Текст книги "Trust. Опека"

Глава 26

Цюрих

Воскресенье, ближе к полудню

Улица, на которой располагалась Финакорп, была абсолютно пустынна. Руди позвонил в дверь и обернулся к Эрику с Алекс.

– Слышали бы вы его реакцию, когда я сказал, что по горло сыт Шмидтом и хочу в обход Финакорпа поручить управление счетом ему, Пехлянеру, лично. Что означает: весь гонорар он положит себе в карман.

Руди позвонил еще раз и стал ждать.

– Вы бы отказались от двух миллионов долларов в год?

Пехлянер открыл дверь, взглянул удивленно и отступил на шаг. Он явно не ожидал, что придут трое.

– Не беспокойтесь, они со мной. – Руди вошел и кивнул Алекс и Эрику, чтобы те проходили. – Это мои помощники. Надеюсь, вы не против их присутствия?

– Как пожелаете, господин Тоблер. – Пехлянер завел их внутрь и тщательно запер за ними дверь. Алекс отметила, что он дважды повернул ключ.

– Спасибо, что согласились встретиться с нами так быстро. – Руди направился в конференц-зал. – Потому что, как я уже говорил, сегодня днем я уезжаю в командировку…

Руди снова был на коне – так или иначе, он получал то, что хотел.

– Прежде чем я назначу вас своим единственным управляющим, – сказал он Пехлянеру, – мне необходима кое-какая информация, чтобы привести счет в порядок – до того, как передать его в ваши руки.

Когда они проходили мимо биржевого зала, Алекс заглянула внутрь. Под потолком висело несколько мониторов. Один из них, слева, она тут же узнала – он был постоянно подсоединен к цюрихскому банку «Гельвеция». Алекс также заметила, что биржевой зал заставлен толстыми скоросшивателями, совсем как в кабинете Джеффа Нортона из «Молли бразерс», на корешке каждой папки написан номер счета. Только здесь на папках не были указаны имена.

– Прежде всего, – указал Руди на биржевой зал, – я хочу просмотреть те документы, которые вы показывали мне на прошлой неделе. Помните, выписки из счета и информация о сделках за прошлый год? Мне нужно знать, сколько денег на счету, прежде чем передать его вам.

– Конечно. – Пехлянер быстро прошел к дальней стене зала и стал искать папку. – Странно. – Он положил руку на пустую полку. – Здесь ничего нет.

Подошла Алекс и сама взглянула. Все номера счетов шли по порядку, но полка, где должны были бы стоять папки с документами, касающимися счета Руди, была пустой.

– Должно быть, он забрал их с собой. – Пехлянер просмотрел документы на столе Шмидта. – Хотя непонятно зачем? Мы никогда не выносим ничего отсюда.

– А что с документами из архива? – спросил Руди. – Может быть, вы покажете самые свежие оттуда?

На этот раз Пехлянер повел всю компанию в подвал. Несомненно, когда на кону два миллиона, обычными правилами безопасности можно пренебречь. Он все обыскал, но папок с документами по счету Тоблера нигде не было. Ни одной. От счета не осталось и следа.

– Не понимаю, – растерянно проговорил Пехлянер, провожая всю троицу наверх. – Зачем Макс все забрал? Думаете, он понял, что вы намерены передать управление счетом мне?

– Уверен, что не поэтому. – Руди нахмурил брови. – Откуда ему знать?

Когда они поднялись на верхнюю ступеньку, Руди обнял Алекс.

– Ну, что теперь предпримем?

– Понятия не имею.

– У нас всегда остается компьютер, – указал Эрик на биржевой зал. – Тут компьютер круглосуточно подключен к Интернету, верно? Даже в выходные?

Эрик подошел и сел за машину. Он пошевелил мышкой – экран загорелся, затем перевел курсор в поле доступа к цюрихскому банку «Гельвеция». Двойной щелчок мышкой.

Экран вновь вспыхнул, посредине – небольшой прямоугольник. Над ним слова: «Введите пароль». Эрик обернулся к Пехлянеру:

– Какой у вас код доступа?

– Гм… банк просит, чтобы мы не разглашали информацию. Это только для нашего внутреннего пользования, чтобы проверять балансы и операции по тем счетами, которыми мы управляем.

