Текст книги "Новые надежды для мертвецов"

– Ты чего взбеленился, Хок? Это же шутка. Господи, я всего лишь хотел… – Но слова Слейтера оказались обращены к спине Хока, стремительно направлявшегося к дверям.

Глава 16

В воскресенье Хок, как всегда, проснулся в шесть утра, умылся, оделся и поехал в супермаркет. Купив дюжину булочек, пакет молока, упаковку плавленого сыра, три банки тушенки и большую луковицу, которую он решил, потушив, добавить к консервированному мясу, Хок вернулся в отель, вскипятил на плитке воду для растворимого кофе и разбудил девчонок. Затем вышел в коридор, постучался к Эллите и велел ей присоединяться к ним для совместного завтрака.

Когда Санчес спустя пару минут вошла в номер Хока, тот заметил, что Эллита без колготок, а когда она села, заложив ногу за ногу, Хок мельком увидел белые ляжки своей напарницы. Причем не просто белые, а лилейно-белоснежные. Это обстоятельство до такой степени поразило Хока, что он смотрел на ноги Эллиты чуть дольше, чем позволяют приличия. Хок всегда полагал, что у Эллиты, как у истинной латиноамериканки, все тело такого же смуглого цвета, что и ее лицо, шея и руки. Оказалось, что это – элементарный загар. Хок, конечно, был наслышан о том, что кубинцы считают себя белыми, но сам относил их к цветным – эдакой гремучей смеси испанской, карибской и черной кровей. Именно поэтому он спокойно относился к тому, что кубинцы пользовались привилегиями, которыми правительство США наделило при поступлении на работу представителей национальных меньшинств. И хотя в Майами латиносы составляли подавляющее большинство населения, их по-прежнему причисляли к нацменьшинствам. Эллита, безусловно, была кубинкой, но она одновременно, как выяснилось теперь, белая. Это значит, что Эллита, возможно, незаконно воспользовалась привилегиями при продвижении по службе, выдав себя за цветную. Белые ляжки Эллиты оказались для Хока полнейшим откровением. Пожалуй, стоит обсудить это с Биллом Хендерсоном. Может, им стоит внести свои предложения в комиссию по привилегиям. С другой стороны, Эллита, конечно, заслужила быть детективом отдела по расследованию убийств – она ведь до этого семь лет оттрубила диспетчером в управлении. Так что, какая собственно говоря, разница – сейчас стала детективом.

Эллита отодвинув в очереди нескольких белых парней или это произошло бы несколькими годами позже? Абсолютно никакой разницы. Просто Хоку приятно знать, что Эллита белая женщина, хоть и кубинка. Она очень понравилась Хендерсону, да и Хоку Эллита симпатична, так что вряд ли Биллу с Хоком стоит осуждать ее за то, что она воспользовалась лазейкой в бюрократическом механизме и сумела сделать шаг вверх по служебной лестнице чуть раньше других.

Девчонки еще не выходили из спальни. Слышно было, как они возятся в ванной. Эллита размешала кофе и откинулась на спинку стула.

– Я вчера позвонила Патси, Хок, – сказала она. – Твоя бывшая жена согласилась оплатить разговор, так что с ней успела поговорить и Сью Эллен. Патси сказала, что будет ежемесячно высылать девочкам чеки на сорок шесть долларов каждой, потому что она давала девчонкам на карманные расходы по пятьдесят долларов в месяц, а Сью Эллен пожаловалась маме, что ты даешь им только доллар в неделю. В общем, Патси готова компенсировать разницу в сорок шесть долларов.

– Что еще она сказала?

– Она спросила, кто я такая, а я ответила, что ты мой напарник. Но потом трубку взяла Сью Эллен и сказала матери, что мы живем в отеле все вместе. Так что вполне может статься, что у Патси сложилось обо мне превратное мнение.

– Тебя это огорчает?

– Мне плевать на мнение женщины, которая способна бросить своих детей, – сказала Эллита и добавила в кофе еще немного подсластителя.

– Патси, наверное, даже рада тому, что за девчонками приглядывает женщина, но мне искренне жаль, что она может подумать о тебе что-нибудь нехорошее.

