Текст книги "У подножия Монмартра"

Мансебо извлекает из блюда с рисом тяжелую ложку и тщательно вытирает ее салфеткой. Никогда прежде он не стучал ложкой о бокал, чтобы привлечь всеобщее внимание и произнести речь. Пожалуй, он делает это слишком сильно, и выглядит это так, словно он хочет не привлечь всеобщее внимание, а разбить бокал. Но желаемого эффекта достигает. Все замолкают и поворачиваются в его сторону, и раньше всех Адель, которая весело улыбается, продолжая жевать.

– Да, я хочу кое-что сказать. Это не займет много времени.

Тарик и Фатима стараются не выказывать нервозность и сохранить спокойствие. Они даже непринужденно улыбаются. Адель и Рафаэль спокойны, хотя и немного смущены.

– Я недавно понял, что у всех нас есть тайны. Тайны могут приносить вред. Ваши тайны больно ранили меня, и я решил поделиться с вами тем, что понял и узнал, чтобы мои раны больше не болели. Мы, сидящие за этим столом, – взрослые люди и должны отвечать за наши действия и поступки.

– Дорогой, мы не можем поговорить об этом позже; разве ты не видишь, что у нас гость?

Фатима кивает в сторону Рафаэля. «Я прав, – думает Мансебо. – Рафаэля пригласили, чтобы он стал буфером, защитой, чтобы вечер прошел спокойно и гладко для них».

– Нет, наоборот, сейчас самое время поговорить обо всем этом именно потому, что у нас в гостях Рафаэль.

Адель бросает взгляд на Рафаэля, который тяжело переводит дух, прежде чем посмотреть на любовницу.

– Всегда бывает очень трудно начать говорить, но я начну с того, что касается лично меня. Моя жена продает контрабандные сигареты толстому табачному торговцу с улицы Шеруа. Эти сигареты она берет у Тарика, который, собственно, и занимается контрабандой сигарет.

Мансебо оглядывает людей, сидящих за столом, и осознает, что эта информация едва ли является новостью даже для Рафаэля. Он так хорошо их всех знает, что может читать по их лицам, хотя все они по-разному реагируют на сказанное.

– Ты преувеличиваешь, – возражает Фатима. – Я продала всего несколько блоков, которые остались после того, как Тарик получил сигареты от одного своего друга. Я тебе об этом уже говорила. Ну что, теперь мы можем начать есть?

– Нет, еще рано. Тарик владеет обувной мастерской, мы все это знаем, но на самом деле основной работой Тарика является торговля оружием, к которой он присоединил как побочную деятельность торговлю контрабандными сигаретами.

– Нет, тебе лучше заткнуться, идиот! – кричит Фатима.

Тарик смотрит на Фатиму, словно спрашивая, каким образом мог его двоюродный брат все это узнать. Может быть, она сама ему разболтала, чтобы обелить себя после разоблачения с сигаретами?

Мансебо снова обводит всех взглядом. То, что он сказал, стало новостью для Адели и Рафаэля.

– Не слушай то, что он говорит, – шепчет Тарик на ухо Адели и берет ее за руку. Видно, что кузен в бешенстве.

Адель со страхом смотрит на мужа.

– Да, а теперь я скажу о том, что касается Адели и Рафаэля.

Наступил момент, которого Мансебо жаждал больше всего. Он обращается к Тарику:

– Твоя жена обманывает тебя с Рафаэлем.

Это знают все, кроме Тарика, быстро констатирует Мансебо. Тарик выпускает руку жены, а она закрывает ладонями лицо.

– Ты соображаешь, в чем обвиняешь нас? – рычит Рафаэль.

– Да, – весомо и отчетливо отвечает Мансебо. – Сейчас я в первую очередь не бакалейщик, а частный детектив. Ну а теперь можно и поесть.

