Текст книги "Всеобщая история пиратов"

Жизнь капитана Вейна

Чарлз Вейн был одним из тех, кто завладел серебром, поднятым испанцами с затонувших во Флоридском заливе галеонов[158]158
  Речь идет об испанском Серебряном флоте, вышедшем из Порто-Белло с грузом серебра и затонувшем во время урагана у юго-восточного побережья Флориды в июле 1715 г. Поскольку галеоны затонули на мелководье, спасательная экспедиция, снаряженная губернатором Гаваны, сумела поднять на поверхность большую часть груза. Английский пират Генри Дженнингс, собрав флотилию из трех кораблей, в 1716 году напал на караван со спасенным серебром и захватил сокровища на сумму около 350 000 песо. В каком качестве Вейн принимал участие в этом рейде, – капитана или рядового пирата, – не установлено.


[Закрыть], и находился на Провиденсе (как уже упоминалось ранее), когда губернатор Роджерс прибыл туда с двумя военными кораблями.

Все пираты, коих он застал в этом гнезде негодяев, покорились и получили свидетельства о помиловании – кроме капитана Вейна с его шайкою, которые, завидев входящие военные корабли, обрубили якоря, предали огню приз, бывший у них в гавани, и отплыли с поднятыми пиратскими флагами, обстреляв при отходе один из военных кораблей.

Через два дня после того побега они встретили шлюп, принадлежавший Барбадосу, который захватили и удержали для своих нужд, направив на борт сего судна команду в двадцать и пять человек под началом некоего Йитса. День или два спустя они натолкнулись на контрабандерское суденышко под названием «Джон и Элизабет», направлявшееся на Провиденс с большим количеством испанских песо на борту, каковое судно они тоже взяли себе. С теми двумя шлюпами Вейн направился к маленькому островку и почистился; там, поделивши добычу, они проводили какое-то время в разгуле, как то в обычае у пиратов.

В самом конце мая 1718 года они пустились в плавание и, поскольку нуждались в провизии, пошли, лавируя, к Наветренным островам, где повстречались с испанским шлюпом, направлявшимся из Порто-Рико в Гавану, который они подожгли, погрузили испанцев в шлюпку и предоставили им добираться до острова, освещая путь собственным их горящим судном. Когда же они легли на курс меж Сент-Кристофером и Ангуильей, то наткнулись на бригантину и шлюп с потребным им грузом; на каковых судах взяли провизию, годную для похода.

Какое-то время спустя, взявши к северу, на пути, коим следуют корабли Старой Англии, идущие к американским колониям, они захватили несколько кораблей и судов, с которых разграбили все, что сочли для себя подходящим, и отпустили их.

В конце августа Вейн со своим напарником Йитсом, будучи мористее Южной Каролины, захватили корабль, приписанный к Ипсвичу, под командованием некоего Коггерсхолла, груженный кампешевым деревом, который, как им подумалось, был вполне подходящим для их дел, и потому приказали своим пленникам взяться за работу и сбросить весь груз за борт; но когда те очистили корабль более чем наполовину, сия прихоть прошла, и им более того корабля не хотелось. Так Коггерсхолл получил свой корабль обратно, и ему дозволено было продолжить свой путь домой. В том плавании разбойники захватили еще несколько кораблей и судов, среди которых шлюп с Барбадоса шкипера Дилла; суденышко с Антигуа шкипера Кока; шлюп, принадлежавший Кюрасао, шкипера Ричардса; и большую бригантину капитана Томпсона, шедшую из Гвинеи, на борту коей было 90 с лишним негров. Пираты ограбили их все, а затем отпустили, негров же перегрузили с бригантины на борт судна Йитса, благодаря чему они снова вернулись к законным владельцам.

