Текст книги "Такая короткая вечность. Импровизация на библейские темы"

Глава четвертая
Свято место пусто не бывает

1

Гора, в которой Ванея сын Иодаев должен был спрятать Ковчег Завета, имела свою непростую историю. И эту историю полагалась знать каждому, кто собирался иметь дело с непростой возвышенностью.

Когда-то на её верхнюю площадку поднялся праотец Авраам, чтобы здесь по предписанию Господа принести в жертву своего сына Исаака. В критический момент из колеблющегося воздуха чудесным образом появился молодой барашек, и все закончилось ко всеобщему удовольствию: на связку зажженного хвороста был возложен не сын патриарха, а невесть откуда взявшееся животное.

Но имелось ещё одно предание.

За много лет до Авраама на этом месте стоял алтарь, где приносили свои жертвы Каин и Авель, сыновья изгнанного из рая Адама. А если продвинуться от этого «факта» вперед по хронологии легендарных событий, то можно было увидеть еще одно значимое происшествие, связанное с досточтимой горой.

Относилось это происшествие к эпохе Потопа, вернее, к тому, что случилось вскоре после его завершения. Военачальнику Ванее наверняка был известен рассказ о том, как легендарный Ной поднялся на вершину горы Мориа, чтобы принести благодарственную жертву Всевышнему за спасение семьи и всех остальных «пассажиров» ковчега, уцелевшего в бурных водах преобразившегося мира.

И, конечно, Ванея обратил бы внимание на самую последнюю по времени историю, связанную с той частью горы, где царь Соломон, мудрейший из мудрых, возводил грандиозное сооружение Храма Господня.

Впрочем, история эта относилась не к самому мудрейшему из мудрых, а к его венценосному предку – царю Давиду. Переходя из уст в уста методом «сарафанного радио», она в конце концов обросла такими невероятными подробностями, что отделить правду от вымысла не представляло уже никакой возможности.

2

Задумал как-то царь Давид подсчитать, какое количество дееспособного народа проживает во вверенных ему землях. Призвал он к себе полководца Иоава, дал ему соответствующие наставления и отправил по городам и весям произвести первую в государстве перепись.

Говорят, Иоав, как мог, противился этому поручению, предвидя, должно быть, последующие события. Но даже в тогдашнем Израиле твердо знали: приказ начальства – закон для подчиненных.

За девять месяцев и двадцать дней Иоав со свитой из сопровождавших его писцов проделал путь по уделам всех израильских колен. В докладе, который он представил Давиду, говорилось, что под властью царя находится около девятисот тысяч человек, способных по первому зову отправиться туда, куда укажет венценосное начальство.

Обычное, казалось бы, для любого правителя дело приняло совершенно неожиданный оборот. Давид забыл (нечаянно или намеренно) про наставление Моисея о том, что за каждое подсчитанное лицо из числа избранного народа необходимо жертвовать в копилку Всевышнего определенную толику серебра.

Поскольку означенный налог не поступил, то пророк по имени Гад, проходивший, очевидно, по фискальному ведомству, сообщил Давиду, что Всевышний гневается не на шутку и предоставляет царю Израиля выбрать самому любое из трех наказаний.

Первое – голод в течение семи лет.

Второе – поражение от врагов после изнурительной трехмесячной войны.

Третье – моровая язва, которая будет свирепствовать среди вверенного ему народа на протяжении трех дней.

Давид, загнанный в угол такими кабальными условиями, подсчитал, что моровая язва будет наименьшей из трех зол. Но когда он увидел, в каких муках начали один за другим оставлять этот мир его подданные (Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» сообщает, что от рассвета до полудня первого же дня умерло семьдесят тысяч человек), Давид оделся в рубище, поднялся на гору Мориа и стал молить Господа смилостивиться над несчастными.

В небесной канцелярии не стали настаивать на продолжении кары, вышли на связь с пророком по имени Гад и через него передали Давиду свое условие: немедленно отправиться на гумно иевусита Орна, воздвигнуть там алтарь и принести жертву Владыке Вселенной.

