Текст книги "Арктические конвои. Северные морские сражения во Второй мировой войне"

Сейчас, когда стали известны все факты, совершенно ясно, что первичной причиной катастрофы стало решение правительства провести операцию несмотря на то, что она с самого начала имела немного шансов на успех. Как писал в «Истории британского военно-морского флота» профессор Майкл Льюис, «в свете накопленного стратегического опыта можно утверждать, что мы выполняли невыполнимую задачу продвижения конвоев вдоль сотен миль территории, занятой немцами, при этом в воздушном пространстве наблюдалось безусловное господство люфтваффе, а море кишмя кишело немецкими подводными лодками: Гитлер согнал сюда все, которые сумел найти. Да и крупные военные корабли тоже были здесь». Успешное движение конвоев было бы возможным при наличии эскорта, способного справиться с любой из трех угроз, чего не было при организации русских конвоев. Тот факт, что адмиралтейство не было готово рисковать своим флотом к востоку от Медвежьего, явилось безмолвным признанием превосходства немецкой авиации в этом районе, с которой англичане пока не могли конкурировать. Наполеон как-то заметил: «Каждый командующий, выполняющий план, который считает плохим или разрушительным, виновен. Он обязан возражать, предлагать альтернативу и даже, если необходимо, уйти в отставку, но не становиться средством поражения доверенных ему сил». Но для любого военачальника такого уровня, как адмирал Паунд, отставка во время войны была равносильна дезертирству и не отвечала его представлениям о долге. Он был воспитан в убеждении, что пытаться сделать невозможное – это прерогатива королевского военно-морского флота.

Нельзя не остановиться на трагических событиях, связанных с караваном QP-13. Этот конвой состоял из 35 судов и следовал под командованием коммодора Гейла с эскортом из 5 эсминцев, 4 корветов, 2 минных тральщиков и 2 траулеров. Конвой был обнаружен с воздуха 2 июля, но сумел избежать неприятностей частично из-за входа в полосу густого тумана, а главным образом из-за того, что противник концентрировал свои силы для атаки на PQ-17. Прибыв к северо-восточной оконечности Исландии, конвой разделился. 16 судов, включая судно коммодора, с частью эскорта направились в Лох-Ю, остальные – в Рейкьявик. Командиром оставшейся части конвоя стал капитан Хисс с «Американ Робин». Первые два дня погода была облачной и не было возможности определить свое местоположение. Поэтому точное положение конвоя было неизвестно. Радары, имевшиеся на некоторых судах, в то время еще не были надежными, а когда исландская часть конвоя подошла к берегу, погода совершенно испортилась. С северо-востока подул сильный, порывистый ветер, полил дождь, и видимость снизилась до мили. В 20.00 коммандер Кубисон, старший офицер эскорта, следовавший на тральщике «Найгер», решил выйти вперед, чтобы увидеть землю. Через два часа он заметил айсберг, который ошибочно принял за северную оконечность Исландии, поэтому приказал конвою ложиться на западный курс, который привел суда прямо на британское минное поле, о котором капитан Хисс даже не подозревал. Он узнал о его существовании только после получения сообщения от старшего офицера эскорта, в котором конвою предписывалось перестроиться в две колонны, чтобы пройти между минным полем и берегом. В 10.40 «Найгер» налетел на мину. Коммандер Кубисон поздно понял, что завел суда слишком далеко на север, и поспешно передал приказ Хиссу срочно менять курс. Суда повернули на юго-восток, а «Найгер» затонул, унеся с собой немало человеческих жизней. Среди жертв был и коммандер Кубисон. В течение короткого промежутка времени еще 4 судна подорвались на минах и затонули, а 2 получили серьезные повреждения. Одним из погибших судов стал советский пароход «Родина», на котором среди пассажиров находились жены и дети советских дипломатов, работавших в Лондоне. На помощь пришел французский корвет «Розелис» под командованием лейтенанта Бержере, траулеры «Леди Мадлен» и «Святой Элстен». В течение шести с половиной часов, рискуя каждую минуту взлететь на воздух, отважные моряки ходили по минному полю и подбирали пострадавших, среди которых было несколько моряков с крейсера «Эдинбург». Всего на борт было поднято 211 человек, но некоторые из них позже умерли от переохлаждения. Вот уж воистину «пришла беда – отворяй ворота».