Капитан Вейн обращался с сообщником весьма неуважительно, заявляя свое превосходство над Йитсом и его маленькой командою, и рассматривал его судно не иначе как своего посыльного, и тем отвратил их от себя; ибо они-то себя полагали столь же хорошими пиратами и столь же великими негодяями, как и самые лучшие из всех них. Посему они сговорились и решили при первой возможности покинуть ту компанию и принять помилование Его Величества либо действовать самостоятельно, полагая и то, и другое более почетным, нежели быть в услужении у вышеупомянутого; что же до размещения такого множества негров у них на борту, где и так не хватало рук, чтобы еще заботиться об оных, то сие еще усугубило дело, хотя в то время они сочли за лучшее скрывать и подавлять свое возмущение.

День или два спустя, когда пираты стояли на якоре, Йитс в сумерках вытравил якорный канат и поднял паруса на своем судне, взявши курс на берег; Капитан Вейн, увидев сие, был крайне тем раздражен и поднял паруса на своем шлюпе, дабы преследовать напарника, который, как он ясно понял, более не намеревался иметь с ним дел. Бригантина Вейна имела лучший ход, посему он желал принудить Йитса выброситься на берег, и, безусловно, нагнал бы того, будь расстояние немного больше. Но Йитс как раз успел обогнуть отмель, когда Вейн подошел к нему на пушечный выстрел, и дал бортовой залп по своему старому приятелю (каковой залп не нанес тому ущерба), и таким образом с ним распрощался.

Йитс вошел в реку Норт-Эдисто лигах в десяти южнее Чарлзтауна и послал гонца к губернатору, дабы узнать, смогут ли он и его товарищи воспользоваться помилованием Его Величества, если отдадутся на его милость со шлюпом и неграми. Получив на то дозволение, все они явились туда, и им выданы были свидетельства; капитану же Томпсону, у коего были отняты негры, возвратили их, к пользе его хозяев.

Вейн какое-то время крейсировал в море вдоль отмели, в надежде изловить Йитса, когда он снова выйдет, но был в том разочарован. Однако, к несчастью для них, он захватил два корабля из Чарлзтауна, направлявшихся домой в Англию. Случилось так, что как раз в это время были снаряжены два хорошо укомплектованных и вооруженных шлюпа, дабы идти за одним пиратским судном, которое, как известил губернатор Южной Каролины, стало на чистку в реке у мыса Фиар[159]159
  Это был корабль Стида Боннета (см. «Жизнь майора Боннета»).


[Закрыть]. Но полковник Рет, который командовал шлюпами, встретился с одним из ограбленных Вейном кораблей, каковой возвращался за отмель возобновить припасы, кои были у него отняты, и с того корабля полковнику сообщили, что захвачены были пиратом Вейном, а также, что кто-то из матросов, будучи в плену у них на борту, слышал, как пираты говорили, будто сделают привал в одной из лежащих на юге рек. Рет изменил свое первоначальное намерение, и вместо того, чтобы направиться к северу на поиски пирата в реке у мыса Фиар, поворачивает к югу за Вейном; тот же приказал распустить таковые сообщения, дабы направить погоню, которая могла бы пуститься за ним, по ложному следу; ибо в действительности он взял курс на север, так что преследователи направились в противоположную сторону.

Разговор полковника Рета с тем кораблем был самым неудачным из всего, что могло случиться, ибо он сбил его с пути, который, по всей вероятности, привел бы его к Вейну, а также и к пиратскому кораблю, за коим он направился; таким образом он бы мог уничтожить обоих, тогда как из-за того, что полковник пошел другим путем, он не только потерял возможность встретиться с первым, но, если бы второму не взбрело в голову простоять шесть недель кряду у мыса Фиар, упустил бы и его тоже. Однако полковник, несколько дней безуспешно пошарив по рекам и бухтам в тех местах, на кои было ему указано, в конце концов поплыл исполнять свой первоначальный план, и таким образом встретил пиратский корабль, каковой разбил и захватил, как о том уже говорилось в истории майора Боннета.