О чем подумал бедняга иевусит, когда увидел у своего дома Давида в окружении царской свиты, неизвестно. Зато молва донесла, что гумно свое захотел отдать он первому лицу государства совершенно бесплатно и что, мол, Давид с трудом уговорил Орна принять плату, строго соответствующую тогдашним расценкам за недвижимость.

Затем Давид вознес положенную жертву и решил назвать это место «всенародным алтарем». А по всему Израилю разнеслась весть: Всевышний через своего пророка объявил Давиду, что именно здесь его сын воздвигнет Храм, в котором будет находиться Ковчег Завета.

3

Что ещё должен был еще знать об этой части горы дотошный полководец?

Скорее всего, его заинтересовала бы история с так называемым краеугольным камнем. Странным образом этот камень напрямую оказался связан с местоположением Ковчега.

В Пятикнижии Моисея ничего не говорится о подобном камне, однако в устном предании эта тема разработана достаточно подробно. Краеугольный камень известен еще и как «камень мироздания». Собственно, весь наш бренный мир существует до тех пор, пока он крепко к нему «привязан».

Всевышний бросил этот священный предмет в море хаоса, и возникла Земля. Вместе с тем, сотворив подобное чудо, Он одновременно указал своей пастве, где должен стоять Храм, построенный в Его честь.

Нетрудно догадаться, что местом этим оказалась гора Мориа, ибо так называемый краеугольный камень находился у нее внутри.

Предание настаивает, что из этого же камня были вырезаны Скрижали Завета, переданные Моисею на горе Синай.

А один из мидрашей даже утверждает, что «Ковчег священный поставлен посредине Храма, а под Ковчегом камень фундамента, на котором основан мир».

Дабы не нарушать равновесное состояние системы, сотворенной волей Всевышнего, «Ковчег священный» должен был в любом случае оставаться в пределах краеугольного камня.

А если по каким-то причинам он не мог находиться поверх него, то, по крайней мере, должен был обрести свое место в какой-либо нише, созданной внутри этого Божественного атрибута.

Но и это еще не все.

Верховный главнокомандующий над войском и царской гвардией просто обязан был изучить еще и маршрут передвижения Ковчега до того момента, как он оказался в пределах Иерусалима. Запутанный маршрут тоже мог содержать в себе некие подсказки о дальнейшей судьбе Святыни.

Тем более что слишком свежи были в памяти израильтян недавние события, которым стал свидетелем царь Давид, а вместе с ним и огромная масса народа. И потому наверняка в домах Иерусалима стали вновь обсуждаться истории, связанные со злоключениями этого загадочного предмета.

Глава пятая
Дорога к храму

1

Сорок лет странствовал Ковчег по пустыне вместе с народом, которому он был пожалован высочайшим распоряжением Творца Вселенной. Сорок лет изнурительных переходов от стоянки к стоянке. Сорок лет ожидания, пока из всех покинувших некогда Египет останутся только два человека, которым разрешено будет войти в пределы земли, обещанной Всевышним.

Когда сорокалетний срок завершился, Иисус Навин – один из тех, кто поведет народ в пределы Земли обетованной, – делает Ковчег одним из главных «персонажей» драмы под названием «Завоевание Ханаана».

«И встал Иисус рано поутру, и двинулись они от Ситтима и пришли к Иордану, он и все сыны Израилевы, и ночевали там, еще не переходя его. Чрез три дня пошли надзиратели по стану и дали народу повеление, говоря: когда увидите ковчег завета Господа Бога вашего и священников и левитов, несущих его, то и вы двиньтесь с места своего и идите за ним; впрочем расстояние между вами и им должно быть до двух тысяч локтей мерою; не подходите к нему близко, чтобы знать вам путь, по которому идти; ибо вы не ходили сим путем ни вчера, ни третьего дня (Ис. Нав. 3:1–4).

До этого момента Ковчег обычно несли посредине перемещающегося лагеря. Теперь ситуация резко изменилась. Именно Ковчег становится той «пробивной силой», которой поручено «взломать» невидимую для глаза границу, опоясывающую Землю обетованную.

Сказано в приказе к соотечественникам: расстояние между вами и им (ковчегом. – Авт.) должно быть до двух тысяч локтей мерою.

