Текст книги "Срок приговоренных"

Рассказ двенадцатый

Я не поверил самому себе, когда услышал ее голос. Это была Алена. Неужели всю ночь она просидела у моей постели? Всю ночь? Я обернулся к ней.

– Ты была здесь? – спросил я ее своим чужим голосом.

– У тебя изменился голос, – сказала она, – и ты сам изменился. Сильно изменился.

– Разве можно измениться за одну ночь? – удивленно спросил я и снова взглянул на себя в зеркало. – Кажется, ты права, – признался я, – никогда бы не поверил, что могу так измениться.

У меня поседели и будто встали дыбом волосы. Глаза стали уже, щеки отвисли вниз, нос заострился. Я другой человек. Всего за одну ночь.

– Как ты здесь оказалась? – спросил я, все еще ничего не понимая.

– Я позвонила ночью, чтобы предупредить тебя насчет оформленных документов. Но мне сказали, что тебе плохо и у тебя врачи. Они спросили, кто говорит, и я сказала, что бывшая жена. Тогда они мне все рассказали, и я решила сюда приехать. Тебе было очень плохо. Ты что-то кричал, плакал, дергался. Рядом находились врачи, которые успели к моему приходу сделать тебе успокаивающие инъекции. Я позвонила Андрею и сказала, чтобы он побыл с детьми. А сама осталась с тобой.

Она говорила это таким тоном, словно уже много раз так делала. Я вспомнил, что она никогда раньше не была в моей квартире. Вспомнил, что в комнате у меня висит большая фотография, где я снят вместе с Игорем. Раньше на карточке нас было трое, но я отдал ее фотографу, чтобы он заретушировал Алену. Во-первых, сразу после развода я не хотел даже слышать о ней. А во-вторых, ко мне иногда приходили посторонние женщины, и мне не хотелось каждый раз объяснять, кто именно изображен на снимке. Представляю, что испытала Алена, когда увидела эту фотографию.

– Ты не спала всю ночь? – спросил я, чтобы скрыть свое смущение.

– Ничего. Со мной ничего не случится. Мне нужно было съездить домой, чтобы Андрей мог отлучиться за билетами. Но его мама согласилась остаться с детьми, пока я сижу с тобой.

– Мне уже лучше, – сказал я, повертев головой. На самом деле в голове у меня стоял тяжелый гул, словно ночью меня били молотом по черепу.

– Тебе нужно лежать, – сказала она, – врачи считают, что у тебя был нервный срыв.

– Мне кто-нибудь звонил?

– Нет. Иди ложись.

Я только сейчас вспомнил, что стою в одних трусах. Странно, но я испытал нечто похожее на смущение. Хотя напротив стояла моя бывшая жена, видевшая меня в таком виде не один раз. Наверно, отношения мужчины и женщины – это самое сложное, чему мы учимся всю жизнь. И чему никогда не можем научиться. Мне было стыдно, что я стою перед ней раздетый. И стыдно за фотографию, которая висела на стене, за ее спиной.

– Мне нужно уйти, – упрямо сказал я.

– В таком виде? – ужаснулась Алена. – Ты с ума сошел. Иди ложись, через час приедут врачи. И потом, тебе уже звонили вчера вечером несколько раз с работы. Наверно, позвонят сейчас еще раз.

– Кто звонил? – Я резко выпрямился и чуть не упал. В голове пошел звон.

– Не знаю. Спрашивали, где ты находишься, а я сказала, что тебе плохо. Тебе как раз в это время делали укол.

Значит, уже звонили с работы… Я перевел дыхание. Мне нельзя оставаться дома. Нельзя оставаться здесь. Нужно срочно уходить. Раз меня ждали у моей двери, значит, хотели убрать именно здесь. Виталик попал случайно. При воспоминании о Виталике у меня заныло сердце. Но я дал себе слово держаться. Когда все закончится, тогда и буду плакать. А пока нужно все это выдержать.

Я ухватился двумя руками за дверь ванной. Медленно вышел. Я не думал, что мне будет так плохо.