Капитан Вейн пошел к северу, в бухту[160]160
  Имеется в виду залив Окрекок в Северной Каролине (см. «Жизнь капитана Тича»).


[Закрыть], где повстречался с капитаном Тэтчем, или Тичем, прозываемым иначе Черная Борода, коего приветствовал (когда узнал, кто это) залпом своих больших пушек, заряженных ядрами (как то в обычае у пиратов, когда они встречаются), которые палили вдаль или в воздух. Черная Борода отвечал на салют таким же образом, и взаимный обмен любезностями продолжался несколько дней. Когда же начался октябрь, Вейн распрощался и отплыл далее на север.

23-го октября, мористее острова Лонг-Айленд[161]161
  У атлантического побережья Америки два острова с таким названием: один в составе центральной группы Багамских островов, другой – около Нью-Йорка. К северу от Северной Каролины находится второй, который и имеется в виду в книге. Это рассуждение важно во избежание путаницы, потому что ниже Дефо, видимо, допускает географический «ляп».


[Закрыть], он захватил маленькую бригантину, шедшую с Ямайки в Салем (Новая Англия), шкипера Джона Шеттока, и маленький шлюп; обчистивши бригантину, они отпустили ее. Вслед за тем они решили крейсировать между мысом Майси и мысом Николас[162]162
  То есть, в Наветренном проливе между Кубой и Гаити: мыс Майси – восточная оконечность о. Куба, мыс Николас – ближайшая к Кубе из двух западных оконечностей Гаити.


[Закрыть], где провели некоторое время, не видясь и не переговариваясь ни с одним судном, и так было до самого конца ноября. Затем они напали на корабль, ожидая, что тот сдастся, лишь только они поднимут свой черный флаг; но вместо того он дал по пиратам бортовой залп и поднял флаг, по коему стало ясно, что это французский военный корабль. Вейн предпочел не иметь с ним дальнейшей беседы, а вместо того привел паруса к ветру и направился прочь от француза; но месье, желая поближе с ним познакомиться, поднял все паруса и погнался за ним. Пока продолжалась сия погоня, пираты разделились во мнении, как им далее поступить. Вейн, капитан, стоял за то, чтобы убираться как можно скорее, утверждая, что сей военный корабль слишком силен и что справиться с ним не удастся. Но некий Джон Рэкхэм, бывший офицером, имевшим нечто вроде права контроля над капитаном, выступил в защиту противоположного мнения, говоря, что хотя у француза больше пушек и железо его весит больше, они могли бы взять его на абордаж, и тогда пусть продолжат сей день те, кто окажется лучше. Рэкхэм имел сильную поддержку и большинство было за абордаж; Вейн, однако, настаивал, что это слишком необдуманное и отчаянное предприятие, военный корабль кажется вдвое превосходящим их по силе. И что бригантину их могут пустить на дно прежде, чем они смогут забраться к нему на борт. Помощник капитана, некто Роберт Дил, был одного мнения с Вейном, и с ним еще около пятнадцати человек, все же прочие присоединились к старшине-рулевому Рэкхэму. В конце концов, дабы разрешить сей спор, капитан применил свою власть, каковая в таких ситуациях абсолютна и неподконтрольна, по пиратским законам, viz.: в битве, погоне или бегстве. Во всех же прочих случаях, каковы бы они ни были, капитан подвластен большинству команды. Так что бригантина, показав французу пятки, как они сие называют, убралась от греха подальше.

Но на следующий день капитан Вейн за таковое поведение принужден был подвергнуться испытанию голосованием, и решение было вынесено против его чести и достоинства, ибо он заклеймен был именем труса, отстранен от командования и исключен из команды, отмеченный позором; и с ним ушли все, кто не голосовал за абордаж французского военного корабля. У них был с собой маленький шлюп, захваченный незадолго до того, и они дали его Вейну и изгнанным с ним товарищам; а чтоб те в состоянии были обеспечить себя собственными прилежными стараниями, дозволили им взять с собою достаточное количество провизии и оружия.

