Текст книги "Иные миры"

Глава 12
Проблемы национального транспорта

Председатель Национального транспортного союза слушал своего подчиненного с явным недоверием. Если бы должность не приучила его быть осторожным с людьми, он давно бы выставил вон этого Карнеги с его дурацкими историями.

– Ты полагаешь, я поверю в человека, проходящего сквозь стены? – мрачно спросил он.

– Нет, сэр, что вы, сэр! – почтительно произнес Карнеги. – Я и не думал, что вы поверите. Я просто хотел поставить вас в известность, что об этом говорят.

– «Говорят» – это, стало быть, твой приятель? – еще мрачнее осведомился Председатель. – А доказательств у него, конечно, никаких, да?

– Он упоминал лорда Эргли, сэр, – негромко сказал Карнеги. – Именно поэтому я и решил вам рассказать.

– Что?! Ты имеешь в виду Верховного судью? Я, видно, прослушал. Повтори-ка это место еще раз.

– Да, сэр. Девушка моего приятеля – секретарша Верховного судьи, сэр.

Теофилус Мерридью встал, подошел к камину и некоторое время смотрел на огонь.

– Нет, это какая-то ерунда! – наконец бросил он раздраженно. – Но что-то же там должно в основе быть, чтобы получилась такая фантастическая история! Карнеги, я хотел бы сам поговорить с этим твоим приятелем.

– Пожалуйста, сэр. Только имейте в виду, он не собирался рассказывать мне так много.

– Я бы не сказал, что он много наговорил. Лорд Эргли – это совсем другое дело. Я как-то раз встречался с ним в одной комиссии, весьма толковый человек… И все-таки уж очень нелепо все. Черт возьми, что же у них там есть на самом деле? Ну-ка, расскажи еще раз, сначала.

Карнеги вновь поведал свою историю, особенно напирая на то, что сам в нее не верит, но, выполняя служебный долг, счел необходимым донести эти слухи до начальства, так как они связаны в какой-то мере с транспортом.

Мерридью выслушал его уже намного внимательней и задумался.

– Как бы нам заполучить кусочек этого драгоценного камня? – проговорил он. – Ты говоришь, у кого он?

– Ну, сэр, кусочек есть у девушки моего друга, есть у лорда Эргли, есть в правительстве после всех этих волнений в Риче. Наверное, еще у кого-нибудь. А-а, у Шилдрейка!

– Что? – во второй раз изумился председатель. – У Шилдрейка из «Атлантических Авиакомпаний»? Что же ты сразу не сказал? Я его прекрасно знаю. Вот его-то я, пожалуй, и расспрошу. Если он в курсе, что-нибудь я из него вытряхну.

– Мне показалось, сэр, – позволил себе тонко улыбнуться Карнеги, – что он в этой истории по другую сторону баррикад, если можно так выразиться.

– Ерунда! – заявил Мерридью. – Доходы – это работа, а работа – это доходы. Мы ведь договорились с американцами на согласительной конференции? Вот и хорошо.

Попробую добраться до него прямо сейчас.

Когда этим же утром, чуть позже, Шилдрейку доложили, что его хочет видеть Мерридью, американец не удивился.

В последнее время председатель Союза звонил и заходил довольно часто.

– Меня привело к вам одно забавное дельце, – в шутливом тоне начал Мерридью, усаживаясь в кресло. – Вы бы не рассказали мне побольше об этом вашем камне?

Шилдрейк опешил. Он никак не ожидал, что целебные свойства камня (ни о каких других газеты не знали) могут заинтересовать председателя Транспортного союза.

– А с какой стороны он вас интересует? – попытался он спросить как можно более равнодушно.

Председатель и вовсе был настороже. Понимая, насколько легко здесь можно нарваться на отпор или сморозить глупость, он все-таки сделал шаг вперед.

– Я просто надеялся проверить у вас, насколько справедливы слухи, исходящие от Верховного судьи. Что за странная связь у вашего камня с транспортом?

Шилдрейку пришлось опешить вторично.

– Транспорт? – фальшивым тоном переспросил он. – А что лорд Эргли говорил о транспорте?

– Нет, так не пойдет, – усмехнулся Мерридью. – Меня на такую удочку не поймаешь. Закон лучше не трогать.

