Текст книги "Такая короткая вечность. Импровизация на библейские темы"

Глава шестая
Саул

1

День выдался суматошный. Саула разбудил надсадный кашель отца, раздавшийся прямо над ним. Саул открыл глаза и зажмурился. Солнечный луч пробился сквозь маленькое окно, проделанное под крышей, протянулся через всю комнату и уперся прямо в циновку, на которой Саул провел ночь.

– Что случилось? – спросил он хриплым, не до конца проснувшимся голосом.

– Ослицы пропали, – сказал отец.

– Сколько? – спросил Саул, все еще жмурясь от солнечного света.

– Две.

Отец был, как всегда, немногословен, но Саул уже знал, что его теперь ожидало. Ослицы могли оказаться где угодно, а ему, Саулу, предстояло по этой чертовой жаре, которая столько дней не выпускала из знойных объятий долину перед Ефремовой горой, тащиться неведомо куда, пытаясь по наитию определить пути бегства двух злосчастных животных.

Слуга ждал у входа, закинув за плечи котомку с лепешками и сосудом, наполненным водой. Ему тоже не хотелось выходить из-под тени, отбрасываемой стенами дома. Он ковырял носком сандалии землю и, приложив ко лбу ладонь, всматривался в колеблющееся марево долины, пытаясь различить среди пожухлых от жары кустов силуэты двух беглянок.

– Пошли, – сказал Саул и шагнул в солнечное пекло.

Время текло медленнее, чем им казалось. Вроде бы день уже должен был клониться к закату, но когда они, совершенно обессиленные, устроились у ствола оливкового дерева, выяснилось по отбрасываемой тени, что солнце только-только достигло своей верхней точки.

Саул заскучал. Ослицы не оставили по пути своего бегства ни единого знака, и где их теперь искать было совершенно непонятно.

– Пора домой, – сказал он, развалившись на земле во весь свой огромный рост, – как бы отец не решил, что и мы пропали.

Слуга достал из заплечного мешка две последние лепешки.

– Вон в том городе, – он кивнул на очертания домов, видневшихся за небольшой оливковой рощей, – живет божий человек. Сходим к нему, может быть, он подскажет, где спрятались наши беглянки.

– Ха, – сказал Саул лениво, – чем же мы заплатим ему за услугу, если только что съели свой последний хлеб.

Слуга порылся в своем бездонном кармане, выудил на свет четверть сикля серебра и начал перебрасывать свое богатство с ладони на ладонь.

– Запасливый, – пробормотал Саул и нехотя встал.

Город в этот час казался вымершим. Только у источника в самом центре маленькой площади несколько девушек, сняв с головы кувшины, старательно наполняли их водой.

Саул знал, какое впечатление производит на женщин его рост, непривычно большой для здешних мест. Девицы, поставив на землю свои посудины, сначала осмотрели его с ног до головы, а потом о чем-то, хихикая, зашептались.

– Да ну вас, – сказал слуга. – Мы ищем дом Божьего человека.

– Самуила? – переспросила та, что, видимо, была смелее остальных, и показала в сторону одинокого строения, видневшегося на холме. – Подымайтесь по этой тропе, да поспешите.

– Это еще почему? – спросил Саул. Ему вовсе не хотелось так быстро уходить от лукавых глаз, разглядывающих его.

– Сегодня у наших мужчин жертвоприношение на горе. Но никто не прикоснется к еде, пока Самуил не благословит жертву.

Саул потянул ноздрями, и ему показалось, что он уловил аппетитный запах жареного мяса, начавшего заполнять собой узкие улочки.

– Как бы в самом деле не опоздать. – Слуга тронул его за пояс.

И они, попеременно оглядываясь, двинулись вверх по крутому склону.

Дверь дома, на который им указали, была распахнута. В глубине дверного проема стоял человек.

– Я тот, кого вы ищите, – сказал он.