До двух тысяч локтей – это чуть больше километра. Отчего такая предосторожность? Какое действо должно было совершиться с его помощью и какое вокруг него могло возникнуть энергетическое поле, если требовалось соблюсти такие правила безопасности?

Библия фиксирует: «…когда народ двинулся от своих шатров, чтобы переходить Иордан, и священники понесли ковчег завета пред народом, то, лишь только несущие ковчег вошли в Иордан, и ноги священников, несших ковчег, погрузились в воду Иордана… вода, текущая сверху, остановилась и стала стеною на весьма большое расстояние…» (Ис. Нав. 3:14–16).

Вот оно: «…вода…остановилась и стала стеною».

Судьба тех, кто нес Ковчег Завета, то есть непосредственно с ним соприкасался, неизвестна. Но в той же книге Иисуса Навина есть одно любопытное место. «Когда весь народ перешел чрез Иордан, Господь сказал Иисусу: возьмите себе из народа двенадцать человек, по одному человеку из колена, и дайте им повеление и скажите: возьмите себе отсюда, из средины Иордана, где стояли ноги священников неподвижно, двенадцать камней, и перенесите их с собою…» (Ис. Нав. 4:1–3).

Взять двенадцать камней из того места, где находились священники, державшие на плечах Ковчег – некий символический акт, который может означать все что угодно. Но Иисус Навин дает ему совершенно четкое определение: «…когда спросят вас в последующее время сыны ваши и скажут: к чему у вас эти камни?, вы скажете им: в память того, что вода Иордана разделилась пред ковчегом завета Господа… таким образом камни сии будут для сынов Израилевых памятником навек» (Ис. Нав.4:6–7).

Памятник для сынов Израилевых.

Не для тех ли в первую очередь, кто отдал свои жизни, находясь в контакте со Священным предметом в момент выполнения им колоссальной по мощности задачи – остановить воды Иордана в период наибольшего наполнения его русла?

На этот вопрос Великая Книга не отвечает.

2

Взятие Иерихона, случившееся вскоре после форсирования Иордана, тоже не обошлось без участия Ковчега Завета. Согласно стратегическому плану, разработанному Иисусом Навином, он числился среди главных факторов успеха, правда, скорее как символ присутствия Всевышнего в рядах атакующих, нежели для очередной демонстрации своих сверхъестественных возможностей.

«И призвал Иисус, сын Навин, священников Израилевых и сказал им: несите ковчег завета; а семь священников пусть несут семь труб юбилейных пред ковчегом Господним. И сказал народу: пойдите и обойдите вокруг города; вооруженные же пусть идут пред ковчегом Господним» (Ис. Нав. 7:5–6).

После столь значимых событий Ковчег Завета возвращают в Святая Святых скинии. Сама скиния, судя по всему, находилась в городе Галгале. Именно там, напротив рухнувших стен Иерихона, развернули свой стан пришедшие воевать за Землю обетованную.

Известен промежуток времени, в течение которого Ковчег не двигался с места, – ровно 14 лет. Затем, по мере упрочнения позиций израильтян, его переносят в Вефель (Бет-Эль), а затем надолго устанавливают в Скинии города Силом (Шило).

Надолго, по подсчетам комментаторов Библии, означало 369 лет.

На этом безмятежный период в судьбе Ковчега Завета заканчивается. Впереди – трагическая разлука с избранным народом. Начинается она с битвы при Афеке, с того самого момента, когда филистимляне нанесли сокрушительное поражение израильскому войску.

3

Как происходила сама битва, какую стратегию избрала та и другая сторона, неизвестно. Источники хранят молчание, а всевозможные домыслы, касающиеся событий при Афеке, принимать во внимание некорректно.

Единственное, о чем можно говорить с известной долей достоверности, так это то, что в первом столкновении израильтяне потерпели неожиданное и весьма чувствительное поражение.

Пытаясь вернуть ускользнувшую от них военную удачу, старейшины, собравшиеся на срочный совет, принимают неординарное, но, скорее всего, единственно возможное в этих условиях решение – доставить на поле боя Ковчег Завета.

