Текст книги "Драгоценности"

Сара закрыла глаза и глубоко дышала.

– Я попробую. – Она снова посмотрела на мать. – Правда. – Затем ее охватила паника. – Но что, если у меня не получится?

– Что не получится, милая моя девочка? – улыбнулась мать. – Гулять со мной и папой? Или ужинать с нами? Не получится встретиться с парой наших друзей? Я думаю, ты справишься. Мы не так много просим, а если что-то и правда будет тебе не под силу, то скажешь.

Такое впечатление, будто Сара стала инвалидом, и в определенном смысле так оно и было. Фредди покалечил ее, и она это знала. Проблема состояла сейчас в том, что она сомневалась, можно ли ее исцелить, помочь ей, восстановится ли она в принципе. Матери невыносима была мысль, что ничего не получится.

– Как насчет прогулки?

– Я выгляжу ужасно. Глаза, наверное, опухли. А нос всегда становится красным, когда я плачу. – Сара рассмеялась сквозь слезы, когда мама состроила гримасу.

– Чепуха! Нормальный у тебя нос, ничуть не красный.

Сара вскочила с кресла, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и воскликнула с отвращением:

– Даже слишком! Не нос, а багровая картошка!

– Дай-ка взглянуть… – Виктория прищурилась, рассматривая нос Сары, и качала головой. – Да, действительно. Разве что похож на очень-очень маленькую картофелинку. Никто и не заметит, если ты умоешься холодной водой, причешешься и подкрасишь губы.

Сара уже много месяцев не пользовалась косметикой, ей, похоже, было плевать, как она выглядит, и до сегодняшнего дня Виктория не настаивала.

– Мам, шутишь? Я не взяла с собой помаду, – рассеянно возразила Сара. Она и сама не понимала, хочется ли ей попробовать, но слова матери глубоко тронули ее, и ссориться с ней в редкую минуту единения совершенно не хотелось, пусть даже это означает, что придется накрасить губы.

– Я одолжу тебе свою. Тебе повезло – без помады ты выглядишь такой же красивой, как и с ней. А я без косметики напоминаю белый лист бумаги.

– Неправда! – крикнула Сара матери вслед, когда та направилась в свою каюту за помадой.

Через минуту миссис Томпсон вернулась и протянула тюбик дочери, а Сара послушно умылась холодной водой и причесалась. В свитере, свободных брюках, с длинными волосами, распущенными по плечам, она снова выглядела как юная девушка, и мать улыбнулась, когда они вышли из каюты, взявшись под руки, чтобы найти отца.

Мистера Томпсона они обнаружили на прогулочной палубе. Он принимал солнечные ванны, устроившись в шезлонге, а рядом с ним два привлекательных молодых человека играли в шаффлбоард[9]9
  Состязательная игра на размеченном корте с использованием киев и шайб.


[Закрыть]. Мистер Томпсон намеренно выбрал шезлонг рядом, как только приметил парней, в надежде, что рано или поздно Виктория приведет Сару, и был рад увидеть жену и дочь вместе.

– Дорогие мои, что делали? Ходили по магазинам?

– Пока нет, – ответила Виктория с довольным видом, а Сара улыбнулась, не обращая внимания на молодых людей, которых присмотрел отец. – Мы решили, что для начала прогуляемся, может, выпьем чаю вместе с тобой, а потом совершим налет на магазины и потратим все деньги.

– План отличный, но помните: мне придется броситься за борт, если вы пустите меня по миру.

Женщины рассмеялись, а молодые люди по соседству взглянули на Сару, причем один не без интереса. Однако Сара демонстративно отвернулась и отправилась с отцом пройтись по прогулочной палубе. В процессе беседы мистер Томпсон поразился, как много его дочь знает о мировой политике. Она, очевидно, следила за публикациями в газетах и журналах, суммируя все известные подробности о ситуации в Европе. Он вспомнил, насколько дочь умна и проницательна, и был восхищен ее знаниями. Сара, будучи девушкой незаурядной, не тратила время впустую даже в затворничестве. Они обсудили Гражданскую войну в Испании, аннексию Гитлером Австрии в марте и значение этого события, а еще вторжение в демилитаризованный бассейн Рейна.

