Текст книги "Такая короткая вечность. Импровизация на библейские темы"

Авраам промолчал, отвернув свое лицо.

Исаак дотронулся до его плеча:

– И еще об одном прошу тебя: всякий раз, когда она будет стоять на крыше или на каком-нибудь другом высоком месте, остерегись говорить с ней о случившемся, чтобы не потеряла она равновесие и, не дай Господь, не упала, покалечив себя.

Авраам снова промолчал.

– Горе мне, отец! – закричал Исаак, уже не сдерживая слез. – Кто будет вашим утешением в старости?

– Мы знаем, как близка наша смерть, – сказал наконец Авраам, и голос его дрожал, – но Тот, кто был нашим утешением до сих пор, надеюсь, не оставит нас до самой последней минуты.

После этих слов он взял веревку, крепко связал сына и развел огонь под приготовленными поленьями.

Исаак старался не смотреть на отца, взгляд его был обращен к небу, а побелевшие губы шептали какие-то слова – может быть, молитву, а, может быть, мольбу о пощаде.

5

Авраам потянул руку за ножом. Медленно, словно желая оттянуть неизбежное, он поднес лезвие к глазам, потом так же медленно провел по нему пальцем, проверяя, хорошо ли оно заточено, чтобы-одним единственным ударом оборвать жизнь сына.

Небесное воинство, наблюдавшее за этой сценой, не выдержало. Первым прервал молчание ангел Времени.

– Властелин Вселенной, – прошептал он, – не дай свершиться непоправимому.

– Разве не вы сами просили Меня, чтобы Я подверг Авраама труднейшему испытанию, – проронил Господь, – зачем же теперь взываете к Моему милосердию?!

– Неужели Ты осквернишь завет, который заключил с ним? – сквозь слезы молили ангелы.

Авраам занес уже нож, но в это время некий голос произнес:

– Авраам, Авраам!

– Вот я, – с готовностью откликнулся он.

– Не поднимай руки на отрока.

– Кто ты, разговаривающий со мной? – спросил Авраам, желая избежать нового общения с Самаэлем.

– Я вестник Того, кто не желает человеческих приношений, я вестник Господа.

– Когда Всевышний велел принести в жертву моего сына, Он Сам говорил со мной. Только Он один может отменить собственный приказ, – настаивал Авраам.

– Клянусь, Я отменяю его, – зазвучал тот самый Голос, которого он всегда ждал с трепетом и надеждой.

– Ты клянешься, – закричал Авраам, уже внутренне торжествуя, – но и я клянусь, что не сойду с этого места, пока Ты не ответишь на несколько моих вопросов.

– Спрашивай, – прозвучало с небес.

– Как понять Тебя? Вначале Ты обещал мне, что благословишь моего сына и произойдут от него народы, потом взял свое обещание назад и повелел мне принести Исаака в жертву, теперь снова меняешь Свою волю и не велишь поднимать нож на отрока.

Авраам поднялся во весь рост и, запрокинув голову, смотрел в голубое без единого облачка небо.

– Когда Я велел: возьми сына твоего и принеси его во всесожжение, Я лишь хотел, чтобы ты доказал мне свою любовь и преданность. Ты послушался и сделал все, как Я велел. Теперь вы оба можете спуститься вниз.

– Это было бы понятно, – сказал Авраам с обидой, – если бы на Твоем месте, не приведи Господь, был бы человек. Человек может захотеть испытать своего друга, ибо не знает его мыслей. Но Ты, как никто другой, знаешь мою душу. Разве Тебе неизвестно без всяких испытаний, что я по-настоящему был готов принести Исаака в жертву?

– Известно, – прогремел Голос, – Но Я хотел показать всему миру, почему среди множества народов Мой выбор пал именно на тебя…

Так или примерно так записали в далекой древности мудрецы свою версию того, что происходило на горе Мориа почти за 2000 лет до нашей эры, версию того, что было названо последним, десятым по счету испытанием Авраама.

6

В Библии, правда, эта история заканчивается несколько по-иному:

«Ангел сказал: не поднимай руки твоей на отрока, и не делай над ним ничего; ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня. И возвел Авраам очи свои, и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими, Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо (Исаака,) сына своего. И нарек Авраам имя месту тому: Ягве-ире. Посему и нынче говорится: на горе Ягве усмотрится».

Предание утверждает, что именно на этом месте был воздвигнут впоследствии Иерусалимский Храм.

7

История жертвоприношения связана и с кончиной жены Авраама.

Вот как одна из легенд повествует об этом.