Судью давайте вычеркнем. Я просто хотел узнать, сколько правды в тех разговорах, что так или иначе пошли по Лондону. Не мне вам говорить, что мы не очень-то заинтересованы в сокращении транспортного потенциала. Да и вам это ни к чему.

Шилдрейк задумался. С одной стороны, он не понимал, почему должен радеть за тайну, с другой стороны, имея за спиной Союз транспортников, можно нажать на правительство, чтобы оно определилось наконец в своих желаниях и чтобы эти желания не слишком расходились с его собственными.

Конечно, первым делом надо бы закрепить права на свой камень, но еще важнее прекратить появление новых камней, и чтоб даже мыслей об этом ни у кого не появлялось. Но ведь и Мерридью тоже должен быть в этом заинтересован.

Прикинув все это, а также учитывая репутацию Председателя как человека опытного и осторожного, Шилдрейк, опуская пока имена, кое-что рассказал Мерридью о свойствах камня и о реакции правительства на последние события. Под конец он достал из жилетного кармана свой камень и продемонстрировал Председателю.

– Ну и ну, – только и смог сказать Мерридью, – надеюсь, эта штука не собирается уничтожать все транспортные средства на островах? С виду – ни то ни се. И… и для чего оно вообще?

– Тамалти назвал его оригиналом всего сущего, – неуверенно произнес Шилдрейк.

– М-да, весьма оригинальное мнение, – попробовал пошутить Мерридью, не сводя глаз с камня.

– А лорд Эргли как-то сказал моей жене, – продолжал Шилдрейк, – что это центр и источник всего на свете.

– Чего – всего? – не понял Мерридью. – Послушайте, Шилдрейк, может, вы мне лучше покажете, как он действует, а? Ну, что происходит, когда им пользуются, если так можно сказать.

Шилдрейк не видел оснований в отказе, и через несколько минут совершенно ошарашенный и сильно обеспокоенный Мерридью снова возник в своем кресле. Теперь и он понимал, какая угроза нависла над судьбой всего транспорта в стране. Он твердо убедился, что необходимо всеми способами воспрепятствовать появлению новых экземпляров. С другой стороны, теперь ему до дрожи хотелось иметь такой же.

– А что будет делать со своим камнем эта секретарша? – спросил он. – Карнеги сказал мне, что у нее тоже есть экземпляр.

– Да, я знаю, – поморщился Шилдрейк. – У судьи тоже есть. Я пытался повлиять на Белсмера, чтобы он принял какие-нибудь меры, но… судья – слишком значительная фигура, чтобы… ну, чтобы решить этот вопрос простыми способами. По-моему, судья не очень-то расположен пользоваться своим камнем, но я все равно молю Бога, чтобы все экземпляры удалось собрать в одном месте. Вы же видите, нельзя допустить, чтобы они разбрелись по свету.

Мерридью еще немного посидел, задумавшись, а потом встал.

– Да, – сказал он, – хорошо, что в этом мы сходимся. Я вас очень прошу, дайте мне знать, как будут разворачиваться события.

– Ладно, – кивнул Шилдрейк. – только хорошо бы оставить все это между нами. По-моему, не стоит понапрасну волновать профсоюзные конференции. И подумайте, как нам удержать лорда Эргли…

– Не знаю, получится ли… Хорошо, я подумаю. До свидания.

Все еще пребывая в задумчивости, Мерридью вернулся к себе и сразу же вызвал Карнеги.

– Я повидался с Шилдрейком, – сообщил он. – Похоже, твой приятель не соврал. Знаешь, я бы посоветовал тебе помалкивать пока, и еще… держись за меня, а я тоже про тебя не забуду. Идет? Ну вот и отлично. А теперь расскажи-ка мне поподробнее об этом своем приятеле.

Карнеги в общих чертах обрисовал шефу Френка Линдсея.

– А как у него со средствами? – спросил Мерридью. – Паршиво, конечно? Говоришь, он сам не свой от этой истории? Ну а как ты полагаешь, свою выгоду он не упустит?

– Он всегда казался мне толковым парнем, сэр, – сообщил Карнеги. – Читает много, но это потому, что приходится.