– Отлично. – Эрик отодвинулся. – Введите пароль сами. Обещаю не подглядывать.

– Может, мне не стоит этого делать? – Пехлянер сел за компьютер.

– Еще как стоит, – возразил Руди. – В конце концов, я владелец счета. И я даю вам распоряжение показать все операции с моим счетом. Конечно, если я имею на это право, а я его имею.

– Думаю, что имеете. – Пехлянер набрал код. Внезапно появились новое поле: «Номер счета».

Снова за компьютер сел Эрик и впечатал номер, который дала Алекс: 230-SB2495. 880-O1L.

Вдруг компьютер ожил. Экран заполнился длинным списком операций и балансов.

– Вот оно. Мы в Сети.

– Гм… а можно нам сделать кофе? – попросил Руди.

Пехлянер встал.

– Думаю, можно.

– У вас есть эспрессо? – поинтересовался Руди.

– Да, но это займет время. Придется включать кофеварку.

– Не страшно, мы подождем. Кто что будет?

Как только Пехлянер вышел, Руди стал вглядываться в цифры.

– Мы можем получить нужную нам информацию?

– Конечно. – Эрик начал что-то набирать. – Я распечатываю все переводы денег за последние шесть месяцев. – Его пальцы прямо порхали над клавиатурой. – Они печатаются в обратном порядке, но тут есть все необходимое. – Он нажал на кнопку, и ожил принтер в углу комнаты.

– Получилось! – Руди похлопал Эрика по спине. – Ты герой!

– Да ладно. – Эрик пожал плечами. – Любой «чайник» сумел бы справиться.

Алекс подошла к принтеру и вытащила первую страницу.

– Почему ты печатаешь по одной? – спросила она.

– Потому что так быстрее. В противном случае пришлось бы обращаться к системе учета Финакорпа, Пехлянер взбесится. – Он оглянулся на дверь. – Не волнуйтесь, это не долго. Почти все интересующие нас операции пришлись на конец июля. Я видел на экране. Через минутку мы их распечатаем. После июля было совсем немного – в основном переводы денег по телефону, совершенные Магдой на прошлой неделе.

– Ну вот и последняя. – Алекс подняла вверх выписку о переводе. – Она перевела деньги в прошлую пятницу, как раз перед закрытием нью-йоркского филиала.

– Кому?

– Себе. Пять тысяч долларов на местный счет.

– Это все? – спросил Руди. – И что можно купить на эти пять тысяч?

– Многое – принимая во внимание, что большую часть жизнь ты жил на гроши. Вы бы не поверили. – Алекс вытащила последнюю страничку и стала читать.

– Нельзя ли поскорее? – поторопил ее Руди. – Вдруг Пехлянер вернется и поймает нас с поличным?

– Не волнуйся. – Эрик был занят кнопкой быстрого набора на телефоне. – Мы делаем как раз то, что и собирались, – добываем всю информацию, касающуюся твоего счета.

– Ты хочешь сказать – счета Магды. Или счета покойной Магды… Интересно, кому он принадлежит сейчас?

Алекс оторвалась от чтения.

– Она говорила, что все завещает котам.

– Шутишь?! – вскричал Руди.

– Магда не знала, что у нее есть деньги.

– Такое возможно только в Америке. – Эрик продолжал забавляться телефоном. – Поскольку счет в Швейцарии, сейчас работают европейские законы: деньги получит ее семья.

– Но у нее нет семьи. – Алекс начала изучать следующую распечатку. – Если только…

– Ого, проверь этот номер, – указал Эрик на одну из кнопок телефона Шмидта. – Говорят, это номер Мигеля Циннера в гостинице «Ритц».

– Вероятно, он сейчас там. – Алекс продолжала изучать выписки об операциях. – Где находится Нион?

– Возле Женевы, а что? – Руди подошел, посмотрел на экран.

– Тут сказано, что в прошлую пятницу Магда перечислила двадцать тысяч долларов на какой-то счет в банке «Креди Сюисс» в H ионе.

– Это небольшой городок, расположенный на берегу озера. – Руди перегнулся через плечо Алекс и стал читать. – Кто этот счастливчик?

Алекс прочла две строчки: «Перевод по телефону от Магды Раймер, Нью-Йорк – Симону Аладару, Нион». Номер счета был еще длиннее, чем номера счетов в банке «Гельвеция».