* * *

Я довольно быстро сообразила, как мне разумно передать дальше свою эстафетную палочку. Для этого мне пришлось заняться предварительной работой. Собственно, я не знала, предусмотрено это было правилами игры или нет. Существовали какие-то негласные правила, согласно которым очередной жертвой должен был стать совершенно незнакомый человек, с которым я никогда в жизни не встречалась. Но я решила смягчить условия и сделать своим избранником человека, которому несколько дней назад улыбнулась в кафе, где он работал за компьютером.

Одна газетная статья подсказала мне идею относительно ежедневного подарка, на который я собиралась израсходовать деньги со второго чека. Речь в статье шла о том, что французы предпочитают эклеры всем другим видам выпечки. Значит, эклер будет ждать его каждый день на выходе с работы. Количества отпущенных мне денег как раз хватало на то, чтобы в течение трех недель кормить этого человека эклерами.

Я зашла в самый большой кондитерский магазин в торговом центре. Дама, стоявшая за прилавком, странно посмотрела на меня и попросила немного подождать. Через некоторое время пришла женщина постарше и спросила, что мне нужно, хотя, конечно, ей уже передали мою просьбу. Она, видимо, пожелала услышать из моих уст о том, что им действительно закажут эклеры, которые надо будет ежедневно, в течение нескольких недель, доставлять в какую-то контору.

Женщина покачала головой и сказала, что такие заказы они не принимают. Конечно, я могла повернуться и уйти, могла заказать что-то другое или на худой конец обратиться в другую кондитерскую, но мне хотелось довести дело до конца. Я объяснила, сколько денег могу заплатить за эту услугу. Пожилая дама окинула меня взглядом и предложила несколько минут подождать. Теперь весь персонал был занят моим поручением. Женщины переглядывались и время от времени улыбались мне. Было трудно истолковать их улыбки. Вероятно, они жалели меня, как жалеют безобидных сумасшедших. Первая дама вернулась к прилавку.

– У нас есть практикантка, она будет доставлять ваш заказ, но для этого мы должны знать точный адрес, а также дни и часы доставки.

Я была необычайно горда собой. Я достала из сумки чек и переписала оттуда все необходимые данные.

Действительность преследовала меня по пятам. Что мне делать теперь? Мне надо было преодолеть много препятствий, чтобы уговорить того человека согласиться на странную работу. Если у меня ничего не выйдет, то цепочка прервется, а это было бы весьма прискорбно. Я вошла в кафе. Мужчина сидел на своем привычном месте. Теперь или никогда. К горлу подступила тошнота. На его толстом безымянном пальце красовалось золотое кольцо с печаткой. Ненавижу кольца с печаткой. Но делать нечего, я подошла к его столу. Он положил на стол газету и сдвинул ее в сторону. Я улыбнулась.

– Не вы ждете… месье Белливье?

Месье Росси не дал мне никаких инструкций относительно того, что я должна была задать именно этот вопрос, но, похоже, и это было частью игры. Если этот человек отзовется, то, может быть, последует очередной шаг. Я решила немного модифицировать вопрос и преднамеренно затянула паузу, прежде чем произнести фамилию Белливье. Я давала понять, что на самом деле не существовало никакого месье Белливье, а сам вопрос был лишь поводом завязать разговор.

– Жду ли я месье Белливье? – с игривой интонацией ответил он вопросом на вопрос.

Он не желал демонстрировать свою неуверенность. Во всяком случае, мне. Хорошо, что он был испуган, это вполне соответствовало игре. Я нащупала в сумке ключ от конторы, достала его и принялась вертеть в пальцах. Собственно, я хотела отложить это действие на некоторое время, но мне вдруг стало понятно, что в этом случае я не знала бы, что делать. Я кивнула в ответ на его вопрос. Я прикусила губу, моя импровизация стремительно становилась похожей на дурную пародию. Меня выручила газета.

– Он выбрал не ту женщину, – сказала я.

Первую страницу газеты украшал портрет Доминика Стросс-Кана, бывшего директора Международного валютного фонда. Стросс-Кана обвиняли в изнасиловании горничной какого-то нью-йоркского отеля.

Сомнений больше не оставалось. Мужчина был теперь убежден, что я хочу его подцепить.