Глава 8
БОЕВОЙ ЭСКОРТ ЭСМИНЦЕВ

При обороне лучше считать,

Что мощь врага больше, чем кажется,

Тогда оборона будет надежной.

Шекспир

После несчастья, постигшего конвой PQ-17, адмиралтейство потребовало от правительства согласия отложить отправку конвоев на север СССР до окончания полярного дня. К этому времени кромка льдов сместится на север, что позволит конвоям идти в большем удалении от берега. Первым желанием британского премьера было принять брошенный врагом вызов и поднять на бой всю мощь королевского военно-морского флота. Но здравый смысл победил. Пришлось Черчиллю довести эту информацию до Сталина (хотя он не сомневался, что реакция будет негативной), что он сделал в телеграмме от 17 июля 1942 года. «Наша задача заключается в том, – писал он, – чтобы сделать Баренцево море таким же опасным для немецких кораблей, каким они сделали его для нашего флота. Вот к чему мы должны стремиться, объединив для этого все доступные ресурсы». Но Сталин видел проблему в ином свете. В ответном послании он объявил присутствие тяжелых немецких кораблей и мощных сил авиации «совершенно неубедительными причинами» для прекращения отправки конвоев. Такую точку зрения советского руководителя понять несложно. Начатое немцами наступление на Дон на фронте протяженностью 200 миль развивалось довольно успешно, несмотря на отчаянные усилия Красной армии и огромные потери. Что такое 23 судна и гибель нескольких сотен моряков по сравнению со многими тысячами ежедневно гибнущих советских людей? Победы японцев на Дальнем Востоке, стран оси Рим – Берлин в Северной Африке и немецких подводных лодок в Атлантике отступали на второй план, когда речь заходила об удавке, которая неуклонно сжималась на горле его страны.

Но даже если бы превысившие все разумные пределы потери каравана PQ-17 не вынудили адмиралтейство приостановить отправку конвоев, это бы сделала срочная необходимость укрепить оборону острова Мальта, поскольку это бремя легло на плечи флота метрополии. Кстати, его мощь ослаблялась начавшимся выводом приданных ему американских кораблей, которые требовались на Тихом океане. Момент был важен для переосмысления ситуации и составления планов на будущее: отправку конвоев следует возобновить, когда для этого сложатся более благоприятные условия.

Немецкое командование было очень довольно успехом операции против конвоя PQ-17, который приписывался «отлично налаженному сотрудничеству между авиацией и подводным флотом». Ее результаты были сочтены соразмерными тем, что ожидались от действия военных кораблей. При этом немцы упустили тот факт, что ожидание «Тирпица» и других крупных кораблей заставило адмиралтейство рассеять конвой, упростив таким образом задачу для авиации и подводных лодок. В результате этого неверного заключения и ограничений, наложенных Гитлером на действия своих больших кораблей, было принято решение в будущем не использовать их для атаки на груженые конвои PQ, поручив эту задачу люфтваффе и подводному флоту. Линкоры и крейсеры должны были использоваться для нападения на обратные конвои QP в Баренцевом море, что могло быть сделано без особого риска. Для упрощения таких операций было решено производить постоянное минирование водных пространств в районе Земли Франца-Иосифа, Новой Земли и побережья севера СССР.

