Текст книги "Евангелие дня. Толкования на Евангельские чтения церковного года"

Лк., 94 зач., 19, 1—10

Потом Иисус вошел в Иерихон и проходил через него. И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом, и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошел и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать, и говорили, что Он зашел к грешному человеку; Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама, ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее.

…Начнем беседу нашу с первых шагов – с обращения к Богу. Начнем разговор о Закхее-мытаре, ибо, подобно ему, немало людей еще блуждают по распутиям жизни во мгле житейского тумана, озираясь туда и сюда, водимые призрачными целями, вдали от Бога.

<…> Не узнаем ли мы себя в этой толкотне, в этой людской суете?

Здесь же и Закхей-мытарь, славный неправедным богатством и униженный всеобщим презрением и богатых, и бедных. Толпа жаждет хлеба и зрелищ, и она – вокруг Христа, но ее любопытство лишь скользнет по Нему взором и, пройдя мимо, угаснет, поглощаемое житейскими заботами и пристрастиями. А любопытство Закхея уязвлено слухами о Праведнике и Чудотворце, Который не гнушается ни прокаженными, ни грешными. И Закхей желает видеть невероятное, неслыханное – Человека, умеющего любить.

Закхей делает первый шаг. Он выбирается из толпы. Он забегает вперед ее и, забыв себя, забыв, кто он по положению, по возрасту, совершает невиданное, – он забирается на дерево, поднимается над землей. Маленький, важный, уже пожилой человек, не принимая во внимание то, как он выглядит в глазах окружающих, Закхей карабкается вверх. И в тот же миг, желая видеть Человека – Христа, он встречает Христа – Бога. «…Сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме», – слышит Закхей обращенные к нему слова Спасителя, – слова, вознаграждающие его первоначальные усилия (Лк. 19, 5).

Дорогие мои, в жизни Закхея совершилось чудо! Чудо встречи души с Богом! И в наше время это самое явное, самое настоящее чудо, которое совершается ежедневно, которое многие из нас сами пережили в момент своего обращения к Богу.

Сейчас часто говорят, как о чуде, о видениях и откровениях, пытаясь утвердить таким образом свою веру, а забывают, что это может быть, а чаще всего и есть, просто прелесть бесовская и вражии козни на человека, дерзнувшего сопротивляться духу времени. А вот то, что современный человек, выросший и воспитанный без Бога, приходит в Церковь, где Господь встречает его словами: сегодня надобно Мне быть у тебя… ныне… спасение дому сему… – вот это не мнимое, а действительное чудо (Лк. 19, 5, 9). И сколько еще таких чудес Божиих, составляющих наш религиозный опыт, нашу жизнь в Боге, откроет нам Господь. Нам надо учиться видеть и хранить каждое ощутимое прикосновение Бога, и только это даст нам твердость в вере.

А Закхей, потрясенный чудом, весь как бы пылал в благодарной самоотдаче Господу. …Господи! половину имения… я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо (Лк. 19, 8). Это уже следующий шаг навстречу Богу, с которого началась его новая жизнь, жизнь в Боге. Так пошел Закхей за Христом по пути спасения.

Вот и мы с вами находимся в Церкви, и чудо встречи со Христом в жизни многих из нас уже совершилось. Но сделали ли мы свой следующий шаг за Христом, не омертвела ли снова душа наша, не отдались ли мы маленьким приобретениям и пристрастиям?

А может, и вздыхает душа, но только в самоусладительной возне и копошении в себе, вокруг себя, опять парализованная землей, и, отвергая правду Божию, она ищет своей правды.

Да, первая ревность по Богу, рожденная встречей с Ним, постепенно слабеет. И устремленный к Богу человек начинает ощущать, что шаги его за Христом становятся все тяжелее и иго Христово, благое и легкое, которое мы не ощущали раньше, как бремя, гнетет нас, клонит к земле. И так хочется сбросить этот гнет заповедей, даже нарушить верность догматам, а мир, толпа начинают особенно теснить обращенного, и диавол, вспоминая нашу первую любовь к нему, подступает к нам со множеством соблазнов.

