Текст книги "Евангелие дня. Толкования на Евангельские чтения церковного года"

Мк., 26 зач., 6, 45—53

В то время понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться вперед на другую сторону к Вифсаиде, пока Он отпустит народ. И, отпустив их, пошел на гору помолиться. Вечером лодка была посреди моря, а Он один на земле. И увидел их бедствующих в плавании, потому что ветер им был противный; около же четвертой стражи ночи подошел к ним, идя по морю, и хотел миновать их. Они, увидев Его идущего по морю, подумали, что это призрак, и вскричали. Ибо все видели Его и испугались. И тотчас заговорил с ними и сказал им: ободритесь; это Я, не бойтесь. И вошел к ним в лодку, и ветер утих. И они чрезвычайно изумлялись в себе и дивились, ибо не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено. И, переправившись, прибыли в землю Геннисаретскую и пристали к берегу.

Понудил учеников. Ученики только по понуждению разлучаются с Ним, а сами по себе они не хотели расставаться, частью по своей любви к Нему, частью по недоумению о том, как Он может прийти к ним без лодки. А Он, отпустив народ, восходит (на гору) помолиться наедине, так как молитва требует уединения и невозмутимого состояния. Господь попускает ученикам быть обуреваемыми на море, дабы они научились терпению. Для того же Он не тотчас и является к ним, но попускает быть в опасности от бури целую ночь, чтобы приучить их быть терпеливыми и ждать избавления не в самом начале опасностей. Но заметь и другое обстоятельство, т. е. что перед тем, как прекратить опасность, Он повергает их тем в больший страх; ибо, когда увидели Его, они закричали от испуга, думая, что это привидение. Тогда Господь тотчас ободряет их гласом Своим, говоря: не бойтесь; потом, войдя в лодку, дает им совершенное успокоение, потому что ветер вдруг перестал. Ходить по морю есть великое чудо и свойственно единому истинному Богу; а тем, что было смятение между учениками и противный ветер, чудо еще более возвышается. Что же до апостолов, они, не познав (Христа) из чуда над хлебами, познали Его из настоящего чуда на море. Поэтому можно думать, что Христос попустил им быть в опасности и для того, чтобы они, не познав Его из чуда над хлебами, познали теперь из чуда над морем и отсюда извлекли для себя пользу.

Блж. Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Марка.

Мф., 97 зач., 24, 1—13

В то время приступили к Иисусу ученики Его, чтобы показать Ему здания храма. Иисус же сказал им: видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено. Когда же сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века? Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «Я Христос», и многих прельстят. Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это – начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется.

Страшная угроза, изреченная Иисусом Христом против храма, не могла радовать душу израильтянина и отозвалась чем-то ужасным для Его учеников. Печально шли они за своим Учителем, когда Он покидал этот храм. Не смотря на общее тогда ожидание всяких бедствий перед пришествием Мессии, апостолы, как истинные иудеи, никак не могли примириться с мыслью, что этот великолепный храм, эта заветная святыня Израиля, будет разрушен. Иудеям казалось, что это разрушение было бы оскорблением славы Самого Господа Бога, погибелью иудейской веры и народа Божия. И сему-то самому храму предсказывается теперь запустение, и Кем же? Самим Мессией, Который притом отрекается от него, оставляет его навсегда… Ученики, по выходе из храма, невольно остановились, чтобы бросить на него последний тоскливый взгляд: прекрасное здание храма после скорбного предсказания Христова, казалось еще лучше, еще прекраснее. Камни, из которых он был построен, были целыми глыбами красного и белого блестящего мрамора. Его кровли были покрыты полированным золотом, которое так блестело на солнце, что ни одна птица, как говорили, не могла сесть на эту кровлю, потому что не могла вынести ее ослепительного блеска. Эти великолепные притворы, эти граненые колонны, эти огромные золотые кисти винограда, величиной с человеческий рост, висевшие над золотыми вратами, – каждый замечательный предмет, мимо которого проходили ученики Христовы, – все останавливало теперь на себе их взоры. Их сердце сжималось жалостью к этому храму, обреченному на разрушение; они не смели сомневаться в истине слов своего Божественного Учителя; но им хотелось думать, что они не так поняли предсказание своего Учителя; им, как детям, хотелось чтобы Учитель вместо ужасных предсказаний и гнева на Иерусалим, обратил побольше внимания на великолепие храма, спас его, если можно, от гибели, от разрушения, и обратил потом в Свою собственность, как Мессия. Один из них, вероятно Петр, не мог удержаться, чтобы не выразить вслух своего удивления чрезвычайной огромности камней, красоте и прочности всего здания.