– М-да, ну хорошо, – решил что-то про себя Мерридью. – Приведи-ка ты его сюда, ладно? Пусть заглянет ко мне после ленча, нет, лучше пригласи на ленч, хотя нет, не надо, не будем слишком нажимать. Просто пусть зайдет. И вовсе не обязательно все ему объяснять. Скажи просто, что мы говорили о камне, а ты помянул его в связи с этой историей, как знакомого мисс Барнет, и довольно.

Карнеги легко справился с поручением шефа. Скоро Френк уже сидел в кабинете Председателя Транспортного союза.

– Хорошо, что зашли, мистер Линдсей, – Мерридью был сама любезность. – Не уходите, Карнеги, побудьте с нами.

Мне неловко тревожить вас по пустякам, мистер Линдсей, но я надеюсь на вашу помощь, во всяком случае был бы весьма признателен за нее. Надо сказать, повод для встречи у нас конфиденциальный. Нас очень беспокоит одна история, а когда Карнеги помянул, что вы общались с лордом Эргли, я подумал, не побеседовать ли и нам на эту тему. Речь идет все о том же вашем камне.

– К сожалению, не о моем, – поправил его Френк.

Этим утром он проснулся с некоторым чувством раскаяния. Кажется, Хлоя обиделась не на шутку. Потом он подумал об экзамене, который стал ближе еще на день, и тут же пришел к мысли, что если уж кому и обижаться, так это ему.

На том он и остановился, когда его пригласил Мерридью.

– Я даже не видел его толком, – сказал он.

– Но ведь у мисс Барнет есть камень? – как о само собой разумеющемся заметил Мерридью.

– Да, есть, – подтвердил Френк. – И у Верховного судьи тоже есть.

– Да, кстати, о лорде Эргли, – тут же подхватил Мерридью. – Вы ведь встречались с ним?

– Один раз встречались, – кивнул Френк.

– Лорд Эргли – весьма приятный джентльмен, – сказал Мерридью, – но иногда, в некоторых вопросах, он, так сказать, недостаточно широко мыслит. Наверное, законник таким и должен быть. Я-то забочусь вот о чем. На мне лежит ответственность за благосостояние членов нашего профсоюза. Я должен думать, чтобы у них была крыша над головой и обед каждый день, то есть чтобы была работа. Понимаете, я этот камень в глаза не видел и не очень-то верю всяким разговорам, но если уж дело касается транспорта, я просто обязан разобраться. Думаю, что это какое-то новое научное открытие. А вы как считаете?

– Я не знаю наверняка, – ответил Френк, – но мисс Барнет говорила мне… и миссис Шилдрейк тоже…

– Ах, женщины, женщины! – доверительно подмигнул Председатель. – Они бывают так легковерны, правда? Но нет дыма без огня. Вот я и хочу понять, что там в основе? Поэтому, если уж выбирать между женщиной, законником и человеком достаточно образованным и достаточно широких взглядов, вроде вас, например, я, конечно, предпочту иметь дело с вами. Не знаю ваших политических убеждений, но думаю, вас не оставит равнодушным судьба миллионов рабочих нашей отрасли, жизнь которых оказалась в опасности.

– Да, конечно, – горячо заверил Френк, – только я не знаю, чем могу быть полезен. Мисс Барнет вряд ли одолжит мне свой камень.

– А как вы думаете, – деловым тоном спросил Мерридью, заглядывая в какие-то бумаги на столе, – она не согласилась бы продать его?

– Продать? – поразился Френк. – Нет! Я уверен, она его не продаст. А потом… Я помню, мисс Шилдрейк говорила что-то о семидесяти тысячах фунтов…

– Да, конечно, нищему профсоюзу это не по зубам, – сокрушенно произнес Мерридью. – Но, может быть, нам бы удалось заплатить за аренду? Ненадолго. Если бы у вас, к примеру, оказался камень, мы бы нашли… – он оценивающе оглядел Френка, – несколько сотен фунтов. Поймите, мистер Линдсей, нашему профсоюзу это просто необходимо.

Френк задумался. Но чем больше он думал, тем больше приходил к выводу, что с таким же успехом он может предложить Хлое несколько пенсов или несколько миллионов. Пока она в таком настроении, разницы нет.

