Текст книги "Мировой кризис как заговор"

2.2. Политика как способ отвлечения народа

Политика – это совокупность действий, направленных на реализацию интересов, национальных или групповых. С тех пор как в России существует два мира – им соответствует две политики. Политика межкорпоративная – мирный способ решения конфликтов между корпорациями. Политика для народа (для корпоратистов она внешняя) – политика удержания захваченного. Поскольку интересы нации ставятся на службу корпорациям, первая не может ставиться выше второй. Ради корпораций – борьба, драка, ради всех прочих – резолюции, красивые жесты. Одно объединяет – ни с драк, ни с жестов народ пространства не получит. Для него – моральное удовлетворение.

Корпоративные общества занимаются политикой по мере необходимости. При этом у них нет симпатий или антипатий относительно общественного строя: что социализм, что капитализм – все едино. Главное – сохранение корпоративной монополии на власть. Второе – цивилизованное выяснение отношений между корпорациями, по жесткости не выходящее за рамки событий октября 1993 года.

Широко используя наемников, корпосистема успешно создает иллюзию политической борьбы, привлекая этим сериалом на свою сторону миллионы людей под красными, трехцветными и вообще любыми флагами.

Политическая жизнь дает выход народным эмоциям и нейтрализует смутьянов. Она и клапан на котле народного недовольства, и система подавления недовольства народными силами – через культивацию презрения к поставленным корпосистемой народным вождям-наемникам. Она и система нагнетания депрессии на здоровые силы нации. Она же – сточная канава, в которой должны тонуть все здоровые идейные и социальные инициативы.

Корпоративный политик, серьезный, значащий политик – это фишка на шахматной доске. Возможно, даже значащая фишка. Но на этой шахматной доске решается далеко не все. Корпорация может эту фишку выдвинуть, задвинуть, подставить. И политик, это понимая, будет соответствующим образом поступать – выдвигаться, задвигаться, подставляться. Власть и политика – понятия в России весьма далекие.

Политическая борьба при глубокой корпоративности общества – фикция для масс, самый натуральный обман. Только в замутненном массовом сознании существуют такие понятия, как «демократы», «патриоты», «государственники». В разговорах между собой власть имущие ничем подобным не пользуются. У них проще – клан выступает против клана. И если кланы пытаются заручиться поддержкой масс – а это бывает при клановом равновесии – в действие вступает политика.

В современной России реальные партии образуются вокруг кланов, а вдобавок картели, типа княжеств территориальных, партий пока не создают, но в принципе о них думают. Промышленные партии внутрироссийских производителей канули в небытие…

Политика – верная служанка экономики. Представим себе: группа субъектов, располагающих никем не ограниченной властью, решила заработать большие деньги – очень большие. За российские военные тайны уже при Горбачеве рубля не давали, а после – дадут в морду: отпадает. Остается сырье, но если его продать – встанет производство, возникнет недовольство. Тогда эти люди решают, что надо подготовить народ: вбить в головы постулат о плохой жизни, заранее создать миф о том, что производство встанет и экономика рухнет. Постулат вбивается, сырье продается, производство останавливается – наши субъекты оказываются пророками.

* * *

Патриоты часто ставят вопрос о политической программе заговорщиков. Нет у них никакой программы: не ставят они целью ни уничтожение русского народа, ни развал страны, ни подрыв национального авторитета. Все это само происходит в стране, где власть занята личным обогащением. Есть, конечно, чисто формальный президент, но власть принадлежит заговору, пусть ныне имперсонифицированному. А в политике можно наметить любой путь – под руководством кланов он приведет к общему обрыву.

Подход корпоратистов к политике как к инструменту манипулирования не-людьми предопределяет соответствующее отношение. Корпорации – хозяева, нации – собаки для них. Собакам иногда нужно бросать кость для их умиротворения; кости планируются и идут по конвейеру.

Например, «черные», «хачики» – это именно кость на случай, когда народы потребуют крови. Да, удерживаемая на крайний случай. И к тому же кость взаимовыгодная. Когда она будет брошена, народ получит кровь «черных», а корпорации – их деньги и жизненное пространство. Но до этого вряд ли дойдет, а в обычном плане народные массы приглашаются в качестве массовки. Этим объясняются многие парадоксы в современной России, в том числе главный – катастрофически низкая практическая отдача всех политических штормов.