В этом состоянии так часто многие в недоумении опускают руки, и тиранская власть печали сокрушает все в жизни нашей, стирая и само светлое воспоминание о Божией благодати, о милости Божией к нам. Один только вопрос сверлит тогда сознание: «Почему померк свет, как ушло то, чего, казалось, должно хватить на всю жизнь?»

И ведь, заметьте, дорогие мои, многие в это первое время нашествия печали еще с большим усилием и даже с каким-то исступлением усиливают внешнее делание, внешние подвиги. Но увы! Внешняя и внутренняя жизнь сокрушается все больше, и часто человек возвращается вспять на прежнее, а иногда даже к еще худшему образу жизни. Почему же? <…> Господь Сам через Своих рабов вразумляет искренно и с верой идущего к Нему. Недостало бы нам времени перечислить всех великих мужей Божиих, воспитанных Церковью и в свое время воспитавших тех, кто пошел вслед за ними ко Христу. Только надо действительно идти вослед.

<…> Послушайте, что говорит свт. Иоанн Златоуст о Церкви в 404 году. «О чем скорбишь ты и кручинишься?» – обращается святитель-мученик к современнице из жестокого заточения, за три года до своей мученической кончины, гонимый все больше, все дальше без всякой вины – единственно за ревность по Богу, за ревность по погибающему человеку.

<…> Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш уже обратился в плач, а радость – в печаль. Предчувствие гибели мира в IV веке снедает душу святого мужа. Грозовые тучи грядущих бедствий зрят праведники и старцы оптинские в начале XX века – те праведники, которых теперь мы видим в сонме святых. Апокалиптические казни уже коснулись и нас, грешных. Но вот чудо – во всеобщем бедствии и сокрушении рождаются, восстают светила духа – святые Божии люди. В IV веке просияли многие ведомые святые, среди которых вселенский учитель Иоанн Златоуст, и неведомые праведники, те, кого учил он, кому писал письма из изгнания. И в XX веке тоже уже прославлены многие ведомые святые: святитель Патриарх Тихон, праведный Иоанн Кронштадтский и многие другие ведомые и неведомые святые: и праведные, и мученики, и святители, и пастыри, и миряне. Все бедствия, сквозь которые пришлось им пройти, не только не помешали им, но сделали их еще более блистающими.

И снова вопрос: «Но почему то, что одним в погибель, для других вящая слава?» И вот ответ на него свт. Иоанна Златоуста: «Видя бедствия, я не отказываюсь от лучших надежд моих; думаю о Правителе всех происшествий, о Господе, Который не искусством побеждает непогоды, но единым мановением укрощает бурю». Итак, исполнено праведниками слово апостола: Смиритесь пред Господом, и вознесет вас (Иак. 4, 10). А нам это еще предстоит исполнить, предстоит дальше идти за Христом, вослед Его учеников.

Повторю еще раз, други наши: Смиритесь пред Господом, и вознесет вас. Смиримся же под крепкую руку Божию, принимая все от руки Его. В этом наше спасение.

«Но не вдруг, не вначале чудодействует Господь, – продолжает свое наблюдение и наставление свт. Златоуст, – а когда большинство станет терять надежду, Он явит собственную силу, с одной стороны, с другой – воспитает терпение в терпевших».

И тот же великий учитель Церкви, великий терпеливец предупреждает нас с вами: «Не упадайте же духом. И помните, что одно только ужасно, одно есть действительное искушение – это грех». Только грех страшен, все прочее пустое, «баснь».