– Вы бы оказались той женщиной? – спросил он и нервно рассмеялся.

Кажется, он был доволен своей репликой. Я протянула руку к окну.

– Это недалеко отсюда – вон там.

Я указывала рукой на «Ареву». Ее здание стоит рядышком с «Хилтоном».

Всего несколько недель назад я страшно боялась, что меня примут за девку из эскорта, и вот теперь изо всех сил пыталась играть эту роль. Человек был теперь на сто процентов уверен, что я собираюсь отвести его в отель. В номер, который используют в течение нескольких часов уставшие или сексуально озабоченные бизнесмены.

Может быть, он пожалеет, что пошел со мной, когда увидит, что мы идем к небоскребу. Но вероятно, и нет.

Может быть, он был возбужден настолько, что требовалось некоторое время, чтобы остудить его пыл. Мужчина закрыл ноутбук и надел пиджак. Я заглянула ему в глаза и увидела в них отчаянную попытку сохранить ясность мыслей, невзирая на охватившее его вожделение. Он огляделся и последовал за мной в твердом убеждении, что хочу затащить его в постель.

Наступил момент, когда надо было охладить его страсть, посеять в его душе сомнение.

– Нам надо будет подняться на верхний этаж. Вам знакомо имя Джованни Аньели, генерального директора «Фиата». Он занимал верхний этаж, там располагалась его квартира!

Мы подошли к стойке администратора, и тут мне стало жалко свою жертву. Теперь я могла успокоиться. Девушка подняла голову и увидела меня. Она изо всех сил постаралась сдержать улыбку, но не смогла. Она встала, отошла в служебное помещение и вернулась оттуда с магнитным пропуском.

– Спасибо, мадам, – коротко поблагодарила я.

Девушка бросила на меня многозначительный взгляд. Она осталась участницей игры. На лбу у мужчины выступил пот. Я подозревала, что сейчас он раздумывает, не поставить ли ему на этом точку.

Звякнул лифт, и мы стали подниматься наверх. Я понимала, что действовать надо быстро и напористо, и протянула ему ключ. Моя рука повисла в воздухе. Мужчина уже не испытывал ни полового возбуждения, ни интереса к продолжению игры. Мне в голову вдруг пришла шальная мысль: не взять ли его за мошонку? Я была в отчаянии, он спрятался в свою скорлупу, и чем дольше мы поднимались, тем меньше становился его интерес. Мы вышли из лифта, и я протянула ему контракт.

– Месье Белливье хочет, чтобы вы прочли это и посмотрели, устраивает ли вас сумма.

Мне удалось снова пробудить у мужчины интерес к происходящему упоминанием о деньгах. Он читал контракт, пока мы шли по коридору. Я остановилась у двери. Ключ я уже передала.

– Это ваша контора.

Он принялся рыться в карманах, и я подумала, какая неловкость возникла бы сейчас, если бы мы на самом деле пришли сюда заниматься сексом. Страсть угасает, когда приходится выворачивать наизнанку карманы, чтобы найти нужный ключ. Он отпер дверь и решительно, с хозяйским видом, вошел в помещение, что вызвало у меня неприятное чувство. Все же это было еще мое помещение, моя контора. Как давно я не была здесь, как давно не любовалась громадой Сакре-Кёр.

– Садитесь и еще раз, внимательно, перечитайте контракт, а я сейчас принесу кофе.

Я не знала, правильно ли поступила, оставив его одного, но тем не менее спустилась по лестнице на один этаж и быстро вернулась в комнату с двумя стаканами кофе. Он сидел на моем стуле, за моим письменным столом и перед моим компьютером. Я воспринимала его как оккупанта. Вероятно, мне никогда больше не доведется смотреть на Париж с такой высоты, с какой я смотрела на него в течение трех, так быстро промелькнувших недель. Теперь этот человек будет жить моей жизнью – жизнью, которая, впрочем, не была вполне моей. Я взяла ее взаймы у месье Росси, который, в свою очередь, занял ее у кого-то еще. Мужчина обернулся, словно спиной угадав мои мысли.

