во главе первого правительства свободной России. Я обещал, что этот пост достанется ему, с тем лишь условием, что правительство это будет временным и просуществует до выборов в Государственную Думу. Такой ответ вполне удовлетворил Тухачевского.

В течение следующих двух недель я поочередно встретился с Фельдманом, Корком, Эйдеманом, а также выезжал к Уборевичу и Якиру. К середине сентября костяк заговора был сформирован. И тут случилась беда. С поста наркома внутренних дел был снят Генрих Ягода. Видимо, Сталин не мог простить ему чрезмерной медлительности, а порой и скрытого саботажа в деле разгрома группировки Зиновьева-Каменева. С 1-го октября 1936 года наркомат возглавил Николай Ежов. Начались чистки. При Ягоде в состав руководства НКВД входили 14 евреев и лишь 6 человек других национальностей. В первые два месяца почти все евреи были смещены с занимаемых постов. Я тоже был понижен в должности. Но это меня не особо расстроило. Беспокоило другое. Тухачевскому взбрела в голову сумасбродная идея одновременного выступления с верхушкой германской армии против диктаторских режимов двух стран. Я пытался его отговорить, объясняя насколько это опасно. Он на словах соглашался со мной, однако, как я позже узнал, начал зондировать возможность проведения переговоров с начальником немецкого штаба Верховного командования сухопутных войск Людвиком Беком.

В начале января 1937 года арестовали двух моих коллег, служивших при Ягоде начальниками отделов. Это меня насторожило, и я поспешил обзавестись документами на случай перехода на нелегальное положение. 30-го января рано утром меня разбудил звонок в дверь. Я накинул халат и пошел открывать. На пороге стояли трое молодцов. Их штатская одежда не ввела меня в заблуждение. Я сразу распознал в них сотрудников госбезопасности. Наметанным взглядом я выделил среди них старшего, мужика лет тридцати пяти, с лихо закрученными вверх буденовскими усами, и, глядя ему прямо в глаза, четко отдал приказ.

– Пройдемте со мной в комнату.

Усатый послушно последовал за мной. Его товарищи обменялись недоуменными взглядами и остались у порога. Оказавшись в комнате, я взял со стола первый, попавшийся мне под руку лист бумаги и сунул его под нос незваному гостю.

– Видите эту подпись? – ткнул я пальцем в чистый лист, – это подпись товарища Сталина. В этом документе говорится, что я выполняю его личное секретное задание. Здесь также сказано, что все сотрудники наркоматов внутренних дел и обороны обязаны содействовать мне в выполнении этого задания. Ваш начальник, по-видимому, не знаком с этим документом. Так вот, поезжайте немедленно к нему и расскажите все, что здесь видели и слышали.

Усатый открыл было рот, но я взмахом руки остановил его.

– Выполняйте приказание! – гаркнул я голосом командира эскадрона.

Мой гость вытянулся в струну, взял под козырек кепки и выкрикнул в ответ: – Есть, выполнять приказание!

Выпроводив непрошенных визитеров, я быстро сложил в чемодан самые необходимые вещи, захватил документы, деньги и уже через несколько минут шагал по пустынным улицам к дому, где жила Люба Кожевникова.

Переход на нелегальное положение вызвал определенные трудности в моей работе по подготовке государственного переворота. Тем не менее, я продолжал встречаться с основными участниками заговора и координировать их действия. Особым моим вниманием пользовался Михаил Тухачевский. Этот человек обладал огромной силой воли (или, выражаясь словами Ивана Ивановича, мощным собственным источником Разумной Энергии), благодаря чему мое воздействие на его волю было не столь эффективно, как на других людей. Вследствие этого, Тухачевский постоянно пытался проявлять инициативу и это, в конечном итоге, тормозило процесс подготовки переворота. С большим трудом к концу апреля 1937 года мне удалось согласовать со всеми участниками заговора общий план нашего выступления. Оставалось уточнить кое-какие детали и дать инструкции непосредственным исполнителям операции. И тут грянула беда.