2

«Господь открыл Самуилу за день до прихода Саулова и сказал: завтра в это время я пришлю к тебе человека из земли Вениаминовой; и ты помажь его в правителя народу Моему – Израилю, и он спасет народ Мой от руки Филистимлян…» (1 Цар. 9:15–16).

Самуил не задал ни единого вопроса пришедшим, зато сразу огорошил Саула предложением: пойдешь со мной на гору, мы вместе отобедаем, и я скажу, что у тебя на сердце. Увидев недоуменный взгляд Саула, добавил без всякого перехода, что о пропавших ослицах беспокоиться не стоит, потому те уже нашлись и благополучно пребывают подле отцовского дома.

Пиршество на горе, по всей вероятности, длилось долго. Во всяком случае, когда, отобедав среди нескольких десятков званых гостей, они вновь сошли в город, наступил вечер с его долгожданной прохладой. Самуил постелил гостям на кровле.

3

Непонятно, какими словами мог бы Саул описать своим близким все, что затем произошло. Известно лишь, что он не стал до поры до времени распространяться об этом, да и вряд ли кто-либо из многочисленной родни поверил его словам. А может быть, и сам он сомневался, что такое может произойти наяву, а не в странном сновидении, случившемся после долгого пребывания на жаре.

Но библейская хроника утверждает: когда утром следующего дня трое путников подошли к окраине города, Самуил, который все время шел молча, внезапно остановился.

«Скажи слуге, чтобы он пошел вперед нас, – приказал он, а затем, подождав, пока силуэт уходящего скрылся из виду, произнес странные слова: – Господь помазывает тебя в правителя наследия Своего (в Израиле, и ты будешь царствовать над народом Господним, и спасешь их, от рук врагов их, окружающих их…)» (1 Цар. 10:1).

При этих словах он поднял кверху сосуд с елеем, который все это время держал в руках, и вылил его содержимое на голову Саула, совершенно не подготовленного к такому развитию событий.

В психотерапии прием, когда необходимо огорошить человека, чтобы сформировать в нем новую модель поведения, называют «метод замешательства». Ввел его в научный обиход один из знаменитых основателей нейропсихологического программирования Милтон Эриксон, живший в прошлом столетии в Соединенных Штатах Америки.

Суть метода в следующем – вначале внимание пациента сосредотачивается на неких нейтральных и привычных действиях, а затем производится резкий маневр, вызывающий полную или частичную дезориентацию. После чего, по утверждению психологов, наступает состояние так называемого транса. В этот момент можно переориентировать своего визави на иные пространственно-временные координаты, или, говоря проще, передать и закрепить информацию о том, что должно произойти с ним в самом ближайшем будущем.

Похоже, что пальму первенства в открытии модного по нынешним временам метода воздействия на человеческую психику (НЛП) следует без зазрения совести отдать пророку Самуилу, который по вполне объективным историческим причинам не имел возможности запатентовать свое ноу-хау.

Кроме этого открытия Самуилом был еще создан один важный прецедент – прецедент помазания в цари. Теперь во всех дальнейших династических пертурбациях будет непременно присутствовать елей как атрибут Высочайшего соизволения.

Вообще-то елей в Древнем мире использовался в качестве лекарства, избавлявшего от многих болезней. Сегодня сказали бы, что это – биологически активная добавка (БАД) на основе оливкового масла. Многие комментаторы вместе с тем отмечали, что для избранного народа елей был еще и определенным символом. Соприкосновение с ним могло означать контакт с Владыкой Мира, с одной стороны дарующего мудрость, а с другой – берущего под защиту того, кто в ней нуждался, особенно в период тяжелых испытаний.

Масло, которое Самуил вылил на голову будущего царя, было, скорее всего, взято из сосуда, хранившегося в Святая Святых походной скинии. Считалось, что сделано оно собственноручно легендарным Моисеем, и до сей поры предназначалось исключительно для помазания Первосвященников.

Самуил и здесь ломает традицию. Отныне оно и для Первосвященников, и для царей. Правда, был еще один момент в этой процедуре: «И взял Самуил сосуд с елеем и вылил на голову его, и поцеловал его…» (1 Цар. 10:1).