– Вы успели прочитать контракт?

Он провел ладонью по подбородку. Он явно чувствовал себя обманутым, поняв, что никакого секса не будет. Нельзя сказать, что он был особенно привлекателен и до этого, но теперь поведение его разительно изменилось.

– Да-да, – произнес он наконец. – И это сумма, которую я получу по окончании… проекта, или как это можно назвать?

– Да, разве я вам этого не говорила?

Мне надо было поставить его на место, мне надо было вселить в него неуверенность, чтобы успокоить и привести в чувство. Я получила что хотела. Он, кажется, решил, что его вопрос может оказаться роковым и что он в наказание не получит причитающийся ему гонорар.

– Да, вы правы, но надо быть уверенным во всем, прежде чем подписывать документ.

– Разумеется, – согласилась я и поставила перед ним стакан с кофе.

Он встал, подошел к окну и довольно долго простоял там. Я нисколько не волновалась, потому что была теперь на сто процентов уверена, что он подпишет контракт. Создавалось впечатление, что, стоя у окна, он с чем-то прощается. С путешествием, с другом, с работой.

Я протянула ему ручку, и он поставил под контрактом свою подпись. Необходимость расписаться своим именем давала мне последний шанс держать его в подвешенном состоянии. Я внимательно пригляделась к каракулям росчерка и услышала, как он тяжело сглотнул. Он быстро протянул вперед руку. Этот человек, видимо, привык торговаться. Вероятно, он все же не терял надежды заняться со мной сексом, ради которого он, собственно, и последовал за мной. Однако его остановила мысль о деньгах. Мотив секса был теперь явно неуместен.

– Простите, – сказала я и сделала вид, что мне звонят.

Вышла из помещения в лифтовый холл. Молча помолившись, вернулась.

– Это был месье Белливье.

Мужчина улыбнулся и сел за стол.

– Он просил меня передать вам привет и поблагодарить за то, что вы приняли его предложение. Он также сказал, что ему известно, как вы любите американских писателей, и если вам станет скучно, то в коробке под столом вы найдете книги, которые немного вас развлекут.

Мужчина ничего не ответил. Пусть даже он согласился на это только ради денег, ему все же надо было, видимо, о чем-то подумать.

– Следовательно, гонорар я получу от вас, как мы договаривались?

«Торгашеская твоя душа», – подумала я, напомнив себе, что он пошел со мной только ради секса.

– Все написано в контракте. Есть еще одно условие, но вы наверняка и сами это понимаете. Вы не должны вступать в контакт с другими сотрудниками.

На первый этаж мы спустились молча. В холле стояло несколько мужчин в деловых костюмах. Они разговаривали и громко смеялись. Какая-то пухлая секретарша выбежала в холл, догнала молодого человека и отдала ему забытый в офисе документ. В стороне сплетничала группка женщин. Один мужчина возился с запонками, одновременно разговаривая по телефону. Девушка за стойкой притворилась, что не видит меня.

Я протянула мужчине руку и попрощалась.

* * *

«Какой дурацкий цирк, какой балаган!» – думает Мансебо, оглядывая комнату. Разбитый на три части фен Адели валяется на полу. «Попробуй теперь его починить!» – кричал Тарик Рафаэлю, круша фен перед его носом. Весь ковер засыпан рисовыми зернами. Рафаэль, позорно бежавший из квартиры, в спешке забыл свой телефон. В нем Тарик обнаружил доказательства обоснованности обвинения Мансебо.

А сначала Рафаэль на голубом глазу все отрицал. Как они могли подумать, что он станет подкладывать такую свинью своему лучшему другу! Тарик с деланым спокойствием попросил Рафаэля дать ему свой телефон. После этого спокойствие словно ветром сдуло.

После того как Рафаэль ретировался, Тарик поволок свою жену в мастерскую. Из окна Мансебо видел, как он тащил упиравшуюся Адель через бульвар. О чем они говорили в мастерской, Мансебо не имел ни малейшего представления. Фатима по просьбе Тарика поднялась к себе.