Джон Рэкхэм был избран капитаном бригантины вместо Вейна и направился к Карибским островам[163]163
  То есть, к островам Карибского моря, в то время как Вейн уже находится у берегов Больших Антильских островов, как было сказано выше. Вероятно, здесь у Дефо произошла географическая ошибка.


[Закрыть], где мы должны покинуть его, пока не окончим историю Чарлза Вейна.

Шлюп поплыл к Гондурасскому заливу, и Вейн со своею командой по пути привел его в наилучшее состояние, какое только было возможно, дабы продолжить старое ремесло. Они плыли от северо-западного берега Ямайки дня два или три и захватили шлюп и два питиагра, и все люди с тех судов перешли к ним. Шлюп они сохранили за собою, и Роберт Дил пошел на него капитаном.

16 декабря два сии шлюпа пришли в залив, где нашли лишь одно стоявшее на якоре судно под названием «Жемчужина», с Ямайки, шкипера Чарлза Роулинга, которое при виде их подняло паруса. Но пиратские шлюпы подошли близко к Роулингу и не поднимали флага, когда же он дал по ним один или два залпа, они подняли черный флаг и дали по «Жемчужине» по три залпа каждый. Она сдалась, и пираты овладели ею, и отбуксировали к островку под названием Барнако, и там устроили стоянку для чистки и починки, по пути же встретили шлюп с Ямайки под командованием капитана Уоллдена, шедший в залив, который также захватили.

В феврале Вейн отчалил с Барнако, намереваясь совершить поход; но не прошло нескольких дней, как тот завершился: Вейна настиг мощный тайфун, который разлучил его с напарником и после двух дней мучений выбросил шлюп на маленький необитаемый остров невдалеке от Гондурасского залива, где тот разбился вдребезги, а большинство людей утонуло. Сам Вейн спасся, но исхудал, словно щепка, ибо нуждался в припасах, не имея возможности выловить хоть что-нибудь среди обломков. Он прожил здесь несколько недель, и силы его поддерживали главным образом рыбаки, кои являлись на тот остров с материка на мелких суденышках, дабы ловить черепах etc.

Пока Вейн пребывал на том острове, к нему пристал за водою корабль с Ямайки, капитан коего, некий Холфорд, старый буканьер[164]164
  Вначале буканьерами называли охотников на свиней, нелегально промышлявших на острове Гаити. При этом многие буканьеры действительно занимались каперством, а то и прямым пиратством. После 1684 г., когда на английском языке под названием «Буканьеры Америки» был издан перевод знаменитой книги А. Эксквемелина о карибских пиратах, слово «буканьер» стало в Англии общепринятым синонимом слова «пират». Это смешение понятий сделалось характерным для всех английских писателей, включая Дефо.


[Закрыть], случайно оказался знакомым Вейна. Тот же подумал, что это хороший случай выбраться отсюда, и обратился к старому приятелю с таковою просьбой. Но тот решительнейшим образом отказал ему, сказавши:

– Чарлз, я не доверю тебе сесть на мой корабль – разве только повезу тебя как пленника; ибо ты затеешь заговор с моими людьми, стукнешь меня по голове и убежишь на моем корабле пиратствовать.

Вейн убеждал его всеми доводами чести, какие только есть на свете. Но, как кажется, капитан Холфорд был слишком близко с ним знаком, чтобы хоть сколько-нибудь полагаться на его слова и клятвы. Он сказал Вейну, что он мог бы легко найти способ выбраться, если бы захотел.

– Сейчас я иду в залив, – сказал он, – и вернусь сюда примерно через месяц. И если обнаружу тебя на острове, когда приду обратно, то отвезу на Ямайку и повешу.

– Как я могу отсюда выбраться? – спрашивает Вейн.