Вот это самое и поцеловал – в дальнейшие церемонии помазания не вошло. Елей лили, а вот целовать больше не целовали. Возможно, что в ХХ веке члены Политбюро ЦК КПСС пытаясь возродить эту замечательную традицию – перецеловывали всех, кого они считали достойными царских почестей. Но комментаторы Библии указывали на то, что, поцеловав огорошенного юношу, Самуил передал ему часть своего пророческого духа. А вот какую часть от своего нутра передавали друг другу партийные бонзы, до сих пор остается неизвестным.

4

История взаимоотношений Самуила и первого царя полна загадок, недоговоренностей, странных случайностей, которые на поверку вовсе таковыми не оказывались.

Эти взаимоотношения нельзя втиснуть в привычную схему «любовь – ненависть». Это была борьба за верховенство, в которой эмоции загнаны внутрь, и лишь холодный расчет, как в сложнейшей шахматной партии, вынуждал игроков делать те или иные ходы. И в то же время это была не просто борьба амбиций. На чаше весов, с одной стороны, лежали приоритеты высших религиозных смыслов, с другой – обычная земная жизнь с ее победами и поражениями.

Самуил выбрал царя из самого малочисленного и ослабленного войнами колена Вениаминова. Первый ход был безошибочен и вроде не предвещал для его властных амбиций никаких осложнений. Но с этого первого хода начинается та цепь странных поступков пророка, объяснения которым исследователи Библии ищут до сих пор.

Саул был помазан тайно. Один на один. Слуга отошел достаточно далеко и не мог наблюдать за странной церемонией. Эта тайна свято сохранялась обеими сторонами до того момента, пока Самуил снова, как в прежние времена, не созвал народ в Массифу.

Казалось бы, здесь и объявить о состоявшемся семь дней назад помазании. Но Самуил для чего-то разыгрывает целый спектакль по выбору царя, в котором он режиссер, а все пришедшие в Массифу – простые статисты.

«Итак предстаньте теперь перед Господом по коленам вашим и по племенам вашим» (1 Цар. 10:19).

Колена и племена проходят перед пророком в трепетном ожидании, на кого же из них упадет Божественный жребий. Но жребий почему-то не торопится выбрать будущую верховную власть. И вот уже только колено Вениаминово из всех остальных, заявленных своими представителями, осталось на площади, а из него отобрано племя Матриево по мужам и, наконец, назван тот, чье единственное имя Господь указал пророку семь дней назад: Саул, сын Кисов.

Очевидно, у Самуила существовали какие-то веские причины устраивать подобную процедуру. Вряд ли стал бы он зазря гонять столько народа по жаре ради фиктивного жребия. Но самое интересное – это то, как повел себя будущий царь. Выяснилось – в момент оглашения результата, победитель «выборов» попросту исчез. Его не было ни в рядах колонн, проходящих перед Самуилом, ни среди многочисленных зрителей, нигде. «… И искали его и не находили» (1 Цар. 10:21).

Пришлось прибегнуть к помощи Всевышнего. От Него (так, по крайней мере, в тексте) узнали – избранный царь прячется в одном из обозов.

«И побежали, и взяли его оттуда, и он стал среди народа, и был он от плеч своих выше всего народа» (1 Цар. 10:23).

Такая вот любопытная концовка «выборов» в Массифе.

Неизвестно, спланировал ли ее пророк или Саул вовсе не торопился взваливать на себя ответственность перед Историей. А может быть, ему просто неловко было участвовать в спектакле, разыгрываемом Самуилом.

И, наконец, еще одно предположение – не сам ли для себя придумал он такое неожиданное явление перед народом, который его единственного искал, не находил и уже почти отчаялся, а тут вот он: «Здравствуйте – Царь!»

Жаль, никто уже не узнает истинных мотивов, лежавших в основе его поступков. Но, как бы там ни было, вышло эффектно.