10-го мая Михаил Николаевич Тухачевский был смещен с поста начальника штаба РККА и отправлен командовать Приволжским Военным Округом. Чуть позже в Средне-Азиатский Округ был сослан Уборевич. Хорошо зная методы Сталина, я был уверен, что арест моих соратников не за горами. И не ошибся. В 20-х числах мая были арестованы сначала Тухачевский, а за ним и остальные участники заговора: Уборевич, Якир, Корк, Эйдеман и Фельдман. Таким образом, моя миссия Пророка, защитника демократии провалилась. Надо было думать о спасении собственной шкуры. Оставаться дольше у Любы я не мог: соседи ее уже косо поглядывали в мою сторону…

– Извините, – перебил Валерий лесника, – не могли бы вы объяснить, в чем же причина провала вашего заговора?

Ефим вздохнул и почесал подбородок.

– Определенно ответить на этот вопрос я не могу. Однако, анализируя ту ситуацию, можно назвать две вероятные причины нашей неудачи. Первая – это предательство кого-то из участников заговора. Ведь в него было вовлечено около полутора сотни офицеров Красной Армии. И вполне возможно, что кто-то из них испугался, смалодушничал. Второй причиной могло стать решение немецких генералов, с которыми вел переговоры Тухачевский, сдать маршала и его сообщников НКВД. Тем самым они рассчитывали, во-первых, обезглавить Красную Армию накануне войны, а во-вторых, сохранить в СССР диктаторский режим и не допустить союза между Россией и демократическими странами Европы.

Пожилой человек на короткое время замолчал, видимо, вороша в памяти события многолетней давности. Потом махнул рукой, словно прогоняя навязчивую мысль, и продолжил:

– Так вот, я решил съехать от Любы и, вообще, покинуть столицу. Планировал отправиться на какую-нибудь всесоюзную стройку, где мне легко было бы затеряться в массе приезжих. Однако накануне моего отъезда, когда после обеда я вздремнул на диване, ко мне вдруг во сне явился Иван Иванович. Он выразил сожаление по поводу моей неудачи, но тут же заметил, что у меня сохраняются некоторые способности, не свойственные обычным людям. С помощью этих способностей я мог бы приносить людям Добро, тем самым искупая свою вину перед ними за Зло, которое творил, работая в карательных органах. Он напомнил мне о монахах-отшельниках, расстрелянных по моему приказу в 1922 году. Эти монахи жили в ските в лесу Тульской губернии. В стене скита, что обращена к ручью, сказал Иван Иванович, есть тайник. В нем я найду то, что поможет мне в моей деятельности на благо людей.

Проснувшись, я долго размышлял над увиденным и услышанным во сне. В конечном итоге я решил последовать совету Ивана Ивановича, хотя и не до конца верил сновидению. Дорогу к скиту я нашел довольно легко, несмотря на то, что не был в этих местах свыше полутора десятков лет. Скит оказался заброшенным и не пригодным для жилья. Я аккуратно отодрал доски, которыми была обита стена, обращенная к ручью, и обнаружил там завернутые в кожу пять старинных рукописных книг. В трех книгах были записаны рецепты лекарств, основанные на травах, кореньях, а также внутренних органах птиц и животных. Две другие книги посвящались заговорам против болезней, порчи, сглазу, а также гаданию и ворожбе.

Через несколько дней я устроился работать лесником в местном лесничестве, срубил себе новый дом и принялся врачевать население близлежащих сел. Оказалось, что я поразительно легко и точно ставлю диагноз. Стоит мне взглянуть на человека, и я тотчас узнаю причину его недуга. Конечно, поначалу мне не хватало элементарных знаний в медицине. Но я засел за учебники, и уже через год мог вполне свободно объясняться со специалистами… – Ефим повернулся к Валерию всем телом и пожал плечами, – вот, собственно, и вся история, как и почему я оказался в этой глуши. Я знал, что ты спросишь меня об этом, – продолжил он после короткой паузы, – а потому захватил с собой вот это…

Пожилой человек раскрыл свой саквояж и достал оттуда старую, потертую ученическую тетрадь.

– Это тебе на память от меня, – со смущенной улыбкой он протянул Лере тетрадь, – прочти. Может быть, то, что там написано, покажется тебе интересным.

