Текст книги "Скрижаль Дурной Вести"

«...Нет воли избавиться от бесовского Перстня. Как завзятый алкоголик лжет себе, что может „завязать“, как только сам этого захочет, так и я лгу себе, что в любой момент могу сделать над собой усилие и освободить руку от колдовского Кольца. Суть в том, что я не хочу делать этого усилия... Не так уж оно сильно и охватило палец, Дьяволово Кольцо... В конце концов, можно попробовать просто распилить его... Хотя один лишь Бог ведает, какие структуры этого изделия Предтеч будут нарушены и что вызовет такое вмешательство во мне и в мире... Мурата предпочел нанести вред не Кольцу, а себе – и все равно результат был ужасен...

Господь! За что караешь так меня? Во имя Твое гублю я душу свою... Ибо зло вошло в меня и большего зла требует... Но не в этом ли состоит истинное служение Тебе, чтобы не жизнь свою, а бессмертную душу принести в жертву спасению рода человеческого?»

Шаленый поскреб в бороде и с тревогой посмотрел на стоящий перед ним флакон. Стал читать дальше.

«Нет, не зря... Активатор сделал свое дело. Но как ужасно открывшееся мне Знание... И как далеко оно от того, чтобы быть понятым мною... Несмотря ни на что. Но я на пути к Избавлению... На пути... Я уверен, что когда постигну свое предназначение в мире сем, то избавлю мир от роковых даров – и того, что увенчал мой перст, и того, с которым должен вступить в борьбу с его помощью...»

Затем следовали страницы, посвященные в основном борьбе адмирала с разного рода недугами (одни Камень излечил, другие усилил). Шаленый прочитал все это по диагонали, остановившись только на местах, посвященных бессоннице, снам и галлюцинациям, одолевавшим адмирала.

«...Теперь я гораздо четче ощущаю то, что направляет мои дела и поступки, – писал адмирал, – я понял, что Камень толкает меня к познанию Старых Книг... и что зло, заключенное в них, уже идет в этот мир. Но кто несет его?...

Старые Книги... О Старые Книги – зло в вас... Ибо Знание вы предпочитаете Бытию... Я раскусил вас, Старые Книги... Я раскусил тебя – в тайне сгинувший еретик Ди Маури... Я раскусил тебя – мученик Мурата... Через свое страдание раскусил я вас... К великому Знанию через гибель Мира ведете вы... Но гибель придет раньше, чем Знание.

Камень отвращает меня от прямого пути познания сущности того, что таят в себе Старые Книги. Он говорит мне, что люди Янтарного Храма и Институт вакуума таят в себе зло, станут на моем пути, как только я обращусь к ним за разгадкой тайны Камня... А вот темные фанатики Ложного Учения – это те, кто поможет мне узнать нынешнюю цель своего Бытия...

Странно и страшно, что просвещенные ученые и мудрецы, проповедующие идеалы добра и братства, оказались частью той беды, что нависла над нами... Но решение принято. Меня ждет встреча с Магистром Ложного Пути...»

Кончив читать, Шишел тоскливо поскреб в затылке, пододвинул к себе флакон с активатором и долго рассматривал его на свет. Потом сосчитал про себя до двухсот шестидесяти семи, раскупорил, осенил себя крестным знамением, нюхнул активатор и всосал со скворчанием.

* * *

Даррен возник на пороге кабинета Мак-Аллистера как раз в тот момент, когда профессор, мрачно задумавшись, перебирал расставленные на книжных полках изваяния – алтари Богов Пестрой Веры. От того, на каком из них остановит свой выбор генерал-академик, многое зависело для доцента Бирмана.

Нет, Рональд Мак-Аллистер, человек стерильно чистого разума, не поклонялся этому сонму чьим-то изощренным воображением рожденных божеств. Всерьез – нет. Но Пестрая Вера – она всегда невсерьез.

– Появился сигнал, – кашлянув, доложил верный секретарь в спину Лысого Крокодила. – Второго рода. Уже второго... Но пеленг мы все-таки возьмем...

– Так... – не поворачивая головы, констатировал шеф. – События развиваются. Избранник принял активатор... Возьмите пеленг и... – он задумался на пару секунд, – и не торопитесь... Пошлите туда наблюдателей потолковее. Фрица и Бориса, например... Пусть не вмешиваются ни во что. Только точно идентифицируют личность... личность Избранника, я имею в виду, и тех, кто его окружает...