Несколько дней и ночей провела Сарра в томительном ожидании. Мрачное предчувствие чего-то страшного переполняло ее. Когда на шестой день она увидела показавшееся вдали облачко пыли и фигурки людей начали медленно приближаться, она не выдержала и бросилась к ним навстречу.

Впереди, опираясь на посох, шел улыбающийся Авраам, чуть отстав от него, приветливо махал рукой Исаак.

Счастье, что с ними ничего не случилось, было настолько велико, что ее сердце просто не смогло вместить в себя это чувство целиком.

Сарра радостно засмеялась и тут же замертво упала на землю.

Ничего сверхъестественного. Обычная житейская история.

Глава вторая
Корни

1

Рассказ про Авраам Библия начинает с родословной его отца по имени Фарра: «Фарра родил Аврама, Нахора и Арана. Аран родил Лота. И умер Аран при Фарре, отце своем, в земле рождения своего, в Уре Халдейском».

Поскольку никакие другие города в этом отрывке не упоминаются, то логично предположить, что родиной Авраама (тогда еще Аврама) было место под странным названием Ур Халдейский.

Во всяком случае, исследователи Библии получили первую отправную точку для того, чтобы понять в каком городе и в какой обстановке провел свое детство и юность будущий патриарх.

Точку-то они получили, только, к сожалению, ни на одной карте мира Ур Халдейский найти было невозможно. Отсюда, естественно, у исследователей возникли два предположения: либо город этот всего лишь плод чей-то фантазии, и тогда реальность существования Авраама может быть поставлена под сомнение, либо библейская история все-таки подлинная, но несколько тысячелетий, прошедшие с момента этих событий, занесли все сведения о колыбели патриарха тяжелыми песками забвения.

Сомнения в том, что Ур Халдейский действительно существовал, длились почти до наших дней. И, как всегда, в прояснении истины не обошлось без случайностей, которые, однако, по прошествии лет кажутся абсолютно закономерными.

2

В январе 1761 года некто Карстен Нибур, математик по образованию, получил предложение датского правительства отправиться во главе небольшой экспедиции на Ближний Восток.

Когда девять месяцев спустя солнечным октябрьским полднем корабль, отправленный из заснеженной Дании, встал на стоянку в маленьком порту на восточном побережье Красного моря, в живых из всех участников экспедиции остался только сам Карстен Нибур. Остальные его спутники, не выдержав испытаний долгого пути, погибли либо от болезней, либо от истощения.

Нибур, несмотря на все невзгоды, выпавшие на его долю, сумел в одиночку совершить то, во имя чего была послана целая группа.

Через шесть лет Европа зачитывалась его бестселлером «Описание путешествий в Аравию и соседние страны». А тщательно выполненные Нибуром копии каких-то клинописных символов, срисованных с загадочных пластин, стали головной болью для множества ученых, пытавшихся разгадать их смысл.

Тогда еще никто не догадывался, что перед ними не просто некие непонятные знаки, но элементы ключа, способного открыть дверь в таинственную страну бесследно исчезнувшей цивилизации, страну, где хранилось множество библейских тайн.

Затянувшаяся пауза длилась почти полвека.

3

В 1775 году в Мюнхене родился Георг Фридрих Гротефенд.

Событию этому, кроме семьи башмачника, в которой появился младенец, никто, естественно, не придал особого значения. Может быть, только в «небесной канцелярии», где строго следили за тем, чтобы все события в мире имели вполне определенную последовательность, на пухлого младенца, мирно посапывающего в своей колыбельке, возлагали вполне определенные надежды.

Во всяком случае, к своим 27 годам Георг Фридрих уже прилично знал греческий и латынь, работал помощником преподавателя в гимназии города Геттингена, а все свободное время посвящал решению ребусов, шарад и иных головоломок, в чем, по словам современников, весьма преуспел.

Теперь требовалось совсем немного: некий внешний толчок, который заставил бы самолюбивого сына башмачника взяться за труд по разгадыванию того, что до него никто разгадать не мог.

Декорацию для подобного мероприятия Провидение выбрало отнюдь не академическую.

Пивная, затянутая табачным дымом, оглашаемая пьяными возгласами и бойкими мелодиями, извлекаемыми из скрипки стариком музыкантом, не располагала к серьезным разговорам. И, тем не менее, сидевшие за дальним столиком два захмелевших приятеля, стуча по столу пивными кружками, обговаривали условия сугубо научного пари.

Георг Фридрих Гротефенд заплетающимся языком заявил своему собутыльнику, местному библиотекарю, что сумеет расшифровать текст неизвестного содержания, написанный на незнакомом языке да к тому же еще какими-то странными палочками. Речь шла о тех самых загадочных надписях, что приводил в своей книге вернувшийся из экспедиции датский математик.