– Симону Аладару? – Руди выхватил документ из рук Алекс и внимательно прочел. – Это венгерское имя, верно? Имя и фамилия пишутся в другой последовательности. – Руди попытался картавить, подобно Шандору: – Знаете, Алекс, здесь так не принято. В венгерском языке сначала пишется фамилия, а потом имя. Кстати, и говорить следует Симон Аладар, а не Аладар Симон.

От слов Руди у Алекс мурашки побежали по спине. В голове вспыхнули слова Магды: «Она тоже оплакивает родных». Разве не так она сказала, когда бродила по воде фонтана в Нью-Йорке?

– Мне кое-что пришло в голову. – Алекс повернулась к Эрику. – Аладар – это имя отца Магды, так?

– И что же?

– Возможно, Магда не последняя живая наследница.

– Правда? – воскликнул Руди. – Думаешь, что есть другой владелец моего счета? Фантастика! Мы могли бы вернуться в банк «Гельвеция»…

Тут как раз вошел Пехлянер с кофе на подносе.

– Какой новый владелец? – переспросил он.

Руди побелел.

– Мы только что рассуждали о том, кто унаследует мой счет, когда я умру…

– Вы сказали, что, возможно, есть другой владелец счета. – Пехлянер подошел к Руди и взял документы у него из рук. – Я хочу знать, в чем тут дело! – он быстро просмотрел документы. – Кто такая Магда Раймер? – разозлился он.

– Никто, – ответил Руди. – Просто старушка. Честно говоря, это не ваше дело.

– Вы обманули меня! – Пехлянер повернулся к Алекс. – Вы все.

Он выхватил распечатки у нее из рук. Вверху странички Алекс заметила имя: Магда Раймер. Внезапно Алекс с ужасом поняла, что имя Магды стояло в распоряжении о переводе денег Аладару Симону в Нион, там была указана ее фамилия по мужу – фамилия, под которой она значится в телефонном справочнике Нью-Йорка. Любой, кто имел доступ к компьютеру – даже Шмидт, – мог узнать, кто она. Мог ее найти.

– Убирайтесь! – закричал Пехлянер. – Я требую, чтобы вы все покинули мой кабинет. Немедленно!

Глава 27

Нион

Воскресенье, день

Серебристый телефон тихо вибрировал в руке Алекс. Она взглянула на дисплей. Звонил Эрик.

– Что случилось? – спросил он. – Ты сейчас где?

– Еще в поезде. Вот-вот прибудем в Нион.

– Ты уверена, что нам не нужно приезжать к тебе?

– Уверена, – в сотый раз повторила она то, что говорила Руди в Цюрихе. – Я должна разобраться сама.

Она не хотела, чтобы кто-нибудь посторонний присутствовал при этой встрече. Особенно, если дело касалось предположительно еще одного члена семьи Коган.

Как и договаривались, Аладар встречал ее на станции. Выглядел он взволнованным. Он легко согласился на встречу с ней, как только Алекс упомянула имя Магды.

Подойдя к Алекс, он робко улыбнулся и протянул руку. На нем был почти такой же костюм, как на Шандоре в Будапеште, только совершенно измятый, словно Аладар спал в нем. Ко всему прочему две пуговицы на рубашке были застегнуты неправильно, а галстук был в пятнах.

– Вы не против, если мы прокатимся на катере? Нам лучше поговорить не здесь. – Аладар указал на один из стареньких пароходиков, бороздивших Женевское озеро. – В такой чудесный день мы сможем увидеть Альпы во всей красе.

Они пошли к причалу и сели на первый же пароход.

– Видите? Это Монблан. – Аладар указал рукой вперед, когда пароходик с гребным колесом отчалил от швейцарского

берега и поплыл к Эвиану, к французскому берегу. – Его высота 4807 метров. Самая высокая вершина в Европе.

– Господин Симон, мне нужно вам кое-что сказать.

– Зовите меня Аладар.

– Так же, как и вашего отца? – спросила Алекс.

Он кивнул.

– Кто рассказал вам обо мне? Магда?

– Она пыталась, но я не сумела тогда понять, о чем она говорит.