Стратегический замысел читается со всей очевидностью: присутствие среди воинов «походной резиденции» Всевышнего способно в корне изменить ситуацию, повернуть ее от проигранной к победной. Но, если даже Господь по каким-то причинам не пожелает принять участие в разборках с филистимлянами, то уже сам слух о том, что в лагере израильтян присутствует их Верховное Божество, должен стать для противника фактором мощного психологического воздействия.

Как решили, так и сделали. Ковчег Завета на поле боя доставили сыновья первосвященника Илии – Офнис и Финеес.

Наверное, филистимляне не очень удивились, когда их разведчики донесли, что в стане противника появился местный Бог. Ведь за спинами у них было свое собственное божество, которое занималось теми же охранительными функциями. Еще требовалось посмотреть – и не только посмотреть, но проверить на поле боя, – кто радеет за свой народ наиболее эффективно.

О перипетиях второго боя, в котором участвовал Ковчег Завета, нам тоже ничего не известно. Это одно из самых загадочных и скрытых сражений в библейской истории. Известны лишь его итоги: израильтяне разбиты (по некоторым сведениям, погибло около тридцати тысяч человек). Империя филистимлян завершила формирование территории, поставив под свое господство практически все колена Израилевы.

И среди главных трофеев – Ковчег Завета.

4

Знали бы руководители филистимлян, какую «бомбу замедленного действия» представляет собой захваченный «сундук» с двумя херувимами по краям.

Впрочем, дальнейшие события не заставили себя долго ждать. Случились они сразу после того, как Ковчег привезли в город Азот и поместили туда, где пребывало «во здравии и благополучии» каменное божество победителей по имени Дагон.

Никто не видел, что произошло между Ковчегом и Дагоном, но только на следующее утро нашли филистимляне своего идола лежащим ниц подле Священного предмета. Впрочем, посчитали они это простой случайностью, а потому подняли Дагона и поставили его на прежнее место.

То, что увидели они на следующий день, повергло их в ужас: «Голова Дагонова и обе руки его лежали отсеченные, каждая особо, на пороге, осталось только туловище Дагона» (1 Цар. 5:4).

Но дело этим не ограничилось. Вскоре тела жителей Азота начали покрываться болезненными наростами, словно неизвестная до того эпидемия вошла в пределы города, не пощадив и его окрестности. Жители, недолго думая, связали в одну логическую цепочку прибытие Ковчега, Дагона с отсеченными конечностями, а также свою внезапную болезнь и решили обратиться с запросом к своим руководителям, мол, что, товарищи дорогие, делать будем?

Руководители филистимлян то ли не поверили в умение своих сограждан увязывать воедино вещи отнюдь не очевидные, то ли до конца не поняли нависшую над ними угрозу, но во избежание паники решили переместить Ковчег в город Геф.

Как восприняли неожиданный дар жители Гефа, неизвестно. Зато события, произошедшие вскоре, Библия зафиксировала достаточно емкой фразой: «После того как отправили его, была рука Господа на городе – ужас весьма великий, и поразил Господь жителей города от малого до большого, и показались на них наросты» (1 Цар. 5:9).

Как-то не заладилось у руководства филистимлян с реальной оценкой происходящего. Вместо того чтобы принять решительные меры по обеспечению безопасности своих граждан, они с упорством, достойным лучшего применения, продолжали усугублять кризис.

Следующий город, в котором они попытались укрыть Ковчег, стал Аскалон. Но жители этого города были уже начеку: «И когда пришел ковчег Божий в Аскалон, возопили Аскалонитяне, говоря: принесли к нам ковчег Бога Израилева, чтоб умертвить нас и народ наш» (1 Цар. 5:10).

Возопить-то они возопили, но что было Ковчегу до этих воплей. И только когда среди жителей, пораженных странными наростами, начался смертельный мор, пришлось принимать срочные меры.

Колдуны и прорицатели – вот к кому обратилось руководство филистимлян. Те единодушно заявили: Ковчег немедленно вернуть израильтянам, но во искупление своей провинности снабдить захваченный трофей пятью золотыми наростами, по числу всех руководителей филистимлян, и пятью золотыми изваяниями мышей, чьи полчища стали опустошать плодородную раннее землю.