Учитель, – воскликнул он, – посмотри, какие камни и какие здания! Подошли и другие ученики: и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здание храма, все дары, которыми были украшены столбы и стены многочисленных притворов храма. Ученики как бы так говорили: неужели все это должно погибнуть? И Господь остановился, посмотрел на предметы, которым удивлялись ученики; им даже показалось, что Он разделяет их мнение о великолепии храма, что Он даже сожалеет о нем; но в ту же минуту, вопреки их ожиданиям, Он еще сильнее и яснее подтвердил прежнюю угрозу против храма: Иисус же сказал им: видите ли все это? – все эти великие здания? Истинно говорю вам: нет на земле ничего истинно великого, истинно прекрасного в делах человеческих, если на них не будет Божия благословения. А люди сделали из сего дома Божия вертеп разбойников: как же пребудет на нем Божие благословение? Не останется здесь камня на камне: все будет разрушено. Не останется и следов этого великолепного храма!…

Решительность и сила, с которой произнесены были эти слова, звучали как непреложный приговор вечных судеб. И страшный приговор исполнился во всей точности спустя 36 лет после произнесения Господом этого пророчества. Когда Иерусалим был взят римлянами, его храм был превращен в развалины. Напрасно римский полководец Тит хотел сохранить храм для славы римского имени: Господь судил иначе. Напрасно этот военачальник, сам бросившись тушить пожар храма, приказывал сотникам убивать непокорных воинов: они не хотели слушаться, не хотели гасить пламени. Тит вынужден был удалиться, и храм был истреблен огнем. Все было сравнено с землей, и плуг в прямом смысле слова прошел по развалинам некогда славного здания. Напрасно Юлиан Отступник спустя 300 лет пытался восстановить храм иудейский, чтобы посмеяться над великим пророчеством Христовым: по его приказу тысячи иудеев со всех сторон света стекаются в Палестину; начинают разрывать основание храма; богатейшие женщины своими руками копают священную землю, усердие доходит до восторга– все напрасно! Из земли вдруг вырываются множества огненных шаров, которые и прогоняют работающих. То же явление грозное, нестерпимое, повторяется всякий раз, когда начинается прерванная работа, и строители храма, подобно строителям вавилонской башни, рассеиваются, собственным опытом свидетельствуя, что развалины этого храма находятся в распоряжении не кесарей земных, а Царя Небесного, предназначившего их свидетельствовать о славе Сына Своего… Приговор Господа остается в силе даже днесь. Ученые люди спорят, в каком именно месте стояло Святое святых, и только близ мечети Омаровой, стоящей на месте величественных зданий храма Соломонова, есть остаток древних стен – оснований храма: сюда раз в год, собираются к этим жалким остаткам древнего величия Иерусалима, иудеи, и со слезами и воплями обнимают эти камни, как бы желая исполнить слова пророка (см.: Пс. 101, 15).

С печальными мыслями и скорбными чувствами апостолы последовали за Господом из храма. Они не смели более нарушать безмолвия своего Учителя, молча взошли на одну из высот Елеона, которая была прямо против храма. На вершине горы все остановились: Господь сел отдохнуть. Не без чувства страха ближайшие и наиболее возлюбленные Господом из апостолов, Петр, Андрей, Иоанн и Иаков, свидетели самых сокровенных деяний Учителя, пользуясь отдалением прочих, подошли к Нему и, видя, что взоры Его устремлены на храм, решились предложить Ему томивший их вопрос: когда же сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет! И какой признак Твоего пришествия и кончины мира? Господь не благоволил дать прямой ответ на их вопрос. Позднее, после Воскресения, Он сказал им прямо, что не их дело знать времена и лета, которые Отец Небесный положил в Своей власти; а теперь дал только ясно понять, что Его Второе Пришествие и кончина мира последуют очень не скоро после разрушения Иерусалима. Он ясно сказал, что напрасно иудеи думают, будто Мессия придет освободить их святой город: Иерусалим не избежит суда Божия за свои грехи. Одной чертой Он означает продолжение времени между судом над Иерусалимом и Судом над миром, но как далеко простирается эта черта – Ему Единому известно. Иерусалим, – сказал Он, – будет попираем язычниками, как пленник попирается победителем, до тех пор, пока не окончатся «времена язычников». Этого указания, хотя неопределенного, было достаточно, чтобы предостеречь учеников от многих искушений и бед.