– Знаете, для них это было непросто. Семья моего отца – его официальная семья – никогда не признавала меня. Видите ли, его жена – женщина из высшего общества, из Блауэров. Такой как я – думаю, вы меня понимаете, – был им как кость в горле. Отец был очень добр к нам с мамой. Он дал мне все, что я только мог пожелать, – все, за исключением фамилии Коган.

– Но свое имя он вам все-таки дал?

– Да. Хотя мама была против этого.

– Почему?

– Никто не называет детей в честь живых родственников. По крайней мере, у евреев так не принято. Считается, что это не принесет удачи. – Он обернулся к Алекс и улыбнулся. – Но ради меня отец сделал исключение. Он говорил, что я его любимец. Хотя я знал, что больше всех он любит Магду, она была его маленькой принцессой.

Он вновь перевел взгляд на горы. Вершины сияли в ярких лучах солнца, начинавшего клониться к горизонту.

– Удивительно. Я никогда не мог понять, почему он допустил, чтобы я уехал в трудовой лагерь, а его законный сын остался в Будапеште. Это не имело смысла. Интересно, понимал ли он, что, оставляя сына возле себя, он обрекал его на смерть. А мне дарил жизнь – позволяя фашистам увезти меня в лагерь.

Длинные седые волосы Аладара развевались на ветру.

– Впрочем нет худа без добра: трудовые лагеря в Югославии ничто в сравнении с концлагерями, где окончили жизнь большинство оставшихся в Будапеште евреев. – Он глубоко вздохнул. – Конечно, охрана обращалась с нами по-скотски.

Но близился уже конец войны, приход союзников был делом времени.

Подходя к французскому берегу, пароход дал гудок.

– Меня всегда забавляло, как Геббельсу удавалось так перевирать новости, чтобы они выглядели не такими пугающими, – продолжал Аладар. – Он назвал день высадки, 6 июня 1944 года, «последней отчаянной попыткой поверженных союзников». Но всем было понятно, что нацисты уже проиграли, их поражение не за горами. Мы видели американские и английские бомбардировщики в небе над Югославией, они летели бомбить нефтяные месторождения в Румынии. И это вселяло надежду. Мы знали, что помощь близко.

Алекс вспомнила, как обрадовалась Анна Франк, когда началось наступление союзников: «6 июня 1944 года. День высадки. Наступление началось». Вспомнила, как прочла об этой дате с Марко в доме-музее Анны Франк ровно восемь дней назад.

– Аладар, мне необходимо вам кое-что сообщить.

Он продолжал рассказывать.

– Советские освободители ничем не отличались от фашистов. Где бы они ни появлялись – особенно в маленьких городках, – они сразу насиловали молодых женщин. Когда русские освобождали Венгрию, двигаясь в Германию – осенью 1944-го, кажется, вот тогда я начал свой долгий путь домой. Слава Господу, в Швейцарии мне дали статус беженца. Так я и прожил все эти годы. Германское правительство ежемесячно выплачивает мне пенсию. – Он на минуту замолчал. – В качестве компенсации за то, что они со мной сделали.

«Когда ты ему скажешь? – задавалась вопросом Алекс. – Когда ты скажешь, что больше у него никого нет в целом свете?»

– Видите? – указал он на один из заснеженных пиков, возвышающихся над портом Эвиан. – Дан-дю-Миди, высотой 3257 метров. А вон там Дан-Бланш, 4356 метров.

– Ваш отец знал высоту каждой вершины в Альпах. Это правда?

– Правда. Он и меня научил. – В его глазах мелькнула печаль. – Откуда вы знаете?

– Магда упоминала об этом в своей «Устной истории». Вы когда-нибудь слышали о ней?

– А где она хранится?

– В Нью-Йорке. В Колумбийском университете.

– Я никогда не был в Америке, а Магда так и не вернулась в Европу. Хотя и посылала мне деньги. Понимаете, я не мог работать. После лагеря мне пришлось весь обратный путь до самого Будапешта проделать пешком. Я не знал, живы ли мои родители. Соседи сказали, что маму немцы увезли в Аушвиц. Она так и не вернулась. – Он тяжело вздохнул. – Тогда я пошел по адресу, где жил отец, – улица Андраши. Там уже жили другие люди. Мне рассказали, что отец погиб от рук фашистов – венгерских фашистов, а его жена и дети умерли в концлагере. Думаю, никто и не догадывался, что Магда выжила. Я и сам узнал об этом позже, когда она позвонила из Нью-Йорка. Через наших общих друзей она выяснила, что я пережил войну. Мы остались единственными родными людьми.