– Я мог бы спросить ее, – неуверенно предложил он.

– Можно было бы договориться иначе, – сказал Мерридью. – Вдруг камень зачем-нибудь очень вам понадобится. Мисс Барнет может вам одолжить его на время. Тогда не сочтите за труд, дайте мне знать.

– Боюсь, это ей не понравится, – засомневался Френк.

– А может, вы и сами сумеете как-нибудь его достать, – продолжал Мерридью. – Не обязательно без ведома мисс Барнет, но он ведь не нужен ей все время… К тому же, как я понял, у лорда Эргли есть еще один, а раз мисс Барнет работает с ним, она всегда может воспользоваться его камнем… если случится так, что вам он потребуется в то же время. Знаете, молодые женщины вечно забывают то зонтик, то сумочку…

Мисс Барнет не из таких?

– Нет, нет, с ней такого не бывает, – поспешно ответил Френк.

– И все-таки, если такое случится… да мало ли что бывает! Короче, если камень окажется у вас, я готов немедленно выплатить вам определенную сумму. Лучше заранее потратить несколько сотен фунтов, чем потом выплачивать миллионы на пособие по безработице. Я всегда считал, что профилактика лучше лечения.

– Да, конечно, – согласился Френк, – я понимаю.

К чему относится это «понимаю», Френк не знал. Мысли его постоянно возвращались все к тому же. Кому будет хуже, если он одолжит камень у Хлои на день-два перед экзаменами? А если этот человек хочет заплатить… Он же отдаст деньги Хлое. У нее за душой и тридцати фунтов не наберется. Или можно поделить их. Помнится, когда он бывал на мели, она всегда платила за двоих, а теперь он мог бы платить за нее, конечно, с ее ведома… Но тогда она откажется. Вот если бы и в самом деле раздобыть камень так, чтобы она не узнала…

– Да, понимаю, – снова повторил он.

Все замолчали. Френк встал.

– Мне пора идти, – извиняющимся тоном сказал он. – Я вас понял, мистер Мерридью. Если я смогу…

– В любое время дня и ночи! – воскликнул председатель. – Карнеги даст вам мой адрес. Любые расходы – такси и прочее, конечно, за наш счет. До свидания.

Председатель проводил Френка до двери и повернулся к Карнеги.

– Хорошо бы найти дорогу покороче, – озабоченно сказал Мерридью. – После ленча я съезжу в Министерство внутренних дел, но вряд ли они захотят поделиться с нами.

Я бы на их месте не захотел. А ты присматривай за своим приятелем. Если он все-таки попытается добраться до камня, для экзаменов или там еще для чего, мы быстро сравняем счет. Только не верится мне. Ну, посмотрим. Позвони в министерство и договорись, что я к ним сегодня подъеду.

По методам работы министр внутренних дел отличался от министра дел внешних. Если лорд Белсмер все же показывался на капитанском мостике, когда в политике начинало штормить, то Гатер Браун предпочитал подождать, пока буря уляжется, а потом дотошно подсчитывал нанесенный ущерб.

При виде входящего Мерридью он встал, пожал ему руку и тут же представил еще одному посетителю, находившемуся в кабинете.

– Мистер Клершоу, мэр Рича-на-Озере – мистер Мерридью, председатель Национального транспортного союза.

Садитесь, господа. Боюсь, что дело наше не скорое. Не беспокойтесь, мистер Мерридью, я знаю, что вас привело к нам. Я хотел бы предложить мистеру Клершоу изложить суть дела, чтобы вы узнали все из первых рук, так сказать.

Поговаривали, что это был излюбленный прием Брауна, из-за которого внутри его департамента и вокруг него вечно возникали скандалы и недоразумения. Иногда посетителю приходилось повторять свое дело до тех пор, пока он сам не переставал понимать, зачем пришел. Однако мэр Рича не поддался на эту уловку.

– Сэр, я уже изложил вам, как члену правительства, суть моего дела, – сдержанно произнес он. – Не вижу необходимости повторять еще раз.

– Я хотел, чтобы вы убедили мистера Мерридью, – сказал Браун. – По-моему, для вас это важнее, чем давить на меня.

– Почему бы это? – не понял мэр.