Даррен дисциплинированно кивнул, повернулся и исчез с глаз. Только что каблуками не щелкнул. Профессор продолжал перебирать фигурки – каменные, металлические, деревянные, из обожженой глины сделанные...

Зазвучал сигнал вызова по кодовому каналу. Мак-Аллистер поднял трубку. Сухо, без лишних слов Энни Чанг назвала время и место встречи с «заинтересованным лицом». Напомнила, что, само собой разумеется, гостя ждут без «пушки». И без «хвоста».

Надавив клавишу отбоя, профессор долго стоял перед темным, чужой работы зеркалом. Потом пошарил по карманам, нашел зажигалку, купюру в десяток баксов, свернул ее фунтиком и принес жертву Оллисуан-Ханану – Ленивому Богу Искушения.

* * *

– Маноло, он здесь, – сообщил Адвокат погруженному в калькуляции Сапожнику.

Тот недоуменно воззрился на своего «шефа контрразведки».

– Шишел, я имею в виду... Предлагает прогуляться на такси. Там за рулем друг его – парнишка такой косоглазый. Мы его знаем – хитрая бестия, но в наши дела не лезет. Так что считаем – на нейтральной территории...

Маноло подумал с минуту, затем переложил «пушку» вместе с наплечной кобурой в стол и сунул в карман только легкий игловой парализатор.

– Если не свяжусь с тобой после шести, – мрачно сказал он, – начинай чесаться. А пока будь здесь.

* * *

Торговался Сапожник гораздо отчаяннее, чем Каттаруза, – главным образом, оттого, что гораздо меньше знал о Камне и довольно хорошо представлял, как будет носиться с проклятой драгоценностью словно вор с писаной торбой, что было в общем-то довольно точным описанием ожидающей его ситуации. Так что сошлись на трехкратном возмещении ущерба, связанного с делом товара Шиндлера, и парой услуг – в поисках двух нужных человечков и наведении справок о Французе-Дидье и Глазастом (есть в городе такой...). Справки он получил немедленно. Была даже достигнута договоренность о неприкосновенности Трюкача, буде таковой попадется на глаза.

На сей раз Камушек не куролесил и даже почти не комментировал ход беседы легкими покалываниями непонятных Шишелу эмоций – чаще неприятных – откуда-то изнутри. Да и беседа-то растянулась не больше чем на полчаса. Аккуратно вернув осточертевшую ему маскировочную повязку на место, Шишел распорядился в селектор дуть, однако, назад. «Роллс» остановился у того места, где начали маршрут, – у подъезда конторы Сапожника. Чуть подальше, вниз по Лост-стрит, стоял припаркованный «горби» Шишела, и в нем уже ожидал его с докладом Уолт Новиков.

* * *

Высадив Уолта у заросшей кустарником обочины Северной аллеи, Шишел, слегка нарушив правила, коротким путем вырулил снова к Лост-стрит, теперь уже в верхней части этой длинной, узкой и извилистой как кишка улицы, и вылез у здания, совмещавшего под одной вывеской целую кучу сомнительных заведений.

Бар, в который он вошел, как и все здесь, назывался «Экс-Парадиз», но если парадизом – раем то бишь – когда и был, то отставку получил довольно давно. Шишел вообще-то этим заведением брезговал, но вот уже второй раз дела привели его сюда. Так что у черного, словно старинный телефон, бармена были все основания приветливо помахать ему рукой.

Когда Шишел устроился за стойкой и сделал заказ, бармен показал ему глазами на парня, кемарившего в углу:

– Глазастого видеть хотели? Он здесь с утра. Вообще, вам прошлый раз просто не повезло, мистер. Парень пообзавелся деньгами и торчит здесь днями напролет...

«Знаю я, знаю, у кого он пообзавелся, – подумал Шишел. – При мне, можно сказать, делили – сам под столом у Бонифация сидел...»

Бармен замялся. Что-то еще хотел сказать он Шишелу. Тот строго воззрился на него.