– У вас никогда не было своей семьи?

– Знаю, почему вы об этом спрашиваете. – Аладар повернулся к Алекс. – Магда сообщила мне об опекунском счете. Не могу поверить, что он все время находился тут, менее чем в трех часах езды. Если бы я знал… Потребовал бы свою долю. В конце концов, я тоже сын Аладара Когана. В своем завещании он назвал меня законным наследником – наравне с Маг-дой и Иштваном. К сожалению, когда отец умер, когда умерла его жена, началась такая неразбериха. Мы никогда не думали, что осталось столько денег, что фашистам не удалось наложить на них лапу.

– Возможно, вам интересно прочитать вот это. – Алекс достала договор, подписанный отцом Аладара и Рудольфом Тоблером. Она показала Аладару последнюю строчку второго абзаца: «В случае их смерти средства на счету подлежат разделу в равных долях между всеми их детьми».

Алекс передала ему письмо.

– Думаю, он имел в виду вас.

– Я тоже так думаю. – Аладар не сводил глаз с письма. – Мой отец был хорошим человеком. Уверен, он одобрил бы то, как мы собираемся распорядиться деньгами. Свою жизнь уже

поздно менять, но кое-что мы можем сделать, чтобы больше ни с кем не повторилось то, что случилось с нами.

– О чем вы?

– Неужели Магда вам не рассказала? Мы хотим основать фонд, чтобы помочь детям получать образование. Попытка положить конец дискриминации.

– Магда изменила свое завещание? – удивилась Алекс.

– Конечно. – Аладар присел рядом с Алекс. – Вы же не думаете, что она оставила бы четыреста миллионов долларов своим котам? – Он улыбнулся. – Еще она попросила меня в случае ее внезапной кончины передать колье ее матери женщине, которая нас нашла. Полагаю, она имела в виду вас.

– Какое колье?

– Кажется, любимое украшение ее матери. Она надевала его на бал в Будапеште, когда впервые вышла в свет с моим отцом. В нем несколько крупных бриллиантов. Видимо, Магда хотела, чтобы оно принадлежало вам.

– Сделайте мне одолжение, – попросила Алекс. Она достала листок бумаги и написала фамилию и адрес Жужи в Будапеште. – Давайте отдадим колье ей. Жужи оно действительно нужно. Еще я вышлю ей немного денег. На лечение и остальное, что там ей понадобится.

– Но разве этим колье распоряжается не Магда? – Он посмотрел Алекс прямо в глаза.

Она молчала.

– В чем дело?

Алекс взяла его за руку.

– Аладар, мне нужно вам кое-что сказать.

У него на глаза навернулись слезы.

– Она умерла? Да?

– Мне очень жаль.

Он не шевелился.

– Это случилось в выходные. Ее… мы точно не знаем, что произошло. Полиция считает, что это несчастный случай. Но если это не так, обещаю, я найду виновных…

– Почему тот человек не помог ей? Разве не этим он должен заниматься?

– Какой человек?

– Тот человек из Швейцарии – ее банкир. Он сказал, что обо всем позаботится.

– Какой банкир?

– Она же называла его имя. Как же его звать? Шмидт, кажется.

– Макс Шмидт? Из Финакорпа? Он встречался с Магдой в субботу? Шмидт был в Нью-Йорке?

Аладар утвердительно кивнул.

– Он сказал, что приехал помочь ей. Магда ответила, что сначала свяжется с женщиной, которая… – Он прищурился. – Думаю, она имела в виду вас. Но Магда не смогла вас найти, вы уже выехали из гостиницы.

– Боже!

– После этого она не звонила.

Пароход прибыл в гавань Эвиана и дал три длинных гудка. Тогда завибрировал телефон Алекс. Она посмотрела на экран – звонили из Бразилии. Алекс тут же ответила.

– Марко?

– Нет, это Дигу. Мне дал ваш номер Тоблер, ну, тот парень, которому должен был звонить Марко в случае чего.

– Что произошло? С Марко все в порядке?