* * *

В Еремеевку въезжали глубокой ночью. Сняв тулуп и ополоснув руки, Ефим, не задерживаясь, прошел в комнату к больной. Валерий двинулся было за ним, но тетка Варвара ухватила его за рукав.

– Не след тебе туда ходить. Помешаш яму.

Лера остался в горнице и широким шагом принялся мерить помещение от одной стены до другой. Тетка Варвара с минуту молча наблюдала за ним, сидя с вязанием на лавке у печи. Потом взяла с полки газету и развернула ее на столе.

– Вот, нынче с пошты принесла. Почитай-ка чо пишут.

Валерий неохотно опустился на стул и упер невидящий взгляд в газетную страницу. Все его внимание было приковано к редким звукам, доносящимся из соседней комнаты.

Прошло не менее получаса, когда дверь в спальню медленно открылась и оттуда, ступая на цыпочках, вышел Ефим.

– Уснула, – шепотом сообщил он и, пройдя к столу, сел на подставленный теткой Варварой стул. Некоторое время все сидели молча. Ефим низко склонил голову и внимательно разглядывал пальцы своих рук, словно увидел их впервые. Валерий с теткой Варварой не сводили с его лица пристального, испытывающего взгляда. Первой не выдержала тетка Варвара:

– Чего молчишь, Ефим? Сказывай, как она.

Гость глубоко вдохнул воздух, будто собирался нырнуть в воду, и произнес на выдохе:

– Не смогу я ее вылечить.

Затем, еще раз вдохнув, добавил:

– Поздно вы ко мне обратились.

Он расстегнул свой саквояж и достал оттуда тряпичный мешочек, перетянутый тесемкой. Развязав тесемку, Ефим высыпал на стол несколько небольших бумажных пакетиков.

– Один пакет порошка растворяйте в ста граммах воды. Будете давать ей по три столовых ложки, когда усилятся боли.

Он повернул голову к Валерию:

– Когда порошки закончатся, придешь ко мне. Дам еще.

В следующий момент оба мужчины вздрогнули от стука упавшего на пол стула. Тетка Варвара выскочила из-за стола и стремглав кинулась за занавеску. Вскоре оттуда донеслись приглушенные подвывания, которые чередовались с тяжелыми стонами. Мужчины сидели молча, стараясь не смотреть друг на друга. Через несколько минут звуки из-за занавески стихли, и оттуда появилась тетка Варвара с красными глазами и опухшими веками. Она собрала еду на стол, приготовила на печке ночлег для Ефима и вновь скрылась за занавеской. За ужином ни гость, ни хозяин не проронили ни слова.

Утром Валерий отвез Ефима до скита и, не задерживаясь, вернулся домой. Тетка Варвара рассказала ему, что у Полины были сильные боли, и она дала ей растворенный в воде порошок.

– Тотчас успокоилась и уснула, – не то с радостью, не то с горечью сообщила она, – видать, сильное средство.

Валерий прошел в спальню и сел у изголовья больной. Полина лежала на высокой подушке, и волосы веером рассыпылись вокруг ее головы. С болью в сердце отмечал Лера на лице подруги признаки тяжелой болезни. Горький комок подступил к его горлу. Он осторожно взял руку Полины и несколько раз крепко прижал ладонь к своим губам.

Спустя три недели к вечеру оставался последний пакет порошка, и утром следующего дня Валерий вновь поехал к Ефиму. Лесник встретил его вопросом:

– Неужто весь порошок кончился?

Услышав утвердительный ответ, Ефим горестно покачал головой:

– Стало быть, конец уже скоро.

– Как, конец?! – искренне удивился Валерий.

Человек ко всему привыкает. За время Полининой болезни Валерий свыкся со сложившейся ситуацией. Свыкся с тем, что большую часть суток Полина находилась во сне или полудреме. Свыкся с тем, что она почти не вставала с постели. Привык спать на полу, на матрасе, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся с постели. Привык, вместе с теткой Варварой, ухаживать за больной: кормить, поить, менять белье. Для Валерия такая ситуация стала нормальной, обыденной. И вот теперь он вдруг узнал, что скоро ставшему привычным укладу жизни придет конец, а главное, придет конец его любви. Полины больше не будет рядом с ним. Новость эта показалась Валерию настолько невероятной, что потребовалось две или три минуты, чтобы мозг его смог осознать ее и сделать какие-то заключения. Все это время молодой человек стоял, не шевелясь, посреди комнаты в доме лесника, уставив взгляд в одну точку. Хозяин дома не пытался отвлекать гостя от его мыслей. Он тихо копошился у стола, раскладывая порошок в пакеты.