– Тут вот какое дело... – сказал бармен. – Тогда... когда вы в тот раз ушли, так сразу за вами приятель ваш зашел. По крайней мере, он так и сказал – приятель. Если у вас есть приятели из туземцев... – Шаленый продолжал буравить собеседника свирепым взором. – Ну так вот... Он сказал, что у вас встреча здесь назначена была. Врет, по-моему... Мол, разминулся... А теперь торопится – уезжает... Только тогда проще было вас по блоку вызвать... А он письмо оставил... Вот... – Бармен порылся за стойкой и протянул Шаленому конверт. – Я ему сказал, что вы непременно еще зайдете.

– Я тебя просил не трепаться, дорогой, – напомнил ему Шаленый. – Ну да ладно, спасибо, что сохранил.

Шишел укрепил в нагрудном кармане бармена купюру, допил свой джин с тоником и, выбравшись из-за стойки, направил стопы к столику, за которым, пригорюнившись, сидел предмет его интереса. На Шаленого – точнее, сквозь него – он посмотрел взглядом тусклым и безразличным.

Шишел почему-то думал, что Глазастый должен быть очкариком, но тот оказался действительно просто глазастым. Большие, казалось в пол-лица, глаза были довольно красиво расположены на лице молодого метиса. Сейчас они были затянуты пьяной поволокой.

– Дело есть, – уведомил его Шишел, чем вызвал легкий проблеск интереса в сосредоточившемся все-таки на его персоне взоре. – Ты, главное, не вибрируй – потом поймешь, что дело проще пареной репы, – продолжил он. – Тут, понимаешь, ты в одном дельце поучаствовал... с парнем по имени Клайд... Клайд Ван-Дейл – мир праху его...

Глаза собеседника мгновенно прояснились и засверкали страхом. Мускулистые тонкие руки, до того поддерживавшие голову на весу, впились в края стола.

– Да не вибрируй ты, говорю тебе, – успокоительно прогудел Шишел. – Прими стопаря и слушай... Бармен! Две, вон из той... И со льдом... Так вот, по заказу хмыря одного вы со свистом одну вещичку взяли... Лихо сработали... О вещичке мне можешь не рассказывать, а вот на хмыря – на Бонифация вашего – мне позарез выйти нужно...

Глазастый, не говоря дурного слова, перемахнул через стол, чуть не сбил приближающегося бармена с заказом и, перебросив себя еще через пару препятствий, был таков. Был он легок и был в неплохой все-таки форме.

– Ну вот, без клиента меня оставили, мистер, – укорил Шаленого бармен, отряхиваясь от пролитой водки. – Теперь парень сюда ни ногой. Задолжал он вам, что ли? Видно – крупно... Если вас интересует, где живет он...

– Думаю, там он больше не живет, – остановил его Шишел и поднялся из-за столика.

– За водку, однако, придется заплатить... – обиженно заметил бармен, собирая валяющиеся на полу стаканы.

– Прими за напиток, – Шишел сунул ему деньги и вышел на начавшую зажигать огни Лост-стрит.

* * *

Оставшись один в кабине своего «горби», Шишел испытал ставший уже привычным тоскливый страх, заставивший его злобно зыркнуть на заднее сиденье – не явился ли опять НЕНАЗЫВАЕМЫЙ? Но зло само решало, когда ему являться, а когда и повременить. Кабы что было, так и духу обернуться ему не хватило бы...

Убедившись, что очередной сеанс хмурежа пока откладывается, Шишел вытянул из заднего кармана слегка затершуюся на сгибах бумажку и, развернув ее, посчитал на пальцах:

– Федералы – раз, контрики – два, макаронники – три, Сапожник – четыре, Картавый – пять, профессор кислых щей – шесть. Рехнувшиеся копы – семь. Готово, комплект полный. Ну, Мастер-Канова, не подведи. А уж за нами не станет...

С чувством удовлетворения от хорошо задуманной комбинации он достал из нагрудного кармана давешний, чуть замявшийся конверт и, расковыряв его ставшими к вечеру неуклюжими пальцами, вытащил из него листок мелованной бумаги.

«Я могу предложить за вещь, от которой вы хотите избавиться, больше, чем предложит кто-либо из тех, кого вы хотите одурачить, – было написано там. – Назначьте время и место встречи – не раньше чем через пятеро суток. Напишите обязательно на этом же листке, вложите в пустую пачку „Мальборо“ и оставьте в TF-будке на углу Велл-роуд и Чингиз-стрит завтра, между 20.00 и 21.00. Я знаю способ».