Для них наступало время разлуки с Господом, после которой они должны были сделаться учителями и вождями всех верующих, всей Церкви Христовой. А первые христиане во всех скорбях своих находили утешение в ожидании скорого пришествия Христова. Необходимо было предостеречь их, чтобы их не вовлек в обман какой-либо лжехристос, чтобы несбывшееся ожидание скорого пришествия Христова не охладило их веры и не погасило надежды, не потрясло самых оснований Церкви Христовой. И эти предостережения, эти указания Господь дает в Своей пророческой беседе о разрушении Иерусалима и последних днях мира. Оба эти события в речи Господа изображаются как бы на одной картине: многие события отдаленнейшие, имеющие совершиться при конце мира, представляются как бы современными разрушению святого города, и это потому, что суд Божий над Иерусалимом был прообразом, предзнаменованием грядущего последнего Суда Божия над миром. Тогда окончились судьбы Церкви ветхозаветной, а в последнем Страшном Суде Божием завершатся судьбы Церкви новозаветной. Связь этих двух великих событий неразрывная, а потому и в пророческой речи Господа они изображаются нераздельно, так что иногда трудно с точностью определить: к какому именно событию относятся те или другие слова Господа, и не все, даже древние толкователи, одинаково объясняют некоторые изречения Иисуса Христа и сами указывают на эту разность. Должно помнить при этом, что перед очами Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день. Главные мысли этой речи, ее основной тон заключаются в четырех наставлениях: «Берегитесь!» «Смотрите!» «Терпите!» «Молитесь!»

Иисус сказал им в ответ: вы не напрасно заботитесь о будущем: по разлучении со Мной вас действительно ожидают многие искушения и соблазны. Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас касательно Моего Второго Пришествия. Скоро Я отойду к Моему Отцу; тогда ложь и обман усилятся до того, что явятся самозванцы лжехристы: ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: я Христос, настали времена Мессии. Немало найдется и таких, которые поверят им и обольстятся: и многих прельстят. Но вы не ходите вслед их – берегитесь! – Это пророчество Господа сбылось вскоре после Его Вознесения: явилось много лжехристов обольстителей. «Страна иудейская, – говорит историк Иосиф Флавий, – была полна чародеями, которые водили народ в пустыни, чтобы там показывать чудеса, производимые будто бы силой Божией». Таковы были: Досифей-самарянин, называвший себя христом, Симон-волхв, тоже самарянин, хотевший купить за деньги дары Духа Святого и дерзко споривший с апостолом Петром; Менанд, ученик Симона, Февда, который увел за собой множество иудеев на берег Иордана, обещая разделить воды подобно Илии и Елисею; какой-то египтянин, упоминаемый в книге Деяний Апостольских, и другие.

«Война, говорит Господь, будет двоякого рода: со стороны обольстителей и со стороны врагов; но первая гораздо жестче, потому что откроется при обстоятельствах смутных и ужасных, когда люди будут находиться в страже и смущении» (свт. Иоанн Златоуст).