– Конец!

Вырвался из груди Валерия глухой стон. На негнущихся ногах он прошел к столу и медленно опустился на табурет. С минуту молодой человек, молча, наблюдал за работой знахаря. Когда он заговорил, голос его срывался от волнения:

– Ефим, я прочитал вашу тетрадь… Я многое узнал… Однако кое-что мне хотелось бы услышать от вас лично… Чтобы вы подтвердили… Короче, скажите, вам известно, что происходит с душой или, как вы ее называете, Разумной Энергией, после смерти человека?

Хозяин дома закончил свертывать очередной пакет и внимательно посмотрел на Валерия:

– Известно.

– Ну и?.. – молодой человек нетерпеливо заерзал на табурете.

– В момент смерти человека его Разумная Энергия оставляет тело. Однако в течение последующих сорока дней она остается, как бы лучше выразиться… безхозной. В это время решается ее дальнейшая судьба. Разумная Энергия грешников, таких как убийцы, насильники, воры-рецедивисты, а также наркоманы, алкоголики и самоубийцы, растворяется в Разумной Энергии Вселенского Разума, то есть Бога, и теряет свою индивидуальность. Разумные Энергии остальных умерших пересаживаются Всевышним в мозг человеческих эмбрионов, находящихся в материнской утробе. Поэтому характер, наклонности, интеллект вновь народившегося индивидуума полностью копирует усопшего человека, чью Разумную Энергию он унаследовал.

– Интересно, интересно… – оживился Валерий и ближе наклонился к пожилому человеку, – при первой нашей встрече вы говорили, что Бог даровал вам способность управлять Разумной Энергией других людей. Скажите, а можете вы управлять ею на большом расстоянии?

– Да, могу, – кивнул головой Ефим, – помнишь, я говорил тебе, что много хлопот мне доставил Тухачевский? Так вот, мне часто приходилось держать его Разумную Энергию в поле своего Источника Разумной Энергии. И делал это я, находясь от маршала порой за сотни километров.

– Значит, это возможно… – словно разговаривая сам с собой, чуть слышно выдохнул Валерий. Ефим отложил в сторону до конца не свернутый пакет с порошком.

– Ты что задумал, парень?

Настороженный взгляд лесника внимательно изучал лицо молодого человека. Поймав этот взгляд, Лера смутился и опустил глаза.

– Ефим, у меня к вам просьба, – начал он нерешительно, – я… я… одним словом, я не представляю свое существование без Полины, поэтому я хочу прожить с ней целую жизнь… ну, почти целую…

– Что-то я тебя не пойму, – нахмурил брови Ефим, – будь добр, изъясняйся доходчивее.

Лера несколько раз глубоко вздохнул, стараясь унять охватившее его волнение.

– Ефим, – наконец, твердым голосом произнес он, – я желаю умереть одновременно с Полиной и одновременно с ней родиться вновь. Я намерен встретить ее там, в новой жизни, чтобы быть вместе с ней. И вы должны мне в этом помочь!

– Ты с ума спятил! – вскрикнул лесник, выпучив и без того крупные, на выкате глаза, – чего удумал! Умереть он решил! Даже не думай об этом!

– Ефим! – Лера ухватил пожилого человека за запястье, – я должен быть рядом с ней! Должен!

Под взглядом сверкающих бешенным огнем глаз молодого человека Ефим смутился и заговорил уже не столь решительно.