– Тебе нужно лечь, – упрямо повторила Алена.

– Нет, – выдохнул я, – мне нужно отсюда уехать. Обязательно, иначе будет поздно. И ты уходи, прямо сейчас уходи.

– Леня, это даже не смешно. В тебя вкатили столько лекарств. Ты не сможешь даже выйти из квартиры.

– Уходи, – попросил я и попытался оторваться от двери. Странно, когда я шел в ванную, все было не так уж плохо. А теперь пол уплывал у меня из-под ног. Я облокотился о стенку, помотал головой. – Алена, тебе нужно уйти, – повторил я. Затем спросил: – Ты все знаешь?

– Знаю. Его убили.

– Деньги пропали, – простонал я.

– Ничего. Ничего, – сказала она, – не переживай. Мы с Андреем что-нибудь придумаем.

– Ничего не нужно придумывать, – возразил я, тяжело дыша, – я сам. Я все сделаю сам.

– Хватит. – Она, видимо, с трудом сдерживалась. Я подумал, что иногда бывал несправедлив к ней. У меня тоже характер не сахар.

– Я найду деньги, – повторил я упрямо и пошел к дивану, опираясь о стенку. С трудом сел на диван. Перед глазами плыли какие-то круги. – Кто мне звонил? Они не назвали себя?

– Нет. Звонили три раза. И каждый раз разные голоса. Два раза сказали, что с работы. Один раз не представились. Потом сотрудники прокуратуры приезжали и спрашивали, где ты был вчера вечером. Я рассказала, что ты был у нас дома. Они позвонили Андрею, все перепроверили. Дежурный милиционер тоже подтвердил, что ты не приходил сюда до того, как убили… – Она не стала называть имя Виталика. – До того, как произошло убийство, – поправилась она.

– Значит, они проверяли мое алиби, – понял я, проверяли, мог ли я оказаться здесь в тот самый момент, когда убивали Виталика. Неужели они думали, что я могу застрелить своего друга у дверей собственной квартиры? Впрочем, что бы они ни думали, Алена отвела от меня главную угрозу. Я даже не подумал, что в убийстве Виталика в первую очередь могут подозревать именно меня. Но если они точно знают, где я был в момент убийства, то пока им будет не до меня.

Голова болела, меня начало немного тошнить. Интересно, какие наркотики мне вчера кололи? Или кололи что – нибудь другое? Похоже, убийцы сплоховали. Я вчера ночью был в таком состоянии, что они вполне могли подослать под видом врача своего человека, который вкатил бы мне такое снадобье, что я на всю жизнь остался бы дебилом.

– Алена, почему ты не уходишь? – твердил я свое, как будто во всех моих бедах была виновата именно она. Я взял брюки и, морщась от боли, надел их. Затем потянулся к рубашке. Она оказалась мятой.

– Подожди, я принесу другую, – предложила Алена, выходя в спальню. Через минуту она вернулась со свежей рубашкой. Обычно я сдаю их в стирку знакомой женщине, которая сама забирает и приносит белье. Но откуда Алена знала, где лежат мои рубашки? Наверно, ночью она осмотрела мою квартиру. Видимо, она угадала ход моих мыслей и, протягивая рубашку, смущенно произнесла: – Я искала там свежие простыни, чтобы постелить тебе на диване. У тебя в спальне всегда такой беспорядок?

– Спасибо, – кивнул я, надевая рубашку, оставив без внимания ее шпильку относительно моего холостяцкого порядка. – Алена, ты должна уйти, – повторил я в который раз.

– Ты опять за свое. Не волнуйся, я долго сидеть не буду. Приедет врач, посмотрит тебя, и я сразу же уеду.

– Не подумай, что ты мне мешаешь, – у меня не было сил с ней спорить, – я имел в виду совсем другое. – И вдруг стал рассказывать. Очень тихо, не повышая голоса: – Семена Алексеевича убили из-за меня. Я узнал одну тайну и рассказал ему обо всем. Его убили, а я не смог этому помешать. Я его фактически подставил. Сегодня ночью из-за меня убили Виталика. Должны были убрать меня, а застрелили Виталика. Перепутали. Я не успокоюсь, пока не найду убийц. Ты можешь возражать, кричать, даже плакать. Но я все равно оденусь и выйду из квартиры. Я должен найти убийц, и меня никто не остановит.