21 июля немцы предприняли первые шаги для перехвата конвоя PQ-18, выход в море которого ожидался в конце месяца. Для этого на север Медвежьего были отправлены на патрулирование 5 подводных лодок. Остальные находились на базах, но пребывали в полной боевой готовности. Немцы так стремились повторить свой предыдущий успех, что информацию о любом передвижении британских кораблей в этом районе воспринимали как сигнал тревоги. Когда 22 июля к юго-западу от Шпицбергена было замечено 4 эсминца, которые везли в Архангельск боеприпасы взамен потерянных с караваном PQ-17, немцы немедленно сделали вывод, что острова будут использоваться в качестве бункеровочной базы для следующего конвоя. Затем б августа «U-405», патрулирующая в Датском проливе, доложила об обнаружении небольшого конвоя. Адмирал Клюбер, только что сменивший на посту командующего ВМФ Северной Норвегии, немедленно выслал 10 подводных лодок на перехват предполагаемого русского конвоя. Погода стояла пасмурная и туманная, совершенно не подходящая для воздушной разведки. Когда спустя шесть дней прояснилось, в воздух на поиски конвоя поднялось 140 (!) самолетов. Только после того, как разведчики вернулись ни с чем, немцы поняли, что все это время шли по ложному следу.

Командующий береговой авиацией генерал-лейтенант Филип Джуберт, первое предложение которого перевести часть самолетов на север СССР было отвергнуто в адмиралтействе, снова вернулся к этой идее. Он указал, что, если бы во время прохождения каравана PQ-17 на севере Советского Союза оказались торпедоносцы, вполне вероятно, адмиралтейству не пришлось бы отдавать злосчастный приказ. В конце концов было достигнуто соглашение о подготовке к временному переводу определенного числа самолетов на советские аэродромы на период прохождения очередного конвоя. Для перелета в СССР были отобраны следующие силы: 4 разведывательных «спитфайера», 210-я эскадрилья «каталин», 144-я и 255-я эскадрильи бомбардировщиков-торпедоносцев под командованием полковника авиации Хоппса. В то же время два офицера штаба бомбардировочной авиации ожидали встречи с адмиралом Товеем, чтобы обсудить возможность атаки тяжелыми бомбардировщиками немецких кораблей в Нарвике. Поскольку этот район находился за пределами радиуса полетов бомбардировщиков, имевшихся на вооружении в то время, возникал вопрос о приземлении на севере СССР и заправке горючим перед возвращением. Адмирал Товей предложил отправить наземный персонал и необходимые запасы морем, но не было получено согласие советского командования на использование одного из аэродромов для этих целей, и вопрос опять не был решен.

13 августа американский крейсер «Тускалуза», один из двух, оставшихся у адмирала Товея, покинул Клайд, имея на борту 300 тонн запасов и 167 рабочих из наземных служб для технического обслуживания двух эскадрилий «хэмпденов». Его сопровождали эсминцы «Родмен», «Эммонс» и «Натиск», на каждый из которых было погружено по 40 тонн боеприпасов. Наземный персонал и запасы для эскадрильи «каталин» должны были отправить позже, поскольку на эти самолеты был такой высокий спрос, что им предстояло летать до последнего дня перелета на новый аэродром. На «Тускалузе» также находились медицинское оборудование и медикаменты, которые должны были несколько облегчить условия в российских госпиталях, информация о которых достигла даже адмирала Товея. По его мнению, было неправильно подвергать британских моряков, получивших ранения во время транспортировки грузов в СССР, средневековым методам лечения. Вице-адмирал Ян Кэмпбелл, командовавший 3-й флотилией эсминцев, так описал увиденное им лично: «Условия в госпиталях Полярного, Мурманска и Архангельска, где лечились наши больные и раненые моряки, были воистину ужасны. Когда увеличивалась активность боевых действий на фронте Петсамо или когда в очередном конвое тонуло много судов, жесткие, неудобные кровати, покрытые сомнительной чистоты бельем, сдвигались в палатах почти вплотную. Медицинский персонал был одет в грязные халаты и пренебрегал использованием перчаток.

В душных, тесных палатах с заколоченными досками окнами (в качестве затемнения) стояла постоянная вонь, которую не могли перебить другие, более приятные запахи. С 7.00 и до 23.00 беспрерывно орало радио. Медикаментов не хватало, а к боли, испытываемой пациентами, врачи относились с восточным спокойствием и безразличием. Отвратительная и всегда одинаковая еда также не могла скрасить жизнь людям, не имевшим возможности позаботиться о себе. Британские хирурги старались, как могли, но из-за профессиональной зависти к операциям не допускались. Их профессиональные советы игнорировались».