Если кто-то собирается захватить жизненное пространство, на котором собирается строить новое общество, ему стоит сперва посмотреть, кем это пространство занято, как и кто будет это пространство расчищать.

Истинная борьба за Россию, умная борьба – вне официальной политики. Любой политический термин все равно будет украден корпоратистами и станет работать на систему заговора, как стала работать «демократия» и, скорее всего, будет работать «патриотизм». Истинная борьба – нация против корпораций; а если провозглашать лозунги – то в первую очередь экономические. А байки о возрождении России вообще ложь и провокация, если не сказать сильнее.

Тому, кто имеет хоть какие-то весомые жизненные перспективы, грех выступать против существующего порядка вещей. Но этот человек не имеет никакого морального права призывать прочих к спокойствию и порядку. Он имеет право защищать этот порядок физическими средствами, ибо это его порядок.

* * *

Заговор – категория не моральная и не нравственная. Это физическая субстанция, ради перспектив своих лишающая перспектив иных людей. И еще раз – тому, у кого есть квартира, вилла и белый «мерседес» в каменном гараже, выступать против власти великий грех.

Тех, кто составил заговор, искать бесполезно – они взяли свою долю и отошли от руководства. Армия вторглась в великую страну: сначала она шла колоннами – и колоннами грабила город за городом; но страна великая – части растерялись, штаб остался неизвестно где, и вот – уже не армия, а множество банд мародеров. Центр – зачем он нужен? Он – штаб, покинутый армией, штаб, нагрузивший телеги добром и укативший в неизвестном направлении. Остались банды – осколки армии.

Ныне – множество фирм, каждая – сама по себе, каждый сам покупает депутата и журналиста. Заговор расползся, как коровий блин после дождя, поразил все органы власти, все производства, все социальные слои. Управление стало невозможным из-за утраты контроля над обстановкой, из-за решения задачи обогащения заговорщиков. Инициативу тысяч перехватили миллионы – произошла имперсонификация. Вылавливать каждого конкретного заговорщика сегодня – дело нерезультативное и совершенно нерентабельное.

Заговор есть союз корпораций, общность людей. Их не нужно убивать, их достаточно распылить, лишить власти и прочих механизмов отчуждения – «мерседесы» как раз можно оставить. Не будет заговора – жизненные перспективы появятся у всех в равной степени, в том числе и у бывших. И тут уж у кого хватит трудолюбия и таланта – тот и будет жить. Сразу.

В том, что нет перспектив, виноват заговор. Потому-то его и нужно ликвидировать. Для этого необходимо знать, что он есть такое и где обитает. Он никак не «внутрь нас есть» – это главное правило. Социально он расположился в органах власти. Территориально – в кирпичных домах улучшенной планировки в центре городов. Визуально – в дорогих и шикарных автомобилях. Регулярно – за границей и в ресторанах. Это и есть враг. Тот, кто находится в четырех перечисленных точках и лишает конкретного человека квартиры, дешевой и простой машины, нормального питания, чистой водки и невонючих сигарет. Чтобы с кем-то бороться, нужно этого кого-то увидеть. Нужно иметь в сознании образ врага. Чтобы освободиться от оккупации, нужно знать ее механизм.

Об этой борьбе нужно говорить прямо, ее не нужно стесняться. Любой талант имеет право на признание, любой труд – на достойную оплату. Жизненное пространство во вторую очередь нужно для того, чтобы комфортно себя чувствовать. В первую очередь – для раскрытия творческого потенциала каждого конкретного человека, как поле для созидания. А созидание открывает новые горизонты жизненного пространства – и только так, но не иначе возможен прогресс: национальный, экономический, научно-технический.

2.3. Хищничество под прикрытием либерализма

От войн холодных и горячих мир перешел к войнам теплым – по-прежнему империалистическим. Это войны экономик. Здесь вместо диверсантов – экономические диверсанты. Вместо шпионов – экономические шпионы. Вместо армий – экономические армии. Вместо бомб и снарядов – деньги.