«И сказал Самуил всему народу: видите ли, кого избрал Господь? Подобного ему нет во всем народе. Тогда весь народ воскликнул и сказал: да живет царь!» (1 Цар. 10:24).

5

Все, что произошло затем, по накалу страстей и, соответственно, по внутренней драматургии можно разделить на три раунда, каждый длиной в несколько лет.

Первый безоговорочно остался за Саулом.

Невольно поспособствовал этому некто Наас, предводитель аммонитян, осадивший город Иавис Галаадский.

К жителям захваченных городов Наас применял один и тот же коварный прием. Тем мужчинам, которые в результате поражения оказывались под его властью, он приказывал выколоть правый глаз.

Нехитрая операция приводила к тому, что одноглазые мужчины лишались возможности влиться в ряды сопротивления. Ведь левую половину туловища, в том числе и левый глаз, милостиво оставленный Наасом, во время боевых действий полагалось наглухо прикрывать щитом, уберегавшим воина от меча противника. А потому боец, лишившийся правого глаза, был, согласно военной доктрине того времени, практически бесполезен и не представлял опасности для оккупационной власти.

Угроза порабощения и потери правого глаза с очевидной неотвратимостью нависла над жителями Иависа Галаадского. Ясно было, что они не способны оказать достойное сопротивление многократно превосходящим по численности войскам аммонитян. Но сдача этого города имела еще и далекоидущие политические последствия. В случае успеха противник мог закрепиться в стратегически важной для израильтян области Трансиордании и оттуда практически безнаказанно совершать опустошительные набеги.

Саул все это прекрасно осознавал. Но при этом он понимал и другое – как сложно будет ему, еще не имевшему никакого авторитета у могущественных израильских колен, собрать и повести за собой будущее войско.

Первое испытание, которое послала ему судьба, требовало быстрых, а главное, безошибочных действий. И прием, который он выбрал, оказался эффективнее любых просьб и увещеваний. Саул разрубает на несколько частей пару принадлежавших ему волов и рассылает их во все колена Израилевы. Намек понятен – так будут разрублен рабочий скот всех тех, кто не присоединиться к его походу.

«…И напал страх Господень на народ, и выступили все, как один человек. Саул осмотрел их в Визеке, и нашлось сынов Израилевых триста тысяч, и мужей Иудиных тридцать тысяч» (1 Цар. 11:7–8).

6

Саул оказался во главе огромного войска численностью в 330 000 бойцов. Правда, некоторые историки полагают, что в эпоху пророка Самуила эта цифра соответствовала всем мужчинам Израиля в возрасте свыше 16 лет. А реальное число ополченцев, вставших под знамена Саула, могло составить чуть более 15 000 человек. Но и это уже была армия, способная выигрывать сражение.

Великая Книга скупа на описание того, как были разбиты войска, осаждавшие Иавис Галаадский.

Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» попытался восполнить этот пробел, но и он немногословен. По Флавию, выходило, что Саул совершил ночной бросок через Иордан и еще до восхода солнца вышел к осажденному городу. Здесь была совершена перегруппировка сил, все ополченцы разделились на три отряда и, взяв ничего не подозревающих аммонитян в своеобразные клещи, внезапно обрушили на них всю свою ударную мощь.

В этом бою захватчики потеряли множество лучших бойцов, да и сам коварный Наас Аммонитянин не ушел от возмездия и разделил участь погибших.

Иосиф Флавий добавляет: Саул не удовлетворился только тем, что спас жителей Иависа от угрожавшей им опасности. Историк уверен: новоиспеченный царь проник в глубь страны аммонитян, захватил там богатую добычу и только затем со славой и почетом возвратился в родные пенаты. Он особо подчеркивает – народ при виде Саула ликовал от радости и восторга.

7

Что в эти дни пережил Самуил, известно только ему одному. Уже ясно – второй центр власти не только становится равноценным конкурентом в борьбе за умы израильтян, но и начинает затмевать авторитет пророка.