<…> Иоанн Златоуст вместе с апостолом Иаковом утверждает для нас единственно спасительный путь: «оставь свое», «покорись Богу» и этой покорностью Богу противостанешь диаволу. И только тогда эта страшная темная сила убежит от нас. «Не смущайся же, но всегда и за все благодари Бога, прославляй, зови, моли, повергайся пред Ним; не тревожься, хотя бы пред тобою восстали тысячи тревог и смятений. В смутных обстоятельствах нам не предупредить Господа, хотя бы все приходило в страшную гибель. Он един может и падших восставить, и заблудших обратить, и соблазнившихся исправить, и грешников, совершивших тысячи преступлений, переменить и сделать праведными. Если Он творит несущее сущим, нигде и никогда не являющемуся дарует бытие, тем легче поправить Ему то, что есть и что давно было».

А всем нам, немощным, но, несомненно, верующим во Христа, не следует опускать руки и головы, но надо приводить на память и в сердце слова, сказанные Господом апостолу Павлу: Довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается (2 Кор. 12, 9).

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Проповеди.

Седмица 33-я по Пятидесятнице

Мк., 54 зач., 12, 13—17

Тогда послали к Иисусу первосвященники и старейшины некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове. Они же, придя, говорят Ему: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю или нет? давать ли нам или не давать? Но Он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его. Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали Ему: кесаревы. Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И дивились Ему.

Об иродианах сказали мы в другом месте, что это была какая-то новоявившаяся секта (людей), называвших Ирода Христом по той причине, что в его время кончилось преемство царей иудейских. А другие говорят, что иродианами называются здесь воины Иродовы, которых фарисеи взяли с тем, чтоб они были свидетелями того, что скажет Христос, а потом могли взять Его и отвести к суду. Но посмотри на злонравие их, с каким ласкательством они покушаются обольстить Господа! Знаем, говорят, что Ты не смотришь на лица человеков, а потому не убоишься и самого кесаря. Все же это было только лукавством, чтобы во всяком случае уловить Его. Ибо, если бы Он сказал, что должно кесарю платить подать, они обвинили бы Его пред народом в том, что Он порабощает народ чуждому игу: а если бы сказал, что не должно, в таком случае они могли обвинить Его в возмущении народа против кесаря. Но Источник премудрости избегает их козней. Покажите Мне, говорит, монету, и, видя на ней изображение кесаря, сказал: что имеет на себе такое изображение, то отдавайте (лицу) изображаемому, т. е. кесарю, а Божие Богу. Т. е. обязанность платить дань кесарю нисколько не препятствует вам в деле богопочитания: ибо можете и кесарю отдавать что следует, и Богу воздавать должное.

Но у каждого из нас есть своего рода кесарь: это неизбежная потребность телесная. Итак, Господь заповедует давать и телу свойственную ему пищу и потребную одежду, и Божие Богови, т. е. посильное бдение, молитву и пр. Но и диаволу, и этому кесарю брось данное тебе от него, как то: гнев, злую похоть; а Богу приноси Божие – смирение, воздержание во всем и пр.

Блж. Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Марка.

Мк., 55 зач., 12, 18—27

Тогда пришли к Иисусу саддукеи, которые говорят, что нет воскресения, и спросили Его, говоря: Учитель! Моисей написал нам: если у кого умрет брат и оставит жену, а детей не оставит, то брат его пусть возьмет жену его и восстановит семя брату своему. Было семь братьев: первый взял жену и, умирая, не оставил детей. Взял ее второй и умер, и он не оставил детей; также и третий. Брали ее за себя семеро и не оставили детей. После всех умерла и жена. Итак, в воскресении, когда воскреснут, которого из них будет она женою? Ибо семеро имели ее женою. Иисус сказал им в ответ: этим ли приводитесь вы в заблуждение, не зная Писаний, ни силы Божией? Ибо, когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как Ангелы на небесах. А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине сказал ему: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых. Итак, вы весьма заблуждаетесь.

Какое грубое мышление – о законах жизни Духа судить по жизни тела, и о небесных порядках судить по ограниченным, а часто и грешным порядкам земли!