* * *

Жилье свое Француз-Дидье предпочитал именовать имитацией мансарды. Никакой имитацией оно не было. Оно и было мансардой. Довольно захламленной, но удобной. Вид на улицу открывал чуть ли не уголок старого Парижа – с кусочком набережной, заросшей старыми деревьями брусчатой улочкой и кафе с маркизами. Район Главного рынка, однако, не был исторической реконструкцией. Как могли, так и строили в позабытые времена, в эпоху Изоляции, когда Малая Колония стремительно катилась вниз – к ручной кладке стен и камнем мощенным улицам.

Шишела, в общем, Француз знал, хотя особо их пути не пересекались. Поэтому и по телефону был любезен, и с порога кивнул почти приветливо.

– Дело у меня к тебе, как сам понимаешь... – сурово прогудел Шишел. – Если поможешь и не протреплешься, пять штук плачу...

– Видно, ты всерьез заинтересован, раз хорошо платить собрался, – чуть рассеянно сказал Француз, глядя в сторону. – Скажи мне, однако: ты не стал работать на кого-то? О тебе странно говорят... Трюкач исчез в какой-то связи с твоими делами... Дрянь человек, шулер и щипач, но все-таки... Корявого Банджи днем с огнем найти не могут... Мафия тебя ищет, полиция пополам с контриками ищут... Управление ищет...

– Не пудри мне мозги. И себе тоже... С Гариком можешь по телефону поболтать. Только номер, извини, подсмотреть не дам. Кому надо из остальных этих... на меня уже вышли... Все живы-здоровы... А Бандуру – так его кто прикончил, тот об этом и пожалел и пожалеет еще. Я, конечно, в опасное дело его втравил, но так он знал, на что идет... Не на моей душе грех... На кого, говоришь, работаю? Да на себя я работаю, Француз, на себя! И за помощь хорошо плачу...

– Хотелось бы верить... – Француз отошел в глубину комнаты. – Садись сюда, к столу.

Они помолчали.

– Ну, выкладывай... – подтолкнул разговор Дидье.

– Людишек я ищу – тех, что ты для Клайда сватал, Ван-Дейла... – Шаленый уловил искорку уже знакомого ему страха в глазах Француза и добавил: – Самого его хотел видеть, да не судьба – сам знаешь...

– Да... – задумчиво согласился Француз. – Это тоже очень странная история... Не пойму, что случилось с ним – всегда был мужик на нервы крепкий, Легион прошел... Видно, крыша поехала... А теперь и ты туда же: престранным чудаком стал.

– Так вот, – продолжил Шишел, – нужны они мне не сами по себе, а чтобы помогли на главного заказчика выйти.

За его спиной шумно съехала в сторону занавеска. Обернувшись, он встретился взглядом со сверкающими словно горящие уголья глазами невысокой рыжеватой девушки. В руках девушка держала здоровенный наган и целила ему прямо в лоб. Вид у нее был вполне решительный. Рядом с ней плечо в плечо – торчал Глазастый – тоже со шпалером, наведенным чуток пониже.

Повернувшись в противоположную сторону, Шишел узрел еще одного решительно настроенного типа – типа в не таких новеньких, как в ТУ, самую первую ночь Камня, кроссовках. Кроме кроссовок на нем, естественно, было и еще кое-что – потертая униформа охранника. И этот тоже держал Шаленого на прицеле. То ли монгол, то ли китаец. Этот был немного постарше своих коллег и, видно, был сейчас за старшего.

– Вам, говорите, нужны люди Клайда?.. – спросил он, движением ствола указывая, что Шаленому неплохо бы было и поднять руки вверх. – К вашим услугам. И учтите – снаружи еще двое...

Глава 8
БОГ ТОРГА

Комиссар Блюм потер лоб и посмотрел на часы. Потом – на плакатик, собственноручно им для себя самого изготовленный.

«ИЛИ ТЫ РАБОТАЕШЬ ХОРОШО, – гласило премудрое изречение, – ИЛИ ТЫ РАБОТАЕШЬ МНОГО».