Библия не оставляет нам в этом никаких сомнений. «Тогда сказал народ Самуилу: кто говорил: Саулу ли царствовать над нами? дайте этих людей, и мы умертвим их» (1 Цар. 11:12).

Речь здесь идет о тех, кто с насмешкой и недоверием наблюдал за процедурой «выборов» в Мафиссе.

Характерно, что автор библейского текста не приводит ответ Самуила. Зато молодой царь снова во всей красе: «Но Саул сказал: в сей день никого не должно умерщвлять; ибо сегодня Господь совершил спасение в Израиле» (1. Цар. 11:13).

Некоторые историки не исключают, что мысль о предании смерти тех, кто потешались при назначении Саула царем, подбросили люди из окружения пророка. В благостную картину всеобщего ликования надо было внести трагическую нотку, а именно – расправу победившего Саула над давешними обидчиками.

Но триумфатор и тут оказался на высоте. Провокация не прошла.

Более того, очки, набранные после проявления такого великодушия, намного превысили критический уровень популярности царя, который Самуил готов был бы терпеть.

Следующий ход за ним, и пророк не откладывает его в долгий ящик.

Глава седьмая
Противостояние

1

Для продолжения партии был выбран город Галгал. Здесь легендарный Иисус Навин, ступив на Землю обетованную, выложил круг из 12 камней. Камни достали со дна реки Иордан сразу после форсирования этой водной преграды. Теперь Самуилу предстояло «форсировать» все увеличивающуюся пропасть между авторитетом пророка и харизмой Царя.

Предлог, который выдвинут им, чтобы собрать израильтян в этом городе, на первый взгляд кажется странным. «И сказал Самуил народу: пойдем в Галгал, и обновим там царство» (1 Цар. 11:14).

По сути, он предлагал переизбрание уже назначенного Господом на царский трон Саула. Но многоопытный, наделенный недюжинным умом пророк придумал потрясающую многоходовую комбинацию.

С одной стороны, он подтверждает избрание Саула теперь уже как бы всем народом: «Итак, вот царь, которого вы избрали, которого вы требовали…» (1 Цар. 12:13). С другой – он прощается со своими соплеменниками, слагая с себя обязанности Судьи.

Прощание это искреннее и трогательное:

«Вот я; свидетельствуйте на меня перед Господом и перед помазанником Его, у кого я взял вола, у кого взял осла, кого обидел и кого притеснил, у кого взял дар и закрыл в деле его глаза мои, – и я возвращу вам». (1 Цар. 12:3).

Похоже, Самуил не сомневается в ответе. Он знает, никто и никогда не смог бы упрекнуть его в лицемерии и нечестности: «И отвечали: ты не обижал нас и не притеснял нас, и ничего не у кого не взял» (1 Цар. 12:4).

Главное сделано. Внимание собравшихся полностью переключено с фигуры Саула на личность пророка. И в этот момент происходит кульминация всего задуманного:

«Теперь станьте, и посмотрите на дело великое, которое Господь совершит перед глазами вашими; не жатва ли пшеницы ныне? Но я воззову к Господу, и пошлет Он гром и дождь, и вы узнаете и увидите, как велик грех, который вы сделали перед очами Господа, прося себе царя» (1 Цар. 12:16–17).

При любом удобном случае будет настаивать Самуил на своей правоте, всякий раз подчеркивая при этом заблуждение паствы, жаждущей царя. Но здесь в, Галгале, он приготовил нечто такое, что навсегда должно было поставить его влияние на израильтян превыше той власти, которую они требовали.

«И воззвал Самуил к Господу, и Господь послал гром и дождь в тот день; и пришел народ в большой страх от Господа и Самуила» (1 Цар. 12:18).

Ключевые слова текста: большой страх от Господа и Самуила. Они вместе, они в одной связке. Саула туда не допустили. Царь – это земное, сиюминутное. Господь и Его пророк – вот что превыше всего.

Гром и молнии – такого ужаса во время жатвы практически никогда не было – убедительнее любых других аргументов.