– Послушай меня, мальчик. Я немало прожил на этом свете и знаю больше твоего. Бог так устроил человеческую память, что, со временем, отрицательные эмоции теряют в ней свою остроту. Как заброшенное жилище в пустыне покрывается слоем песка, так и негативные воспоминания обволакиваются слоями новых ощущений и впечатлений. Поверь мне, пройдет год, два, и ты с ироничной усмешкой будешь вспоминать о сегодняшнем своем желании. Ты…

– Я не хочу знать, что я буду чувствовать через год или два, – прервал лесника Валерий, – может быть, к тому времени я вообще ничего не буду чувствовать. Может быть, меня переедет трамвай, или начнется новая война, и я погибну на поле боя. Я этого не знаю и знать не желаю. Я хочу жить сегодняшним днем и сегодняшними чувствами.

Валерий крепче сжал руку пожилого человека.

– Помогите мне, Ефим. Выполните мою просьбу.

Лесник с трудом вырвал руку из цепких пальцев молодого человека.

– Что ты от меня хочешь? – буркнул он сердито, – чем я тебе смогу помочь?

– Во-первых, вы должны умертвить меня. Каким способом, это ваше дело. Я не должен этого знать. Иначе, это будет смахивать на самоубийство. А вы говорили, что душу, простите, Разумную Энергию самоубийцы Бог забирает себе.

Далее. Вы должны поддерживать связь с моей Разумной Энергией. Когда в новой жизни я достигну зрелого возраста, скажем, восемнадцати лет, вы сообщите мне всю информацию о моей прежней жизни. И сообщите также имя и адрес человека, в теле которого живет Разумная Энергия Полины. Для этого вам следует поддерживать контакт с ее Разумной Энергией. Одновременно со мной вы вернете память о прежней жизни и ей.

– Полине я память возвращать не буду. Она меня об этом не просила, – решительно заявил пожилой человек.

– Хорошо, – согласился Валерий, – верните только мне.

С минуту Ефим сидел молча, медленно качая головой из стороны в сторону. Затем он обхватил ее обеими руками и прошептал.

– Сумасбродство! Мальчишеский максимализм! И я, старый дурак, сижу и слушаю его!

Он упер в Валерия свирепый взгляд и резко повысил голос.

– Ты хоть представляешь о чем ты меня просишь?! Там у тебя будет другая жизнь. Другие заботы, печали и радости. И вдруг, я возвращаю тебе память о прежней жизни, то есть фактически делаю тебя другим человеком! Представляешь, что случится?! У тебя произойдет раздвоение личности! Ты просто свихнешься! Остаток жизни ты проведешь в психушке!

– Тогда сделаем так, – Лера махнул рукой, словно этим движением отмел возражения пожилого человека, – вы будете возвращать мне память постепенно, в течение нескольких лет. И начнете это делать в раннем моем детстве. Это поможет мне избежать психологического шока.

Молодой человек замолчал, победно глядя на собеседника.

– Ты упускаешь из вида еще два очень важных момента, – указательный палец лесника принял вертикальное положение, – во-первых. Твоя Разумная Энергия может оказаться в теле какого-нибудь папуаса из Новой Гвинеи, а Разумная Энергия Полины разместится в теле чукчи. Как ты, в таком случае, соединишься со своей любимой?

– Соединюсь как-нибудь, – фыркнул Лера, – для любви расстояния не помеха.

– Но и это не главное! – на этот раз указательный палец Ефима грозно качнулся из стороны в сторону, – ваши Разумные Энергии могут очутиться в однополых телах. Либо в двух женских, либо в двух мужских. Что тогда?

На секунду Лерины брови сдвинулись к переносице, однако тут же поползли в стороны, и лицо его озарила беззаботная улыбка.

– Но ведь это может случиться с вероятностью в пятьдесят процентов, в других пятидесяти мы окажемся разнополыми. Я уверен, что нам повезет!

Пожилой человек сокрушенно покачал головой.

– Нет! Нет! Это безумство! Я не могу на это пойти!

Валерий медленно поднялся с табурета и, сделав несколько тяжелых шагов, остановился возле хозяина дома.

– Ефим, – в голосе молодого человека прозвучали металлические ноты, – не кажется ли вам, что вы мой должник? Ведь это вы повинны в гибели моих родителей! Это по вашей вине я лишился отцовской заботы и материнской ласки! Так, верните свой долг! Выполните мою просьбу! Да, на ваш взгляд она кажется безумной. Но это мое право, решать, как мне жить и жить ли вообще. Помогите мне!