Я умолк и услышал тишину. Я говорил тихо, так тихо, что было слышно, как тикают мои часы. Значит, для того, чтобы тебя слушали, совсем необязательно кричать. Орать друг на друга, как часто мы это делали с Аленой. Можно говорить очень тихо, но тебя все равно услышат. Алена услышала. Вернее, она поняла, что меня сейчас действительно ничем не остановить.

– Когда ты хочешь уйти? – спросила она.

– Прямо сейчас. – Я сделал новую попытку подняться. Но у меня не было сил даже пошевелиться. С каждой минутой сил не только не прибавлялось, но, наоборот, остатки сил покидали меня. Мне ужасно хотелось спать. Но я понимал, что если засну, то врач, который приедет сюда, может сделать мне такой укол, после которого я уже не встану.

И в этот момент позвонили в дверь.

– Не открывай, – шепотом попросил я Алену, – нельзя открывать.

Она молча кивнула. Тогда я шепотом спросил:

– Где мой пистолет?

Она поднялась и вышла в другую комнату. Как быстро она сумела здесь сориентироваться! Ах да, она вчера помогала меня раздевать и, очевидно, убрала мой пистолет. Через несколько секунд Алена вынесла мне оружие. Я взял его, голова все еще кружилась. С оружием в руках я чувствовал себя гораздо увереннее. По крайней мере хотя бы одного из этих подонков я сумею пристрелить.

В дверь опять позвонили. На этот раз более настойчиво. Хорошо, что у меня большой холл.

– Перенеси стул к дверям, – попросил я, собрав все свои силы, – помоги мне туда пересесть. А потом открой дверь и отойди.

– У тебя же ничего не выйдет, – простонала Алена.

– Поставь стул, – сказал я очень тихо.

И тут раздался третий звонок, еще более настойчивый. Алена поняла, что со мной лучше не спорить. Взяла стул, перенесла его в холл. Потом помогла мне подняться и пройти к стулу. Я проверил оружие, поднял обеими руками пистолет и кивнул Алене:

– Открой дверь и сразу отходи. Только сразу, иначе мы погибнем.

Она уже не спорила. Смотрела на меня с ужасом и не спорила, понимая, что я уже все решил. Если эти подонки думают, что третий труп получат запросто, то ошибаются. Я готов был перестрелять всех. Всех убийц, которые решили этим утром исправить свою вчерашнюю ошибку. Пусть потом меня судят. Но я постараюсь их убедить, как это больно – умирать.

– Открывай, – сказал я свистящим шепотом, чувствуя, что собрал все силы. Пистолет не дрожал в руках.

Алена подошла к двери, резко щелкнула замком. И тут же шагнула назад, с ужасом глядя на меня. Я поднял пистолет. И дверь открылась…

Эпизод двадцатый

Они приехали на дачу в седьмом часу утра. Резо клонило ко сну, и он с удовольствием принял предложение Чупикова устроиться на диване. Отказавшись от завтрака, он лег и проснулся только тогда, когда солнце уже било в лицо. Резо поднял голову, огляделся по сторонам. Из кухни доносились приглушенные мужские голоса. Он бросился к пиджаку. Пистолет на месте. Это его несколько успокоило. Судя по солнцу, был полдень. Резо быстро оделся, проверил еще раз оружие и вышел из комнаты.

Дача была небольшая – всего две комнаты и кухня. Правда, обустроена основательно, в доме имелся даже камин, собственноручно сложенный тестем Чупикова, хозяином этой дачи. Дом был построен из красного кирпича и со стороны выглядел весьма респектабельно, почти как новые дачи владельцев соседних участков, сооружающих свои виллы в несколько этажей.