– Разве нет на побережье рыбачьих плоскодонок? Разве не можешь ты взять одну из них? – отвечал Халфорд.

– Что? – говорит Вейн. – Ты хочешь, чтобы я украл плоскодонку? И твоя совесть это допускает?

Халфорд сказал:

– Украсть плоскодонку, когда ты был обычным разбойником и пиратом, кравшим корабли и грузы и грабившим всех добрых людей, которые попадались тебе на пути? Оставайся же здесь, и д[ьявол тебя забер]и, коли ты такой разборчивый!

И с тем покинул его.

После того, как капитан Холфорд отчалил, другой корабль, возвращаясь домой, также пристал к тому острову за водою; никто из его команды не знал Вейна, и он легко выдал себя за другого человека и таким образом нанят был на корабль на время плавания. Можно бы подумать, что Вейн теперь был в полной безопасности и, похоже, избежал судьбы, коей заслуживал за свои преступления. Но тут произошла неблагоприятная для него случайность, которая все испортила. Холфорд, возвращаясь из залива, встретился с тем кораблем. Поскольку капитаны отлично были знакомы друг с другом, Холфорд был приглашен отобедать на его борту, что он и сделал. И когда он проходил в каюту, ему случилось бросить взгляд вниз, в трюм, и там он увидел Чарлза Вейна за работою. Он немедленно заговорил с капитаном, и сказал ему:

– Знаете ли вы, кто попал к вам на борт?

– Почему вы спрашиваете? – говорит тот. – На таком-то острове я нанял человека, торговый шлюп коего выбросило на берег; у него, кажется, проворные руки.

– Говорю вам, – молвил Холфорд, – это Вейн, известный пират.

– Если это он, – отвечал другой, – я бы не хотел его задерживать.

– Ну что ж, – говорит Холфорд, – тогда я пришлю людей, возьму его к себе на борт, а на Ямайке сдам.

На том они и согласились. Капитан Холфорд, вернувшись к себе на корабль, тут же послал в шлюпке своего помощника при оружии, тот же, подойдя к Вейну, показал ему пистоль и объявил, что он его пленник. На что он безропотно позволил доставить себя на борт и заковать в железа. Когда же капитан Холфорд прибыл на Ямайку, то передал старого своего приятеля в руки правосудия. В каковом месте тот был судим, признан виновным и казнен – так же, как незадолго до того сообщник Вейна, Роберт Дил, доставленный туда одним из военных кораблей.

Жизнь капитана Рэкхэма

Сей Джон Рэкхэм, как говорилось уже в предыдущей главе, был старшиной-рулевым в команде Вейна, покуда она не разделилась и Вейн не был низложен после того, как отказался пойти на абордаж и сразиться с французским военным кораблем. Тогда-то Рэкхэм и был избран капитаном той части команды, что осталась на бригантине. Первым днем его капитанства стало 24 ноября 1718 года, и в первом же походе (а было то меж Карибскими островами) он захватил и разграбил несколько судов.

Мы уже отмечали, что, когда капитан Вудс Роджерс прибыл к острову Провиденс, привезя королевское прощение тем из пиратов, кои сдадутся добровольно, бригантина, которой ныне командовал Рэкхэм, ускользнула через другой пролив, пренебрегши тою милостью.

С наветренной стороны от Ямайки пиратам подвернулся некий корабль с Мадейры, который они удерживали два или три дня, вымогая за него выкуп, а после возвратили его шкиперу, и даже позволили некоему Осии Тисделлу, содержателю таверны на Ямайке, плененному ими на одном из захваченных призов, отбыть на том корабле, ибо он направился к этому острову.

После того похода они пристали к маленькому островку, дабы почистить корабль, и провели Рождество на берегу, пьянствуя и пируя, покуда у них оставалось спиртное, а затем вновь вышли в море, чтобы добыть еще, в чем преуспели сверх меры, хоть и не захватывали сколь-нибудь выдающегося приза два месяца с лишком, если не брать в расчет корабля, нагруженного ворами из Ньюгейта[165]165
  Ньюгейт – тюрьма в Лондоне.