Во время Лериного монолога, голова лесника медленно, но неуклонно клонилась вниз до тех пор, пока подбородок не уперся в грудь. Когда молодой человек замолчал, Ефим тяжело вздохнул и прошептал чуть слышно:

– Хорошо. Я помогу тебе.

В течение следующих нескольких дней после возвращения Леры от лесника, Полина не вставала с постели. Боли усилились, и если раньше порошки ей давали три-четыре раза в сутки, то теперь привезенные Лерой пакеты открывались каждые три часа. Тетка Варвара с Валерием, сменяя друг друга, почти неотлучно находились у постели больной. Полина все время спала, пробуждаясь лишь когда заканчивалось действие лекарства. Ей давали очередную дозу, и она засыпала вновь. Поэтому, сидя как-то вечером у кровати больной за чтением книги, Лера был немало удивлен, услышав вдруг ее голос:

– Который час?

Молодой человек вздрогнул от неожиданности, однако в следующий момент, задрав рукав рубашки, посмотрел на часы.

– Половина седьмого.

– Утра или вечера? – снова спросила Полина.

– Вечера.

Оба смущенно замолчали, как бывает при встрече близких людей после долгой разлуки, когда говорить о мелочах не хочется, а говорить о важном кажется не ко времени.

– А где тетка Варвара? – первой нарушила молчание Полина.

– На ферму ушла, – обрадовался началу беседы Валерий, – полчаса тому назад. Там Рябуха телится, а ветеринар в райцентр уехал. Вот тетку Варвару и позвали. Наверное, не скоро вернется. Тебе что-нибудь нужно? Ты скажи, я все сделаю.

Полина потупила взгляд и проронила едва слышно: – Дай мне с тумбочки зеркало. Хочу взглянуть на себя, узнать какая я стала.

Лера метнулся к тумбочке, но тут же был остановлен новой просьбой.

– Постой. Сначала помоги мне сесть.

Валерий с легкостью подтянул исхудавшее тело к изголовью кровати и подложил под спину две подушки. Затем он вернулся к тумбочке, взял небольшое, круглое зеркало и протянул его Полине. Молодая женщина, словно это был неразорвавшийся снаряд, осторожно взяла зеркало обеими руками и с опаской поднесла к лицу. В следующий момент возглас разочарования вырвался у нее из груди. Полина опустила зеркало на колени и некоторое время сидела молча.

– Дай мне гребень, – попросила она.

Валерий взял с той же тумбочки слоновой кости гребень и передал Полине. Молодая женщина сделала несколько движений и с тяжелым вздохом опустила руку.

– Не могу. Ослабла я, – виновато улыбнулась она, – если тебе не неприятно, расчеши мне волосы.

Валерий взял гребень и медленными, плавными движениями принялся расчесывать и укладывать женские волосы. Это занятие его так увлекло, что он не сразу услышал Полинин голос:

– …Хватит, тебе говорю. Уложи меня обратно в кровать.

Валерий опять приподнял легкое, как у ребенка тело, и вернул его в прежнее положение.

– Ниже, – попросила Полина.

Валерий сдвинул ее на четверть метра вниз.

– Еще ниже.

Валерий повторил операцию.

– Теперь сними брюки и ляг рядом со мной.

Не говоря ни слова, Валерий стянул с себя брюки и лег рядом с Полиной.

– Ляг выше, – распорядилась молодая женщина, – еще выше. Вот так.

В следующий момент Валерий почувствовал, как его трусы сползают к коленям…

Через несколько минут, тяжело дыша, Лера откинулся на спину. Он закрыл глаза и стон удовлетворения невольно вырвался из его груди. Так, пролежав с закрытыми глазами некоторое время, молодой человек не заметил как уснул. Ему приснился удивительный сон. Будто он разработал, а затем сконструировал два необычных летательных аппарата. Один для себя, а другой для Полины. Аппарат представлял из себя реактивный двигатель размером не больше туристического рюкзака. Также как и рюкзак, двигатель крепился с помощью ремней на спине летчика.