– Откуда ты все это знаешь? – поразился отец. Сара оказалась интересной собеседницей.

– Много читала, – робко улыбнулась она. – Больше делать было особо нечего, ты же понимаешь. – Отец с дочерью тепло улыбнулись друг другу. – Мне очень интересно. Пап, как думаешь, что будет дальше? Гитлер объявит войну? Он, кажется, готовится к подобному развитию событий, думаю, союз Рима и Берлина может быть очень опасным. Особенно учитывая поведение Муссолини.

– Сара, – он остановился, уставившись на нее, – ты меня изумляешь.

– Спасибо.

Они еще какое-то время прогуливались, углубившись в дискуссию о том, насколько опасна война в Европе, и мистеру Томпсону не хотелось прекращать прогулку и по прошествии часа. Он взглянул на дочь другими глазами, с этой стороны всю глубину ее личности ван Диринг определенно не заметил. Продолжив оживленную беседу за чаем, мистер Томпсон поделился с Сарой своей теорией, почему Соединенные Штаты никогда не будут втянуты в войну в Европе, заметив, что посланник Кеннеди[10]10
  Имеется в виду Джозеф Кеннеди, который служил послом США в Великобритании с 1938-го до конца 1940 года, в том числе в начале Второй мировой войны.


[Закрыть] поделился с ближайшим кругом, что Англии совершенно не нужна война в Европе.

– Жаль, что мы не поедем в Германию, – сказала Сара, в очередной раз удивляя отца, – мне хотелось бы своими глазами увидеть, что там происходит, и, может быть, даже побеседовать с людьми.

После этих слов мистер Томпсон, напротив, порадовался, что они туда не едут. Позволить Саре погрузиться с головой в опасный мир политики не входило в его планы. Интерес к мировой политике, осведомленность и информированность, даже до такой степени, как у Сары, редко встречались, особенно среди женщин. Но любопытствовать – это одно, а вот поехать в Германию и оценивать ситуацию лично – совершенно другое. Он бы ни за что дочери этого не позволил.

– Думаю, даже лучше, что мы посетим Англию и Францию. Не уверен, что нам стоит в Рим-то ехать. Решим на месте.

– Где твой дух авантюризма, папа? – поддразнила его Сара, но мистер Томпсон покачал головой, поскольку был мудрее дочери.

– Я слишком стар для этого, дорогая. Тебе нужно меньше забивать голову политикой, а больше ходить на вечеринки в новых сногсшибательных нарядах.

– Как скучно. – Она прикинулась зевающей, и ее отец рассмеялся.

– Ты очень необычная девушка, мисс Сара.

Не удивительно, что ее брак с ван Дирингом обернулся полной катастрофой и Сара сбежала и спряталась на Лонг-Айленде. Она слишком умна для этого повесы и вообще для большинства молодых людей его круга. Во время путешествия отец и дочь узнают друг друга получше, и тогда он разберется, что она за человек.

На третий день путешествия Сара уже преспокойно гуляла по кораблю. Она по-прежнему держалась особняком и не проявляла особого интереса к молодым людям, но обедала вместе с родителями в ресторане, а вечером они ужинали за столом капитана.

– Вы еще ни с кем не обручены, мисс Томпсон? – спросил капитан Ирвинг, блеснув глазами, а мать затаила дыхание в ожидании ответа.

– Нет, – холодно ответила Сара, на ее щеках вспыхнул легкий румянец, а рука немного дрожала, когда девушка поставила бокал.

– Как повезло молодым людям в Европе.

Сара сдержанно улыбнулась, но слова полоснули ножом по сердцу. Нет, она не обручена, она ждет развода в ноябре, через год после слушаний. Развод. Она почувствовала себя обесчещенной женщиной. Но по крайней мере здесь никто не знал о случившемся, что не могло не радовать. И если повезет, то и в Европе никто не узнает.

Капитан пригласил ее на танец. Она была очень красива в нежно-голубом атласном платье, которое мать сшила для нее перед свадьбой с Фредди. Платье было частью приданого, и в тот вечер, надевая его, Сара ощущала комок в горле. Сразу после капитана ее пригласил длинный светловолосый молодой человек. Она долго мялась, но потом вежливо кивнула.