И еще одно условие требовалось, по их мнению, соблюсти: повозка, на которую поставят Ковчег, обязана быть абсолютно новой, а везти ее за пределы Филистии должны две первородящие коровы, которые только что отелились.

Колдуны и прорицатели знали, какой секрет таился в подобном требовании. Корова, следуя своему инстинкту, непременно повернет к тому месту, где находится новорожденный теленок. Но если какая-то неведомая сила заставит двинуться ее в противоположном направлении, значит, все напасти, которые пережили жители несчастных городов, были организованны злонамеренно. В противном случае (если корова возвращается в стойло) все происшедшее следует считать простой случайностью и Ковчег здесь абсолютно ни при чем.

Можно представить, с каким вниманием следило руководство филистимлян за маршрутом повозки, запряженной двумя коровами, когда они «одною дорогою шли, шли и мычали, но не уклонялись ни направо, ни налево» (1 Цар. 6:12). И какой вздох облегчения вырвался у них, когда гонец из отряда сопровождения доложил: Ковчег остановился у Вефсамиса, ближайшего города израильтян.

5

День выдался жарким. Поле вблизи города Вефсамиса, где с раннего утра трудились жнецы, было окутано знойным маревом. Это марево, казалось, придавливало птиц к земле, скрадывало звуки, наделяло окружающее пространство зримыми пластами колеблющегося жара.

И вдруг из глубины этих пластов показался некий предмет. Вначале его очертания были размыты, и никак не удавалось определить, что именно движется со стороны филистимлян. Но чем ближе продвигался он в сторону Вефсаима, тем все отчетливее проступали очертания двух коров, тащивших за собой странную повозку.

Вначале один из жнецов осторожно, словно опасаясь подвоха, подошел к «посылке», отправленной со стороны враждебных соседей. Но ничего опасного в ней вроде бы не было. Коровы остановились, отгоняя хвостами назойливых мух, а те продолжали кружить вокруг них и заодно вокруг какого-то продолговатого предмета, лежащего на повозке и тщательно укрытого куском плотной материи.

Когда к этому месту подошли все, кто работал в поле, решено было снять накидку и посмотреть, что за неожиданный подарок получили жители Вефсаима.

Ковчег Завета своей золотой крышкой и двумя херувимами, распластавшими крылья, так ярко засверкал в полуденных лучах солнца, что люди вначале отпрянули, прикрывая глаза, а затем, поняв, какой именно предмет они обрели, стали радостно и громко славить Господа.

Город Вефсаим числился среди 48 городов Израиля, где селились левиты, то есть люди, принадлежащие к священническому сословию, у которого не было собственного надела. Зато к Ковчегу Завета они имели непосредственное отношение, указанное в инструкциях от Всевышнего. Именно левитом поручалось нести на плечах Священный ларец во время передвижения его с места на место. Следовательно, и в этот день они не совершили ничего кощунственного, когда «сняли ковчег Господа и ящик, бывший при нем, в котором были золотые вещи…» (1 Цар. 6:14).

И все-таки «бомба замедленного действия», сработавшая среди филистимлян, неожиданно проявила себя и в городе Вефсаим. Внезапно разгневавшись, Господь «…убил из народа пятьдесят тысяч семьдесят человек …» (1 Цар. 6:19).

В такое количество жертв оценил, видимо, Всевышний непочтительное отношение к Ковчегу – то ли из чистого любопытства, то ли желая обнаружить еще какие-то дары, кроме золотых наростов и золотых мышей, подняли горожане крышку и заглянули внутрь. Кара за неположенные действия последовала незамедлительно:

«И сказали жители Вефсамиса: кто может стоять пред Господом, сим святым Богом? и к кому Он пойдет от нас? И послали послов к жителям Кириаф-Иарима сказать: Филистимляне возвратили ковчег Господа; придите, возьмите его к себе» (1 Цар. 6:20–21).