Также услышите о войнах и военных слухах, смотрите, и как бы ни были страшны эти слухи, не ужасайтесь: ибо надлежит всему тому быть. Не бойтесь, что при этом смятении прекратится проповедь Евангелия; все, что сказал, сбудется без всякого вреда для нее. «Если бы события происходили случайно, – говорит свт. Филарет Московский, – то нельзя было бы поставить предел страху; но когда знаете, что все события, не только благоприятные, но и могущие потревожить и устрашить, каковы «войны и военные слухи», бывают как «надлежит быть», под невидимым управлением Промысла Божия, в направлении к благим целям Божеского мироправления, тогда, хотя бы все народы мира восстали, чтобы устрашить вас, этот страх, если уповаете на Бога, может быть так мал, как малы перед Богом все народы, а они, по слову пророка, – «как капля из ведра или как пылинка на весах». Итак, храните веру, правду, упование на Бога и не будьте боязливы, вверяя себя Божию Провидению». «Смотрите, не ужасайтесь: ибо надлежит всему этому быть». Свт. Филарет Московский замечает: «Ум пытливый может сказать: каким образом «надлежит быть» и таким событиям, как брани, бедствия, страдания даже лучших из людей, и это под управлением премудрого, праведного и благого Провидения? Это возражение может показаться сильным, но в самом деле оно только дерзновенно: потому что через него земной прах пытается взлететь на небо, судить Творца и Судию мира и постигнуть тайны Его мироправления. Дадим совопроснику краткий ответ. Не слышал ли ты, что Христос о бранях и бедствиях Своих последователей сказал: «надлежит всему тому быть»? Можешь ли сомневаться в том, что Христос есть самая Премудрость, самая Правда, самая Благость? Как же можешь сомневаться и в том, что если чему, по Его предусмотрению, под Его владычеством, «надлежит быть», то непременно бывает и будет сообразно с Премудростью, Правдой и Благостью? Можешь это усмотреть и в самых событиях, если будешь смотреть чистым оком».

«Господь говорит о тех войнах, которые имели быть в Палестине, а не во всех местах вселенной. Ибо какая нужда до них ученикам Его?» – замечает свт. Иоанн Златоуст.

Но это еще не конец, не вдруг после этого настанет конец храму и городу. Придут бедствия еще большие: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры – голод и мор – и землетрясения по местам и великие знамения на небесах будут. Но и эти ужасы, которые многими будут приняты за решительный признак пришествия Мессии, на самом деле будут только началом болезней рождения, первыми родовыми муками грядущих великих бедствий. Все же это начало болезней.

«Господь предсказывает все это, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – в удостоверение того, что и Сам Он восстанет против иудеев и будет воевать против них гладом, язвой, землетрясением; Он Сам попустит быть войнам, и все это не просто случится, а по гневу Божию. Поэтому говорит, что это произойдет не случайно или внезапно, но со знамениями».

И все это исполнилось в точности. Перед разрушением Иерусалима повсюду были смуты и раздоры. Возмутившись против римлян, Иудеи перессорились между собой, и прежде сражения со врагами их кровь полилась от междоусобий. В Риме, по смерти Нерона, в полтора года сменились три императора, и каждая смена сопровождалась возмущениями войска и народа. Слухи об этих возмущениях доходили до Иудеи, и житель Иерусалима мог подумать: везде кровопролития: настали последние времена! В книге Деяний мы читаем, что пророк Агав предсказывал голод в Иудее, который и был, по словам Иосифа Флавия, так силен в Иерусалиме, что множество народа умерло от него. С 41 по 45 год от Рождества Христова, следовательно, спустя 7 или 10 лет по Вознесении Господнем, был четыре раза голод в Риме, Греции и Палестине. Были и опустошительные язвы, как пишут историки тех времен (Иосиф и Тацит). Были и землетрясения от которых разрушены города: Смирна, Хиос, Милет и Самос. Кроме этих бедствий Господь являл особенные чудесные знамения Своего правосудия над Иерусалимом: целый год над ним виднелась комета наподобие меча, в храме ночью замечался свет дневной; от коровы, веденной на жертву в праздник опресноков, родился агнец; восточные врата храма, обитые медью, отворились в полночь сами собой, тогда как обыкновенно их с трудом могли отворить двадцать человек; в облаках представлялись колесницы и войска в день Пятидесятницы, при входе священников в храм, слышен был необычайный шум и, наконец, раздельный голос: «прейдем отсюда!» Так точно исполнилось слово Господа: будут большие землетрясения по местам, и глады и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба (Лк. 21, 11). Господь сравнивает все эти бедствия, все эти страшные знамения с муками рождения по их тяжести и чувствительности. Предсказывая их, Он говорит ученикам: не бойтесь этих бедствий, они неизбежны по судьбам Божиим. Прежде всего того вам самим грозят великие опасности: будьте мужественны! Еще до начала всеобщих бедствий вы успеете испытать на себе все роды злоключений. При всей вашей невиновности на вас обратится ненависть всех народов, злоба иудеев и язычников. Тогда возложат на вас руки, и будут гнать вас, будут предавать вас на мучения, поведут пред царей и правителей, будут бить вас, заключать в темницы. В слепом исступлении от предрассудков самые близкие сродники: родители, братья, друзья – сделаются вашими гонителями, предателями, убийцами: и будут убивать вас; и вы будет ненавидимы всеми народами, но и при этом радуйтесь, ибо все это будете терпеть за имя Мое. Самое имя ваше: «христианин» – будет ненавистно для иудеев и язычников; но не унывайте: над вами будет Промысл и любовь Отца Небесного, без Его всемогущей воли не упадет с вашей головы ни один волос.