По-прежнему есть империи, есть нации процветающие и порабощенные. Взятка чиновнику за право концессии – война, размещение вредных производств – война, присоединение переполненной территории к свободной – война. В первом случае – за ресурсы, во втором – за выживание, в третьем – за территорию, а уж о грабежах написано предостаточно. Россия вывозит нефть, все нормально, а на Западе – и тогда «цивилизованном» – Эльзас и Лотарингия: почти 100 лет военных действий. Уголь да руда. И не с этого ли начинается цивилизация?

Первый закон геополитики – при нехватке земли (гео, жизненное пространство) проводится политика на расширение жизненного пространства. В Западной Европе живут 350 млн. чел., потенциальных гео – возможностей этой территории хватает только на 100 млн. чел. Первое следствие для Европы: должно быть захвачено пространство в других частях света. Например, Бразилия: пространства на 200 млн. чел – чтобы жили нормально; но нет – бразильцев 120 млн. всего, полунищих. 200 минус 120 – на 80 млн. вне Бразилии пространство найдено, да еще за счет ограбления миллионов на двадцать. Дословно – из двух ананасов бразилец съест один, а второй отправит в Европу за бесплатно. Но если бразилец будет достаточно богат, он не уступит свой ананас за просто так. Поэтому таких бразильцев должно быть много, чтобы они конкурировали и сбивали цены. Нищих должно быть много, глупых – много: тогда они уступят свое жизненное пространство за бесценок.

Страна – территория – естественная ниша населяющего ее народа. Россия – ниша на 200 млн. человек, США – на 200, Китай – на 500, Англия – на 15, Германия – на 30; это при нормах не одного «золотого миллиарда», а двух серебряных. Но в США живет 250 млн., значит, на 50 миллионов нужно отнять пространства у других народов, а для хорошей жизни – не меньше, чем на 100. А куда денутся конкретные люди, у которых пространство, их конкретные ниши отнимут? Пойдут наниматься к тем, кто это пространство у них отнял. Понятия ниши и работы неотделимы, ибо и то и другое дают жизненное пространство результатом.

Суть империализма всегда одна: захват жизненного пространства вне национальных границ. Империализм – производное от слова «империя». Сейчас идет эпоха величайших мировых империй – Америки, Объединенной Европы, Японии, Китая. Но будущее Японии и Китая под большим вопросом. Последние не имеют серьезных внутренних ресурсов и наследуют множество внутренних противоречий и негативных тенденций. Так, если в свое время усиление корпоративных тенденций в Японии и подведение под них законодательной базы вывело страну вперед, то на новом этапе развития эти же тенденции ее утопят.

Чтобы иметь империю, нужно иметь профкорпорацию – сословие, в империи заинтересованное. Европе нужно было конкурировать на мировых рынках. Европейская империя оказалась необходимой корпорациям для равной конкуренции, для объединения ресурсов в борьбе с Америкой и Азией. Она нужна всем европейцам, производящим товары для мирового рынка – от главы корпорации до рабочего. Национальных ресурсов не хватало, и семь стран, объединив усилия, поставили на поток сначала европейский аэробус, а потом – евроистребитель. Современному телевидению для самоокупания нужна аудитория не меньше 100 млн. человек. Ни в одной стране столько нет – создали общеевропейское телевидение. Когда доход с империи принадлежит всем – она существует. Ресурсы объединяются для внешней борьбы – и захваченное жизненное пространство принадлежит всем – все имеют долю. Империи принадлежат профкорпорациям. В допромышленную эпоху они принадлежали военным, сегодня они принадлежат инженерно-техническим и информационным работникам. А аристократы-корпоратисты получают дивиденды, но не определяют стратегии.

* * *

Говоря о геополике, Россию обычно воспринимают как субъект. На самом деле Россия не обладает ни военной силой, ни экономичесским потенциалом, следовательно, не может являться субъектом и делать своей игры. Основные оси пролегли по океанам Атлантическому и Тихому. Империи Американская, Японская, Европейская. Между каждыми двумя противоречий гораздо больше, чем между Россией и любой из них. Они ведут борьбу за Россию – но ведут ее пропорционально российским ресурсам.