Мансебо сидит за столом один. Стол уставлен яствами на пять персон. Мансебо ест и курит между блюдами. Снизу слышен стук в дверь. Мансебо встает, подходит к окну и смотрит на окно мастерской. Тарик устроился в кресле за конторкой, а Адель сидит напротив него, закрыв лицо руками. Стук раздается еще раз. Должно быть, стучат в дверь магазина. Мансебо тушит в пепельнице сигарету и выходит на лестницу.

Дверь в квартиру Тарика и Адели он оставляет открытой, потому что не знает, есть ли у них с собой ключи. К тому же Рафаэль может вернуться за своим телефоном, или же самому Мансебо потом захочется еще перекусить. Если придут взломщики, то они наверняка приоткроют дверь, увидят, что коллеги нет на месте, и уйдут. Так, во всяком случае, рассуждает Мансебо. Стук повторяется, на этот раз сильнее.

– Да, да, да, я уже иду, – ворчит Мансебо, спускаясь по лестнице.

В темноте светятся ее зеленые глаза. Мансебо впускает в магазин мадам Кэт. Она выглядит утомленной. В руках держит белую картонную коробку, отчего у Мансебо замирает сердце. Сегодня он уже насмотрелся этих коробок.

В последний раз Мансебо выдвигает из-за кассы две скамеечки и ставит их посреди магазина. На противоположной стороне бульвара Тарик кричит на Адель, неистово размахивая руками. Чертов бульвар, думает Мансебо, и в этот момент прорывает мадам Кэт. Она начинает плакать.

После нескольких попыток успокоить женщину, обняв ее за плечи и говоря, что все будет хорошо, Мансебо решает дать мадам Кэт выплакаться. Мадам Кэт утыкается в плечо Мансебо, и тут крышка коробки соскальзывает, и он видит внутри тельце мертвой птички. Это та самая птичка, которая разбилась о стекло двери магазина. Мансебо не знает, почему он в этом так уверен. Он слегка отстраняется от мадам Кэт. У нее под мышкой труп, и это должно что-то значить. В мафиозных группировках, как слышал Мансебо, трупы животных посылают в тех случаях, когда хотят дать понять адресату, что расплата близка. Не стоит забывать, что он в принципе совершенно не знает эту женщину.

– Мадам Белливье, что у вас в коробке?

Мансебо очень горд собой. Пусть даже она попытается его убить, но, во всяком случае, этим изящным замечанием он дал ей понять, что знает ее настоящее имя.

– Ой, простите. Это птичка. Я нашла бедняжку на тротуаре у вашего магазина. Это было довольно давно.

Сначала держала ее на подоконнике, но она мешала мужу работать, и тогда я положила ее в морозильник. Конечно, не самое подходящее место для несчастной мертвой птички, но у меня не было времени ее похоронить. И вот я решила сделать это сегодня вечером. Наверное, это будет символично, ведь одновременно я похороню и всю эту историю.

Мансебо успокаивается, понимая, что его предположение насчет мафии не подтвердилось, но он разочарован, потому что она никак не отреагировала на то, что он назвал ее настоящую фамилию.

– Я получила ваш отчет и зашла поблагодарить вас. Вы хорошо работали.

– Я не знаю, чем смог вам помочь…

– Но вы же сделали все, о чем я вас просила. По крайней мере, я теперь знаю, что эта женщина никогда не приходила в мой дом. Все-таки, несмотря ни на что, он сохранил уважение ко мне.

– Вы все еще думаете, что муж неверен вам?

Мадам Белливье грустно смотрит на Мансебо.

– Я не думаю, я знаю.

Мансебо убежден, что мадам Кэт сейчас сошлется в качестве доказательства на женскую интуицию или на странное поведение мужа. То есть на то, что не примут во внимание ни в одном суде. Однако вместо этого мадам Кэт сует руку в карман черного платья без рукавов.

– Будьте добры, подержите, пожалуйста, – говорит она, протягивая Мансебо коробку.