Когда «Тускалуза» прибыла в порт, поступил запрет из Москвы на выгрузку медицинского оборудования, но от прочих запасов местные власти не отказались. Протесты адмирала Товея и главы британской военной миссии в Москве были оставлены без внимания. Только на самом высоком уровне Черчилль – Сталин удалось решить вопрос о приеме медицинских грузов.

26 августа, после перерыва в два с половиной месяца, Гитлер снова встретился с Редером, чтобы обсудить операцию с конвоем PQ-17. Гросс-адмирал предположил, что «практически полное уничтожение конвоя, должно быть, вынудило противника временно отказаться от перевозок по этому маршруту или даже фундаментально изменить всю систему снабжения». Он также подчеркнул, что поставки в северные порты СССР являются решающими для хода войны, ведомой англосаксами. В то же время Редер был достаточно разумен, чтобы не закрывать глаза на угрозу оккупации англосаксами при помощи Франции Северной Африки. Он считал ее «величайшей угрозой для немецкой военной машины». Не было сделано попытки оценить относительную важность операций с русскими конвоями и на Средиземноморье; хотя существует запись о том, что Гитлер согласился с точкой зрения Редера по поводу положения на Средиземноморье, но упрямо продолжал считать Норвегию слабым звеном и настаивал, чтобы там оставались крупные силы флота. Его критиковали адмиралы Дёниц и Риге, но это ничего не изменило. Возможно, повлияло то, что Германия считала Россию более важным союзником Британии, чем США. Вклад Красной армии в полную и окончательную победу над фашизмом был огромен и явился решающим, но американцы сделали для победы тоже много.

В конце августа Черчилль вернулся из Москвы, куда он отправился сразу после гибели каравана PQ-17. Этот визит, по его собственному заявлению, «вдохнул в него решимость любой ценой оказывать помощь России». Сталин произвел на британского премьера неизгладимое впечатление своей непоколебимой уверенностью в том, что война будет выиграна, и Черчилль с удвоенной энергией принялся разрабатывать новые планы помощи Красной армии. 6 сентября он отправил Сталину длинное послание, в котором обрисовал шаги, предпринятые для защиты конвоя PQ-18, подготовка к отправке которого шла полным ходом. В начале сентября авиационные подразделения полковника Хоппса начали перебазироваться на север России. Эта задача была далеко не легкой, особенно для «хэмпденов», чья ограниченная дальность полета и плохое навигационное оборудование усложнили ее. Им предстояло проделать путь протяженностью 1500 миль, значительная часть которого пролегала над морем и оккупированной врагом территорией. Из 32 самолетов, взлетевших с британских аэродромов, только 23 добрались до места назначения. Шесть самолетов разбились в Норвегии и Швеции, причем гибель одного из них, как мы увидим позже, имела крайне неприятные последствия; у двух закончилось топливо, и они совершили вынужденную посадку на территории СССР; один был сбит советским истребителем, потому что летел над запретной территорией. Долетевшие благополучно получили заслуженные награды от премьер-министра. «Спитфайеры» и «каталины» прибыли в полном составе. «Спитфайеры» и «хэмпдены» должны были базироваться в Ваенге, «Каталины» – в Грасной. Оба аэродрома располагались на берегу Кольского залива.