[Закрыть] и направлявшегося на плантации[166]166
  С начала правления Якова II Стюарта (1685 – 1688) в Старой Англии для некоторых категорий преступников практиковалась замена смертной казни продажей в рабство на английские плантации Нового Света. Именно таким путем лондонский врач Питер Блад, герой романа Р. Саббатини, попадает в Америку, а затем на капитанский мостик пиратского корабля.


[Закрыть], который через несколько дней взят был со всем своим грузом обратно английским военным кораблем.

Рэкхэм вышел в открытое море, направляясь к Бермудским островам, и захватил корабль, следовавший из Каролины в Англию, и маленький пинк из Новой Англии, и доставил сии призы на Багамские острова, где с помощью вара, смолы и иных припасов вновь почистили, починили и снарядили свое судно; но поскольку они пробыли слишком долго в тех краях, капитан Роджерс, бывший губернатором Провиденса, прослышав о захвате тех судов, выслал шлюп, с большою командою и хорошо вооруженный, который отбил оба приза, пиратам же между тем посчастливилось ускользнуть.

С островов сих они устремились в глухую местность на Кубе, где у Рэкхэма было некое подобие семьи, в каковом месте прозябали долгое время, живя на берегу со своими Далилами[167]167
  Дефо использует это имя как нарицательное. Далила – героиня библейской Книги Судей (см. Суд. 16; 4 – 22), возлюбленная силача Самсона. Уступая ласкам и просьбам Далилы, Самсон рассказал ей секрет своей великой силы, и она тут же передала его врагам Самсона – филистимлянам.


[Закрыть], пока деньги их и провизия не истощились, а тогда рассудили, что настала пора сделать вылазку. Они вернулись на судно и стали было готовить его к выходу в море, когда явилась Гуарда-дель-Коста[168]168
  Испанская береговая охрана. См. «Жизнь капитана Эвери».


[Закрыть], имея с собою небольшой английский шлюп, который захватила близ побережья как контрабандное судно. Испанский патрульный корабль атаковал пиратов, но (поскольку Рэкхэм укрылся между берегом и маленьким островком) мог совершать лишь весьма ограниченные маневры там, где находился, посему испанцы ввечеру взялись верповать свой корабль в сей канал, дабы наутро действовать наверняка. Рэкхэм, находя положение свое безнадежным и едва ли видя возможность убежать, решился испробовать следующую выдумку. Испанский приз стоял ради вящей безопасности близко к суше, между островком и материком[169]169
  Под материком здесь подразумевается побережье Кубы.


[Закрыть]. Рэкхэм сажает в шлюпку свою шайку, снаряженную пистолями и абордажными саблями, огибает островок и нападает на сей приз, молча, самою глухою ночью, и при том остается необнаруженным, ибо говорит испанцам, бывшим на борту, что если те молвят хоть слово или издадут малейший звук, то быть им мертвецами; и так завладел кораблем. Проделав сие, он обрезал якорь и вышел в море. На испанском же военном корабле так увлечены были предвкушением добычи, что не мыслили более ни о чем, и, как только занялся день, обрушили неистовый огонь на пустой шлюп, однако малое время спустя верно оценили положение дел и выбранили себя дураками, ибо изо рта у них вырвали богатую и лакомую добычу, не оставив взамен ничего, кроме старой, пробитой ядрами развалюхи.

Рэкхэм со своею командою, напротив, не имел причин быть недовольным обменом, который позволил им продлить на какое-то время тот образ жизни, что отвечал их испорченным нравам. В августе 1720 мы вновь обнаруживаем его в море, рыскающим по гаваням и бухтам севера и запада Ямайки, где он захватил несколько мелких суденышек, бывших невеликою добычей для разбойников – но в шайке у них было в ту пору лишь несколько человек, и потому они принуждены были вести мелкую игру, покуда не возрастет в числе их команда.