Из спальни наконец выползли заспанные сестры. Они сели за стол и налили себе кофе в красные пластмассовые чашки, которые Эллита прихватила с собой из своего номера.

– Пап, неужели обязательно в воскресный день вставать в такую рань? – недовольно буркнула Сью Эллен.

– Там, в пакете, булочки и сыр, – сказал Хок, пропустив мимо ушей вопрос дочери. – Вечером я собираюсь приготовить тушеное мясо, так что сразу купил побольше хлеба, чтобы не ходить лишний раз в магазин… Как ты думаешь, Сью Эллен, твоя мать действительно пришлет вам чеки на сорок шесть долларов?

– Конечно.

– В таком случае, я ссужаю вам по пять долларов, девочки. Вернете мне их, когда получите деньги по чекам. Можешь теперь покупать себе сигареты, Сью Эллен. – Хок протянул девочкам по пятерке.

Эйлина сунула купюру в карман, а потом обмакнула булку в кофе.

– Ну, как твои зубы? – поинтересовался Хок.

– Замечательно, пап. Я так резко вырубилась вчера. По-моему, я вообще не перевернулась с бока на бок, пока спала.

– Вот и хорошо. Но если вдруг зубы снова заболят – а такое иногда бывает, – то попросишь у Эллита таблетку «тайленола». Договорились?

Эйлина молча кивнула и откусила кусок булки.

– А своей матери ты звонила, Эллита? – спросил Хок.

– Три раза. Но к телефону всякий раз подходил отец, и я вешала трубку. В конце концов, я позвонила своей кузине Луизе и попросила ее сообщить маме мои координаты. Я попытаюсь поговорить с мамой в понедельник.

Хок раскрыл свой блокнот и вырвал из него исписанный листок.

– Я съездил вчера вечером в контору и прочитал дело Мэри Роллинз. Вот адрес той женщины из Бока Ратон, – Хок протянул листок Эллите. – Ее зовут Ванда Фридли. Миссис Фридли. Если у тебя нет никаких дел сегодня, то может прокатишься в Бока Ратон вместе с девочками? Поговоришь с миссис Фридли. Она в свое время позвонила в полицию и сообщила, что видела Мэри Роллинз в Делрей-Бич. К миссис Фридли отправился Макгелликот. Беседуя с ним, миссис Фридли изменила показания. Она сказала, будто не уверена в том, что виденная ею девушка – Мэри Роллинз. Записи Макгелликота о том, что женщина враждебно настроена по отношению к мужчинам могут оказаться чистой выдумкой, но может оказаться и так, что Макгелликот прав. Попробуй ее разговорить. Сначала я хотел попросить тебя съездить в Бока Ратон завтра, но мне кажется, что если мы сегодня разберемся с этой миссис Фридли, то в понедельник сможем вернуться к другим «висякам». По крайней мере, мы сможем доложить Бра-унли, что уже работаем над делом Мэри Роллинз. А я съезжу в Кендалл, осмотрю то поле, где нашли шорты и футболку. Конечно, я там ничего не обнаружу, зато будет о чем написать в рапорте майору Браунли… Но я не настаиваю, Эллита. Если не хочешь ехать сегодня в Бока Ратон, то можешь сходить с девочками на пляж. Купить купальник в Майами-Бич – не проблема.

Эллита расхохоталась:

– Хок, у тебя не хватит денег, чтобы заставить меня надеть купальник.

– Почему? – не понял Хок.

Эллита похлопала себя по бедру:

– Целлюлит. Я не ношу бикини, и вообще не хожу на пляж.

– Но я знаю, что ты умеешь плавать. Всем полицейским надо сдать норматив по плаванию при поступлении на службу.

– Я сдала этот норматив. Но потом семь лет не вставала со стула, вот и обросла жирком. Мы съездим в Бока Ратон, Хок. Думаю, успеем вернуться к полудню, так что девочки спокойно успеют сходить на пляж и искупаться. Я пойду с ними и буду наблюдать за Сью Эллен и Эйлиной с волнореза.