В ночь на 4 сентября 1802 года случилось чудо. Протрезвевший Георг Фридрих путем неимоверного напряжения сумел в ничего не говорящих ему значках клинописи определить восемь букв и прочесть первые слова, принадлежащие цивилизации, исчезнувшей с лица земли за несколько тысяч лет до этой знаменательной ночи.

А дальше пошло-поехало.

4

В 1840 году консулом Франции в городе Мосул, расположенном в верховьях Тигра, был назначен Поль Эмиль Ботта, человек, совершивший, между прочим, незадолго до этого кругосветное путешествие.

Однажды (в истории поиска родины Авраама все начинается с этого слова – однажды) ему надоело толкаться на шумных и необыкновенно душных улочках Мосула. Он вывел из конюшни своего любимого скакуна и, миновав городские стены, вырвался на простор.

Конь несся вскачь, ветер шумел в ушах, а глаза, щурившиеся от ослепительного света, отмечали только какие-то невысокие холмы, возникавшие то там, то здесь посреди огромной, выжженной солнцем равнины.

Ботта остановил коня и долго смотрел на странные наросты, поднимающиеся над поверхностью. Он не был ни историком, ни археологом. Но каким-то образом в его сознании связались вдруг воедино почерневшие от времени черепки (их приносили ему для коллекции местные жители) и эти холмистые образования, которые по логике вещей никак не могли считаться капризом матушки-природы.

А значит…

И Поль Эмиль Ботта начал копать.

Копал он целый год. Но, кроме нескольких табличек с непонятными знаками на них, ничего не нашел.

Французскому консулу в Мосуле пришлось признать свое поражение. Он откупорил бутылку анжуйского, привезенную с родины, и помянул все призрачные надежды, подстегивавшие его в течение всего безумного года. Он сдался.

Но Провидение, которое, похоже, все это время пряталось где-то в расщелинах городской стены, решило, что пора дать еще один шанс честолюбивому дипломату.

Шанс этот появился в облике странного вида крестьянина, который, не переставая кланяться, заявил, что в его деревушке есть масса кирпичей со старинными надписями, что соседи мостят ими дороги, а он лично сложил из них печь.

Ботта, который к тому времени выслушал сотни подобных россказней, оказавшихся на практике сплошным преувеличением, постарался как можно деликатнее выставить назойливого посетителя за дверь. Но тот все кланялся, хватал француза за рукава и показывал направление, куда следовало немедленно помчаться.

Может быть, для того чтобы отделаться от странного пришельца, а может быть, благодаря вспыхнувшему на долю секунды огоньку надежды Ботта посылает вслед за крестьянином двух своих помощников. Это решение навсегда вписало имя французского дипломата в историю археологии.

Крылатые звери, степенные люди с волнистыми бородами, причудливые орнаменты, проступавшие четкими барельефами на каменных стенах, – вот что с изумлением обнаружили люди Ботта, которые день за днем с лихорадочной скоростью вгрызались в землю неподалеку от небольшой деревушки.

Француз торжествовал. Он понял, что перед ним раскрывает свои секреты великолепный царский дворец, принадлежащий, очевидно, загадочной стране, одной из тех, что упоминалась в Библии.

Таинственная родина Авраама медленно, словно со дна реки забвения, начала подниматься на поверхность.

5

Теперь оставалось только собрать и расшифровать как можно больше письменных свидетельств, чтобы узнать историю этой неведомой страны, и понять, почему до сих пор она не подавала о себе никаких сигналов.

Датчане, немцы и французы уже «засветились» в этом захватывающем детективе. Пришла очередь англичан.

В 1843 году политическим агентом в Багдаде назначается сэр Генри Роулинсон. В Ираке, чья история опутана множеством сказок и преданий, есть гора Эльванд. Почти у самой вершины этой горы некогда четко виднелась загадочная надпись, которую местные жители называли не иначе, как «Книга сокровищ». Они были уверены, что текст ее говорит о зарытом богатстве, оставленном одним из древних властителей этой местности.

Любопытный Роулинсон надпись скопировал, но, как ни старался, прочесть ее не сумел. Так бы, наверное, и пылиться этой копии в архивах политического агента, когда бы не слух о том, что на еще одной скале, которую называли Бехистунской, если решиться преодолеть стометровый подъем, можно увидеть огромные плиты. Эти плиты хранили на своей поверхности множество знаков, похожих на те, которыми написана «Книга сокровищ».

В 1844 году сэр Генри за свои кровные деньги нанимает людей для похода к неприступной скале.