– Откуда вы?

Он был высоким блондином, а по акценту Сара поняла, что перед ней англичанин.

– Из Нью-Йорка.

– Вы едете в Лондон? – Он, похоже, отлично проводил время.

Последние несколько дней он наблюдал за девушкой, но та была неуловимой и робкой. Она никоим образом не флиртовала с молодым человеком, и это тревожило его. Сара специально держалась холодно. Ей претили его ухаживания, а еще этот тип странным образом напоминал ей Фредди.

– А где остановитесь?

– У друзей моих родителей, – солгала Сара, отлично зная, что они забронировали номера в отеле «Кларидж» и пробудут в Лондоне как минимум две недели. Но она не горела желанием встречаться с ним, и надо было быть осторожной.

К счастью, танец быстро закончился. Молодой человек еще какое-то время вился вокруг нее, но Сара не отреагировала. Спустя пару минут он понял намек и удалился за свой столик.

– Как я вижу, молодой лорд Уинтроп не в вашем вкусе, – поддразнил ее капитан. Сам он был завидным женихом, и всех юных леди, достигших брачного возраста, казалось, переполняла решимость подцепить его. Всех, кроме неприступной мисс Томпсон.

– Вовсе нет. Просто я совсем его не знаю, – холодно ответила Сара.

– Хотите, я официально вас представлю? – предложил капитан, но Сара лишь улыбнулась и покачала головой.

– Нет, спасибо, капитан.

После этого она танцевала с отцом, а капитан в разговоре с Викторией похвалил красоту и ум ее дочери.

– Необыкновенная девушка, – сказал он с явным восхищением. Капитан наслаждался беседой с Сарой почти точно так же, как ее отец в течение всех пяти дней путешествия. – Прелестная. И очень благовоспитанная для такой юной особы. Не могу себе представить, чтобы у вас возникли с ней какие-то проблемы.

– Так и есть, – улыбнулась Виктория, гордясь своей младшей дочерью, – правда, она даже слишком благонравна. – Виктория улыбалась через силу, поскольку ее встревожило равнодушие Сары к молодому лорду Уинтропу, что не сулило ничего хорошего и остальным молодым людям Европы. – Она испытала большое разочарование в жизни, – призналась Виктория, – боюсь, какое-то время она будет держаться особняком. Мы надеемся, что она выйдет из своего кокона в Европе.

– Понятно, – кивнул капитан. Слова Виктории объяснили полное отсутствие интереса к Филиппу Уинтропу. – Такой девушке трудно найти пару. Она слишком умна и мудра и не интересуется всякой чепухой. Может быть, ей нужен кто-то постарше. – Капитану Сара была симпатична, и он озаботился ее судьбой. Капитан улыбнулся Виктории: – Вам очень повезло. Она красавица. Надеюсь, она найдет себе отличного мужа.

Виктории стало интересно, всем ли окружающим кажется, что они едут в Европу за мужем для Сары. Сара была бы возмущена, если бы узнала об этом. Виктория поблагодарила капитана, станцевала с ним еще один танец и отправилась на поиски мужа и дочери.

– Нам следует лечь спать пораньше. Завтра у нас важный день.

Они сходили на берег в Шербуре, откуда прямиком ехали в Париж. Сара никогда не бывала в Париже, поэтому их ожидала насыщенная экскурсионная программа, и сотрудники отеля позаботились об автомобиле с водителем. Томпсоны собирались остановиться в «Ритце», а через неделю должны были перебраться в Довиль, знаменитый водный курорт, а затем в Биарриц, чтобы повидаться с друзьями, после чего провести неделю на Ривьере, в Каннах, и еще несколько дней в Монте-Карло со старыми друзьями. Завершить путешествие по Европе они намеревались в Лондоне.