Так грубо мыслят саддукеи и думают, что правы, и с ехидством спрашивают Христа: чьею же женою будет по воскресении из мертвых женщина, имевшая при жизни семерых мужей? И Христос, прежде чем ответить саддукеям, отмечает изумительную грубость их мысли: Этим ли приводитесь вы в заблуждение? – т. е. неужели вы сами-то не видите всю несуразность своего недоумения?

Но… таков закон души, действительный доныне. Мысль – не только движение какой-то нервной энергии (это движение есть оболочка обнаружения мысли, а не самая мысль). Она есть отражение души. И если природа души возвышенна, то будет возвышенна и человеческая мысль… А если душа подавляется плотяностью, то человеческая мысль становится грубой и плотяной… И человек, сам того не замечая, мыслит грубо и плотяно. Посмотри, как в жизни это подтверждается на каждом шагу… как по мере духовного упадка человека падает и материализуется его мысль, и все явления жизни мыслятся грубо и низменно. Так и должно быть: мысль – отражение души. И при падшей душе явления духа начинают мыслиться низменно.

А т. к. с упадком духа соединено огрубение и ожесточение совести, то низменная мысль еще окрашивается насмешкой и злобой против того, что теперь по своему уровню уже не подходит к упавшей душе и совсем непонятно ей.

Вот почему так грубо мыслят саддукеи и почему с насмешкой спрашивают о будущей жизни. Им чуждо и непонятно все высокое души. Они грубо извращают представление о нем приспособительно к уровню своего морального состояния и, как бы мстя за утрату своей высоты и способности понимания ее, пускают в ход насмешку и злобу.

Поправляя саддукеев, Господь указывает, что нужно для правильного суждения о явлениях Духа и, в частности, о будущей жизни, о чем спрашивали саддукеи.

Господь говорит, что для этого, во-первых, нужно знание Божественного Откровения (Писания). В Божьем Откровении сообщено человеку то необходимое, что не может открыть ему опыт, но что ему нужно для разумной жизни.

Но одного знания Писаний мало. Надо, во-вторых, иметь в себе «силу Божию», которая открыла бы глаза души и дала бы возможность понять, сделать живыми слова жизни, а то ведь люди с низменной и закрытой душой, по слову Божию, очи имут, и не разумеют, уши имут, и не слышат.

Судить же о явлениях души человеку, не просвещенному Духом, равносильно тому, как если бы неграмотный человек стал объяснять новейшие открытия в области электричества. По существу, так и бывает при вмешательствах в богооткровенную область умов, не просвещенных Божьей силой. Их суждения низменно грубы, а вместо доказательств выдвигаются насмешка и злоба. Так было и у саддукеев.

Первая истина вечности состоит в том, что человеческий дух бессмертен и вечен, как бессмертен и вечен Бог – Источник всякой жизни, и в том числе Источник жизни человеческой души. И как не умирает жизнь, так, очевидно, вечно будет жив ее источник и все рожденное и питаемое им. Это – аксиома. И как человеческая душа заключает в себе частицу этого вечного источника жизни, то и она этой частью вечности приобщена к вечности.

Господь и говорит: «Бог в Аврааме, в Исааке, в Иакове»… Бог жизни не умирающий, и Он в них, и они не умерли… Бог не смерть… Бог – Жизнь, и где Он, там вечность и бессмертная жизнь: «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых» (ст. 27).

Итак, неумирание, бессмертие человеческой души – тоже аксиома. И очень понятная даже естественному сознанию: если неуничтожима тленная, разлагающаяся, постоянно превратная материя, то как же может быть уничтожен дух неизменный и непревратный?

И вторая истина вечности открыта Господом, – истина о том, что Царство будущего, как освобожденное от земли, тела и тления, будет Царством чистого бессмертного Духа, и что, как таковое, оно совсем отлично от земли с ее порядками и что оно будет подобно Царству бесплотных Ангелов.