– А потому, что позиция Мерридью не дает мне возможности выполнить ваши требования, – объяснил министр. – Господин председатель, – обратился он к Мерридью, – скажите-ка нам, вы стремитесь к огласке истории с этим нелепым камнем?

– Что? Огласка? – вскричал Мерридью. – Да ни за что на свете! Нет, и точка. Я пришел спросить, какие шаги предпринимает правительство, если оно их предпринимает, чтобы немедленно поставить под контроль все камни, сколько их есть? Если, конечно, все это – не чья-то безответственная мистификация.

– Ну вот, а мистер Клершоу как раз наоборот настаивает на немедленной и полной гласности, – улыбнулся Браун. – Он категорически против любой секретности.

Мерридью поерзал в кресле.

– А по какой причине, позвольте узнать? – раздраженно спросил он.

– Я не могу поверить, сэр, – с едва сдерживаемой яростью произнес мэр Рича, – что вы сознательно готовы обречь на мучения тысячи мужчин, детей и женщин.

– Да с какой стати? – изумился Мерридью. – Как раз наоборот! Для этого я и требую изъять камень из обращения.

– Можно подумать, вы не знаете, – чуть не кричал мэр, – что в нашем обществе, в целом здоровом и счастливом, попадаются люди, чья жизнь полна мучений и горя, больные люди, которых камень мог бы сделать здоровыми?

– А-а, вы об этой истории в Риче, – смущенно пробормотал Мерридью. Увлекшись транспортными проблемами, он начисто забыл о медицинских свойствах камня. Однако его фраза только усугубила ситуацию. Вполне могло показаться, что ему действительно нет дела до страданий жителей города Рича.

Клершоу встал и шагнул вперед.

– Я говорю о гражданах города Рича, – сказал он звенящим голосом. – Я говорю от их имени, потому что имею честь быть мэром этого города. А по какому праву и от чьего имени говорите вы, сэр?

– Я говорю от имени сыновей Марфы1414
  Марфа – по Евангелию сестра Лазаря. Ее имя символизирует практический характер. «Дети Марфы» – стихотворение Р.Киплинга.


[Закрыть], – немедленно ответил Мерридью, воспользовавшись своим обычным риторическим приемом. Он частенько поминал Киплинга и Мейсфилда1515
  Джон Мейсфилд (1878 – 1967) – известный англ. поэт и драматург.


[Закрыть] в своих выступлениях, когда нужно было придать им патетическую окраску. На мэра, не очень-то разбиравшегося в поэзии, ответ произвел именно то впечатление, на которое и рассчитывал опытный профсоюзный деятель.

– От кого? – удивленно спросил он.

– Ог имени моряка, кочегара, машиниста и прочих, – пробормотал Браун. Ему не раз приходилось слышать публичные выступления Мерридью. – Он имеет в виду рабочих, сэр.

– А они что, не люди? – опешил Клершоу. – Разве им камень не нужен?

– В том-то и дело, что люди! – воскликнул Мерридью. – С какой стати они должны терять все средства к существованию из-за двух-трех исцелений?

– – Возможно, господин мэр упустил из вида, – вставил Браун, – что камень обладает не только целебными свойствами. Если хотите, я вам изложу вкратце… – и он рассказал об остальных известных свойствах камня. Мэр Рича угрюмо слушал. – Я, правда, не ожидал, – закончил министр, – что все эти конфиденциальные сведения так быстро станут известны в нашем транспортном союзе. Было бы весьма интересно узнать, какими источниками информации вы пользовались, мистер Мерридью? – он слегка поклонился Председателю.

– А вот это уж мое дело, – не пожелал снизойти к его заинтересованности Мерридью. – Если речь идет о научном изобретении, а по-моему, так оно и есть, то оно должно принадлежать государству. И тогда уж правительство должно позаботиться о том, чтобы вводить его в экономику постепенно, с учетом всех последствий.

– А люди тем временем будут умирать, – прокомментировал мэр.

– Черт побери! – воскликнул Мерридью. – Я тоже о людях забочусь.

– О больных и умирающих? – уточнил Клершоу. – О слепых, хромых, парализованных и раковых больных? Нет, как хотите, а экономика и медицина – вещи разные. Тело все-таки важнее одежды.