Корабль вошел в док Шербура в восемь утра, и Томпсоны сели на поезд, расписание которого как раз было согласовано с прибытием пароходов, в приподнятом настроении. Мистер Томпсон перечислил те места, которые, по его мнению, Сара обязана посетить, среди них Лувр, сад Тюильри, дворцово-парковый ансамбль Версаль, усадьба Мальмезон, известная как резиденция Наполеона Бонапарта и Жозефины, «Зал для игры в мяч», Эйфелеву башню и, конечно, гробницу Наполеона. Когда он замолчал, Виктория Томпсон подняла брови.

– Я не услышала в твоем списке дом Шанель… Диора… Баленсиага и Скиапарелли… Ты забыл о них, дорогой? – В этом году в Париже в моде были фиолетовый и розовато-лиловый цвета, и Виктории не терпелось приобрести обновки для себя и Сары.

– Я честно пытался, – добродушно улыбнулся Эдвард, – но не думаю, что ты дашь мне забыть о них надолго.

Ему нравилось идти на поводу у жены и не терпелось дать волю и дочери, но вдобавок мистеру Томпсону хотелось познакомить ее с культурными достопримечательностями, некоторые из которых он начал обсуждать еще по дороге в Париж.

Их номера в «Ритце» были превосходны. В этот раз Сара занимала отдельную комнату с видом на Вандомскую площадь. Оставшись одна, девушка вынуждена была признаться себе, что в таком одиночестве, помимо горечи, чувствовалась и сладость, и, разумеется, ей было бы куда веселее здесь с мужем.

Сара вздохнула и улеглась одна на огромной кровати, укрывшись ватным одеялом.

Утром они отправились в Лувр и провели там несколько часов. Это был радостный день для ее родителей, как все путешествие в целом. Сара прекратила упрямиться. В Париже жила лишь одна давняя подруга матери мистера Томпсона, которая пригласила их к себе на чай на улицу Якобинцев, но не устраивала никаких шумных вечеринок, которые так претили девушке. Сара просто наслаждалась музеями, соборами, магазинами и временем, проведенным в обществе родителей.

В Довиле атмосфера стала чуть более напряженной, поскольку все друзья, к которым они заезжали, настаивали, чтобы Сара познакомилась с их сыном, и делали все возможное, чтобы молодые люди заинтересовались друг другом. Молодой человек и правда проявил энтузиазм по этому поводу, а вот Саре он показался непривлекательным, невежественным и ужасно занудным. Она всячески избегала его, как и двух братьев, которых ей навязывали в Биаррице, а еще чьего-то внука в Каннах, не говоря уже о двух «очаровательных» молодых людях, представленных ей друзьями в Монте-Карло. К концу отдыха на Ривьере Сара пребывала в мрачном настроении и почти не разговаривала с родителями.

– Тебе понравилась Ривьера, дорогая? – невинно поинтересовалась Виктория, пока они паковали вещи в преддверии переезда в Лондон.

– Нет! Вообще не в моем духе! – выпалила Сара.

– Правда? – удивилась мать, которая считала, что дочь отлично проводит время. Они гостили на нескольких яхтах, много времени провели на побережье и посетили несколько замечательных вечеринок. – Как жаль.

– Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, мама. – Сара посмотрела на Викторию в упор и отложила белую блузку, которую упаковывала. – Я приехала в Европу не за тем, чтобы найти очередного мужа. Хочу напомнить, что до ноября я официально замужем. Более того, я вообще не хочу больше замуж. Я устала от того, что все ваши знакомые пытаются навязать мне своих идиотских сынков, недорослей-внуков или умственно отсталых кузенов. Пока что я не встретила мужчину, с которым просто можно побеседовать, не говоря уж о том, чтобы провести с ним хотя бы час. Мне не нужны мужчины, и я не хочу, чтобы меня таскали по всей Европе, демонстрируя потенциальным женихам как какую-то застенчивую девушку, отчаянно ищущую себе мужа. Это ясно? – Ошарашенная Виктория кивнула. – Кстати, кто-нибудь из этих людей знает, что я уже была замужем?

Виктория покачала головой:

– Не думаю.

– Может, стоит сказать. Уверена, их щенячий восторг поубавился бы и они перестали бы подсовывать своих глупых родственников, если бы знали, что я разведена.