Специалисты адмиралтейства пришли к выводу: конвою PQ-18 со стороны немцев угрожают те же силы, что и его предшественнику. К сожалению, теперь в составе флота метрополии не было авианосца: после завершения операции по освобождению Мальты «Победный» отправился в док. Это накладывало существенные ограничения на боеспособность кораблей адмирала Товея. Он решил, что в диспозицию сил защиты конвоя следует внести некоторые изменения. Он не сомневался, что атаки со стороны и авиации и подводных лодок будут отбиты, но с большими потерями; если же немцы отправят в море большие военные корабли, риск повторения несчастья, случившегося с PQ-17, многократно возрастет. Тем не менее он придерживался твердого убеждения, что в условиях «переменной видимости, преобладающей в этих широтах, присутствие мощных сил эсминцев будет серьезной угрозой, с которой противник, несмотря на наличие дальнобойных орудий, может не захотеть встретиться». Если же атака начнется, такой эскорт будет достаточно силен, чтобы нанести поражение врагу. Включив в состав эскорта эсминцы с большим запасом топлива, которые обычно используются для создания противолодочного экрана боевого флота, адмирал Товей собирался обеспечить конвой боевым эскортом из 12–16 кораблей. Конечно, возникали серьезные неудобства из-за необходимости использования эсминцев с малым запасом топлива для охраны военных кораблей, но с ними приходилось смириться. Было желательно, чтобы боевой эскорт остался с конвоем во время перехода по Баренцеву морю, где атака вражеских кораблей наиболее вероятна, поэтому предстояло изменить установившуюся практику одновременного выхода в плавание конвоев PQ и QP. Отправку конвоя QP следовало отложить до появления конвоя PQ на завершающем участке маршрута. Это означало, что длительность операции значительно увеличится: во-первых, по указанной причине, а во-вторых – из-за перемещения маршрута на север (к этому времени граница льдов находилась на максимальном удалении от норвежского побережья). Но даже при этом не было возможности на протяжении всего маршрута оставаться за пределами дальности полета немецкой авиации. Из-за удлинения маршрута следовало принять дополнительные меры к обеспечению топливом. Потребовалось четыре танкера, чтобы обеспечить эту многочисленную флотилию на переходе. Было решено послать два из них под отдельной охраной в Лоу-Саунд на Шпицбергене; остальные два пойдут вместе с конвоем. Конвой PQ-18 должен был стать самым защищенным из всех, поскольку в состав эскорта был впервые включен авианосец «Мститель» с 12 «харрикейнами» и 3 «свордфишами». Такие корабли, заказанные в США по ленд-лизу годом раньше, только начинали вводиться в эксплуатацию. Их появление внесло решающий вклад в дело защиты арктических конвоев. Адмирал Товей решил не выходить в море с силами прикрытия, как прежде, а руководить операцией с «Короля Георга V» из Скапа-Флоу, где он имел прямую телефонную связь с адмиралтейством. Его заместитель – вице-адмирал Брюс Фрейзер, поднявший свой флаг на корабле «Энсон», а также «Герцог Йоркский» и крейсер «Ямайка» на время операции перебазировались в Акурейри в Исландии. Оттуда они могли совершать краткие выходы в море на северо-запад от острова Ян-Майен. Ближнее прикрытие осуществляли три крейсера с 8-дюймовыми орудиями под командованием контр-адмирала Бонэм-Картера, оперировавшие к западу от Шпицбергена. Проводимая операция дала возможность укрепить норвежский гарнизон в Баренцбурге и доставить туда кое-какие грузы. Эту задачу выполняли два крейсера и эсминец.

Немецкие самолеты-разведчики вели постоянное наблюдение за портами Исландии, откуда выходили все предыдущие конвои. Чтобы отдалить обнаружение конвоя противником, было решено отправить его из Лох-Ю (северо-запад Шотландии) с отдельным эскортом из кораблей Западной группы. У восточного берега Исландии его должен был сменить океанский эскорт.