– Однако и голым долго не проходишь, – подхватил Браун. – Хорошо, джентльмены, продолжим дискуссию. Что вы хотели сказать, господин Председатель?

– Я протестую! – заявил Мерридью. – Не надо передергивать. Я абсолютно ничего не имею против использования камня в медицинских целях.

– Равно как и я не возражаю против транспортных ограничений, – подхватил мэр, и оба они посмотрели на Гатера Брауна.

– Ну что ж, прекрасно, – вздохнул министр. – Когда демократия возляжет с демократией… Позвольте спросить, джентльмены, а как вы видите широкое использование камня в медицинских целях и содержание в строжайшем секрете других его свойств, причем одновременно?

– Ну, доктора… – неуверенно начал Мерридью.

– Едва ли, – скептически перебил его министр. – Не забудьте, доктора здесь ни при чем, камень должен находиться у больного и управляться его волей. Вот я и думаю, как можно помешать больному отправиться по своим делам сразу после выздоровления? И как при этом избежать огласки? А дальше – понятно. Камней будет становиться все больше, и скоро они появятся всюду. Я в общем-то не возражаю. Но надо решить, чего мы хотим? Либо мы используем все их возможности, либо не используем совсем.

– Так воспользуйтесь ими ради бога! – вскричал мэр.

– И уничтожьте благосостояние сотен тысяч людей! – воскликнул Мерридью. – Только запретить, и никаких разговоров.

Гатер Браун поднял руку, призывая к спокойствию.

– Вот видите? – укоризненно произнес он, когда тишина была восстановлена. – Если правительство будет лечить больных, тогда здоровым не поздоровится, а если станет отстаивать интересы здоровых, то больным помощи не дождаться.

Председатель и мэр смотрели на министра, и в глазах их явственно читался ужас. Кажется, до обоих только сейчас дошло, с какой неразрешимой проблемой они столкнулись. До сих пор каждый из них рвался защищать интересы тех, кого представлял, и только спокойный голос министра открыл каждому оборотную сторону медали, таящую угрозу и страдание, кроющиеся в камне. Мэр Рича, действительно привыкший со вниманием относиться к человеческим нуждам, испытал двойной удар. Болезнь родного сына не могла затмить для него видение замерших железных дорог и толп рабочих, лишенных куска хлеба. Он слышал стоны умирающего, но не мог забыть, что это стоны лишь одного из тысяч. Он резко повернулся к министру.

– Неужели нет способа поставить лечение под контроль? – спросил он. – Неужели нельзя принять меры предосторожности?

– Увы, – вздохнул министр. – Если мы разрешим использование камня, мы не сможем его уберечь.

– Да не верю я в это! – закричал Клершоу. – Человеческий ум решал задачи и потруднее. Или этот камень послан в насмешку над нами?

– Ну, не думаю, – рассудительно проговорил министр. – Мне кажется, его значение вообще склонны преувеличивать. Мы, конечно, располагаем…

– Да я сам своими глазами видел, как это происходит! – перебил его Клершоу.

– Несомненно, несомненно, – согласился Браун. – Так вот, мы, конечно, располагаем достаточно квалифицированным штатом ученых, которые уже работают над этой проблемой. Они исследуют камень.

– И кто они, позвольте узнать? – спросил мэр.

– Во-первых, сэр Джайлс Тамалти, – внушительно произнес министр. До вчерашнего вечера он и слыхом не слыхал ни о каком Тамалти, но теперь всем своим видом дал понять, что этой мировой величины будет достаточно, чтобы справиться со всеми загадками камня. – Да, я не сомневаюсь, они найдут способ как-нибудь выделить целебные свойства камня и э-э… подавить его нежелательные, так сказать, побочные эффекты. Но вы должны дать нам время.

– Значит, мне возвращаться в Рич и передать людям, чтобы умирали спокойно? – спросил мэр.

– Можно подумать, что на всем свете людей только и осталось, что в вашем городишке, – пробормотал Мерридью. – Такое впечатление, что кроме вас о народе и думать некому. А как насчет нашего профсоюза? Прикажете нашим рабочим с голоду подыхать, лишь бы ваши горожане были здоровы?