В начале сентября они захватили у острова Харбор семь или восемь рыбачьих лодок, присвоили бывшие в них сети и иной такелаж, а затем удалились оттуда к французской части Эспаньолы, и высадились, и угнали там скотину, а еще прихватили двух или трех французов, коих нашли на самом берегу, куда те отправились поохотиться вечером на диких свиней. По согласию ли взошли французы к ним на борт, по принуждению ли – о том мне неведомо.

После того они разграбили два шлюпа и вернулись на Ямайку, у северного же побережья означенного острова, недалеко от залива Порто-Мария[170]170
  Порто-Мария – в начале XVIII в. гавань на востоке северного побережья Ямайки; далее пираты двинулись вдоль береговой линии к западу, чтобы не приближаться к столицам острова – Кингстону и Порт-Роялу, расположенным на юго-восточном берегу.


[Закрыть], захватили шхуну, шкипером коей был Томас Спенлоу; случилось сие, стало быть, 19 октября. На следующий день Рэкхэм, завидев в заливе Сухая Гавань шлюп, подошел к берегу и произвел залп. Все бывшие на шлюпе бежали на берег, и он захватил оный шлюп вместе с поклажею, когда же на берегу увидали, что это пираты, то окликнули шлюп и дали понять, что желают подняться к ним на борт.

Таковое плавание Рэкхэма вдоль побережья сего острова оказалось роковым для него, ибо о его походе уведомили губернатора люди с каноэ, коих он застал врасплох на берегу залива Очо; после чего тут же снарядили шлюп под командою капитана Барнета, с немалым числом рук на борту, и отправили вкруг острова пирату навстречу. Рэкхэм же, огибая остров и приблизившись к западной его оконечности, называемой мыс Негрил, заприметил маленький питиагр, команда коего при виде шлюпа изменила курс и высадилась на берег; когда же один из них окликнул пиратов, те отвечали, что они англичане и приглашают людей с питиагра к себе на борт распить чашу пунша, что те и не преминули сделать, и в соответствии с тем вся компания, а было их 9 человек, в недобрый для себя час взошла на борт пиратского судна; они были вооружены мушкетами и абордажными саблями, каково же было их истинное намерение, когда они поступали так, не берусь сказать. Но не успели они сложить свое оружие и взяться за трубки, как показался шлюп Барнета, который охотился за Рэкхэмом.

Пираты, обнаружив, что он направляется прямиком к ним, устрашились исхода событий, снялись с якоря, который только было бросили, и отплыли. Капитан Барнет погнался за ними и, имея то преимущество, что ветер, дувший с суши, был слабым и дул порывами, поравнялся с ними и после весьма короткой стычки захватил и доставил в Порт-Роял на Ямайке.

Недели через две после того, как пленные доставлены были на берег, viz. 16 ноября 1720 года, в Сантъяго-де-ла-Вега созван был суд Адмиралтейства, пред лицом коего следующие лица были осуждены, и председатель, сэр Николас Лоус, вынес им смертный приговор, viz.: Джон Рэкхэм, капитан; Джон Фезерстон, штурман; Ричард Корнер, старшина-рулевой; Джон Дэвис, Джон Хауэлл, Патрик Кэрти, Томас Эрл, Джемс Доббин и Ной Харвуд. Первые пятеро казнены были на следующий день на мысу Гэллоуз у города Порт-Роял, остальные – днем позже в Кингстоне; тела Рэкхэма, Феверстона[171]171
  Фезерстон и Феверстон – очередное разночтение в написании фамилии.


[Закрыть] и Корнера после того были сняты и вновь подвешены на цепях: один на Свинцовом Мысу, другой на Кустарниковом рифе, третий же на Пушечном рифе.