– Отлично. А я съезжу посмотрю ту квартиру в Гроув после чего заскочу к женщине, у которой Джерри Хикки снимал комнату. Я нашел ту записку с ее адресом, которую ты оставила вчера на моем столе.

– О чем она может тебе рассказать? – удивилась Эллита.

– Не знаю. Мне просто интересно, где Джерри раздобыл такую кучу денег и героин. Есть в деле Хикки нечто странное, и я пока не считаю возможным закрывать его. Разве тебе не кажется подозрительным, что белый юноша снимает комнату у негритоски в самом сердце черного гетто?

– Нет, не кажется, – улыбнулась Эллита. – Для наркомана это вполне нормально. Кроме того, ты сам собираешься отправить меня жить в Гроув.

– Но это совсем другой случай, – возразил Хок, вспомнив белые ляжки Эллиты. – Тебе за это будут платить по пять долларов в день.

– Может, и Джерри платили?

– Я это выясню. Ладно, девочки, я постараюсь вернуться часам к трем. Если буду задерживаться, то позвоню Эдди Коэну и оставлю ему телефон, по которому меня можно найти. А вечером приготовим тушеное мясо и вместе поужинаем – как вчера. Мне это понравилось. – Хок повернулся к Эйлине и Сью Эллен и сказал строго: – Девочки, Эллита будет находиться на службе, когда вы поедете в Бока Ратон. Так что выполняйте все ее распоряжения. Понятно?

Девочки заверили отца, что будут подчиняться Эллите беспрекословно.

Хок припарковался перед публичной библиотекой Коконат Гроув – единственным более или менее прилично выглядевшим общественным зданием в этом районе. Приземистое здание из камня с деревянным крыльцом, над которым нависли ветви деревьев, казалось выросшим из земли, подобно какому-нибудь овощу. Неподалеку от библиотеки стоял патрульный автомобиль. Молодой полицейский, сидевший в нем, был так поглощен разглядыванием картинок в журнале «Пентхауз», что заметил Хока только тогда, когда тот похлопал патрульного по плечу.

– Откройте заднюю дверцу, офицер. – Хок показал полицейскому свой жетон. – Я сержант Мозли. Отдел по расследованию убийств.

Патрульный поднял предохранительную кнопку двери, и Хок скользнул на заднее сиденье. Патрульный взял свою фуражку с соседнего сиденья, нахлобучил ее на голову и сунул журнал под сиденье.

– В чем дело, сержант? – спросил он. Хок глянул из окна автомобиля на расположенный через дорогу парк Пикок. Какие-то девушки увлеченно играли в софтбол. В гавани покачивались на волнах крохотные суденышки со спущенными парусами. На парапете, который ограждал территорию парка, сидели двое бородатых мужчин. Обнажив свои торсы и запрокинув головы, мужчины принимали солнечные ванны. Закончив обозревать окрестности, Хок обратился к патрульному:

– Вы давно работаете в этом районе?

– Полтора месяца. Тут мне нравится гораздо больше, чем в Городе Свободы. Мне там как-то раз запустили в физиономию камнем, когда я пытался разнять хулиганов, устроивших драку прямо посреди улицы, – патрульный показал на красный шрам, пересекавший его подбородок. – Четырнадцать швов. Но нет худа без добра. После того инцидента начальство решило, что я буду слишком пристрастно относиться к негритосам из Города Свободы, и меня перевели в Гроув. Это был лучший день в моей жизни, сержант. Я тут уже полтора месяца, и никаких серьезных происшествий в Гроув за это время не зафиксировано. Мелкие уличные кражи, попрошайничество, – в общем, ничего из ряда вон выходящего. В ночь с пятницы на субботу, говорят, местная молодежь буянит на улицах, но я еще ни разу не дежурил ночью.

– Вы знали юношу по имени Джерри Хикки? – спросил Хок.

– Не-а, – покачал головой патрульный. – Но его может знать мой напарник. Он работает в Гроув уже почти три года.

– И где он, твой напарник?