– Да, – тяжело проговорил мэр, – сдается мне, этот камень – коварная штука.

Гатер Браун имел все основания думать, что по части коварства его голова не уступит никакому камню. Ситуация создалась не из легких, но теперь, кажется, все шло, как надо.

Он сурово взглянул на Мерридью, но ответного взгляда не дождался. Председатель Союза напряженно размышлял о чем-то своем.

– Я надеюсь, вы проведете слушания в парламенте, – неожиданно сказал мэр, – Надо, чтобы люди знали, какое решение принято и почему.

– Могу вас заверить, что ничего подобного не произойдет, – немедленно отреагировал Браун. Надо сказать, угроза была нешуточной. – Я, конечно, поставлю в известность кабинет министров, но за парламент решать не могу. Советую вам доверить решение правительству.

Кажется, ни у одного из посетителей такое предложение восторга не вызвало. Оба думали о толпах, требующих безопасности, гарантий, хлеба и здоровья. В приглушенном голосе лондонских улиц за окнами министерства им чудилось нечто, грозившее оборваться в любой миг и повлечь за собой лавину бед и забот. Надо было во что бы то ни стало не допустить этого обрыва.

Мерридью словно воочию видел многотысячную армию рядовых членов своего союза. Он прекрасно понимал, что свойства камня не пообсуждаешь, и речи не идет о процентных ставках, изменениях заработной платы, дотациях, здесь нечего обсуждать и нечего отстаивать. Если камень вырвется на свободу, против него поднимутся отделения союза по всей стране.

Но если камень изымут из обращения, возникнет другая угроза.

На борьбу против запрета встанут все больные, убогие и их родственники, именно эту угрозу олицетворял собой сидевший напротив в напряженной позе мэр Рича. В любом случае неизбежна конфронтация и яростная борьба. Это было настолько очевидно, что Мерридью не удержался и воскликнул:

– Но ведь это же гражданская война!

Мэр взглянул на него исподлобья.

– Думаю, вы правы, господин Председатель, – проговорил он. – У нас впереди плохие дни.

– Ну что вы, ну что вы, джентльмены, – заговорил министр, быстро передумал и обратился уже к одному только мэру:

– Совершенно очевидно, что больших бед можно избежать ценой меньших. Надо просто сохранить в тайне само существование камня. Конечно, мы сочувствуем всем скорбящим, но, согласитесь, нельзя строить дом, одновременно ломая его, и нельзя приносить добро одним, причиняя вред другим. К тому же нам пока так мало известно об этом удивительном предмете, что, право, рано представлять события в таком мрачном виде. Я думаю, господин мэр, вам удастся объяснить это вашим согражданам.

– И если сограждане после этого вздернут меня прямо на улице, я сочту это вполне естественным, – без тени иронии ответил Клершоу.

В дверь постучали. Вошел референт.

– Сэр, лорд Белсмер просит вас о встрече по весьма важному и неотложному делу, – озабоченно доложил он. – Министр только что звонил и интересовался, когда вы сможете принять его.

– Да, да, конечно, – с едва заметным облегчением откликнулся Браун, – я сейчас позвоню ему.

Как только за референтом закрылась дверь, он повернулся к своим посетителям.

– Увы, господа, я вынужден прервать нашу дискуссию.

Надеюсь, у вас не осталось никаких недоразумений. Правительство предпримет все необходимое, чтобы прояснить истинное положение дел. Пока в этой истории слишком много преувеличений. Разумеется, я извещу вас о том решении, которое вскоре будет принято. Молитесь, джентльмены, и пустите в ход все ваше влияние, чтобы предотвратить возможные негативные последствия. И пожалуйста, не надо этих разговоров о гражданской войне. Мы все-таки живем в цивилизованном обществе. Ваши интересы, интересы тех, кого вы представляете, в надежных руках правительства. Скоро я напишу вам.

Нет, нет, господин мэр, я больше не могу обсуждать эту тему.

Когда министр наконец спровадил этих двоих, зловещие тучи все еще застилали политический горизонт. Браун покачал головой.

– Ясно как божий день, – пробормотал он, – нельзя допустить, чтобы еще хоть один человек поверил в этот треклятый камень. Ни в коем случае!