«Плохо я работаю, – сказал он сам себе. – Плохо».

Достал из ящика стола чуть початую бутылку «Джонни Уолкера», спрятанную для конспирации в коричневой бумаги пакет, и уменьшил ее содержимое ровно на три глотка. После чего стал складывать в портфель разные разрешенные к выносу бумаги. Спиной, затылком и бог весть чем еще он ощущал пустоту громадного здания Центрального комиссариата полиции Малой Колонии. Только рассеянная по этажам дюжина дежурных да группа экстренного реагирования – еще одна дюжина чудаков в подземном бункере – млели над пультами оповещения да старина Хогбен на четвертом этаже наверняка горбатился в клубах табачного дыма над сопоставлением чего-то подвернувшегося ему позавчера с одним интер-р-реснейшим делом полувековой давности... И еще Смит и Оболенский резались в карты в прозекторской – на втором, отдавая должное казенному спирту, за это тоже можно было поручиться. Если, конечно, не доставили очередной труп. Впрочем, если и доставили – все равно, скорее всего, резались: трупы – терпеливые создания природы, а ночь еще только началась...

Комиссар повертел в руках листок с рапортом сержанта Харриса, известного всему комиссариату под прозвищем Дубина-Харрис, и тяжело вздохнул: нелегкие предстояли ему завтра разговоры. И с начальством, и с самим Харрисом. Темнит человек – это видно без микроскопа. А когда на офицера полиции падает тень подозрения, то это всегда тяжело. По крайней мере, для комиссара Блюма...

Дверь вежливо пискнула у него за спиной сигналом разрешенного входа по разовому пропуску как раз тогда, когда он втискивал листок с распечаткой рапорта в битком набитое отделение портфеля.

Обернувшись, он уперся взглядом в мутные гляделки – легок на помине – сержанта Генри Харриса. Скотина не удосужился даже закрыть за собой дверь.

– Вы снова ко мне? – не без удивления спросил комиссар. – Я же назначил вам...

– Вы забыли подписать мне пропуск, – кротко сказал сержант. – Без этого я не смог выйти...

– Вы порете чушь, сержант. Я сам помню, как... И что вы делали здесь все эти шесть часов?

– У меня были здесь некоторые другие дела... – неопределенно ответил Харрис. – А пропуск мой вот...

«Бог ты мой, что же тогда я подписывал ему днем? – подумал комиссар, поднося листок к глазам. – Ведь я же ясно помню...»

– Черт подери, да это же ксерокс! – раздраженно воскликнул он. – Ксерокс пропуска, на котором вы закрыли мою подпись...

Он поднял глаза на сержанта и узрел наведенную ему в лоб «пушку». В дверь осторожно, держа наготове пистолет, протискивался второй бандюга в полицейской форме.

«Ну вот и еще один мой сегодняшний собеседник, – констатировал комиссар. – Пол Родмен. Видимо, он тоже полагает, что я забыл подписать его пропуск...»

– Только не вздумайте нажимать никаких там кнопок у себя под столом... – шепотом почему-то предупредил Харрис. – Два шага назад, пожалуйста. И давайте сюда ключи...

– Я не завидую вам, сержант, – совершенно искренне заметил комиссар, отступая от стола. – Пару лет каторги вы уже намотали.

Ту самую кнопку он так и не нажал. От остолбенения.

– Не трепитесь. Ключи – бросьте их на стол!

Теперь уже два ствола целились в покрывшееся мелкими бисеринками пота, лысоватое чело комиссара.

– Какие ключи вам надобны, сержант? – со скукой в голосе осведомился комиссар.

– Все, которые у вас есть, – распорядился Харрис.

Комиссар осторожно, стараясь не делать резких движений, извлек из кармана потертый бумажник и кинул его на раскрытый бювар.

Харрис тут же принялся энергично вытряхивать его. Кроме кучи электронных карточек-ключей и «магниток» из бумажника вывалилась и основательная куча баксов наличными: далеко не все, у кого комиссар покупает... гм... нужную информацию, соглашаются на слишком хорошо контролируемую оплату через электронную кредитку (а у кого таковой и сроду не было, да и самому комиссару за каким дьяволом это нужно), вот и приходится таскать с собой чертову тучу наличных.

Верный Пол попытался тут же стибрить кредитки, но получил укорот.