На данный момент ресурсы Ближнего Востока для них гораздо важнее. Будет в России доминировать Америка или Европа – сейчас вопрос не принципиальный, у империалистов есть рынки получше. Русским в той же степени должно быть все равно – европейская и американская стратегии совершенно одинаковы. И оппозиционную ориентацию на Европу в противовес Америке ничем кроме как оппозиционностью в принципе объяснить нельзя.

Жизненного пространства в мире слишком мало, чтобы империи могли договориться. Больше ста лет назад Александр III сказал: «У России друзей нет». У империй друзей не бывает в принципе – в Китае это записано в конституции. Исследователи «Римского клуба» вычислили, что «хорошо по западным меркам» может жить только 1 млрд. человек. Америка + Европа + Япония – уже 700 млн. Учитывая миллионы живущих лучше, чем «хорошо» – вообще не остается никакого резерва, и тут уж не до мира: если в Америке прибавится – убудет в Европе, ибо третьи страны, цивилизацию финансирующие, – определены, и других не предвидится. Он несколько расширился за счет России, потерпевшей поражение в «холодной войне», но порожденные этим противоречия только обострили внутризападную борьбу: наследство оказалось невелико, а претендентов на него – множество.

Основной конкурент и потенциальный противник Америки – Европа. Введение общей европейской денежной единицы создало альтернативную мировую валюту, что привело к серьезному переделу жизненного пространства между США и Евросоюзом. Доллар на 30–50 % держится за счет пирамиды – и если пирамида рухнет, американские потери будут катастрофическими.

С тем, как пошел процесс общеевропейской монополизации, Европа вышла на первые места среди империй по населению и по промышленному потенциалу. Но до распада СССР присутствие в мировой борьбе требовало военно-политической поддержки. НАТО было структурой во многом навязанной со стороны Америки и России. Попытки создания чисто европейской военной организации (Европейское оборонительное сообщество) срывались американскими агентами влияния на протяжении десятилетий. Но еврокорпорации были на своей земле, и, даже не создав военного союза, необходимость в котором отпала, они создали европейские политические органы вслед за ЕЭС к началу 70-х гг. Достаточно вспомнить, что лозунг тогда ставился – «Европа или смерть!». Предпочли Европу.

Мир по-американски, Pax Americana, не состоялся уже тогда. И только недисциплинированность многих европейских корпораций помешала Европе, уступающей только по природным ресурсам, выигрывавшей в населении, его концентрации, месторасположении, догнать и перегнать Америку. Америка принимает решение сразу – Европе нужно всегда посовещаться.

Россия нужна Америке и в качестве тыла в будущем столкновении с Европой. Но для русских эти варианты – выбор, на гусеницы какого танка приятней намотаться – «Абрамса» или «Леопарда».

Второй конкурент Америки – Япония. Если Америка прижмется хотя бы на 15 % потребления, Японии придет форменный конец. Жесткий корпоратизм себя исчерпал, и его японский рецидив рухнет в самом скором времени.

Империализм относят к прошлому, хотя на повестке дня именно владение миром трех империй: американской, общеевропейской, японской. Империями модернизированными – геополитико-экономическими. Империализм – это подчинение интересов нации интересам метрополии. Как двести лет назад, так и сегодня. В этой области, в отличие от биологии, очень мало меняется мир. И еще меньше – интересы Запада.

* * *

Идеологии открытых захватов живы – и там, где это происходит, никто не стесняется этих принципов придерживаться. Просто тот, кто их проводит, должен быть достаточно сильным, чтобы быть достаточно правым. Гитлеровцы открыто говорили о захвате жизненного пространства на Востоке – в России. Сионисты открыто предъявляют претензии на арабские земли. Американцы естественным тоном говорят о зонах жизненно важных интересов США в диаметрально противоположных точках земного шара. Передел идет постоянно, и сомнительно, что он идет самотеком, без кабинетных разборок, где ясно написано, где, что, когда и как делить. А равно без правил передела, положенных в основу национальных экспансионистских доктрин.