Значит, мы ничего не можем знать об этом Царстве, кроме открытого в Божественном слове, и все человеческие представления о нем, переносимые с земных явлений, конечно, безосновательны, а смелое навязывание Царству вечности узко ограниченных и превратных представлений просто кощунственно.

Для верующей же души в открытом Господом Царстве будущего – вся полнота: хочешь быть с Господом – береги в себе частицу Божественного Духа… С нею ты бессмертен… и откроется тебе, после смерти тела, вечность… и в мире Ангелов, уготованном тебе, конечно, ты будешь «блажен во всем», т. е. вкусишь бесконечного счастья.

Сщмч. Григорий (Лебедев). Толкование на Евангелие от Марка.

Мк., 56 зач., 12, 28—37

Тогда приступил к Иисусу один из книжников, слыша прения саддукеев с Ним, и видя, что Иисус хорошо им отвечал, подошел и спросил Его: какая первая из всех заповедей? Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет. Книжник сказал Ему: хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; и любить Его всем сердцем и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв. Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от Царствия Божия. После того никто уже не смел спрашивать Его. Продолжая учить в храме, Иисус говорил: как говорят книжники, что Христос есть Сын Давидов? Ибо сам Давид сказал Духом Святым: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих. Итак, сам Давид называет Его Господом: как же Он Сын ему? И множество народа слушало Его с услаждением.

Матфей говорит, что книжник подошел (ко Христу) искушая, а Марк замечает о нем, что он «разумно отвечая». Не противоречат ли евангелисты друг другу? Нет; сначала, вероятно, он спрашивал, как человек искушающий, а потом вразумился ответом Христовым и отвечал разумно и, таким образом, был похвален. Впрочем, заметь, что и похвала свидетельствует о нем, как еще о несовершенном, ибо Христос не сказал: ты находишься в самом царствии Божием, а только – не далече еси. Для чего же законник так смело предлагает Христу свой вопрос? Он думал показать себя Христу совершенным в законе и для того обращает к Нему такую речь, как будто бы касался только закона. Но Господь, желая показать, что без любви, при ненависти к ближним, нет исполнения закона, отвечает на вопрос законника, что первая и большая заповедь есть – любить Бога, а вторая, подобная, – любить ближнего. Почему же подобна? Потому что они обе тесно связаны между собою. Ибо любящий Бога любит и создание Его, а ближайшее к Богу из созданий есть человек; следовательно, любящий Бога возлюбит и всех человеков. И наоборот, кто любит ближнего, тот тем более любит Бога; ибо если он любит людей, которые часто бывают виною соблазнов и ненависти, тем более любит Бога, всегда благодеющего. Услышь и Господне слово: Любяй Мя заповеди Моя соблюдет (Ин. 14, 21). Видишь, что от любви к Богу зависит исполнение заповедей Его, а все заповеди Его сходятся к одному предмету – взаимной любви. И в другом месте Господь говорит: О сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13, 35). Видишь ли опять, как любовию друг к другу держится и любовь ко Христу и познаются Его истинные ученики и други!

Обрати внимание и на то, как Он в ответе законнику исчислил все силы души. В душе есть сила животная, на нее указывает словами: «от всея души», ибо Христос повелевает, чтоб сила раздражения и вожделения совершенно были подчинены любви к Богу. Есть и другая сила души, называемая растительною, а иначе она называется силою питания и возрастания. И эту силу должно предать вполне Богу. Есть, наконец, в душе и сила разумная, которую закон назвал мыслию. Итак, все силы души должны быть устремлены к любви.

Блж. Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Марка.

Во все века «книжники» ставили вопрос о Христе и разрешали его в духе иерусалимских книжников. Во все века маленькая мысль маленьких «книжников» все добивалась «разумно», критически подойти ко Христу и раскрыть, разоблачить до конца «загадку» о Христе. Во все века человеческий умик изощрялся сделать новенькое картоночное построение, которое бы в корне изничтожило почитание Христа.