Мансебо неохотно берет коробку и держит ее на расстоянии. От коробки пахнет мертвечиной. Тем временем мадам Белливье достает из кармана два листка бумаги.

– Это два платежных документа. Я нашла их в бумагах мужа. Он купил виноградник в долях со своей любовницей. Кроме того, он покупал цветы. Три недели подряд каждый день он покупал цветы для нее. Это я называю ухаживанием.

Мадам Белливье показывает тонким пальцем сумму, уплаченную за доставку цветов.

– Я пошла в тот цветочный магазин узнать, нет ли иного объяснения, но все было ясно и очевидно…

Какое невезение, думает Мансебо.

– Что вы будете теперь делать, мадам?

Мадам Белливье некоторое время смотрит прямо перед собой, а потом пожимает плечами.

– Не знаю. Уверена только, что не могу больше находиться здесь. Но не знаю, куда мне идти и что делать.

«Так же, как я», – думает Мансебо, но ничего не говорит, хотя его так и подмывает рассказать и свою историю.

– Теперь я могу взять коробку.

Мансебо до того потрясен доказательствами, которые добыла эта женщина, что забыл о коробке с птичкой.

– Да, сейчас я пойду и похороню ее.

Мадам Белливье делает попытку улыбнуться.

– Я составлю вам компанию, – говорит Мансебо.

Он забирает сумку из хозяйственного чулана и в последний раз запирает свой магазин. Мансебо и мадам Белливье выходят на бульвар и видят на горизонте Сакре-Кёр. Впервые за много лет Мансебо признается сам себе, что его лавка находится отнюдь не у подножия Монмартра.

* * *

Последнее предложение дневника Юдифи я перечитываю дважды. Здесь мне совершенно не хочется ставить точку. Теперь я понимаю, что передо мной уникальный материал. Я аккуратно закрываю дневник и оглядываю кафе. С каким нетерпением я ждала этого дня. Казалось, все было впереди. Но теперь я ощущаю лишь пустоту и печаль. Однако я вспоминаю своего соседа, который поставил точку не по собственной воле, собираю свои вещи и выхожу из кафе.

На вентиляционной решетке метро, свернувшись калачиком, лежит бездомный. Матрац его составлен из нескольких войлочных одеял, между которыми засунута бутылка вина. Выглядит это как пародия принцессы на горошине. Ноги бездомного обуты в огромные, не по размеру, ботинки, а из полуоткрытого рта на щеку стекает струйка слюны. Рядом с этим человеком лежит собачий поводок. Однако никакой собаки рядом не видно. В поисках щенка я приоткрываю коробку с золотой надписью на крышке и вижу внутри свежий шоколадный эклер. Печаль покидает меня. Жизнь продолжается.

•

Из пепельницы к потолку поднимается тонкая струйка дыма. Дым идет всякий раз, когда Мансебо оставляет сигарету лежать в пепельнице, предоставляя ей погаснуть самой. Ему нравится сидеть и смотреть на дым, который, извиваясь, поднимается к потолку закрытой комнаты.

Вокруг тяжелого мраморного стола стоят три больших коричневых кожаных кресла. Жалюзи опущены, но их планки повернуты так, что беспощадный солнечный свет проникает в комнату.

В окне высится громада Сакре-Кёр. Рядом с пепельницей, на мраморном столе, стоит маленькая черная машинка, которую можно принять за устаревший электронный калькулятор. Однако эта машинка не умеет считать, но зато она может распознавать фальшивые купюры. Красный индикатор редко мигает, машинка готова принять в свое чрево захватанные, замусоленные деньги, чтобы определить их подлинность. Рядом с машинкой лежит бинокль.

Звонит телефон. Кому-то в этом мире нужна его помощь. Мансебо так и подмывает броситься к телефону, чтобы ответить, но он выжидает, чтобы потенциальный клиент не решил, что ему нечего делать. Пусть думает, что Мансебо занят трудным делом. Интересно, с чем будет связано новое поручение – с подозрением на темные махинации, с сомнением в супружеской верности, с исчезновением человека…