И тогда соблазнятся многие и отпадут от веры; больнее и опаснее всех гонений будет то, что в это время любовь охладеет даже между своими, откроются раздоры и вражды, явятся изменники и предатели даже между присными в вере: и друг друга будут предавать, отрекшись от веры будут предавать оставшихся верными из угождения гонителям, будут указывать на своих прежних братьев, на их жилища и убежища, дабы гонители могли и тех – или соблазнить, или мучить и убивать.

И возненавидят друг друга, отвергшиеся от веры будут ненавидеть твердо пребывающих в вере, ибо последние своей твердостью будут обличать их измену.

И многие лжепророки восстанут, как в среде самих верующих, так и среди иудеев. И прельстят многих своими лжеучениями и ересями. Взаимное доверие умалится, дружба и любовь оскудеют.

И по причине умножения беззакония, испорченности нравов, во многих охладеет вера: чем больше будет грехов, тем меньше будет любви, так что и самая вера подвергнется затмению. Будут времена тяжкие, но вы, избранные Мои, должны искупать души терпением: претерпевший же до конца спасется. Сохранивший веру, несмотря на все искушения, будет спасен.

Все эти предсказания Господа исполнились на апостолах и верующих первых времен христианства; но все это еще повторится в большей мере в последние времена мира пред Вторым Пришествием Господа Иисуса Христа.

Еп. Мефодий (Кульман). Святоотеческое толкование Евангелия от Матфея.

Мф., 92 зач., 22, 35—46

В то время некий законник подошел к Иисусу, и, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки. Когда же собрались фарисеи, Иисус спросил их: что вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов. Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих? Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему? И никто не мог отвечать Ему ни слова; и с того дня никто уже не смел спрашивать Его.

Сегодня Христос дает нам или, скорее, напоминает нам о двух основных заповедях: о том, чтобы любить Бога всем нашим сердцем, всем нашим умом, всеми нашими силами, (т. е. всей властью и способностью любить, какие нам даны) и ближнего своего любить, как самого себя.

Когда мы слышим слово «заповедь», мы всегда воспринимаем его как приказ о том, что мы должны сделать, а если не сделаем, то понесем ответственность, последует возмездие; но это слово имеет более широкий смысл. Оно означает завещание Божие нам, когда, сотворив нас, Он одарил нас свободой, способностью стоять на собственных ногах, дал нам власть выбора и власть следовать нашему призванию или отвернуться он него. И вот, это не «приказание» от Бога: это как бы напутствие или завещание в том смысле, в котором человек, когда умирает, оставляет завещание, чтобы его наследники выполнили его.

Было бы во мне желание уметь любить Бога и умом, и сердцем, и всей силой любви, какая только может сыскаться во мне!.. Но я знаю, что даже не стремлюсь любить Его с таким совершенством, с такой полнотой самоотдачи. Как странно и как печально – быть любимыми так, как нас любит Бог, и отзываться двоящимся сердцем… Он так нас любит, что призывает нас к бытию и берет на Себя риск, потому что Он отдает нам Свою любовь, зная, что она может быть отвергнута. А мы все знаем, что значит открыть свое сердце человеку – и быть отвергнутым: «Ты мне не нужен, может, ты и любишь меня, – мне-то что?! Я хочу быть свободным, я хочу быть самим собой, к чему мне твоя любовь…»

Мы также можем познать меру Божией любви к нам по дару Его нам во Христе: Он стал человеком, Он стал одним из нас, Он называет нас Своими братьями и сестрами, Он отдает Свою жизнь за нас! Если кто-либо (он, она) положит свою жизнь за друга, за глубоко любимого человека, тем более за человека, который даже не отдает себе отчета об этой жертве, мы были бы озадачены и потрясены, мы бы остановились и задумались, мы поставили бы себе вопросы: Как же возможно, что мне нечем, что во мне нет ничего, чем ответить на дар Христов, – на то, что не только предложено, но и дано такой ценой?! И тем не менее, я знаю о себе самом, что это так; и я думаю, что нет среди нас никого, кто не отдавал бы себе отчета, что даже и не стремится поистине любить Бога – всем своим умом, всем своим сердцем, всей силой любви, всей мощью, какая только есть!