Если одному государству нужно захватить другое, первое направляет армию на чужую территорию. Америка вроде бы никого не захватила, но армию она направляет в разные регионы ежегодно. В России до сих пор многие верят, что гражданская война в Америке разразилась из-за нарушения прав чернокожего населения. Но где такое видано, чтобы белые убивали белых из-за прав черных? В середине прошлого века, когда негров и даже более светлокожих азиатов те же белые уничтожали миллионами по всей планете? Но что было после? Северяне делили между собой плантации и концессии, рынки сбыта, они же получили рынок труда в виде черной рабсилы. За самой гуманной оболочкой – грубый передел.

Это внутри Америки; что же говорить о том, чем Америка руководствуется в делах внешних. Америка посылает солдат, они ведут боевые действия, но о захвате нет и речи. Что же захватывают эти солдаты? В библейские времена все сводилось к борьбе за территорию. Чуть позже пространство свое личное стали расширять за счет рабов. Ныне к термину жизненное пространство нужно относить территорию, природные ресурсы, свободное время, приятный труд, хорошее жилье. И никак нельзя свести его к деньгам: деньги – только инструмент его передела. Да, и рабы остались – приятно, когда стаканчик подносит официант, постель убирает горничная, дверь открывает швейцар – именно не машина, а человек. Чтобы эти люди были, достаточно лишить их возможности иметь свою нишу.

Любую пространственную площадь можно разделить на множество более мелких единиц. В случае с пространством жизненным они будут называться нишами этого пространства. Участок земли, квартира, должность – все это конкретные ниши, которые кто-то занимает. Есть ниши – собственность наций: реки, месторождения, пути сообщений. Есть и более крупные. Доктрину Монро – «Америка для американцев» – можно расшифровать как «Американский континент есть жизненное пространство американской нации». А ниши этого пространства – плантации и нефтевышки – поделены между американскими корпорациями. Сумма последних и дает Америку в результате.

Мир живет по христианскому летоисчислению, но в сфере территориальной право не шагнуло дальше ветхозаветного; и для цивилизации российской, и для западной: нация без территории – ничто, потеря территории – высшая для нее кара. Соответственно и главная цель государства – охрана территории и принятие ради этого всех возможных мер. Для российского, догражданского общества основы государственной политики – тьма кромешная; потому-то здесь и находится столько героев, готовых обогатиться за национальный счет. Просто дезинтеграция единого национального организма – и российские предприятия, и корпорации только и ждут удобного случая – и все – за счет нации, за счет русского – живущего и грядущего. Россия не помнит ни одного крупного процесса по делу об измене родине. Только фальсификации – и вот, как в сказке о пастушке, когда появляются настоящие волки, кричи не кричи – никого не дозовешься.

Конечно, вывоз ресурсов – это не захват территории. Но для чего обычно захватывались территории, кроме как не для этого самого вывоза – людей, сырья, капиталов?

* * *

Империалистическая идеология – та самая древняя и прекрасно известная идеология жизненного пространства. Проводимая со стороны империй. И все продвигаемые западом идеологические наработки служат исключительно для ее маскировки. Возьмем, к примеру, либерализм. Либерализм представляется как система экономических отношений, ориентированная на максимум свободы везде и во всем. Хотя обычно его определения набиты словами типа «мораль», «нравственность» и от них производными, но это неправда.

Трудно сказать, от чего это идет, но там, где люди получают больше свободы, нежели они того заслуживают, они сами начинают создавать рабство. Человек – существо иерархичное, несмотря на то, что всегда хочет над этим подняться. Иерархия социальная – порядок владения нишами жизненного пространства. Если есть свободная ниша – ее кто-нибудь обязательно займет.

Уровень свободы – величина плавающая и относительная. Она различна не только для каждой нации, но и для существующего строя. История знает множество случаев, когда переход от демократии к диктатуре мог бы спасти нации и государства, когда урезание экономических свобод приводило к процветанию и когда репрессии против отдельных социальных групп спасали общество. Разумеется, и обратных случаев множество. Но первые никак не исключение, подтверждающее правило.