– Это не преступление, Сара, – тихо возразила мать, отлично понимая, как Сара относится к разводу. Для нее развод был преступлением, смертным грехом, за который она не могла себя простить и не ожидала, что ее простят другие.

– Но и гордиться тут явно нечем. Большинство людей вряд ли сочтут это плюсом в биографии.

– Я не считаю развод преимуществом, но это не катастрофа. Ты познакомишься с людьми, которые узнают о твоем разводе, но не станут осуждать. А когда придет время, ты сможешь поделиться с теми, кто не знает, если сочтешь нужным.

– Похоже на заразное заболевание. Больной обязан предупредить здоровых.

– Разумеется, нет. Только если ты захочешь.

– А может, мне стоит нанести клеймо?! Ну, знаешь, как прокаженной. – Она говорила со злостью, горечью и грустью, поскольку устала, что ей подбирают в пару молодых парней, которые не испытывают к ней никакой симпатии, зато готовы одежду сорвать. – Ты знаешь, что учудил родственник Сент-Жилей в Довиле? Украл мою одежду, пока я переодевалась, а потом вломился и пытался сорвать с меня полотенце. Его это забавляло.

– Какой ужас! – Виктория была шокирована. – Почему ты ничего не сказала?

– О, я сказала! Ему. Заявила, что если он немедленно не вернет мне одежду, то я пойду к его отцу. Немедленно. Бедняжка так перепугался, что все мне отдал и умолял никому не говорить. Жалкое зрелище.

Подобных выходок можно ждать от семнадцатилетнего, но не от двадцатисемилетнего мужчины. Все эти парни были как на подбор незрелые, избалованные, самонадеянные, невежественные нувориши. Сара просто не могла выносить этого.

– Я лишь хочу, чтобы вы с отцом знали, что я здесь не в поисках мужа, – еще раз напомнила Сара матери, Виктория кивнула, и девушка принялась снова упаковывать вещи.

Вечером миссис Томпсон рассказала о случившемся мужу, в том числе и о молодом человеке из Довиля. Главе семейства выходка показалась глупой, но безобидной.

– Проблема в том, что она намного взрослее всех этих молокососов. Сара многое пережила. Ей необходим кто-то постарше, более опытный. Мальчики понятия не имеют, как с ней себя вести. Если учесть, что она вообще больше не хочет заводить романы, эти маменькины сынки лишь раздражают. Нужно быть деликатнее, когда в Лондоне будем с кем-то ее знакомить.

Идея заключалась не в том, чтобы полностью отвратить Сару от мужчин, но по крайней мере найти парочку таких, с кем ей приятно было бы проводить время, чтобы напомнить, что в жизни есть что-то и помимо одиночества. Но благодаря всем этим юным французам перспектива стать монашкой становилась для Сары все более привлекательной.

Они отправились в Париж на следующий день и через несколько часов пересекли Ла-Манш на «Золотой стреле»[11]11
  «Золотая стрела» – ежедневный экспресс Лондон – Париж, свой последний рейс совершил в 1972 году.


[Закрыть]. В «Кларидж» они прибыли к обеду. За стойкой регистрации их приветствовал портье, который чинно показал им их номера. Родителям досталась огромная спальня, из окна которой поверх крыш виднелись Биг-Бен и палаты парламента, к спальне примыкала небольшая гостиная, а Сару поселили в милую комнатку, напоминавшую будуар, отделанную розовым атласом с мебелью, обитой ситцем с узором из роз. Взглянув на письменный стол в своем номере, Сара заметила полдюжины приглашений, которые ее совсем не обрадовали. Она даже не стала открывать их, но мать напомнила о приглашениях за ужином. Они ужинали в гостиной у себя в номере, и Виктория объяснила, что их пригласили на два званых обеда и на чай к старым друзьям, а также за город в Лестер на пикник и на легкий завтрак, устроенный в их честь Кеннеди в посольстве на площади Гросвенор. Все вышеперечисленные события лично Саре показались невероятно скучными.

– Мне обязательно с вами ехать?

Капризный тон напомнил Виктории те времена, когда Сара была подростком, однако отец ответил твердо:

– Не начинай. Мы все отлично знаем, зачем приехали. Мы приехали повидать друзей и не будем обижать их, отвергая их приглашения.