Но что было весьма удивительно, так это осуждение девяти человек, кои взошли на борт шлюпа в тот самый день, когда он был захвачен. Их судили после отсрочки заседания суда, 24 января, все это время, как можно предположить, ожидая появления свидетельских улик, дабы доказать, что они взошли на борт с пиратскими намерениями; ибо, как представляется, они не совершали пиратских действий, как явствовало из показаний свидетелей против них, коими были два француза, захваченные Рэкхэмом невдалеке от острова Эспаньола[172]172
  Эспаньола – одно из названий острова Гаити.


[Закрыть], и под присягой показавших следующее:

– Что заключенные ныне под стражу, viz. Джон Итон, Эдвард Уорнер, Томас Бейкер, Томас Квик, Джон Коул, Бенджамен Палмер, Уолтер Роуз, Джон Хансон и Джон Говард, взошли на борт пиратского шлюпа у мыса Негрил, Рэкхэм же посылал для того на берег свое каноэ. Что они принесли с собой на борт ружья и абордажные сабли. Что когда капитан Барнет настиг их, некоторые пили, а другие гуляли по палубе. Что с пиратского шлюпа велась пальба из пушек и ручного оружия по шлюпу капитана Барнета, когда тот настиг их; и что когда шлюп капитана Барнета открыл стрельбу по шлюпу Рэкхэма, оные заключенные под стражу спустились в трюм. Что в то время, когда капитан Барнет настиг их, некоторые из оных заключенных под стражу (но которые именно, он не мог сказать) помогали гребцам на шлюпе, дабы уйти от Барнета; что все они, как представляется, были в сговоре.

Вот, по сути, и все, что свидетельствовали против них, узники же отвечали в свою защиту:

– Что у тех французов нет свидетелей. Что они купили питиагр, дабы охотиться на черепах; и будучи у мыса Негрил и только успев сойти на берег, завидели шлюп с белым вымпелом, приближающийся к ним, после чего они взяли свое оружие и укрылись в кустах. Что один из них окликнул шлюп, с коего ответствовали, что они англичане и желают пригласить их взойти на борт и распить чашу пунша; от чего они сперва отказались, но после долгих увещеваний отправились на шлюп в присланном с оного каноэ, собственный же питиагр оставили на якоре. Что не пробыли они на борту и малого времени, как показался шлюп капитана Барнета. Что Рэкхэм велел им помочь живо поднять якорь, от чего они все отказались. Что Рэкхэм применил насилие, дабы принудить их; и что когда капитан Барнет настиг их, они с готовностью и охотою сдались.

Когда узники доставлены были из тюрьмы и публику удалили из зала, суд рассмотрел их, узников, дела, и большинство членов комиссии пребывало во мнении, что все они виновны в пиратстве и уголовном деянии, а именно: переходе с пиратскими и уголовными намерениями к Джону Рэкхэму и иже с ним отъявленным пиратам, и по той причине они сами признаны за таковых, и всем им вынесли смертный приговор; что, как всякому должно признать, оказалось несколько несчастливым для бедных малых.

17 февраля Джон Итон, Томас Квик и Томас Бейкер казнены были на мысу Гэллоуз, что у Порт-Рояла, а на следующий день Джон Коул, Джон Говард и Бенджамен Палмер казнены были в Кингстоне; казнили позднее оставшихся троих или нет, мне неведомо.

Судимы были также две женщины-пирата, принадлежавшие к шайке Рэкхэма, и, будучи осуждены, вызваны были в суд и спрошены, может ли кто из них объявить нечто такое, отчего ее смертный приговор не следует исполнять, как то было уже сделано с прочими; и обе указали на свои животы, ибо каждая носила под сердцем дитя, и просили, чтобы казнь была отложена, после чего суд вынес приговор, какой следует пиратам, но направил их обратно в тюрьму, покуда не будут назначены подходящие присяжные, дабы разобрать дело.