– Пошел перекусить в «Лэмз». – Патрульный показал на соседнюю горбатую улочку – Он ест только в этом заведении, там отличные гамбургеры. Сначала мы ходили туда вместе, но потом Ред сказал, что лучше обедать по очереди, чтобы кто-то из нас постоянно находился возле рации.

– Короче говоря, вы не очень-то ладите друг с другом, да? – в лоб спросил Хок.

– Я бы так не сказал, – не согласился с Хоком патрульный. – Мы отлично уживаемся с Редом. Я очень многому у него научился.

– Понятно. Вот что я вам скажу, офицер: сходите-ка в «Лэмз» и скажите Реду, что с ним хочет поговорить сержант Мозли из отдела по расследованию убийств. А я пока подежурю у рации. Если Ред уже закончил свой ленч, то можете не торопиться назад. Кушайте на здоровье свой гамбургер.

– Вообще-то я предпочитаю бутерброд с тунцом.

Офицер стал медленно подниматься вверх по пригорку, а Хок в очередной раз задумался над тем, как такие круглые идиоты попадают в полицию. Впрочем, Хок, может быть, несправедлив к парню. Возможно, он глуп только потому, что слишком молод.

Хок сразу узнал старину Ред а, когда тот захромал вниз по улице, выйдя из «Лэмз». Реду Хелстеду было тридцать девять лет. Пару лет назад ему прострелила ногу какая-то разъяренная дама, которую Ред попытался разоружить. Дама уже всадила в своего мужа почти всю обойму, а последняя пуля досталась Реду. После ранения Хелстеду пришлось почти год проторчать, как говорили в управлении, в «отделе реквизита»: он выдавал отправлявшимся на место преступления оперативникам диктофоны, пакетики для вещдоков и прочий инвентарь Его чуть было вообще не отправили в запас но Ред не пожалел денег на лечение и в конце концов снова оказался в патрульном автомобиле Даме, которая прикончила своего муженька и прострелила Реду ногу, дали всего десять лет условно – уж очень она понравилась судье, – и она, выйдя замуж за богача, жила теперь в роскошной квартире в Бел Харбор.

Хок вышел из машины и поздоровался с Хелстедом за руку.

– Хок Мозли, отдел по расследованию убийств. Я помню вас, Ред. Вы работали на выдаче «реквизита», не так ли? Как нога?

– Нормально. Побаливает немного, когда становится прохладно, но вы же сами видите, сержант, что с прохладой в Майами напряженка. Черт подери, сейчас уже градусов двадцать восемь, не меньше – а ведь пока нет даже десяти часов.

– Извините, что прервал ваш ленч.

– Пустяки, сержант. Я как раз закончил, когда в «Лэмз» зашел мой напарник. Кто у нас умер, сержант?

– Некто Джерри Хикки. Скончался в собственном доме от передозировки. Говорят, он все время ошивался в парке Пикок. Вот я и подумал, что вы, возможно, знали его.

Хелстед кивнул:

– Знал, конечно. У него отец – адвокат наркоторговцев. Он вроде подкидывал парню какие-то бабки". Во всяком случае, деньги у парня водились, потому что время от времени местные хулиганы поколачивали Хикки, чтобы вытрясти из него немного мелочи. Он был наркоманом, приторговывал «травкой», но с поличным его задержать так и не удалось, хотя я сам, например, устраивал ему шмон раза три-четыре. Джерри водился с неким Гарри Джорданом, бывшим кришнаитом. Его вышибли из общины за то, что он прикарманивал милостыню. Но Джордан до сих пор разгуливает в шафранных одеждах. Он теперь сам себе община. Прикарманивает не часть милостыни, а все, что ему удастся выклянчить. – Хелстед рассмеялся. – Этим кришнаитам не стоило выгонять такого предприимчивого малого. Отстегивали бы ему процент с собранной милостыни и горя бы не знали. Но Джордан не наркоман, это точно. По-моему, он даже спиртное не употребляет. Он тут вроде местного гуру. Живет на Перальта, в черном квартале.

– Перальта, дом 1309? – уточнил Хок. – Не так ли?