Валерий сначала помог надеть двигатель Полине, а затем водрузил на спину свой летательный аппарат. Рычаги управления выводились на грудь летчиков. Валерий показал Полине, как ими пользоваться, и первым запустил свой двигатель. Следом за ним то же сделала Полина. Затем оба потянули рычаги набора высоты и, оторвавшись от земли, стали медленно подниматься вверх. Вот они поднялись над кустом рябины, что растет во дворе, вот достигли верхушки клена, растущего за забором, а вот им уже стал виден край озера, скрывавшегося за высоким холмом. Линия горизонта стремительно уходила вдаль. От остроты ощущений захватывало дух.

– Смотри! – крикнула Полина, указывая рукой вверх.

Лера задрал голову и увидел парящего над ними орла.

– Давай догоним! – прокричала Полина и, увеличив подачу топлива, резко взмыла вверх. Лера тоже прибавил газу, но догнать подругу не мог. Двигатель Полины оказался сильнее. Орел, увидев приближающихся к нему людей, испуганно шарахнулся в сторону. Полина продолжала стремительно подниматься. Лера почувствовал, как холод стал проникать ему под одежду.

– Хватит! – махнул он рукой Полине. – Давай снижаться!

Полина бросила на него озорной взгляд, улыбнулась и… увеличила скорость подъема. Стало трудно дышать. Грудная клетка, подобно кузнечным мехам, натужено вздымалась, тщетно пытаясь набрать в легкие необходимое количество кислорода.

– Возвращайся! – из последних сил крикнул Валерий.

На этот раз Полина даже не взглянула на него. Ее силуэт на фоне голубого неба становился все меньше и меньше, и вскоре Лера мог различить лишь яркую точку вырывающегося из сопла двигателя пламени.

– Ааааа! – вырвался из груди Валерия вопль отчаяния и… он проснулся. Некоторое время Лера лежал неподвижно, прокручивая в памяти только что увиденный сон. Затем, вспомнив, что он уснул раздетым, протянул руки и натянул спущенные трусы.

– Полина, – тихо окликнул Валерий лежащую рядом подругу.

– Полина, – позвал он громче и тронул молодую женщину за плечо. Пальцы ощутили непривычный холод.

– Полинааа!!!..

Сон повторился наяву, и дикий, отчаянный крик наполнил собой бревенчатый дом.

Через два дня Полину похоронили. Справили, как полагается, поминки, а на следующий день Валерий взял в правлении расчет, распрощался с теткой Варварой и пешком отправился к дому лесника. Всем, включая свекровь Полины, он сообщил, что уезжает домой, в Москву.

Вышел из Еремеевки Валерий еще засветло, однако к дому лесника он подходил, когда солнце уже закатилось за горизонт. Ефим, как и прежде, встретил Валерия, стоя на крыльце. На приветствие гостя он не ответил, лишь тяжело вздохнул и чуть слышно произнес:

– Стало быть, померла Полинка.

Круто развернувшись, лесник вошел в дом, оставив, тем не менее, дверь открытой. Валерий поспешил за ним.

– Не раздевайся, – сердито буркнул Ефим, заметив, что Валерий принялся расстегивать пуговицы пальто.

– На, вот, – протянул он Лере пустое ведро, – сходи за водой на ручей.

Молодой человек подхватил ведро и вышел во двор. Ручей протекал в нескольких десятках метров от дома. К нему вела тропинка, петляющая меж высоким кустарником. У края ручья был установлен бревенчатый сруб, из которого черпалась вода. К срубу был привален полутораметровый стальной лом. Валерий взял лом и разбил лед внутри сруба. Зачерпнув ведром воду, молодой человек отправился в обратный путь. Уже стемнело. Идти приходилось осторожно, чтобы не оступиться на узкой тропе. Неожиданно где-то впереди хрустнула ветка. Валерий остановился и прислушался. Хруст не повторялся. Лера сделал еще с десяток шагов и тут ему показалось, что слева от него в кустах мелькнула тень. Молодой человек вновь остановился, поставил ведро на землю и шагнул в сторону подозрительного объекта. В следующую секунду что-то сильно ударило его в грудь. Одновременно с ударом в нескольких метрах от себя он увидел огненную вспышку, а слух его резанул грохот выстрела.