– Весь план порушишь, скотина, – осадил его сержант, крепко гвозданув подчиненного по пальцам.

Комиссар не без сарказма наблюдал за происходящим и прикидывал в уме свои шансы выжить. Довольно малы они были, эти шансы.

– От сейфа с вещественными доказательствами – эта? – нервно спросил сержант, суя в нос комиссару фольгированный прямоугольничек.

– Эта, – устало согласился комиссар. – Господи, как я не догадался... Вы, сержант, оказывается, серьезно завязаны на этом Симметричном Наборе...

– Не ваше дело, господин комиссар. Доставайте лучше вашу бутылочку. Не стройте тут удивленных глаз – про ваши маленькие слабости треплется вся городская полиция. Ничего особенного. Нет такого начальничка, у которого в заветном ящичке не хранилось бы его заветной емкости – работка-то нервная...

Сержант принялся шарить по ящикам стола и безошибочно извлек сокровенный коричневый пакет. Вытащил на свет божий «Джонни Уолкера» и сунул в руки комиссару.

– Г-глотайте! Как говорится, до дна...

Потенциальных покойников не накачивают виски. Так что у комиссара появилась слабая надежда, что, может, все и обойдется, хотя и не стоит ничего хорошего ждать от спятившего копа.

Он хладнокровно проглотил оставшиеся две трети содержимого бутыли и аккуратно поставил емкость к ножке стола.

– Теперь – вот это, – ласково сказал Харрис, протягивая комиссару фляжку.

Тот только повел плечами и подчинился. У виски на этот раз был странный привкус. Впрочем, внушающий надежду. Органолептику комиссару приходилось изучать. И он помнил этот вкус, которого не мог помнить никто из вкусивших полную дозу зелья.

«Амнезии, – констатировал он. – На фоне алкоголя – рискованно, но все же лучше, чем пуля в затылок. У этих господ хватает денег. Препарат не из дешевых. Сейчас должен последовать укол...»

– Будьте добры, ложитесь на этот вот диванчик и закатайте рукав до локтя, – и вправду скомандовал Харрис. – Пол, давай.

Полиция Малой Колонии, и даже самые тупые ее представители, слава те господи, были обучены оказывать первую помощь, принимать неожиданные роды и делать инъекции. Так что, вооружась разовым шприцем и дезинфицирующим тампончиком, Пол успешно впрыснул в вену комиссара полмиллилитра сенсибилизатора амнезина – препарата, дарующего забвение нескольких последних часов, предшествующих его введению. Дмитрию Шаленому эти полмиллилитра и впрямь встали намедни в кругленькую сумму.

Мир поплыл перед глазами комиссара.

А потом его разбудило возмущенное поскребывание киберуборщика, волокущего к утилизатору пустую бутыль из-под «Джонни Уолкера». За оконными жалюзи становилось заметным мокрое и мутное утро.

«Господи, – подумал комиссар, – я до отключки набрался в собственном кабинете. И даже не помню повода...»

* * *

Шишел сурово уставился на наведенные на него стволы и, как и было предложено ему, воздел руки к довольно низкому, косому потолку. Разжал ладони – и Камень глянул на свет божий.

И тут началось.

Черный свет полыхнул по перекошенной мансарде.

И Француз, и все трое выскочивших из засады остолбенело уставились на него.

А Шаленый – на них.

Странное происходило с этими людьми. Не походило это на засаду, о которой сразу подумал Шишел. И вообще ни на что не походило.

«Наркота черная, что ли? – подумал Шишел, отжимаясь к стенке. – Так какого ж?..»

Но не так просто было все. Стволы повело... Впечатление было такое, словно людей в этой комнате вдруг огрели пыльным мешком. Всех сразу.

– Г-где он? – бестолково спросила рыжая ведьма, поводя вокруг пылающим взглядом.

И выпалила в белый свет как в копеечку. Пуля своротила копию «Вида Толедо» под самым потолком и ушла в окружающее «имитацию мансарды» пространство. У Глазастого вышла осечка. Иначе рыбкам в небольшом запущенном аквариуме в углу пришлось бы еще тошнее, чем было сейчас.