– Точного адреса я не знаю, сержант. Но могу показать, где это. Он живет в гараже.

– Вы хотите сказать – в квартире над гаражом?

– Нет. – Хелстед покачал головой и улыбнулся: – В обычном гараже. Думаете, он что-то натворил?

– Да нет. Мне просто надо кое-что уточнить насчет Джерри, только и всего.

– Проще говоря, вам нужен человек, который хорошо знал Хикки, не правда ли?

– В таком случае, Гарри Джордан – тот человек, которого вы ищете. Джерри иногда ночевал у Гарри, но я думаю, что у него была и своя каморка где-нибудь неподалеку. Я мог бы рассказать вам, как добраться до Гарри, но будет проще туда доехать. Сделаем так: я поеду на патрульной машине, а вы следуйте за мной. Когда я буду проезжать мимо нужного дома, то помигаю вам фарами и, не останавливаясь, поеду дальше. Если я остановлюсь, то все сразу догадаются, что вы коп. Гараж прямо за этим домом.

– Спасибо, Ред. Поехали.

Хок отстал от Реда метров на двести и последовал за ним по Мейн-авеню. Проехав по Мейн-авеню, Хелстед повернул направо, в черное гетто, и, проехав еще два квартала, немного снизил скорость. Затем мигнул фарами, прибавил газу и уехал прочь. Хок резко свернул на подъездную дорожку перед домиком, выкрашенным в розовый цвет, и остановился на заднем дворике.

В плетеном кресле сидела девчушка лет шестнадцати, которая кормила грудью младенца. Полные груди юной мамаши казались непропорционально большими по сравнению с ее худеньким тельцем. Длинные темно-русые волосы девушки доходили ей почти до пояса. На ней была длинная юбка, из-под которой торчали грязные босые пятки. Грязная синяя футболка висела на спинке кресла. Увидев Хока, девушка взглянула на него равнодушными карими глазами и забарабанила пальцами по спине младенца. Вернее было бы сказать, что она взглянула на Хока одним глазом, потому что левую сторону лица украшал огромнейший фингал.

На заднем дворике стоял еще и стол красного дерева, а также два стула. Через дворик была протянута бельевая веревка, на которой сушились пеленки и подгузники. Возле забора были разбиты грядки с морковкой, зеленым перцем и помидорами. Гараж в торце двора перестроили под жилое помещение. С него сняли железные ворота, поставили на их место нормальную дверь, которая сейчас была завешена куском пыльного синего бархата, – а все остальное пространство, прежде занятое воротами, заделали фанерой и разномастными досками. Покрыт гараж был гофрированными железными листами, причем относительно новыми.

Синий полог откинулся, и из гаража показался человек в чистом балахоне шафранного цвета и кожаных сандалиях на босу ногу. Парню было лет тридцать. Голова его была почти целиком обрита – лишь на макушке торчал небольшой пук волос, но даже бритая голова не могла скрыть больших залысин. Парень уставился на Хока, сощурив голубые глаза.

– Ступай в дом, Мойра, – сказал он, обратившись к девушке.

Та встала с кресла и, прихватив с собой футболку, исчезла за пологом.

– Сколько ей лет, Гарри? – спросил Хок.

– Достаточно, чтобы родить ребенка, – ответил Гарри.

– А ее мама знает о том, что Мойра находится здесь?

– Нет. Если бы она знала, то непременно прислала бы сюда какого-нибудь типа вроде вас чтобы он забрал Мойру домой. А через месяц Мойра снова сбежала бы от матери. Почему вы не оставите нас в покое?

– Я не от матери Мойры, – успокоил парня Хок. Он вынул из кармана пачку сигарет, но тут же сунул ее обратно. – Просто у меня у самого дочери примерно такого же возраста… Я приехал, чтобы узнать кое-какую информацию про Джерри Хикки. Я из полиции.

– Думаю, Джерри уже уехал из Майами. А может быть, и из Флориды.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что сюда наведывались двое парней. Они обшарили комнату Джерри, – Гарри показал на розовый домик, – а потом стали расспрашивать и меня. Они утверждали, что Джерри должен был доставить какой-то пакет в отель «Холидей Инн» в северном Майами, но так и не появился в гостинице. Эти двое не сказали, что было в том пакете. Они обшарили и мою квартиру, хотя я был против.