– Но зачем им мое присутствие? Это ваши друзья, отец, а не мои. Они обойдутся и без меня.

– Я этого не потерплю. – Он ударил кулаком по столу. – Это не обсуждается! Ты слишком взрослая для всей этой чепухи. Будь вежливой и милой, постарайся хоть немного. Ты понимаешь меня, Сара Томпсон?

Сара смерила отца ледяным взглядом, но он, казалось, не заметил, или же ему были безразличны любые возражения. У него имелись причины привезти дочь в Европу, и ему ничто не помещает снова вывести ее в свет. Как бы сильно она ни сопротивлялась, он инстинктивно чувствовал, что именно это в данный момент Саре и нужно.

– Ну, хорошо.

Ужин завершился в молчании. На следующий день Томпсоны отправились в Музей Виктории и Альберта и отлично провели время, затем последовал изысканный и строго официальный ужин. Но Сара не жаловалась. Она надела платье, которое мать приобрела накануне путешествия, из темно-зеленой тафты, подчеркивавшей оттенок ее глаз, – цвет, делавший ее невероятно хорошенькой. Девушка выглядела очень красивой, но не испытывала никаких восторгов по поводу вечера. Нескольких молодых людей пригласили в гости специально для знакомства с ней, и она пыталась даже завязать беседу, но обнаруживала, что у них нет ничего общего. Да и вообще большинство из них казались Саре избалованными, глупыми и на удивление не осведомленными о том, что происходит в мире.

По дороге в отель Сара молчала, а родители не спрашивали, хорошо ли она провела время. И так понятно, что нет. Второй ужин очень напоминал первый, а чаепития были и того хуже. Там ей попытались навязать внучатого племянника, который, даже как ее мать смущенно признала впоследствии, был туповатым и вел себя как избалованный ребенок.

– Ради всего святого! – напустилась Сара на мать, когда тем вечером они вернулись в отель. – Что со всеми этими людьми? Почему они так ведут себя со мной? Почему считают своим долгом найти мне пару из числа своих идиотских родственников? Что ты им сказал, когда сообщил о нашем приезде? – наступала Сара на отца, который все отрицал с оскорбленным видом. – Ты сказал, что я в отчаянии и меня необходимо вывести из этого состояния?

Она поверить не могла, что приходится общаться с такими людьми.

– Я просто сказал, что мы тебя привезем. А дальше уж они сами интерпретировали. Мне кажется, они пытаются проявить гостеприимство, приглашая для тебя кавалеров. Если тебе не по душе их родственники или друзья, мне жаль.

– А нельзя наврать, что я обручена? Или что у меня заразная болезнь? Сказать что-нибудь такое, чтобы меня не пытались сосватать? Это. Правда. Невыносимо. Услышьте же меня! Я отказываюсь ходить на все эти светские рауты и чувствовать себя дурой весь вечер. – Она сдерживалась, но уже готова была сорваться, и все происходящее ей явно надоело.

– Прости, Сара, – тихо произнес отец. – Они не хотели ничего плохого. Постарайся не расстраиваться.

– Да я не беседовала ни с одним вменяемым (не говоря уже умным) человеком с момента, как мы покинули Нью-Йорк. Кроме тебя, конечно, – укоряла она отца, а тот не смог сдержать улыбки: по крайней мере дочь наслаждалась его компанией так же, как он – ее. Это уже прогресс!

– Прости мое любопытство, но с кем ты вела умные беседы, пока пряталась на Лонг-Айленде?

– По крайней мере, там я и не ожидала встретить достойных собеседников.

Молчание было миролюбивым.

– Что ж, не рассчитывай на многое. Принимай все как есть. Новое место, возможность познакомиться с новыми людьми.

– Тут даже женщины скучные.

– Не могу согласиться, – возразил Эдвард, а жена приподняла бровь. Он с виноватым видом похлопал ее по руке, но Виктория знала, что это лишь шутка.

– Их интересуют исключительно мужчины. – Сара заняла оборонительную позицию. – Не думаю, что они когда-нибудь слышали о политике. Все как одна считают, что Гитлер – новый повар их матери. Как можно быть настолько тупыми?