Регламентацией общественной свободы ведает власть. Если власть пристрастна в интересах какой-либо группы, она установит регламентацию в интересах этой группы. Если у власти представитель корпорации, то он сделает регламентацию в корпоративной трактовке. Т. е. он установит такие свободы, которыми формально пользоваться может все общество, но воспользоваться с получением выгоды – только та или иная корпорация. Там, где нет концепции национальных интересов (в современной России, например) преступлением это не считается и не может считаться.

Суть либерализма в новом русском варианте: «нужны лишь мир и легкие налоги», т. е. максимум экономической и политической свободы, максимальное устранение государства от экономической деятельности. Кому выгодно? Было бы выгодно сильнейшим и талантливейшим, не будь корпораций. Жизненное пространство поделено между ними, и личность, о которой так много говорится, просто не в силах оторвать свой кусок. Личность имеет право это сделать, но против нее встает вся корпоративная рать: собственники, финансисты, коррумпированные чиновники. Личность имеет право занять место. Более того, на этом месте она будет выгодна обществу, она выполнит работу лучше и потребует за нее меньше.

У вас свобода – у нас корпорация; при равных правах выигрывает объединение, держащее контрольный пакет акций общества. Личность полагает, а корпорация располагает. Чем больше свободы в обществе, тем больше ее у корпораций; чем больше ее у корпораций, тем меньше ее у личности. Деньги делают деньги, большие деньги оборачиваются быстрее; аутсайдеры тонут – корпорации их вытаскивают и разрешают плыть по течению – современный либерализм щедр. Но он не воздает должное ни труду, ни таланту – этим он отвратителен.

Корпоратизм имеет множество форм и вариантов. Системы можно разделить на мягкие и жесткие. Для мягких специфично наличие большого числа непривязанных ниш, для жестких все ниши привязаны. В Америке, унаследовав нишу в управлении предприятием, необязательно принимать участие в управлении непосредственно: достаточно получать дивиденды по акциям и заниматься тем, к чему душа располагает. А людей вообще бесполезных практически не существует: каждый найдет что-то свое, где можно и получать доход, и заниматься общественно полезным делом.

В современной России такой вариант не пройдет: здесь наследование ниши – это ее занятие и защита. Других ниш, кроме уже захваченных, не существует…

* * *

Либерализм бывает разным. Можно выразиться – легким и тяжелым. Это зависит от государственной политики. Для бизнеса нужны капитал и офис – и от законов зависит, насколько возможно снять офис или занять капитал. С позволения сказать, «российские предприниматели» от корпоративной системы от той же системы получили и офисы, и капиталы. А их обороты зачастую не превышают стоимости этих офисов и капиталов. Т. е. человеку со стороны приобретать все это не имеет смысла: не окупится. Эти предприниматели фактически даром получили все основные фонды – и предпринимательствуют, а когда фонды развалятся – будут жить с собранного капитала.

Либерализм можно представить как два направления: первое – ростовщическое, направленное на закрепление экономического положения с целью извлечения из него дивидендов, и второе – прогрессистское, где дивиденды являются прибылью из развития сил нации в экономической области. Если для первого характерно захватить несколько домов и жить с дивидендов за счет сдачи, то для второго – получать дивиденды за счет массового строительства.

Второй тип либерализма может себе позволить только здоровая, сильная нация. Для российских, выродившихся корпоратистов второй вариант неприемлем в принципе: при росте производительных сил нации они в момент станут никем, они лишатся базы, за счет которой живут, ибо нефть и металлы понадобятся внутри страны. Они лишатся дивидендов с накопленного, они лишатся слуг, так как те уйдут к здоровым хозяевам с нормальной психикой. Ростовщичество как база экономического благополучия исчезнет, а ничем иным российские корпоратисты «зарабатывать» на жизнь не умеют.

Именно лишенные ресурсов азиатские страны вырвались вперед в экономике, став «тиграми»: когда сырья нет в принципе, жить за счет дивидендов просто невозможно. И довольно богатые страны Европы начали отставать в темпах роста, отягощенные спекулятивным ростовщическим капиталом.