Паства все поняла:

«И сказал весь народ Самуилу: помолись о рабах твоих перед Господом, Богом твоим, чтобы не умереть нам; ибо ко всем грехам нашим мы прибавили еще грех, когда просили себе царя» (1 Цар. 12:19).

На этот вопль народный Самуил, уже окончательно овладевший ситуацией, отвечает так, словно отец отвечает малым детям своим. Мол, ладно, чего там, раз уж так просите, буду «молиться за вас и буду наставлять вас на путь добрый и прямой» (1 Цар. 12:23).

Он снова оказался на высоте положения. Он снова лидер. Вот только расслабляться пока рано. Партия далеко еще не закончена. Кто, как не великий пророк, знает все о переменчивом настроении своего народа.

2

Провидение между тем, словно нарочно, продолжает нагнетать ситуацию между Самуилом и Саулом именно в Галгале. По какому-то Высочайшему замыслу этот город должен стать ареной, где противостоящие стороны сделают свои следующие ходы.

На сей раз ситуацию спровоцировали филистимляне:

«И собрались Филистимляне на войну против Израиля; тридцать тысяч колесниц и шесть тысяч конницы, и народа множество, как песок на берегу моря; и пришли и расположились станом в Михмасе, с восточной стороны Беф-Авена» (1 Цар. 13:5).

Израильтяне, почувствовав смертельную опасность, начали покидать насиженные места, укрываясь в окрестных пещерах, прячась в ущельях, уходя в труднодоступные скалы.

Саул со своими отрядами стоял в Галгале и ждал пророка Самуила. По заведенной традиции для победы в бою духовному руководителю народа полагалось принести особую жертву на алтаре всесожжения. Самуил сообщил, что через семь дней он появится в Галгале и совершит необходимый обряд.

Семь дней ожидания стали самым мучительным периодом для израильской армии. Противника требовалось остановить любой ценой, а царь все медлил и медлил, ожидая, что пророк выполнит свое обещание.

Седьмой день миновал, и… ничего не произошло. Самуил не появился.

Воины, вначале по одному, а потом уже целыми группами, стали в страхе покидать свой базовый лагерь. Еще немного, и Саулу не с кем будет идти в бой. Промедление могло обернуться сокрушительным поражением. И тогда царь решился. Он взял на себя не положенную по статусу обязанность и вознес требуемую жертву.

Похоже, пророк рассчитал все верно. Он ждал, что в цейтноте, в котором оказался Саул, последует именно то действие, выполнять которое всем, кроме Самуила, было строжайше запрещено. И как только царь сделал свой в нарушении всяческих правил ход, пророк тотчас же объявился среди войск, готовых ринуться в бой.

Саул пытается оправдаться.

«Я видел, что народ разбегается от меня, а ты не приходил к назначенному времени…тогда подумал я: теперь придут на меня Филистимляне в Галгал, а я еще не вопросил Господа; и поэтому решился принести всесожжение» (1 Цар. 13:11–12).

Но Самуил непреклонен. Всю свою неприязнь к Саулу, весь свой страх, что власть окончательно уйдет из его рук, вкладывает он в налитые свинцовой тяжестью слова: «…не устоять царствованию твоему; Господь найдет Себе мужа по сердцу Своему, и повелит ему Господь быть вождем народа Своего…» (1 Цар. 13:14).

В словах пророка реальная угроза. Теперь весь вопрос в том, когда и каким образом она исполнится.

Можно только представить, с какой тяжестью на сердце командовал Саул военной операцией при Михмасе. Не стоит, наверное, приводить здесь все ее подробности, порой трагические, порой стоящие на грани чуда. Важен результат. Библия фиксирует его в нескольких лаконичных фразах: «И спас Господь в тот день Израиля; битва же простерлась даже до Беф-Авена. (Всех людей было с Саулом до десяти тысяч, и битва происходила по всему городу на горе Ефремовой)» (1 Цар. 14:23).