– Не совсем. Его арестовали два дня назад. Я тут же прилетел, когда узнал. Его взяли в аэропорту с несколькими килограммами кокаина.

– Это бред!

– Конечно, бред. Предлог, чтобы задержать его, пока не решат, что делать дальше.

– Как он?

– Жив, но едва дышит. Его здорово избили. – Дигу помолчал. – Алекс, не знаю, сколько он еще продержится. Вы и представить себе не можете, что это такое. Я только что от него – просто ужас.

– Что он сказал?

– Ничего. Он ничего не говорил, только попросил позвонить вам. Вы знаете, что делать.

Глава 28

Париж

Воскресенье, ближе к вечеру

Четыре часа в скоростном экспрессе из Эвиана в Париж были самыми долгими в жизни Алекс. Большую часть времени она изучала документы, которые Эрик создал в ее ноутбуке. Каким-то образом ему удалось упорядочить ворох информации, которую она накопала в компьютере де Сузы в Бразилии.

В конце концов она стала понимать, что происходит. То, что начиналось как простое уклонение от уплаты налогов Мигелем Циннером, в итоге превратилось в доходное предприятие. Губернатору штата тоже требовалось отмыть не один миллион, а как лучше это сделать, если не через огромный счет в швейцарском банке, за которым никто не следит?

За небольшой процент от сделок Макс Шмидт согласился закрывать глаза на то, что де Суза регулярно пропускал деньги Циннера и губернатора через счет Тоблера, ведь уклонение от уплаты налогов не считается в Швейцарии преступлением. Даже если бы Шмидт потерял работу, он уже скопил многомиллионное состояние на офшорных счетах на Каймановых островах.

Несколько сот миллионов долларов – и никакого контроля, не считая старика, который обращал внимание лишь на последнюю строчку – «всего». Опекунский счет Когана был лакомым кусочком. А де Суза тем временем в конце каждого квартала забирал свои деньги, и никто не подозревал, что происходит на самом деле.

Деньги переводили на Кипр и вкладывали в качестве инвестиций в липовые фонды, которые преступники использовали для того, чтобы получить обратно свои денежки «чистыми». Фиктивные сделки, липовые инвестиции, подложные потери – как это ни называй. Преступники всегда знали, как отмыть грязные деньги и положить их в карманы Мигеля Циннера и губернатора. Они даже нашли способ вернуть деньги некоторым ближайшим друзьям губернатора, а те, в свою очередь, были необычайно щедры во время его предвыборных кампаний. Преступники организовали еще один фонд на Кипре, проворачивая успешные операции по отмыванию денег и покрывая таким путем дополнительные расходы.

Каждые три месяца несколько миллионов долларов проходили через эти два фонда: восемьдесят процентов через основной и двадцать через дополнительный. Квартал за кварталом, год за годом. Более ста миллионов долларов ежегодно.

Но все равно это не давало мотива. Зачем было убивать, чтобы прикрыть банальное уклонение от уплаты налогов? Как говорил Дигу: коррумпированных бизнесменов и политиков в Бразилии как собак нерезаных. Должна быть еще причина. Но какая? Хоть убей, Алекс не могла понять.

Поезд замедлил ход, прибывая на Лионский вокзал. Как только поезд остановился, Алекс выпрыгнула из вагона и побежала к выходу.

Что она им скажет? В ее руках лишь набор цифр. Как она заставит Циннера отпустить Марко, если у нее нет против них козыря? Но если сейчас ничего не предпринять, Марко погибнет.

На стоянке такси была длинная очередь, и она совсем не двигалась. Алекс прошла в начало очереди и увидела, что люди всяческими путями (перелезая через маленькие металлические ворота) стараются стать первыми. Люди в очереди молчали. Очевидно, во Франции, как и в Бразилии, жульничество – обычная вещь.

Она отворила ворота и забралась в первую же машину, в «мерседес».

– Гостиница «Ритц», – громко назвала она адрес. – И побыстрее.

Машина помчалась по мосту через реку – как объяснил водитель, чтобы не попасть в пробки. Когда они оказались на правом берегу, он стремительно понесся по темному туннелю.

– Впереди гостиница «Ритц».

На обочине дороги Алекс заметила небольшой могильный холмик с цветами. Водитель промычал что-то вроде «лей-ди-ди» и приподнял шляпу.