Чтобы капиталистическое общество развивалось, его все время должен кто-то подгонять: или нация путем роста населения, или государственная власть, понимающая гибельность застоя. Иначе ростовщический момент капитала перейдет к наступлению, а потом и к доминированию…

Как внешнеполитическое течение либерализм – идеология для жертв империализма. Чем сильнее субъект, тем больше выгод он извлечет из формального равноправия, а значит – захватит больше жизненного пространства. Либерализация не создает жизненного пространства, а перераспределяет его в пользу тех, кто сильнее.

Предлагая льготы правительствам, сильные мира просят одного: либерализации, особенно во внешнеэкономической политике. Дальше – дело техники: сильнейшие станут еще сильнее, разгромив национальных конкурентов. К примеру, так Япония и «новые тигры» разнесли советскую радиоэлектронную промышленность. Принципы либерализма были соблюдены: советские телевизионщики имели право разгромить тех же японских конкурентов, но почему-то этого не сделали. Везде вместо конкуренции самые обыкновенные разгромы. Зачем надо было ввязываться в драку? Или это было выгодно еще и третьему, закулисному, лицу? Кому нужно было равноправие, кроме японцев и прочих? И кто его пропагандировал и юридически устанавливал? Исходя из вышеперечисленного – российское правительство выражало интересы в большей степени иностранных фирм, чем отечественных. За бесплатно.

* * *

Либерализм в России – это вообще не учение, не наука. Это догма, это вера, не имеющая ни логики, ни идеологии, ни базы данных, держащаяся только постоянной подпиткой в СМИ. К примеру, либерализм исповедует практическую неограниченность жизненного пространства, предоставляя людям просто зарабатывать деньги. Но ведь элементарно, что если в одном месте прибавится, то в другом убудет. Если американцы продадут лишнюю тысячу машин, то остальной мир не продаст столько же. А если к трем ларькам прибавится аналогичный четвертый, то оборот первых трех снизится на 25 %. Так позволят эти трое поставить четвертый ларек или они будут бороться всеми правдами и неправдами? А если есть три гиганта – Америка, Европа и Япония, то зачем им нужна Россия? Эта троица проводит жесткую таможенную политику, а Россия почему-то должна придерживаться политики открытых дверей. И российское руководство спокойно начало ее проводить. Достаточно вспомнить, что имперский Китай в прошлом веке согласился на такой вариант после 4 кровопролитных войн и полного разгрома национальной армии.

Век назад африканские царьки за щедрые подачки заставляли своих соплеменников работать на плантациях. Современные российские руководители слезно просят Запад, чтобы он открыл в России свои филиалы и эксплуатировал российское население. А в случае, когда сильный и слабый равны, когда у них равные права на успех, сильный доведет слабого до скотского состояния и сделает все, чтобы враг не поднялся. Нужно ли равенство добиваемому? А Запад твердит только одно: больше либерализма, больше экономической свободы! Он знает, чего хочет.

Современная торговля – это война. Россия могла закрыться, как черепаха в панцире, и накопить силы для мировых битв, благо оттуда ее бы никто не выскреб. Она не сделала этого из-за продажности. Но это не либерализм. Это другая тема…

Внешнеполитическая идеология империализма не блещет новизной: насаждается соперничество, открытость, конкуренция, либерализм: у вас – свобода, у нас – страна-корпорация. Вы деретесь друг с другом, а мы договоримся о ценах на ваше сырье и установим цены на наши товары. Вы конкурируете, кто продаст нам сырье дешевле, а наши цены – мировые, и тут-то вы ничего не сможете сделать.

А если развивающимся странам все-таки удастся выпустить какие-нибудь товары, то империалисты просто не допустят продажу их на своей территории, ибо это подрывает интересы корпораций. В Америке установлена планка себестоимости каждого товара (демпинг), продавать ниже ее, т. е. конкурировать с американскими корпорациями, запрещено законом. Вот и воспетая конкуренция, которую американские консультанты пропагандируют всему миру.

Там, где нет национальной экономической концепции, корпорациям раздолье. Провозглашается максимум экономических свобод. Все ниши контролируются корпоративной системой, все общественные прибыли принадлежат корпорациям. Вместо роста благосостояния нации получается социальная дифференциация, рост разрыва между бедностью и богатством.