Отец расхохотался и покачал головой.

– С каких это пор ты стала политическим и интеллектуальным снобом?

– С тех пор, как оказалась наедине с собой. На самом деле это было чертовски приятно, пап.

– Может, даже слишком. Пора вспомнить, что мир полон разных людей, умных и не очень, и даже совсем глупых, порой интересных, а часто очень даже скучных. Но так устроен мир! Ты определенно слишком долго провела в одиночестве, Сара. Я счастлив, как никогда, что ты приехала с нами.

– А вот я в этом не уверена, – проворчала она, но, по правде говоря, ей тоже нравилась поездка. Да, общение с окружающими не доставляло удовольствия, но в остальном путешествие стало ее своеобразным приключением, да и с родителями побыть она была искренне рада. Они снова сблизились. Несмотря на все жалобы, Сара казалась счастливее, чем за долгие месяцы. По крайней мере, к ней вернулось чувство юмора.

На следующий день Сара заупрямилась и ни в какую не хотела ехать с ними за город. Но отец настоял на своем, решительно заявив, что выбора нет, загородный воздух пойдет ей на пользу. Кроме того, он хорошо знал имение, куда они собирались отправиться, и его определенно стоило посетить. Хотя бы раз в жизни. Сара стонала, садясь в автомобиль, большую часть пути ворчала, но вскоре согласилась, что природа живописна, а день выдался необычно жарким и солнечным для Англии.

Когда они добрались до места, Сара признала, что отец был прав: имение было уникальное. Замок четырнадцатого века, обнесенный рвом, с красивым парком и фермой, которую семья, обитавшая здесь, полностью восстановила. Сотням гостей, прибывших на званый обед, разрешили бродить повсюду, даже спуститься вниз по холму, где ждали слуги, готовые подать напитки или же помочь устроиться в одной из множества гостиных или прямо в парке. Сара подумала, что в жизни не видела более очаровательного и занятного места! Она была в полном восторге от фермы, даже задержалась там, задавая вопросы, и умудрилась потерять родителей. Так и застыла на месте, любуясь соломенными крышами построек, величественным огромным замком, маячившим вдали. С холма открывался удивительный вид, и она тихонько присвистнула, ощущая уют, умиротворение и дыхание старины. Люди вокруг, казалось, исчезли. На самом деле к тому моменту большая часть и правда разбрелась в разных направлениях. Одни – вернулись в замок на обед, другие – наслаждались прогулкой по саду.

– Впечатляет, не правда ли? – раздался голос за ее спиной. Сара отшатнулась от неожиданности, краем глаза увидев высокого мужчину с темными волосами с голубыми глазами, стоявшего прямо за ней. Незнакомец словно бы нависал над хрупкой фигуркой Сары, он показался ей очень высоким. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что у него к тому же была приятная улыбка. На первый взгляд Сара и незнакомец были похожи как брат с сестрой. – Всякий раз, когда я прихожу сюда, кажется, что соприкасаюсь с историей. И если прикрыть глаза, то веришь, вот-вот появятся крестьяне, а еще рыцари и их дамы сердца.

Она улыбнулась, поскольку чувствовала абсолютно то же самое.

– Я как раз думала, что не могу заставить себя вернуться в город после посещения фермы. Захотелось остаться, чтобы ощутить то, что вы только что так живо описали.

– Это место мне нравится таким, как есть. Я в ужасе, когда пытаются навести лоск, лишь бы придать старине налет современности.

Она кивнула, поразившись тому, что и как он сказал. Глаза незнакомца блестели, пока он говорил с ней. Казалось, что все его по-настоящему восхищало, с ним приятно было обсуждать даже пустяки.

– Позвольте представиться, меня зовут Уильям Уитфилд. Попал в плен на уик-энд, – представился он. – Белинда и Джордж – мои кузина и кузен, они немного ку-ку. Но в целом хорошие люди. А вы американка, не так ли?

Она кивнула и протянула руку, немножко смущаясь.

– Да, американка. Я – Сара Томпсон.

– Рад знакомству. Вы из Нью-Йорка? Или из более захватывающего места, типа Детройта или Сан-Франциско?