Экспедиция едва не закончилось фатально. Англичанин висел на веревках, спущенных с вершины, и срисовывал столбцы клинописи. Порыв ветра закрутил веревки, оставив смельчаку всего две возможности – либо быть сброшенным вниз с высоты 30-этаж-ного дома, либо разбить голову о древние плиты, содержащие столь бесценную информацию.

По счастью, судьба припасла третий вариант – Роулинсон, вопреки всему, сумел уцелеть. Этот неожиданный подарок он использовал, что называется, на всю катушку. Бехистунская надпись, как он позже выяснил, содержала в себе ключ для расшифровки всех накопленных к тому времени клинописных посланий.

После кропотливой работы стал ясен не только смысл древних текстов, но удалось разгадать и то, как они произносились в те времена, когда маленький Авраам (Аврам) еще только начинал познавать окружающий его мир.

Ученые мужи, получив столь ценный материал, стали шаг за шагам терпеливо вникать в открывавшиеся перед их взором законы и обычаи незнакомого до сих пор мира. По мере того как накапливалось все больше и больше раскодированных записей, они – кто с удивлением, кто с восторгом – находили в них имена людей и названия городов, упоминаемых в Библии.

Оставалось сделать последний шаг – назвать вещи своими именами.

17 января 1869 года лингвист и исследователь Библии, человек иудаистского вероисповедания Жюль Опперт произнес речь, обращенную к членам Французского общества нумизматики и археологии. Он впервые заявил о том, что в далекой древности существовала таинственная страна, которую заселял народ, говоривший на утраченном по неизвестной причине шумерском языке. Народ этот назывался, естественно, шумеры, а цивилизация, построенная ими, еще откроет миру свои изумительные достижения.

Его прогнозы стали сбываться с необыкновенной точностью.

6

Один за другим в буквальном смысле слова из-под земли стараниями археологов поднимались города, о которых до сих пор знали только авторы Священного Писания.

И, наконец, примерно в 300 километрах к юго-востоку от столицы современного Ирака были обнаружены хорошо уцелевшие фрагменты величественного сооружения – зиккурата.

Зиккурат, по всей вероятности, должен был олицетворять Вселенную такой, как понимали ее в древности архитекторы грандиозного сооружения.

Археологи установили, что террасы, поднимающиеся вверх несколькими уступами, специальным образом были раскрашены в разные тона – видимо, это соответствовало делению мира на подземное царство, царство живых существ и царство небесных владык, – а храмовая постройка на самой вершине, символизировавшей небо, была покрыта ослепительно-белой краской и украшена инкрустациями из голубой глины.

Когда раскопки подошли к концу, из соответствующих записей выяснилось, что величественное сооружение принадлежало городу Ур, тому самому, где, согласно Библии, умер брат Аврама по имени Аран «при Фарре, отце своем, в земле рождения своего, в Уре Халдейском».

Так была приоткрыта завеса (и какая!) над одной из тайн биографии патриарха.

Картину жизни этого города изучили настолько подробно, что теперь можно было во всех подробностях описать один из самых обычных городских вечеров.

Чем больше ощущалась вечерняя прохлада, тем все шумней и многолюдней становилось на улицах. Металлурги и гончары, оружейники и скульпторы возвращались из мастерских в собственные уютные коттеджи, тянувшиеся вдоль улиц.

Плавно поверх толчеи плыли на головах у женщин сосуды с водой. В последних лучах заходящего солнца поблескивали доспехи и оружие воинов. Жрецы ступали медленно, с чувством собственного достоинства, которое не могли поколебать ни жара, ни стайки шныряющих повсюду ребятишек. То здесь, то там мелькали юбочки дворцовых чиновников, спешивших к своим семьям.

Время от времени в шумную толпу вклинивались погонщики, прокладывающие путь небольшим караванам. Навьюченные сверх меры животные несли товары, которые только что разгрузили с кораблей, пришвартовавшихся в порту.

А в хозяйственных помещениях храмового комплекса, там, где под землей находились многочисленные склады, служители торопливо приводили в порядок таблички с записанными на них новыми поступлениями да пересчитывали доходы, пополнившие казну в течение всего дня.

Впрочем, это была лишь видимая, поверхностная часть жизни города. Его внутреннее существование было настолько необычным, что некоторые исследователи заговорили даже о внеземных корнях культуры шумеров.

7

Если свести воедино свидетельства археологов и лингвистов, то можно понять, что именно впитал в себя юный Аврам, с детства принадлежавший улицам этого города, а следовательно, прекрасно чувствовавший, как и каждый местный житель, все его добродетели и пороки.