Видно окончательно ошалев, тип в кроссовках тоже спустил курок, без малого чуть не оставив свою подельницу без уха. Дидье, не говоря худого слова, грянулся на пол, прикрыв желтыми, прокуренными ладошками интеллигентную плешь.

– Не стреляйте! – заорал он. – Избранника замочить невозможно! Сейчас ужас получиться может...

Глазастый наконец сдюжил с засбоившей «пушкой» и успешно разнес в клочья керамическую бутыль, украшавшую обшарпанный телевизионный приемник.

– Да вы охренели! Кончайте, ребята! – дико заорал Шаленый, пытаясь занять минимальный объем в комнатешке, по которой надумали летать всамделишные пули.

До и впрямь охреневших ребят дошел наконец неадекватный, как говорят психиатры, смысл их действий, и стволы повисли в воздухе. Тип в кроссовках ошалело шагнул к Шишелу и как завороженный потянулся к Перстню. Пистолет при этом болтался на его указательном пальце, продетом за скобу спускового крючка.

– Брось дуру! – распорядился Шишел.

Пистолет старшего брякнулся об пол, подав похвальный пример двум другим. Шишел аккуратно – двумя пальчиками, как принято в приличном обществе, – вытянул из заднего кармана здоровенный никелированный кольт и в знак примирения пристроил его на журнальном столике, основательно закапанном красным вином.

– Ты вставай, иуда, – предложил Шишел Французу. – Сразу бить не буду – сперва разберемся... Ты там посмотри – выпить чего...

– Я... – начал тот и икнул.

Не вставая с четверенек, Дидье добрел до аквариума, поднялся, испил из него глотка четыре, умудрившись не подавиться сонливой рыбешкой, и направился к бару.

– Давайте представимся, – довольно логично вошли в разговор Новенькие – теперь не так уж – Кроссовки. – Мерген. Это имя у меня такое. А это – Мириам. Тот, сзади, – Н'Бонго...

Секунды три длилась пауза.

– А вы – Чичел. Чичел-Мичел... – закончил Мерген, продемонстрировав свою крайнюю осведомленность.

– Ладно, букву «ша» потом выучишь, – вздохнул Шаленый. – Я тебе помогу, не сомневайся... Так как быть будем-то? – Он подвинул продавленное кресло к столику, с которого переложил назад, в карман, ставший уже ненужным атрибутом кольт, расположился в нем и уставился на собеседников.

Те тоже расселись кто на чем: глазастый Н'Бонго – прямо на полу, вокруг своего колена, Мириам – в уголке дивана, Мерген – на втором из трех раздолбленных кожаных кресел, украшавших резиденцию Француза-Дидье...

Сам хозяин дома, подоспевший с парой початых бутылей местного крепленого и мутными бокалами в руках, приютился на третьем – самом засаленном, протертом и перекошенном.

– Мне, оказывается, врали, что ты вконец спился, Дидье, – заметил на это Мерген. – У законченных алкашей, однако, в доме недопитого спиртного не водится...

Француз ответил ему только выразительным взглядом и разлил по емкостям. Шишел нюхнул свою и скривился: виноделие не было сильной стороной технологии Малой Колонии.

– За знакомство, – тем не менее предложил он то ли тост, то ли утешительную реплику. – Так как все-таки вышло, что вы ждали меня здесь, ребята?

– Вы сами перепугали Н'Бонго до дьявола, – пояснил Мерген. – Он решил, что вы из легавых... Ну а когда мы предупредили Француза, то он уж был, как говорится, на стреме – по приметам вычислил, о ком речь, и когда вы ему позвонили...

– Тут он вам меня заложил не отходя от кассы... – закончил Шаленый.

– Ты прости, Шишел, но уж больно слава по тебе дурная пошла... Надо было предохранить народ как-то...

– Защитник ты народный, – зло определил Шаленый статус Француза.

Отхлебнул вина и, вконец перекосившись, решительно отставил бокал, констатировав:

– Отрава, однако!...

– Неплохое местное «Бургонское», – обиделся Француз. – Держу специально для гостей...

– Ясно, что для гостей. По доброй воле такое хлебать не будешь... Только давайте ближе к делу, ребята. Вы суть этого самого дела усекаете?

– Не усекаем, – признался Мерген. – Вы уж нам растолкуйте, откуда взялись, чего хотите... Свалился как снег на голову...