Наконец настал день, когда тщательно разработанный план предстояло проверить практикой. 2 сентября конвой PQ-18 под командованием контр-адмирала Боддэм-Ветама, состоящий из 40 судов, вышел в море и лег на северный курс к проливам Минч. С ним шли 2 танкера – «Грей Рейнджер» и «Блэк Рейнджер», 4 минных тральщика и спасательное судно «Копленд». Как только караван вышел из-под защиты внешних Гебрид, на него обрушился яростный атлантический шторм такой силы, что движение вперед практически остановилось, и встреча с океанским эскортом состоялась с опозданием на тридцать шесть часов. Этот экскорт состоял из 2 кораблей ПВО «Алстер Квин» и «Элинбэнк», 3 эсминцев, 4 корветов и 4 траулеров. Встреча состоялась 7 сентября. 9 сентября контр-адмирал Бурнетт, командир боевого эскорта, поднявший свой флаг на крейсере «Сцилла», присоединился к конвою. Он привел авианосец «Мститель» и 10 из 18 предназначенных для участия в операции эсминцев. Бурнетт, которому теперь предстояло сыграть выдающуюся роль в истории русских конвоев, принадлежал к группе офицеров королевского ВМФ, называемых прыгунами или спрингерами. Эти люди особое внимание уделяли своей физической подготовке. Еще в юности он перепробовал занятия всеми доступными видами спорта и не отказался от своих увлечений в зрелом возрасте. Служба этого человека проходила главным образом на небольших кораблях, в итоге он стал контр-адмиралом и был назначен командовать эсминцами флота метрополии. К сожалению, занимаемая им должность была административная и не предполагала частые выходы в море. Решение о формировании боевого эскорта дало Бурнетту шанс, которого он долго ждал. Другие 8 эсминцев из его группы ушли вперед, чтобы получить топливо с танкеров «Олигарх» и «Блу Рейнджер», которые были заранее отправлены к Шпицбергену. В эскорт также входили 3 минных тральщика и 2 субмарины. Еще 4 подлодки патрулировали в районе Лофотенских островов и 3 – вдоль северного побережья Норвегии. Всего в операции участвовал 51 корабль, в том числе 25 эсминцев. Таким образом, PQ-18 был самым защищенным конвоем из всех, ранее отправленных в Россию.

Уже 5 сентября врагу удалось получить весьма ценную информацию о конвое благодаря одному из шести «хэмпденов», которые потерпели аварию над Скандинавией. Этот самолет был сбит немецким патрульным кораблем и упал в районе Варде. Секретные документы, найденные на борту, содержали данные об организации радиосвязи в период прохождения двух конвоев. Благодаря этому, а также расшифровав перехваченный приказ советского командования 95-му военно-морскому авиационному полку, враг получил точную картину маршрута, время начала разных стадий операции и т. д. Все это оказало противнику неоценимую помощь в разработке планов атаки конвоев. Однако полученная информация не изменила решение немецкого командования использовать для нападения на конвой, идущий в Россию, только авиацию и подводные лодки, оставив надводные корабли для уничтожения обратного конвоя. Немецкая авиация, в которой количество бомбардировщиков-торпедоносцев достигло 92 единиц, пребывала в полной боевой готовности.

PQ-18 был обнаружен немецким самолетом-разведчиком поздно вечером 8 сентября. Однако из-за низкой облачности пилот очень скоро потерял его из виду. Вновь конвой был замечен только 12 сентября в 1.20. Подводные лодки немцев постоянно наблюдали за конвоем, но не могли приблизиться из-за находившихся на «Мстителе» самолетов противолодочной обороны, которые уже совершили несколько атак и помогали кораблям эскорта держать вражеские лодки на расстоянии. В 21.00 12-го эсминец «Фолкнор» атаковал и потопил «U-88», но утром следующего дня сразу два судна на правом траверзе конвоя – «Сталинград» и «Оливер Элсворт» – были торпедированы и потоплены лодками – «U-408» и «U-589», отомстившими за потерю товарища. Вокруг конвоя рыскало не меньше 8 вражеских лодок, и экипажам эсминцев было некогда скучать. Вечером того же дня первая группа эсминцев, возглавляемая Бурнеттом на «Сцилле», вернулась после получения топлива на Шпицбергене. Боевой эскорт теперь был в полном составе. Конвой находился в 150 милях северо-западнее Медвежьего и должен был пройти в 90 милях к северу от него. Дальше начинался самый опасный участок пути – Баренцево море.