Возможно, пророк погорячился с вынесением своего вердикта. Возможно, Всевышний пока не решил, когда следует окончательно рассчитаться с Саулом. А потому первый израильский царь продолжил удачно решать стоящие перед ним задачи. «И утвердил Саул свое царствование над Израилем, и воевал со всеми окрестными врагами своими …и везде, против кого бы не обращался, имел успех» (1 Цар. 14:47).

И снова Самуилу пришлось ждать своего часа, чтобы поставить на место удачливого соперника.

3

Самуил отправляет царя воевать с вечным врагом израильтян, носящим обобщенное имя Амалик (Амалек) по прозвищу «вырви глаз».

Амалик – это более чем серьезно. Когда израильтяне выходили из египетского плена, отряды под командованием Амалика нападали на тех, кто по каким-то причинам отставал от общей массы идущих по пустыне. Воины Амалика разрубали на куски беззащитных детей и женщин, а мужчинам, дабы впредь лишить их будущего потомства, отсекали кинжалами детородные органы.

При более глубоком погружении в проблему Амалика выясняется, что имя его можно интерпретировать как комбинацию двух слов: айн, что в переводе с иврита означает «глаз», и малек, что означает «вырви». Следовательно, полное имя врага – «вырви глаз».

Считается, что, когда израильтяне устремляли свой «глаз» к Творцу, им сопутствовала победа, а когда теряли Творца из виду, терпели сокрушительное поражение. Закрыть этот «глаз», разорвать связь народа с Владыкой Мира – вот основная цель Амалика, смысл его существования.

Если еще более углубиться в тайную информацию, которую несет это имя, и подсчитать его числовое значение, то оно окажется равным двумстам сорока (240). Это число ставит знак тождества между словами Амалик и сафек, означающим «сомнение». Мудрецы говорят: та часть в нас, которая сомневается в том, что существует проявление Божественного чуда и на явные проявления его реагирует как на простую случайность, это и есть Амалик, это и есть ЗЛО, с древних времен пытающееся подорвать веру во всемогущество Предвечного.

Учитывая и реальный, и символический аспект врага по имени Амалик, закон, данный израильтянам, постановил: с проявлением этого мирового зла нельзя ни договариваться, ни тем более искать какие-либо компромиссы. С ним можно только воевать, и это должна быть война на уничтожение.

Самуил все это конечно же знал досконально, но, думается, подробной «политинформации» проводить не стал. В тексте есть только прямое его поручение Саулу: «Теперь иди и … истреби все, что у него (не бери себе ничего у них, но уничтожь и предай заклятию все, что у него)…» (1 Цар. 15:3).

4

Коллективного Амалика во времена Саула представляла, очевидно, часть Филистимлян под началом Агага, царя Амаликова. Вот с ним и сразилась огромная армия – двести тысяч Израильтян пеших и десять тысяч из колена Иудина, – подчиненная своему царю.

Победа была полной и безоговорочной. Агага захватили живым, народ его истребили, но… «лучших из овец и волов, и откормленных ягнят, и все хорошее, и не хотели истребить…» (1 Цар. 15:9).

Похоже, именно такой исход дела Самуил и предполагал. Откуда простым землепашцам и скотоводам знать про идеологические задачи, лежавшие в основе похода. Борьба ДОБРА и ЗЛА – вещь, конечно, необходимая, но при чем здесь безмозглый скот, ухоженный и хорошо откормленный?

Мотивы поступков на примитивном, бытовом уровне редко совпадают с высшими приоритетами, разрабатываемыми под неусыпным оком Владыки Мира. И все же, какими нелогичными казались бы их требования, следовало одно – не рассуждать, а полностью и безоговорочно подчиниться Высшей Воле.

Теперь у пророка уж точно была «пара слов», чтобы окончательно разобраться с Саулом.

И он не стал медлить.

5

Самуил и царь снова, как в предыдущие разы, встретились в Галгале.

Царь настроен благостно, он воодушевлен победой, он ждет одобрения. Он говорит с гордостью: «…я исполнил слово Господа» (1 Цар. 15:13).

Но не тут-то было.