На каких условиях жители Кириаф-Иарима согласились принять Ковчег Завета, Библия умалчивает. Не раскрывает она и мотивов решения некоего Аминадава предоставить свой дом этому опасному предмету. Но поскольку никаких значимых событий, связанных с Ковчегом, видимо, больше не происходило, то в «жизнеописании» его наступает пробел в целых 20 лет.

6

Следующая страница «биографии» Священного предмета связана уже с царем Давидом.

Наступил период укрепления государства. Город Иерусалим, выбранный Давидом для своей резиденции, обязан был получить все зримые и незримые атрибуты столицы. Скинии предстояло превратиться в величественный Храм, а присутствие здесь Всевышнего должен был подчеркнуть Ковчег Завета.

Вряд ли Давид мог знать, где все эти годы хранилась бесценная реликвия. А потому подчиненным был отдан приказ произвести поиск и доложить о выполнении.

Так еще раз в тексте Великой Книги всплыло имя Аминадава из Кириаф-Иарима. Как вышли на его дом, неизвестно. Но весть о том, что Ковчег Завета в целости и сохранности обнаружен, заставила Давида немедленно начать подготовку по доставке его в Иерусалим.

Для торжественного шествия с Ковчегом от дома Аминадава до столицы иудеев было собрано великое множество народа. Мероприятию решили придать размах поистине царского масштаба, а потому не поскупились ни на певцов, ни на музыкантов, ни на новую повозку, сооруженную специально для бесценного груза.

Озе и Ахию, сыновьям почтенного Аминадава, поручили управлять транспортным средством государственного значения. И поначалу казалось, что план Давида будет блестяще выполнен. Но… человек предполагает…

Библия фиксирует: «Когда дошли до гумна Хидона, Оза простер руку свою, чтобы придержать ковчег, ибо волы наклонили его. Но Господь разгневался на Озу, и поразил его за то, что он простер руку свою к ковчегу; и он умер тут же пред лицем Божиим» (1 Пар. 13:9–10).

Смолкли разом цитры и кимвалы, оборвались радостные возгласы, мертвая тишина повисла над огромной толпой, напуганной тем, что только что произошло у них на глазах. Еще одна жертва Ковчега лежала неподвижно рядом с повозкой.

План Давида трещал по швам. Вместо торжественного вхождения в Иерусалим пришлось срочно искать человека, который согласился бы принять у себя опасный груз.

Нашелся такой человек добровольно, или насильно заставили его выполнить «просьбу» царя, но, как бы там ни было, в доме у Аведдара Гефиянина, жившего рядом с местом, где произошла трагедия, нежданно-негаданно появился «новый постоялец».

Три месяца наблюдали приближенные Давида за тем, что происходило с семьей Аведдара. Вывод, который они предоставили царю, был единодушен: над домом Гефиянина явно простерлась щедрая длань Владыки Мира. Ни сам Аведдар, ни его жена, ни его дети не только ни в чем не оказались обделенными, но и, наоборот, создалось впечатление, что сама удача надолго поселилась в их стенах.

Взвесив все «за» и «против», Давид решается повторить задуманное. Видимо, три месяца не прошли для него даром. Царь внимательно изучил все имеющиеся свидетельства о том, как переносили Ковчег в древности, и отдал соответствующие распоряжения.

Приказ звучал так: «Вы, начальники родов левитских, освятитесь сами и братья ваши, и принесите ковчег Господа Бога Израилева на место, которое я приготовил для него; ибо как прежде не вы это делали, то Господь Бог наш поразил нас за то, что мы не взыскали Его, как должно» (1 Пар 15:12–13).

Вот уж воистину, кто плюет в собственное прошлое, тот не может рассчитывать на благополучное настоящее. Царь Давид сделал все, чтобы восстановить предписанное традицией. Похоже, теперь он не сомневался в успехе.

«И освятились священники и левиты для того, чтобы нести ковчег Господа, Бога Израилева. И понесли сыновья левитов ковчег Божий, как заповедал Моисей по слову Господа, на плечах, на шестах» (1 Пар 15:14–15).

Давид свою миссию выполнил. Ковчег Завета был найден и торжественно перенесен в скинию подле Иерусалима. До завершения «зримой» истории Священного предмета осталось не так много времени.