Они уже почти подъехали к гостинице, и Алекс только тогда поняла, на что он указывал: место, где разбилась принцесса Диана – леди Ди, как он назвал ее.

Взвизгнув шинами по брусчатке, такси пронеслось по площади перед гостиницей. Алекс думала о принцессе Диане: в тот вечер она ехала по этой же площади навстречу смерти, за рулем сидел пьяный, обколотый шофер – шофер, которому она доверяла, думая, что он доставит ее домой целой и невредимой. Несмотря на все деньги и мирскую славу, Диану угробил безответственный водитель.

Тут Алекс осенило! То же самое произошло и с Циннером. Вся информация была в ее ноутбуке. Ей лишь нужно было присмотреться к цифрам.

Водитель затормозил перед входом в гостиницу, но Алекс попросила его подождать, а сама вытащила компьютер, быстро просмотрела таблицы, изучила цифры. На этот раз она знала, что искать.

Алекс стремительно подошла к конторке.

– У меня встреча с господином Циннером, – доверительно сообщила она консьержу.

– Как вас представить?

– Скажите, что пришла Магда Коган.

Консьерж что-то коротко сказал по-французски по телефону, затем обернулся к Алекс.

– Он просит вас подняться. Вам надо воспользоваться одним из частных лифтов. – Он указал на длинный коридор слева от нее, который уходил в глубь гостиницы. – Это за баром Хемингуэя.

Пока скрипучий деревянный лифт с позолотой поднимал ее на этаж, где располагался номер Циннера, Алекс рассматривала себя в мутном старинном зеркале. Она выглядела изможденной, усталой и напутанной – такую преступники не станут слушать.

Она шла по узкому коридорчику к маленькой, плохо освещенной нише в конце. Стены по обеим сторонам двери были украшены фресками с изображениями зеленых полей, пасущихся на них коров, овец – мирных пасторальных пейзажей.

Алекс несколько раз глубоко вздохнула, надавила на звонок, отошла назад и стала ждать. Она чувствовала, как колотится ее сердце. «Будь решительной», – приказала она себе.

Дверь открыл огромный лысый мужчина. Алекс тут же узнала его по интернетовским снимкам. Мигель Циннер был именно таким, каким его описывал Дигу, – громадным. Когда он протянул Алекс руку, в неярком свете сверкнули его гигантские золотые часы.

– Вот Dia, Senhora. – Он крепко пожал ей руку. – Для меня большая неожиданность видеть вас.

Рука Алекс полностью скрылась в ручище Мигеля.

– Слышал, с вами в Нью-Йорке произошел несчастный случай.

– Можно войти? У меня есть к вам предложение.

– Прошу. – Он провел Алекс в номер и запер за ней дверь. – В конце концов, я деловой человек.

Он плохо говорил по-английски, но, по мнению Алекс, вполне мог понять, что она хочет ему сказать. Она села на старинный диван, у позолоченного кофейного столика, и вытащила свой ноутбук.

– Кстати, мое имя не Магда Коган.

– Я думал, что…

– Меня зовут Алекс Пейтон. – Она открыла ноутбук. – Тут есть кое-какие цифры, и я хочу, чтобы вы на них посмотрели.

Она щелкнула мышкой и открыла таблицы. Циннер сел рядом с ней и закурил длинную сигару.

– Полагаю, большую часть из этого вы сможете понять. – Алекс открыла вторую таблицу. – Мы приготовили для вас краткую сводку, чтобы было проще. Вот, взгляните.

Циннер попыхивал сигарой, пока Алекс знакомила его с документами, которые подготовил Эрик. Спустя несколько минут он встал и подошел к стеклянной двери, ведущей на огромную террасу. На заднем плане Алекс разглядела Эйфелеву башню. Не говоря ни слова, он открыл дверь и вышел на террасу. Постоял там пару минут, молча покурил, глядя на крыши парижских домов.

«Почему он молчит? – удивилась Алекс. – Неужели он не понял, что обязан выслушать меня сейчас же?»

Внезапно Циннер зашел обратно, потянул Алекс за руку, чтобы она встала из-за компьютера, и повел к маленькой двери в гостиной.

– Я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились. – Он открыл дверь. – Ну, вперед.

Алекс заупрямилась.