Самуил уже знает, что Агаг оставлен в живых, а в окрестностях пасутся тучные стада, которые по Высочайшему Повелению следовало немедленно истребить. Под аккомпанемент их блеяния пророк в самой жесткой форме предъявляет новые обвинения Саулу. «Послал тебя Господь в путь, сказав: иди и предай заклятию нечестивых Амаликитян, и воюй против них, доколе не уничтожишь их. Зачем же ты не послушал гласа Господа, и бросился на добычу, и сделал зло пред очами Господа?» (1 Цар. 15:18–19).

Саул пытается оправдаться. Но как он это делает?

«Согрешил я, ибо преступил повеление Господа и слово твое; и дальше: но я боялся народа и послушал голоса их» (1 Цар. 15:24).

Знаменательная фраза.

Саул признает, что он нарушил повеление Господа и слово твое, то есть сказанное отдельно Самуилом. Но не получается ли так, что, Господь приказал идти на войну с Амаликитянами, а к этому приказу кое-что от себя лично присовокупил и сам пророк. Следующая часть «покаяния»: боялся народа и послушал голоса их. Здесь уже явно Саул отделяет свою власть от власти пророка. У тебя, мол, дела со Всевышним, а у меня – со своим народом. И если я хочу управлять им по совести, то должен прислушиваться к его голосу.

У каждой из противоборствующих сторон своя правда.

У Самуила превыше всего исполнение замысла Творца, который – он в этом убежден – передается ему через постоянно действующий канал прямой связи. Пророк ведет с Саулом бескомпромиссную борьбу за религиозные ценности, правда, в том ключе, как он лично понимает и формулирует их.

А Саул – земной царь. У него свои резоны. Некоторые историки считают, что, оставляя Агага в живых, Саул приобретал покорного союзника, который мог пригодиться в будущих войнах. А с тучными стадами хорошо откормленных животных и так все ясно. Угрозы продовольственного кризиса для страны, находящейся под его управлением, на ближайшие несколько лет можно было не опасаться.

Но стремительно стареющий Самуил явно торопится поставить точку в своих взаимоотношениях с царем. И эта точка должна быть такой яркой, чтобы все грядущие поколения ощутили на себе свет, от нее исходящий.

Он произносит: «…ныне отторг Господь царство Израильское от тебя, и отдал его ближнему твоему, лучшему тебя» (1 Цар. 15:28).

Теперь во все последующие дни своего правления Саул вынужден будет всматриваться в тех, кто войдет в его ближний круг, пытаясь в каждом разглядеть своего потенциального «могильщика», того самого, который «лучше тебя».

Но Самуил не ограничивается этим.

В поистине виртуозном мастерстве эффектных жестов ему не отказать. Слова не должны оставаться просто словами, они обязаны быть подкреплены соответствующим, надолго запоминающимся действием.

И вот финал – казнь Агага, которому царь обещал сохранить жизнь. Для большего унижения Саула пророк делает это собственноручно и при большом стечении народа: «…Как меч твой жен лишал детей, так мать твоя между женами пусть лишена будет сына. И разрубил Самуил Агага перед Господом в Галгале» (1 Цар. 15:33).

Мудрецы говорят: кто милосерден к жестоким, в конце концов станет жесток к милосердным.

Возможно, своим поступком именно эту формулу Самуил, прозревавший будущее, постарался помимо всего прочего донести до своих потомков.

«И отошел Самуил в Раму, а Саул пошел в дом свой, в Гиву Саулову» (1 Цар. 15:34).

Царю предстояли многочисленные войны, а пророк перед своей смертью должен был исполнить сказанное – найти того, кому Господь вместо Саула отдаст царство Израильское.

Их пути пересекутся еще один раз, но это будет уже иная реальность.

6

Всевышний не стал медлить с «командировкой» Самуила: «Наполни рог свой елеем, и пойди; Я пошлю тебя к Иессею Вифлеемлянину; ибо между сыновьями его Я усмотрел Себе царя» (1 Цар. 16:1).