– Они были из полиции?

Джордан усмехнулся и вытер губы тыльной стороной ладони:

– Вряд ли. Они были одеты в шелковые костюмы. Латиносы. Я не видел Джерри уже два дня, с тех самых пор, как он… Вы видели, как он разукрасил Мойру?

– Да, синяк солидный.

– Если бы только синяк… Джерри сломал ей челюсть. Мойра чуть ли не стонет от боли, когда пытается открыть рот. Я этого не понимаю… Видите ли, я приютил Джерри, потому что мне его было жалко. Но стоило мне отлучиться из дома, как Джерри попытался изнасиловать Мойру. Она стала сопротивляться, и тогда Джерри сломал ей челюсть.

– Ты уверен, что Джерри хотел изнасиловать девушку? – спросил Хок. – Может, ты возводишь на него напраслину, зная, что мертвец опровергнуть тебя не в состоянии? Может, ты сам хотел изнасиловать Мойру?

– Я не знал, что Джерри умер… – растерянно произнес Гарри. Состроив скорбную мину, он вытянул перед собой руки ладонями кверху, чтобы Хоку были видны сгибы локтей. Все предплечье Джордана было усыпано мелкими красными точками. – Это муравьиные укусы, мистер полицейский. Я не смею убивать муравьев, потому что это божьи создания. Вот они меня всего и искусали. Если я не позволяю себе раздавить муравья, то как вы можете подозревать меня в том, что я поднял руку на собственную жену?

– Так вы женаты?

– Да. Мойра сама может сказать вам, что я никогда не бил ее. Но вы ведь и Мойре не поверите… Я действительно не знал о том, что Джерри умер. Теперь я буду молиться за него. И за вас тоже сэр – нравится вам это или нет. Его убили, да?

Эти двое латиносов?

– Нет Джерри скончался от передозировки.

– Да упокоит Господь его грешную душу, – бывший кришнаит почему-то перекрестился.

– Гарри, ты можешь показать мне комнату Джерри? – спросил Хок.

– Нет, сэр. Дом принадлежит миссис Феллон.

Если она вам разрешит… Видите ли, я снимаю у миссис Феллон гараж, а Джерри – комнату. Но примерно месяц назад миссис Феллон засекла Джерри в ту минуту, когда он вводил себе наркотик, и выставила его вон. Я его и приютил. – Джордан пожал плечами: – Джерри негде было жить, и думаю, я поступил тогда правильно, хотя мне трудно простить его за то, что он сделал с Мойрой. Теперь, когда он мертв, мне будет проще переломить себя и простить Джерри. Миссис Феллон баптистка, и поэтому люто ненавидит наркоманов, но, возможно, она все же согласится показать вам комнату Джерри. Насколько мне известно, миссис Феллон еще никому ее не сдала.

Хок вынул из бумажника доллар и вручил его Джордану:

– Вот, возьми. Купишь Мойре «тайленол».

Купюра мгновенно исчезла в складках оранжевого одеяния.

– Дай вам Бог здоровья, сэр! – Джордан склонился в низком поклоне, повернулся к Хоку спиной и направился в гараж, столкнувшись с Мойрой, которая пыталась подслушать разговор Хока с Гарри из-за полога.

Хок постучал в дверь черного хода. Она распахнулась моментально, потому что и миссис Феллон, тучная негритянка в бесформенном сером халате, подслушивала беседу двоих мужчин, заодно и подглядывая за ними через окно кухни. Хок успел заметить ее опухшее лицо, когда она отодвигала занавеску.

– Я офицер полиции, миссис Феллон, – сказал Хок, предъявляя старухе свой жетон. – Мне хотелось бы осмотреть комнату, которую вы сдавали Джерри.

– А ордер у вас есть, мистер?

– Нет. Но у меня есть веские основания подозревать вас в том, что вы насильно удерживаете в доме собаку мистера Хикки. Похищение собаки – очень серьезное преступление, миссис Феллон.