И вот дальше нам дано слово, предостережение свт. Иоанна Богослова в одном из его Посланий: если кто говорит «я люблю Бога», но не любит своего ближнего, тот лжет; потому что как может он говорить о любви к Богу невидимому, неосязаемому, когда он даже неспособен любить своего ближнего, который конкретен, осязаем, чья нужда вопиет к нему, чья любовь предложена, подчас так щедро, подчас так робко?

И вот вторая заповедь Христа, второе слово жизни, которое Он нам предлагает: если ты хочешь научиться, как любить Бога, хотя бы зачаточно, – научись любить своего ближнего. Но как? Тотчас же, в нашей заносчивости, мы думаем, как бы нам возлюбить ближнего великодушно, героически, жертвенно. Христос же говорит: «Люби ближнего, как самого себя». Что это означает?

Прежде всего, на самом простом материальном уровне, это означает, что чем бы ты ни обладал, чем бы ты ни пользовался от жизни, позаботься, чтобы хоть один человек, один-единственный человек получил бы от тебя столько же, сколько ты берешь от жизни… И это может нас повести очень-очень далеко, потому что ничего подобного мы не делаем. Если подумать о том, сколько мы берем, и берем, и берем, и требуем, и снова требуем, а потом сказать: Хорошо! Каждое мое требование – требование моего ближнего; все, что я беру – должно быть дано той же мерой моему ближнему, хотя бы одному человеку! – то как щедра была бы жизнь! И если мы научимся этому, то очень возможно, что мы научимся любить и Бога.

И сегодняшнее Евангелие нам дает указание об этом: любить нашего ближнего, любить даже самого дорогого из ближних всем сердцем, щедро мне (и каждому из нас) мешает моя сосредоточенность на себе самом. Нет другого пути, чтобы научиться любить кого бы то ни было, кроме как отрешиться от себя.

И именно это говорит Христос: отвернись от себя! «Отвернуться от себя» означает именно это: вместо того, чтобы жить для себя, не глядя ни на что другое, не сосредотачиваясь ни на чем другом, – отвернись, посмотри, как широка жизнь, как глубока, как богата! Отвернись от себя и посмотри; вглядись в человеческие лица, вглядись в человеческие обстоятельства, вглядись в человеческие нужды, вглядись в человеческую радость! Посмотри и увидь! – и оторвись от себя самого. И тогда ты сможешь увидеть других какими они есть, видеть их нужду, видеть их голод, их радость, их нищетность, – и тогда ты сумеешь дать, дать. Сначала немножко: а потом – чем больше ты будешь давать, тем больше сможешь давать и любить, как любишь самого себя, той же мерой. Каждый из нас жаждет полноты жизни, исполнения, чуда жизни, – дадим его другому!

И когда мы научимся отворачиваться от себя, чтобы давать другим, мы увидим, что наше сердце стало способным повернуться к Богу открыто, любовно, благодарно, радостно!

Это начало: эта заповедь Христа «люби ближнего, как самого себя» дана слабейшим из нас, потому что каждый из нас, в конечном итоге, никого не любит лучше, чем самого себя, самое себя. Так что вот самая простая мера. Мы знаем, что нам делать! Мы знаем, как, сколько, с какой полнотой – так сделаем же! И тогда, освободившись от порабощения, от рабства самим себе, мы увидим, как широко наше сердце, как сильно и как многих мы можем любить, и как мы можем начать любить Бога истинно, всем нашим умом, всем нашим сердцем, всей нашей силой любви в нашей хрупкости. Потому что не сила составляет сущность любви, а хрупкость, уязвимость того, той, кто отдает себя щедро, застенчиво, радостно. Аминь.

Митр. Антоний Сурожский. Воскресные проповеди.