Наверняка он посещал одну из городских школ, где вначале учили грамоте, а затем наиболее одаренных передавали под мудрое покровительство убеленных сединами жрецов.

Был ли среди юных дарований Аврам? Вопрос, на который нет однозначного ответа. Но, судя по некоторым намекам внебиблейской литературы, не только был, но и проявил недюжинные способности к познанию окружавшего его мира.

В любом случае, для того чтобы попытаться понять тайну основателя трех мировых религий, следует поподробнее присмотреться к тому, какие знания давали подрастающему поколению учителя Шумер.

Школяры умели вычислять дроби, возводить в степень, извлекать корни. Они вникали в основы геометрии, физики, химии и, возможно, еще неких других наук, не имеющих аналогов в нашем сегодняшнем миропонимании.

Не было для них тайной за семью замками и то, что происходило на небосводе. Глиняные таблички сохранили формулы, по которым можно было достаточно точно определить время лунных и солнечных затмений. А это, в свою очередь, предполагало, что наша планета и ее спутница Луна двигаются вокруг центрального Светила по вполне определенным законам.

Только спустя тысячелетия ученым пришлось заново открывать то, что было хорошо известно в эпоху Аврама.

Фазы Луны и траектории движения планет, которые шумерские жрецы знали не хуже современных исследователей космоса, входили в обязательный курс подготовки будущих астрологов.

Почти все термины, ставшие базовыми в наших учебниках по астрономии, такие как зенит, горизонт, равноденствие, эклиптика, оси небесной сферы и сама сферическая окружность, разделенная на 360 градусов, были для шумеров обыденными понятиями, при помощи которых они вели наблюдение за меняющейся картиной небесного свода.

Учителя объясняли своим подопечным, что для более точного взаимодействия с космическим пространством небо над головой следует разделить на 12 сегментов, каждый из которых содержит по 30 градусов. (Вот он современный зодиак!)

Звезды, находящиеся в том или ином секторе, они изящно сгруппировали в созвездия, дав каждому из них наименование, близкое к сегодняшним понятиям.

Доступны им были и более глубинные космические законы. Они знали, что полный оборот земной оси составляет 25 920 лет. Это явление называется «прецессия», и именно из-за него точка весеннего равноденствия не привязана к какой-то одной звезде в определенном созвездии, а путешествует по всему зодиакальному кругу.

В этом самом месте некоторые наши современники начинают, как правило, задаваться непростым вопросом: каким образом шумерские жрецы, чья цивилизация просуществовала на Земле всего две тысячи лет, могли зафиксировать цифру 25 920?

Более того, вся математическая система шумеров выделяла, словно в специальном фокусе, еще одно число – 12 960 000. А это не что иное, как произведение все того же числа прецессии на 500 больших циклов.

Что за загадку тем самым подкинули шумеры будущим поколениям, до сих пор остается предметом яростных споров. Ясно лишь одно: такая система была разработана исключительно в целях прикладной астрономии.

В числе знаний, которые могли пригодиться Авраму в его странствиях, наверняка была медицина. Археологи нашли целый клад – так называемую библиотеку Ашшурбанипала, содержащую среди множества различных документов огромный, в тысячу глиняных табличек, медицинский раздел.

Подробно, с описанием примеров из практики, будущие врачи получали знания о том, как правильно ставить диагноз, как проводить курс лечения, в каких случаях показано хирургическое вмешательство, а в каких можно обойтись обычными терапевтическими процедурами.

Рецепты лекарств с указанием входящих в них составов, советы по уходу за новорожденными, правила обращения с получившими травмы и даже рекомендации по применению спирта в качестве средства дезинфекции – все это было тщательно записано и отсортировано по разделам.

Современники Аврама умели возводить грандиозные башни, строить дворцы и удобные дома, предназначенные для комфортной жизни горожанина. Они умели проектировать различные типы морских судов, обжигать кирпич, выплавлять металл. Они любили поэзию, выпускали книжные каталоги, устраивали литературные дебаты.

Все это был мир Аврама, мир, к которому он принадлежал плоть от плоти.

Создается впечатление, что, когда будущий патриарх во имя одному ему известных целей отправился в свое историческое странствие, он был уже обогащен знаниями всех тех богатств, которые к тому времени выработало человечество.

Хотим мы того или нет, но вместо образа благостного старца, бредущего с посохом за отарами овец, перед глазами возникает портрет ученого мужа, который, повинуясь силе некоего сверхъестественного Голоса, сознательно отделил себя от привычных благ цивилизации, для того чтобы с чистого листа начать поиск Высшей Истины, избавленной от предрассудков современной ему жизни.