Резо заглянул на кухню – рядом с Чупиковым сидел подполковник Демидов. Они пили чай, о чем-то вполголоса переговаривались. Судя по их напряженным лицам, разговор был нелегкий.

– Добрый день. – Резо поздоровался и прошел к столу.

– Здорово, – буркнул Демидов, не поднимая головы.

– Садись, – Чупиков показал на свободный стул. – Чай пить будешь?

– Буду. Что случилось?

– Пока ничего. Но дела у нас не очень хорошие, – признался Чупиков. – Да ты садись, садись. Нам еще о многом нужно потолковать.

Резо ошеломленно опустился на стул. Ему казалось, что подполковник сумеет добраться до истины. В нем все еще жила какая-то наивная вера в милицию.

– В общем, я проверил все твои показания, – начал Демидов, – оба офицера ФСБ, которых мы знаем, – и Рожко, и Брылин, действительно работают вместе, в одном подразделении. Насчет уголовника Бурого я тоже узнал. Был дважды осужден, отбыл в общей сложности девять лет в колониях усиленного режима. Но дело в том, что его использовали наши офицеры для оперативной работы в колониях. А это значит, что у него есть собственные связи с сотрудниками МВД и, возможно, с ФСБ.

– Я не понимаю, – удивился Резо, – какая оперативная работа в колониях? О чем вы говорите?

– Он был агентом-оперативником, – объяснил Чупиков. – Его использовали как агента в колониях.

– Он стучал на товарищей, – понял Резо.

– Мы так не говорим, – улыбнулся Демидов, – он помогал нашим офицерам. А для нас все наши агенты – это помощники.

– Так он был вашим помощником, – хмуро уточнил Резо.

– Не только нашим. Судя по всему, потом его досье изъяли и он работал на КГБ. Вернее, мог работать, этого мне точно установить не удалось. Но он, конечно, был связан с Рожко и Брылиным, это точно.

– Теперь вы мне поверили?

– Я в таких случаях верю только фактам. Я проверил и убедился, что у тебя действительно были посторонние. Одна из жительниц соседнего дома увидела, как к твоему дому подъезжали две машины. Поэтому я уже тогда понял, что ты говорил правду. А теперь скажу тебе другую новость. Нет вашего письма в УВИРе. Нигде нет. Не зарегистрировано. Понимаешь теперь, почему вас хотели убрать?

– Как нет письма? – подскочил Резо. – Я лично его подписывал. И указал все номера паспортов.

– Его нет, – твердо сказал Демидов. – И значит, мы на верном пути. Именно из-за этого письма вас пытались убрать и именно из-за моего любопытства затем решили убрать и меня. Ты понимаешь, Резо, что получается. Если кто-то решил убрать подполковника милиции только за то, что он узнавал насчет письма туристической фирмы в УВИР, то получается, что это письмо и номера этих паспортов дороже не только жизней граждан, но и жизней офицеров милиции. А это уже не фунт изюма. Там идут на все, чтобы заставить нас замолчать, чтобы никто не узнал тайны этих паспортов. Ты не помнишь все же их номеров?

– Нет, – твердо сказал Резо. – И в жизни не вспомню. Столько дней прошло. Я даже серию вспомнить не смогу.

– А фамилии?

– Одного помню, я же говорил. Остальных нет.

– Фамилии могли изменить, – вставил Чупиков. – Люди эти наверняка поменяют документы и фамилии.

– Уж это факт, – согласился подполковник. – И когда вы должны были посылать людей в Швейцарию?

– Кажется, в понедельник. Рейс на Цюрих. Туда самолет летает только три раза в неделю.

– По вторникам нет самолетов, – многозначительно сказал Чупиков, глядя на Демидова. Тот кивнул.

– Можно проверить всех, кто вылетает в Цюрих, – продолжал подполковник, – но у них теперь наверняка будут разные паспорта. Разные паспорта на чужие фамилии. Как мы вычислим этих четверых?

– С одной фирмы, – неожиданно сказал Резо, – они должны вылететь как туристы, представленные одной туристической компанией.