Каждая эпоха и всякий представитель ее из «книжников» подходил к задаче разрушения Христа как Бога со своей меркой. Это была условная, крайне ограниченная мерка данного отрезка времени, мерка господствующих взглядов и даже настроений, мерка направления науки, философии, и во всех случаях это была «кривая мерка» личного морального уровня «книжника».

И чем невежественнее и морально ниже был «книжник», тем безудержнее и бесшабашнее ползла вверх линия «разумного» понимания Христа. И всякий из «книжников» тужился войти в великаны. Всякий, ухватившись за какую-нибудь мысль, строил целую разрушительную теорию, в которой ничтожная часть материала о Христе подгонялась под новую «гениальную» мыслишку, а большая часть данных о Христе откидывалась, как источник неподлинный и негодный…

С победоносным видом каждый строил из себя неуязвимого победителя, разоблачившего все тайны и пролившего человечеству благодетельный свет истины. Каждый, захлебываясь, повторял своим «открытием»: «Ведь это же наука… Это логика… ну, что осталось от вашего Христа?..»

Жалкая человеческая мысль! Совсем не видела она, что если у наиболее умных и честных «книжников» и была какая-то логика и правда, так это была логика и правда мышиного угла, логика натуживающейся лягушки и правда муравья, схватившего соринку и мнящегося с ней богачом.

Жалкая человеческая мысль! Бессильна она подняться до логики вселенской, и бессильна она понять правду жизни. Так и путается она в кучах своих маленьких правд, иногда фантастичных и надуманных, а иногда и подленьких.

Христос долготерпелив, и многотерпеливо вечное христианство.

За многовековое блуждание чего-чего ни плела на них человеческая ограниченность. Христос – то пророк, то гуманный учитель нравственности, то иудейский бунтарь против римлян… и еще, еще вариации без конца… а в заключение: Христос – миф… Его никогда не существовало…

В христианстве передергивалось каждое явление и каждый шаг жизни, подгонялось к той или иной предвзятой теории, бравшейся объяснить новое «открытие».

В Евангелиях перевертывалось всякое слово… С уничтожающим видом отделяли «заимствованное», отбрасывали «противоречивое», устраняли «фантастичное», зачеркивали «позднейшее», обходили «сомнительное»… Запутывались в простом и ясном и дошли до банкротного утверждения: «Нет ничего достоверного, и ничего мы сказать не можем».

И вот, при всей этой мышиной возне, остается неумирающим, вечно правдивым евангельское слово, сопровождающее рассказ о потугах книжников «разоблачить» Христа: И множество народа слушало Его с услаждением (Мк. 12, 37).

Тут мышиная возня с донкихотским самомнением и «сокрушением основ», а Христос стоит всегда величавый, вечно живой и дающий жизнь, всегда обаятельный, зовущий, всегда выше мира и всегда близкий сердцу, готовый всем все простить и обласкать.

Христос несокрушимо стоит у мира, вечно-бессмертный Источник одной правды и света… Он стоит у мира как источник всякой жизни, как зовущий и любящий Отец и вместе как нелицеприятный Судия.

И доныне верно слово: Слушали Его с услаждением. Доныне и вечно чистые души будут тянуться к Нему… Они льнут к Нему в радости и горе, потому что земля не может вместить большой радости и утешить горя. А Он один даст успокоение душе и счастье.

Тут мышиная возня… А Христос стоит и будет стоять вечно бессмертный, влекущий.

Ну, сам подумай… Что же это значит? Что значит, что при всех сокрушительных наскоках «книжников», рассеивающих христианство «в прах», Христос величаво стоит и чистые души льнут к Нему и готовы с услаждением слушать Его всю беспредельную вечность?!

Сщмч. Григорий (Лебедев). Толкование на Евангелие от Марка.