– Взялся я, как и вы, грешные, с Трассы. На Малую Колонию иначе никак и не попадают...

– Нет, почему... – задумчиво возразил Н'Бонго. – Еще с Дальних Баз можно...

– Ага. И с Седых Лун – тоже... – ядовито притормозил его Шишел. – И вообще – с того света прямиком. Слушай сюда и не встревай. Кольцо это надел я дуриком. Просто почистил я старика Бонифация в неудачное время. Сразу после того в контору заявился, как вы ему товар, – Шишел бросил выразительный взгляд на Камень, – сдали. А про Скрижаль эту я об ту пору если и слыхал, так в уме ее и не держал вовсе. И уж как выглядит она – сроду не интересовался. Что мне до нее, что ей до меня... Думал – так, бранзулетку на палец нацепил... Заодно взял с Симметричным Набором...

– С Симметричным Набором?.. – Дидье осатанело взглянул на Шишела. – Откуда вы?.. Откуда еще тогда узнали?..

Вид у него был как у человека, впервые увидавшего привидение.

– Ну, не со всем Набором-то, а с тою половинкою, что в розыске числится... А откуда, спрашиваешь? Откуда про Набор дознался? Отвечаю открытым текстом: «От верблюда!» Доволен? Про Набор этот половина рассы наслышана. «Палеоконтакт, палеоювелирное, понимаешь, изделие...» Ну вот нашлись умники и навели меня... Я тут долго сидеть не намерен был. Что надо, забрать собирался – и ходу. На Желтые Луны. С Седыми не путайте. Там сейчас вовсю дела разворачиваются. Можно деньги неплохо вложить. Но это все – чушь дикая сейчас. Мне главное – от этого добра избавиться.

Шишел еще раз показал народу Чертов Камень, и Чертов Камень еще раз полыхнул Черным Огнем. Всех передернуло.

– А для того мне очень не помешает знать, кому Камень и зачем сдался в то время? И как на этот народ выйти... Всего лучше с Клайдом вашим, Ван-Дейлом, потолковать было бы, так ведь...

– Мы не знаем, что произошло с ним, – Мерген нервно дернул щекой. – Мы вообще не понимаем, что за чертовщина начала твориться. То есть теперь начинаем понимать кое-что...

– Ни черта вы еще не начали понимать, – вошел в разговор Француз-Дидье, разливая по бокалам новую порцию гадости. – Вы, простите, здесь пташки залетные и про Камушек только и слышать-то слышали, что есть, мол, такой. Весь этот наворот не случайно получился. Пришла пора Камню снова вмешаться в ход дел – вот он и нашел себе путь к Избраннику...

– Ближе к делу. – Шишел без тоста отсалютовал бокалом, но отхлебнул едва ли четверть содержимого. – На кого работали, ребята? Кто заказчик?

– Напрямую – старик Бонифаций... – взяла вдруг на себя инициативу молчавшая доселе Мириам. – Но он тоже выполнял заказ... Он не очень стремился с нами поделиться, но...

Компания переглянулась. Потом, видно с немого согласия подельников, Мерген пояснил:

– Клайд не любил работать втемную... Поэтому мы организовали свое, так сказать, небольшое расследованьице. Посадили старика под колпак и отследили его связи... Чтоб не подзалететь – слишком уж большие деньги обещаны были... Ну и чего греха таить: прощупывали возможность выйти напрямую на основного заказчика... Но от этой мысли потом отступились – больно стремная компания оказалась...

– Точнее выражайся, – ласково, но настойчиво попросил его Шишел.

– Янтарный Храм Камушек заказал, – подумав, сообщил Мерген. – Секта такая здесь есть, страшно секретная... Но законная – зарегистрированная...

– Как же, как же – слышали про такую... – прогудел Шишел.

– Так вот, – Мерген, поморщившись, сглотнул слюну, пытаясь избавиться от весьма характерного послевкусия местного «Бургонского», – этот вот Камушек у них ба-а-альшой реликвией числится. Тайный культ Камня существует тут, оказывается, и две Церкви ему поклоняются: Янтарная и Черная... Так вот, с полгода тому назад им всем знамение какое-то было, – мол, снова в мир придет, извините, Избранник. – Он покосился на Шишела и замялся.