– Черт возьми! – стукнул кулаком по столу Демидов. – Ты прав. Можно проверить по спискам. Какая фирма брала билеты и для кого. И какие туристические группы вылетают в Швейцарию в этот понедельник.

– А если в группе двадцать человек, – спросил Чупиков, – как быть?

– Обычно туда ездят семьи с детьми, – вставил Резо. – Молодых одиноких мужчин почти не бывает. Можно проверить всех одиноких молодых мужчин, и обязательно попадут из той четверки. Если они, конечно, полетят именно в понедельник.

– Полетят, – кивнул Демидов. – Раз они так прикрывают эту четверку, значит, точно полетят. Хотел бы я знать, что у них за задание такое, если их хозяева готовы убрать стольких людей, чтобы обеспечить секретность поездки.

– Нужно найти Бурого, – напомнил Чупиков.

– Где его сейчас найдешь? – нахмурился подполковник. – По прежним адресам не живет. Связи оборваны. Последние данные о нем датированы девяносто вторым годом. После этого – ничего. Как будто вообще такого человека не существует. Где его теперь найдем? Еще хорошо, если наш горячий южный гость не кокнул его, когда бил наручниками по голове.

– Я его не убил, – убежденно сказал Резо, – он был жив.

– Нужно что-то делать. До понедельника осталось не так много дней. Если не успеем, они улетят, – заметил Чупиков.

– Я уже дал задание искать Бурого. Мне трудно было уйти с работы. У нас вовсю проводят расследование ночного инцидента, проверяют, не были ли мы пьяными. Зиновьев в себя пришел, его тоже проверили. Хорошо, что парень спортсмен, он вообще спиртного не переносит. А если бы выпили во время ужина, нас бы еще обвинили и в этой автомобильной аварии.

– Совсем плохо, – вздохнул Резо, – получается, что мы их остановить никак не можем.

– Можем! – зло сказал Демидов. – Еще как можем. Все равно дознаюсь, кто сбил нашу машину. И кто твоего напарника убил. Почему они так готовят эту четверку? Не я буду – докопаюсь.

– Нужно зацепиться за известное звено для начала, – предложил Чупиков. – Ты ведь говорил, что на квартире у Резо сохраняется засада?

– Ну да. Четверо сотрудников ФСБ вместе с Брылиным. А при чем тут засада? – не понял подполковник.

– Они сидят там уже два дня, – объяснил Чупиков, – и наверняка засаду не снимут до следующего понедельника. Найди двух-трех толковых ребят и устрой собственную засаду.

– На офицеров ФСБ? – вздохнул Демидов. – Ты знаешь, что бывает за такие вещи? В лучшем случае меня выгонят из органов. Возьмешь к себе курьером?

– Я тебе серьезно говорю, – не унимался Чупиков. – Нужно взять двух-трех лучших твоих офицеров и установить наблюдение за людьми, сидящими в засаде. Они ведь выходят из дома, наверняка закупают продукты, меняются посменно. Нужно выяснить также, кто именно направил засаду на квартиру Резо. Кто стоит за этими людьми. Если Брылин лично сидит в засаде, значит, людей у них не так много. Если Бурый приехал за Резо вместе с Рожко, а потом Рожко сам проверял все квартиры, следовательно, не так много посвященных в эту тайну. Человек десять-двадцать, не больше, раз они хотят сохранить секретность.

– Я всегда думал, что тебе следовало остаться в уголовном розыске, – отозвался Демидов. – Знаешь, мне кажется, ты прав. И хотя это самая большая авантюра в моей жизни, которую я могу себе позволить, но я думаю, что в нашем управлении я смогу найти несколько порядочных офицеров, умеющих хранить тайны.

– А я готов им помочь, – предложил Чупиков, – вспомню старые навыки и помогу твоим ребятам. Резо пусть пока поживет на даче. Тесть у меня сейчас болеет, и я предупрежу хозяев, чтобы несколько дней здесь не появлялись.