– Какая еще собака? Нету тута никаких собак. И у Джерри никакой собаки не было. Я выселила его месяц назад. Он теперя живет у монаха.

– Кому вы продали собаку, миссис Феллон? Я знаю, что в доме была собака. Посмотрите на эту разрыхленную землю возле куста олеандра, – показал Хок. – Сразу видно, что там рылась собака.

– Я сама разрыхлила эту землю, мистер, – обиделась миссис Феллон.

– А вы разве не знаете о том, что олеандр – ядовитое растение? Если поджечь олеандровый куст и надышаться его дымом, то можно серьезно отравиться. А собака от этого вообще может умереть.

– Говорю вам, мистер, здеся отродясь не было собаки.

– Я бы сам хотел в этом удостовериться. Кроме того, мне хотелось бы взглянуть на вашу лицензию квартиросдатчика. Надеюсь, у вас есть лицензия?

– А на кой она мне сдалась? Я просто сделала Джерри одолжение и пустила его к себе жить.

– И сколько он вам платил за одолжение?

– Ничего он мне не платил. У него и комнаты-то не было. Я просто разрешала ему спать в чулане. У меня тут не меблированные комнаты, мистер. Я это и тем двоим мужчинам сказала. А они все равно ворвались в комнату Джерри и перевернули там все вверх дном.

– Я настаиваю на том, чтобы вы показали мне, где спал Джерри.

– Хорошо, мистер. Но обещайте, что в другие комнаты вы заглядывать не будете.

– Обещаю.

Миссис Феллон посторонилась, пропуская Хока в кухню, в дальней стене которой находилась дверь в чулан. Миссис Феллон открыла ее, и Хок вошел в убогую каморку, которая, однако, было чисто прибрана. В чулане стояла раскладушка и столик на трех ножках. С потолка свисала на шнуре лампочка на 40 ватт. Кто-то приделал к выключателю длинную веревку, чтобы выключать свет, не вставая с раскладушки. Дополняли интерьер четыре вбитых в стену гвоздя, выполнявших роль вешалки. Окон в чулане не было.

– Джерри у вас столовался? – спросил Хок.

– Нет, сэр. Он вообще почти ничего не ел, но иногда я его угощала из жалости. У меня всегда что-нибудь да варится на плите.

– А холодильником вы разрешали ему пользоваться?

– Нет, но он об этом и не просил.

– Судя по всему, Джерри был чистоплотным жильцом, не так ли?

– Как же… Это я тут прибралась после того, как он съехал. Сами видите, что тут нету никакой собаки.

– А эти двое мужчин, которые обыскивали чулан… Как они выглядели?

– Они были белые, но говорили по-испански. Приехали на зеленом авто с откидным верхом. Они тут почти не задержались. Я хотела вызвать полицию после того, как они уехали, но потом решила не ввязываться в игры с копами. Джерри хранил свою одежду в небольшой картонной коробке, и они забрали ее с собой. Там было всего-то ничего: пара трусов, носки и голубая рубашка. Я сама чистила ему одежду, и эти вещи постирала еще до того, как выселила Джерри из дома. Я знала, что он живет в гараже у монаха Джордана, но не стала сама относить одежду. Джерри знал, что его вещички у меня, так что сам мог зайти за ними в любое время.

– Значит, собаку забрали те двое мужчин? – спросил Хок.

– Да говорю же вам – у Джерри не было собаки! Сколько раз можно повторять?!

– Понятно. Спасибо, миссис Феллон. Если те двое мужчин вернутся, то позвоните мне вот по этому телефону. – Хок вручил миссис Феллон свою визитку. – Если вдруг обнаружится собака, то тоже звоните. Спасибо за сотрудничество.

Выезжая со двора, Хок увидел, как миссис Феллон направляется к гаражу. Сейчас она допросит Гарри Джордана, тот расскажет негритоске о том, что Джерри умер, и миссис Феллон помолится за упокой его грешной души. Но молитвы миссис Феллон помогут Джерри не больше, чем молитвы Гарри Джордана.