– Хочу, чтобы вы знали – я сняла копии со всего, что только что вам показала. Если со мной что-либо случится, мои партнеры…

– Не беспокойтесь, – улыбнулся он, подталкивая ее к двери. – Можете мне доверять.

Он завел Алекс в номер, практически такой же, как и его собственный, – старинная мебель, мягкое освещение, гобелены на стенах.

Темноволосый мужчина на диване сидел к ней спиной. Он разговаривал с молодой и красивой ярко накрашенной женщиной напротив. В серебряном ведерке на столе лежала бутылка шампанского.

– У меня есть друг, который хочет с вами познакомиться, – прогудел Циннер.

Он толкнул Алекс вперед и закрыл за собой дверь. Сидящий на диване человек обернулся. Даже несмотря на шину у него на носу, Алекс тотчас же узнала Жозе де Сузу.

– А ты что здесь, блин, делаешь? – закричал он и попытался встать. Его правая рука, как заметила Алекс, висела плетью, на левой ноге тоже была шина.

Алекс попробовала ускользнуть обратно в дверь, но Циннер преградил ей путь. Он крепко схватил ее за руки и скрутил за спиной.

– Немедленно назад!

– Как, черт возьми, тебе удалось ее найти? – вскричал де Суза. Рубашка у него на груди расстегнулась, так что была видна повязка.

– Собственно говоря, это она меня нашла. И рассказала кое-что интересное. – Английский Циннера, как отметила Алекс, заметно улучшился.

Де Суза полез за пазуху, вытащил револьвер и направил оружие на Алекс. Она попыталась сделать шаг назад.

Циннер достал свой маленький пистолет и приставил его к виску Алекс.

– Теперь я командую парадом!

Свободной рукой он схватил руки Алекс.

– Отлично. – Де Суза спрятал свой револьвер.

Алекс попробовала освободиться от хватки Циннера.

– Вы же говорили, что вам можно доверять! – закричала она.

– Я сказал неправду.

Он подтолкнул ее к противоположному концу стола.

– После того что я вам показала, как вы можете…

– Вы и вправду считаете, что имеете право врываться в мою жизнь, в мой мир и указывать мне, что делать? – фыркнул Циннер.

– Но я вам уже говорила: если со мной что-то случится, у моих друзей есть вся информация, и предупреждаю – они воспользуются ею.

– Заткнись! – Циннер взвел курок. – Мне плевать на то, что ты сказала, мне плевать на твоих друзей.

Де Суза присел на краешек дивана.

– Вот что ты вбила себе в голову, да, детка? – Он зловеще улыбнулся Алекс, блеснув желтыми зубами. – Взять хотя бы твой приход в кафе «Фото» в тот вечер.

Он повернулся к женщине, которая сидела напротив него, и с криком «Пошла прочь!» швырнул на стол несколько купюр по сто евро.

Она схватила деньги и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.

– Да, чудеса Парижа! – Де Суза откинулся назад и улыбнулся. – Знаешь, что Хемингуэй сказал об этом городе? «Когда я думаю о жизни после смерти, действие всегда происходит в гостинице «Ритц» в Париже». – Он опустил руку себе между ног. – Что скажешь, если мы продолжим то, что начали в Сан-Паулу, детка? – Он стал потирать промежность. – Только на этот раз тут нет твоего маленького друга, чтобы мне помешать. Алекс дернулась, но Циннер держал ее как клещами. Она и двинуться не могла, холодное дуло пистолета больно упиралось в правый висок.

– Посмотри, что этот говнюк со мной сделал! – Де Суза поднял здоровой рукой сломанную. – Как там его звали? Марко Феррейра? – Он потянулся за одной из газет, лежащих возле ведерка с шампанским. – Отличное имя. Похоже на итальянское, правда? Для нас так даже проще. Именно такие люди и ассоциируются с мафией и наркоторговлей.

Он передал газету Алекс, чтобы та прочла.

Газета была на португальском. Единственное, что Алекс разобрала: это случилось в субботу, в тот день, когда она покинула Сан-Паулу.

– Слава Богу, федеральная полиция очень хотела схватить его прямо за задницу, пока он не улетел. – Он перевернул газету и показал Алекс снимок внизу первой страницы. – Посмотри на него! Разве он не красавчик?