Тем временем крейсеры, курсировавшие на северо-западе от острова Ян-Майен, и танкеры в Лоу-Саунд были обнаружены немецкой воздушной разведкой. Таким образом, косвенно подтверждалось присутствие в составе эскорта авианосца. Немедленно появился приказ, в котором авианосец был объявлен первоочередной целью для атаки как с воздуха, так и со стороны подводных лодок. Немцы следили за конвоем удивительно настойчиво, иногда используя для этой цели группы из 8 самолетов. Причем их невозможно было отогнать, поскольку «харрикейны» на «Мстителе» были одной из первых конструкций и имели вооружение, значительно уступающее противнику. Горькая ирония заключалась в том, что на палубах судов конвоя находились «харрикейны» последней модели, но они были соответствующим образом упакованы и предназначены для Красной армии. Адмирал Товей неоднократно на всех уровнях указывал на нелогичность таких решений и в конце концов добился оснащения авианосцев новыми самолетами.

Первая воздушная атака началась в 3.00 13 сентября, когда конвой находился в 450 милях от аэродрома Банак. В ней участвовали полдюжины «Ju-88», которые сбрасывали бомбы через разрывы в низких облаках с высоты примерно 4 тысячи футов. Атака закончилась без потерь с обеих сторон. Но это, как говорится, были только цветочки. Спустя полчаса 30 «Ju-88» и 55 торпедоносцев «Не-11» провели массированную атаку. Торпедоносцы использовали тактический прием, известный под названием «золотая расческа». Они приблизились правильным строем на расстоянии 100–150 ярдов друг от друга на высоте около 35 футов над уровнем моря. Каждый самолет нес две торпеды, все были сброшены в воду одновременно, то есть на суда конвоя двинулись ПО (!) торпед сразу. Их следы сверху казались бесконечными зубьями гигантской расчески. Зрелище было незабываемым и требовало принятия немедленных мер. Коммодор приказал изменить курс на 45 градусов вправо, чтобы суда оказались на курсе, параллельном движущимся торпедам. Однако переданный сигнал был не замечен или неправильно понят судами, следовавшими в двух правых колоннах конвоя, и в б из 7 судов попали торпеды, причем одно из них скрылось в гигантском облаке взрыва. Пострадали еще 2 судна в середине конвоя, которые в итоге затонули. Удар был нанесен весьма болезненный и обещал быть не последним. Через сорок пять минут была проведена еще одна торпедная атака, не причинившая ущерба, а в 20.35, когда уже стемнело, следующая. Все они были встречены огненным барражем, в котором принимали участия и корабли сопровождения, и суда конвоя. Во время первой большой торпедной атаки крейсер «Сцилла» вырвался вперед, чтобы открыть огонь из своих скорострельных 4,5-дюймовых орудий. Ему удалось сбить несколько вражеских самолетов. В трех атаках немцы потеряли 8 самолетов, все они были сбиты артиллерийским огнем с кораблей. Истребители «Мстителя», долго и безуспешно старавшиеся отогнать преследователей, оказались не готовы к отражению атаки. Это навело капитана авианосца коммандера Колтхерста на мысль изменить тактику и в дальнейшем не использовать истребители для бесплодных попыток справиться с преследователями. Они окажутся намного полезнее, если сумеют нарушить строй и расстроить атаку крупных воздушных подразделений, угрожающих конвою. Кроме того, он понял, что следует вести постоянное патрулирование в небе над конвоем. Самолеты будут по очереди садиться, получать горючее, боеприпасы и взлетать снова.

В 3.30 14 сентября конвой потерял еще одно судно – танкер «Ателтемплер», атакованное подводной лодкой «U-457». Поскольку вокруг конвоя рыскали стаи подводных лодок, было бесполезно пытаться взять его на буксир, поэтому танкер пришлось затопить. Судно находилось в конце средней колонны конвоя, поэтому нельзя не отдать должное капитану немецкой лодки, выполнившей эту атаку. Семь с половиной часов спустя один из «свордфишей» с «Мстителя» при помощи эсминца «Онслоу» потопил подлодку «U-589». Охота длилась полтора часа.