Сару рассмешило такое понимание «захватывающего», и она призналась, что в первый раз он угадал.

– Поездка по Европе?

– Снова в точку. – Сара улыбнулась, а собеседник внимательно рассматривал ее, не сводя пронзительных синих глаз.

– Дайте угадаю. С родителями?

– Да.

– Какой кошмар! Они надоедают вам до слез со своими музеями и церквями в течение дня, а вечером знакомят с сыновьями всех своих друзей, большинство из которых несут чушь несусветную, а многие и вовсе не говорят по-английски. Я снова прав? – Он явно наслаждался нарисованной им картиной.

Сара от души расхохоталась, не в силах отрицать.

– Думаю, вы за нами следили или кто-то рассказал вам, что мы делаем.

– Не могу представить ничего хуже, разве что медовый месяц с кем-то поистине ужасным.

Но стоило ему произнести эти слова, как ее глаза погрустнели, и она даже несколько отстранилась, что не ускользнуло от его внимания.

– Простите, это было бестактно. – Он казался открытым и прямолинейным, и рядом с ним Саре было очень спокойно.

– Вовсе нет. – Ей хотелось объяснить, что это просто больная тема, но она промолчала. – Вы живете в Лондоне? – Она решила, что нужно сменить тему разговора, чтобы он снова вел себя непринужденно. Хотя, кажется, ее новый знакомый, казалось, не слишком-то и расстроился.

– Это так, – признался он. – Когда не торчу в Глостершире, латая старые изгороди. Но нет ничего подобного этому замку, уверяю. У меня нет такого воображения, как у Белинды и Джорджа. Они много лет приводили это место в порядок. А я провел годы, чтобы мой особняк не превратился в груду камней. Но это все-таки случилось. Ужасное место, вы себе даже не представляете. Там полно чертежей, паутины и страшных звуков. Моя бедная мама по-прежнему живет там. – В его устах все преображалось, и, беседуя, они начали медленно двигаться в сторону замка. – Думаю, нам следует вернуться на обед. Не то чтобы кто-то заметил наше отсутствие. В такой толпе гостей Белинда ничего не усмотрела бы, даже если бы мы сбежали в Лондон. Однако думаю, что ваши родители потеряют вас и явятся по мою душу с ружьем наперевес.

Сара снова рассмеялась, понимая, что родители скорее заставили бы его подойти поближе, угрожая ружьем.

– Не думаю.

– Не знаю точно, какого мужчину ищут родители для своих юных невинных дочерей, но я уже староват. Хотя и пребываю в относительно добром здравии – для такого старика, разумеется. Все познается в сравнении. – Он внимательно рассматривал девушку, потрясенный ее красотой и заинтригованный тем, что увидел в ее глазах: ум, грусть и недоверие. – Очень невежливо с моей стороны поинтересоваться, сколько вам лет?

Внезапно ей захотелось сказать «тридцать», но зачем лгать.

– Будет двадцать два… в следующем месяце.

Это заявление произвело на него меньшее впечатление, чем она хотела бы, он слегка улыбнулся и, помогая перебраться через каменную ограду, подал сильную руку, которая показалась Саре очень нежной.

– Совсем дитя! А мне тридцать пять. Боюсь, что ваши родители расстроятся, если вы вернетесь домой с таким европейским подарочком. – Уильям дразнил Сару, но обоим было весело, и он действительно нравился ей. Такой человек мог бы стать хорошим другом, и Сара радовалась тому, что можно шутить с ним, пусть они и мало знакомы.

– В вас хорошо то, что вы не мелете чепухи. И готова побиться об заклад, что вы умеете определять время по часам, а еще говорите по-английски.

– Признаюсь, у меня масса достоинств. Где люди берут ужасных родственников, которых представляют детям друзей? Никогда не понимал этого. Мне доводилось встречаться с молодыми женщинами, и все они приходились родственницами с виду нормальным людям, правда, большинство сейчас уже в браке, бедняжки. И все знакомые были убеждены, что я просто сгораю от нетерпения, желая познакомиться с этими дамами. Странно, не так ли?