– Это не так просто, – задумчиво сказал Демидов. – Дело не в том, что у меня нет хороших офицеров. Дело в том, что я могу подставить своих ребят. Если выяснится, что офицеры уголовного розыска следили за офицерами ФСБ, все ребятки тут же вылетят с работы. А у них семьи, дети.

– А если нанять частное агентство на два-три дня? – предложил Резо. – И не говорить им, кто именно сидит в моем доме.

– Интересная мысль, – кивнул Чупиков. – Только откуда такие деньги? Частное агентство возьмет за три дня работы тысяч пять-шесть, не меньше.

– Вот здесь десять тысяч. – Резо достал из кармана пачку денег. – Найдите людей и отдайте им деньги. Если это поможет, то отдайте все деньги.

– Вот тебе и решение проблемы, – сказал Чупиков, – в конце концов, необязательно, чтобы ты сам вмешивался в это дело. Я адвокат подозреваемого Резо Гочиашвили. И он заплатил мне деньги, чтобы я выяснил, кто там находится в его квартире. По-моему, все логично.

– Так нельзя, – возразил Демидов, – тогда выходит, что я ваш сообщник. Это незаконно.

– А убивать людей законно? – вскочил с места Резо. – Где есть такие законы, что из-за номеров паспортов можно столько людей убивать? Где эти законы?

– Ты не горячись, – посоветовал Чупиков, потянув его за руку, – и не нужно кричать. А то еще кто-то из соседей услышит. Сядь и успокойся.

– Не могу больше, – простонал Резо. – Из-за меня Никита погиб, женщина погибла. А я здесь прячусь, как крыса. Не могу я так жить. Возьму пистолет, вернусь к себе домой и всех перестреляю.

– В лучшем случае тебе разрешат только вытащить оружие, – строго сказал Чупиков, – чтобы у них был факт – твое нападение. А потом они тебя расстреляют. Один против четверых – ты ничего не сделаешь. Кончай бузить, сядь и послушай.

Резо, тяжело вздохнув, не стал больше спорить, опустился на стул. Демидов сочувственно взглянул на него. Потом перевел взгляд на Чупикова.

– Ты думаешь, у нас что-нибудь получится?

– Давай попытаемся. Если они с кем-то свяжутся, мы сможем узнать, на кого конкретно они работают. Частное агентство – это совсем неплохая идея. Тем более если есть деньги. Я не хочу верить, что вся наша контрразведка повязана с этими убийцами. Не хочу и не могу.

– А если повязана? – вдруг тихо спросил Демидов. – Ты ведь сам знаешь, как это бывает. Если бы все сводилось к Бурому, мы бы с тобой не сидели на даче. Кто-то предупредил всех авторитетных грузин в городе. Кто-то изъял письмо из УВИРа. Кто-то принял решение о нашей ликвидации. Ты думаешь, это могли сделать на уровне Бурого? Или на уровне Брылина?

– Хватит об этом думать, – посоветовал Чупиков. – Иначе нам с тобой просто нечего делать. Отвезем сейчас Резо в ФСБ, сдадим под расписку – и по домам. Только учти: они на этом все равно не остановятся. Раз решили тебя убрать, значит, уберут. Ты для них теперь нежелательный свидетель. Один раз не получилось, получится во второй.

– Пугаешь, Женя? – прохрипел Демидов.

– Зачем? Ты у нас не пугливый, тебя не испугаешь. Просто не хочу, чтобы нас с тобой передавили, как цыплят. Я ведь теперь тоже нежелательный свидетель.

– Ладно, поговорили. – Демидов поднялся. Резо смотрел на него, все еще не зная, что именно решил подполковник. Тот передернул плечами, сказал: – Резо остается на даче. Связь через мобильный телефон Чупикова. Я больше здесь появляться не буду. Ты, Женя, поедешь в город и будешь нашим связным. Я скажу, в какое частное агентство обратиться. Может, у нас действительно что-нибудь получится. Я знаю одно агентство, где работают очень крепкие ребята.

Чупиков подмигнул Резо, и тот понял, что у него наконец появился реальный шанс на спасение. Реальный шанс.