Адмиралтейство не знало о решении немцев не использовать крупные военные корабли против конвоев PQ, поэтому «каталины», вылетавшие как из Великобритании, так и из СССР, вели постоянное наблюдение за этими кораблями. «Карманный» линкор «Шеер» вместе с крейсерами «Хиппер» и «Кельн» 10 сентября вышли из Нарвика в Альтенфьорд. Об этом передвижении доложили патрулирующие у берега субмарины, одна из которых, «Тигрис», провела неудачную атаку на «Шеер». Вплоть до 14 сентября «Тирпиц» оставался на своей якорной стоянке возле Тронхейма. В тот день с одной из британских «каталин» поступило сообщение, что линкора на месте нет, и в адмиралтействе началась паника, особенно когда выяснилось, что он не присоединился к другим кораблям в Альтенфьорде. Торпедоносцы из Ваенги были срочно отправлены на поиски, но ничего не обнаружили и вернулись на базу. Но 18 сентября «Тирпиц» снова оказался на своей якорной стоянке. Вероятно, он проводил испытания в Вестфьорде.

Воздушный бой над PQ-18 возобновился 14 сентября в 12.35. Именно в это время на правом траверзе конвоя были замечены 20 торпедоносцев. Они шли достаточно низко, поэтому не были обнаружены радаром. На подходе к конвою они разделились на две группы: одна устремилась к «Мстителю», другая – к «Сцилле» и эсминцам. Судя по изменению тактики, противнику пришлось не по нраву присутствие в эскорте истребителей с авианосца, как и возросшая огневая мощь эскорта. На этот раз «Мститель» был готов к атаке. В сопровождении двух эсминцев, которые повторяли каждое движение авианосца (как рыба-лоцман, плывущая рядом с акулой), авианосец на большой скорости вырвался вперед, чтобы обеспечить себе пространство для маневра, а затем с его палубы поднялись б истребителей и ринулись навстречу врагу. Корабль ПВО «Алстер Квин» также покинул походный ордер, чтобы оказать помощь авианосцу своими 4-дюймовыми орудиями. «Зрелище не могло не радовать глаз, – позже вспоминал Бурнетт. – «Мститель» летел перед конвоем, а с его палубы один за другим взмывали в небо истребители, затем корабль развернулся и, преследуемый торпедоносцами, снова направился в сторону конвоя». Атака стоила немцам 11 самолетов. В конвое потерь не было. Еще не успели уцелевшие торпедоносцы скрыться за горизонтом, как в небе появились 12 «Ju-88» и начали пикировать на конвой. Бомбы рвались очень близко к кораблям, одна из них едва не угодила в «Мститель», но ущерб нанесен не был, а противник потерял еще один самолет. Когда бомбометание закончилось, снова появились торпедоносцы. Они, как и ранее, разделились на две группы, одна из которых пошла на «Мститель». Однако в небе над ним находилось 10 истребителей. Эта атака стоила немцам еще 9 самолетов. Правда, на этот раз не обошлось без потерь в конвое. Судно «Мери Люкенбэк», находившееся в правой колонне конвоя, было торпедировано и взлетело на воздух. Взрыв был такой силы, что волной накрыло соседний пароход «Натаниель Грин». Обломками повредило упаковку палубного груза. Многие суда конвоя везли по 2–3 тысячи тонн тринитротолуола, и для экипажей не была тайной вероятность при попадании торпеды взлететь на воздух. Во время операции были сбиты три «харрикейна», но летчиков удалось спасти. Последняя в тот день атака началась в 2.30, когда сзади подошли 20 бомбардировщиков и начали бросать бомбы через разрывы в облаках. Несмотря на тяжелые условия – цели можно было заметить лишь мельком, – был сбит еще один вражеский самолет. Затем небо плотно затянуло облаками, и защитники конвоя получили благословенную возможность перевести дух. Воздушный налет длился три часа.